Неудачник

        Я рассказываю истории. Иногда   выдумываю или беру из жизни. И что странно: жизненная история кажется выдумкой, а придуманное – правдой.
 Сижу за письменным столом у окна. Не знаю с чего начать… В голове крутится какая-то неоформленная мысль. Я знаю, что нужно отвлечься, решение рано или поздно ... Напротив, из Хабадской синагоги выходит мой знакомый, Альберт. В обычные дни он в синагогу не ходит, только по субботам.  Сегодня Алик зашёл не молиться, а по малой нужде.  Сказать, что он сильно верующий, нельзя. Многие из тех, кто посещают службу в субботу, приходят пообщаться и выпить водки на форбрейгене. Раввин доволен и этим.
    -  Что с «русских» возьмешь, болтают во время молитвы, а ведь это большой грех! – сокрушается Рав Хескель.
 Альберта все зовут Аликом. И к этому «Алику» он уже привык. При знакомстве представляется именно так.
     После окончания Плехановского института, по распределению, попал на большой московский завод, где проработал до пенсии и дослужился до заместителя главбуха. Когда он пришел устраиваться на работу, начальник отдела кадров обратил внимание, что у молодого экономиста с высшим образованием…пальцы рук украшали уголовные наколки.
    Непосвященным спешу объяснить, что «рисунки» эти говорят о тюремной биографии их владельца.  У Алика же   они были на каждом пальце…   Судя по наколкам, он топтал зону не один раз. К таким людям, бывшим зекам, народ относится, нельзя сказать -  с почтением, но с уважением.
     Начальник отдела кадров сделал запрос в МВД. Ответ был отрицательный: Альберт никогда не сидел в тюрьме, даже свидетелем по делу не проходил.
     Главбух, интеллигентнейший человек, спросил молодого специалиста:
     -  Откуда у вас, молодой человек, эти блатные перстни на пальцах?
Альберт замялся, не зная, что сказать.
      - Насколько мне известно, – главбух неожиданно обнаружил знание тюремных понятий, – такие украшения носят блатные авторитеты. А ты не сидел, значит, ты фраер -  то есть, тебе не положено их иметь. А если кто-то разукрасил себя не по масти, то ему и ответить за это можно… Советую убрать! Догоняешь?..
Альберт промолчал… Со временем эта история забылась. Альберт работал, нареканий не было и, как уже говорилось, он сумел дослужиться до заместителя главного бухгалтера.
       Когда я познакомился с Альбертом, тоже обратил внимание на наколки на пальцах.  Он никак не тянул на уголовника. Разговаривал тихо, без блатной «педали». Мужик он молчаливый, однако, если накатит пару рюмок, становился более разговорчивым. Из нечастых бесед с ним, я узнал, что его отца звали Семен Израилевич, что есть у него друг… И постепенно у меня сложилась картина жизни этого человека… Это, как бродишь в тумане: сначала видишь только очертания, силуэт, а когда подходишь близко, начинают вырисовываться детали.  Они складываются в единое целое и, наконец, ты начинаешь что-то понимать… Как-то, будучи «под мухой», Алик рассказывал, что его отец, Семен Израилевич, был простым рабочим, ремонтировщиком прессов, на кожзаводе. Когда принимал жену с ребёнком из роддома, сказал:
       - Человеком будет – бухгалтером!  А дальше, в матерном изложении, объяснил: «… еврей должен учиться и быть человеком назло всяким пи…сам!»
Ему очень хотелось, чтобы сын не возился в грязи и машинном масле, как он. Ведь ему не удалось получить образование и стать бухгалтером. Поэтому, свою мечту - увидеть в сыне её воплощение, он вбивал в мою задницу   от всей души.
       - В школе, по математике, у меня был твердый трояк, - Альберт усмехнулся, - и отец на последние гроши нанимал мне репетитора. А я мечтал заниматься боксом, так как был единственным евреем в классе, поэтому, приходилось серьёзно драться, что и делал с удовольствием. Вскоре в классе поняли, что с этим ненормальным евреем, который не даёт себя отметелить, лучше дружить…  Пацаны уже не задирались, а я никому не стремился навязывать свою дружбу.   Мне было достаточно поддерживать приятельские отношения с Мишкой Рабевичем из соседнего подъезда….  Отец и мать пристально следили за тем, с кем я дружу: не дай Б-г, свяжусь с дурной компанией. Чтобы успокоить родителей, я привёл своего приятеля домой:
       — Это Миша Рабевич, он хороший мальчик, он только один раз сказал «жопа» …       
      После окончания школы, я и Мишка (тот пошёл поступать за компанию), поступили в экономический техникум. Я окончил его с отличием. Затем сразу, без передышки, поступил в «Плешку».      Мишку же призвали в армию. Слава Б-гу, его папаша подсуетился, и он служил недалеко от дома. Недалеко, это в сорока километрах от Москвы. Когда же Мишке становилось невмоготу, а он был пацан щуплый, тихий, я приезжал к нему и с удовольствием бил морды Мишкиным обидчикам. Хватило пары   моих визитов, чтобы служба больше не доставляла Мишке хлопот…
Личная жизнь у Альберта не сложилась. С женой разошелся, есть сын, но он живет в Австралии. Так уж судьба распорядилась, чтобы они с Мишкой остались друзьями на всю жизнь. Мишка тоже живёт в Израиле, и они часто выбираются на море ловить рыбу.
      - Миш, и что он нашел в этой Австралии, такая же жизнь, как и везде, так же не любят нашего брата…  Здесь хоть и бардак, но это Наш бардак, и никому нет дела до Нашего бардака. Мы в этом мире одиноки, Миш. Сами разберемся, правильно я говорю, Михуил?
      - А кому по наглой роже полагается? – вяло реагирует Мишка.   
      - Ладно, Миш, это я так, чтоб тебя разбудить, а то ты совсем… Смотри, смотри - клюёт! Подсекай!..
 Альберт вместе с престарелым отцом живёт   в социальной квартире, с треугольным балконом.  Отец теперь не учил его жизни, однако, на своего сына-пенсионера, покрикивал. В Клубе для пожилых, при случае, он с гордостью рассказывал о своём сыне, которого он выучил на бухгалтера.
     Семёну Израилевичу  не нравились блатные наколки у Альберта, но  у самого же, на тыльной стороне кисти, красовался морской якорь,  на каждом пальце  синели буквы, которые, составляли имя его первой любви: Вера. Жена требовала свести эту надпись, но Семён Израилевич отказывался, объясняя тем, что это память о прошлом, а любит он только её, Фаню - мать своего Альбертика.
Да и Мишка Рабевич тоже, как мог, обсмеивал блатные наколки Альберта, а Мишка был для него больше, чем друг… Поэтому он терпел его шутки и всякий бред про инопланетян, о лунных городах, непонятных объектах, которые гонялись за американцами во время их  полетов на Луну… Мишка говорил:
     -  Ты «уголовник-неудачник», посмотри в зеркало на свою бухгалтерскую рожу в очках... Смотри, я твоему раввину расскажу, вот он оборжется. Он, наверно, тебя, придурка, побаивается. Помнишь этот анекдот про ковбоя- неудачника: тот вместо того, чтобы в стремя ногу вставить, помнишь, куда её лошади засунул – он же был ковбой-неудачник…
   - Мишаня, ну и балабол же ты… Надоел – это так, не твоё дело…
   - Азохен вей! Аидише разбойник, не к ночи сказано…
Однажды, я всё-таки не утерпел и                спросил его о наколках.  И он рассказал:
       - Трудно мне в этом признаться, никому, даже Мишке, я об этом не говорил…  По идее, я мог бы   стать уголовником, у меня все данные для этого были: пел с пацанами во дворе блатные песни, воровал, дрался.   Попался по-глупому: украл у матери сотню и пошел покупать мороженое, – Алик усмехнулся, – продавщица взяла деньги, ничего мне не дала и потребовала, чтобы я привел родителей. Я привел бабу Катю.  Как ты понимаешь, вместо мороженого я получил приличную взбучку от отца. Мать кричала: «Не смей бить ребенка, он всё уже понял… Скажи же, скотина, папе, что ты всё понял!».   А я действительно понял, что лучше… не попадаться!
      Судьбу мою   изменил отец: он наказывал за каждую провинность, и в конце концов добился своего – что-то надломилось в моём независимом характере, и я, скажем так, притих. Стал хорошо учиться, чем вызывал глухую насмешку одноклассников – это считалось «плохим тоном». Воровской азарт у меня прошел, но подраться я не упускал возможности. Тем более, с моим «пятым» пунктом, недостатка в этом не было. А наколки – это я так… Глупые воспоминания о глупой мечте по лихой жизни…  В тюрьме-то никогда я не сидел, но краем она меня задела… И думаю – поделом!..    Как- то, перед Судным днём, решил я окунуться в микву*. Когда одевался, ко мне подошел «русский», весь разукрашенный тюремными татуировками. Ещё подумалось: «Каких только евреев не бывает!»
     - Здорово, брат, меня Шаломом зовут, может по пивку, за знакомство?.. – мужик явно принял меня за своего.
     Я тоже представился, мы пожали руки.  Еле скрыл усмешку: с такими рисунками, а зовут Шалом(мир).   Как мне теперь стало понятно, Шалом, судя по рисункам и перстням, был блатной масти высокого порядка -«бродяга».  Одно только слово БАРС на руке, чего стоило – «Бей Актив, Режь Сук».
     Но тонкости эти я выяснил только после этой случайной встречи.
Наколки когда-то мне сделал мой бывший одноклассник Гуля, который отсидел два года на зоне, за хулиганку, и был теперь в авторитете. Понадеялся на этого, прости Господи, бандита…
Внезапно лицо Шалома стало другим, каким-то гадливым. Я удивился перемене настроения нового знакомого:
     - Что-то не так? – вежливо спросил я.
 Шалом замялся…
     - Всё не так! Глянь на свой средний палец.
     - Ну и что?
     - С такой картинкой ты должен весь срок под шконкой просидеть. И по приказу кукарекать.
Шалом брезгливо поморщился и пошёл одеваться.
Дома я залез в интернет и выяснил, что эту наколку насильно колют «опущенным», то есть, «петухам» … ну, ты меня понимаешь… Этот Гуля просто посмеялся надомной, гадёныш. Видишь на этом пальце ожёг: кислотой травил. Хотя говорят, что сегодня это лазером делают…
    - А почему ты мне об этом рассказал?
    - Не знаю, может потому, что ты молчаливый…
Год назад отец Альберта умер, и на его руке появилась новая наколка: «Спасибо отцу!» …
Вот такая история…   А выдумал ли я её - судить Вам…


миква* - ритуальный бассейн



 




               

 
    
    
    


Рецензии
Наумочка Лёвочка! Здравствуйте, глубокоуважаемый!

Заглянула к Вам - может, новенькое что-то, а у Вас
такая прелесть! Считается, что для рассказа хватит
одной единственной изюминки. Обыграть её, разукрасить
и дело сделано.

А у Вас в Каждом абзаце россыпь изюминок!
И знаете, дорогой Наумчик, я давно Вас читаю, знаю,
что эмоции и ум будут задействованы по полной, но
я так и не освободилась от замирания - такое неожиданное,
мощное вдруг открывается, как с этой "петушиной" наколкой,
что я от смеха и страха просто в ступоре! И не выхожу из него
уже до конца чтения.

Спасибо Вам, мой дорогой, любимый писатель!

Счастья Вам желаю, творческого куража, здравия,

Дарья Михаиловна Майская   07.03.2020 21:53     Заявить о нарушении
Спасибо! Если честно - ждал Вашей реакции. В Израиле нет лит. процесса, так как нет критического осмысления и разбора текстов. Мне очень приятно ваше внимание к моей работе, это даёт силы! Низкий вам поклон!

Наум Лев   07.03.2020 23:32   Заявить о нарушении
Увидел Вас в ермолке, символе принадлежности к еврейству. Стало нехорошо. Не от еврейства. От национализма. Так и будут люди воевать и крыситься, пока будут цепляться за свою этничность.

Сергей Елисеев   17.04.2020 18:29   Заявить о нарушении