Прощай, Манька!

               
       -А живёт он теперича один. Старшенький ещё в Отечественную погиб. Ушёл с последним призывом в сорок пятом , да через два месяца пришла похоронка. А средний сынок спился. Так пьяным и замёрз в сугробе в нескольких шагах от крылечка. Мать нашла его утром - и свалилась от удара. Хоронили их в один день.  Младшая дочка с ним оставалась. Затем в Москву уехала учиться. Года два приезжала - теперь носу не кажет. Соседи  гутарють , что в последний приезд разругалась очень с отцом , страшными словами кляли друг друга. Казали , сильно сдал он после того , болел долго , но дочку не велел звать. Теперь только почтальонка ему пенсию и газеты приносит , да тимуровцы то дрова наколють , то бурьян во дворе порвуть. Что толку с тех тимуровцев ! Вон нам на ворота звёздочку намалевали , то значить - живёт тута вдова героя войны. А прибегут , когда я уже двор вымету и воды наношу. «Вам помощь нужна - пытають , а сами такими глазёнками посмотрють — Ну скажи,что не нужна!» Так ото дам яблучок и отпускаю . Хай гуляють! - тётя Даша , гремя чугунками, с мягким южнорусским акцентом отвечала  на вопрос о судьбе бывшего директора школы.
      Лида,лёжа на печи,наслаждалась покоем и уже позабытым певучим говором тёти. Эхо знакомых с детства звуков отзывалось в душе щемящей радостью. Вот истошно заорал петух , выпущенный в связи с потеплением во двор , и дружным кудахтаньем ему откликнулись куры .Сквозь звон капели прохрустели по остаткам снега чьи-то шаги. Галдели , радуясь мартовскому солнышку , воробьи. Призывно замычала корова. Тётя Даша , схватив ведро , заторопилась: «Пора доить!» А Лида снова , сладко потянувшись, закрыла глаза.

      Второй день она отсыпалась в гостях у тётки , не выходя из дома. Тётя Даша по доброму ворчала: «Та шо ты за соня така,»- но спать не мешала. При пробуждении Лиду ожидала новая порция   оладушек или блинов да очередная серия рассказов о родственниках и соседях или колхозных буднях. И гостья уже не жалела , что её отправили в отпуск в марте. «У всех маленькие дети , и все хотят в отпуск летом , но есть график,»-раздражённо сказала ей председатель профкома.Лида только пол года после окончания института работала в род.доме врачом. На что ещё она могла рассчитывать? Предыдущие шесть лет ей пришлось сочетать работу сначала санитаркой в больнице ,а потом фельдшером на скорой  с учёбой на вечернем отделении мед.института. А в последние два года после рождения сына ещё и с ролью матери и жены. Поэтому желание выспаться сопровождало Лидию постоянно. В молодой семье лучшим подарком на 8 марта были два часа дневного сна , выделенные ей , пока муж с сыном уходили на прогулку. И жена довольна - и экономия для скудного семейного бюджета. Вот почему ей так сладко спалось  на жёстком матрасике в утробе тёплой лежанке на печи.

      Лида не слышала , как вернулась тётя Даша , но проснулась от грохота печной заслонки. По избе тёплой волной разошёлся аромат свежеиспеченного хлеба. Пахло , почти как в детстве. Но чего-то не хватало... « Ах да,матрас набит ватой. А раньше в нём было душистое сено , и мама всегда добавляла чабрец,полынь и мяту ,»- догадалась Лидия.
Зато эти запахи исходили от крынки парного молока , что ожидала её на столе.
 -Это вам не «овсянка,сэр» на завтрак,- посочувствовала Лида   английским жертвам капитализма , с удовольствием уплетая ароматную хлебную горбушку с ещё тёплым молоком.
-Ну что , всё же пойдёшь ?- с чуть заметным осуждением в голосе спросила тётя Даша.
-Да , я должна...Я Мише обещала...
Накануне вечером она рассказала тёте о кошмарах ,которые мучили её с детства.
-Эх ,неженки вы... А кого из нас после войны кошмары не мучили...Но мужа слушать надо,-согласилась тётка.- Но коль пойдёшь , то отпусти его.
 
     Два года тому назад на вторую неделю после свадьбы Лида проснулась от того , что муж тряс её за плечи: «Ты кричишь и всё время зовёшь Маньку!»
-Они опять приходили за ней...Я бежала и рукой почти схватила её...-Лида спросонок сквозь слёзы пыталась ему что-то объяснить.
-Утром расскажешь,- сказал муж и снова уснул. Он тоже работал и учился с Лидой в мед. институте.
Но утром ей было неловко.А Миша спешил на работу. Только через два года супруги серьёзно поговорили об этих кошмарах.
-Тебе надо как-то избавиться от этого.Ты кричишь ночью , можешь испугать Толика!- Миша был любящим и очень заботливым отцом. К счастью , он перечитывал множество специальной медицинской литературы не только по своему профилю , но и по смежным дисциплинам. Так он отыскал статью американского психотерапевта о детских психологических травмах:
- Ты должна вернуться в ваше село и набраться смелости - посмотреть ему в глаза , а ещё лучше - поговорить.
- Когда? А Толик ? Да и далеко ехать - деньги выбрасывать,- сначала отмахнулась Лидия.
     Однако на третий день неожиданного отпуска ей опять приснился кошмар.
- Они теперь пришли не за Манькой. Они забрали Толика! -всхлипывала женщина на плече у мужа.- И я не смогла их догнать!

     На следующий день Миша вручил Лиде билет до Воронежа.
-А там уже пересядешь на автобус.Но не вздумай погостить у тётки и не встретиться с ним. Я сегодня отвезу Толика к маме. У тебя есть пять дней с дорогой.
      
      Наступил уже третий день. Послезавтра уезжать , а Лидия всё никак не решалась пойти в гости к бывшему директору школы. «Если бы  умер он , а не его близкие - проблема бы разрешилась сама собой,» - зло подумала Лида , набрасывая на плечи пальто. Натягивая рукава , женщина огорчённо заметила обтрепавшиеся края.
-Прийдётся осенью брать кредит , чтобы купить новое пальто. «Негоже врачихе ходить в обносках» - с тёткиной интонацией пробормотала она. - А надо ведь ещё достать обувь Толику , он быстро растёт - тоже траты.
     А пока , подвернув рукава , Лида гордо подняла голову и вышла во двор.
- Ты должна войти к нему победителем в жизни. Вот она я - уважаемый доктор! И я не боюсь смотреть вам в глаза. И вы были неправы...- напутствовал её Миша.

      Во дворе вовсю разгулялся март. Сверкали на солнце прозрачные стрелы сосулек. А звон капели соперничал с пересвистом синиц. От оттаявших проплешин среди снега уже долетал пьянящий аромат влажной земли , смешиваясь с запахом свежего навоза. И эти знакомые с детства запахи снова превратили её в беспомощную маленькую девочку.
-Боже мой , Манька,- прошептала Лида , заметив потянувшуюся из хлева к солнечному свету голову коровы. Та же звёздочка между больших грустных глаз ,такие же вывернутые дугой рога...
-Нет , это Зорька ,-услышала её тётя Даша.- Но может быть , и вправду внучка вашей Маньки. С колхозной фермы она. Я же её от колхоза как передовик получила. Фроське орден дали , она аж в Москву ездила. А мне вот премию тёлочкой. Фроська теперича злится. Нацепить свой орден в праздник ,а за молочком ко мне идти приходится...Я вот благодаря Зорьке хату нашу...ну вашу железом перекрыла ! Только ж зажимають , ироды. Покосов не дають, чем коровку зимой кормить?..
Тётя  Даша ещё бы пожаловалась племяннице , но заметив слёзы на её глазах , замолчала и покачала головой.

    Лида подошла к сараю. Ноздри коровы , раздражённые запахами весны , чуть подрагивали. Уши возбуждённо шевелились. Лида подняла руку , чтобы прикоснуться к белой звёздочке между глаз. Но корова , по-видимому почувствовав оставшийся после завтрака аромат хлеба , лизнула руку молодой женщины горячим шершавым языком.
- Точно , как Манька! Она меня всегда так лизала. Никого не подпускала , кроме мамы и меня.- Лида снова смахнула набежавшую слезу. А потом , упрямо мотнув головой , сказала : "Вот теперь я точно пойду!"

    Она шла по улице , перепрыгивая лужи и участки с оттаявшим жирным чернозёмом. Этот марафон с препятствиями не помешал ей заметить , насколько длиннее благодаря новым домам , стала улица. Некоторые дома вместо соломы и камыша (Дон рядом!) отсвечивали металлом крыш.
-Лучше стали жить ,товарищи , богаче !-мысленно процитировала Лида известную фразу. Но глянув на неоднократно подклеенные и подбитые старые сапожки и вспомнив обтрёпанные рукава пальто , усмехнулась.
-А вот здесь улицы не было. Здесь начиналось пастбище , на котором с весны и до поздней осени паслась Манька. Яркие картины детства снова всплыли в её памяти...

     Маленькая трёхлетняя Лида , тихонько выскользнув из тёплой избы , прокралась в хлев к Маньке. Корова , пугливо шевеля ушами  ,косит большим чёрным глазом на подползающую на четвереньках девочку. Малышка , встав на цыпочки , обхватывает двумя руками большое вымя и припадает к соску. Сначала слабые губы не могут добиться желаемого. Но то ли несмелые сосательные движения напомнили корове о недавно отлученном от неё телёнке , то ли вымя было уже переполнено - желанные сладковатые струи молока наполняют рот девочки. Отыскавшая её мама была не столь сердита , сколько поражена. Корова была с норовом , и даже хозяин подходил к ней с опаской.
Мать осторожно , чтобы корова не испугалась и не затоптала ребёнка , извлекла насытившуюся и уже засыпающую Лиду из-под Маньки. Лида была седьмым , самым болезненным ребёнком в многодетной семье. Но после того случая отец , смеясь , сказал: "Ничего...- эта всегда выживет!"

     С тех пор пахнущий молоком и навозом хлев стал для девочки вторым домом. Как здорово было укрываться в стожке сена под защитой Маньки , когда она играла в прятки с сёстрами и братом Колей. Или , приходя с мамой на вечернюю дойку , засыпать под звуки бьющихся о дно ведра упругих молочных струй. Лучший друг её детсва ,  неунывающий рифмоплёт Колька даже придумал об этом дразнилку:
                Лидка - дочка не мамкина
                Лидка - доченька Манькина!

     Корова спасала семью и в период голода в 37 году и во время войны. В мирное время детей не слишком баловали молоком. Обычная норма - кружка в день да каша на молоке. Часть молока приходилось сдавать в колхоз , часть продавали соседям. На вырученные деньги и на трудодни отец успел до войны построить дом для большой семьи с двумя просторными светлыми комнатами и маленькой спаленкой , где помещался только сундук да родительская кровать.Особенно гордился отец большой печью с вместительной тёплой лежанкой. Был ещё в одной из комнат прикрытый домотканой дорожкой подпол , о котором детям было строго-настрого велено молчать. И как ни странно для такого количества болтливой ребятни , о нём не знали даже ближайшие соседи. Наличие коровы , деревянный , а не земляной пол в доме , а может красивая и статная , не взирая на многократные роды , жена вынудили какого-то завистника написать донос на отца Лиды. Спасло бывшего красного командира только героическое прошлое да присутствие в Тройке судей трибунала бывшего однополчанина , который узнал в подсудимом отчаянного рубаху-будённовца.

     На фронт храброго кавалериста призвали в первых рядах в июне 41 года. Мать в отличие от соседских баб не выла и не причитала , а стояла бледная , будто оледеневшая. И только в последние минуты прощания , осторожно оглянувшись , перекрестила отца и ,  крепко обняв , поцеловала в губы.

     Но однажды в начале весны 42 года Лида проснулась от лошадиного ржания. К её изумлению из спальни матери выскочил отец. Девочка хотела было позвать его , но её рот закрыла тёплая ладошка брата Коли: "Тише , разбудишь всех ! Батя тайно вернулся , скоро уедет." Глаза брата возбуждённо блестели в свете луны , падающем из окна. Сквозь мутноватое стекло Лида увидела , как отец натянул на морду коня мешок и вернулся в дом. Он действительно скоро уехал. Перед уходом подошёл к печи, где на лежанке спали четверо младших , тихо постоял рядом и , повернувшись к маме , прошептал: " Детей береги. И Маньку - без неё вы пропадёте."

     В период оккупации семья выжила только благодаря корове. Молоко не только кормило. За молоко можно было выменять , что угодно , а главное - спички и соль . А вот появившейся на свет через 7 месяцев Любочке молоко Маньки не подходило. Ни в год , ни в два рахитичная девочка не могла ходить. Кто-то посоветовал матери отпаивать Любаню козьим молоком. И однажды  мать , захватив отцовский бушлат , уехала на базар в районный центр. Вернулась она без бушлата и своего серебряного обручального колечка , но с маленькой блеющей козочкой. Так в их доме появилась Варька.

    В период оккупации мать смогла сберечь всех восьмерых детей. После освобождения старший Виктор пошёл учиться в фабзавуч в Воронеже. Туда же осенью 45 обещал пристроить сорвиголову Андрея. "Вот на два рта за столом будет меньше,"- думала мама. Старшая из девочек Нюра была  настоящей помощницей для матери , выполняющей с утра и до вечера трудовую повинность либо в поле , либо в колхозном зернохранилище. Поэтому младшие звали сестру не по имени , а Няней. Маленькая Лида страшно гордилась , что Няня всегда брала её с собой на дневную дойку. Норовистая Манька , подпускавшая к себе утром и вечером одну лишь мать , позволяла Нюре подоить себя только, когда перед нею стояла Лида , подкармливая сеном и приговаривая :"Манечка ,Манюнечка моя любимая..."
     Всё бы хорошо , только вот от отца с фронта не приходило весточек. Мама даже ездила в райцентр в военкомат и написала запрос. Военный комиссар хоть и накричал на необычно грамотную и настойчивую сельскую бабу , но пообещал что-нибудь разузнать. И мать ждала :вот-вот придёт долгожданное письмо. Пришла похоронка. Точнее , известие , что отец ещё в августе 43 года пропал без вести на Курской дуге.
- Господи , да как же они ,кавалеристы, с саблями против танков? - услышав новость , проворчал в усы старик сосед.Не знал дед ещё легендарной фразы великого советского полководца "Бабы ещё нарожают!"
А мать опять не плакала , только шептала посеревшими губами :"Он живой...Он должен быть живой!" То , что отец не погиб , а пропал без вести , давало детям хотя и призрачную , но надежду. Однако это известие положило начало событиям , которые впоследствии стали причиной кошмаров Лидии.

      - Они всю скотину забирают !..На ферму колхозную...И к нам скоро придут !-запыхавшийся Колька ворвался в избу в холодный ноябрьский день , когда мама месила тесто с отрубями для воскресных коржиков.
- Не-ет,у нас не заберут , мы многодетные...- неуверенно протянула мать , но всё же отставила таз с тестом и вытерла о фартук руки - Да и отец наш на фронте...
- Дядька Фёдор  мне шепнул , что на правлении решили , будто он в плену или дезертир. А ты из этих...клас-со-во чуж-дых "- по слогам поговорил брат , пытаясь отдышаться.
- Ууу  -  застонала мама , раскачиваясь из стороны в сторону ,  но затем покачала головой - Не отдам!
Женщина будто очнулась  и окинула взглядом застывших детей.
- Андрей и Нюра ! Тащите в хату Варьку.
- Надя и Дина ! Натаскайте в дом из сарая сена.
- Коля и Лида ! Откройте подпол и спускайте туда сено.
- Любаня, не цепляйся за юбку. На тебе тесто , слепи колобок.
Мать схватила ведро и , накинув фуфайку , бросилась в хлев.
- Манечка ,знаю , что не время ещё , но дай молочка , родимая!
Наскоро надоив пол ведра , она вернулась в дом , где у открытого подпола на неё озадаченно взирали коза и шесть пар перепуганных глаз. Только Любаша беззаботно катала по лавке шарик из теста.
      Мама внимательно осмотрела коренастую , уже раздающуюся в плечах фигуру Андрея ,  но остановилась на щуплом девятилетнем Коле. Младший сын в семье был хоть и озорник , но отличался умом и сообразительностью.
- Колюня , лезь в подпол и принимай осторожно Варьку. Всё время корми её сеном ,чтобы она не блеяла , пока мы будем встречать... гостей ,- губы мамы на последнем слове некрасиво скривились.
Вместе со старшими детьми женщина бережно спустила на удивление молча упирающуюся козу в подпол.Они едва успели закрыть дерюжкой крышку укрытия и перетащить стол с лавками , как услышали стук в ворота. Мать снова посмотрела на детей :выдержат ли , не выдадут ли от испуга?
- Выходите все из хаты и , пока не скажу - не возвращайтесь. А где Лида ?-всполошилась она ,не обнаружив одной из дочерей.
- Во двор выскочила , наверное к Маньке пошла ,-ответил Андрей.

    Лида действительно , подставив под ноги колоду , стояла перед Манькой. Она обнимала одной рукой длинную шею коровы , а второй поглаживала белую звёздочку между глаз. Манька , лениво пережёвывая свою жвачку , терпеливо сносила ласки девочки и никак не могла понять , откуда взялись в хлеву солоноватые капли дождя , часто капающие ей на ноздри и губы.
- Не плачь , доця , может ещё отобьёмся,- попыталась успокоить девочку мама.
Но во двор уже входила группа мужиков. Лида узнала ковыляющего на протезе председателя колхоза , однорукого директора школы , который одновременно был парторгом и членом правления в колхозе, и участкового. Директор держал в единственной здоровой руке кнут , а участковый придерживал большую чёрную кобуру. За ними плёлся , теребя в руках картуз , недавно комиссованый по причине контузии друг отца дядя Фёдор. А в воротах маячили две фигуры в шинелях с винтовками за плечами.
- Сурьёзно подготовились , как на войну , а не к бабе с детишками -съехидничал из-за тына соседский дед.
- Сгинь!- цыкнул на него участковый.
- Ну что , Татьяна,- начал , откашлявшись председатель ,- решением правления мы конфискуем у тебя скотину в пользу колхозу. Ферму ж надо восстанавливать? Зато теперь ты можешь не сдавать молоко...
- Не дам!- почти не разжимая губ выдавила из себя мать и расставила руки , будто крыльями закрывая вход в хлев.
- Не дури , баба!- повысил голос председатель.
- Федя ! Как же ты Петру в глаза посмотришь , коли он вернётся?- уже со слезой в голосе закричала женщина.
- Отойди , Татьяна!- подключился директор , заметив , как махнув рукой , опустил голову член правления Фёдор. - Или ты детей хочешь осиротить ? Знаешь какой срок дают за сопротивление Советской власти ? А мы здесь её законные представители...
- Так всё равно зиму не переживём без коровы!- мать , без слёз провожавшая мужа на фронт , уже плакала , подвывая в голос . Глядя на неё , заплакали дети. Андрей, стесняясь своих слёз и неловко размазывая их грязной рукой , всё же начал оттаскивать мать за рукав фуфайки от двери сарая: "Мам , смотри , солдаты идут..." Двое с ружьями действительно распахнули настежь ворота и подходили , снимая ружья с плеча.
- Ироды-ы. Фашисты корову не забрали у детей , а вы-ы-ы!- завыла мать.
- Молчи , Танька!- закричал Фёдор , подбежал к женщине и , оглядываясь на приближающихся солдат , оттащил её за плечи от дверей сарая.

     Председатель ловко закинул верёвку с петлёй  на шею Маньке . Но корова серито мотнула головой и всё же зацепила его рогом за плечо. "У...!"- грязно выругался с трудом устоявший на протезе председатель. Директор замахнулся на Маньку кнутом.
- Не бей !-завизжала Лида так пронзительно , что директор , вздрогнув , опустил руку. Крик дочери заставил мать очнуться.
- Стельная Манька ,не бей её - телёночка потеряет...- обессиленно проговорила женщина и , обречённо ухватившись за конец верёвки , вывела корову из хлева.
- А коза где ? У тебя ещё коза числится. - заглянул в бумажку председатель и потёр ушибленное плечо.
- Так продала недавно. В школу детям ходить нужно?- Татьяна ,прищурив глаза смотрела на директора.- Он знает , мои в школу ходят через день по очереди : на шестерых учеников три пары сапог. Думала ещё одну пару купить...
Председатель , недоверчиво покачав головой , снова зашёл в хлев.
    И тут замычала растревоженная Манька. Что она могла понять ? Может громкие рыдания и крик её любимицы Лидочки посеяли тревогу и боль в большом коровьем сердце. Вот и вырвались невысказанные чувства Маньки трубным протяжным стоном. Она непрерывно мычала , останавливаясь только , чтоб вдохнуть новую порцию воздуха. Этот жалобно-протестующий звук вызвал новый шквал криков и слёз осиротевшей семьи. Плакал , уже не стесняясь , неловкий подросток Андрей ,у которого даже отцовский ремень не мог выжать слезу. Причитали , как на похоронах три старшие сестры. Рыдала , повторяя только одно слово "Манечка", Лида. И вслед за ней заголосила маленькая Любаша. Всхлипывания и причитания послышались с двух сторон из-за соседских заборов . А неугомонный дед выкрикнул : "То вон нашо вам ружжо ! Шоб вилы не взяли !"
    Фёдор , торопясь , вырвал верёвку из рук застывшей Татьяны и быстро повёл корову со двора. За ним поспешил из хлева председатель , суетливо пряча в карман бумаги. На улице их ожидала телега с привязанной к ней ещё одной конфискованной коровой.
    Но тут Лида , сорвавшись с места , бросилась вслед за Манькой. С криком : "Манечка-а-а!"- она промчалась мимо набычившихся красноармейцев , поднявших винтовки на изготовку , и почти ухватилась за коровий хвост , однако крепкая рука директора отшвырнула девочку в сторону. За нею , неуверенно ковыляя на рахитичных ножках , побежала Любочка. Малышка , подскользнувшись в осенней грязи , упала , но продолжала ползти за коровой на четвереньках , повторяя , как прежде её сестра : " Маня , Манечка." Остановил девочку пронзительный крик старших сестёр , когда их мама с глухим стуком , будто брошенный сноп , свалилась просто в осеннюю грязь. Любочка развернулась и , не вставая ,на четвереньках поползла к лежащей на земле матери , повторяя теперь уже :"Мама - мамочка".

     Через час , охая , ушли сердобольные соседки , переодев и уложив в спаленке Татьяну. Дети , нахохлившись, молча сидели вокруг стола с тазом засыхающего теста. Стук из-под пола заставил всех очнуться. Коля , щурясь от света , поднялся наверх. Он не видел трагедии , разыгравшейся час назад , но всё слышал и понял из разговоров соседок , доносящихся в подпол. Коля подошёл к портрету ласково улыбающегося из-под усов вождя. Этот портрет подарил ему директор школы за стихотворение , сочинённое к 7 ноября. Мальчик сорвал портрет и стал , не обращая внимания на слабые протесты сестёр , рвать его на полоски : "На растопку пойдёт !"

     Ночью Лида проснулась от стона. Брат лежал с открытыми глазами.
- Коль , у тебя что-то болит ?
- Да , здесь болит,- ответил мальчик и приложил ладонь к сердцу.
Через день Лида свалилась в горячке. И эта же прохладная ладонь брата лежала теперь на её лбу , успокаивая разрывающую голову боль.
- Не бойся , Лидуська ! Маньке на ферме будет хорошо...весело с другими коровами...как нам в семье.
Видно , в бреду Лида всё время повторяла имя ласковой кормилицы.

    Только брат ошибся. На ферме Манька то ли затосковала , то ли не получила нужного ухода. И отелившись весной сразу бычком и тёлочкой , вскоре здохла.

    А Варьке повезло. Теперь коза жила не в хлеву , а в сенях в закрытом занавеской закутке. Ещё несколько раз Варьке пришлось спуститься в подпол , где её ждал Коля с охапками душистого сена.
Мама , прийдя в себя , приказала детям нанести в дом как можно больше корма для козы. На следующий день после утраты Маньки приехал на телеге Фёдор за сеном для фермы. Он глянул на уменьшившуюся почти вдвое копну , но ничего не сказал , а только усмехнулся в усы. Зато в доме теперь стоял запах , как на сеновале. Сено было не только в подполе и в мешках под кроватью , но и в трёх матрасах на лежанке да в праздничной скатерти в сундуке. Неунывающий Колька , заходя в дом , смеялся : " Щас замычу !"
Дважды в день старшие сёстры по очереди убирали закуток и тщательно мыли пол , чтоб козий дух не выдал незваным гостям тайну семьи. А званых гостей теперь в доме не принимали. Татьяна окаменела , перестала улыбаться и её мягкий голос не вплетался в бабий хор ни на работе , ни по дороге домой. Пришедшего с повинной Фёдора , теребящего в руках мешочек с солью , женщина не пустила на порог. Но гостинец , оставленный мужиком под дверью , забрала.

    Вечером ,засыпая, Лида часто слышала , как мать что-то горячо шептала : то ли молилась , то ли отчитывалась перед мужем. Порой из спаленки доносилось: " Уберегу! Все выживем !"
Через месяц удалось пристроить сразу двух едоков. Старший Виктор забрал в Воронеж Андрея , уговорив директора фабзавуча  принять рослого паренька на год раньше. Нюра тоже бросила школу и пошла посудомойкой в столовую для механизаторов. И хоть трудодень у неё был мизерный , Нюра наедалась , обдирая остатки каши со стенок котлов. А потому дома не претендовала ни на хлеб , ни на Варькино молоко. Но как ни старалась мать , всё равно к весне все дети ослабели от голода. Трёхлетняя Любочка опять перестала ходить. Хуже всех выглядела Лида. Она опухла до такой степени , что ноги не помещались в сапоги. Поэтому счастливый  Коля мог ходить в школу вдвое чаще , не забывая приносить сестре домашнее задание. Однако превратившиеся в сосиски пальцы с трудом удерживали ручку. Поэтому красиво писать в первом классе Лида так и не научилась. Рассматривая каракули старательной и способной ученицы , первая учительница предсказала : " Быть тебе врачом!" Только Колю забавляла эта ситуация. Глядя на огромный живот сестры , он весело напевал :
                " Сыс пуздратый, салом напхатый!
                А як сонцэ прыпэче - с сыски сало потэче!"
Но , заметив , что его поэзия вызывает слёзы на глазах сестрёнки , совал ей в рот невесть откуда взявшийся малюсенький кусочек сахара.
    
       Вопреки всему  выжили все восьмеро , хотя в тот год в селе трудно было найти семью , в которой от болезней и голода не умер бы ребёнок.

      Лида все годы учёбы не смогла ни разу заставить себя посмотреть в глаза директору школы. Девочке казалось , что встретив её взгляд , директор поймёт всю глубину ненависти и страха , которые терзали её маленькое и , в общем то , доброе сердце. И даже получая аттестат с отличием из рук директора , она умудрилась смотреть не в глаза , а на противно шевелящиеся губы , не слыша ни слова и замечая только желтоватые зубы между ними. Эти жёлтые кривоватые зубы в обрамлении влажных губ не раз всплывали в её кошмарах. Только Коля знал её ночную тайну. Он спал более чутко , чем сёстры. И когда Лида просыпалась с криком , Коля вытирал её слёзы и приговаривал : " Тише , Лидуська , тише. Они больше не придут."

       Лида , вспомнив брата Колю , его проказы , которые порождала  буйная фантазия мальчика, а не озорство , шла уже улыбаясь. Да и денёк в это воскресенье был чудесный !
- День добрый !- обратилась она к молодой женщине , несущей на коромысле два ведра с водой,- а где дом директора школы ?
- Бывшего? Да вон третья хата с краю,- женщина , сняв с плеча коромысло , поставила вёдра на островок зазеленевшей травы. Вода , колыхаясь , пускала солнечные блики так , что Лида зажмурилась.
- А кем вы ему приходитесь ?
- Бывшая ученица.
- О , хоть кто-то вспомнил о старике. Не балуют его вниманием бывшие ученики. Вы не стучите - он плохо слышит после инсульта. Там открыто. Только что соседка ему обед относила.

       Лида , взойдя на крылечко , всё же постучала в дверь. Никто не откликнулся. Она потянула за металлическое кольцо , которое заменяло дверную ручку. Давно не смазанные петли заскрипели , но поддались. В нос ударил кисловатый запах несвежего старческого тела , мочи и еды. После яркого света Лида не сразу рассмотрела  старика , который сидел за столом напротив двери  перед полупустой тарелкой с остатками борща. В одинокой руке , лежащей на столе , дрожала ложка  , отбивая по дереву хаотичный ритм. Старик молчал , всматриваясь в полумрак комнаты. Лидия подошла ближе. "Как он постарел и опустился! Но всё же это он - директор школы и колхозный парторг. И в этой руке он держал тогда кнут."- подумала женщина. Язык упирался , не желая  произнести приветствие. Но всё же она выдавила : "Здравствуйте."
- А-а , пришла ...- протянул бывший директор. И Лида мысленно охнула : "Он меня узнал!"
- Вы все в детстве на отца вашего были похожи. А теперь ты стала походить на Татьяну...Лидия...- он наконец вспомнил её имя.- Колька да ты были в школе самыми умными. Такие способные у нас раз в пять лет появлялись. Это потому , что вы были в мать. А она , ни чета нашим бабам , грамотная была. И упрямая...До сих пор не пойму , как вы выжили в ту зиму?..
- Так вы знали?...
- Все знали. Молоко вас не только кормило , но и согревало , одевало...
Лида всматривалась в слезящиеся мутно-голубые глаза старика , надеясь отыскать там хоть чуточку раскаяния. Но глаза оставались безразличными.
- Мать твоя хоть и грамотная была , но дура. Что она понимала в революционной целесообразности ? Дети...А как колхоз восстанавливать нужно было? Жизнь одного - ничто в сравнении с будущей победой коммунизма!- голос директора вдруг окреп , а блеклые глаза оживились. Лида ещё недавно сдававшая "Научный коммунизм" , а потому не смеющая спорить с его постулатами , даже немного смешалась. Но старика вдруг понесло в другую сторону.
- Ну умерли бы вы , старшие может остались - а они отрезанный ломоть. Вот она б и свободна была. Замуж бы вышла. Ты теперь похожа , а всё равно не такая...Татьяна красивая была , чертовка! Её  и в сорок взяли бы. Даже я бы взял - любил тогда. Когда с женой ложился , то Татьяну представлял. Дочку  в честь неё назвал . Так она и нагуляла в Москве ребёнка , как мать ваша в войну.
- Не нагуляла мама .Отец в сорок втором перед оккупацией на одну ночь прискакал...
Но старик не слышал и продолжал :
- Если бы не упиралась и не была бы дурой...Как сыр в масле каталась бы.
- Потому вы нас , детей малолетних , убить хотели?!- голос Лиды задрожал.
- Нет , убивал я пока служил  в СМЕРШе до сорок третьего. Таких дезертиров как твой отец...
- Как мой отец?! Да он героем был!- Лида задохнулась от гнева , но ещё держала себя в руках , стараясь не кричать.- Вы же помните , что в сорок пятом к нам приезжал однополчанин отца и рассказал , что папа похоронен в братской могиле под Прохоровкой и даже был представлен к награде!
Лида вспомнила , как мать с ожившими глазами отвела боевого товарища своего мужа  в правление к председателю, как ездила потом в райцентр в военкомат , добиваясь реабилитации отца. Клеймо дезертира или пленного с памяти храброго кавалериста сняли , а вот награда семью героя так и не нашла. Правда вдова , чтобы легализовать Варьку , утверждала , будто наградные таки получила и купила на них козу. И Варька наконец-то вернулась в хлев и смогла свободно пастись на лугу.
Но бывший директор не хотел вспоминать этого.
- Да , таких я расстреливал - удовлетворённо произнёс он .- А вас бы я не убивал. Я бы только смотрел...
- Как мы умираем от голода?! Что же у вас за любовь такая? Вы же и её , маму ,убивали ...- Лида уже не сдерживалась.
- Так она мне отказывала , а сама нагуляла...
- Не нагуляла она!- Лида кричала ,приблизившись к самому лицу директора.- Отец приезжал на одну ночь! Вот он умел любить - потому мама была всегда ему верна ! А вы никого не любили ! Даже собственных детей ! И дочь свою...Теперь сидите здесь один , как зверь в клетке!
То ли её разгневанное раскрасневшееся лицо , то ли слова , которые Лида выкрикивала , в упор глядя ему в глаза , заставили старика испуганно втянуть голову в плечи. По дряблым щекам потекли мутные слёзы , а впереди на холщовых штанах расплылось большое мокрое пятно. Рука директора задрожала так сильно , что сбила на пол полупустую миску. По полу разлетелись черепки и остатки капусты с картошкой. Глядя на пролитый борщ , старик заплакал , скуля , ещё громче.
     Грохот разбившейся миски немного отрезвил молодую женщину. Она начала торопливо собирать осколки , оглядываясь в поисках тряпки. Взгляд её снова скользнул по штанам старика. Пятно стало  ещё больше и на краю лавки собралась резко пахнущая лужица мочи. Капали слёзы с подбородка старого директора , капало с сизоватого кончика носа , капало на пол с лавки... Жалкий вид и немощность старика начали постепенно вытеснять из сердца Лиды гнев и раздражение , с которыми она несколько минут назад кричала ему в глаза обидные слова .

- Да что ж здеся творится!- запричитала вошедшая в дом соседка.- Ты на што , девка , деда обидела? Мне теперича штаны ему менять. Легко думаешь? Он же почти не двигается опосля удару.
- Не хотела я...- смущённо пробормотала уже остывшая Лида.- Да я помогу. Я умею с больными управляться.
      Лида привычным движением сняла со старика мокрые штаны и поморщилась , почувствовав резкий запах давно немытого тела.
- А где здесь таз? Да воды бы мне тёплой.
Соседка быстро принесла кастрюлю с горячей водой , таз и ковшик. Она удивлённо поглядывала на неожиданную гостью , стараясь угадать , кто же она.
- Ловко то как ты с ним управляешься!
- Пять  лет санитаркой в больнице да три года фельдшером на скорой - не шутка. И не так сумеете.
- А теперича врачиха-акушерка ?
- Да...
- Так ты Дашкина племянница , дочка покойных Татьяны и  Петра! То-то характерная! В мать. Татьяна , бывало , карим оком сверкнёть да бровью поведёть - мужики-баловники  , как ошпаренные отскакивали. Даже когда дочку в войну понесла - боялись к ней с расспросами подступиться!
Лиде в третий раз за этот день под охи и вздохи соседки пришлось рассказывать историю появления на свет сестры Любочки. Старый директор терпеливо и молча сносил все процедуры. Только испуганно и удивлённо поглядывал на Лиду из-под кустистых бровей , беззвучно шевеля губами , будто собирался что-то сказать. Но так ничего и не сказал. Не увидела Лида раскаяния в светло-голубых старческих глазах даже перед уходом .Только страх и немой вопрос.
- Бог с вами. Живите , как можете. А я вас отпускаю,- проговорила она словами тёти Вари , закрывая за собой дверь. Молодую женщину теперь не беспокоило , услышал ли он её.

     Лида возвращалась , когда солнце уже клонилось к западу. Подтаявшую дорогу ещё больше расквасило. Идти стало труднее из-за налипших на сапогах комьев чернозёма. Но Лида шла , облегчённо улыбаясь и вдыхая головокружительный запах земли. Она чувствовала , как легко стало на душе. Ни страха , ни обиды. Стоящие перед глазами картины расползающегося пятна на штанах и мутной капли на рыхлом носу оставили на сердце только чувства жалости и лёгкого презрения...

     - Так и сказал "не пойму как выжили"?- тётя Даша удивлённо качала головой.- И совсем не каялся?
- Совершенно,- Лида , причмокивая , ела блинчик с домашним творогом и сметаной. - Мне кажется , он и не знает , что такое совесть и раскаяние. Да и любви в его сердце нет !
- Бога нет в его душе. Вот зло и заняло пустое место,- тётя опять покачала головой , но , заметив улыбку на губах племянницы , продолжила :
- Ладно , ладно , атеистка! Ешь ещё блинчик! А что сходила и ,главное , простила да отпустила - это молодец! Вы ж атеисты не знаете , что за день такой был сегодня. Раньше его называли прощённым воскресеньем! Не даром у тебя всё так управилось.
- Тёть Даш , а как мы и в правду выжили? Пусть нас шестеро детей дома осталось. Но на полтора с Нюриным трудодня да на 2-3 литра молока семерым не протянуть. Ещё и Витька с Андрюхой приезжали на праздники подкормиться. Их ведь в училище не баловали. В такие дни молочко только им да Любаше доставалось...
- Грудь у Татьяны была большая, - хитро улыбнулась тётя Даша. - А за пазуху никому кроме отца залезть не позволяла. Пару раз в зернохранилище потянула цепью озорников - больше не пытались. Вот за пазухой она и таскала зерно. Если б кто узнал , то пошла бы по этапу в Сибирь. Остюки ей всю грудь искололи. Но не это мучило её. Она ж не только гордая , но и честная была. По ночам свои кражи отмаливала...Татьяна - удивительная была! На вид суровая , а душой добрейшая. Вот и нас с дочкой приняла , когда свекруха выгнала. Та никак не могла простить , что из-за моего происхождения  у нас тогда же корову забрали. Два года точила , а потом таки выгнала.
- А про Любаню почему никому не рассказывала ?
- Так пока была надежда , что Петро жив - боялась. Он же самовольно тогда прискакал . Полк его стоял в 20 километрах от села. Вот отец ваш и не удержался. А в военное время за такое - расстрел! Когда узнали , что точно погиб - уже никто ни о чём не спрашивал...

     Лида последнюю ночь легла спать на тёплой лежанке в доме своего детства. Узнав , чего ей не хватает , тётя Даша принесла мешочек с травами и положила под подушку. Теперь Лида засыпала , вдыхая аромат мяты с чабрецом.
     И снилось ей поле без конца и без края с колышущимися под ветром изумрудными травами и разбросанными между трав дивными цветами. От восторга и ароматов , что витали над полем , Лида замерла и не могла пошевелиться. Но что это? К ней приближался мелодичный перезвон. Мимо , весело размахивая хвостом , проплыла Манька. На шее её позвякивал золотистый колокольчик , а рога и даже кончик хвоста были украшены букетиками цветов. "Ну почему я в детстве не пыталась украсить её ?- подумала во сне Лида,- И колокольчика такого у Маньки не было." Корова повернула к ней голову и ... улыбнулась. "Как здорово - она меня узнала и улыбнулась мне !- восторг в душе возрастал. А Манька вдруг сказала голосом тёти Вари : "Зло - это отсутствие Бога в душе. В тебе нет зла..." И прошествовала дальше , размахивая букетиком из васильков и ромашек на кончике хвоста. Затем снова повернула голову и уже голосом мужа Миши произнесла : "Прощенье - дар!" Корова на прощание закрутила хвостом так энергично , что букетик сорвался и рассыпался фиолетовыми,жёлтыми и белыми брызгами. И это было так красиво , что у Лиды перехватило дыхание.
    Манька уходила всё дальше, всё тише становился перезвон колокольчика. Но Лида не пыталась догнать её. Губы сами собой прошептали :
                Прощай , Манька !