О курочках и яйцах

О курочках и яйцах

 

Давно хочу поделиться памятью очень мне дорогой. Это из фамильного наследства. Маленькие крошки минувшего.

В Закавказье, даже в последние советские годы, в продаже редко бывали мороженые куры. Такое, привезённое из далёких краёв, считалось экзотикой и было дефицитом.))

Зато настоящих кур и петухов, в принципе, народу хватало. Покупали их на базаре, живыми.

Ходили мы туда с мамой, и я очень любил это мероприятие.

Восточный базар – нечто, само по себе, и в каждом местечке индивидуально. Поразительно смешение красок, традиций и форм. На то время ещё не растерявшее и культурного разнообразия. Место интересных встреч и общения.

К слову, разное мясо торговалось в разных концах крытой части базара.

Немыслимо там было и чревато бунтом рубить порося и барашка одним топором и на одной колоде. Этот товар осознанно раводился в разные углы. Да и продавцы такого были ярким отражением местного колорита и разнообразия.

Но ближе к теме. Курица не мясо.))

Отчасти даже не птица. С таким мнением не растерявших природного шарма и вольнолюбия солидарен сегодня и я. Тем паче, что общением с этим базарным племенем сыт по горло.

А тогда, даже при наличии деревенских корешков, многое в впечатлениях было более романтизировано.

Итак, среди запланированных покупок была курочка или петушок.

К выбору в массе, обречённого на супчик разнообразия, относились очень серьёзно. Главным авторитетом в жизни мамы был и остаётся дед. Именно ему она и три её сестры обязаны всем, что и поныне связывает наш род с Кавказом и Закаталами в частности.

И готовить маму и тёток научил дед. Это при том, что кухонного ножа и поварёшки отродясь в руках не держал. В его семье тоже был полный двор будущих и настоящих хозяек. Может от того он из него при первой возможности сбежал. Но сложно убежать от судьбы. Четыре девки подряд, и наконец долгожданный сын.

А бабушка, начисто оторванная от корней революцией и выросшая в детдоме, готовила неумело и вынужденно. Война, тиран муж, вечно голодная орава дома, при очень скромном достатке, не делали её жизнь простой.

Но мы тут о курах...

Итак, главный завет деда при выборе на базаре:

– Купи чёрную. Не будет, рыжую или рябую. Белую не покупай никогда!))

Это при том, что курочка на столе появлялась в том доме только по праздникам. И это на такую то прорву ртов.

Ещё один повод для появления в меню деликатеса – болезнь.

Точно как в одесском анекдоте: Больна в доме либо курица, либо еврей.

Жизненно и красноречиво.))

Именно «больной супчик» – то, что скорее всего ожидало так старательно выбираемую нами с мамой жертву.

Собственно, о жертвенности тогда я задумывался менее всего. Нас интересовали прежде всего красавицы. Мясо уж точно отходило на второй план.

Из-за того, что главными критериями была красота и жалость, наша курочка смотрелась бы хорошо на подиуме у нынешних модельеров, а вот Рубенса впечатлила бы навряд. Имела, конечно, значение и цена, но этот аргумент деликатно маскировался. Рынок есть рынок. При всей демократичности восточного базара, 5–10 рублей, были значимы для нашего бюджета.
Очень богатым, выбор пернатых был по осени, когда крестьяне оптимизировали хозяйство. Такие, подросшие за лето цыплята именовались - чолпа. Ценились особенно и покупались пачками.

Сегодня мне кажется, что твари, выставленные на убой, осознавали уготованную им судьбу. Помню их смирными и трогательно забавными.

Воскресенье на тюркском звучит как базарный день. Именно таковым у нас он, по сути, и был. Новая жилица торжественно определялась на балкон и порой обретала там неделями. Поскольку любое поползновение на её жизнь вызывало у меньших в доме болезненную и слезливую реакцию.

Даже сегодня, вынужденный уже сам исполнять приговоры, сохраняю в душе отголоски тех горестей.

А тогда, прибежав со школы и не найдя Рябу на балконе, впервые сталкивался с Гамлетовскими дилеммами реальной жизни. Уже и супчик радовал не так, как до того, когда многого не знал.

Резать и свежевать курочку приходилось обычно маме. Что до первого, это, в отличие от Руси, было порицаемо местной традицией.

Убить курицу должен непременно мужчина, а всё остальное грязное дело уже без вопросов оставлялось женщине.

Потому нередки были ситуации, когда хозяйки выходили на большую дорогу с ножом в одной руке и сакральной жертвой в другой.

Что поделаешь, когда мужики или на работе или малы и немощны.

Тогда отдуваться за них приходилось случайному прохожему. Отказаться от такой чести, не подмочив репутации, было нельзя.

Соблюдения этого правила требовал и дед, даже когда сам уже еле ходил.

Мама с улыбкой вспомнила как впервые нарушила табу.

Посланная на дорогу, посмотрела налево, посмотрела направо, никого нет. Чего зря время терять. Делов-то.))

Споро вернувшись, на вопрос папы:

– Ты не сама её зарезала?

На чистом глазу выдала:

– Конечно нет. А чего вообще проблему создавать, вон Этери (подруга) сама всегда кур режет.

– Нашла пример. Они не армяне совсем. Не смей на неё равняться.

Но поезд уже ушёл и деду пришлось в итоге смириться с новыми веяниями.

Но за разделкой он следил зорко. Не дай Бог было случайно порезать кишку и даже чуть замарать мясо. Ультиматум был категоричен – такую курицу надо выбросить.

Это не укладывалось в голове мамы, и потому потрошение она проводила всегда очень осторожно. А дед объяснял, где, что и как надо подрезать и переломить.

И ещё была местная заморочка. Голову и ноги положено было выбросить. Делалось такое даже демонстративно, дабы подчеркнуть достаток. Но не в нашей семье. Тут было не до жиру, и в дело шло всё.

Часто голова и ноги – это всё, что от курицы доставалось бабушке. Аргументировалось всё просто, голову и ноги можно есть тем, у кого мама и папа уже умерли. А бабушка, все знают, с малолетства сирота.

Много таких вот грустных мелочей всплывает сегодня в воспоминаниях мамы о маме своей. Мир её праху, и светлой памяти нашим бабушкам. Ох несладкое выпало им время.

Обязательным, после того как от яства оставались лишь косточки было разламывание на двоих курочкиной ключицы. «Бери и помни...»

Вот я и вспоминаю, как могу.

Ну и немного о яйцах.

Недавно услышал:

«В детстве я мечтала, чтоб мама мне пожарила яичницу не из одного, а из двух яиц...» ))

Или это:

«Когда я жарила яйца сама, Ашхен (соседка по коммуналке) посмотрела в сковородку и сказала:

– Добавь масла.

– Вот ещё... Мы так любим.))

Масла в доме всегда было мало.

А когда Ашхен сама жарила яйца единственному сыну, они у неё буквально плавали в сливочном.

Муж старухи был плотником, и жили они в достатке...»

Ну и последняя мелочь на заданную тему.

Разбивая яйцо, мама и сейчас пальчиком добирает из шкорлупы последнюю каплю.

Когда, ещё пацаном, будучи в деревне в гостях у тёти, сестры отца, удивился, что Надя не делает так, как мама. Она только рассмеялась.

Там тоже хватало проблем, и денег как таковых колхозники почти не видели, но выручало хозяйство. Мясо, яйца, молоко и даже хлеб были свои. Чего это стоило, вопрос другой. Более прагматичным было и отношение к скотине, но была и неразрывность, и обязанность друг другу.

А мама признаётся, что впервые ощутила сытость только в селе, попав в него по распределению.
 
Тогда же почувствовала она вкус земли и даже сейчас, в немощи и болезнях, черпает силы в ней.

И я верю в эту силу.

P. S.

 Анекдот из сети. К воспоминаниям отношения не имеет, но понравился чем-то отсылающим именно к тем временам:

 Внук пересказал содержание "Анны Карениной" бабушке.
Баба взгрустнула:
- Эх, корову бы ей...
А лучше две...

))