Змейки мои

Сколько помню себя, лето в Заонежье всегда было радостным. Потому что радовало всё вокруг: Онего-озеро, то пленяющее гладью, то завораживающее пенными волнами; чайки с огромными клювами с детками-чаечатами, похожими на меховые тапки; дикие травы, цветы и ягоды вокруг многовековых замшелых каменьев-валунов, когда-то притащенных на берег нашей деревни ледником.
А ещё были змейки.
Бабуля их не боялась. Но и никак не называла. Когда мы с ней ягоды брали на можжевеловой горке за мостиком влюблённых, я одну змею увидела и радостно бабуле закричала:
- Гадюка, бабуль, вот же она!
А бабуля посмотрела на меня спокойно так и палец ко рту приложила: молчи, мол.
Когда на дорогу мы вышли, она мне наказала строго-настрого имени змеиного вслух не произносить.
Маленькая я была, но в душу запали бабулины слова. Впрочем, бабуля говорила очень редко, но то, о чём она говорила, и как, почему-то заставляло задуматься. Потому что, если бабуля заговорила, то это неспроста: слова у неё на вес золота были.
Когда поступила в институт после школы и в деревню к своим приехала, то на любимое место побежала: на косогор за часовней. Когда там ляжешь, то почти стоишь и небо видать, и Онего видать, и крест на часовне тоже, да и всё вокруг! И кажется, что вот было бы возможно: всю округу обняла бы. На кресте часовни чайка сидит. В траве краснеют ягоды паслёна. Мышка-полёвка прошмыгнула, сторожко стрельнув в меня своими красными бусинами глаз. Хорошо-то как! Мураши какие-то копошатся по-над ухом. Поворачиваю слегка голову и вижу: рядом в нескольких сантиметрах змейка свернулась калачиком, тоже солнцу и жизни радуется. И вот мы тут все, на ладошке перед Создателем, умиротворённые и счастливые!
Много воды онежской утекло с тех пор. Много рыбы на уху уже давно не бабулей и не мамочкой чищено. Дети выросли. Внуки появились. И не только. По-над родовым домом на одном из камней то сын, то внук, а то и сама я, но стали мы замечать, как чёрная змея короной величавой возлежит. Ближе к концу лета обычно. Опасливо обходили этот край дома. Но существо, - мы её так между собой называли, - не трогали.
Вот только так уж получилось, что зашёл к внуку мальчонок деревенский поиграть, да и увидел нашу змейку-королеву, да ка-а-к стукнет по ней палкой. Внучок-то ко мне в слезах прибежал: змейку жалко! Выбежала, смотрю вокруг, а её-то и нет. Пропала. А на следующий год по весне смотрим: дом-то на этот угол покосился, осел, значит, в землю.
Человек ко всему привыкает и быстро забывает о многом. Так и мы жили – не тужили. А в позапрошлом году парочка чёрная объявилась. Нет, не на камне, рядышком, под окном. Причём, сначала по одному. И лежат не короной, а словно шнурок между завалинкой и землёй кто-то протянул, сразу и не углядишь. Так оно и было сначала, когда я бельё вешать пошла и случайно глянула в окно-то, а увидела не там, а под окном. И ведь вроде шнурок, а голова аккуратно так умильно на бок положена и повёрнута к солнцу. Загляделась аж.
А потом мы все попривыкли, что это наш общий дом: они слышат, как мы идём, и мы вежливо мимо проходим. А перед грозовой бурей они под другим окном вдвоём уже калачиками порознь лежат, набираются тепла впрок.
Правда, Василий, наш кот, получил от одной из них поцелуй в морду из- за любознательности своей по молодости и нахальству. Так и он теперь с уважением или опаской мимо проходит. Все мы - существа Божии...
Друзья мои Люся с Сашей как-то в Грецию ездили. Они поделились со мной удивительной историей. Оказывается, в Греции, в одной деревне есть храм, где давно уже в праздник Успения Божией Матери происходит нечто необычное. Там, начиная с праздника Преображения Господня, внутри и снаружи храма появляются змеи. Местные жители называют их змеями Пресвятой Богородицы. Они во время Божественной Литургии выкладываются по контуру фигуры Богородицы на главной иконе Праздника и никого из целующих Богородичный лик не кусают.
А ведь и мои змейки в августе появляются.

На фото, которое сделал мой брат Андрей Захарченко в начале 90-х 20 века: я с мамой Валентиной Михайловной Захарченко (урожд. Кирьяновой) у нашей Кондобережанской часовни прп. Сампсона Странноприимца