Благодарные пациенты

«А я милого узнаю по походке, он носит, да он носит брюки галифе…»

Нет-нет, «милого» участкового врача-терапевта всегда можно узнать не по походке и брюкам, непривычного для глаза современника, кроя. А по объёмной сумке, с которой он (чаще – она) никогда не расстаётся.

 Сейчас такую сумку (саквояж) назвали бы многофункциональной. В одном из отделений моего «участкового» портфеля находился минимальный медицинский инструментарий для обеспечения визитов на дом: тонометр, фонендоскоп, парочка термометров. Предполагалось ещё наличие небольшого количества этилового спирта для обработки в домашних условиях термометров и мембраны фонендоскопа.
 
 Откровенно говоря, я никогда не видела, чтобы моими коллегами выполнялось законное требование службы санитарно-эпидемиологического надзора. Что и не удивительно: месячный норматив этанола для участкового врача-терапевта – сто пятьдесят миллилитров. Для участковой сестры, независимо от количества инъекций на дому, – четыреста пятьдесят миллилитров.
 
 Старшая медсестра поликлиники Людмила Ш. – лицо, ответственное за учёт и хранение спирта, превращала в церемонию заурядную процедуру его выдачи. Нарочито медленно наливала в мерную посуду установленное министерским приказом, как мы тогда полагали, количество дезинфектанта. Перелив его в небольшую ёмкость, с нескрываемым сожалением передавала её врачу, всем своим видом демонстрируя присутствующим свою значимость. У меня сложилось впечатление, что медсестра Ш. отдаёт своё личное богатство, «нажитое непосильным трудом».
 
 Пару лет назад, в уместной для этого случая обстановке, я рассказала коллегам о своих ощущениях в момент получения спирта. Пересказ своих ощущений сорокалетней давности, я завершила фразой:

— Каждый месяц нужно было проходить такую унизительную процедуру из-за каких-то ста пятидесяти миллилитров спирта!

— Почему ста пятидесяти? У нас, в медсанчасти производственного хлопчатобумажного объединения, врачам выдавали по четыреста пятьдесят миллилитров, – вклинился в разговор Сергей Михайлович Трукшин, врач-физиотерапевт родильного дома.

— Да-да, – поддержал коллегу Александр Николаевич Стецко, главный врач Барановичской центральной поликлиники – органа отраслевого управления Барановичского региона. - Я в то время работал главным врачом медико-санитарной части и хорошо помню тогдашние нормативы. И добавил:

— Для работы медицинских сестёр полагалось ещё большее количество спирта, какое именно, уже и не скажу.

— Вероятно, такие нормативы в медсанчасти утвердили с учётом обработки не только медицинского инструментария, но и объектов его приложения – самих текстильщиц, – завершила я обсуждение «спиртовой» темы.
 
 Такое отступление от описания содержимого одного из отделений сумки участкового терапевта – преамбула к изложению небольшого эпизода из моей практики.
 
 Во втором отделении сумки – ручки и документы. Для удобства пользования бланки листков нетрудоспособности, ученические справки, простые рецептурные бланки и формы для льготных категорий граждан (копирки для выписывания льготных рецептов), направления на анализы и прочее, складывались в отдельную папку. В это же отделение, при необходимости, добавлялись амбулаторные карты: для внесения в них сведений о выписанных льготных рецептах, больничных листках и так далее.

 Третье, личное отделение, предназначалось для косметички, ключей, зонтика и всех других, жизненно необходимых, женских мелочей.
 
 Да-да, справедливо заметил читатель: никаких медикаментов для оказания экстренной помощи, никаких укладок для проведения реанимации на дому, у врача не было. В случае необходимости вызывалась бригада скорой помощи «на себя» и, дождавшись её приезда и улучшения состояния больного, участковый врач отправлялся на следующий визит.
 
 Правильной ли была такая организация работы участковой службы или нет – тема для другого, большого разговора.
 
Теперь же я возвращусь к вопросу наполнения «личного» отделения сумки участкового терапевта.

Два дня в неделю мне выпадал приём в поликлинике с 14.30 до 17.45 часов. По окончании приёма нужно было через полгорода добираться в детский сад за сыном Денисом: муж часто ездил в командировки. А что значит забрать ребёнка из детского учреждения позже, чем в обозначенном правилами внутреннего распорядка времени, объяснять не надо. Приходилось как-то выкручиваться.

 Визиты на дом в эти два дня осуществлялись мною до начала приёма. В один из таких дней, по дороге в поликлинику, купила кое-какие продукты. Действительно, кое-какие: в начале восьмидесятых годов качественных продуктов в свободной продаже не было: их нужно было «доставать» у знакомых и малознакомых работников торговли. Вот именно в этот период времени у меня и сложилась стойкая нелюбовь к «торговому племени», не искоренённая до настоящего времени.

 Так вот, о продуктах. Я поместила их в «личное» отделение сумки, наверх положив десяток яиц в полиэтиленовом пакете. Зайдя в регистратуру поликлиники, заполнила хранящийся в ней журнал вызовов на дом, вспомнив при этом выражение – «пройти сквозь строй».

 В регистратуре была «пересменка»: вторая смена регистраторов сменяла утреннюю бригаду; участковые врачи оформляли журналы визитов на дом.

За всей этой суетой наблюдала старшая медицинская сестра Людмила Ш., к тому времени уже исполнившая, свой «гражданско-профессиональный» долг, – выдачу спирта сотрудникам.

 Коммунист, член группы народного контроля* поликлиники, доверенное лицо руководителя, старшая медсестра Ш., долгим и многозначительным взглядом, проводила содержимое моей сумки.

 Я прекрасно поняла смысл логической цепочки, мысленно выстроенной «пламенной коммунисткой Ш.», блюстителем профессиональной и моральной чистоты молодых беспартийных врачей. Лучезарно улыбнувшись, я громко произнесла:

– Всё-таки, как хорошо работать участковым терапевтом! Прошёлся по участку – и в магазин заходить не надо! Больные сами всё принесут доктору!

 Два-три участковых терапевта, застрявших в регистратуре, не сдержавшись, разразились смехом и выскочили из помещения. Строго поджав губы, удалилась и старшая медицинская сестра Ш.

Начинающий участковый врач Татьяна Владимировна Стецко, очевидец события, пересказала коллегам этот эпизод. БОльшая часть врачей меня поддержала, правда, только кулуарно:

— Ну, слава Богу, поставила эту выскочку на место!
 
Следующий день, как и всю неделю, ждала вызова «на ковёр» к начальству. Ну, как же, взяточничество, лихоимство**, коррупция и другие пережитки прошлого.
Не дождалась.

Оказалось, что кроме бдительного члена группы народного контроля Ш., имелись и другие, недремлющие, сотрудники коллектива. Один из зорких медицинских регистраторов обратил внимание на маркировку яиц и смело предположил, что домашняя птица не может производить яйца с уже нанесенными обозначениями их товарной принадлежности. О чём и доложил руководителю поликлиники.

На многие годы эта давняя история выпала из моей памяти.

 В 2000-м году мы с Татьяной Владимировной, свидетельницей того давнего представления, практически одновременно ушли из городского в районное здравоохранение. Будучи тринадцать лет моим заместителем по амбулаторно-поликлиническому разделу работы, Т.В.Стецко безупречно выполняла свои обязанности. При этом, имея прекрасное чувство юмора и замечательную память, рассказывала смешные истории из нашей городской врачебной жизни. Первое время имени автора не называла; затем, освоившись, предваряла рассказ:
 
— А, помните, что Вы  сказали, Нелли Гавриловна?

 Уже на втором месяце нашей совместной работы в районном здравоохранении, слушая начало очередной истории-воспоминания «замши», мне на ум приходил Шурик из «Кавказской пленницы», с его бессмертной фразой:

— «Простите, часовню тоже я развалил?»

* Народный контроль – один из органов системы Государственного контроля в СССР. В масштабах страны выполнял функции контроля выполнения государственных планов, соблюдения дисциплины, выявления хозяйственных резервов, расходования ресурсов.

** Лихоимство – чрезмерная алчность к приобретению материальных благ за счёт обирания людей.