Итальянские откровения. Ждём Ирину

 И снова в который раз после перевязки бабушкиной пятки Роберто говорит мне о матрасе: "Пятка не будет ощущать давления на нём, и рана может зажить." Однако при упоминании о подъёмнике и матрасе Луиза нервничает:"Perche` dobbiamo spendere i soldi? Siamo caduti nelle mani delle persone cative." ("Почему мы должны тратить деньги? Мы попали в ловушку злых людей.") И ничем не переубедить ее. Последние месяцы растянувшихся в век лет сделали старушку подозрительной, раздражительной и сварливой. Она устала жить. "Sono stufa stare al mondo",("Я устала жить на свете")- часто повторяет она сыну, и он, не сдерживаясь, кричит:"Muoia!" ("Умирай!") А потом, спохватываясь,обнимает мать, многократно целует... .

 Кто знает, может, Господь до сих пор держит Луизу в этом мире для того, чтобы она своими жалобами сделала сына сильнее ? Переживаемый матерью период очень важен для него. Важно испачкаться в ее фекалиях, при  пересадке матери с кресла в коляску, чтобы отвезти помыть. Важно поднимать её,ощущая боль в спине. Важно смириться с постоянными звонками со словами: "Sto malissimo." ("Мне очень плохо.") Важно научиться терпеть все капризные причуды деградирующего мозга; переживать непроходящий страх и ужас при мысли о её смерти. Ведь больше и искреннее, чем мать, его не любит никто!

 Старушка последние дни особенно терроризирует нас насчёт приезда Иры.
 -Сюда едет какая-то проститутка, которую никто не видел и никто не знает,-говорит она мне.
 -У нее есть рекомендации, -защищаюсь я.
 -Где они? Ты не упоминала о них!
 - Упоминала, но на мои слова никто не обращал внимания.
 -Неправда. Никто не слышал от тебя этого!
 -Хочешь позвоню Ире и попрошу номер телефона её бывшей хозяйки, живущей в Милане?
 -Да! Немедленно!

 я допускаю ошибку: укололо бабушкино недоверие ко мне. Смириться бы с ним. Хотя бы с Джанни посоветовалась! Так нет же: амбиции берут верх, и я звоню Ире, прося  дать номер телефона её бывшей хозяйки. Я объясняю женщине сложившуюся ситуацию, но она воспринимает просьбу спокойно и диктует номер. "Я даже не буду предупреждать мою бывшую хозяйку о возможном звонке ей. Она меня так хвалила! Так была мной довольна! А бабушка, её мать, плакала при прощании,"- уверяет Ирина, и я ей верю. Я довольна: сейчас Луиза услышит положительный отзыв об Ирине, и в семье наступит покой.

 Старушка не хочет даже заканчивать обед, требуя срочно набрать номер бывшей хозяйки Ирины, синьоры Стефании. Я заставляю  все-таки её доесть и потом набираю номер. Отвечает segretaria telefonica с просьбой перезвонить позже.

 Приходит Джанни, и, узнав, в чём дело, просит мать в Милан не звонить. "Если был дан номер телефона, то предупреждены о звонке и плохую характеристику не дадут", - говорит сын. Но после ухода Джанни Луиза вновь вступает в перебранку со мной:

 -Мой муж, нет, племянник, нет, сын поедет в Милан по адресу и расспросит, как работала твоя Ира.
 -Ира будет лучше меня. Она сильнее, выносливее, моложе.
 -Если так будет на самом деле, я тебе сделаю большой подарок.
 -Не нужно подарка. Лучше доверяй мне, - говорю я.

 Джанни тоже хорош. Он, как и мать, не слишком доверяет моему интуитивному выбору. Когда мать и сын остаются вдвоём, Джанни высказывает ей своё недоверие. И только железная логика рассудительной Мартины, как всегда, спасает положение. (Ведь Ирина завтра уже отправляется в дорогу!) "Мы разговаривали с этой женщиной на Рождество, и она на всех нас произвела неплохое впечатление: скромная, застенчивая, выносливая,"- убеждает свекровь Мартина.

 Вечером Луиза всё-таки заставила меня набрать номер Стефании. Бывшая хозяйка Иры с бабушкой была чрезвычайно вежливой и предупредительной. Она сказала, что Ирина ласковая и старательная, но, если бы ей понадобилось вновь взять женщину на замену своей бадантки, Ирину она бы не захотела. Есть, мол, кое-что, что ей не понравилось в работнице. "Хотя, - добавила Стефания, - я знала её мало. Она проработала с мамой всего два месяца." Потом синьора начала советовать Луизе устроить конкурс из баданток. Посмотреть на одну, на другую. В крайнем случае, можно взять на работу и Ирину. А, если пойдёт что не так, попросить её уйти, то есть, выгнать... .

 Говорили они довольно долго, и на впечатлительную Луизу беседа с синьорой произвела огромное впечатление. Бедная старушка всю жизнь прожила в маленькой деревне среди простых людей. Она мало общалась с людьми, особенно в последнее время. В разговоре Стефания показалась ей синьорой очень образованной, и в её советах Луиза нашла много резона, для того, чтобы ей во всём безоговорочно поверить. Не знаю, чем могла Стефании не понравиться Ирина, но догадываюсь: видать, приревновала ту к мужу. Однако для Луизы теперь я никто.От нее веет холодом.

 Разговор с Миланом имел последствия для всех нас. Началось с того, что в половине пятого утра меня разбудил зов Луизы. На вопрос, что случилось, она ответила: умирает. Сердце из груди выскакивает. В прошлую ночь было то же, но в эту "e` un colpo" (чересчур сильно). Даю воды, успокаиваю,пытаюсь измерить давление, но аппарат давно сломлен; новый так и не купили. Старушка постепенно успокаивается. Потом с присущей ей театральностью говорит: "Dai un bacio da me ai tutti." ("Поцелуй от меня всех.") На глаза Луизы вот-вот навернутся слёзы. "Vai a dormire, Lucia. Mi sento meglio." ("Иди спать, Лучия. Мне лучше.")- отправляет меня в конце концов спать.

 Проснулась я с мигренью.  Вышла в столовую, подошла к окну поднять жалюзи. Утро выдалось туманное, промозглое, а в саду покойного Алессандро, несмотря на холод, из куста роз выглядывает бутончик. Чудо. Куда ты лезешь, дурачок? Холодно.Замёрзнешь. Да разве он меня послушается?

 Просыпается и Луиза. Измеряю ей сахар в крови. Мою. Переодеваю. Приходит Роберто. После перевязки я прошу его помочь мне пересадить Луизу с кровати в коляску. Он смиренно соглашается. Уже не говорит, что ему эту работу не оплачивают. Очень я ему благодарна. Иначе пришлось бы звонить Джанни, а так не хочется видеть его лишний раз! Луиза просит меня позвонить Джанни. Ведь уже одиннадцать. Он должен был прийти помочь мне. Но телефон сына не отвечает.

Старушка продолжает жаловаться на сердцебиение, головную боль и общее недомогание. Повторяет, что умирает. Я потихоньку отпаиваю её водой. Наконец, позвонил Джанни. На жалобы матери отвечает: "И что мне делать?" Потом добавляет: "Приду к часу. Сейчас не могу. Нет ключей от машины. Мартина случайно забрала." Хотя при чем тут ключи? От его дома к нам десять минут хода.Через несколько минут звонит мне. "Что сказал Джанни?"- спрашивает он. "Сказал, что тело Луизы очень деликатное и нужен матрас, чтобы не образовывались пролежни. Тогда она уйдет из жизни без лишних проблем,"- отвечаю. "Матрас поможет ей быстрее уйти?" - на свой лад переиначивает мои слова Джанни.

 О,Господи! Помоги нам грешным!

 Когда Луиза чем-то растревожена, я забываю, что совсем недавно она мучилась запорами кишечника. Теперь напротив, начинается диарея, которая не прекращается уже два дня, и я думаю: "Не очищается ли тело старушки перед смертью?" Мы то и дело едем в туалет. И снова: поднять, посадить, вымыть, надеть, поднять, посадить... ."

 Луиза сердится на сына. Ей не терпится рассказать ему о разговоре с синьорой из Милана. Помощь от меня по-прежнему принимается ею сейчас холодно.

 "Я умираю, а он не приходит. И что это за история с ключами от машины?"-говорит она. В то, что Джанни мог ей просто соврать, Луиза никогда не поверит.

  Около двух часов пришёл Джанни с женой. Она почему-то была не на работе. Зашел разговор о вчерашнем звонке - и тут же разразился скандал. Джанни кричал, что отдаст мать в ricovero (дом престарелых), если она будет продолжать вести себя глупо и эгоистично. Мать возмущённо отвечала, что на дом престарелых никогда не согласится. Обвиняла, повышая тон, Луизу в эгоизме и Мартина: "Мы не ходим в церковь, не молимся, но делаем для Вас всё возможное. За огромные деньги мы купили Вам женщину. У Вас есть всё необходимое. Мы постоянно Вас навещаем." Тут перебивает жену Джанни: "Ты религиозная, мама, а сколько раз ты благодарила Бога за то, что Он подарил тебе ещё один день?" Бедная Луиза, не ожидая такого нападения,и, выпучив глаза, молчит. "Не отвечаешь,- всё больше распаляясь, продолжает сын. - Значит, ты фарисейка! Мы не религиозны, но умеем радоваться мелочам, а ты звонишь с жалобами и портишь нам наши маленькие радости! С тобой всё нормально. Пятка заживёт, ухо уже заживает. Вскоре появится матрас, привезут подъёмник; всё нормализуется. Живи и радуйся! Мы до ста лет точно не доживём. Вместо того, чтобы жаловаться, на вопрос "Come stai?" ("Как ты?") ответь: "Tiriamo avanti!"("Идём вперед!")"

 Досталось и мне. Джанни обвинил, что позвонила в Милан. Мартина уколола тем, что мало занижаю уровень сахара перед свекровью. Надо больше врать: называть самую приемлемую цифру для Луизы. Вед настоящую цифру всё равно фотографирую и отсылаю Джанни. Если он сочтёт нужным, позвонит доктору сам, чтобы посоветоваться о продолжении лечения. Оказывается, я во всём виновата. "Да, пошли вы все!" - в сердцах думаю я и ухожу в свою комнату.

 Через короткое время всё затихло. Захожу к Луизе и вижу пустую пиалу, где было сваренное яблочко для старушки. Джанни, оказывается, успокоившись, покормил мать приготовленным мной для неё яблочком. Потом и мне сказал пару добрых слов: "Всё из-за того, что ты уезжаешь."

 Супруги ушли, а для меня началось снова: подушки не так, стул с ногами на нём передвинуть, Лимончелло, конфетку... .

 Позже Джанни пришел один. Я ушла в комнату, а он плотно закрыл двери за мной и начал выспрашивать у матери о разговоре со Стефанией. Ему хотелось узнать подробности.

 Остаток дня и вечер прошли спокойно, а ночью я снова два раза уже вставала к старушке, перевёртывала её набок, убирала фекалии, мыла, меняла памперсы.

 Утром Луиза попросила прощение за вчерашнюю озлобленность на меня. Да кто ж на неё злится? Знаю, она добрая, отходчивая, вежливая.

 Сегодня-завтра приедет Ирина.