чем повесть о непризнанном поэте

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о непризнанном поэте

Несколько лет назад я была довольно популярной молодой поэтессой местечкового пошиба.
Городская поэтесса звучит еще гаже, чем городская сумасшедшая. Потому, что поэту, в отличие от безумца, постоянно приходится отстаивать право носить свой «титул». И не только стихами. Для обывателя, все, что в рифму, то стихи. А если автор отваживается на эксперименты, то его записывают как раз в ту категорию, отстаивать нахождение в которой не надо. Ну, вы поняли.
Вообще, любительская литературная тусовка в провинциальном, хотя, наверное, в любом городе – зрелище комичное и жалкое одновременно. Костяк составляют дамы хорошо за …десят. Им скучно на пенсии с котиками и внуками, вот они и рифмоденствуют. Всё интереснее, чем сериалы, вязание и даже скандинавская ходьба. Хотя можно совмещать. Собираются они раза два в месяц в какой-нибудь библиотеке. Читают по кругу, восхищаются. Журят молодежь. Тем, которым до пенсии еще далеко. Посему заносчивая с их точки зрения молодежь и не задерживается.
Никаких современных веяний не признают. И вообще, кажется, что их познания в поэзии начинаются и оканчиваются школьной программой. Постоянно ссылаются на авторитет Пушкина. Маяковский для них – «современный поэт-новатор». Бродский – просто выскочка. Евтушенко – эстрадный артист. Дементьев – песенник-поденщик. Про Рыжего, Губанова, Айги и десятки других имен они и не слышали.

Король в этом цветнике – Подающий Надежды талантливый вьюноша-Поэт (ПНП). Он просит называть его Арчибальд Несравненный или Иннокентий Нежданный. Ему слегка за пятьдесят. Нет, я не спорю, для мужчины это не возраст. Киану Ривзу, Джону Бон Джови или Тиллю Линдеманну тоже за полтос. И, если вы не знали, эти парни тоже пишут стихи. Блин, я бы ради них ходила на каждое заседание. Но там таких не держат.
Несмотря на солидный вид он пылок, плодовит и падок на похвалу. Про таких как он говорят – он умрет подающим надежды.
У него в багаже сотни стихов, пара десятков песенных текстов и две-три неоконченных поэмы. Он не издается. Ему не предлагают, а он и не настаивает.
«Я пишу для вечности!» - говорит он.
Хотя дело немного в другом. Он патологически скромен.
Узнаете себя?

Вы знаете, что есть семь смертных грехов, и гордыня – один из них. Если вам неизвестно, то излишняя скромность – тоже вид гордыни. Даже не скромность, а скромняжество.
Гордец желает быть пупом земли, но он хоть для этого что-то делает. Громко и везде о себе заявляет. Лезет в первый ряд. Задирает нос на три метра от пола, а то и ноги на пять. Аки Оленька Бузова. Или Волочкова. Или Коля Басков.
Скромняга не таков, не царское это дело – заниматься самопиаром. Он наоборот зажмется в угол, припадет к земле, а сам шепчет: «Ну, заметьте меня, восхититесь мной! Я же гений слова. Я повелитель рифм. Ну, что же вы меня не превозносите»?
А ему и отвечают: А ты вообще где?
- Как где? Я тут! И стихи мои гениальные в тетрадке под подушкой. Вы должны знать! – вещает Иннокентий Нежданный.

Вдохновение – очень важная составляющая жизни ПНП. Что это такое – доподлинно не знает никто. Для одного вдохновение не более чем миф, для другого – серьезный настрой на продуктивную работу, для третьего – измененное состояние сознания.
Наш же герой считает, что вдохновение – удел избранных и дается свыше. Не сбоку или снизу, а именно свыше. Вот бац! – и рука сама пошла писать. Он никогда не признается, что работает над своими стихами. Оставьте труд бездарям и ремесленникам. Жалким поденщикам слова. Даже если он всю ночь мучительно подбирал рифму к слову «брудершафт», сломав мозги все электронным словарям рифм, вам он скажет, что легкие строки ему нашептывает муза. Вообще Музы, Пегасы и прочая крылатая сказочная хрень фигурирует в его стихах почаще, чем чёрт в гоголевских страшилках.

Редкий вид ПНП все-таки обладает неким даром самоцензуры. И если чувствует, что стих вышел не очень, то прикрывается легендой.
Помню как-то на одном поэтическом фестивале вышел на сцену господин лет шестидесяти. Предупредил зал, что сейчас прочтет стихи, которые написал перед уходом в армию для любимой девушки. Стихи были так себе. Как раз для вчерашнего подростка небольшого таланта.
- Не слушайте старого дурака. Я его жена. - Толкает меня в бок сидящая рядом дама. - Это стихотворение он написал вчера на кухне. Еще со мной советовался.

Особо следует сказать о выступлениях таких авторов. Выразительное чтение наизусть под бубны, фортепиано и саксофон оставьте для Полозковых и АхАстаховых.
Настоящему ПНП актерские примочки ни к чему. Только чтение по бумажке. Только хардкор. Выходит наш Иннокентий Нежданный на сцену с толстенной папкой, пару минут роется в ней, из папки в сторону зрителей сами собой вылетают десятки исчерканных листков, листиков и даже салфеток.
Ах, вот.. Нашел! Во внутреннем кармане пиджака. Читает он монотонно и сбивчиво, будто видит текст в первый раз. Если что-то не расслышали, то это ваши проблемы.

К чему это я разошлась? А к тому, что стала замечать за собой подобные черты. Хотя стихи под подушкой не хранила, а в отличие от большинства местных светил активно публиковалась не только на стиху.ру, а в толстых литературных журналах. А уж дипломов, грамот и благодарностей со всяких конкурсов и фестивалей у меня множество.
Казалось бы, живи и радуйся. Только местная тусовка меня не признает. Я для них сопливая выскочка. Я же сама на конкурс поехала, а с ними не посоветовалась. Вот они пальчиком и грозят. А это, знаете ли, обидно. А начнешь обижаться всерьез, так и сама превратишься в ПНП. А оно мне надо?