Прости, ленинградка

1. Тридцать с лихвой лет назад.
Молодой человек, увидев в центральной газете фото старушки, удящей с моста рыбу, показал  газету отцу.
***
Жизненный путь отца, особенно в начале, мягко говоря, не был устлан лепестками роз. Двенадцатилетним приходилось носить передачи сидящему в подразделении Гулага папе, для чего переплывать вплавь неузкую реку – через мост не позволяли переходить стрелки НКВД. Жестокое было время. Разумеется, мальчику приходилось ловить рыбу, и более чем через шестьдесят лет он очень хорошо понимал старушку (возможно, свою сверстницу), взявшуюся за удочку. Жизнь заставила.
***
- Страшная фотография, - сказал отец.
Сыну показалось, что он понял. Но, думается, не проникся. Для того чтобы проникнуться, нужен опыт, а где его взять в двадцать шесть – двадцать семь лет.
2. Наше время.
Судя по всему, это был один из тогда ещё ленинградских мостов.
***
Прости, бабушка. Прости своих недостойных потомков, не сумевших обеспечить тебе достойную старость.
Пусть ты не поднимала в для многих последнюю атаку залегший под кинжальным огнём у Синявинских высот батальон. (Сколько их выжило?) Хотя могла бы.
Пусть ты не выносила с поля боя раненых, сбившись со счёта. (Сколько их было? Сто? Двести?) Хотя могла бы.
Пусть ты не вступала десятки раз в смертельную дуэль с вражескими снайперами. (Мы помним шеренги улыбчивых девчат с винтовками за плечами перед отправкой на фронт. Многие ли из них вернулись?) Хотя могла бы.
Пусть ты просто (?) дежурила на крышах ленинградских домов, оберегая их от зажигательных бомб и куря зажатую по-солдатски в кулаке цигарку. (Ну и что? Не нам судить маленькую девочку, выполнявшую воинский долг.) Отстояла. Сумела. Смогла.
И всё, что тебе за это смогли предложить – это удочка для рыбы? – Бесчеловечно. Несправедливо. Подло.