Анекдоты из истории. 4

   О двух почтенных лордах

   «А что, мой лорд, — задал на званом ужине вопрос лорду Беркли захмелевший лорд Честерфилд, — запамятовал я, а сколько годков-то прошло с того дня, когда ты егеря своего застрелил?!» Граф Фредерик Беркли однажды на охоте застрелил непредумышленно егеря, и этот факт его биографии был частым предметов подначек его приятелей.
   «Поменее годков, напомню тебе я, чем с дня того, когда учителя ты своего повесил», — ответил ему Беркли. Филипп Стэнхоуп Честерфилд в 1777 году был ключевым свидетелем на процессе по обвинению доктора права из Кембриджского Университета Уильяма Додда в подделке финансовых документов; суд приговорил обвиняемого к виселице. Ранее, за несколько лет до процесса доктор Додд давал юному тогда ещё лорду Честерфилду уроки на дому.


   Какое совпадение!..

   Известный адвокат, давний знакомый литератора Джеррольда, влетел однажды в крайне взбудораженном состоянии в клубную комнату, где компания джентльменов наслаждалась сигарами.
   — Преподлейшего одного адвокатишку, джентльмены, лицезреть я сейчас удостоился!! — воскликнул он. — Свиделся нос к носу с мерзавцем!..
   — Какое совпадение — я тоже! — бросив взор на вошедшего, заявил Джеррольд.


   Блестяще доказала обратное

   Когда парламентарий Джордж Селуин заявил однажды в компании, что написать письмо без непременного постскриптума к нему не получается никак ни у одной женщины, леди Дж. сказала, что в следующем ему послании она неоспоримо докажет ошибочность такого его умозаключения.
   И спустя несколько дней из адресованного ему леди Дж. письменного конверта Селуин извлёк лист бумаги, на коем ниже поставленной в самом верху её подписи прочёл он:
   «P.S. Ну и кто же из нас прав — вы или я?! Как видите, с успехом получилось у меня ПИСЬМА НЕ НАПИСАТЬ — с постскриптумом!!»


   Не лишился шанса…

   — Вы уже слышали, какое несчастье на голову бедняге адвокату R. обрушилось?! Провалился весь бизнес его к дьяволу в Преисподнюю! — сообщили однажды литератору Джеррольду такую новость.
   — Но… по крайней мере, не лишился он верного шанса попытаться потом отсудить его там себе обратно.


   Не ошибся…

   — А даму эту Сусанной зовут, я не ошибся? — задал во всеуслышание вопрос Сидней Смит, обратив взор на некую леди, усаженную за обеденный стол между двумя епископами.


   О пугливом бочонке

   Джентльмен, пригласивший каменщика сделать ремонт в его погребе, дал по его приходе распоряжение прислуге вынести хранившееся у него там пиво.
   — К чему хлопоты такие, хозяин? – с недоумением спросил его каменщик. — Неужто думаете, пугливый я такой, что бочонка эля устрашусь вдруг там у вас!
   — О, нет же! напротив, бочонок пугливый у меня там — припустит, как пить дать, наутёк!..


   О книгах и кондитерах

   Однажды в компании, где присутствовал журналист Джеймс Смит, речь зашла о новейшей технологической разработке неких фабрикантов-кондитеров — которым с успехом удалось, сведя химическим методом чернила со страниц старинных манускриптов, получить из очищенных листов пергамента пищевой желатин.
   — Что ж, думаю, что расхожее утверждение, что словесами сыт не будешь, потеряет в самом скором времени свою актуальность, — заметил по этому поводу Смит, — поскольку книги не одни только умы наши питать теперь смогут, но и желудки наши!


   Георг Четвёртый о Муре и Шеридане

   Некто в присутствии короля Георга Четвёртого заявил однажды, что Томас Мур в своей биографической книге о Ричарде Шеридане совершил убийство знаменитого драматурга.
   — О, нет, убийства мистеру Муру совершить не удалось, скажу я, — заметил Его Величество; — тем не менее покушение на жизнь покойного в деянии его том налицо!


   Поддержал беседу

   — Ах, сэр, были времена!.. знавала я когда-то и пригожие деньки… — завела речь старуха-нищенка, подойдя на улице к поэту Чарльзу Лэму.
   — Я тоже, я тоже, добрая женщина! — поддержал беседу поэт, подняв взор к нависшим над городом тяжёлым тучам, из которых не первый уже день лил дождь.


   Тост за тост

   Папского нунция, посланника Рима в Англии, пригласили однажды отобедать в компании, большинство которой составляли ультра-протестанты, непримиримые противники католичества. По завершении обеда, когда в зал внесли вино, некто из протестантов, желая поддразнить посланника, встал с бокалом в руке и поинтересовался, не пожелает ли святой отец осушить бокал за здоровье дьявола. Нунций поднял свой бокал и с самым серьёзным видом ответил, что «за здравие Его Сатанейшества дьявола» он конечно же выпьет.
   Спустя несколько минут нунций попросил позволения сказать и свой тост. Подняв бокал, он предложил выпить всем «за здравие нашего Верховного Понтифика Папы Римского», — и, заслышав всеобщий неодобрительный ропот, добавил:
   — Джентльмены, я немало удивлён недовольством вашим! Вашему желанию выпить с вами за здравие главы вашей церкви я из вежливости наперекор не пошёл, — так давайте же и за здравие главы нашей церкви выпьем!


   Когда в неком восточном городе…

   Когда в неком восточном городе случилась однажды покража большого количества хлопка, и воров найти не смогли, эмир поспешил созвать всех, кто только ни пожелает, в свой дворец на всеобщее пиршество.
   — Ах, да вы посмотрите-ка все на вон тех бесстыжих дурней — которые припёрлись ко мне сюда на пир, не потрудившись даже вычесать краденый хлопок из своих бород! — воскликнул вдруг властитель грозным голосом, едва только все пришедшие заняли свои места.
   Тех нескольких горожан, руки которых дёрнулись вверх — к их бородам, — тотчас же взяли под стражу.


   Судья Рут о прямоте и непреклонности

   Судья Рут был от природы очень сутул, почти горбат.
   Однажды, во время поездки его по Англии, запущенный из пращи в окно кареты увесистый камень пролетел на дюйм лишь выше макушки головы его, не причинив слуге Фемиды, к его счастью, никакого вреда.
   — Вот так-то! — подытожил судья рассказ об этом происшествии своему знакомому. — А была б если волею Всевышнего наделена натура моя чуть хотя бы большей прямотой и непреклонностью — к праотцам-то наверняка бы отправился!..


   Смыл…

   Дугласу Джеррольду один из его знакомых, когда беседа их коснулась некой вышедшей накануне в свет книги, заявил, что у автора её, очевидно, нет совсем головы.
   — Это и объясняет всё! — согласился Джеррольд. — Да, смыл её уже с плеч напрочь он — портером* своим ежедневным…
   __________
   *Портер – один из сортов пива.


   Негалантный диагност

   Когда некая чрезвычайно словоохотливая леди поинтересовалась однажды у знакомого джентльмена, отчего, по его мнению, могли вдруг выпасть в короткий довольно срок все её зубы, тот дал ответ, что, вероятнее всего, «расшатала и повыбивала их» она «языком своим».


   Сидней Смит и Ландсир

   Знаменитый художник-анималист Эдвин Ландсир попросил как-то раз литератора Сиднея Смита «сесть» — дабы смог он сделать набросок для его портрета. «Сесть?! Ваш покорный слуга пёс, вам показалось?!» — услышал ответ он.
   ___________
   Из «натурщиков» у художника Э. Ландсира в абсолютном почти предпочтении были собаки.


   Чайник с кипяточком

   «Заявляю: всякому, возжаждавшему пробить себе дорогу в жизни, достаточно просто шествовать смело прямиком сквозь толпу держа в руке перед собой чайник с кипяточком!» — воскликнул литератор Сидней Смит на чаепитии у миссис Остин*, наблюдая, как в переполненной её гостиной опасливо расступаются в стороны все гости, освобождая проход лакею с большим чайником, из носика которого валил пар.
   ___________
   *Кассандра Ли Остин (1739 – 1827) — мать знаменитой романистки Джейн Остин и художницы Кассандры Элизабет Остин.


   Из больших любителей…

   «Компания та, надо думать, из больших любителей чего поострее», — спокойно прокомментировал поэт Чарльз Лэм свежую новость в свете о том, что восьмёрка неких смельчаков отобедала на самой верхушке шпиля знаменитого Солсберийского собора.


   Об одном пари

   Некий джентльмен, большой любитель разыгрывать всевозможных простаков, зайдя как-то раз в гостиничную таверну в Смитфилде, заметил, что какой-то фермер заказал себе полный танкард — высокую и вместительную пивную кружку — подогретого вина с пряностями. Джентльмен тотчас подсел к нему и завёл с ним разговор, — сообщив между прочим, что удалось ему развить в себе уникальный талант: умение с предельной точностью отпивать из любой посуды заранее обусловленное количество жидкости.
   — А чтоб тебе доказать это, вот хочешь, отопью я сейчас из твоей кружки столько ровно, сколько бокал вон тот вмещает? — Он указал на стоявший на столе бокал для вина. — В кружку же, ты знаешь сам, пять таких бокалов входит, так что, ежели промах дам, легко поймаешь меня ты при проверке. И… хоть не любитель я на деньги спорить… ну, да ладно, готов поставить самый мизер. — Он положил на стол монетку в один пенни.
   Засомневавшийся в таком его умении крестьянин согласился на пари, и джентльмен, подняв со стола танкард, спешно осушил его до дна.
   — Да… досада, сэр! Не получилось вот!.. Проиграл пари я… Пенни-то этот забери, он твой!..


   Сидней Смит и сэр Джордж Бомонт

   Беседуя об искусстве, Сидней Смит заметил однажды: «Я не прочь никогда полюбоваться картинами, хотя в живописи и не разбираюсь совсем; и, кстати, мне всегда претит снобистское бахвальство в суждениях об изящных искусствах и вообще о чём бы то ни было. Припоминаю совершенно ужасную историю: когда сэр Джордж Бомонт, стоя перед каким-то полотном в Боувудской усадьбе, обернувшись ко мне, воскликнул: „Какая потрясающая разорванность света с тенью!“ „Да… дюйм где-то с половиной — разорванность между ними“, — дал я ему совершенно невинный ответ. Он же вперил на меня взгляд, коим, мне показалось, хотел убить он меня прямо на месте».


   О ручках и ножках

   Известная писательница и этнограф леди Мэри Уортли-Монтегю славилась в свете поистине предельным её равнодушием к поддержанию чистоты как одеяний своих, так и тела.
   — Ох!.. но… ручки, мадам, у вас… не вполне чисты! — не осмеливаясь поднести к губам своим для поцелуя её руку, заметил ей как-то раз некий парижанин.
   — Ручки?! Ха! вы б на ножки мои взглянули! — услышал от неё такой ответ он.


   Чудо великое

   Некоему художнику сделали заказ написать картину с чудом Святого Антония Падуанского, проповедующего рыбам; и когда работа эта была уже завершена, немало удивлённые заказчики задали ему вопрос, отчего это вдруг у него омары, выползшие из воды, чтобы тоже послушать слово проповедника, — все будто вынутые из кипятка: красного цвета.
   — Так это же… Чтоб видно всем было… и понятно всем, что чудо это — великое! — сделал попытку оправдаться не видевший, вероятно, никогда омаров в их живом натуральном виде художник.


   Денон и мадам Талейран

   Талейран, министр иностранных дел Франции, известил однажды супругу, что на днях отобедать к ним придёт известный учёный-египтолог барон Денон, и попросил её, дабы смогла она из вежливости вставить в беседу с гостем несколько хотя бы уместных замечаний, пролистать недавно вышедшую в свет книгу барона о последнем его путешествии в Египет; книгу эту, добавил он, найдет она на рабочем столе в его кабинете.
   Когда Денон явился к ним с визитом, мадам Талейран по завершении обеда тотчас вступила с гостем в беседу: с большой заинтересованностью принялась она расспрашивать его о неком необитаемом острове, о том, как жилось ему там на нём, — к величайшему изумлению Денона, который совершенно не мог понять, о чём вообще завела она речь. И лишь когда воскликнула она — «Ах, да и ещё этот милейший Пятница у вас там!» — стало доходить до его разумения, что собеседница, вероятнее всего, считает его почему-то главным героем знаменитого романа Даниэля Дефо; супруг же вспомнил, что обещание своё насчёт книги Денона выполнить он забыл, а на столе в кабинете его лежит томик «Робинзона Крузо».


   О Чарльзе Лэме и ладронах

   Джентльмен, проживший несколько лет в Китае, занимал весь вечер гостей рассказами об этой экзотичной стране. Среди прочего упомянул он о воинственном народе морских разбойников — ладронах, — участившиеся набеги которых вполне, по его мнению, способны в недалёком будущем поставить под угрозу само существование китайской нации.
   Коснулся он и музыкального искусства этой страны — и даже решил спеть для всех китайскую любовную песенку.
   Когда диссонантный перфоманс был завершён, поэт Чарльз Лэм — который слушал его с большим вниманием — воскликнул: «Бог в помощь — тем ладронам!»


   Рекомендация лорда Брума

   Лорду Бруму некто из его знакомых сказал однажды, что не прочь был бы сделать заказ своего портрета, и попросил его порекомендовать подходящего живописца.
   — Роза Бонёр подойдёт вполне для такой задачи, — заявил Брум, бросив на собеседника взгляд знатока, — Ландсир тоже, думаю; или Ансделл…
   — Но… они же анималисты… животных одних они лишь пишут!
   — Потому-то и рекомендую!..


   Чисто ирландский ответ

   Такой диалог прозвучал однажды в стенах бостонской центральной почтовой конторы:
   Клерк — ирландцу, зашедшему узнать, не пришли ли на его имя письма:
   — Фамилию вашу скажите мне, сэр!
   Визитёр:
   — Да вы на конвертах её ищите!..


   Сойди только…

   — Сойди только с тронного подиума — и никуда, кроме как на эшафот, не взойдёшь уже! — поделился однажды такой мыслью Карл Десятый, король Франции, со своим министром иностранных дел Талейраном.
   — Его Величество о багажных отделениях в дилижансах позабыл, я думаю, — заметил ему собеседник.
   ___________
   Историческая справка. Карл Десятый – последний французский король из династии Бурбонов; после революции 1830 года бежал в Англию, откуда переселился впоследствии в Австрийскую империю, где в 1836 году умер от холеры.


   Чарльз Лэм о соловьях

   Чарльз Лэм, будучи в гостях у Вордсворта в его деревенской усадьбе, пожаловался однажды утром хозяину на соловьёв, которые, распевая у окна всю ночь, не давали ему спать.
   — Соловушки тебе помешали? — удивился Вордсворт. — Но я думаю, беда невелика ночь не поспать, слушая трели этих таких музыкальных птичек!
   — О, нет уж! касаясь каких-угодно бестий, которые могут мешать мне спать, не вижу я никакой разницы совершенно между самыми музыкальными из всех птичек — и котами!


   Сидней Смит о «третьем элементе»

   Когда однажды зашла речь в беседе о состоявшемся накануне венчании некой пары, Сидней Смит, подразумевая жениха с невестой, заметил, что соединение едкого щёлока с не менее едкой кислотой выдаст неизбежно как tertium quid* инертную — безактивную химически — соль.
   __________
   *tertium quid (лат.) – «нечто третье», «третий элемент»: старинный термин, означающий вещество, получаемое в результате химического реагирования двух исходных веществ.


   Недовольные лица…

   Однажды литератор де Ривароль, обнаружив себя на вечере у мадам де Полиньяк в окружении собеседников недалёкого ума, принялся забавы ради занимать своих слушателей самыми тривиальными и пошлыми речениями, какие только могли прийти ему на память, — и когда разочарованное общество стало в конце концов с неудовольствием перешёптываться, спокойно заявил всем: «Странное дело: стоит только изречь мне сегодня любую, даже самую истасканную глупость, — тотчас замечаю вокруг себя недовольные лица господ, жаждущих, как кажется, потянуть меня в суд за покушение на их авторские права!»


   О цветах и совершенстве

   Одна молодая леди решила как-то раз показать своему гостю Сиднею Смиту всю комнатную растительность у себя в дому.
   — Ах, мистер Смит, а вон тот цветок довести до совершенства никак у меня не получается!..
   — Но тогда уж позвольте вы мне, — сказал гость, галантно взяв её за руку, — довести совершенство до того цветка!


   Обелил…

   Из зала суда выводили приговорённого к виселице некоего горожанина.
   — Обелил?! — с горечью и негодованием бросил он в лицо адвокату, которому в оплату за услуги отдал всё своё состояние, прельстившись посулами гарантированно «обелить» его «до снежной белизны».
   — Ну… да!  Белое ведь вон какое… снежно… — лицо-то твоё теперь!..


   Совет доктора Блэра

   Некий молодой повеса Досвелл, спустившись однажды во время спектакля вместе с доктором богословия Хью Блэром в оркестровую яму, принялся мычать оттуда по-коровьи.
   — Корову!! А ну-ка ещё корову нам! — возопили в восторге завзятые театралы в зале.
   Ободренный своим успехом, Досвелл попытался имитировать голоса других разных животных, но получалось такое у него весьма неубедительно и малоподобно.
   — Мой дорогой сэр, — прошептал в конце концов ему доктор Блэр, — на вашем месте я б удовольствовался в полной мере сегодня одной только коровой вашей!…


   Лорд Эрскин о лечении бессонницы

   «Один мой приятель, — рассказывал лорд Эрскин, — страдал тяжёлой непреходящей бессонницей. Множество методов самых разных перепробовали на нём с целью помочь ему уснуть — но всё тщетно. И в конце концов решили врачи прибегнуть к необычному эксперименту — который, на удивление, увенчался полным успехом: больного облачили в мундир ночного дозорного, дали ему в руку фонарь и отвели в караульную будку, — и не более чем через десять минут свалил его там крепкий сон».


   Веское обоснование

   Один шотландский священник с упорством отстаивал своё собственное умозаключение, что женщинам — ни одной — не суждено попасть в Рай, приводя в обоснование стих из Откровения Иоанна, в коем сказано: «…сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса».
   «Неразумным будет полагать, что безмолвие может где-то продлиться в течение такого срока при наличии там одной-единственной хотя бы женщины!» — говорил он.


   О Горации и его монументе

   «Ну, сэр!.. но тогда не лучше ли будет присесть вам и постараться переварить как-нибудь вещь эту — что доели вы!» — заявил преподаватель колледжа студенту, который на экзамене выдал ему такой перевод первой строки (Exegi monumentum aere perennius…) знаменитой оды Горация «Ad Melpomenem»: „Я монумент доел, он крепче бронзы…“
   _________
   Примеч. переводчика. Студент перепутал латинский глагол exegi („воздвиг“, „завершил“) с глаголом exedi („съел“, „пожрал“).


   Пётр Великий и адвокаты

   Пётр Великий, когда пригласили его во время пребывания в Лондоне посетить Вестминстер-Холл — центр судопроизводства в Великобритании того времени, — весьма удивился чрезвычайному многолюдству этого учреждения.
   — А кто все эти люди, и чем заняты здесь они?! — задал он вопрос сопровождающему.
   — Адвокаты — по большей части. Сейчас самый разгар сезона судебных сессий, вот и роятся они тут…
   — Адвокаты?! В моём царстве четверо их всего! более того, двух из них давно уж собираюсь повесить я — что теперь-то и сделаю по возвращении!


   О свадьбах с „прибраным“

   Когда в парижской прессе стали появляться материалы о том, что король Луи-Филипп замуж дочерей своих выдаёт обеспечивая каждую внушительным денежным приданым из средств государственной казны, редактор еженедельника «Кошачьи концерты», которого пытались через суд привлечь к ответственности за клевету, заявил на слушании, что, поскольку слово „приданое“ в деле таком видится ему в немалой всё-таки степени дискредитированным, уместней было бы обсуждать его сегодня, используя куда более точный, на его взгляд, термин „прибрАное“.
   _____________
   Историческая справка. Луи-Филипп I – „король французов“ с 1830 года; последний из королей и предпоследний из монархов Франции. После революции 1848 года бежал в Англию.


   Выгоднее для вас было бы…

   — Как жаль, Ваше Преподобие, что не Святой Пётр вы! — заявил адвокат Кёрран священнику Артуру О'Лири на пирушке у Майкла Келли.
   — А отчего вдруг, господин адвокат, пожалели вы, что не Святой Пётр я?
   — Потому что, Ваше Преподобие, ключи от Небес при себе держали бы вы тогда — и смогли бы впустить меня туда.
   — По чести и совести говоря, господин адвокат, — ответил О'Лири, — гораздо выгоднее для вас было бы, если б от совсем другого места ключи мне вверены были — чтобы смог оттуда я вас выпустить…


   Мощь латыни

   Одна американская газета написала о забавном случае, имевшем место на агитационном предвыборном митинге в небольшом поселении на Дальнем Западе. Речь держал баллотировавшийся на второй срок президент Эндрю Джексон, и в момент, когда готов был он уже завершить её, сидевший за его спиной пресс-секретарь Амос Кендалл прошептал: «Подбросьте им латыни чуток, генерал, — чтобы не разочаровывать их!»
   Джексон поднапряг память — и громовым голосом подвёл итог своей речи таким восклицанием:
   — E pluribus unum — sine qua non — ne plus ultra — multum in parvo!*
   Эффект превзошёл все ожидания: раскаты одобрительного рёва толпы слышны были на несколько миль вокруг.
   ______________
   *Латинское восклицание своё Джексон составил из четырёх фрагментов из литературных, ораторских и геральдических источников разных эпох; в переводе на русский выглядит оно так: «Из многих единое — это то, без чего невозможно — непревзойдённое — многое в малом!»


   Похищение Шеридана

   Журналист Генри Крэбб Робинсон, прогуливаясь однажды вместе с поэтом Чарльзом Лэмом по улицам Лондона, обменялся рукопожатием с попавшимся им навстречу известным в свете политиком Чарльзом Банбери.
   — Не знал я, сэр, что вы так коротко знакомы с Шериданом! — изумился Лэм.
   — Того и я не знал, мистер Лэм! Потому что это не Шеридан, а сэр Чарльз Банбери прошёл.
   — Но… как же мне это понимать теперь! Всю мою жизнь — его же знал я как Шеридана! Не-ет! человек этот — просто о-бя-зан быть не кем иным, как только Шериданом… А вы, сэр, вор!! Взяли вот — да и украли вы у меня МОЕГО ШЕРИДАНА!…


   По догадкам…

   Одна пожилая леди долго томила навестившего её с визитом поэта Чарльза Лэма чрезвычайно длинным рассказом о неком обожаемом ею священнике.
   — Я очень хорошо этого священника знаю, потому так обстоятельно вам о нём и рассказываю! — сочла нужным заметить она поэту.
   — Да, конечно, я не знаю его совсем, — ответил ей Лэм. — Не знаком с ним, но готов вполне уже послать я его ко всем чертям даже заочно, по догадкам!..


   Кот-кормилец

   В окрестностях городка Скарборо, что в графстве Норт-Йоркшир, путешествовал от деревни к деревне некий бродяга с мешком; в нём носил он с собой кота — с данной ему природой шерстью вишнёвого, как заверял всех хозяин, окраса.
   И всякий раз, когда в той или иной деревне набиралось изрядное число желающих, уплатив деньги, посмотреть на диковинное животное собственными глазами, вынимал бродяга из мешка всем на обозрение кота чёрного как смоль.
   — Позво-о-ольте, джентльмены! обмана никакого нет здесь — всё честно! — подавлял такими словами хозяин «чудо-кота» негодующий ропот зрителей. — Вы вишню черноплодную не видели никогда что ли?!…


   Смоллетт о неподобном преподобии

   Начинающий поэт сочинил оду некоему пэру, духовному лицу, и обратился к писателю Тобайсу Смоллетту с просьбой дать оценку своему опусу.
   — «Его преподобию — бесподобному N.»… — вслух прочёл писатель заглавие. — О, мой дорогой друг, недопустимую неточность уже в заголовке у тебя вижу я; потому как «преподобие» то «неподобным» я б назвал — так верней оно будет!…


   Томас Мур об Ирландии

   В разговор свой со знаменитым поэтом Томасом Муром некий джентльмен счёл уместным вставить похвальное замечание о красотах и прочих достоинствах Ирландии, родины Мура. «Да-да! — ответил ему собеседник. — Без всякого сомнения, Ирландия лучшая из всех стран мира — для проживания вне её».


   Джон Кёрран как критик Байрона

   Прочтя опубликованное незадолго до того стихотворение Байрона “Fare thee well, and if for ever…”*, известный адвокат Джон Кёрран метко заметил, что «лорд развёл в нём плачь о своей покинутой супруге с единственной, верно, целью — воспользоваться клочком бумаги с поэзией своей такой как промокательной бумагой для своих глаз»; это касается, добавил он, и всех прочих любителей выносить собственные «душевные терзания» на всеобщий суд.
   _________
   *“Fare thee well, and if for ever…” — русский перевод „Прости! И если так судьбою…“.


   Лошадок-то увидел потом?..

   Главному судье лорду Элдону рассказали, что после одного из судебных заседаний ликующая толпа приятелей обвиняемого, коему благодаря блестящей защите удалось добиться полного оправдания, выпрягла из кареты адвоката Эрскина лошадей и, ухватившись за оглобли, докатила её вместе с хозяином внутри до гостиницы Сарджента, где проживал адвокат.
   — Но любопытно мне… лошадок-то увидел он своих потом? — поинтересовался Элдон.


   О Вальтере Скотте и Джоне Брюсе

   Джон Брюс, музыкант-волынщик в эбботсфордском поместье сэра Вальтера Скотта, принёс однажды писателю двенадцать камней и объявил, что собраны они в шотландских горах с двенадцати сбегающих в сторону юга горных потоков. Дар этот порекомендовал он применять как средство от судорог в ногах, которые часто мучили Скотта; камни, пояснил он, надо просто уложить на свою постель и спать на них.
   Вальтер Скотт поблагодарил музыканта за его заботу о нём и сказал, что и сам он слышал ранее о таком поистине чудодейственном старинном методе лечения; однако, добавил он, в предложенном ему целительном средстве не хватает одного, но очень важного компонента: нижней юбки вдовы, не желающей и не желавшей никогда после кончины единственного бывшего у неё мужа вновь пойти под венец, — поскольку камни в постель следует укладывать обязательно завернув их предварительно в такую именно деталь дамского туалета.
   Заняться поисками недостающего для своего «снадобья» ингредиента Брюс не решился.


   Всё оно для тебя…

   Однажды в пабе некто из завсегдатаев этого заведения заявил сквозь икоту, что пиво для него — это и питьё, и пища.
   — И прачечная ещё, и номер твой гостиничный… да, всё оно для тебя!.. пиво! — добавил компаньон его, пытаясь спустя некоторое время вытянуть своего приятеля из сточной канавы, куда, не удержав равновесия, завалился тот по дороге к дому.


   О тратах времени

   Одной леди, заядлой картёжнице, священник на исповеди посоветовал как-то раз призадуматься всерьёз и признать самой, какое немалое весьма количество времени отнимает у неё попусту пристрастие её такое.
   — Ах, но сущую правду говорите вы! — воскликнула леди. — Ведь столько, столько времени на перетасовку карт, знаете, уходит!..


   О двух сидельцах

   — Ну и как делишки-то наши, мой лорд герцог?! — крикнул оборванец разбойничьего обличия, который отирался у ворот Тауэра, герцогу Мальборо, выпущенному в июне 1692 года из тюрьмы после недолговременного заключения по подозрению в государственной измене. — Вот наконец-то и почтили мы с Вашей Светлостью вдвоём визитами своими все тюрьмы королевства!
   — Но эта тюрьма, мой друг, единственная пока, где мне сидеть довелось! — заметил ему удивлённый герцог.
   — Не спорю — зато ведь в прочих всех, кроме этой лишь одной-единственной, отсиживал я!..


   Одиноких нет совсем…

   У адвоката Эрскина хозяин гостиницы, в коей накануне вечером он остановился, поинтересовался утром, хорошо ли ему спалось.
   — Сносно вполне, — ответил постоялец. — «Сила — в единстве», как говорят, а приживальцам вашим тут девиз этот, мне показалось, незнаком пока: потому что, прояви только здешние блохи достаточное единодушие и сплоченность в эту ночь, им наверняка удалось бы вышибить меня вон из постели.
   — Блохи!! — вскричал изумлённый хозяин. — Но я никогда и ни одной, одинокой даже блохи не видел здесь у себя!
   — Одиноких, думаю я, и впрямь нет тут у вас совсем; все они давно поженились и повыходили замуж — и обзавелись обширнейшими семействами…


   Лорд Норт о лекаре и его снадобье

   — Ох! Ох! — воскликнул лорд Норт, чей сон в Палате Общин был прерван однажды упрёками некоего парламентария, возмутившегося тем, что премьер-министр может спать во время его выступления. — Но разве лекарю дозволительно вступать в перебранку с эффектом самим же им выданного снадобья!..


   О леди Беркли и весне

   Актёр Джеймс Куин заявил однажды сочинительнице пьес леди Беркли, что в зимний день пробудила она в нём воспоминания о цветущей весне, — однако припомнив вдруг, какой холодной и слякотной была запоздалая весна прошедшего года, поспешил добавить: «И молю Всевышнего, чтобы новая весна такой вот, какая вы сегодня, любезная леди, и обернулась!»

*****
Прочесть иллюстрированный вариант можно здесь: https://oleg-alexandrovich.dreamwidth.org/964596.html — и далее по ссылке.
***
Использованы материалы из книг “Bon-Mots of Charles Lamb and Douglas Jerrold”, by W. Jerrold, 1893; “A Book of Famous Wits”, by W. Jerrold, 1912; “Bon-Mots of Sydney Smith and R. Brinsley Sheridan”, by W. Jerrold, 1893; “A Book of Famous Wits”, by W. Jerrold, 1912; “Mirth in Miniature”, Boston. 1831; “Jeux d'Esprit”, by Henry S. Leigh, 1877; “The Book of Humour, Wit and Wisdom”, London, 1887; “Bon-Mots of the Nineteenth Century”, by W. Jerrold, 1897; “Bon-Mots of the Eighteenth Century”, by W. Jerrold, 1897; “The American Jestbook”, Philadelphia, 1833; “Anecdotes Literary and Scientific”, edited by W. Keddie, 1863; “The Wit and Opinions of Douglas Jerrold”, by B. Jerrold, 1859; “The New London Jest Book”, by W. C. Hazlitt, 1871; “The Family Jo Miller”, edited by John Mottley; 1848.
© Переводы с литературной обработкой. Олег Александрович, 2019 – 2020