Если судьба

     Наперво, долгом чести, – возьму и покаюсь. Иной у это-
го рассказа должен быть автор. На кого думаю, занятой ка-
рьерный человек. Нечего и говорить – большое это несчастье. 
И то, чем праздно занимаюсь я, вечно будет ему не с руки.
Возглавлять федеральные конторы вплотную, да ещё без ду-
раков, таки никогда не принадлежать себе. Подобные судари
откладывают пробы пера в предолгий русский ящик.
    Извлекут, не извлекут их оттуда – бабка надвое сказала. Без
исключения, некому напомнить головушкам победным: пото-
ропись, мол, брат…
    С эдаких рассуждений, не лишая маринистику занятной
истории, взвалю грех на душу. А приведётся расстараться Бо-
жьей милостью подлинному герою, заранее признаю:
– Век моря не видать! На мэтровском уровне самого Ста-
нюковича. Ей-ей.
    Кто заподозрит, что ёрничаю, пусть досужего помилует
в простоте. Очевидец, соучастник – самый уважаемый
достоверный творец. Кроме, кроме… пишущих оправда-
тельные мемуары, гадательное чтиво и теории в стиле боро-
датого на Мэ.


   … Стряслось только чертям водяным годное, при дармо-
вой пирушной накачке. Капитану же теплохода «Браслав» вы-
пало испытать прискорбнейший жуткий прокол. В Дальней
Арктике умудрились потерять оба(!) якоря.
    Бесполезно оправдываться ветрищем, скальным дном, пя-
той, десятой бедою. И не за такое пялят в «пентагоне» на во-
ображаемый цугундер. Пялят не менее жёстко, стыдно, аж до
садизма. Представьте: годами тешенное самолюбие вдруг упо-
требилось на общий башмачный коврик. Каково?!
    «Останусь ли после подобного битья капитаном? Тот ещё
вопрос». Вместо своего незавидного «я» пробовал ставить не-
кую бессловесную тень. Тут же хотелось влезть в шкуру на-
чальства и прочувствовано орать: «Баржи и той не доверим,
скотина!»
    Понимающие значение всяких судовых штуковин, знаю,
присвистнут. Флегматичные из них сочувственно почешут за-
тылки. Деятельные, хоть и с диванов под пивко, запальчиво
рубанут: «Запасной срочником ладьте!»
    На «Браславе тож не лыком шиты. Сами с усами. Дальше-
то творить чего? Закручинились повязанные бедой судоводы.
Совет и действия, конечно, толковые, но «добро» на вы-
ход нигде им не светит. Портовые власти – не офис мистера
Кука, где любят путешествующих. Да ещё при живой карти-
не-аллегории, сравнимой с кабацкой рожей. На ней один ваш
якорный клюз, словно пустая глазница. Ни цепи торчащей на
рейдовой стоянке, ни ухватистых лап якоря.
    «Ай-яй! И запасного нет! Этого голого символа надежды?!
Рвань пароходская! Полируйте покамест гашами швартовых
кнехты отстойного причала. Разживётесь тем, что полагается
всяким судёнышкам, будет и разговор».
    Глупо даже чего-то там вякать. Законы суровой морской
практики неумолимы. Седые портовые чины – церберы их,
волчара на волчаре. Фигурально порвут, ничем не подавив-
шись. Хорошо, что по бортам «Браслава» пока море. Вольны
на этот счёт, хотя бы мыслишки по роковому кругу гонять.
    Чтоб умягчить будущее наказание с разбирательством,
кэп дал в пароходство тщательно выверенную радиограмму: 
«В силу стечения обстоятельств потерян один якорь. Вместо
него задействован запасной. Срочно найдите способ доста-
вить новый ЗиП в устье Хатанги…»
    Восточную Сибирь, надеюсь, по карте представляете?
Взгляните на верхний её угол? Во-во. Весьма охренительно
краесветно адресовал.
    В «пентагоне», кому полагалось откликнуться, скрипнули
зубами. Подходящий вариант приискали не с подсказки не-
путёвого мастера. Со всем блеском логики отбили: «Браславу»
следовать в Игарку за пилолесом на Европу. Во время погрузки
т/х «Восток-5» передаст вам якорь Холла из резерва СМТС».
    Положенным сроком добрался «Браслав» до Енисея. Вскоре
в игарской знаменитой протоке приступили к погрузке. Будто
по сверенным часам и «Восток-5» туда приспел. Их капитаны
товарищески как да что обговорили. Естественно, обещались
по сему случаю душевно посидеть за водочкой.
    Нужнейшего позарез криволапого на палубу буксира смай-
нали. Через пять минут долженствующего быть на любом ко-
рабле вирал браславски боцман. Не обошлось без ожидаемого
интереса нескольких носителей широких золотых нашивок:
– Вы что? Так и шли с одним «яшкой»?!*
    Кому полагалось ответствовать, солидно вешали лапшу:
– Нет. Дракон – самик наш суеверный вновь запасной
якорь за четвёртым трюмом похерил. Само собой бугелями
насмерть и под брезентовый чехол.
Ещё сказанул: «Аминь до разрезки. Не то рот перекосит».
    Ловко сбив с темы, в свой черёд любопытничали:
– Ну, как? В ресторане уже отметились?
– Йес, да! Гульнули малость, – и понятно почему отводили
в сторону вальяжные мордуленции.
    Тут повинившийся автор просит дозволить ему таковское
подтвердить. Действительно, было отчего опосля им стес-
няться. Игарка в расцвете своего предназначения славилась,
отнюдь, не миллионами кубов досок. Совсем с другой неожи-
данной заглядовки впечатляла. Не буду вредно томить. Пред-
ставлялась она корягам-мореходам поистину женской неза-
мужней Амазонией.
    Деревянным городком с теремками двухэтажек, упрятан-
ным за высоким берегом светлого, могучего батюшки Енисея.
Золотым пятаком знакомств, коротких романов, прожи-
гающих души встреч стоял там достославный кабак. А какой
был в нём заводной оркестр, выдававший шлягеры под заказ!
    Надо было видеть верхнюю степень океанского щегольства
и расточительности тех, кто наперебой башлял музыкантам.
    Бадражная феерия творилась под питейный гам, вобрав-
ший в себя стрельбу шампанским, звонкие чоканья, визги,
смех. Походило сие на общий вынос мозгов, в коем, как в ши-
карном кино, множество настоящих мужчин, достойных их
подруг сошлись на лучший праздник жизни.
    Смешивались взрывным веществом два мира: допущенных
к загранке стиляг романтиков и красивых комсомолочек, не
пересчитать чего только СэСэСээРией не лишённых. Дивы за
тридцать, с ещё более воспалёнными чувствами, косили мо-
рально неустойчивый пожилой комсостав.
    Пожаловал туда обреченный, не растерявший выдержки ма-
стер, и ценимый по задаткам исполнительный трёшник, не-
вольно втянутый в «яшкин» обман. Странное сочетание столь
узкой компании берусь кое-как объяснить.
    Яркие особые натуры могут позволить себе презирать раз-
ницу в судовой роли. Предпочитают общаться внеслужебно
на равных. Запоминающиеся кэпы и деды, видя в молодом ис-
кру Божью, берут под лёгкое покровительство. Со стороны –
нечто вроде смешного чудачества с благим прицелом. Иной
раз преподадут уроки: хоть стой, хоть падай.
    Удивительно, что по тем и начнут сверять всякие передряги.
Немысленно как выходить из отчаянных невезух сухими. Про-
слывут в экипажах надёжными и чтимыми отцами-командира-
ми. Жаль, это люди штучные, несистемные, понятые лишь с от-
катом лет. Вот с чего, глянь, новые оригиналы! Всем обязанные
былым наставникам становятся флотскими косточками.
    Двадцать – тридцать лет отмотай, они третьи помощники,
четвёртые механики при авторитетах, в коих верят до конца.


  … Намеренно выбрали столик в глухом углу. Дать втянуть
себя в разливанное веселие избегают. Что касается рюмашек, то
частят, частят, голубчики. Наконец трёшника прорывает:
– Герман Александрович, как выпутываться будем? Не осе-
няет меня чего-то.
    Кэп, пряча за душой тех же скребущих кошек, осиливает
улыбку.
– Прорвёмся, Николаша. Есть некий план.
    Молодой меняется в тонком симпатичном лице. Верит за-
ранее в спасительный мозговой выкрутас. Благоговейно, с на-
прягом, ведётся на голос, пониженный до едва различимого.
– Представь, осенняя тёмная ночка. Мы на грузовике и
другом с подъёмным краном тихохонько подъезжаем к мо-
реходке. «Здрасьте» – сказать некому. Не забыл, поди, два яко-
ря у парадного входа? Кивни головой вместо ответа. Молодец.
Грузим все! Ограбление так ограбление. Один к нам, второй
сбрасываем у соломбальского «Якоря». Так путаем тех, кому
копать в угрозыске поручат.
    Въедливый в детали ум молодого и под парами безотказен:
– Те «яшки» размерами с нашими не совпадут.** Маловаты.
– Фигли мешает сказать: «На ремонте в «Красной кузнице»
подменили?» И амба.
    Взгляд мастера насмешливо изучает впечатление от наско-
ро сочинённого детектива. Попутно очередную на автомате
опрокидывают.
– Я с вами опасность разделю. Честью клянусь, – привстал
молодой и зарделся гардемарином под знаменем.
– Не сомневался в тебе Николай Алексеевич, – подчёркнуто
трезво награждает похвалой кэп. – Однако пора сниматься с
кабацкого якоря. Правим до «Браслава». Давай по последней:
за тех, кто в море. Если судьба, то все до порта дойдут. Всякое
разное до непредвиденностей она себе подчиняет.
    На выход тронулись точно в полном отсутствии штормя-
щей гульбы и постреливающих глазками свободных вахин.
Следом неслась репейная липкость из распевочек Пугачёвой:

   Лето, лето, лето,
   Лето твоих губ, твоих глаз…

    Балбесно, недостойно клевать на попс-дешёвку. Разве что
Вагнер соответствовал бы настрою судоводов своей мистиче-
ской мощью вздыбленных нот. Это как раз лежало в сердцеви-
не духа обоих, проникшихся верой, что всё решается на небе-
сах. Впрочем, не напились – и ладно. Немца Рихарда Вагнера
к старости послушают – сверят духоподъёмное с тогдашним.


     Закидывали под верх стензелей в Игарке весьма споро. 
К примеру, красавца-пятитысячника уноровить вербованным
бригадам – четверо суток. Вот токмо отношения с теми ломо-
виками подпорчены в духе тогдашней холодной войны.
    Никак иначе не выходило. «Валите, противное морячьё. Во-
взят*** без вас и на нас посмотрят» – просеянно переводилось с
задубелых рож могутных грузчиков. «Колико ваших поодиноч-
ке уже поколочено?! Сильна, глубока наша сибирская обида».
    Придирных комиссий при отходах в Игарке не наблюда-
лось. Никому в голову не придёт удостовериться, что под бре-
зентом вместо запасного якоря. Пока пронесло, но где-то ведь
и срежет? Самое позднее – объявиться при сдаче дел. Не под-
водить же своих товарищей.
    Железным правилом: на остатках топлива добрались до
Мурманска. К единственному бункеровщику нечто вроде жи-
вой очереди возвернувшихся из необъятных наших северов.
    Встали на якорь то ли упестрить собой массовку, то ли
украшением Кольского залива. По-старинному, кто припом-
нит, Екатерининской гавани. (Признаться, достойно звучало к
славе великой нашей императрицы. Изящным языком её бли-
стательного века – респектанс. Знай(!), Европа! Не жаловало
после комиссарьё гордой русскости. И досель сохранилась та
их отрыжка. Жить на замарках повсеместно вошло в стрём-
ную привычку).
    Пусть и на сутки, к некоторым любящие жёны подлетели
из Архангельска. В малом том числе первая леди – жена ка-
питана. За супружницами помоложе – сразу щёлк двери кают.
Этого подобия интима по-судовому. Лишь у почтенной пары,
как была, так и осталась дверь нараспашку. (Вообще-то пото-
му отрезку коридора мало кто и хаживал).
    К щёчкам они друг дружке приложились, за приятнейшим
разговором поснедали домашних вкусностей. Для полной
идиллии семейного вечера достала женщина неоконченное
вязание. Обаятельный мир и лад не смог испортить звонок с
мостика:
– Герман Александрович, признаки тумана появились с
усилением ветра.
– Николай свет Алексеевич, а ты усиль наблюдение за ме-
стоположением. Сейчас к тебе с оргазмистическим пирожком
заявлюсь.
    В сумраке мостика и впрямь всё выглядело полной под-
меной недавней обстановки. Загуляла мелкая злобная вол-
нишка. Рваные клочья серости затягивали и без того низ-
кое небо. Ещё немного – и она покусится на возможность
обзора. По рейдовой связи несколько каналов забились
озабоченной скороговоркой штурманской и диспетчерской
братии.
– Пожалуй, задержусь у тебя, Алексеевич. Вижу, не скучно
тут. Как выпечку моей дражайшей оценил?
    Простой вопрос никак не встык с ответом.
– Не нравится мне эта «Зея» в кабельтовом по носу. Уже
снималась и опять яшку бросила.
– Ладно. «Будем посмотреть», сказанул бы одессит.
    Вот только вглядываться становилось всё хуже и хуже. За-
тем вовсе невпротык. Локатор, обшаривая утыканный судами
залив, уподоблялся ложечке успокоительной микстуры в на-
литой до краёв бадье.
– Неплохо бы за нас кто-нибудь помолился иль выпил на
худой конец.
– А поможет, Герман Александрович?
– Если судьба колеблется, как ей поступить, всенепремен-
но, Николай Алексеевич. С кем эта дама собственно ни в свя-
зи? Вот и нам соблаговолит. Еще лучше бы завернула от Нико-
лая Чудотворца. Как-никак ты тёзка ему.
    Близь правого борта потемнело резче. Секундой, другой
вывалил огромным утюгом вспомогательный вояка. Со скре-
жетом заваливаемого фальшборта, подсекая попутно стензе-
ля носовым своим выступом, прошёлся до надстройки «Брас-
лава» и свалил в маскировочную серость тумана.
– Это та «Зея»!!! – вопит трёшник.
– «Браслав», что с вами?! Я «Зея», – растерянно, почти умо-
ляюще разнеслось по УКВ-связи.
– Да пока ещё на плаву, – хладнокровным смиренником
отозвался кэп.
    Как будто сделавши порученное дельце, туман вскоре рас-
сеялся. Все и всё обозначились с такой неподвижной очевид-
ностью, что оставалось лишь кэпу повелеть:
– Рано упорядочивать записи в журнале. Дракона по-
тихому ко мне. Дело есть на миллион.


     Утром, когда высокие чины, отзавтракавши, выслушают до-
клады, подвалит к невезучему СМПэшнику статусный катер.
    И вот уже в каюту кэпа строевым шагом входит главный
в том водном районе ответчик за дела войны и бдительного
мира. Зычно представляется:
– Контр-адмирал Иванов. Прибыл для улаживающей беседы.
    Интересно понаблюдать реакцию. Капитанша не выпуска-
ет из ручек вязание, буде и такие визитёры ей не в диковинку.
Супруг, сколь возможно, сохраняет благодушно правый вид.
Но сразу даёт понять: торг не уместен.
    Извиняюсь-де, придётся заявить о ЧП кому следует.
– Не надо! – решительно маневрирует единым словом ад-
мирал. – Восстановим вас в Североморске аккурат под оче-
редь бункеровки.
– Вы и про неё знаете?
– Зачем тогда отдел контрразведки? На всяких пустяках ка-
нальи тренируются.
– Нам не дойти. Топлива едва осталось динамкам, – совсем
слабо упирается кэп.
– Нет проблемы. Наши буксиры потащат.
– Может, по рюмашке? – сыграл в радушие хозяин каюты.
– Не прочь, да служебное время дорого. Честь имею отбыть.
    Эх, поадмиралить бы тому Иванову в грозовое время Се-
верного флота... Заместо англичан самого «Тирпица» с лихого
абцуга**** до мачт замочить. Потому что волей обладал (видно
ведь) архиподчинительного ранга. «Чё» всегда опасался в Мо-
скве нарком Кузнецов, было бы такому, как с кормы плюнуть.
    По ожидаемому конфузу встали не у заводской стенки, а
вторым корпусом к наделавшей страстей «Зеи». Таранная
часть её, то бишь площадка барабана кабелеукладчика, выгля-
дела достаточно и поделом отмщённой.
    Тотчас закипели, подстёгиваемые штабными, ремонтные
работы. Словно сама собой возродилась часть фальшборта.
Проломленный угол надстройки, где обитает второй помощ-
ник, обрел прежний, к тому ж свежеокрашенный вид. Послед-
ним рывком заменили часть срезанных стензелей.
    Новый визит-налёт адмирала с предложением: «По ру-
кам?!»
– Ничего против не имел бы. С вас ещё якорь.
– Какой якорь?! – взревел дразнимым  медведищем в своей же
берлоге  Иванов.
– Холла. Извольте убедиться пустоте правого клюза.
    Флотоводец в непререкаемом законе одолжился размысли-
тельной паузой. Затем опять лёг на курсовой угол атаки.
– Где ж я вам возьму?! На наших славных боевых кораблях яко-
ря Матросова. Эт на презренных купчишках яшки Холла, да на
сякой технической уродке «Зея». Тьфу!  Не матерюсь при дамах.
– И на том чувствительное мерси, – не преминула вставить
миловидная капитанша со спицами.
    Затерявшийся в мундирной свите трёшник, не обязанный
субординацией молчать, словил момент:
– Разрешите сделать замеры интересующего нас предмета
на точно, как вы выразились, уродке.
– Дерзай, лейтенант. Тьфу! Э-э, помощник капитана. – 
    При ожидании определённости всем стало неловко. Особен-
но мелкозвёздным североморцам. Хоть собственные носки
уставных чёрных ботинок рассматривай.
– Может, по рюмашке? – прозвучало в искусительном клю-
че знатока снятия всяческих стрессов.
– Сейчас – кстати. Мне, двум капразам…
    Врывается трёшник с самолучшим в жизни докладом.
– Подходит!!!
– ...и вашему лейтенанту, – договорил всегда нацеленный
на виктории истинный контр-адмирал.
    Буквально минутой розданы следующие указания: «Коман-
диру «Зеи» задарить якорь». «Все свободны, кроме капразов».
Мистеру кэптену – приглашение, от которого нельзя укло-
ниться. Ах, как кратко и властно оно отчеканилось:
– С нами(!) в штаб.


    В те несколько часов ожидания, капитанша не находила себе
места. Чутким бабьим наитием просекла, в каком переплёте
мил дружок. И как тяжело ему сражаться со скально-пещер-
ным гостеприимством брутального, прямо-таки демониче-
ского этого Иванова. Только бы с ним в спор Гермашечка не
ввязался. Ужасть сплошная и вообразить-то такое.
    Должно быть ни одна не отказала геройскому холерику в лю-
бовном напоре. Ещё бы! Хват, хват мужик при кортике, орденах
и эскадре, готовой палить по его приказу. С таким всякая жур-
нальная и партийная фифа серой мышкой себя ощутит. Слава
Богу, у нас с Гермашей совсем не так. Не живём, а воркуем си-
зыми голубочками уж сколько годиков...
    Стрелки каютных часов поджались к нолю. Теперь никогда
не позабавит оперная тянучка: «Уж полночь близится, а Гер-
мана всё нет». В разносе нервов по всем румбам звонит на мо-
стик:
– Коленька, есть ли какие новости?
– К сожалению, никаких.
– Ну и бедлам у вас на флоте! – педалирует высоким тоном
страдающая не понарошку.
Догадываются ли о том министры?!
    Всаживает в сердцах невиноватую телефонную трубку с
размаха в защёлки. На душе сущий ад из кипящих пережива-
ний. Ведь её Германа(!) всё нет.
    В обзоре иллюминаторов скучающий Николай, как под
микроскопом, изучал шевеления на палубе кабелеукладчика.
Вон матросы сонными мухами отклепали запасной штатный
якорь. Теперь тормозные готовятся стрелой перенести его на
чужой борт.
    Значит, пора. Третий, с утвердившимся достоинством, вы-
ходит на крыло мостика переброситься словами с зейским
вахтенным офицером. Ну, а тот, не лишая себя забавной
остроты, уязвляет врасплох:
– Чего отгружать на первое? Капитана вашего или якорь?
    Оказывается, только что штабной шофёр доставил отмен-
но угощённого в совершенной отключке. Решиться волочь
мастера через чертополох палубных механизмов и трапам –
можно ненароком покалечить. Оба выбирают классический
метод доставки пьяных во всех приличных флотах: сеткой.
    Опытный служака мичман становится за управление
грузовой лебёдки. Колыбельно-бережно поплыл по возду-
сям некто отсутствующий сейчас даже в своей черепной
коробке. Соблюдая двухфутовую высоту, живой груз оконча-
тельно завис над досками каравана. Именно там и тогда про-
изошла смена штурманских вахт. Мало того, подключился к
деликатному действу окончательной доставки старпом.
    Скорбная троица с телом на руках предстала заплаканной
супруге. Нервы её не выдержали и секунды той сцены:
– Застрели-и-ли!!!
    Разуверять было излишне. Труп вовремя срыгнул на затоп-
танный от ниспосланных судьбой пиковых визитов польский
палас. Капитанша моментально прикинула, вроде шляпки,
срисованный мужнин, бойцовской выдержки характер.
– Как благодатно! Я вязание докончила. Герман прибыл.
Якорь отдали. Вы его, как следует, присобачьте. И пора нам,
ребятушки, отсюда сваливать.


===* Яшка – якорь.
===** не совпадут – якоря у мореходки тогда были меньше.
===*** Вовзят – в смысле – совсем.
===**** Абцуг – выступление (нем.), а также термин в карточной игре.