Нипочёмный док

     Для старых моряков, обретающихся на покое или затяну-
тых в дачную воронку, есть несколько заветных, ключевых
словечек. Произнеси их – кивнут седыми головушками, по-
пробуют приосаниться. Не мешкая, выразят полную приязнь
к вам, на какую способны отзывчивые люди.
    Одно из таких, по сути, пароль: Игарка. Вот и у меня за-
мирает от его памятного звучания благодарное сердце. Разом
вспомнится, что когда-то был молод. Палубы и плиты машин-
ных отделений снова станут привычней асфальта улиц.
    Полноводный, чистейший Енисей, как и тогда, потрясёт вооб-
ражение. Вся красота земли вберётся в его заповедную дорогу к
океану вечных льдов. Вновь проводит борта лесовоза островер-
хая, на разные оттенки сине-зелёная тайга при державной реке.
Рыбацкие становища будто пахнут по ветерку царской
ушицей. Уколют жалостью проплешины брошенных дере-
вень. Эти немые свидетели русских непрочитанных трагедий.
    Из-под среза берега нежданно высунется древний скальный
пласт. Мол, мамонтов помню, братец ты мой. Знашь, куды они
все стырились?
    А восход солнца во всей роскоши намытых небес без завод-
ских и всяческих труб?! То ли ещё коренилось там с рождения
мира!
    Однако ж нужно внести некую особую поправочку. Любой
человек в каждом возрасте живёт по меняющемуся своему
разумению. Прилепляется душа-невольница к сиюминутно-
му, кажущемуся обманчиво важным. Не до того ей и не до
этого. Но пройдёт золотое, крендельное времечко, канет в ни-
куда. «Ай-яй», выяснится. Настоящее-то вот где было! Нечем
проплывшего когда-то за бортами теплохода равноценно за-
менить. Обманулся, никак.
    Кроме того, что нас отвлекало, пусть-ка скудность про-
шедших времён засветится. В коммунистической серятине не-
позволительно жалким выглядел со стороны почти каждый.
Лишь допущенные в разной степени к западному миру могли
модничать, кой-чё эдакое иметь. Та прелесть вроде нынешне-
го китайского, турецкого шмотья, смешно сказать, вызывала
местечковый фурор. Помимо подконтрольных таможне забу-
горных отоварок спесивился в портах бахерностью магазин
«Альбатрос». Стольные грады Москва, Ленинград выпендри-
вались крейзово подававшей себя «Берёзкой».
    В первые захаживали моряки, их подруги, тёмные лично-
сти, перекупившие отрывные чеки Внешторгбанка. Вторые, с
гораздо люксовым выбором на полках, продавали уже за ва-
люту. Все к той данности системы притёрлись. Чесняги розо-
во грезили недоступное однажды заработать. Склонные пре-
ступить закон смекали, как бы в одночасье разжиться тем же
самым.
    Уточним: шёл конец восьмидесятых. Кое в чём послабле-
ния наметились. Только не от вдруг обуявшего верхи прекрас-
нодушия. Вовсе нет. Начали цэкушники скрытно свою же си-
стему рушить за более шкурное, чем от неё имели. Народ же
морочили загадочным социализмом с человеческим лицом.
Раз так, то и за дополнительные работы: штивку зерна, зачист-
ку трюмов, крепление каравана стали платить. Опаньки-и(!) –
чеками!
    На столкновении старых и новых подходов к людям при-
ключилась потрясная история. Да ещё какая!
    Под конец октября запарил Енисей, как бы решив на зиму
помыться. Впрочем, вальяжная банька накрылась медным та-
зом. Без особых церемоний приспел к тем местам пробный
двадцатипятиградусный мороз. Чуток бы ему задержаться.
Несколько остатных судов в игарской протоке добирали кара-
ван. Об увольнении на берег нечего и мечтать. Лёд прямо-та-
ки на глазах за какие-то сутки охватил своими тисками тепло-
ходы. Только кромки его слипания с бортами, как следует, не
окрепли. В целом картина напоминала строевой смотр на пла-
цу из-за своебытной тамошней швартовки: кормой к острову,
носом к Игарке.
    Смотрящим воителем прибыл ледокол «Капитан Мелехов»
завидно мощных классных форм. Некогда нёсший тяготы ли-
нейного на трассах Севморпути, за свой тридцатник в Арктике
ничуть ни убился. И теперь, по крайней мере для вызволитель-
ной проводки ещё как соответствовал. Чисто адмиральски, ра-
ботая всей квадригой винтов, прошёлся он вдоль строя.
Нерукотворный каток обрёл канал, от которого разбежа-
лись трещины. Да признанием неоспоримого превосходства
арктического богатыря выдавило воду из-под каждого в
строю.
    Дерзать по крушительной части дальнейшее было явно ра-
новато. Пришлось всем корпусом задумчиво ткнуться в лёд, по-
добно колуну застрявшему в суковатом сыром полене. Семь де-
сятков душ с терпением бывалых полярников принялись ждать,
когда эти немощные купчишки окончательно подпояшутся.
    На иных судах уже обтягивали караван найтовыми троса-
ми. Чтоб дело спорилось и чтоб всем разжиться чеками, джен-
тельменски поделили труды. Старпомовской братии доста-
лась носовая часть палубного груза, машинёрам – кормовая.
Одинаково и на «Парголово» поступили. Разумеется, в деле
не могла участвовать камбузная прослойка из женского со-
рочьего рода. Не слыл прокачанным в таковском и водников-
ский доктор. Но он же мужчина! Мэн! Добытчик, как-никак.
Хотя, гмы, последнее – ох, спорно.
    По секрету сказать, поддался док общему гулятельному на-
строю. Растратил за сериал сидений в центровом игарском
кабаке все подкопленные рублишки. Одуматься бы вовремя.
Э-э, да куда там...
    Подражая бывалым мореманам, стал толкать в загуле но-
вые вещицы. Под восхищённые женские взгляды неужели
стоп дашь? За две химические кофтёнки вдоль и поперёк из-
вестного ему размера вообще удовольствовался а ля натуре-
лью. В конце стоянки спустил и писк моды из лавок антвер-
пенских барыг: джинсовое платье «монтана». Тут-то пичок его
молодечества обречённо завалился при совершенно опусто-
шённой полке рундука.
    Всё сокрытое на самом деле с очень длинными ушками.
Даже на деликатный взгляд и то просматривалась измена с
утешающим чеховским оттенком. Не Родине же изменил. Ста-
ло быть, сторонне порадуйтесь.
    Месяц оставалось ему пробыть на теплоходе. А там изволь,
в водниковской переполненной больнице эскулапничать за
пустые денежки.
    Вот в корабляцкой жизни всё не так: каждый здоров; ка-
кая-никакая валютная мелочишка; кормят дефицитами; раз-
влекают киношками. При всём том платят среднесоветскую
зарплату! Романтики хоть отбавляй. И подаётся она шикарно:
в реальных красках, звуках, углах стремительного крена. Мо-
крой простынёй вместо скатерти. Чужие города подливают в
тот «ёрш» католическую старину, буржуйское довольство, ми-
ражную доступность любой фигни.
    Ну и приключенческие разрядки по торчковому влечению
в совпортах. Моряки, на штатское удивление, оказались в не-
сравненно пижонском фаворе. Где береговым с ними тягать-
ся... Лучше сразу согласиться, не позорясь шурами-мурами с
медсестричками.
    В ту великолепную свою командировку док возненавидел
белый халат и день, когда придётся снова его напялить. За-
ранее представлял вечера с артистичными вздохами жены
о каких-то финских сапожках из «Альбатроса». «Всего-то за
15(!) рублей чеками, Федя». Догадывался, как попадёт за об-
лом ожидания монтановского платья, кое разлучной ночью
супружнице обещал.
    Разве поверил бы он в радужном начале плавания обозван-
ному медиками «для поддержки штанов», что финиширует в
тех же неприлично изношенных. К тому же по диалекту ка-
кой-нибудь деревни Ершовка и дарить будет «неча». От яркого
моряченья ни репутации, ни прибытка. Одна холодная война
между ним и близким кругом, где тёща задолбает сочиненным
ей же кухонным правом.
    В самую лупцовку самобичевания надо же – выручатель-
ный фарт! Подкованный моментом удачи, напрочь поменяв
настроение, док выглядел счастливым ежом с яблоком на ко-
лючках. В заимствованном матросском рванье, бесконечно
расчувствовавшийся, он неуклюже залез на верхний ряд до-
сок. Что будет делать затем, представлял куда как смутно.
Вначале подражая невесть кому, притоптывал ногами, по-
хлопывал рабочими рукавицами. Дескать, ух, я дело подтол-
кну. Вскоре пришлось убедиться, что никто на него не рас-
считывает. Все толково заняты, все заранее знают, что да как.
    От огорчения грузный, рослый Фёдор сместился к стензелям.
Пусть-ка усекут его рискованное брождение по краю карава-
на. Может, отметят про себя, что он тоже лих и достаточно
уже преуспел путным видом в массовке. Но и тогда дока не
окликнули. Понятно: палубные профи врубились по макушки
в свои конкретные труды.
    Характер помешал нашему герою отойти от опасного ме-
ста. «Раз этак, ладно». И он принялся исследовать, где изна-
чально крепятся стальные обтягивающие тросы. Пытливый
док ладонью правой руки в брезентовой рукавице опёрся на
перпендикуляр окорённого бревна (стензеля). Опустил голо-
ву к низу. Всё ж таки интересующего вопроса не просёк. Ло-
гичный ум напакость подсказал: «надо склониться круче».
При вроде ненапряжном движении ладошка, благодаря от-
полированности брезентухи, соскользнула с опоры.
    Поздно удивляться своей невезучести. Фёдор без всяко-
го вскрика изобразил вертикалку вперёд ногами. Встречая
стоптанные кирзачи с живым центнером за ними, окантовка
льда поддалась сахарной глазурью. Благозрачный эффект ши-
карных брызг и каскадёр поневоле заполучил экстрим не для
хлюпиков. Аж дух с даром речи от перемены мест захватило и,
похоже, противилось отпускать.
    Тем временем матросы короткими ломиками с накинуты-
ми на них обрезками труб прогоняли резьбу талрепов на за-
тяг. Ставшие лишними штурмана, дракон с плотником, позво-
лили себе созерцать общую панораму. Одновременно каждый
внял воплям на соседнем судне, отстоящем от них меньше
сотни метров. Слова не разбирались, но по вытянутым рукам
понималось: что-то стряслось рядом.
    Борзый третий помощник быстрей всех рванул до оценоч-
ной точки.
– Ё… док за бортом!!!
    Следующей секундой началась операция по спасению, ни-
когда ни сыгранная на предмет оказий с Федями. Кто-то мет-
нулся за длинной узкой сходней. Кто-то за манильским кон-
цом. Дракон ткнул пальцем в самого щупленького, назначая
точно на подвиг.
    И пока это происходило, док окончательно вымок и за-
колел, как цуцик. Только утонуть он гарантированно не мог.
Спина его через ватник упиралась в бортовую сталь, грудь – в
кромку прочного льда. Руки двумя бессильными слегами ле-
жали на искристом его панцире.
    Сам же доктор, в эдаких-то обстоятельствах, поставил
страшный диагноз. «Если за парочку минут не вытащат, сер-
дечный клапан от холодрыги захлопнется. Летальный исход
прост, как сочетание «овсянка, сэр».
    Случалось ему в приговорах другим ошибаться. Зато по
блату к себе пудовый аминь. Попробовал пятым разом вы-
тянуть тело на руках. Куда там! При слетевших рукавицах их
окончательно свело. Ни для чего они теперь не годились.
Почему-то стало жалко зря потраченного времени на
институт. На расхлёбку скоропалительной студенческой
женитьбы. Мало ли ещё за ним по глупости сотворённо-
го... Сейчас вот поставится дурацкая точка без продол-
жения.
    Неким позитивом совсем рядом брякнулась сходня. Следом
пауком на манильском кончике спустился матросик, встав на
надёжно сколоченную опору. Второй конец свесился следом.
    – За вами я. Запроцедурились тут.
    Попробовал ответить беспечным чудаком, но и этого не
смог. Синие губы затвердели, словно под скотчем.
Всё остальное исполнилось чудесным образом. Поспешая,
вывалили стрелу грузового крана второго номера за борт. С
командой «вира помалу», стянутый надёжным узлом, док был
воспринят из купели. Тут же заново обвязан с нелишним пе-
рехватом под мошонку. Потому, не потеряв достоинства, Фё-
дор уподобился памятнику, подымаемому куда должно.
    – Давай, здоровье восстанавливай, – накинулся старпом.
    – Спиртика, спиртика рвани! – наставили знатоки увесели-
тельного подходца к жизни. Дока подстраховывали до палубы
надстройки, даже распахнули дверь.
    Спасённый чихать хотел на советы, однако прожёгся горя-
чим душем, сделал троечку поместительных глотков медицин-
ского ректификата. Вместо закуски проглотил столько же та-
блеток аспирина. Скорбя о бездарной трате огненной воды, всё
ж растёр ей грудь. Поднаторевшим знатоком в тонкостях до-
зировок, выдохнул и снова ёмко приложился. Блаженное тепло
ласковой волнишкой разлилось по телу. Неизвестный трубач в
поплывших мозгах сыграл отбой с бай-баем. Фёдор было поко-
сился на койку с якобы на треть верблюжьим одеялом и тут же
отверг раслабуху. «Нет!» – повелел ему внутренний голос.
    Так запротестовал в нём не спятивший от тюленьего время-
провождения доктор, а закаленный пофигистически моряк.
Тот самый, которому и море и всё на свете по колено. Сугубо
лишь стыдно перед… Он ни с чего запнулся. Как назвать тех,
кого оставил на караване? Верное слово пришло само. Да, да –
взабыльскими товарищами, каких попробуй, сыщи на берегу.
Пускай свалит воспаление лёгких. Он должен быть средь них!
Всенепременно! Ап чи!
    Фёдор начал одеваться в единственно сухой гулятельный
прикид. Его пыл немного смутила паршивая мыслишка:
«Вдруг все подумают, что он за чеки так рубится?» Но в этом
же не вся(!) правда. Любое кумеканье про другого  – грех пре-
зренный. Неужто не поймут?
    Убеждаясь в правоте будущего поступка, глянул в каютное
зеркало. Чтоб поточнее к тому действию примолвить? Навер-
ное, то, что док на волшебном стекле увидел. Отражённый двой-
ник был горд заново бросить вызов штафиркиной судьбе. Мяг-
кие, плоховато очерченные черты лица закаменели суровостью
биться до пуха и праха. Ва-аще незнакомый моряк-оторвист,
которому за честь подражать. На моменте он и Фёдор сдвинули
кепки набекрень. «Покамест хорош. Айда на караван!»
    Там уже шабашили при завидном взлёте духа. Причина-то
какая радостная: человека спасли! Внезапное явление доктора
потрясло и проняло всех до немоты. Первым восстановился
старпом:
    – Э-э-эй, ну ты, нет, вы зачем?!
    – Продолжить на серьёзе помогать.
  Из прозвучавших глаголов, ручающийся тут за всё скроил
дивную фразу:
    – Ага, продолжить психов из нас лепить, да ещё мы помогать
тебе в том обязаны?! Канай(!) живо в тепло, не копенгаген!*
    Подавленный старпомовским красноречием, Фёдор пону-
ро развернулся в сторону надстройки. Его гонитель на преде-
ле бешенства, неотделимого от настоящего восхищения, теа-
трально орал:
    – Держите меня, держите! Психа только что им сотворён-
ного! Прячьте ломики!
Как же Фёдора с того дня зауважали! Всякий мыслимо при-
мерил случай на себя. Никто, к общей догадке, на второй вы-
ход не тянул. А ведь это что ни на есть завзятые коряги-море-
маны.
    Когда закончился рейс приходом в Архангельск, героиче-
ский док сдавал новому водниковцу тоже самое количество
шприцов, бинтов, таблеток. Предъявлять почти весь уничто-
женный спирт не имело никакого смысла. Взяли да допили.
Самое время кое в чём новенького просветить.
    – Главное, – внушал, – если что, не теряйся. Все, все помо-
гут. Костьми лягут, но выручат. На твоё счастье Игарка отпала
до лета. Короче, успешней меня прибарахлишься».
    Коллега Фёдора не поспевал воображением за изумитель-
ностями судовой жизни. И был бы совсем ими доканан, если б
тема не закруглилась.
    – Двинем сейчас к другу-старпому. Акт передачи подписы-
вать. В каюте у него и продолжим. Пора вискаря(!) тебе по-
пробовать.
    Боже ж ты мой! Как великолепно выглядел эскулап, про-
щаясь. Ничего наивно-гуманитарного не улавливалось в нём.
Характерное отныне выражение лица, наконец, приобрело
остойчивость к разным бедам и напастям. Это был действи-
тельно свой среди своих.
    Книжечка чеков торчала из нагрудного карманчика его ста-
ромодного лапсердака гораздо лепше фраерского платочка.
Кое-что наспех купленное составляло подарки, умещавшиеся
в броском полупристойном пакетике.
     Лишь вовсе ни блазни, что выучился не на того, портили
Фёдору заслуженное счастье возвращения.

===* Не копенгаген (сленг.)  – здесь обыгрывается английское прилагатель-
          ное – некомпетентный.