Мама

 Одно целое
Психологический боевик

в начало
http://proza.ru/2020/02/10/138
предыдущая страница
http://www.proza.ru/2020/04/07/228
Следующая страница
http://www.proza.ru/2020/04/08/1309



      Лаврентий вышел мне навстречу, распахивая руки для объятий, но не стал обниматься, когда я подошел близко, он вытащил из-за своего пояса пистолет и прострелил мне ногу. Я упал, а он поднял с земли какую-то палку, и бил меня ей, пока она, не сломалась. Тогда он немного успокоился.
Потом он позвал к себе Мати, и со словами: - Чтобы не было агрессии. - отдал ему свой пистолет.
      Так получилось, что я упал прямо на сумку, которую нес. Лаврентий, долго не мог ее из под меня вытащить, потом долго, сидя на корточках, пересчитывал  пачки.
      – Где остальное? – спросил он с дрожью в голосе. – Думал, я считать не умею!
      – Отпусти людей. – держась за ногу простонал я.
      – Я вот все изнемогаю, какую казнь тебе предпочесть, – скалясь, произнес Лаврентий, – и не вижу ни одной адекватной моим страданиям. Но ты не отчаивайся, у меня мысли быстро семенятся.
      – Мати! – позвал телохранителя Лаврентий.
      – Да. – отозвался тот.
      – Отпусти его друзей. Только пусть больше так никогда не делают. Скажи им. Слышишь.
      – Хорошо, я скажу.

      Минут через пять их провели мимо меня. Я  пытался кого-нибудь из них узнать, но не смог. Если бы они не были так избиты, может у меня бы и получилось. Среди них, кто-то говорил про сломанные пальцы и  я, кажется, узнал Коржа.
Они все шли, опустив головы, один из них остановился и взглянул на меня.
      – Спасибо брат. – еле слышно, всхлипывая, произнес он. – Прости меня.
      – Отдай им свою машину. – сказал я Лаврентию.
      – Мы так не договаривались. – возразил он.
      – Он даст машину. – сказал я тому, который обратился ко мне. – Через
полчаса вы должны быть, где-то очень далеко.
       – Так не пойдет! – пытался возражать Лаврентий. – Так не пойдет! – настаивал он.
       Но я был настойчивей, и машину им дали.
    Один из троих, тот, которого называли Трусом, сказал, что без меня не поедет. Он даже порывался о чем-то поговорить с Лаврентием, но друзья силой запихнули его в автомобиль, и скоро они уехали.
      Мати сходил к сухой березе и принес оставшуюся сумму.
Лаврентий пересчитал пачки,  а потом, заподозрив что-то, стал срывать с пачек ленты, и считать купюры. Иногда он плевал на них и растирал пальцами. Каждые пятнадцать секунд, он проверял какую-нибудь на свет.

       – Я не знаю зачем ты вернулся. – говорил Лаврентий. – Это большая глупость, скажу я тебе. И благородство твое пустое. Ты ведь знаешь меня, я никогда их не отпущу.
       – Это я знаю. – согласился я.

      В это время, бронированный AUDI Q7 Лаврентия проезжал третье кольцо оцепления. Старшие офицеры вытягиваясь по стойке смирно и отдавали честь черным стеклам. Машину естественно пропускали вне всяких подозрений, трое направлялись подальше от города.

       – Далеко они не уедут. - Лаврентий, достал из левого нагрудного кармана, свой телефон. Набрал номер и включил динамик.

     - ...зачем ты так о нем? - слышен голос Труса, да моя жизнь мне важнее чем чья либо, хотя мне его жаль. Лаврентий убьет его, а он нас спас!
     - Да мне плевать, что с ним теперь будет, - почти кричал Циник, - он втянул меня в это дерьмо. За то что я пережил - мне ни капельки его не жаль!
     - Заткнетесь вы наконец, уроды. Так и размазал бы вас всех и его тоже!..

     Лаврентий заговорил радостно улыбаясь:
     - Слышишь, как они тебя "Голубя Мира" оценили. Общество мне такой слабости, как их отпустить - не простит, ты ведь знаешь. А если ты знаешь, зачем тогда вернулся? - он нажал какую то комбинацию и из динамика послышалось:
     - Для подтверждения ликвидации автомобиля - нажмите один. Для отмены - нажмите любую цифру.
  Лаврентий нажал. Вдали прогремел взрыв.
      - Вот и все.  - Лаврентий похлопал меня по плечу, - Зачем вернулся?
      - Решил вернуть деньги.  - уверенно и спокойно произнес я.
      - Преступление и наказание. Мати,  как его? - Лаврентий поднял вверх указательный палец.
      - Достоевский.
      - Люблю классиков. - Лаврентий вновь перебирает пачки банкнот, - Заметь, из-за твоей прихоти, машину свою в расход пустил. Последняя генерация - табун лошадей. Мати,  Сколько это табун?
      - Пятьсот лошадей.
      - Слышишь, пятьсот. Прожорливая бестия. Но, ты не волнуйся, я покрою потерю, твою квартиру завтра же переоформлю. Конечно, придется потратиться, суды, нотариусы. Но, я прикинул, вроде выходит баш на баш.
       – Я просто хотел вернуть деньги. – начинаю разговор, и как бы разглядывая, что-то на купюрах, вытягивая шею, чуть подался в сторону Лаврентия. Сделать это нужно сейчас, пока он близко, решил я. Другого шанса может не быть.
       – Вернуть деньги и умереть? – задумчиво произнес он. – Да, это благородно. А! Ааа. – вдруг осенило его. – Мати! – завопил Лаврентий. – Мати я просил тебя записать слово!
       – Урбанизация! – отозвался Мати.
       – Нет, другое, другое, на «а»!
       – Архаизм. – напомнил  Мати.
       – Архаизм! – поднимая палец, радостно воскликну Лаврентий. Архаизм! Это умное слово. Греки придумали. А то, что оповещают, будто они гомики все, это не правда. Я вот со знакомым в баню ходил.
Лаврентий замолчал,  один из телохранителей подошел к нему и прошептал, что-то на ухо. Пока слушал охранника, лицо его, то несколько раз  искривлялось в улыбке, то становилось растерянным.
       – Давай ее сюда. – сказа он, одаривая меня взглядом счастливого безумца.
“Надежда!” – мелькнула в голове ужасная догадка.
       – Так ты оказывается не один к нам пришел. – сказал он, подтверждая самое худшее из моих предположений. – Скучно в лесу без баб? Пряталась, пряталась, а зачем прятаться, когда у нас бинокли? Вот ведь, как все удачно сложилось. Вот милок и казнь я тебе придумал по росту.
       – Ты спросил, зачем я пришел? Вон те пачки посмотри, – съехидничал я и указал пальцем на сумку и, как только Лаврентий отвлекся, подскочил к нему и схватил за руку.
     Лаврентий расстался с пистолетом и правильно поступил, я бы обязательно забрал пистолет. Но, когда шел сюда, я рассчитывал вовсе не на него. Я помнил о ноже,  спрятанном в его поясе. Никогда и никому он его не показывал.  Мне повезло. Правой рукой, я легко нащупал рукоятку, вытянул тонкое блестящее лезвие  и слегка придавил его Лаврентию в грудь. Кровь заструилась по лезвию. Лицо Лаврентия мгновенно побелело, как и его остатки волос.
      – Ты спросил, зачем я вернулся? Убить тебя!
      – Мати! Мати! – не своим голосом заверещал Лаврентий.
 Мати видя ситуацию не шелохнулся. - Мати! Отдай ему все! Сереженька, ты же знаешь, как я тебя ценю, не убивай меня. Мы с тобой станем партнерами. Мати, все! Ты слышишь, все отдай! Что бы волос с его головы. Пыль сдувай. Слышишь!
      - Слышу. - бесцветно, как и ранее,произнес Мати, - Все отдать, пыль сдувать.
      - Сережа, ничего личного, это просто бизнес. Теперь все, все твое. Не убивай!
      - Согласен. За все надо платить! - я с силой вогнал нож по рукоять.

      Глаза Лаврентия округлились, на лице повисла маска удивления. Он захрипел и стал оседать, я вместе с ним опустился на колени и выдернул нож. Тугая, горячая струя ударила в меня. Я посмотрел на его лицо,  оно изменилось, стало какое-то детское, растерянное выражение.
 Как бесконечно жаль его, какой невыносимой мукой отдалась его боль во мне. - Прости Лаврентий. - это все, что я смог придумать. Вот и кончено. Вот и кончено.
      Лаврентий ткнулся головой мне в грудь, я прижал его к себе и чувствовал, как в конвульсиях дрожит его тело. Держал его, пока тот не затих, потом отпустил и он повалился на бок. Положение рук и выражение его лица не изменилось.

        Что дальше? Я знаю, что будет дальше. Думаю, Мати сам сделает это. Это произойдет быстро, пара секунд и все. И вот он уже стоит надо мной, и вглядывается в мой профиль своими бесцветными пустыми глазами, и поднимает пистолет, направляя черное дуло мне в висок.
        Предсказуемо. Все очень предсказуемо. Чего Бог ждет от нас, если мы так предсказуемы? Живем по шаблону, ходим одними и теми же тропами. Больно – плачем, смешно – хохочем! Мне было бы скучно столько лет смотреть один и тот же фильм.
        Три секунды. Три секунды – не больше. Раз, два...
    У меня зазвонил телефон. Громко, невообразимо громко  в левом кармане куртки.
Я поднял глаза и посмотрел на Мати.
       – Подожди. – попроси я его, взял телефон и поднял его.  Вся рука была в крови Лаврентия.  Мати сделал шаг назад, чтоб я не испачкал его светлого пиджака. Правой рукой я нажал на прием и поднес телефон к уху.

       – Сынок! – услышал я знакомый женский голос.

     Я узнал его. Я слышал его когда-то очень давно и совсем недавно. Я ничего не понимал тогда, не помню ее лица, не помню цвета глаз, не помню прически, но этот голос и это слово, именно это слово «сынок»  я помню отчетливо. В нем так много всего соединено. В нем холод улицы, тепло материнского молока, страх растерянной пятнадцатилетней девочки и любовь, бесконечная материнская любовь. Мама-мама,  как много горя хлебнула ты в жизни, как дорого заплатила за ошибки юности. Как жесток был к тебе мир, как жесток к тебе был я.
       – Здравствуй мама, здравствуй родная, здравствуй моя главная любовь!  – сказал я, и услышал ее глубокий вздох. Она не ожидала, что услышит от меня это. Она планировала оправдываться, извиняться, молить. Она тысячу раз представляла этот разговор и у нее были готовы ответы на все мои вопросы, на все упреки. Но услышав  волшебное - «здравствуй любимая мама», не нашла, что сказать и просто расплакалась.
       Не важно, что она хотела сказать, важно только то, что мы чувствуем. А чувствуем  мы, что ужасно соскучились, что очень нужны друг другу. Ни Злой, ни Циник больше мне не мешали и я, наконец смог сказать то - что хотел сказать. Мне хотелось наговорить ей много приятных теплых слов, высказать все, что накопилось у меня за все эти годы, но времени было мало и я сказал о главном. Я предупредил, что может быть надолго уеду, сказал, что у нас с Наденькой скоро родится ребенок и скорее всего, получится так, что меня не будет рядом. Навещай их, попросил я, не забывай о них. Ты полюбишь их, мама, сказал я, а они обязательно полюбят тебя.
        А потом я отключился.  Отключился, потому что боялся, что она услышит хлопок выстрела. И в догадках с ней может случится нечто ужасное.


в начало
http://proza.ru/2020/02/10/138
предыдущая страница
http://www.proza.ru/2020/04/07/228
Следующая страница
http://www.proza.ru/2020/04/08/1309