Склонен знакомиться

     Всем хорошо не бывает. Даже когда идеология строилась
под это, ступеньки везде просматривались. У нас в системе
почётная – плавсостав с визами. АСПТР и техфлот – исправи-
тельная. Падение шифровалось БТО. Но сколько угодно было
тех, кто по своим причинам держался берега…
    С Виктором Николаевичем Ильиным мы долго обживали
среднюю. Не помню его хмурым или каким-то безликим. На-
против, всегда шутлив, представителен. В моде не изменял
синему габардиновому макинтошу. Реликт сочетал иногда со
шляпой, очень шедшей к его саксонскому профилю. Прямо-
таки запатентованному обладателями авантюрных денежных
профессий. Капитанил на мотозавозне «АСПТР-5», что для
реки солидно. Под стать ему держалась и команда. Одни быв-
шие боцмана «арктический» и «тропический» чего стоили!
Волк к волку, пробы старой морской школы.
    Потом пошла стезя ветеранская. Обзавёлся палочкой. На-
строение по-прежнему держал на марке. Как-то, отбывая без-
отлагательно в больницу Семашко, мудро пропустил стопоч-
ку. Если что, на том свете не дадут.
    Через реанимацию восстанавливался во 2-й хирургии.  По-
легчало, расположил сестричек обаянием старого амурщика.
Забавлял палату. Например, рассказывает про освобождение
от ставшей ненужной повязки. Видит краем глаза: зашла «пле-
мянница» с таблетками. Продолжает, только в голосе вырази-
тельности прибавил:
– И тут я её в перевязочной дёрнул. О-о!
    Милая девчушка склонила головушку под его плечо и ше-
потком:
– Кого дёрнул-то?
    Вот такой он – нашенский! Фирменную историю Никола-
евича о пережитом дерзну изложить, одновременно загляды-
вая в судовой журнал 05/880 п/х «Иртыш».
     Был когда-то такой пароход голландской клёпки. Счастли-
вый по своему, что уцелел в войну. И на последнем десятиле-
тии господства собратьев стимов на морях имел приличный
вид. Кто попадал на него, начинал гордиться. Да и как иначе?!
Ведь эдаких судов в СМП можно было пересчитать, не загнув
все пальцы. Остальной бахваловский флот: «буксир, баржа и
трос колючий» не выдерживал сравнения.
    Однако от немцев «Иртыш» всё же фаталистически заполу-
чил самым преподлым образом.
    «Среда 16 марта 1955 года. Порт Эмден. 19-05 прибыл
лоцман. 19-10 подошли буксиры… 19-25 развернулись, ППХ
на выход в море. На отход: команда 39 человек, угля 280 т,
воды 160 т» ...
    Имелись и два вечных пассажира: кошка Фенечка и бар-
бос Угар. На редком судне тогда обходилось без хвостатых.
Никуда не внесённые, одним своим видом смягчали сердца.
В команде отношения – будто в архангельской двухэтажной
деревяшке. Точь-в-точь самые. Случится непонятность, оби-
да – тут же мирятся. Человеческая простота, сдаётся, главная
ныне потерянная прелесть.
    Внизу, где подлинно варилось движение корабля, облива-
лись потом кочегары. Отшуровав в топки уголёк, они огромны-
ми «понедельниками» подламывали его горки. Пламя начинало
гудеть, обдавая нестерпимым жаром.
    За другой переборкой маслопупые обходили свою тишай-
шую паровую машину, ощупывая и смазывая, где полагалась.
Сбивались в кучку похохотать над анекдотцем, ввернуть исто-
рию. В отделении было много простора, благородного блеска
бронзовых и медных частей забытой техники. Что-то от рая по-
сле адской кочегарки.
     «Суббота 19 марта. 12-15 следуем южными шхерами под
проводкой лоцманов… Вторник 22 марта на пути Эмден –
Мурманск … 02-00 накрыл снежный заряд… В 02-12 траверз
огня Свартоксен, расстояние 2 кабельтова, видимость ухуд-
шилась, ветер от ЮЗ усилился до 11 баллов. Дали МХ. Даём
туманные сигналы судовым свистком, вызван на полубак к
якорю боцман Веселков. Капитан на мостике… 02-20 судно не
слушает руля, дали ППХ»…
    Ох, как нужен был локатор «Нептун»! Только секретная
штука дурковала в не настроенном состоянии. Предвестие
жути напирало с очевидностью. Машина, пусть и с расточен-
ными цилиндрами, явно не тянула в штормовой передряге.
Настоящая морская косточка – секонд – теперь неосознанно
держал голову влево. Оттуда-то и донесся (или померещил-
ся?)  слабый звук. На новую серию продолжительных свист-
ков никто не откликнулся.
    Капитан, отвоевавший на морях и потому читавший мо-
мент и по лицам, заметил особую бледность всех, включая
норвежцев. На них проступила та самая печать, которую опи-
сал знаменитый поручик Нижегородского полка: стало быть,
скоро.
    Как и тот звук, вроде мелькнули слева очень слабые точки:
две белые, под ними зеленая. Чертовщина обернулась явью.
Ответ басил тифоном. Фишками чужого фарта чётко обозна-
чились и те огни. В следующие мгновения из мрака высунулся
высоко задранный роковой штевень.
Успели положить руль вправо, но «Иртыш» был бессилен
пойти на ветер. Повторный ППХ означал «выжмите всё».
От отчаянности положения перекатили руль влево – если не
увернуться, так ослабить удар. Судно послушалось. Как знать.
Брось раньше «Иртыша» ближе к опасности, имея в союзни-
ках волну и ветер, может и разошлись бы. А так пятитрюмный
фээргэшник с мощным манновским дизелем, и тоже слепой,
боднул борт после надстройки.
    Время 03-05. Топитель тотчас свалил под корму с подпор-
ченным боксёрским носом. Ночные чернила и снежная завеса
поглотили «Karl Julius». Дали сигнал водяной тревоги звонка-
ми громкого боя. Направленный бегом на осмотр, 2-й штур-
ман Орлов доложился: у 3-го номера ниже главной палубы
пробоина, увеличивается к низу до 80 см и уходит под ватер-
линию. Дракон (прозвище боцманов) вскрыл одну лючину,
взглянул и отшатнулся: от креновых бросков там моталась
вода выше половины объёма трюма.
    «03-07 кормовая палуба погрузилась до уровня фальшборта,
волны свободно проходят через неё. Личный состав занял ме-
ста по тревоге… В 03-08 корма продолжает погружаться…
Видимость отсутствует …включили эхолот, идём на маяк .
Эхолот глубину не показывает (по закону подлости. — В.К.)…
    В 03-10 палуба полуюта скрылась под водой».
Пароход продолжал калекой тащиться к мелководью. По-
сле излишне протопленных, как водилось только на парови-
ках, кают и кубриков, у спешно одевшихся начался озноб. Но
забежать в надстройку натянуть ещё что-то означало остаться
там навсегда.
    Всеобщий любимец Угар как ни расставлял широко четыре
лапы, с лаем, похожим на прощание, съехал с ботдека. Реаль-
ность его гибели резанула каждого. Все подумали примерно
одно: «Вот они – последние минуты «Иртыша»...
    Особо проняло тех, кто жил в корме. Над ней дыбились
волны в том же сумасшествии свирепой силы, что и кругом.
По тревоге Виктору полагалось обеспечивать спуск. Ве-
сельные шлюпки, расчехлённые и готовые сползти в этот ужас,
уже раскачивались на талях за кромками бортов. У кормовых
талей в шлюпке № 1, пружинисто расставив ноги в каютных
тапках, стоял он мечтою девиц динамовской «сковородки».
    Ждал команды: «майна!». Но раньше её зашла волна, жёстко
хлестнувшая по днищу. Шлюпка не просто вздрогнула, а па-
ралично сотряслась. Кормовой гак выскочил из уха. Первая,
зависнув на носовых, обрела вертикальность.
    Полёт – падение. Тысячи иезуитских игл впились в тело,
понеслись к сердцу. Погибать оказалось страшно, чудовищно
несправедливо. В горбатых хлябях единственный шанс к спа-
сению, – сам тонущий «Иртыш». Новый пенистый холм или на-
писанное на роду помогли уцепиться за релинги полуюта. Кста-
ти оказался конец «телефона» грузовых стрел третьего номера,
плававший по-змеиному рядом. Уцепившись за шершавую
манилу, добрался в горку почти до надстройки.
    Только тогда пришло осознание чуда жизни. И тут же
дикий холод и озноб вытеснили радость. Мокрый полукомбез
и рубашка прилипли второй кожей. Тапки упокоились на дне.
Босые подошвы ног словно приваривало ледяной пайкой к палубной
стали. Старпом Мартюков, хоть время уже ни на что не менялось,
рявкнул:
– За мной в каюту!
    Там он выкинул из рундука второй свой китель, штаны, бо-
тинки, шинель. В приятном тепле, сбросивший мокроту, в се-
кунды переоделся. Пробковым нагрудником пренебрёг. Лад-
ным офицером выскочил на палубу.
– Куда ж ты с мокрой головой?!!
    И ещё подарок – фуражка-финка от шефа, добрейшего ста-
рика Павловича.
    Ко всему увиденному приличные слова не подходили.
Шлюпка полная воды, на носовом фалине билась у второго
трюма. Помполит Вань-Ваня– железная рука метался с «кля-
узным» портфелем и фонариком, создавая бестолковщину.
Смекнули сами – притащили два ведра. Момент потребо-
вал к ним отважных. – Ну что, нырнём?!
    Салажонка пекаря предложение от авторитетного токаря
возвысило и напугало одновременно. По штормтрапу сполз-
ли в эту раскачивающую ванну. Ощущение гиблого озноба
вернулось. Стоя на рыбинцах, почти по пояс в черной во-
дице, принялись возвращать её морю. Едва лишь стало по
щиколотку, со сведёнными скрюченными пальцами вылезли.
Останься в шлюпке – кранты. Второй замочки не пережить.
    В голове Виктора обкатался планчик: добраться до полу-
бака и в боцманской каптёрке разжиться всякой бэушной
спецовкой. Но к той минуте носовая палуба приобрела вид
графика достижений народного хозяйства. Снежная наледь
отсылала в откат.
    Потерпев неудачу, обернувшись на товарищей по несча-
стью, сам себе и кому-то ещё обрисовал: ребята мёрзнут! Влез-
таки на каток с основой из деревянных трюмных лючин под
брезентом. Цепляясь за лежащую стрелу, её такелаж, невесть
за что и характер, преодолел полпути. Скатился и снова влез с
той же мольбою: «Ребята мёрзнут!» – на комингс первого трюма.
    Задрайки заветной двери открывал обеими ослабевшими
руками. Без света, на ощупь начал самую богатую в жизни
отоварку. Для начала сбросил с себя всё. Облачился в чистую
сухую робу, сунул ноги в валенки. Вышел Гарри Купером, таща
шаром две шубы, куртки, штаны и несколько пар националь-
ной гордости. Скатиться не составило труда.
    В свете фонарика Вань-Вани заметил, что обулся в
разноцветные, но это рассмешило много позже. Кому что досталось.
Приободрились.
     Вельбот № 2 не избежал приключений. Волна оборвала его
сразу с двух шлюп-талей. Зашедшая новая перебросила, про-
тащила поперёк судна и скинула за правый борт. На кормовом
перехваченном фалине закрепили его за номером один.
    Казалось, море ещё с большим остервенением било по про-
седающему на глазах «Иртышу». Одолевший северные про-
странства мрак не просто был чёрен. Он обладал магической
силой свёртывать души, гасить надежды. Задумал подчинить
каждого, приготовить к безоговорочной смерти.
    Капитан непроницаемо мучился, что не решился на риско-
ванный манёвр: пойти немцу навстречу. Виной и объяснени-
ем – времена. Сталинские гайки лишь только собирались рас-
шплинтовывать.
    Теперь же он волен решать по ситуации. Надо до конца
переться к мелководью. Ободряло и то, что нет крена. Не ре-
зон отрываться от борта за два часа до рассвета. С задубелыми
фиолетовыми лицами матросы измеряли глубины ручным ло-
том, виртуозно кастя всю «эльтронику».
    «На мостик доложили, что машина не проворачивается ни
на передний, ни на задний ход… Дифферент на корму продол-
жает увеличиваться…Вахта в машине и на палубе остаётся
на своих местах. В 04-20 судно медленно приближается к бе-
регу под действием ветра и волны. Якорные канаты держим
слабо… Дано приказание закрыть пар на паровую машину, вы-
водить из действия котлы… По заявлению лоцманов глубина
под кормой более 40 метров».
    Сорокаоднолетний капитан Михаил Кузнецов имел два
решения. Одно неясное даже норвежцам: везучий «Иртыш»
и не собирается тонуть, напротив, оседлал маленькую банку
где-то под днищем кочегарки и изволит легко покачивать ки-
лём. В наборе корпуса, стали и клёпки сплошной «ллойд» –
не переломится. Если поступить по-советски – экипажу надо
остаться и бороться. Шторм выдохнется. Подойдёт спасатель
из Мурманска или ближайшее наше судно. Случай подадут,
как надо, т.е. орденоносно. Покапают: почёт, путёвки, кварти-
ра на набережной. Но реальная вероятность сползания всё же
маячила. Тогда пароход затонет в секунды, как английский и
всякий топор.
    Михаил Дмитриевич был очень уважителен к людям, даже
парнишку пекаря величал Иван Степаныч. Выбрал, что ближе
к сердцу.
    «Вахте МКО и палубы садиться в шлюпки. В 05.15 – 05.25
дан SOS. В 05.25 весь личный состав, за исключением радиста
и капитана, находятся в шлюпках…»
    Переваливаясь через фальшборт, струхнувший лоцман не
смог как следует уцепиться за тетивы шторм-трапа. Словно
ковёрного клоуна успел схватить его за ворот лапищей для ба-
ловства пудовыми гирями машинист Иван Торотин. Удержал
на смертном моменте.
    «… В 06.10 капитан последним сел в первый номер»...
Как ни било шлюпки о борт, с отрывом тянули. Близкий
берег был крут, скалист, а сильный прибой убийственен для
высадки. В начавшийся отлив забилась о подводные камни
двойка. Пришлось дать команду отходить от борта на волну.
15 человек под предводительством стармеха Берёзина пусти-
лись с веслами в неизвестность уже выигранной ночи.
    Капитан с радистом поднялись на судно и вновь передали
SOS. Долг был исполнен до третьего акта. В шлюпку приняли
рацию, точнее упование на неё. Мастер корабельным небожи-
телем, имеющий власть над паникой и ободрением, гипноти-
чески снял фуражку.
    26 человек, не принадлежащих себе, ждали действа. И они
восприняли, как неспешно достаётся носовой белый платок,
как тщательно капитан протёр им внутри предмета чести. Не-
хитрый приёмчик подействовал успокаивающе.
    Показалось буфетчице бабке Александре, помнящей на
пять азы Веры, невероятное. Дмитриевич прочертил рукой
Альфу и Омегу, оставив перекладину на усмотрение судьбы,
носящей второе имя, Бога. Все другие приняли жест за ко-
манду отваливать. (До конца жизни будет Александра бла-
годарить Господа за вызволение от жуткой гибели в волнах.
Станет ходить по трём оставшимся архангельским церквам,
раздавать милостыню из копеечной пенсии. Скудно, трудно
жила, да радость чудесного спасения перекрывала всё).
    Совсем плохо выглядел повар. Хроникёр морских страстей
Михаил Орлов, желая приободрить, поправил накинутую на
шефа шубу. Заговорщический сунул ему журнал:
– Только тебе доверяю. Спрячь на груди.
    Павлович даже в лице изменился от поставленной герой-
ской задачи.
    В.В., в свою очередь, прижимал портфель с шифром.
    Спасающиеся за 300 метров на северо-восток от «Иртыша»
нашли у самого окончания острова Хьерте гальку, покры-
тую снегом, – идеальное место для высадки. Вскоре подошёл
старый китобоец, переделанный в спасатель. Встал на якорь.
    Свет, от которого отвыкли за ночь, воспринимался небесным
даром. Взгляды блуждали по суровой красоте преддверья Ло-
фотен, по входу в фиорд. И как музыка для глаз и души – иду-
щая к ним шлюпка. В неё посадили бабку Александру, на всю
жизнь напуганную бухгалтершу Ульяну с Фенечкой под паль-
тишком и наиболее раздетых.
    Ещё раз завернулись гребцы от спасателя. Взяли кочега-
ра Володьку Дядькина – другого каскадёра поневоле. Через
бинт, прячущий изуродованные пальцы левой руки, просту-
пала запёкшая кровь. Взяли Генку Сосновского, до конца вы-
гребавшего «жар» из топок. Ещё четырёх бедолажного вида.
    «В 09.00 подошёл катер «JKH–87». Даёт сигнал на берег,
чтобы подходили к нему. Шлюпки наполовину залиты водой. 
В 09.15 № 1 и № 2 с общим количеством 30 человек, в том числе
2 лоцмана, отошли от берега. Ветер дует с прежней силой,
идёт град, крупная крутая волна».
    Норвежцы попытались подвести вельботы к былой грозе
китов. Природа явно противилась. Новым манёвром катер по-
вёл хвост за остров. На тихой воде взял всех на борт и на про-
пахший треской причал Бодо высадил.

     Меж тем от наших ввязался в одиночную гонку спасатель
«Волна»*, по безлюдью своих кубриков чем-то напоминая
«Летучего голландца». Каждому оставшемуся на нём кочегару
пришлось шуровать за троих. С тем же тщанием проредили
матросов. Ничего тут не поделаешь. Штрафники, лишённые
виз, не годились (по определению особого отдела) для торч-
кового случая. Кого не прогнали на отходе в Мурманске, едва
врубались, как после сотворённого(!) с командой, они худо-
бедно справятся?! 
    Да... Эдакое перечёркивало все возможности финского
рысака, кроме секретной, незнаемой. Архиважное для себя
«система» поручила капитану. Через него, втёмную, лицу про-
фильно подходящему. Значит – радисту Александру Сомкину
с полным гардеробом завидного прикида, отвисающего без
надобности в рундуке.
    Ну куда слиняешь со спасателя в вечной готовности? К тому
ж мурманская шпана несла свою тревожную вахту. Округлён-
но получалось – сиди без берега. Час спустя горе-модник под-
бирал никогда ему непотребное. Наконец, лом, фомка, зубило,
ручник, кувалда с серьмяжной простотой возлегли в продвину-
той радиорубке. При встрече с важной задачею проколов быть
не должно, извинительны  лишь сморкания.
    Море словно устыдилось содеянного, заметно пригладив
свой отбушевавший простор. Поэтому-то наддал хода ни-
почёмный буксир-спасатель с эпюрами бортов, как у вань-
ки-встаньки. На вторых сутках приткнулись к тому самому
«душистому причалу». Сразу заполучили ком впечатлений.
    Оказывается, их ждали. Для достоверности приведу оборот
речи постаревшего на шестьдесят лет Александра Григорьеви-
ча, ещё какого мастака по описательной части*.
«Первое, что мы увидели, была сунувшаяся к нам ватага,
разительно похожая на репинских бурлаков».
Из тех затейных личностей по никому непонятному
отбору кэп изъял радиста Витю Плехова и трёх коче-
гаров поздоровей. Надо думать, отнюдь не за компанию.
Потери желал частично восполнить.
    При этом, вызволенный из натовской страны морзянщик
выражал радость неестественно. Сразу поменял взгляд по-
добно серому в волчей яме. То ли парень перегрет сногсши-
бающим, то ли «на миру со своими и смерть красна». Заодно и
иже с ним странно ожесточились.
     Первый пункт задания приведён в исполнение. Теперь
предстоял другой, не менее закрученный. Спасателю отдать
швартовые, аки нищему подпоясаться. Направились к месту
аварии, посмотреть, что да как.
    Тут замелкала кинохроника вживую. «Иртыш» опасно возле-
жал носом на притопленном морем «постаменте». Одно то, что
никто к нему не прилепился, порадовало посвященного в игру
тайных служб. Слегка настораживал спасатель норгов в кабель-
товом от опекаемого приза-жертвы. Чужие настырные водолазы,
видать, крепкие духом, занимались обследованием корпуса.
    Соприкоснуться с абордажной отчаянностью на отрыв по-
крышек явно не получится. Первопричиной, конечно же, во-
долазные работы. И не ровен час: столкнёт отлив своенравно-
го красавца с беспрепятственным пропуском на дно. Разумней
бросить поблизости якорь и спустить вельбот.
    Отряжённые «добровольцы» дружно разобрали вёсла.
Александр, назначенный на безвестный подвиг, круче сдвинул
парижански берет. Теперь загребал и он. Хотя от всяких таких
дел радистов раньше оберегали. Точнее, берегли чуткость их
пальцев на ключе.
    Вот бы ассистентами Сомкину пару лбов отпетого рыса-
ковского вида! Да разве теснота рубки позволит? Потому-то
свободные лбы авантажно двинули к полубаку, где по навод-
ке одного бывалого находилась артелка. «Взятому в загранке
съестному в купе с нашей тушёночкой, что ль, пропадать?! Ни
за фиг?!!»
    Когда Александр очутился в радиорубке, постигла его ус-
мотренная печаль. Обиталище эфира реально топило на при-
ливе полностью. Это, как приговор всему, что там находилось.
Солёная вода, знаете ли, такая штука! Действует по принципу:
«Ни своим, ни врагам». Глупо сковыривать ставшие хламом
передатчики весом в десятки кг.
    Для очистки совести начал отбитие нового трансляционно-
го узла без всякой анестезии в виде гаечных ключей, отвёрток
и прочей мелочёвки. Авось удастся промывкой в пресной во-
дичке с просушкой сделать его очередным рысачьим шиком.
    Одновременно пожаловал резкий прилив, который быстро
подогнал воду к комингсу рубки, затем пустил через него проб-
ные струи. Поневоле начнёшь подгонять себя словами. Пока
что Александр воздействовал ими на сопротивляющегося:
– Поддайся, гад! По-хорошему прошу.
    Лбы, навёдшие дерзкий шмон жратвы и более ни к чему не
имевшие интереса, завопили на разные голоса.
– Чё ты там копаешься, маркони долбаный?!
    Рисковать из-за мочёных железяк было за пределом их про-
стых понятий. К счастью, хитрый узел «благородному» наси-
лию поддался. С ним и отбыли, считая настоящей доблестью
всё же взятие на «ура» лучшего содержимого артелки.
    Мозговая деятельность удалых гребцов на том не кончи-
лась. Смутительная мыслишка ни с того ни сего посетила:
«Вдруг бы пароход, как по стапелю с разгоном…»
    Удивительно: та же пославшему начальству в голову не по-
стучала. Потому как в шкале тогдашних ценностей:  люди после
техники.
    Опасения малой команды рысака, где каждый отби-
вался за трёх, оправдались. «Иртыш» вскоре действительно ух-
нул в глубину. Даже мачты скрыло. Но был поднят норгами по
гамбургскому счёту, любезно переадресованному топителям.
    Последним пунктиком, уже на круге «почёта», запечатлел
Александр неизменным плёночным «Зенитом» наделавший
столько волнений пароход. Так сказать постарался для исто-
рии и отчётов верхам всех уровней.
    Парижански берет правым острым бочком скренил.
Жаль. Кончилось приключение.

     Король замечательного эпизода – Александр Сомкин – та-
ланты ещё проявит. C мужичком-помором Буториным как-
то до забытой Мангазеи дойдёт на списанном вельботе ради
красного словца переобозванным журналистами «поморским
карбасом». Почувствовали разницу?
    Больше-то чего «Волне» там делать? Радист изъят. Попутно
разжились кочегарами. Ценная, отчасти секретная, аппарату-
ра радиорубки самоликвидировалась. К тому ж единственный
на заполярном бассейне спасатель с локатором может потре-
боваться под неждано-негаданое ЧП. Поднял пары рысак, бе-
лый султанчик из свистка потравил и был таков.
    Странное стряслось потом с памятью Вити Плехова. Вы-
рванный столь жёстко из команды, запальчиво утверждал,
что с этого-то момента всё враки. От начала и до конца, мол,
ёмоёчился со всеми. Даже когда с Сомкиным много лет рюмку
держал, в этом божился. А то, что обитал до Мурманска на ди-
ванчике в его каюте, – забыл насмерть. Очень выстраданной,
понятной психиатрам была Витина персональная легенда.
    Для большинства спасённых будущая жизнь, не в пример,
упрощалась. Стало быть, конец главе переживательной. Ме-
сто короткой, крендельной со словечками от Ильина.

     «Развезли нас по гостиницам. Куда попала большая часть
команды – шикарная такая, четырёхэтажная. Горничные –
стройные блондинки, улыбчивые до помутнения сознания.
А мы-то в невиданных там ремках. Кто постарше – не ком-
плексуют. Первостиляги застеснялись. Лично я со своими сле-
дящими чёрным и серым валенками чувствовал хуже всех. В
двухместные боксы определили по трое.
    Только осмотрелись в номере – стучат в дверь. Входит фея
с подносиком, на нём малюсенькие чашечки. Решили с ду-
рости – де, лекарства. Не выпил, в рот плеснул. Тогда понял:
кофе и горячущий, собака. Интересная собой ещё с большим
любопытством нас рассматривает и «плиз» твердит. Замечаю
тарелочку, а на ней ломтики хлеба с сыром прячутся. Берём,
стараясь выглядеть культурно, за краешек, те гнутся, как ста-
рые трёшницы, до того тонкие. Конфуз сей, однако, на свой
счёт не приняли, Европе адресовали.
    Крахмальная коленками среверсировала: «Гуд лак» – и
растаяла. Попытались перевести самостоятельно. «Хороший
лак», получилось. Босым по коврам прошелся, руками многое
потрогал и плюхнулся на широкую кровать.
– Да, ребята, это не штормоваться!
    Тут сработал перегруз по впечатлениям. Сон уволок в свою
бездну, где по порядку: дрался на «сковородке», давал отваль-
ную, обрывался, черпал море.
    На обед позвали в ресторан этажом ниже. Явились в том
же жалком одеянии. Заметали по-быстрому, будто торопили,
и опять в номерах спрятались. Коллизию, видать, обзвонили.
    Был я задействован водителем финских санок, что стояли
у крыльца. Орлов с третьим механиком Анфимовым перепи-
сали размеры. Отправились, возглавляемые ВВЖР. Саночки
катились удивительно легко. А если оттолкнуться, ногой по-
пасть на полоз, то вообще природная машина.
    Городок тих, мал, уютен. Нашли рекомендованный мага-
зинчик. Показали осчастливленному хозяину длинный спи-
сок. Нательное прошло с первого раза. Образцов рубашек ВВ
отверг несколько, пока не вразумил, что одобряет третьей
модности. Роба, наподобие джинсы, отобралась без прений.
    Носки проскочили, ботинки буксанули. Помполит вертел в
руках самый чипест (дешовку) спортивно-доходного вида.
Мы держали намного лучше и нахваливали, насколько име-
лось дара.
    Добавка к прозвищу ВВ возникла из его любимой фразы:
«Я наведу порядок железной рукой». Остаётся догадываться,
как он командирил в войну трудовым батальоном на Дальнем
Востоке? Политический батя задолго до Хрущёва, стукнул
дрянным ботинком по прилавку: «Эти берём!»
    Загрузились на всех, тронулись. Саночки поклажи не чув-
ствовали. Орлов, как мальчишка, просил подкатиться. Слав-
ный такой был Миша. (Потом капитаном-наставником судьбу
завершит). Прибыли, стащили в ближайший наш номер. Пока
коняшку откатывал до штатного места, куртки не досталось.
Ну, народ хватательный. Совестливо всё же вернули. И разо-
детыми – в банкетный, на ужин.
    Зал от ресторанного отличался столом, прозванным швед-
ским. Чего только не было – на любой привередливый вкус!
Опешили, но приступили во всю мощь здоровых организмов.
    Тут же крутилась у ног наша Феня, кусочничая всласть.
Лишь Павлович вёл себя, как на рауте. Попробует – ничего
лицом не выразит, а в уме: «Слабо вам, норги, против старого
русского кока, хоть и продуктов извели сколь!»
    Буржуазность полная. Сухой закон только картину портил.
Кто-то подначил ровесницу века:
– Хлебосольно ли потчуют, Николаевна?
– Батюшки, как при царе!
    Опомнившись, чего сболтнула, бабка испугано захлопнула
рот ладошкой, продрейфовав к кондитерскому краю. (Кстати,
доводилась Шура тёткой Зубову – будущему известному ледо-
кольщику). Совсем к ночи ВВ обошёл номера:
– Вижу – устроились.
    Мы же видим – не тем интересуется, а головой по привычке кивает.
Три раза она у него дёрнулась. Довольный, что счёт совпал, пожелал
спокойной ночи.
    Утром снова та фея. Мы уже в образе, с богатым опытом побед, пыта-
емся шутить. Лично я как по штангелю показал диаметр болта М20:
– Брэд – во!
    Смешливая поняла. Куски заметно потолстели. Натюрморт усложнил-
ся кувшинчиком молока. Чем ещё гостиница запомнилась? У окон трапики-
сходни на случай пожара. От горной чистейшей водицы из крана, аж зубы
ломило.
    Комфорт и внимание быстро из нас прежних сделали. При-
летел на «Каталине» – летающей лодке – сам посол Щербаков.
Осмотрел и сказал подобающее:
– Одеть как следует.
    Но ВВ решил по-своему, в двух вариантах. Хороший костюм
и кожаная куртка. Кто хотел макинтош, изволь костюмчик по-
хуже. И на этом обрубил. Теперь его оправдываю. Стране ведь
берёг. Ни единой кроны не прилипло. Сам оделся также. По
нынешним временам – удивительное честное дело.
    Спасенный лоцман бумагу накатал. Ширли-мырли, плащ
мой дорогой, от королевской службы жалованный, порвался
по причине хамского хватания за ворот. Так что, русские, из-
вольте возместить.
    С тех пор я всякого скрягу по этому случаю меряю. До сих пор
все слабаки против норвега оказались, ни один не переплюнул.
«Помпа» сон потерял – всюду ему происки империализма
мерещились. Провокации выскакивали, касалось бы, из самых
обычных вещей. Как в анекдоте: «Снимает чукча трубку…» и
мы приладились. Сигареты заказать попробовали. Несут!
– Бир, плиз! – Доставляют. И ещё мно-ого раз, пока «желез-
ная рука» балдёж не покрушила.
    Родина не бросила. Рысак «Геркулес» лихтер где-то прит-
кнул и в Бодо заявился. На него в кино ходили. Дама – капитан
Щетинина – на либертосе «Жан Жарес» прибыла нас забирать. 
    Тут заново заштормило. Нанимала буксир удержать слона
этакого. За все те неприятные волнения отобрала она Феньку,
убедившись в неблагодарности теряющихся котов. Получился
транзит Бодо – Мурманск и поездом в Архангельск.
    Только начали предаваться радостям жизни, вызывают в
кадры, к самому Салтыкову. Оказалось Вань-Ваня с этим в
причинной связи. Выдал на многих сортирные характеристи-
ки из-за остро заточенной ремарки: «Увлекается женщинами
лёгкого поведения и спиртными напитками». Такое, да ещё в
те годы, губило на раз. Визу заколачивали крест-накрест.
    Мастер с дедом по своей части отзывались лестно-положительно.
Разборка состоялась. Начальник кадров – прямой, властный –
напирал без подбора выражений. Мы же ответствовали:
– А что он нас к ****ям водил? Кабаками искушал? Сам с
парохода ни ногой, мог это видеть и свидетельствовать?!
    С достоинством говорили, потому, как заглянули недавно
за нечто. Отбоялись до деревянного бушлата. Взял Салтыков
на себя смелость: перл помполитовский затупить. Каждому
полагающиеся последние строчки вписали: «Идеологический выдержан.
Предан делу партии Ленина – Сталина».
    В ноябре с ремонта пришёл «Иртыш». Старина выглядел
прекрасно. Кают и кубриков не узнать. Мебель, зеркала, бра,
толстые матрасы – всё в стиль. На полубаке, в машине и на
корме такая связь, что слышно отовсюду. При ней, веришь,
мат отвыкли пользовать. Наново шхерами путь сокращали.
    Лоцмана хвастались:
– У нас в Бодо Ваня растёт, – и понимающе, как это могло
получиться, смеялись.
    Кто на «Геркулесе» однажды кино пропустил, выяснять не
стали. Весёлый экипаж. Приколист на приколисте. Подмети-
ли: кроме рижан никто так не западничает и не исходит слю-
ной от каждой блямбы.
    Вася-машинист соскрёб аккуратно нашлёпку на зеркале,
приладил на шарфик от «Ленлегпрома». За непостижимые
деньги уговорили упёртого расстаться с ним на выходе из
«Луны». Когда прибалты первыми рванули из Союза, ничуть
не удивился.
    Э-э, тут я здорово во времени забежал. Закончить историю
надо так. Судьбе было угодно, что следующим моим парохо-
дом оказался «Енисей». Представь, там же и ВВ объявился.
Только не прежним, а каким то сломанным, будто стальную
пружину вынули.
    Позвал в каюту на рюмку, усадил родней родного и пове-
дал. Дочка, которой сердце грелось, окончила «Просветку».
На леспромхозовском культурном фронте напоролась на все
свои и его несчастья. Втюрилась, с наивностью от добрых кни-
жек, полюбила. Идальго днём ёлки валит, вечером сам валит-
ся у поселковой лавки. Ребёнок родился, купила санки обоим:
большими  – обалдуя пьяного к печке доставлять.
    Весной снег сошёл, заявилась с дитём и с ним в Архан-
гельск. Уплотнились все в одной комнатке. Пристроил зять-
ка грузчиком на Бакарицу. Тот как пил, так и дальше плескал.
Она всё про тоже:
– Люблю я его, папа, – и в слёзы.
    Скрипел зубами Иван Иванович в перегарном смраде и
рыганиях, да ничего поделать не мог. Не замордуешь, как на
Дальнем, и в отсев характеристикой не смахнёшь.
    Закончилось наше сидение тем, что просветлел носитель
грозного прозвища.
– Да разве вы пили? Баловство по сравнению с этим иро-
дом. И ещё чем увлекались, так дело молодое. Не будь «Ир-
тыш» заговорённым, одной бы датой всех пометили. Извиня-
юсь перед всеми.
– Извини и ты, Иванович, отобразил, конечно, тогда вер-
но – «склонны».

     К последней точке истории хотелось доискаться, откуда
столько душевного заряда у её героя? Полагаю, что знаю. Про-
сто Виктор Николаевич через годы и годы бонжурил своей
романтической молодости. И она тайным образом улыбалась
в ответ.

===* Спасательный буксир «Волна» единственным из «рысаков» имел локатор.
     Почему-то не вошёл в каталог Спирихина «Суда северного
          морского пароходства».
===* Сомкин Александр Григорьевич 40 лет проработал на судах СМП ра-
          дистом, начальником судовой радиостанции. Член Союза журналистов
          СССР. Автор книги «Мы помним Вас…», посвящённой героической ги-
         бели во время Великой Отечественной войны судов и моряков Северного
         морского пароходства. (Из аннотации)