Переклад Бояньих гомов в СПИ Восстановление текста

Фрагмент книги "Отье чтение Бояново" показывает, как происходила генерация текста "Слова" на основе более старого текста, благодаря чему проясняются многие "тёмные места" и общая суть произведения.

Технические возможности Прозы.ру не позволяют адекватно отразить сопоставление нескольких графических систем, текстов и их связей. Полноценную публикацию см. https://inform-ag.ru/publications/193/.




Фрагмент книги «Отье чтение Бояново. О славянских словесных древностях, шифре истории и ключе письменности», 2007-2008, с. 66-139.

 



Начнём с того, что проверим, правильно ли мы прочитали этот текст. Для чего обратимся за подтверждениями подлинности к тому произведению, автору которого «Боянов гимн» был точно известен гораздо раньше, чем нам. Заглянем в «Слово о полку Игореве» и увидим, как там присутствует, как там отражен, обыгран «Гимн полку Боянова».

Очевидно, что автор «Слова» знал про Бояна, раз уж он на него ссылается. Однако он полагал, что Боян – современник Ярослава Мудрого и ближайших его сородичей ХI в. Разница в пять веков (условно придерживаюсь пока этой датировки) позволяет думать, что, может, речь в «Слове» шла о другом Бояне и о другом гимне. Именно поэтому одних ссылок на имя явно недостаточно. Но «Слово о полку» многократно ссылается и на текст.

Однако, раз уж зашла речь о «Слове», важна аутентичность и его текста. Я буду пользоваться основными версиями. Так, как он представлен в первом издании А.И. Мусина-Пушкина 1800 г. и в варианте Д.С. Лихачёва, включая его воспроизведение на древнерусском языке и перевод на современный русский. Кстати, этот перевод на сегодняшний день представляется наиболее точным по принципу. Д.С. Лихачёв старался следовать правилам древнерусского языка при переводе и никаких вольных фантазий себе не позволял. Даже там, где возникали затруднения, он пытался быть как можно ближе к почве, к начертанным на бумаге буквам и словам. Моя претензия к нему одна – он недостаточно точно следовал правилам и недостаточно близко был к буквам и словам. Но раз уж речь идёт о соблюдении грамматической и филологической меры, то может показаться, что всё сводится только к разночтениям вкуса. Нет, на счёт разницы вкуса можно отнести лишь его избыточный, на мой взгляд, перевод на современный русский тех древнерусских слов и конструкций, которые как-то ясны и без перевода. А неучёт грамматики ведет к серьёзным смысловым ошибкам.

На самом деле в качестве академической традиции я бы предпочел ссылаться на работу А.А. Зализняка «"Слово о полку Игореве". Взгляд лингвиста» (М., 2004). Его исследование «Слова» ещё долго будет оставаться образцовым не только по уровню феноменального лингвистического знания, но прежде всего по тому безукоризненному логическому размышлению, которое демонстрируется в каждом конкретном случае, как частном, так и общем. К сожалению, автор не приводит полного перевода «Слова» – из принципиальных соображений не желая фантазировать там, где довольно много мест «Слова» допускает сколько-то одинаково правомерных прочтений. При этом Зализняк всё же дает свою древнерусскую версию, где сделаны максимально возможные, на его взгляд, и некоторые осторожные улучшения текста первого издания. Принципы его обработки текста первого издания и сам текст см. в приложении к этой книге.

При всей несомненной выверенности и выдающейся осторожности в подходе Зализняка, по моему поверхностному мнению, и его вариант подготовки текста в некоторых местах не очень основательно ликвидирует возможности разночтений, которые наблюдаются в первом издании и которые требуют все-таки более обоснованной, стопроцентной интерпретации.

Поэтому в качестве основы я все же беру текст первого издания практически во всех его неправильностях и даже без достоверной реконструкции на древнерусском языке. Не будучи специалистом-лингвистом, я не стремлюсь рассуждать с точки зрения древнерусского языка. В этом отношении мне под силу только некоторое приблизительно-правильное суждение. Полагаю, однако, что такой приблизительности достаточно, чтобы понимать фундаментально-русские языковые схемы, риторические конструкции и поэтические фигуры «Слова». Моей целью является как раз наблюдение риторико-поэтического строя, того целого поэтического высказывания, которое именно и создавалось автором, и определяло его конкретные речевые задачи, и обусловливало его стилистические приемы, вплоть до выбора слов и грамматических элементов. Кажется очевидной общая мысль, что сама по себе, так скажем, лингвистическая техника исполнения поэтического сочинения является производной от собственно художественного замысла, от поэтического высказывания в целом. Тем не менее обычная практика рассмотрения сложностей «Слова» чаще всего изолирует, например, каждое «тёмное» словосочетание не только от многомерного плана содержаний слов и всего произведения, но даже от той конкретной мысли, которую нужно извлечь из рассматриваемого предложения. При этом я абсолютно не претендую исчерпать тему. Напротив, я думаю только впервые её по-настоящему заявить, обозначить некоторое более правильное направление расшифровки «Слова о полку».

Наконец, следует помнить, что обращение к этому памятнику – только промежуточный ход более важной мысли. Я перевожу «Слово» лишь попутно, и буду счастлив, если найдется знаток масштаба А.А. Зализняка, чтобы с учетом каких-то моих наблюдений установить более верное положение дел и со стороны лингвистики.


Полностью см. https://inform-ag.ru/publications/193/