Глава 1. Часть II. Реакция Хокта

Виктор Фёдорович никогда не помышлял вступить на борт какой-нибудь совершенно нелепой железной громадины, вроде поезда. Он считал это глупостью, да и только. А уж и оказаться в кабине машиниста в его планы совсем не входило. Терпеть не мог он и вида угля, побывав на сибирском заводе. Любая техника, пришедшая с фабрики, отныне казалась ему жарой и пылающей, знойной и нетерпящей вмешательства извне.
Но, придя сюда, Сайтко потребовала у машиниста остановить то и дело пшикающую огнём во все стороны паровую установку. Она была незамедлительно потушена встречным отжигом.

Пара угольков носились от края до края по свободной траектории. Прямо во время движения поезда, Сайтко решила заняться изменением работы двигателя, и Виктор Фёдорович, догадливый от рождения, понял, зачем Сайтко надевала множество платков. Ей, как механику, часто приходилось ложиться на пол. Грязи же она не любила.

По просьбе Геры, Патрисия и Виктор Фёдорович не сводили глаз с водяного ротора, который уже вряд ли таковым являлся. И когда вода почти что опустилась на дно, пара помощников главного механика, приучившись действовать сообща с третьей попытки, открыли заслон вагона. В том не было чего-то необычного, каждодневная работа перегонщиков, от состава к составу. Если бы Виктор Фёдорович не решился задать Сайтко один интригующий вопрос:

- Госпожа Сайтко, а над чем конкретно мы летим?

- Я без понятия.

За заслоном располагалось море. Бескрайнее на первый взгляд море, из которого Виктор Фёдорович и зачерпывал воду в третий раз. Поговорив с машинистом, одним словом: «Пошёл вон», Гера уладил все юридические трудности, благодаря соблюдению ранее достигнутых договорённостей. Проще говоря, напомнив о прошлом машиниста, собственно, машинисту, Гера освободил его не от службы, а даже от тюрьмы. Человек с тростью уважал личное пространство человека, лишь если оно не касалось краями любых важных дел. В противном случае обычные люди не сходили со своего места только будучи в полном замешательстве.

Сайтко без всякого труда подняла в воздух машину, невероятным усилиями поставленной человечеством на железные тропы в течении многих десятилетий, а не десяти минут. Впрочем, Сайтко не стоило волноваться. Не так давно, суд Юнтарда не предъявил ей никаких обвинений.

 - Wie viel verlangt Sie f;r die Arbeit?[ Сколько она просит за работу?] – спросил машинист Геру.

- Гера, что он там бормочет? – Не вылезая из-под системы вентилей, отреагировала Сайтко.

- Он спрашивает, за сколько ты работаешь.

Голова Сайтко поспешила выскочить к вопрошающему, ну а руки не прекращали работу не на секунду. Правда, ответив достаточно жёстко, она вновь скрылась под грудой непонятных конструкций.
 
- Я не работаю на убыточные предприятия.

- Sie ist v;llig einverstanden, aber… [Она полностью согласна, но…] – Гера оставался Герой. – Сайтко, как вообще это работает?

Сайтко не ответила. Вряд ли она услышала Геру, который, отвернувшись в сторону двери со стеклянной частью, выжидал Ринго, разыскивающего людей, проживающих в здешних местах, и мимоходом добавил: «Нам бы этот поезд в воздух поднять».

- Слишком много просишь, Ланер. – Но Патрисия услышала брата. – Не видишь, Саечка работает.

- Госпожа Патрисия, разрешите обратиться. – Виктор Фёдорович за год понял, как нужно общаться с дамами, чья женская гордость слегка завышена, чтобы не вылететь с крыльца собственного дома.  – При всём благоговении к вам, господин Гера прав. Если мы случаем наткнёмся на военный коридор, нас расстреляют.

- Ринго, да где тебя, придурка, носит…

То, как Гера относился выполнению поставленной задачи, в новейшей истории нашего времени называли бы «попустительством». Прорубив воздух дланью, он принялся пересчитывать купе и на какое-то время пропал из виду. Ему срочно нужно отыскать человека, знающего земли по близости не хуже летучей мыши. К счастью, такой человек нашёлся. Спустя минуту Ринго залетел обратно в кабину машиниста, точно кто-то, позади шедший, его погонял, хотя Гера стоял к брату спиной и вёл крайне весёлую беседу, перехватившись от поручня к поручню.

- Добрый вечер, господа, мы… Получается, вы англичане! Право, извиняюсь. In the evening atmosphere, gentlemen’s, we have come here!

В машинный отдел вошёл мужчина армейской выправки. Это читалось во всём. Мимика, жесты, вернее, их отсутствие. Спина прямая, а зрение острее всякого возможного, хватка коршуна, ловкость кошки, нюх муравьеда, смекалка лиса.  И тело Гепарда… Гепарда семидесяти лет.

- А, спина!

Дед разразился приступом надрывного кашля, после чего высморкался в платок и красными глазами, в тон лицу, осмотрелся.

- Да чтоб тебя! Из-извиняюсь у м-меня аллергия, каждый год. Буду любезен, Арчибальд Торг. Можно просто «Арчи». А вы кем будете?

- Здравствуйте, меня зовут Генгель Юст-Ланер. Можно просто «Гера». У вас аллергия? – Казалось Арчи кивнул, но то оказался лишь новый приступ чихания. – Аюна!

Дочка Геры вылезла с противоположной стороны груды вентилей и зажимов, опёршись на торец внутреннего домкрата. А Сайтко невероятными усилиями удерживала конструкцию под собой ногами и руками.

- Ты как туда забралась?

- Мама позвала к себе на две секунды.

После криков: «Угол дифракции, это угол дифракции! Ринго, сюда, ко мне! Мы сейчас утонем!», бедный Ринго Ланер направился в сторону металлических конструкций. Виктор Фёдорович трижды перекрестил его, а Арчибальд продолжал во всю чихать. Оказалось, справиться с аллергией гораздо проще, чем тот полагал. Выйдя на среднюю дистанцию, Аюна спокойно, почти неслышно заверила старика:

- Нет у вас никакой аллергии.
 
- Но…

- Нет у вас никакой аллергии. – Аюна вовремя обернулась назад. – Дядя Ринго не подходи, ты же всё сломаешь! Дядя Ринго!

Но было поздно. Дядя Ринго уже всё сломал. Лодыжку неудачника обдало струёй горячего пара. Капитального ожога не случилось, но Ринго от страха схватился за кожаный ботинок и принялся отплясывать пируэты на одной ноге. Каждый перестук расходился по всему телу Сайтко с троекратной мощью, напряжение в её голове только возрастало, а самой Сайтко остановиться не под силу. И она это понимала. Злость мешала думать.  Вместе с тревогой, Сайтко почувствовала в области макушки навязчивое покалывание, предвестник натуральной реакции Хокта. Она переступила предел. Здесь, пожалуй, придётся объяснить.

Сайтко была ирвинкой на одну четверть. Отличительной чертой чистых ирвинов, как известно, являлись чёрные глаза с белёсым ободком внутри. У Сайтко же глаза меняли цвет лишь во время достаточно сильных порывов чувств, то есть не на пустом месте. Это называлось натуральной реакцией Хокта. Хотя достаточно следка надавить на артерию правой руки, и, впоследствии, случиться искусственная реакция Хокта. Перекрытие сосудов заставляло тело выделять сигнальные гормоны. Так что реакция Хокта – вопрос чисто химический.

И стоило Сайтко сейчас высунуть голову, разговор с Арчибальдом закончился бы обмороком.

Аллергию Арчи рукой сняло.

- Арчибальд, мне нужна карта военных коридоров, вы ведь работали на разведку? Мы попали в достаточно интересное положение. Нам бы найти ночлег.

- Нет, вы ошибаетесь, - такого события Гера не учёл, - в армии работала моя жена, не служила, а работала, тесто месила. А про ночлег… Погодите, а куда пропало чихание?! у меня нос задышал! Виги двадцать лет меня над редькой дышать заставляла!

- Я за вас рад, Арчибальд, теперь же…

- Она ведь тот ещё монстр! Уху! Молодая дама, как вас зовут?

С чиханием у старика прошла и спина. Он ринулся к железной конструкции вслед за Аюной, пол зашатался ещё громче. Сайтко не ударило по голове лишь потому, что она вовремя её подняла. Терпение у неё кончилось и из-под металлических трубок пришлось высунуться с открытыми глазами, схватив Арчибальда за ногу.

- Если кто-нибудь меня сейчас тронет, я оторву этому человеку голову, начиная с уха!

И тут Арчи сошёлся с Сайтко взглядом. Старик даже не признал высунувшееся существо за человека. Особенно после того, как Сайтко на него зашипела, а ирвинцы делали то истошно и громко. Арчибальд взглянул на Геру, после на лежащую внизу Сайтко, позднее на Аюну, в какой-то из промежутков догадавшись, кто есть кто. А припомнив называние, данное самим же Арчи его жене, у старика произошла моментальная переоценка в семейных отношениях и переориентировка в духовных благах, мыслимых и немыслимых.

- Мама дорогая… Демоны… - Арчи упал прямо Гере в руки.

Человек с тростью кинул супруге в знак благодарности и перевёл глаза на Виктора Фёдоровича. Он так и не рассказал старому другу, куда направляется поезд.
 
- Гера, я хотел узнать у вас, куда мы направляемся?

- Вы знаете город Родез?

Виктор Фёдорович прямо к стене прирос. Гера говорил про родной город бывшего следователя. Он назначил встречу и переговоры об обмене пленными именно в городе Родез, ведь Виктор Фёдорович знал свою малую родину вдоль и поперёк. Большего и говорить не нужно.

Море наказывалось на берег. Волна за волной. Земля близко.