Яблочный человек. Сочинение

'Ах она проклятая баба!'
Гофман.

Все из-за того, что я разбил папин айфон. Он был такой красивый и блестящий и под прозрачным стеклом там двигались цветы и разные узоры, мне захотелось их ощутить, потрогать, а стекло мешало.
Ну все, сказал мне папа, я долго тебя терпел, но теперь я сделаю из тебя.. знаешь кого ? Яблочного человека ! Мама пыталась унять его, но без толку. Он схватил меня за руку и потащил на рынок, покупать яблоки, потому что Яблочный человек - это такой человек, которого кормят яблоками и только яблоками, пока он не начнет зеленеть, и дервенеть, и принимать, и извергать из себя только яблоки, пока яблочный сок не потечет у него по жилам вместо крови, и когда он наконец оцепенеет, превратится в подобие суховатого деревца с травянистыми волосами, с диким зеленым яблочным мясом поверх волокнистых костей, и вот тогда его помещают в  яблочный уксус, где он может храниться много-много лет, и достают по праздникам, чтобы полакомиться и угостить друзей,  раньше у многих были такие Яблочные люди в погребе или на балконе, но знаешь, почему Яблочных людей запретили ? Потому что в этом полусне, в этом смертном оцепенении они продолжают чувствовать и сознавать то, что с ними происходит, как от них отрезают мясо ломтиками, как ломают или рубят топором на куски, и вот с сегодняшнего дня мы начнем кормить тебя яблоками, только яблоками ! Так говорил он, когда тащил меня за руку, а мама бежала следом и умоляла - ну пожалуйста, не надо, оставь его, он ведь еще ребенок, но он притащил-таки нас на главный рынок Гуякиля, где среди дурианов, мантиссы и сушеных обезьяньих голов мы нашли наконец продавщицу яблок, черную, всю сморщенную носатую старуху, но она все не хотела уступать цену, и в конце папа стал орать ей что-то, и швырнул в лицо ей горсть монет, потом сгреб яблоки в сумку и двинулся прочь, расталкивая всех, а старуха кричала и визжала ему вслед:  Te pones debajo del cristal, del cristal !,  но папа все тащил меня за руку, удерживая другой рукой сумку, и мы уже отошли далеко от рынка, когда я увидел, что у мамы лицо белое, и потом, уже на тихой боковой улице,она сказала папе:  это значит, что ты попадешь под стекло, под стекло.
Я услышал только шелест- сверху и сбоку.
А потом был блеск, и этот звук - похожий на хрустящий всхлип, а за ним - грохот и осколки, осколки, и только когда папа косо разъехался и стал распадаться, ползти пополам - только тогда я понял, что это сорвалась из проема окна огромное витринное стекло и рассекло его поперек надвое. Та половина, что с головой и руками, осталась торчать посреди улицы, глядела стеклянными глазами, пуская слюну и все шарила, шарила руками в пыли, будто пытаясь сгрести рассыпавшиеся яблоки и сияющие осколки стекла. Вторая же половина не упала, пересекла на заплетающихся, нетвердых ногах улицу насикось, а затем, взбрыкнув, свалилась на обочину, в канаву. Потом выяснилось, что она провалилась в сточный коллектор, но тогда, во всеобщей суматохе, ее потеряли, и во Владивосток отправили из Гуякиля только половину папы, которую поместили в дубовую бочку и залили для сохранности смолой.
Вторую же половину нашли спустя две недели, уже изрядно объеденную собаками, которые и вытащили ее из-под земли; ее отмыли, и покрыли позолотой, расписали узорами и украсили цветными стразами, и выставили в витрине, посмотрите, синьоры, как от человека, заплатившего полцены за яблоки, осталась от самого половина - и  так прошло еще изрядно времени, пока консул его наконец не опознал, и ноги его, таким образом, оставались в Гуякиле тогда как голова уже прибыла во Владивосток.
Вот так мой папа стал самым длинным на свете.


-
Автор иллюстрации: Ника Гольц