Безручка

         Когда директивой министра обороны СССР маршала Жукова в 1957 году  были сформированы штатные истребительные и бомбардировочные дивизии в воссозданной фронтовой авиации, моему отцу пришлось стать штурманом и по совместительству - благодаря послевоенному академическому диплому – инженером эскадрильи новейших двухмоторных реактивных самолетов Ту-16, способных нести ядерное оружие. Она базировалась «недалеко от Подольска», как полагалось говорить родственникам, но в действительности – в глухом лесу вдали от деревень, куда была проложена лишь узкая бетонная трасса без указателей. Туда летом по окончании школьных занятий переехали из Хабаровска мы с мамой. 
          В разрушенной и донельзя истерзанной Великой Отечественной войной стране Советов люди жили небогато, и кадровые офицеры  в секретных гарнизонах, которые стали называться по-казачьи «городками», не были исключением.
          Постное масло, сгущенное молоко, тушёнка, сахар, крупы, мука, шоколад и папиросы по пачке на день входили в ежемесячный усиленный паёк офицера-летчика, но табачные изделия некурящий отец обменивал с товарищами на рафинад.
          Ржаные буханки родители регулярно получали в солдатской пекарне в счет зарплаты. Пшеничные батоны, которые мы, дети, называли «белым хлебом», изредка привозили командировочные из Москвы - по одному каждому сослуживцу. Также обстояло дело со сливочным маслом. Это было пиршеством, когда нам давали на обед тонко нарезанные дольки белого хлеба с маслом, посыпанные сахарным песком или намазанные «лечебным» малиновым вареньем!
          За толстыми серыми макаронами «калибра 7,62 миллиметра», как их называл отец, женщины постоянно выстраивались в очередь, а деликатесы в виде селедки,  фруктов, шампанского, лимонада, конфет «Мишка косолапый», тортов с кремом и цукатами, какао, печенья и вафлей в Военторге продавали накануне советских праздников поименно – по списку жен и детей командного состава.
          Водка на прилавках была постоянно, но ее офицеры практически не употребляли, а на общих банкетах ее никогда не ставили на стол – там присутствовали только марочные вина и коньяк. Отец шутил, что бутылка «Московской водки» между ними будет выглядеть как английская королева, принимающая иностранных послов в овчинном тулупе! В крайнем случае водка переливалась в двухсотграммовый графинчик. Тогда в военно-воздушных силах еще сохранялись обязательные 200 граммов, которые полагались летно-подъемному и инженерно-техническому составу после боевого дежурства и полетов «как фронтовая норма». Женщины использовали водку исключительно для детских компрессов, лечебных настоек и дамских гигиенических надобностей.
         Раз в месяц к нам из Москвы приезжали две автолавки. Одна, переделанная в автобус из ленд-лизовского американского грузовичка «Додж 3/4», привозила книги, учебники, а также канцелярские и школьные принадлежности. Это был праздник для детворы – мы полдня толклись у выложенных на брезентовом столе красивых полиграфических изданий, мучительно выбирая между «Капитаном Сорви-голова» Луи Буссенара, «Твоими верными друзьями» Бориса Рябинина, и «Приключениями майора Пронина» Льва Овалова. Привыкшие к переездам, а чаще – перелетам, из одной воинской части в другой отдаленный гарнизон родители считали книги балластом, ради которых приходилось бы жертвовать полезным весом необходимых в хозяйстве вещей, и требовали, чтобы я ограничивался какой-нибудь одной книгой. Такие же ограничения налагались и на остальных мальчишек, так как девчонки среди нас были редкостью.
         Правда, на чернильницы-непроливайки, которые часто разбивались в портфелях при дворовых шуточных потасовках, цветные карандаши и запасные хромированные металлические перья для ручек деньги нам выдавали в неограниченном количестве, хотя стоили они недешево.
         Второй «магазин на колесах» предназначался исключительно для офицерских жен. Им был большой довоенный автобус ЗиС-16, наполненный цветными тканями, модными платьями, обувью, интимным шелковым бельем, заколками и патефонными пластинками. Салон использовался как примерочная, для чего на окна предусмотрительно опускались ребристые жалюзи.
         Сказать, что в городке возникал «бабий переполох», значит, ничего не сказать! Магазин и буфет при штабе закрывались на учёт, в библиотеке объявлялся санитарный день, наши матери осаждали автолавку, как ахейцы Трою, а отцы, проклиная тот час, когда женились, вели детей гурьбой обедать в офицерскую столовую, поскольку дома горячей пищи приготовлено не было. 
         Сберегательных касс в военных городках в соответствии с режимом секретности не существовало, и семейные сбережения хранились в домашних кубышках, но, сколько там оставалось после приезда «женской автолавки» я могу судить лишь по невыносимо повышенным резким голосам ссорящихся родителей за перегородкой!
        Для огороднического времяпровождения скучавших от дневного безделья большинства командирских жен, сводившихся главным образом к выращиванию цветов, овощей и картофеля, командование предусмотрительно выделило большие земельные наделы по две «сотки» у забора с колючей проволокой. Поскольку женщин брали на работу во вспомогательные службы полка исключительно в качестве вольноопределяющихся служащих, независимо от уровня образования и военной специальности, то стать сотрудницами библиотеки, кастеляншами в офицерском клубе, телеграфистками, телефонистками, нянечками в детском саду, - воспитательницы в городок приезжали по распределению из разных педагогических училищ СССР и выходили замуж за холостяков, - поварихами, санитарками и медицинскими сестрами в санчасти или планшетистками на командном пункте, они почитали великой удачей в жизни. Маме, военврачу запаса, с большим фронтовым опытом полевого хирурга удалось получить только должность фельдшера в пункте неотложной медицинской помощи и по совместительству – гинеколога и акушерки.
        Семьи жили в бывших дощатых казармах с «печками-буржуйками» и примусами, где внутри фанерными листами для каждой были выгорожены по три комнаты, а с улицы вырублен в наружной стене отдельный вход с латунным номером на верхней балке. Однотипные деревянные многоместные отхожие места находились на заднем дворе и различались гигантскими синими опознавательными знаками «М» и «Ж».
       Утехой для старых, и малых был пожарный пруд с километр диаметром, на берегу которого разрослись плакучие ивы. Когда-то туда запустили мальков зеркального карпа и сазана, но там неизвестно откуда появились караси, плотва и ерши. Рыбы в отсутствие щук развелось необычайно много, и мы, мальчишки с удочками, добывали ее с пользой для разнообразия на семейных столах.
       На песчаной отмели в пределах камышовых зарослей мы тайком купались, точнее – барахтались на мели, в жаркую погоду потому, что взрослые строго-настрого запрещали залезать в воду в их отсутствие – глубины в лесном пруду никто не промерял. Сооружение пляжа требовало сложных геодезических расчетов, применения бульдозера, амфибии или плавающего танка, которых в наличии у летчиков по роду занятий не было, но в планах руководства всегда намечалось на следующий календарный год. Но планы в мою бытность так и не были выполнены.
       Городок новому бомбардировочному, соединению достался в наследство от учебного, бывшего в войну запасным, истребительного полка. Для радикального удлинения бетонированных взлетно-посадочных и рулежных полос, а заодно строительства каменных жилых многоквартирных домов для комсостава поначалу привозили каждый день на десяти «студебеккерах» с брезентовым верхом пленных немцев, хотя германских инженеров, в прошлом, вероятно, офицеров, доставляли отдельно на легковых «эмках» и «победах». Охрана была символической: седой старшина с автоматом ППШ и молодая женщина с карабином СКС. Местные пронырливые девицы быстро выведали в штабе, что они - муж и жена.
      Все пленные были упитанными нестарыми людьми в аккуратной поношенной воинской униформе без погон, но вытягивались в струнку перед теми, кто в вермахте был старше чином. В передвижениях вне солдатских казарм и постов особых ограничений не было: они в послеобеденное время ходили в лес, чтобы собрать лечебные травы, ранние грибы и ягоды, а также в течение часа могли ловить рыбу в пруду. Всем пленным начисляли зарплату как колхозникам – по трудодням, и премиальные за сверхурочную работу. Питались немцы отдельно в палатке на пустыре рядом с полевой кухней, которую привозили и увозили на прицепе к «доджу».
      Скоро выяснилось, что цемента управление тыла Московского военного округа выделяет с двукратным превышением от потребностей, а кирпича и железной арматуры катастрофически не хватает: они требовались для начавшейся генеральной реконструкции столицы.
       Самолеты не летали, впереди была зима, когда стройка замедляется из-за переменчивого российского климата в средней полосе, да и бетон по причине излишка влаги становится непрочным – командованию пришлось искать нетрадиционный выход из критического положения: бомбардировочная эскадрилья в таких условиях оказывалась небоеспособной еще целый год. Отец целую неделю днями и ночами пропадал на совещаниях и мотался по командировкам, пока проблема не разрешилась благодаря мне – двенадцатилетнему пацану.
       Жарким майским днем я с Васькой Славиным и Гошкой Гордиенко пошли на рыбалку. Купаться после обеда не хотелось, и, раздевшись и воткнув удочки в песок, мы принялись обстоятельно обсуждать книгу «Всадник без головы». Когда дошли до дрессировки мустангов, мое удилище дернулось, и леска натянулась – «здоровенный карп клюнул!»
       Вытащив удочку из ямки в песке, не рассчитал сил: карп резко дернул, я упал животом в воду, и рыба потащила меня на глубину. Мне следовало сразу бросить снасти, но упустить такую добычу на глазах у приятелей было бы позором!  Когда под ногами не оказалось дна, от панического страха перестал соображать и провалился вглубь, не выпуская удочки из правой руки. Выскочил поплавком наверх крикнуть «Тону!», и в раскрытый рот хлынула вода. Я колотил ногами, но меня с нырками, отчего слабел еще больше, тянуло вниз. Последнее, что увидел, было мутное солнце в голубой ряби…
      Очнулся на берегу от того, что меня сильно рвало – незнакомый мужчина делал мне искусственное дыхание.
          - Ожил паренёк! – сказал он с легким акцентом и облегченно вздохнул.
      Сил встать у меня не было, ног не чувствовалось, и слезы сами полились из глаз. Мужчина сокрушенно покачал головой и обратился к моим приятелям:
          - Надо отнести его к дому, юноци, - я понял по говору, что он из пленных немцев. – Пойдем вместе, подтвердите начальству, как его спасал, и доставим плавуна родителям.
      Со мною на руках в окружении ребят, он пришел к обеденной палатке и кратко по-военному объяснил ситуацию поджарому пожилому немцу и старшине. Те дотошно расспросили Витьку, так как Сашка куда-то сбежал, отправили женщину-охранника вызвать маму с работы из санчасти, а моему спасителю разрешили доставить жертву происшествия по месту проживания. Ему «спасение ребенка на водах» засчитали как рабочий день и выписали премию. Детская память услужливо отпечатала эти непривычные для слуха казенные формулировки.
      Мама, бледная как смерть на гравюрах Дюрера, встречала нас на пороге. Немец аккуратно вытер ноги о половик, прошел в квартиру и уложил меня на кровать.
         - Беспокоится теперь не о чем, мадам, завтра будет ваш сорванец бегать, - сказал он, растирая затекшие руки. – Вас же стройная укротительница из охраны военнопленных уведомила, что мальчик жив!
         - Да, но вначале примчался Вася Славин и заорал, что «ваш Сашка утонул!» Мне стало плохо с сердцем. Медсестры сделали укол, отпоили валерьянкой и уложили на кушетку, когда пришла ваша сторожиха. Прибавил мне сынок седых волос на склоне лет!
         - Не шутите таким образом: вы красивая молодая женщина на самом рассвете, - успокоил ее немец.
     Она вымученно улыбнулась забавному комплименту:
         - Спасибо на добром слове. Простите – огромное спасибо, что спасли сына! Как вас зовут?
         - Имею честь именоваться Антоном Кригером. Несмотря на прусские воинственные корни в фамилии, в душе всегда пребывал пацифистом и любителем детей.
     Пройдя через всю войну с фронтовыми госпиталями, и воочию наблюдая тысячи умирающих молодых людей, мама, владея медицинской латынью, принципиально не освоила немецкий язык потому, что по-женски люто ненавидела фашистов. Лишь много лет спустя, она описала мне, в каком смятении чувств пребывала – один из таких хладнокровных гитлеровских убийц избавил от гибели ее единственного ребенка!
     Видя ее недоуменное лицо, немец пояснил:
         - Krieg по-немецки значит война, а я, выходит, «воин». У русских таких  агрессивных фамилий почти не встречается, а у нас их много. Такая вот германская нация. Извините, мадам, но мне пора идти!
     Кригер старомодно поклонился и ушел быстрым шагом.
     Отец прибежал полчаса спустя, посидел рядом у кровати, а потом быстро поговорил с мамой. Когда за ним хлопнула дверь, я заснул.
     Вечером он пришел домой с Кригером и объявил, что тот переночует после ужина у нас. Мама накрыла праздничный стол с  фирменным форшмаком, огурчиками домашнего соления, и пельменями. Мужчинам выставила коньяк, а себе – бутылку крымского портвейна.
     Благодарственные тосты за спасение сына завершились, когда пельмени были съедены, а бутылки были опустошены наполовину. Мама убрала тарелки и принесла вазочку с конфетами и вафлями. Кригер попросил разрешения закурить, и разговор плавно перетек к военным воспоминаниям: они с отцом незаметно перешли на «ты», оказавших одногодками.
        - Богдан, я войну начал начальником 88-милиметровой зенитной батареи в ПВО Киля в 1940 году в звании лейтенанта по призыву, когда англичане пытались бомбить наш флот в отместку за Ковентри и Лондон. Скажу тебе прямо: они воевать были абсолютно не приучены. Летели как овцы на заклание целой эскадрильей плотным строем на одной высоте, ориентируясь на ведущего. Мы называли их боевой порядок «дурацкой колонной» - бьешь по ним на постоянном прицеле, и валятся один за другим горящими снопами. Я поэтому запрещал стрелять по головному самолету, чтобы остальные «утки» не разлетелись – по отдельному самолету палить себе дороже, да и расход снарядов большой!
       - Я тогда с белофиннами воевал в Карелии, звеном командовал. На большой высоте зимой там висела морозная дымка, и фашистские «фоккеры» парой снизу подкрадывались и атаковали наши СБ. У меня экипажи обстрелянными были, в Монголии мы опыта в боях с японцами набрались, и организацию круговой обороны из пулеметов отлично обеспечивали. Если с первого захода противник получал по зубам, то уходил на бреющем – только их видели!
      Они выпили, закусили, и Кригер продолжил:
       - Нас в сорок втором году перебросили под Спас-Демянск, где у вас «котла» вокруг нашей 16-й армии замкнуть не получилось. Извини, но многих я там сбил – вы тоже строями летали.
      Отец неожиданно вспылил:
       - Я тоже на Северо-Западном фронте в то время воевал, и вас крепко поколачивал: два эшелона разбомбил, и зенитных точек подавил немало, за что третий орден Боевого Красного Знамени получил. Как я тебя вблизи Демянска не угробил, диву даюсь!
       - Летай ты на моем участке, мы сейчас бы не ужинали!
       - Хрен бы ты меня сбил! Я всегда подходил к цели не на уставной четной высоте, а на 250 метров ниже. Ваши снаряды с шаблонными взрывателями на определенную дистанцию рвались выше, даже осколки не долетали. Мы не англичане,  умеем глупые уставы обходить.
       - Я бы разобрался, в чем дело, не зря окончил строительный факультет берлинского Технологического института, а не курсы для неучей СС. Умею пользоваться дальномером…
     Мама, почувствовав закипавший накал страстей, принесла припрятанную бутылку водки. Спорщики умиротворились, спустились с небес и заговорили о земных вещах.
       -  Антон, - поинтересовался отец, - а почему ты на родину не уехал в 1949 году? Ты же не был членом нацистской партии и в СС не состоял.
       - В 1949 году в Германию возвращались те, кто попал в плен в 1942-1943 годах, ограниченно трудоспособные и бывшие военнослужащие вермахта старших возрастов - более 45 лет. С образованием сначала ФРГ, а позже, как ответная мера, - ГДР процесс был остановлен из-за неразберихи в Западной Германии. Соглашение ведь подписывалось тогда фактически между представителями оккупационного командования СССР, США, Англии и  Франции, а создание ФРГ нарушало Потсдамские соглашения о «единой Германии». Кроме того, бывшие ваши союзники создали блок НАТО, направленный против Советского Союза. Сталин был прав, когда прекратил репатриацию, так как в Бонне стали формировать свою армию, где бывшим солдатам и офицерам «третьего рейха» нашлось бы место! Пока Москва не признала de jure ФРГ, а Вашингтон de facto ГДР, репатриации пленных не осуществлялось, - взвешенно объяснил Кригер.
      - Кормили вас хорошо? - участливо спросила мама.
   Кригер улыбнулся:   
      - Продукты мы получали в соответствии с нормами Международного Красного Креста. Правда, они измерялись в калориях, а не в ассортименте, что позволяло в очень голодные сороковые годы, заменять мясо рыбой, сливочное масло - растительным, макаронные изделия - картофелем, а пшеничный хлеб - ржаным. Случаев цинги или истощения не припомню - лука и чеснока было в избытке! Но строители всегда получали мясо и сахар по усиленной норме, а за сверхплановые трудовые показатели им на счета в сберкассах переводили премиальные деньги.
   Отец вернулся к прежней теме:
       - В газетах шумели, что Хрущев и Аденауэр подписали соглашение о репатриации германских военнопленных.
       - От красивых слов политиков до практикума дорога длинная. Во-первых, власти ФРГ принимают по сто человек в месяц, и по две недели содержат в карантине в таком же лагере, но с худшими условиями и плохим питанием из одних консервов. Те, кто натурализовался, пишут, что безработица повсеместная, обивают пороги на бирже труда, пенсии маленькие, а цены большие. Браки, заключенные в Советском Союзе, считаются недействительными, оформление приглашения жены и детей обставлено такими сложностями и запретами, что семьи разрушаются.
       - Разве пленным разрешают вступать в брак? – удивился отец.
       - Два года назад коллегия МВД СССР позволила в случае рождения ребенка от германского военнопленного, известного лояльностью и примерным трудом, и советской сожительницы в администрации лагеря регистрировать факт брака по согласию сторон и выдавать свидетельство о законнорожденном ребенке для отметки в паспорте жены. В ГДР оно признается брачным документом. Я, чтобы ты знал, женат – дочка Катерина у нас родилась.
      Фронтовики без споров выпили за здоровье детей.
        - С твоей профессией ты бы в ФРГ работу нашел, – заметил отец.
        - Половина из наших камрадов хочет переехать в Восточную Германию. Там причина отсрочки выезда другая, но достойная уважения. Чтобы нас встретить и трудоустроить, власти выбирают под мирные профессии соответствующие города, где специалистов не хватает, и строят в них жилье. Это требует времени, но мы потерпим, здесь обождем лишний год-два. Условия содержания нормальные, питание калорийное, и к тому же зарабатываем. Поверь, мы в ГДР уедем гораздо раньше тех, кто подал заявку на местожительство в бывшей Тризонии-Бизонии.
     Они провозгласили тост за дружбу и мир между народами.
        - Пауль, в Риге, где я учился в академии, ходили слухи, что наши бойцы, солдаты и офицеры, изнасиловали чуть ли не всех немок? – спросил захмелевший отец и заслужил испепеляющий гневом взгляд мамы.
        - Слухи эти придумал доктор Геббельс, а бюро пропаганды в армии их распространяли! – весомо ответил  Кригер. – Весной сорок пятого года моя зенитная батарея была приписана к группе армий «Померания» севернее Кольберга, для борьбы с советскими танками на прямой наводке. Когда я узнал от разведчиков, что город будут штурмовать солдаты Польской Красной армии…
        - Армии Людовой, - поправил отец.
        - Да, ты прав, но мы их так называли. Я знал, что поляки берут в плен одних офицеров, а солдат расстреливают на месте, будь то пожилые ополченцы или мальчишки из фолькштурма. Я снял личный состав числом 33 старослужащих с позиции, взорвал орудия и увел всех в лес – обороняться не было смысла, тем более что  с запада по слухам быстро подходили англичане, а американцы стояли  на Эльбе. Когда Кольберг оставили, через неделю сдался с подчиненными в плен советскому коменданту. Поясню: полякам разрешалось drei Tage um die Stadt zu streamen und zu plundern, чего в русских уставах нет.
     У мамы были непонимающие глаза, и отец объяснил:
       - Таково древнее правило войны: победителям дается три дня на безнаказанное насилие над побежденными и грабеж ценностей.
       - Нас как военнопленных поместили на гауптвахту, построенной, наверное, при Фридрихе Великом, согласно Гаагской конвенции 1907 года – офицеров отдельно от солдат. Кроме нас троих в огромной камере на 20 человек там уже содержались шутцполицай и полицеймейстер из местной службы охраны порядка. Они рассказали, что поляки…, - Кригер замялся в поисках нужного слова и не нашел, - попользовали всех женщин, кроме подростков и старух. Хорошо, что матери заранее спрятали невинных дочерей и сестер, кого в тюрьму, кого в пустующую венерическую лечебницу – по приказу Гиммлера всех пациентов в январе расстреляли, а врачей мобилизовали на фронт. Русских наши женщины не боялись совершенно. Всем был известен приказ Сталина «На завоёванной территории в половые связи с женским полом не вступать. За неповиновение военный суд и расстрел».
     Отец добавил:
        - Помню, маршал Жуков подписал Постановление Военного Совета 1-го Белорусского фронта № 056 от 18 апреля 1945 года. Там говорилось: «Товарищи военнослужащие! Вас соблазняют подлые немки, мужья которых обошли все публичные дома Европы, заразились сами и заразили своих немок. Надо понять, что близка наша победа над врагом и что скоро вы будете иметь возможность вернуться к своим семьям. Какими же глазами будет смотреть в глаза близким тот, кто домой привезет заразную болезнь?» Наши бойцы старались обходить женщин стороной.
     Мама вспомнила:
        - Нам в институте ввели сверх программы дополнительный курс по профилактике и лечению венерических болезней и объяснили, что тысячи молоденьких фанатичек из отрядов Bund Deutscher Mаdel, Союза германских девушек, добровольно заражаются новым вирусом сифилиса «ураганного воздействия», чтобы нанести ущерб противнику. Это правда?
        - Нас, летчиков-офицеров, - продолжал отец, - специально информировали представители СМЕРШа, что «женская часть населения Германии в освобожденных нами районах поражена серьезными кожно-венерическими заболеваниями на 8–15 %. Имеются подтвержденные фактами случаи, когда противником специально оставляются больные хроническими венерическими болезнями женщины-немки для заражения советских военнослужащих. В городе Бад-Шенделис органами ОКР СМЕРШ 5-й Ударной армии арестована Верпек Магда, медицинская сестра немецкого госпиталя, которая сознательно заразилась гонореей с целью распространения заразы среди наших военнослужащих. Приказ она получила от руководительницы местной фашистской организации женщин Доллинг Шарлотты. Выполняя эти указания, Верпек заразила 20 бойцов и офицеров, а руководительница Доллинг Шарлотта - 18 военнослужащих Красной армии. Их обеих расстреляли за принадлежность к службе в СС, которая на Ялтинской конференции глав антигитлеровской коалиции была объявлена вне закона».
     Кригер кивнул:
         - Да, но таких нацистских фанатичек направляли главным образом на Западный фронт, где изнасилования приняли массовый характер. В июне 1945 более 20% находящихся в Европе американских военнослужащих обратились к врачам с симптомами венерических заболеваний, большинство из которых были неграми из военной полиции. В США «цветные» не призывались в армию в порядке обязательной воинской повинности, а записывались добровольцами и служили в основном в тыловых подразделениях. Для волонтеров имелись какие-то послабления в уставе. Из 70 приговоренных военным судом к повешению американских солдат за изнасилования немок в извращенной форме было 55 чернокожих.
     Я не понял половины из разговора потому, что названия болезней слышал впервые и навряд ли смог бы их повторить назавтра.
     Тут гость засмеялся:
         - Русские солдаты тоже были не без греха, но о проституции знали разве что из художественного фильма «Пышка» Михаила Ромма по бесподобному  рассказу Ги де Мопассана! Нам его в лагере показывали. Мы на гауптвахте в Кольберге просидели месяц, где и узнали о капитуляции германских вооруженных сил. Накануне отправки в СССР в нашу большую камеру посадили под арест семерых русских офицеров, обвиняемых прибывшей комиссией из штаба фронта в неуставных связях с местными немецкими женщинами. Офицер госбезопасности и майор из военной прокуратуры не говорили по-немецки, а я за четыре года более или менее освоил разговорный русский язык. Комендант знал об этом, и пригласил меня в качестве переводчика.
    Родители заинтересованно ждали, что случилось дальше.
          - В общем, на допросах все женщины, - они были незамужними или молоденькими вдовами, - единодушно заявили, что сами соблазнили ваших офицеров. Одна из них объяснила: «Лучше лежать под своим добрым русским, чем быть подстилкой для проходящих жестоких негров и грязных индусов!» Другая сама привела непорочную дочь к капитану-саперу, и уговорила спать с ней со словами «Fur Frauen ist es egal wer gewinnt - die Muschi braucht Geburt des Lebens», - оглянувшись на меня, Кригер перевел шепотом немецкую фразу, и родители смущенно улыбнулись. - Смешно было, когда матрона зачем-то добавила, что накануне вымыла дочь последним французским обмылком! Короче, женщины попросили  разрешить арестованным офицерам взять их в законные жены, тем более что трое из них, включая помытую девушку, забеременели. Прокурор пристал к одной симпатичной фрейлен, чтобы призналась, насиловал ее постоялец или нет, а та с досадой ответила: «Да, насиловал, но без необходимого насилия - у других уже животы растут, а у меня не получилось из-за того, что он тушёнкой перекармливал и больше о литературе беседовал, чем мужским делом занимался! Der Ruf meiner Votze ist stаrker als Hitlers Befehl!», - он опять перевел слова очень тихо. - Так не случилось никакого трибунала, и состоялось семь браков, но всем дамам пришлось дать согласие переменить имена на русские и по приезде в СССР писать в анкетах, что они были угнаны на работы в Германию из советской Прибалтики.
         - «Разврати женщин, и нация погибнет», – так, кажется, сказал Геббельс. Поэтому нацисты и понаписали кучу суровых законов о запрещении сексуальных связей немецких женщин с мужчинами неарийской крови, вплоть до их перевоспитания в концлагерях. Гитлеровские заправилы, похоже, считали, что антиправительственная идеология передается половым путем! - с хитринкой в глазах серьезно заметил отец
     Мама прыснула смехом в кулачок.
         - О громких судебных делах по этому поводу я не слышал, - заключил он. - Когда, учась в военной академии, бывал на стажировке в Калининграде, бывшем Кёнигсберге, не особенно удивился, когда узнал, что 125 наших офицеров после войны женились на чистокровных немках, правда, представив их как лиетувинок из Мемеля, бежавших оттуда при присоединении города к Литве под названием Клайпеда в 1923 году. Женщины хорошо знали литовский язык, что не удивительно - они там родились и выросли, а в бравых освободителей просто влюбились.
     Мужчины, перемигнувшись, встали и выпили за женщин в лице моей мамы. Она покраснела от удовольствия и хитро усмехнулась.
        - Слушай, Антон, - закусив селедкой, сказал отец, - посоветуй, как строительные работы в части ускорить. Ты все-таки специалист с высшим образованием, в таких вопросах хорошо разбираешься.
     Кригер закурил и покачал головой:
       - Я не думал, что в Кремле будут повторять ошибки Гитлера. Тот, не отягощенный высшим образованием и талантом, для воздвижения своего архитектурного убожества, гробоподобной рейхсканцелярии, приказал построить кирпичный, цементный и мебельный заводы под Берлином, чтобы возводить здание из новейших арийских материалов. Миллионы марок разбазарил в нищей Германии, где народ жил на карточной системе. Сталин после закладки фундамента под столь же чудовищный Дворец Советов вовремя одумался и деньги на дело потратил. Ваше новое руководство требует строить военные объекты без архитектурных излишеств из силикатного кирпича с литыми бетонными перекрытиями и лестничными маршами, взлетные полосы со стальной арматурой высшего качества. Пока то привезут, да с другим согласуют, пройдет столько времени, что вы летать разучитесь! Мы сейчас половину трудового дня попусту тратим из-за перебоев в доставке или отсутствия строительного материала.
     - Как бы ты поступил, чтобы следующим летом объект был принят?
     - Знаешь, мы раскапывали недавно развалины монастыря в Новом Иерусалиме. Ах, знал бы ты какой там великолепный красный огнеупорный кирпич и черепица по средневековым рецептам – мечта! Их бы привести сюда, очистить – и строй на века хоть форты, хоть склепы. Щебень из него упрочнит бетон не хуже арматуры – надо точно знать направление внешнего напряжения, и все. Перекрытия и каркасы крыш я бы сделал из дуба или липы, - из сосны нельзя, короед сгрызет! – что для двухэтажных жилых домов рассчитывается за час на логарифмической линейке. Все лестницы и внутренние стены сделаем из толстых деревянных досок, которые в квартирах фанерой зашьем. Водяные колонки придется оставить во дворах, а в домах – пользоваться печным отоплением и внутренними туалетами с выгребными ямами. Поэтому хозяйственных подвалов не будет, зато на чердаках можно детворе в пиратов играть. Ваши князья и наши бароны так веками жили, а граф Толстой «Войну и мир» написал без канализации.
        - Антон, ты сможешь быстренько подготовить для меня грамотный эскиз такого двухэтажного жилого дома для комсостава на 8-10 семей? Чертежными инструментами завтра обеспечу, – загорелся отец.
        - На 12 семей: 6 секций получается. Ты же сам инженер, как смог ошибиться? Давай для ясности ума еще выпьем по рюмке.
     Оба с аппетитом выпили, захрустели солеными огурчиками, но конфет, на которые я, что называется, «положил глаз», не трогали. Кригер поймал мой жадный взгляд и по-товарищески подмигнул.
        - Однако времени мало, а нужного количества рабочих нет. Много солдат из АБАТО привлекать не могу: батальона едва хватает на обслуживание и охрану объекта, - отец встал, как любил выражаться, на боевой курс.
        - Богдан, я поговорю с товарищами, чтобы согласились до октября пожить здесь в палатках и поработать сверхурочно, а ты согласуй вопрос с вашими иерархическими инстанциями.
        - Подожди, а щебень ты откуда возьмешь? У меня камнедробилки в хозяйстве не числится.
        - Понятно, пилот на землю с высока взирает! Был бы ты в сухопутных войсках, то обращал внимание на прочные строения, в которых можно занять оборону! В километре отсюда есть заброшенная водяная мельница с целым колесом: запустить ее пара пустяков.
       Отец неделю пробыл в командировке в Москве, а когда вернулся усталый и осунувшийся до серости в лице, вручил мне новый портфель и батон белого хлеба, поцеловал маму, проглотил стакан водки и завалился спать.
       С его возвращением сонный ритм жизни в городке сменился лихорадочным темпом ударной коммунистической стройки. Немцы переехали на пустырь жить в больших «взводных» палатках, и работали от зари до зари с красным тяжелым на вид кирпичом, который привозили трехосные самосвалы. Руководил ими Кригер, по проекту которого городок строился по лучевой системе с центром на плацу у штаба. По воскресеньям он приходил к нам обедать, и они с отцом по-приятельски беседовали о делах давно минувших дней.
      Жилые дома росли на глазах, причем готовые секции штукатурились, пока поднимались вокруг печных труб стены других. Воздух был пропитан запахом старой пыли, свежей стружки и едкой краски, и запомнился мне на всю оставшуюся жизнь как вкус новизны.
      Через два месяца неумолчный рев взлетающих и идущих на посадку самолетов стал входить в привычку.
      В августе мы стали новоселами в трехкомнатной квартире на втором этаже, куда на новоселье пригласили Кригера. Отец поблагодарил его за немецкую аккуратность в выполнении графика и признал, что только такой зенитчик, как он, смог бы сбить его неуязвимый самолет над Демянском.
      К слову, по ходатайству высокого московского начальства Кригеру предоставили советское гражданство и наградили орденом Трудового Красного Знамени. Он много лет дружил с отцом, мы знались семьями, пока они не уехали в ГДР в 1968 году.
      В сентябре мне предстояло учиться в новой школе, которая находилась в центральном военном городке в сорока километрах от нашей части. Там находился штаб полка, и туда по решению дивизионного начальства будут свозить детей на армейских автобусах из всех четырех эскадрилий.
      Я волновался еще и потому, что впервые предстояло учиться вместе с девочками. В гарнизоне под Хабаровском не было возможности для выполнения постановления Совета министров – там не было школьниц моего возраста, хотя копошащиеся в песочницах питомицы детсада с бантами и косичками переполняли детскую площадку!
     Накануне вечером я старательно полировал асидолом бляху на ремне и латунные пуговицы на форменной гимнастерке военного образца, а заодно натёр мелом эмблему на фуражке. Отец мне начистил до блеска ботинки, а мама трижды гладила брюки, приговаривая: «Сын майора Бартенева не должен уронить его авторитета». Она переживала, что форма мне стала маловата, но покупать новую не имело смысла – в седьмом классе мне полагалось носить френч под ремень без накладных карманов на груди, но со стоячим, а не отложным воротником.
     Утром на штабном автобусе, где впереди имелось всего четыре двухместных сидения и одно посадочное место у дверцы для сопровождающего старшины из старослужащих солдат, так как остальное пространство салона с радиостанцией и секретными оперативными приспособлениями было отгорожено задрапированной стальной сеткой, нас привезли к приземистому длинному каменному зданию бывшей помещичьей конюшни, пережившему национализацию и коллективизацию, которую немцы за лето переоборудовали в школу.
     На мраморном крыльце нас встречали учителя во главе с директором с погонами капитана пограничных войск и в кителе с немногочисленными орденами и медалями. Как сын офицера, я разбирался в значении просветов на погонах, и проникся уважением к нему: отец не раз говорил, что если у фронтовика много наград, то, скорее всего, он провел войну в штабе или в тыловых запасных полках.
       - Товарищи дети, - сказал он, - меня зовут Георгий Иванович Харитонов! Я буду руководить учебным заведением и верю, что вы будете радовать и педагогов, и командование образцовой дисциплиной, должным прилежанием и положительными отметками. Я буду учить вас истории. Одновременно буду добиваться, чтобы в здоровом теле был здоровый дух, занимаясь с вами физкультурой по программе суворовских училищ. Ко мне во внеурочное время вы можете приходить по личным вопросам и с предложениями по улучшению учебного процесса. Сегодня – праздничный день открытия нашей новой семилетней школы, когда вы познакомитесь с вашими преподавателями и одноклассниками. У вас не будет занятий: они начнутся с понедельника.  Вы разойдетесь по классам, чтобы решить организационные вопросы, пообедаете и отправитесь по домам.
     Учителя и мамы из местных командирских жен зааплодировали его речи. Видно, нелегко ему она далась – он, благодарно оттирая со лба пот, кивал им как слониха из мультфильма про «Золотую антилопу».
     Начальных классов было три по 20 человек, и малышню быстро увели в здание. Моих 12 ровесников сгруппировали в один класс, а в седьмом классе едва набрался десяток, в основном девочек, - не все родившиеся в трудные 1942 и 1943 годы пацаны выжили!
     Нашу классную руководительницу звали Нина Петровна, - она поставила нас в известность, что станет преподавать физику и математику, и спрашивать будет очень строго, - и мы гурьбой проследовали за ней. В классе она приказала девочкам с бантами в белых праздничных фартуках и с кружевными накрахмаленными манжетами стать справа по стенке, а мальчикам – по левую сторону.
      - Вам, наверное, предстоит первый раз учиться в смешанном классе. Привыкайте к этому сразу. Для начала распределю вас по парам: юноша будет сидеть за партой с девушкой слева от нее. Пересаживаться иначе в дальнейшем запрещаю – запомните! Вначале предоставляю инициативу вам: мальчики могут подойти и выбрать девочку в товарищи сами, кто успел познакомиться, а я внесу пару в список.
     Все мальчишки и девчонки были из этого городка, один я здесь никого не знал и остался стоять в углу. Напротив оказалась в одиночестве высокая тоненькая  девочка с темными до плеч волосами, хотя без косичек в стенах школы тогда появляться было нельзя, и непривычным для того времени ранцем за плечами. В отличие от подружек, разобранных мальчишками, которые по бальному этикету картинно сцепляли пальцы  там, где юным дворяночкам полагалось держать сложенный веер, или как мы ехидно подсказывали им на уроках литературы «повыше колена, пониже пупка», ее руки были за спиной. Все давно расселись по местам и ждали, когда я преодолею робость и подойду к ней по примеру других. Но мне не удавалось набраться смелости: девочка была очень красивой и выше меня на полголовы. Ее большие миндалевидные ярко зеленые глаза удлинялись к вискам, где почти соединялись с густыми бровями.
     Учительница взглянула на часы и легко подтолкнула меня вперед.
       - Раз вы оба такие стеснительные, я познакомлю вас. Саша Бартенев, это - твоя тезка Ася Дзюба. Вам сама судьба велит подружиться: родились в один день в одном и том же городе Горьком.
     Я протянул правую руку, и она вытащила из-за спины свою. От испуга скорчился и отскочил – у нее не было ладони: вместо нее в рукаве торчала обтянутая кожей кость, какие нарисованы на пиратском флаге в книжках!
     Девочка внезапно горько расплакалась, утирая культями щеки, а Нина Петровна, больно сжав мое плечо пальцами, заставила выпрямиться и сказала:
       - Саша, ты уже не маленький мальчик, а будущий советский солдат, которому положено бороться не только за мир во всем мире, но и защищать слабых женщин и детей. Мы все гордимся летчиком Алексеем Маресьевым, который, потеряв обе ноги, превозмог боль и страх, добился возвращения в строй и стал Героем Советского Союза. И товарищи уважали его за храбрость и не пугались его без протезов. Подумай об этом дома, и прими мужское решение – Асе нужен верный друг и помощник.
     Придя домой, я бросился к маме и разревелся от растерянности и обиды, крича, что в эту школу больше не поеду, чтобы не видеть ту уродину, и лучше останусь на второй год за прогулы!
     Это была моя последняя детская истерика!
     Не поняв толком ничего из моих сбивчивых причитаний, мама позвонила отцу с просьбой отпроситься с работы и приехать. Я забился в угол на своей кровати, закрыв голову подушкой.
      Отец вошел прямо ко мне в сапогах, не сняв портупеи.   
        - Саша, давай поговорим как мужчина с мужчиной. Объясни мне все по порядку без нервов. Как зовут девочку?
        - Ася Дзюба. Училка сказала, что у нас одновременный день рождения.
     Он почему-то хлопнул в ладоши, как поступал, когда сильно удивлялся:
        - Ася – это сокращенное имя Александра?
        - Да, - я успокоился, заинтересованный необычным настроением отца.
        - Дмитрий Дзюба был моим командиром во время войны. Я летал вторым пилотом у Мити на американском среднем двухмоторным бомбардировщике Б-25. Вы с Асей и, правда, родились в один день: ты – утром, а она – вечером. Мы с ним считали, что это добрый знак,  - нам отныне на роду написано уцелеть в боях и быть вместе всю оставшуюся жизнь, а наших детей в будущем обязательно поженить. Митя и придумал дать вам одинаковые имена, чтобы неразлучными были. Он был постарше меня, очень много читал о полководцах, и восхищался сразу и Александром Македонским, и Александром Невским.
       - Папа, ты с ним с начала войны дружил?
       - Нет, мы в Горьком оказались вместе по воле Василия Сталина. Сейчас после ХХ съезда партии по радио говорят о нем много неправды, будто он был пьяницей и дебоширом, и высокие должности получил с помощью отца. На самом деле он был очень хорошим истребителем, легко осваивал любой новый самолет, а это чутьё, поверь, не каждому летчику дано, и оказался неплохим организатором. Не будь он настойчив в разговорах со Сталиным, став Главным инспектором авиации, многие новые принципиально тактические наставления не получили бы поддержку в Кремле, и мы не завоевали бы своевременно господство в воздухе.
      - Ты с ним встречался, с сыном Сталина? – изумился я.
      - Да, и не один раз. Благодаря нему я познакомился с мамой, поженились, и на свет появился ты. Потом по его рекомендации был принят в Военно-Воздушную академию после войны с Японией.
       - Расскажи, пожалуйста! – я сгорал от любопытства, и упивался гордостью за отца.
       - Давай я переоденусь, ты утрешь сопли, умоешься, и за обедом продолжим беседу с чувством, с толком, с расстановкой, Маме тоже будет приятно вспомнить о нашей молодости.
      За столом мама сияла, сдержанный по природе отец скупо, но чаще обычного улыбался, а я, получив бутылку ситро и три бутерброда из белого хлеба с московской колбасой, с волнением ожидал продолжения разговора с отцом. Родители выпили по рюмке, и мама укорила отца:
       - Почему ты не сказал мне, что сюда переехали Клава и Митя? Мне так хочется с ними встретиться: столько лет прошло, а как-будто вчера было!
       - Приказ о назначении нового командира полка я лично не читал, а только три дня назад в сутолоке напуганных штабистов услышал: Героя Советского Союза из Германии маршал Жуков прислал, чтобы у нас навел порядок! Полетят и самолеты, и пух с перьями.
       - Папа, неужели Асин папа – Герой Советского Союза? – я был потрясен.
      Мама недовольно посмотрела на меня: она раскраснелась и гладила отца по руке, подергивая указательный палец. Теперь мне понятны ее желания, - они были еще молоды, хотя мне казались старыми, - но тогда стало обидно: ведь я ни в чем не провинился.
        - Его наградили за превосходную подготовку экипажа четырехмоторного бомбардировщика Пе-8 для секретного полета в Англию и Америку наркома иностранных дел Молотова на переговоры с Чёрчиллем и Рузвельтом летом 1942 года. Он был резервным пилотом, как тогда говорили - помощником командира корабля Карла Пусэпа. В том тяжелом самолете два пилота сидели не рядом как принято сейчас с дублирующей системой управления, а друг над другом: командир в нижнем отсеке, а помощник – выше  него и позади, вроде как на втором этаже. На помощника возлагалась задача командовать стрелками, из-за чего он все время подпрыгивал в привязных ремнях и крутил головой как петух на насесте, чтобы иметь лучший обзор, и кукарекал команды в переговорную трубку. И так все восемь часов в меховом реглане, унтах и парашютом под задницей на высоте 6000 метров, где адский холод! В общем, мороки ему хватало: случалось, после посадки от усталости падал. В случае чего, летчики менялись местами, так как у помощника был только штурвал и педали, а рычаги регулирования мощностью двигателей и приборная доска были у командира.
       - Нигде об этом перелете Молотова не написано – я все книжки об авиации в гарнизонной библиотеке прочел.
       - Когда-нибудь напишут, - коротко сказал отец.
    Он оказался прав: об этом заговорили через пятнадцать лет.
       - Как ты с Василием Сталиным встретился?
       - Понимаешь, сынок, наш скоростной бомбардировочный полк в начале войны был оснащен двухмоторными красавцами СБ. К осени из 60 самолетов уцелело 18 штук – тяжелое было время, потери были большими, особенно среди молодежи. Шла эвакуация заводов на восток, других самолетов нет, а врага бить нужно. Тут в Главном Управлении ВВС РККА вспомнили, что англичане наловчились бомбить Германию ночью с большим уроном для гитлеровцев, и нас преобразовали в отдельный ночной бомбардировочный полк Особого назначения.
      - Немцы тоже бомбили Москву ночью, - блеснул я своей эрудицией.
      - У них не было ни специальной тактики, как у британцев, ни подготовленных летчиков-ночников. Нет, летать в темноте немцы, конечно, умели, но на высотах выше 3000 метров, и бомбили по картам или по расчету полетного времени и погодных условий, или по сигналам шпионов с земли.
       - Я не понял папа, объясни.
       - Днем они высылали одиночные скоростные фоторазведчики – двухмоторные Мессершмитты-110. Заметить и перехватить отдельный самолет практически невозможно, даже если в воздухе барражируют наши истребители: пока заметят, построят маневр и выйдут на встречный курс, скорость потеряют, а при «догоне» получается апория Зенона, когда Ахиллес никогда не догонит черепаху. В небе все происходит по-другому, чем на земле – там объекты перемещаются не только горизонтально, но и в вертикальной плоскости по высотам, где разная плотность воздуха.
       Видя мои недоуменные глаза, отец на салфетке нарисовал доходчивую картинку с чертежом.
        - Поэтому за немецкими разведчиками наши перехватчики не охотились, наоборот – загоняли в нужный сектор.
        - Зачем?
        - Центр Москвы был превосходно закамуфлирован. Рубиновые звезды на кремлевских башнях и кресты на соборах зачехлили, а купола соборов покрасили в черный цвет. По периметру Кремлевской стены построили трехмерные макеты жилых построек, чтобы за ними не просматривались зубцы. Часть Красной и Манежной площади и Александровский сад заполнились деревянными декорациями жилых построек. Мавзолей стал трехэтажным тюремным зданием, а от Боровицких до Спасских ворот насыпали песчаную дорогу, имитировавшую загородное булыжное шоссе. Светло-желтые фасады правительственных зданий стали серыми, а крыши перекрасили из ярко-зеленого в красно-коричневый цвет. Москва-река у Кремля изменила привычные очертания: между Москворецким и Большим Каменным мостами установили еще один деревянный. Немецкие летчики по фотокартам «бомбили» фанерные муляжи Кремля, которые были построены в дальних сельских пригородах, и получали от Гитлера «железные кресты»!
        - А как вы бомбили?
        - Визуально с малых высот, когда отчетливо различаешь цель и видишь степень ее разрушения на развороте на второй заход или отходе. Если машины сильно ломались при посадке до «не подлежащих ремонту», бывало часто такое, - посадочную полосу обозначали рядком фонарей «летучая мышь», так как прожектора немецкие агенты вмиг бы отследили, - то исправные самолеты нам привозили из военных училищ. Делали зимой по четыре вылета, летом, конечно, меньше потому, что ночи короче. Однако к февралю 1943 года в полку осталось 3 исправных самолета и 6 экипажей. Тогда и прилетел Василий Сталин разбираться с причинами снижения нашей активности и покарать виновных.
        - Как же ты уцелел, Даня? – со слезами в голосе запоздало испугалась мама.
        - Построили личный состав полка – человек 150: механики, оружейники, телефонисты, писари, батальон аэродромного обслуживания, хозяйственный взвод с банно-прачечными девицами! Целая армия! Окажись на месте полковника Василия Сталина партийный начальник, на время войны переодетый в военный мундир, записал бы всех в трусы и саботажники, которым дорога в штрафбат. Но он был летчиком, и хорошо знал, что почём в авиации! Встал перед строем и приказал: «Летчики и штурманы, три шага вперед!» Увидев дюжину изможденных парней в протертых добела довоенных кожаных регланах, уточнил для порядка: «Когда были на переформировании последний раз?» Я возьми и громко скажи: «В декабре сорокового!»
      Мы с мамой застыли в напряжении.
         - Василий чеканно, подражая великому отцу, объявил перед строем: «Полк отправляется в тыл для пополнения и обучения новой технике. Летно-подъемный состав незамедлительно откомандировывается в город Горький в распоряжение командования 4-й гвардейской дивизии Авиации дальнего действия».
      Мама  смело вмешалась в разговор:
        - Меня и Клаву, маму Аси, как студенток третьего курса Ленинградского педиатрического медицинского института, ушедших добровольцами в начале войны, после разгрома немцев под Сталинградом отозвали с Воронежского фронта и приказали решением ГКО завершить высшее образование: в Горький был эвакуирован наш вуз. Там я крепко подружилась с папой, - она по-девичьи покраснела, вложив в обычный глагол свой интимный смысл, и стеснительно опустила глаза, - а Клава с Митей, и обе вышли замуж за летчиков в один день.
        - Папа, что случилось с руками у Аси? Она такой родилась?
        - Нет! В начале апреля сорок пятого, когда началась Берлинская операция, полк остался «без большой работы». Нет, самолеты ходили на задания на тактической дальности, но командирам эскадрилий запрещалось рисковать собой без крайней необходимости. Расслабились, организовали пропуска женам с детьми, и неделю провели с семьями. Тут как снег на голову приказ о срочном перебазировании соединения без материальной части на Дальний Восток. Митя погрузил жен с детьми с транспортный «дуглас» с боковыми скамейками, и попросил друзей из соседнего полка парой истребителей Ла-7 на всякий случай сопровождать его в радиусе трехсот верст до Польши. И вдруг за Одером, откуда ни возьмись, возникли два «фокке-вульфа-190», и пошли в атаку на «дуглас» по-дурацки без маневра с горизонтального режима. «Лавочкины» с ходу сбили их на встречных курсах, и пошли в набор высоты. Тут на газах мчится третий «фоккер» и бьет с предельно дальней дистанции одновременно из двух пушек и двух пулеметов по нашему «дугласу». Зажег правый мотор, но пилот аккуратненько посадил транспортник на «брюхо», заранее приказав пассажирам лечь на пол поближе к хвосту. Ничего бы не случилось, но Ася вытянула вперед ручки, и на них упал сдвинувшийся от толчка при касании о землю железный патронный ящик из турели наверху.
      Мама громко заплакала. Отец стал бледным как полотно.
        - Разможженные в крошку кисти рук годовалой девочки сохранить не удалось, их пришлось ампутировать. На Дальний Восток после Победы улетел я один. С тех пор не встречались.
        - Как же наши опытные летчики-истребители немца прозевали?
        - Понимаешь, сынок, у немцев в конце войны почти не осталось бомбардировщиков, а военные училища усиленно штамповали для них летчиков по ускоренной программе. То ли сказывалась германская педантичность, то ли надеялись на «чудо-оружие», обещанное Гитлером. Короче говоря, курсантов для истребителей учили летать парами с использованием вертикального маневра, а для бомбардировщиков – только плотными тройками строем «клина» без пилотажных изысков. «Лавочкины» свалили пару «фоккеров» - откуда взяться третьему? - и поднялись на всякий случай, чтобы поискать нового случайного противника. Кто же знал, что выпускников бомбардировочной школы фашисты посадят на истребители? Третий, видно, отстал от своих по неопытности и стал догонять. И стрелять-то он толком не умел, шпана из гитлерюгенда, и случайно попал в мотор. 
     Мне было страшно слышать о технических деталях давней трагедии, но отец всегда стремился разъяснить любую проблему до мелочей. Я ловлю себя на мысли, что с возрастом стал таким же дотошным.
      - Папа, а наши сбили того гадёныша?- зло спросил я.
      - Догнали и развалили на куски с первого захода!
     Я довольно кивнул и ушел к себе в комнату и плотно закрыл за собой дверь, оставив родителей вдвоем. Мне стало спокойно потому, что принятое после разговора с отцом решение о том, как и кем мне быть для Аси, было бесповоротным. Ей нужен первый пилот - пока на парте, а там видно будет.
    Приняв решение, я постучался в дверь к родителям и попросил отца выйти. Мы вышли на балкон, он - в пижаме, а я - в трусах, и сели на лавку. Выслушав меня, он приобнял меня со словами «Молодец, сынок!»
        - Папа, почему ты никогда мне не рассказываешь о войне? – спросил я.
        - Война – это тяжелая изнурительная работа, а не свершение подвигов. После победы казалось, что помню каждый боевой вылет, а сейчас они вспоминаются редко, но часто снятся. Сны всегда плохие: то ли сбился с маршрута и заблудился, а бензин на пределе, то ли как меня подбили, и ищу площадку для вынужденной посадки, а внизу – сплошной лес, или вовсе падаю в горящем самолете, но прыгать поздно.
       - Разве тебя сбивали?
       - Ни разу, в том и загадка дурных снов. Сам удивляюсь, что мозг по ночам вытворяет! – серьезно сказал отец.
       - Папа, а ты на истребителях летал?
       - Было дело, - засмеялся отец, - но сбитыми немцами похвастаться не могу.
       - Расскажи, пожалуйста, - я схватил его за руку, сгорая от любопытства.
       - Случилось это летом сорок второго года под Демянском, когда сильно на нас немцы осерчали за то, что спать не давали. Прибыли в полк новички из резерва, чтобы сменить выбывших по болезни механиков и прачек. Тут началось непонятное: «мессеры» нас стали поджидать у линии фронта, будто знали время взлета и примерный маршрут. Мы поднимались в сумерках, когда на высоте еще светло, а внизу уже темень. Расчет у них был на внезапность – с бомбами особо не поманеврируешь, но вниз уйти успеешь, если увидишь их раньше. Туда они лезть боялись: в темноте как в облаках больше веришь ощущениям, а не приборам – внизу стена деревьев, страшно уже ниже 1000 метров. Альтиметр настраивают на уровень моря, а там может быть высокий холм, сам понимаешь, врезаться - пара пустяков! Дважды я от них ушел, но командиру высказал мнение, что среди пополнения находится вражеский шпион с радиосвязью. СМЕРШа тогда Сталин еще не придумал, и мы стали искать лазутчика по своим возможностям. А пока суть да дело «мессеров» надо пугануть.
       - Как можно их пугануть на бомбардировщике с бомбами – сам говоришь, на нем не поманеврируешь?
       - Придумал я такую штуку – встретиться с ними на истребителе и завязать короткий бой после атаки сверху. Был у нас в хозяйстве двухместный «ишачок» УТИ-4 с одним пулеметом ШКАС под капотом для учебной стрельбы: он использовался как связной и почтовый, и летала на нем «по прямой» почти на бреющем дородная девица из «Аэрофлота». Ее по беременности в тыл отправили, а самолет остался. Наши техники поставили ему крупнокалиберный пулемет УБС, 1100-сильный мотор М-63 – он неизношенным был с такой пилотессой - перебрали, и я приготовился к полету.
       - Разве ты умел летать на истребителе? – удивился я.
       - Летчику-бомбардировщику легче освоить легкий самолет, чем истребителю тяжелый. Да и навык к полетам на столь же строгом моноплане, как И-16, у меня был немалый: в аэроклубе лихо крутился «верхом на метле» - яковлевском спортивном УТ-1. Два дня покувыркался на разных высотах над аэродромом, и восстановил форму. Правда, при взлете на задание технарей перепугал командой «Запуск правому!», а у аэроплана - один мотор. Подумали, что умом повредился Богдан Бартенев, - отец весело хлопнул себя по коленям. – Над линией фронта забрался на 5 тысяч метров, а немцы внизу на двух тысячах круги себе выписывают – ждут добычу. Скоростенки у них нет, и догнать после атаки с крутого снижения меня не смогут, а сами подо мной как мишени в тире - упреждение вычислять не требуется. Я спикировал на ведущего и навскидку с разворота влепил ему развесистую очередь по плоскостям и кабине. Он зачадил, и оба на форсаже убрались восвояси. Больше не появлялись.
     - А шпиона нашли?
     - Нашли – шпионка оказалась, женщина из банно-прачечного взвода. Она у затона, где белье полоскали, норку выкопала с педалью. Мы готовимся к взлету, она бежит туда и нажимает на педаль по количеству машин на старте. Когда ее взяли, и передатчик по проводу нашли.
    - Ее расстреляли?
    - Наверное, - отец зевнул. - Пойдем, сынок, спать.
    В понедельник на опустевших ступеньках у входа в школу я ждал Асю. В классах вовсю стучали парты и звенели голоса, когда она, опустив голову, пришла с мамой, статной седовласой женщиной. Я переложил портфель в левую руку, выступил навстречу и поздоровался:
      - Здравствуйте, тетя Клава! Доброе утро, Ася! Пойдем скорее, а то опоздаем на первый урок.
    Она испуганно прижалась к матери, ожидая очередной каверзы, которых вдоволь натерпелась от окружающих ее жестоких сверстников. Я подошел, взял ее под локоть и потянул за собой:
      - Не бойся, я буду тебе другом.
    Ася заревела, спрятав лицо в материнскую кофту. Я достал из кармана носовой платок, за плечи повернул к себе и вытер слезы. Тетя Клава тоже захлюпала носом, и погладила нас по волосам обеими руками:
      - Спасибо, Саша! Бегите, дети, звонок звенит!
     В классе я демонстративно помог Асе снять ранец, разочаровав предвкушавших продолжение конфликта с вмешательством учительницы одноклассников, а, сев рядом, пододвинул свой пенал с ручками, куда были вставлены дорогие хромированные перья:
      - Пользуйся, пожалуйста, мне не жалко!
     Она с трепетом взяла деревянную ручку и одарила меня лучезарным взглядом огромных глаз, где накапливались слезы. Так мы с ней обособились от бунташно переживающих переходный возраст ровесников.
      После первого урока физкультуры меня вызвал к себе директор Георгий Иванович, который сам ее преподавал, и задал прямой вопрос:
        - Скажи, Бартенев Саша, чем вы занимались на уроках физической подготовки до твоего прихода в нашу школу?
       Собственно говоря, школы на предыдущем месте службы отца не было. Был барак с тремя большими комнатами, где в каждой одна учительница давала уроки двум классам сразу. В одной на одинаковых партах разделенных широким проходом сидели первоклашки и третьеклассники, в другой – второклассники с учениками четвертого класса, а в третьей – третий и пятый классы. Правда, доски было две. Когда учительница объясняла новый материал одним, другие писали письменную работу, и наоборот. Устные ответы обычно слушали оба класса. На физкультуре мы играли в салочки, или дурачились на маленькой лужайке за бараком.
         - Каменный век, - констатировал директор, - хотя в Белоруссии половина людей пока в землянках живет! В общем, передай родителям письмо, где я вынужден извиниться, что допустить тебя до уроков физкультуры для подготовки по программе ГТО не имею права. У тебя посттравматический дефект суставов левого бедра, полученный в младенчестве. Лечить его поздно. В записке я все изложил: твоя мама – врач, она разберется.
       Мама не удивилась и сказала, что таковы последствия вынужденной посадки после атаки трех «фоккеров» над Германией. Конечно, можно было загипсовать ногу, но это бы плохо отразилось на гармоничном развитии остальной мышечной массы. Отец, вернувшись с дежурства, в сердцах обругал маму, но та объяснила, что дефект проявится лишь с годами в форме кратковременного очагового онемения бедренного отдела левой конечности при утомлении от ходьбы.
         - В остальном, мальчик полностью здоров, а мужскую мускулатуру пусть наращивает с помощью гантелей или молотит боксерскую грушу у себя в комнате. С мечтами о военной карьере придется распрощаться - в армию его не призовут.
      С тех пор начал регулярно по утрам заниматься специальными упражнениями и боксом по пособию, которое мне принес отец, а от уроков физкультуры был освобожден, Нам с Асей директором было предписано дышать свежим воздухом на спортивной площадке, наслаждаясь олимпийским созерцанием полноценных тел товарищей по классу.
      Я старался больше сидеть с ней на лавочке потому, что рядом с высокой гибкой девочкой  со своими широкими плечами и шарообразной головой из-за обязательной стрижки «полубокс» выглядел еще ниже. Ася очень переживала из-за своего роста, говоря с обидой о себе «торчу везде, как каланча», а меня успокаивала, что Александр Македонский и Наполеон тоже были невысокими людьми. Чтобы польстить, она называла меня «Александром Великим», и это примиряло с действительностью.
      Нас обидно обзывали Патом и Паташоном, - были такие несоразмерные по росту и полноте туловищ герои иностранных «трофейных кинофильмов». Вынужденная по физическим причинам обособленность нашей пары вызывала у них с одной стороны жалость как к калекам на базаре, а с другой – злую зависть. Ася была отличницей и обладала прекрасным почерком, хотя писала, сжав ручку двумя культями. Задачки по геометрии она решала в уме молниеносно, математические формулы знала лучше всех, а на уроках физики могла дополнить учителя.
      Через месяц случилось так, что самый красивый мальчик из нашего класса, - по мнению девочек, - Сережка Клейменов получил «неуд» у доски, а когда учительница поставила ему в пример Асю, крикнул: «А что ей еще делать, уродине безрукой, если не учиться на одни “пятерки!”», меня ослепил такой гнев, что я выскочил и с размаху двинул кулаком по его физиономии. У Сережки хлынула кровь из носа и рассеченной губы.
     Меня выставили за дверь, а спустя несколько минут, покинув звеневший возмущенными криками класс, Нина Петровна с каменным лицом, положив руку на плечо, отконвоировала нарушителя дисциплины в кабинет к директору. Она сухо обрисовала мой проступок и добавила, что его не следует оставлять без порицательных последствий, чтобы не допустить повторения подобных инцидентов. Личное мнение, сказала она, будет ею изложено в надлежащей письменной форме. С тем она ушла, оставив нас наедине.
     Директор Георгий Иванович закурил папиросу и предложил мне сесть на стул напротив.
       - Ты понимаешь, что Клейменов с дружками обязательно отомстят тебе за публичный позор – подстерегут и отдубасят, а еще потребуют дать клятву на крови отказаться сидеть вместе с Асей Дзюбой? Тебе придется выбирать между выбитыми зубами и защитой чести! Такова подростковая психология, и моя профилактическая беседа только подольет масла в огонь. Сдюжись, не уронишь мужского достоинства, Александр Бартенев?
      - Сдюжу! И еще раз любому, кто Асю унизит, по роже дам! Можете потом меня наказывать, но считаю, что нельзя обижать слабую девочку просто за то, что она умнее. Она ведь не может без рук пощечину подлецу дать! Ей и так не сладко жилось с такими увечьями среди здоровых детей, как гадкому утенку.
      - Хороший мужской ответ. Выговор в приказе я тебе объявлю, но в годовой итоговый школьный отчет не запишу. Сейчас советую уйти с Асей куда-нибудь, чтобы страсти улеглись - одноклассники будут думать, что сбежали от страха.
      - Что мне делать четыре часа до автобуса из части? Тут я не ориентируюсь: где можно, где нельзя ходить, посты кругом. Нас прямо до школы довозят, чтобы наукам учиться, и от школы отвозят, чтобы дома лениться.
      - Стихами балуешься? Дерзай, Пушкин тоже с прибауток начинал. Однако, скорее уносите ноги – Ася здешняя, сообразит, где переждать.
      Когда вошел в класс, воцарилась мертвая тишина, а Нина Петровна застыла у учительского стола, опершись локтями на большой деревянный транспортир. Я поднял обе откидные крышки парты, достал свой портфель и Асин ранец:
       - Вставай, я помогу тебе его надеть.
      Ася обошла парту и послушно подставила спину, чтобы я повесил ранец, затем повернулась, чтобы я подровнял и расправил ремни ей на груди. Хотя я делал это каждый раз, когда заканчивались уроки, в общей суете никто на нас не обращал внимания. Сегодня эта процедура выглядела вызовом остальным, демонстрацией наших особенных отношений.
       - До свидания, Нина Петровна, - вежливо сказал я. – Мы пойдем!
     Учительница кивнула, и мы неторопливо вышли. За углом Ася толкнула меня к стене, уткнулась лицом в грудь и заплакала.  Я никогда еще не видел, чтобы девчонки так плакали, – тихонько всхлипывая и поводя мокрым лицом по гимнастерке, как ласковый котенок мордочкой. Когда она подняла покрасневшие глаза, я вынул платок и стал вытирать слезы со щек и губ.
        - Плакса ты! Не стоило из-за такой ерунды так переживать.
        - Я не от этого плачу, - пробормотала Ася, и сказала. – Пойдем ко мне, очень пить хочется.
     Дом, где она жила, был внешне таким же, как мой, но с двумя, а не четырьмя подъездами, и над каждым был гипсовый барельеф - авиационная эмблема с двумя перекрещенными мечами, какой она была до войны. Наверное, пленные немцы хотели подчеркнуть, что здесь обитает высокое начальство победивших Люфтваффе «сталинских соколов».
     На втором этаже Ася остановилась у входной двери с номером «2» и легонько дернула плечиком «Сними с меня ранец!». Я удивился: раньше она сама быстро освобождалась от постромок, но привычно обнял сзади плечи и ухватил за пальцами ремни на груди. Она неожиданно прижала мои ладони культями к ткани, под которой ощущались уплотненные теплые припухлости, и задохнулась, а я горячо покраснел. Мы не двигались с минуту, испытывая новое волнующее чувство узнавания нашей растущей разности и многообещающей тесной близости.
     Потом Ася достала ключ и открыла дверной замок, как-будто ничего не случилось, и мы вошли в квартиру. Однако позабыть это тревожащее душу впечатление от триумфа  юношеского открытия женщины в растущей девочке мне не удается до сих пор.
     Квартира состояла из пяти комнат, где в угловой располагался кабинет отца, как сказала Ася. Там стоял большой письменный стол напротив книжного шкафа с застекленными створками. На полках помещалось множество книг с тисненными золотом и серебром корешками: столько не было ни в одном доме, где мне приходилось бывать!   
         - Можно я полистаю книги, картинки посмотрю?
         - Иллюстрации, Саша! Картинки рисуют дети в тетрадках и хулиганы в туалетах, - поправила она. - Конечно, можно: ройся в папином хранилище знаний, сколько угодно! А я побегу позвонить родителям, чтобы не искали меня в школе, и приготовлю чай.
      Понятно, почему Ася блистала на уроках литературы. Она первой в классе прочла «Молодую гвардию» Фадеева, изданную маленьким тиражом в 1948 году, и в лицах пересказывала ошеломленным одноклассникам натуралистические описания пыток гестапо, которые были изъяты после скоропостижной смерти писателя из текста. Она смогла своим вдохновенным парафразом убедить всех, что молодогвардейцы выдержали их ради любви к Родине.
      Она повторяла, что ради любви готова идти на муки и «не убояться смерти». Я плохо понимал, что она подразумевает под словом «любовь», вкладывая в него конкретный либо семейный, либо потребительский смысл. Она сердилась, когда слышала «я люблю макароны» или «я люблю книги про Шерлока Холмса», и поправляла «надо говорить “мне нравятся макароны или книги”». Позже я заметил, что так говорят большинство русских мужчин и очень немного женщин.
       К ее возвращению в нарядном платьице я взахлеб читал документальный роман Николая Боброва «Чкалов». Она осторожно вытащила книгу из моих рук и отложила на стол страницами вниз, чтобы не искал потом нужное место.
        - Ты знаешь, какую судьбу предсказывали таким, как я, девушкам, древние сказители? Читал сказки братьев Гримм? – таинственным голосом спросила она.
        - Я не люблю сказки, - буркнул я, недовольный тем, что меня оторвали от жизнеописания великого летчика.
        - Во-первых, надо говорить «мне не нравятся сказки». Во-вторых, ты и имен таких не слышал, верно?
        - Ну, если мне не нравятся сказки, - с ударением на этом словесном обороте заметил я, - то, понятное дело, зачем мне о них знать.
        -  Не дуйся! Давай я тебе ее почитаю вслух – она не длинная.
      Я обреченно махнул рукой, зная ее упрямство, и Ася достала из шкафа толстый том с вытертой позолотой на обложке, где название было вытиснено латинскими буквами. Увидев мое удивленное лицо, она пояснила:
        - Это немецкая книга, мне ее подарила няня в Цвикау, когда папа служил в Германии. Она меня научила сначала говорить, а потом и читать по-немецки. Не бойся, я сразу буду переводить, а иллюстрации будем смотреть вместе – гравюры больно красивые!
     Ася открыла книгу на закладке, и я увидел название сказки Armlose Prinzessin.
        - Книга адаптирована для детей. В оригинале сказка называется «Девушка без рук». В русском дореволюционном переводе оно звучало «Безручка».
     Она делала вид, что читает, но по поднятым отстраненным глазам было видно, что она произносит текст наизусть:
        - «В некотором царстве, некотором царстве жил-был очень бедный мельник и мечтал о богатстве. Пошел он однажды в лес за дровами, вышел ему навстречу незнакомый старик, и сказал: "Я тебя богачом сделаю, обещай мне только отдать то, что стоит у тебя за мельницей". А там была только яблоня за домом, где жили мельникова жена, да подрастала их красавица дочь. Мельник согласился, и договор подписал. Тот злобно засмеялся и сказал: "Через три года я приду к тебе и унесу то, что мне принадлежит". 
          Вернулся он домой, а там все ящики, все шкатулки разом золотом наполнились.
          Он объяснил жене, что "богатство получилось от одного незнакомца, который мне повстречался в лесу и посулил большие сокровища, а я ему за это передал по уговору то, что у нас позади мельницы стоит - яблоню". Мельничиха заплакала: "Муженек, да ведь это сам дьявол был! И не яблоня у него на уме, а наша дочка - она в ту пору была за мельницей и подметала двор!"
           Мельникова дочка, когда миновало условное время, и наступил тот день, в который чёрту предстояло ее унести, умылась чистенько и мелом очертила кругом себя круг. Бес явился, но не мог к ней близко подойти. В гневе он сказал мельнику: "Отруби ей руки, а не то я с ней ничего поделать не могу!"
            Дочка подчинилась отцу, протянула ему обе руки и дала их обрубить.
            Но когда явился нечистый, она так долго и так много плакала над своими обрубками, что успела омыть их чистыми своими слезами. Тогда уж чёрт должен был отступиться и потерял на нее всякое право».
      Мне вспомнился покаянный рассказ отца о том полете на «дугласе», когда маленькая Ася лишилась рук. Стало жутко: виной тому был не сказочный чёрт, а молодеческое мужское легкомыслие Героя Советского Союза Дзюбы!   
       Она продолжала с воодушевлением пересказывать старинную немецкую сказку о страданиях Безручки, но воображение мне рисовало одну лишь Асю в этом образе: как она ела грушу, откусывая ее куски зубами прямо на ветке, как родила сына в изгнании по дьявольскому навету, и как счастливо вернула мужа. Я расчувствовался в конце, и нежно гладил ее по голой коленке – в школе девочки носили нитяные чулки на резинках, крепившиеся на корсетном поясе поверх трусов под юбкой.
       Финал сказки о том, как ангел сделал Безручке серебряные руки, совпал с громкими голосами взрослых в коридоре. «Мама и папа пришли!» - крикнула Ася и побежала встречать родителей. Я встал, расправил форменку под ремнем и стал ждать приглашения на выход. Стоять пришлось так долго, что начал приседать, чтобы разогнать кровь, потому, что они затекли в тяжелых ботинках. Сколько прошло времени, не знаю – наручные часы в школе разрешалось носить только старшеклассникам, да у меня их и не было!
      Ася на сей раз явилась в нарядном выходном платье с кулоном в форме рубинового сердечка на витой золотой цепочке, отчего ее шея казалась еще тоньше, а она сама – еще выше. Взглянув вниз, я понял причину – она обулась в серебристые туфельки на небольшом каблучке. От Аси непривычно пахло духами, хотя в школе рядом с ней я чувствовал свежий запах то спелого яблока, то только что пойманной плотвички.
       - Принцесса Безручка приглашает королевича Александра на пир!
     Она смело взяла обеими культями мою руку и, зачем-то пятясь задом-наперед, повела за собой.
     В гостиной был накрыт стол с редкими яствами и, шампанским и коньяком , как бывало  в нашей семье на большие советские праздники. Но в тот день повода вроде бы не было – была обычная рабочая пятница 4 октября 1957 года.
     Асин отец, несмотря на солнечный теплый день, был одет в парадный полковничий синий авиационный мундир со всеми орденами и медалями, поверх которых блестела звезда Героя Советского Союза.
       - Дай на тебя посмотреть, крестник мой Саша – с войны тебя не видал! Возмужал, отрок, и на мать стал похож, только дворянским прямым носом отец и наградил.
        - Откуда у папы дворянскому носу взяться?
        - Вот и начальник контрразведки СМЕРШ поначалу сильно любопытствовал, откуда у капитана Бартенева княжеский нос и фамилия – его отец погиб в гражданскую войну, после войны беспризорничал, пока не попал в колонию товарища Макаренко, и в документах  была неясность, на чьей стороне папаша воевал. Богдан молодцом был, и грамотно отвечал, что отец происходил из крепостных, которые носили фамилию хозяина, и добавлял, что мятежный по духу князь был сослан в Сибирь как активный участник восстания декабристов против самодержавия.
         - Это правда? – спросил я.
         - Конечно, неправда, - засмеялся Герой Советского Союза Дзюба, - но въедливый контрразведчик от него отвязался.
     Он нахмурился:
          - Глупость какая-то происходила: человек  третью войну за советскую Родину честно воюет, четыре боевых ордена имеет, а тут стали выяснять его происхождение! Было у нас необычное задание накануне освобождения Праги - разбомбить одним самолетом штаб фельдмаршала Шёрнера. Мы нагрузили машину 3 тоннами бомб, поскольку дальность была небольшой, чего наш капризный «американец» В-25 очень не любил: если бомбы под крыльями висели вдобавок к тем, что в бомбовом отсеке лежали, становился продольно неустойчивым, и норовил то «нырнуть», то хвост задрать. А у нас запас топлива был рассчитан только на два захода на цель – по курсу и после разворота на возвращении! Я ночью водить не в меру перегруженный самолет был невеликий мастер, и Богдан сам все проделал – опыт у него не в пример мне был огромный. Наши ветераны СБ заклепками скрипели, но двойную нагрузку таскали за милую душу.
         - Попали? – вспотев от напряжения, будто сам летел, крикнул я.
         - В самое «яблочко», и без пробоин домой пришли. Жаль, что самого Шёрнера в тот момент на месте не оказалось. Таким был наш последний боевой вылет. Я представил Богдана к званию Героя, но в Москве из-за неопределенной фамилии рапорт пустили «по большому кругу» и похерили. Вот такие бывают парадоксы с носами, Саша!
      Я ее сдерживался, чтобы не расплакаться от обиды за несправедливость, проявленную к отцу.
         - Богдан-то меня помнит? – поинтересовался Асин отец.
      Я закивал как китайский болванчик: меня гипнотизировала золотая звезда на незатейливой медальной колодке – первый раз в жизни находился рядом с живым Героем! Благоговение во мне невероятным образом  перемешалось с робостью и немотой.
         - О прошлом посудачим позже. Зови меня запросто дядей Митей. Все за стол – горячее остывает!
       Нас с Асей посадили рядышком, ее мама села напротив, а дядя Митя встал с бокалом коньяка во главе стола. Выдержав паузу, он срывающимся голосом с гордостью возвестил:
         - Дорогие мои домочадцы и Саша, сегодня великий день в истории нашей страны  – в ближний космос запущен советский искусственный спутник, первый в истории человечества! Мы не только одолели фашизм, но и открыли путь к звездам, опередив американцев! Наши красные звезды всегда будут господствовать на земле, в воздухе, а теперь и в безвоздушном пространстве! С праздником!
       Мы с Асей выпили сладкий лимонад и принялись за еду. Я был потрясен ее мастерством мгновенно менять вилку на нож, двумя культями разделывая аккуратно отбивную на тарелке, когда я с трудом управлялся с куском жареного мяса двумя руками.
       Дядя Митя заметно захмелел, когда речь зашла о случившемся в школе. Собственно, эту тему поднял я, заметив, что мне пора уходить, иначе опоздаю на автобус. Он помедлил, пристально взглянув на Асю, и нарочито медленно сказал:
         - Завтрашний день в связи с таким грандиозным событием объявляется сокращенным для всех гражданских учреждений на территории подведомственных командованию, а в школе будет выходной. Приказ я уже подписал. Тебя, храбрый рыцарь, я оставляю ночевать у нас. С твоим отцом еще не установили связь: видно, не выдержала душа старого пилота, лично полетел уточнять боевые маршруты. Если договоримся, то завтра мы вместе с тобой поедем навестить семью испытанного боевого соратника и лучшего друга.
       Он вызвал ординарца и приказал уведомить сопровождающего детей сержанта-сверхсрочника в нашем автобусе о том, что ученик Александр Бартенев останется в его, полковника Дзюбы, распоряжении.
       После чаепития с пирожными мы с Асей пошли гулять по городку и говорили о тысяче вещей, но неизменно возвращались к книгам в их шкафу. Она наставляла меня, что вкус к чтению для всех начинающих прививается постепенно – от простого к сложному, причем для девочек и мальчиков их тематика поначалу отличается по уровню возрастного развития, а после полового созревания становится универсальной. Такие сложности не вмещались в мою отсталую голову, и она снизошла до того, что станет давать мне домой почитать лучшие приключенческие романы по ее выбору. И, вообще, - она берет шефство надо мною в образовании.
       Когда на землю опустилась теплая осенняя тьма, все жители военного городка от мала до велика высыпали на улицу как на праздничную демонстрацию, чтобы, задрав головы, высматривать среди звезд крохотный движущийся огонек нашего спутника, обнимались и целовались от радости!
       Мне постелили в кабинете на диване, где сладко спал, пока меня не разбудила тетя Клава умываться и идти завтракать.
       В полдень мы на «Победе» дяди Мити с сержантом-шофером подъехали к моему дому и трижды просигналили. Родители тут же выбежали на порог, и состоялась обычная, - радостная, суетливая, громкоголосая и бестолковая, но всегда трогающая до слез встреча старых фронтовых друзей и подруг.
       Скоро за шумной трапезой на нас совсем перестали обращать внимание. Воспоминаниям о войне было не видно конца, а до чая с тортом оставалось не менее полутора часов по расчету времени отъезда гостей, и я предложил Асе прогуляться к пруду, где чуть не утонул в мае.
       Той осенью «бабье лето» затянулось, и было необыкновенно жарким. Придя на отмель, мы сели на песок и подставили лица жгучему в безветрии солнцу.
          - Самое время загорать, - серьезно сказала Ася.
          - Осенью загар пристает только к мокрой коже: для этого надо пропотеть или окунуться, - глубокомысленно объяснил я.
          - Давай окунемся, раз такое дело! Простудиться не успеем – по законам физики на мелководье в стоячем водоеме вода обычно теплее остальной.
      Купаться совместно с девчонками мне не приходилось: в пионерском лагере при воинской части в Хабаровске мальчишки плескались в Амуре далеко от них в отдельном затоне и голыми, как солдаты. Наверное, также принимали водные процедуры и девчонки под приглядом воспитательниц из числа шифровальщиц. Здесь в пруду я не купался, а тонул.
         - Как мы это проделаем? – осторожно поинтересовался я.
         - Очень просто – плюхнемся в воду на живот так, чтобы волосы не намочить, и сразу выскочим. Идёт? Или боишься утонуть?
      Она знала, как подначить меня!
         - Еще чего! - я моментально разделся, оставшись в одних синих сатиновых трусах, и стоял в ожидании, пока она стянет через голову платье. В отличие от меня, на ней были короткие облегающие панталоны с разрезом по шагу, как у спортсменок.
     Мы залезли в теплую воду, уже полную нитками тины, полежали чуть-чуть и уселись на берегу обсыхать. Ася вытянула длинные ноги, смотрела на меня и загадочно улыбалась, а я с невольным мальчишеским любопытством разглядывал ее худенькую грудь с далеко выступающими вперед круглыми гладкими бутонами, которые венчались плотными коричневыми кругами с большими пятачками сосков.
         - Ты очень красивая, - сказал я, краснея.
     Ася не ответила и только встряхнула волосами. Мы замолчали, глядя друг на друга.
         - Саша, - вдруг раздельно сказала она, - я тебя люблю!
      Я совершенно растерялся и поправил в ее назидательной манере:
         - Следует говорить «ты мне нравишься».
         - Я выразилась абсолютно правильно! Мне надо, чтобы ты знал об этом.
         - За что меня любить, такого коротышку? Ты вон какая умница, а я кто –  неказистый троечник! - расстроился я: тогда и вправду очень переживал из-за своей неброской внешности и малого роста.
         - Есть поговорка «Велик осёл — да воду возит, мал сокол — да на руках носят!» С тобой я поверила в себя, осознав, что невидимой нитью соединены те, кому суждено встретиться, Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется. Человек любит человека не за какие-то качества, а потому, что он – единственный, с кем легко и радостно быть рядом. Раньше я существовала, чтобы не огорчать родителей, теперь хочу жить и цвести для тебя! Я – Безручка, к которой спустился ангел, чтобы накормить ее грушами из своих ладоней.
      Я не знал, что сказать, и неумело гладил ее по голове, как делала мама, когда в детстве просыпался от страшных снов.
      С того дня Ася стала меня предметом особой заботы: я не стеснялся надевать на нее ранец и регулировать натяжение ремней, а, когда выходили из строя карабины, вязал их морским узлом, что вызывало зависть одноклассниц. Процесс застегивания под партой вечно расстегивающихся защелок на ее чулках, и редкие прогулки по вечерам сулили сладостное погружение в таинство необъятного состояния под названием Любовь.
      Кстати, дружки Клейменова меня всерьез поколотили; правда, обошлось без выбитых зубов.
      Ася действительно оказался добросовестным и настойчивым шефом. Мне совсем не давалась геометрия, а в седьмом классе предстоял экзамен, и она, отчаявшись добиться понимания, заставляла зазубривать теоремы, не вникая в их смысл. Кстати, на экзамене я все-таки схлопотал «двойку» и пересдавал его осенью, но уже в другом городе.
      Зато по истории и географии я стал лучшим учеником в школе. Два раза директор Георгий Иванович просил подготовиться и объяснить материал ребятам вместо него, выделив целых 20 минут урочного времени. Как сейчас помню, как у карты с его указкой красочно повествовал о Столетней войне и открытии Америки.
      Это произошло к концу учебного года, когда Ася заметно потолстела в груди и в бедрах, а я так вытянулся вверх, что почти догнал ее по росту.
      Ася утешала, что теперь я ниже нее только «на один спичечный коробок», но ее добрые слова ощущения себя нескладным коротышкой тогда не изменили.
      Летом наши родители взяли за правило дважды в месяц выезжать с ночевкой в заброшенный домик лесника, которого выселили из «зоны отчуждения» после расширения аэродрома – над ним осуществляли взлет с боевым снаряжением, в том числе секретными крылатыми ракетами под брюхом, и заходили на посадку реактивные бомбардировщики. Наши отцы называли его «дачей».
     При домике был ухоженный яблоневый сад и огромный малинник, где мы с Асей проводили погожие дни в уединении за необычной игрой с детским названием «во врачей» двух подростков по первой влюбленности. До недавнего времени казалось, что мы только одни ее придумали, от этого и гордился, и стыдился содеянным, считая себя повинным в том, что воспользовался удобной ситуацией, но потом узнал, что так поступали в нашем возрасте очень многие и в разных странах.
     Кто из нас затеял ее, припомнить не могу. Я был в отцовских шортах цвета хаки, сохранившихся с войны - они входили в ленд-лизовский набор специальной одежды для летчиков-бомбардировщиков В-25, а Ася носила бежевое закрытое спортивное трико. Кажется, она оцарапалась о колючки, сходив «за кустики», и я сбегал за йодом, чтобы прижечь кровоточащие уколы и не допустить заражения крови. Когда она спустила ткань к коленям, я увидел ее полностью обнаженной и бережно прикоснулся к обрывистому холмику под животом с глубокой розовой бороздкой, которая вела под него вниз, с первой еще редкой и жесткой как проволочки порослью, треугольником затемневшей между полнеющими бедрами. Я невольно погладил его пальцами и сказал: «Ёжик!», а она, присев передо мной, побледнела и произнесла: «Он похож на женьшень в корневом чехлике».
     После этого без этой потайной игры мы не могли прожить ни одного долгожданного пикника родителей, а зимой тосковали по ним так, что она часто писала мне на промокашке, куда подчас капали слезинки, лишь нам понятные слова «Хочу малины!»
     Мне, в то время по возрасту увлеченному детективными романами, казались истиной слова Агаты Кристи, что «взаимная привязанность мужчины и женщины всегда начинается с ошеломляющей иллюзии, что вы думаете одинаково обо всем на свете». Сегодня я так вовсе не думаю: мысли женщины и мужчины никогда не совпадают - такая иллюзия свойственна лишь мужскому стилю мышления!
     Когда я уезжал в другой город, куда перевели отца, мы долго сидели в пустынной аллее около штаба и клялись вечно любить друг друга, каждый день писать друг другу, никогда не предавать друг друга, и в прочем «всегда» и «никогда».
      Дзюбы приехали проводить нас. Когда «студебеккер» с вещами тронулся, я из кабины махал Асе рукой, а она плакала. Тогда я еще не понимал, что провожать гораздо горше, чем уезжать…
      С тех пор прошло немало лет. Неуемный реформаторский зуд Хрущева в воспитании «строителей коммунизма» вынудил меня лишний раз сдавать переходной экзамен из «неполной» в «полную среднюю» школу в 8-м классе, проучиться еще три года в «политехнической средней школе», и год отработать на химическом комбинате для получения права поступить в институт. Молока «за вредность» мне не давали, но засчитали работу там разнорабочим за два года обязательного трудового стажа.
      Поэтому со школьной порой после отъезда из военного городка у меня не осталось теплых ассоциаций, а на вечера выпускников я ни разу не ходил. Но об Асе я вспоминал с непонятной щемящей тоской и чувством вины, какие испытывает любой автор, потерявший незаконченную рукопись в сутолоке на пересадочной станции. Всегда ему кажется, что на навсегда утраченных страницах были начертаны свежие, яркие и оригинальные идеи, которые уже невозможно изложить заново!
      В середине июля 1970 года, когда в нашем академическом историческом институте наступает затишье в связи с сезоном отпусков и завершением ежемесячных заседаний Ученого и Научного советов, мне позвонили по городскому телефону.      Вежливый мужской голос уведомил:
        - Вас беспокоят из «Центра по наблюдению за небесными телами». Я являюсь начальником политотдела данной организации. Зовут меня Алексеем Сергеевичем Сотниковым. Звоню по рекомендации Главного Политического управления Советской армии и интересуюсь, не могли бы вы завтра прочесть у нас лекцию по юбилейной проблематике – деятельности Владимира Ильича Ленина в период Октябрьской революции и гражданской войны?
      Такие обращения были заурядным явлением: я числился внештатным лектором ЦК КПСС, ЦК ВЛКСМ, ЦС ВЦСПС и ГлавПура, что никаких материальных дивидендов не давало - оплата была повсюду стандартной. Но сами по себе выступления перед заинтересованной аудиторией были для меня увлекательными приключениями, разнообразившими мою рутинную работу в архивах и тягостное времяпровождение дома.
       Услышав о моем согласии, голос на том конце провода уточнил:
         - Наше ведомство находится довольно далеко от Москвы, и вам придется потратить практически весь день. Безусловно, мы учтем издержки и оплатим вашу лекцию по двойному тарифу – такая возможность предусмотрена бюджетом нашей организации. Горячим питанием мы вас обеспечим за наш счет, можете быть спокойны. Вы не язвенник? Я спрашиваю в том смысле, не требуется ли диетический стол?
      Я засмеялся и успокоил ответственного товарища, что язвы нажить не успел, и обойдусь обычной мужской пищей.
        - Очень рад, что мы все удачно согласовали. Машина будет у вашего дома ровно в 8.00. До скорой встречи!
      Черная «Волга» прибыла вовремя, но когда я открыл переднюю дверцу справа, водитель в кожаной куртке строго указал:
        - Место для пассажира на заднем сидении. Там есть пепельница в спинке, можете курить!
        - Долго нам ехать? – для завязки разговора спросил я, зная по опыту, что  опытные шоферы не прочь поболтать в дороге.
        - Через час должны быть на месте. Убедительно прошу вас не отвлекать меня в пути разговорами.
      Удивленный таким поворотом событий, я осторожно покурил и, лишенный общения, заснул под монотонное урчание мотора!
      Разбудил меня повелительный голос водителя:
        - Пробуждайтесь, ученый товарищ! У вас есть десять минут, чтобы привести себя в надлежащий вид.
      Я встряхнулся, как всегда недовольный спросонья: что это за загадочный «Центр по наблюдению за небесными телами», где шоферы ведут себя как милиционеры в вытрезвителе, а политработники интересуются состоянием моего желудочно-кишечного тракта? Впору вспомнить нагнетающую страшные предчувствия езду гоголевского бурсака Хомы Брута с казаками в неведомое поместье знатного сотника, чтобы читать отходную молитву по невесть от чего умиравшей панночке.
       Вопреки накатившимся мрачным ожиданиям у двухэтажного Дома культуры меня встретил толстый улыбчивый бодрячок в южноамериканской с попугаями блузе, напущенной на белые полотняные брюки, и в спортивных тапочках.
          - Имею честь представиться – я и есть звонивший вам полковник Алексей Сергеевич Сотников!
          - Говоря откровенно, я думал, что еду в воинскую часть, - совсем сбитый с толку, пробормотал я, про себя подумав: «Зазеркалье какое-то!»
          - Так оно и есть, - в тон моим мыслям сказал странно обмундированный начальник политотдела. - Но здесь набираются сил люди, которым предстоит заступать на круглосуточное дежурство, и те, кто отдыхает после окончания смены. Такой у нас порядок, установленный начальством согласно новейшим открытиям в научной эргономике. Поэтому военных в форме не ищите среди слушателей. И не удивляйтесь дамскому контингенту – они у нас работают.
          - Кем? Женщинами?
          - Ценю людей с чувством юмора – среди ученых они редко встречаются, - засмеялся Алексей Сергеевич Cотников. – Нет, женщинами для нас служат жены, которые у каждого находятся дома с детьми или без оных, а присутствующие здесь являются сотрудницами учреждения. Пойдем, выпьете чаю с дороги и пойдем в конференц-зал.
       В зале оказалось около двухсот человек, но мое внимание как-то сразу привлекла високая фигуристая брюнетка в первом ряду в твидовом деловом костюме и ажурных перчатках. За большими очками в модной роговой оправе со сцены было не видно ее глаз, но я готов был поручиться, что ее знаю. Подумалось, что она не раз бывала на моих лекциях в Политехническом музее: встречаются такие особы, которые постигают основы мастерства риторики, наблюдая за приемами известных ораторов.
       Она заливисто хохотала, когда я описывал, как сестра Троцкого обучала в Цюрихе дворянку Крупскую штопать носки вождю мирового пролетариата, и понял, что слышал раньше этот задорный смех. Во время рассказа о том, как Коллонтай театрально рыдала перед Свердловым, который не переносил по душевной тонкости женских слез, чтобы тот уговорил рассорившегося с ней Ленина обменять Дыбенко, ее революционного мужа, приговоренного к смерти за организацию восстания матросов в оккупированном Севастополе, на пленных австро-германских офицеров, когда она в озорном восторге затопала длинными ногами, я узнал в ней повзрослевшую Асю.
       После лекции, когда я ответил на вопросы, вышел на воздух и присел в палисаднике в одиночестве покурить, она подошла и сказала, будто мы вчера расстались:
         - Здравствуй, Александр Великий!
       Я встал и произнес банальное:
         - Здравствуй, милая Ася! Сколько лет, сколько зим!
         - Одна пятилетка и прекращенная с отставкой Хрущева семилетка, - улыбнулась Ася. – Приходи в чувство! Я – совсем не привидение. Чтобы ты в этом убедился, позволь поцеловать тебя по-дружески в щечку.
       Она прижалась к щеке горячими раскрытыми губами, прикрыв глаза.
          - Оказывается, я, наконец, ненамного, но перерос тебя, - шутливо заметил я. – Помнишь, как в школе оба переживали из-за этого? Зато ты стала очаровательной дамой с резко пересеченным рельефом тела.
       Ася порозовела от удовольствия, не преминув мне попенять:
         - Комплиментам ты так и не научился, Сашенька! Придется вновь взять над тобой шефство, - она посмотрела на наручные часы, и стали видны тонкие металлические тросы от протезов, идущие к локтям.
            - У тебя симпатичные протезы. Они декоративные?
            - Почему? Мне их смастерили конструкторы из ЦАГИ из сверхлегких авиационных ферросплавов. Они рычажками без усилий переключаются как манипуляторы в пяти постоянных режимах: для подписи, для носки объемных предметов – папок, сумок и прочей нетяжелой клади, - для удержания ручек чайной посуды и стаканов, для зацепления ткани и бумаги:  женским туалетом на работе, извини, приходится пользоваться. Очень рациональная конструкция.
       Господи, подумал я, как же ей непросто было приспособиться к ним – это целая наука. С культями в юности Ася, кажется, могла делать все не хуже, чем я руками. Правда, мне три недели приходилась привыкать к такому зрелищу.
            - Тебе захотелось пожалеть меня? Не надо, дорогой Саша. Ты знаешь, что я неплохо справляюсь с большинством задач с помощью своих культей. Протезы выполняют скорее представительскую функцию.
            - Нет, Асенька, я вспомнил, как в шестом классе написал романтический рассказ в духе Карла Мая о смелой индианке из племени команчей, которой жестокие янки отрубили руки, - она кивнула. - Тогда чернокожий раб сделал ей деревянные кисти, и она, приручив сокола-сапсана, пускала его на врагов с таких рук с кожаным покрытием. И умная птица ее полюбила, и помогала в борьбе за свободу, на охоте и даже в приготовлении пищи. Наивная была новелла, но я посвятил ее тебе. Вижу, однако, что оказался недалек от истины.
         Ее глаза повлажнели от близких слез:
           - Я представляла таким соколом только тебя. Она сохранилась, потом покажу.
        Я ласково погладил ее по плечу. Она с неохотой отстранилась:
           – Потом, ладно? Тебя обещали накормить обедом. Питание я беру на себя: сейчас поедем ко мне, где ожидает тебя скатерть-самобранка. Полчаса потерпишь, не умрешь от истощения?
       Она вышла к ступенькам входа в Дом культуры и взмахнула рукой – тотчас подъехала знакомая «Волга». Мы уселись сзади, и она властно положила мою руку себе на колено.
          - Милая Ася, кем ты тут работаешь – волшебницей или директором столовой? Только им доступны повседневные чудеса.
          - Нет, всего лишь младшим бухгалтером. Мне руководство поручило обеспечить тебя всем необходимым, для чего отпустили со службы на сутки. Пришлось постоять у плиты, и проштудировать поваренные книги! На десерт будет малина в собственном соку.
       Шофер обернулся, и я увидел его вытаращенные от изумления глаза. Ася странно цыкнула языком:
          - Степан, будь любезен, внимательнее следи за дорогой. Твоему начальству виднее, куда командировать счетовода в экстренных случаях.
       Машина остановилась у просторного одноэтажного дома с каминной трубой за высокой сетчатой оградой из стальной проволоки. К подъезду вела асфальтовая дорожка, обсаженная декоративными туями. У хозяйственной постройки в глубине был виден солдат с овчаркой. Шофер Степан помог Асе выйти, дождался меня и проводил нас до калитки. Она приказала ему:
         - Ты свободен до ужина, а об изменениях в своих планах, если они произойдут, я сообщу по телефону.
       В доме было прохладно после уличной духоты. Ася указала мне на дверь за углом прихожей:
         - Там можешь справить нужду и умыться, а потом прошу направо – на кухню для приема пищи! Я тоже переоденусь в домашнее.
       Армейский грубоватый лексикон насторожил, хотя, собственно, чему было удивляться – она трудится бухгалтером в военизированной организации со своими порядками и языком!
        Когда я вошел на кухню, она сидела в крепдешиновом платье до пят за круглым столом. Я молча уселся на стул рядом, и ждал, пока домработница в белом переднике нальет мне тарелку рыбного супа.  Холодных закусок стояло много, но хотелось горячего – бутерброды за месяц набили оскомину. Ася тоже ела какую-то густую зеленую массу с желтыми вкраплениями, напоминающую кашу из протертого шпината.
        Из вежливости спросил:
          - Извини, что ты такое неприличное болотного вида поедаешь?
          - Выжимку молодой крапивы с семенами кувшинки, - ответила Ася. – Кстати, очень полезно.
          - Русалочье меню не по мне! Я бы на твоем месте разнообразил его толчеными костями летучих мышей и вытяжкой из крови жаб. И можно прямо на шабаш ведьм отправляться! Ася, сколько ты весишь?
       Она, как показалось, поддержала игру:
         - Брутто или нетто? На последней диспансеризации весы показали 66 килограммов без одежды.
         - Худосочная, оказывается, ты по средневековым меркам – к лобзаниям конских причиндалов Сатаны только к утренней заре по очереди доберешься! Но для полета на метле как начинающая шилохвостка  вполне пригодная: сей летательный аппарат до 100 килограммов выдерживает.
      Домработница рассмеялась, отчего Ася рассердилась:
         - Маша, убирай грязную посуду и отправляйся домой. Про ведьм мы с товарищем из Москвы побеседуем без свидетелей!
         - Метлу не забудьте в сенцах поставить, Машенька! – сказал я ей вслед, и она опять засмеялась.
         - Не ожидала, что ты стал бабником и встаешь в охотничью стойку при виде любой оттопыренной женской задницы! – враждебно процедила сквозь зубы Ася. – Не возбуждай у женщины пустых надежд – у нее двое детей.
        Перемена в настроении Аси на сей раз испугала.
           - Милая Ася, это была шутка! Какие могут быть кобелиные стойки, если я сегодня уезжаю и навряд ли вернусь сюда.
           - Почему ты так думаешь? Наоборот, руководство делегировало меня уговорить тебя читать у  нас с сентября годичный цикл лекций по исторической тематике. За сегодняшнее выступление я расплачусь с тобой после кофе.
           - Натурой?
           - Саша, ты сегодня явно раскрепостился, - она пристально заглянула мне в зрачки, и у меня побежали мурашки по спине, - хотя возможны варианты, как принято писать. Хочу уточнить на всякий случай – чья натура тебя прельщает?
       Столь предметный поворот Асей расхожей шутки вызвал у меня растерянность, но я выкрутился:
          - Твоя, разумеется. С нашего малинника о ней мечтаю!
       Вместо ожидаемой гневной отповеди, она облегченно улыбнулась:
          - Тогда всё обстоит гораздо проще с точки зрения организации. Один деликатный вопрос: ты женат?
          - Да, жена беременна, и лежит на сохранении в 29-й горбольнице на «Бауманской».
          - Понятно, зачем тебе понадобилась моя натура в качестве оплаты услуг.
      Мне стало грустно:
          - Милая Ася, похоже, что по принятии на работу в ваш загадочный Центр у подчиненных ампутируют чувство юмора. Ты меня неправильно поняла!
          - Дорогой и лучший мой друг детства, я поняла все, что хотела. Наш любимый с тобой писатель Вениамин Каверин  мудро подметил: «Мужчина и женщина, говоря на одном языке, вкладывают различный смысл в то, что они говорят». С чувствами у меня все нормально – даже женскому обрезанию не подвергалась! Расслабься и кури вдоволь. Доверься мне и никаких опасностей не ожидай.
      Я закурил, а она подперла рукой в протезе подбородок и рассматривала меня своими большими малахитовыми глазами.
          - Саша, поведай по большой старой дружбе, как протекала твоя жизнь после переезда в Калинин. Наши отцы не никогда не увлекались эпистолярным жанром, и переписка сама собой захирела. Как ты оказался один в Москве, и где ныне пребывают твои родители? Я несколько лет разыскивала тебя по всему Советскому Союзу, подключив всевозможные милицейские службы, но безрезультатно, а ты, оказываешься, давным-давно проживаешь в Москве.
         - Отец служит в закрытом городе Приозерск на озере Балхаш, а мама, понятное дело, находится там же. Мой тесть – заведующий отделом науки ЦК КПСС. Такие люди как небожители в паспортных столах не числятся, услугами обычных ЖЭКов не пользуются, и их местожительство известно только старшим офицерам КГБ, которые вряд ли ответят на запрос такого рода.
        - Мне бы ответили, но туда я не обращалась, виновата. Вернемся персонально к тебе.
        - Отец, пока баловался преферансом, что было повальной модой у закончивших академию фронтовиков, как у сержантов – домино, часто щеголял картежной присказкой «Туз, он и Африке туз!» Нечто подобное случилось со мной. Сдал экзамены на историко-филологический факультет пединститута, из состава которого нежданно-негаданно выделили «группу “Г”», куда попал и я, с экспериментальной учебной программой, где за пять лет надо было пройти полноценный университетский курс исторических дисциплин одновременно с изучением всех предметов факультета иностранных языков! Через месяц нас назвали истфаком, как того требовал утвержденный свыше перечень вузовских подразделений в университетах.
       Ася по-мальчишески присвистнула от изумления:
          - Аббревиатура «Г» означает гении или экскременты? Кто же из чинуш такое выдумал – заставить административными методами выпускников обычной советской средней школы получать два высших классических образования одновременно, к тому же в провинциальном педагогическом вузе! Нужных квалифицированных преподавателей набрать и в Москве непросто! Гоголь бессмертен: «В России есть две беды: дороги и дураки-чиновники».
         - Асенька, в министерстве все верно просчитали. Калинин с довоенных времен являлся прибежищем сосланной по политическим и иным мотивам интеллигенции, начиная от супрематистов, генетиков, кибернетиков и космополитов и кончая реабилитированными после ХХ съезда партии «иностранными шпионами», вина которых состояла в том, что они учились или работали за границей в тридцатые годы. Их во время приснопамятной хрущевской «оттепели», - не к ночи будет помянута! - не прописывали в городах 1-ой категории, и они пустили корни в ста верстах от Москвы, где защитили диссертации и получили заслуженные ученые звания. Наезжали и из столицы толпами прощеные вольнодумцы, служившие в нашем институте раньше – деканом был большой умница Николай Васильевич Ефременко! Меня выучили на славу, есть с чем сравнивать, иначе бы здесь не оказался!
         - Небось, большинство «бурлаков на Волге» не вынесло рабской участи лабораторных мышек и сбежало из неволи? – не задумываясь, предположила Ася.
         - Угадала! Приблизительно половину парней перевелись на вечернее отделение, где не было иностранных языков. Из первого набора выстояли в основном девчонки, а ребят до госэкзаменов добралось лишь пятеро. Красный диплом получил один человек, но им был не я. Эксперимент через два года прикрыли безо всякой огласки.
          - Сколькими же иностранными языками сейчас выражает свои глубокие мысли присутствующий здесь уникальный полуфабрикат Калининского педагогического института? – в глазах у Аси забегали смешинки.
          - Он теперь преобразован в университет, - подчеркнул я, обидевшись на словечко «полуфабрикат». - Английским владею свободно, немецким, французским, польским и чешским - с натягом, а когда требуется, читаю греческий, латынь и санскрит. Так-то, товарищ младший бухгалтер!
           - В отличие от тебя, я кроме арифметики владею только современными западноевропейскими языками, лингвистической мертвечиной не интересуюсь, - она скромно потупила взор.
      Я легонько толкнул ее под локоток, как когда-то на парте, чтобы особенно не зазнавалась. Она, видно, вспомнила этот молчаливый жест, а тогда ребяческий намёк «не особо задирать нос», и покраснела от удовольствия.
      Ася выглядела счастливой, о чем свидетельствовали не только лучившиеся изумрудной зеленью глаза, но и плавные уравновешенные движения рук.
           - Александр Великий, а откуда у тебя столь обширные познания в мировой философии и психологии? Ты поразил глубиной оценок моих весьма подкованных в мировоззренческих вопросах товарищей: большинство из них остепененные ученые, и знатоки не только в астрономии.
           -  Понимаешь, Ася, нас на втором курсе обязали углубить знания в обществоведении, - таковой значилась третья специальность в дипломе, - и предложили на выбор философию, политэкономию и политическое страноведение, что на Западе называется политологией. Я с двумя смельчаками выбрали философию, треть курса – политэкономию, а остальные предпочли страноведение. Мой научный руководитель профессор Угаров поставил условие «экономии мышления»: не пользоваться учебниками по предмету, а изучать только первоисточники, читать научно-фантастические произведения, оставляя  классику и беллетристику на летние каникулы, из кинофильмов смотреть комедийные и приключенческие ленты, и свести к минимуму всяческие любовные похождения и переживания. В результате строгого выполнения его рекомендаций, поступил в аспирантуру Академии наук. Правда, для обретения такого счастья спать приходилось в среднем лишь по пять часов в сутки. По ходу дела убедился в правоте Дюма-отца, что «философии не научаются; философия - есть сочетание приобретенных знаний и высокого ума, применяющего их». Прости за нескромность! 
           - Первые два условия одобряю без комментариев – сама так училась, не зная отдыха, но не без пользы для себя! А заодно отдаю дань восхищения твоей недюжинной силе воли! Но как ты справился с третьим запретом: в юности кровь кипит? Девушек выручают закадычные подружки, с готовностью спящие вместе, и неизбежная мастурбация на этапе полового созревания, а у юношей в силу физиологической конструкции удовлетворение сексуальной потребности наряду с онанизмом часто принимает извращенные, скажем так, противозаконные формы. Как ты выходил из положения? – она сгорала от любопытства.
          - Не хочется мне говорить об этом. В конце концов, надо равняться на великих мира сего. Бернард Шоу избегал соблазна до 29 лет, пока предприимчивая вдовушка, гостившая у его матери, не обратила внимание на застенчивость молодого человека при виде расстегнутой на ее груди кофточки и не уложила в койку.  Он писал читателям: «Если у вас есть какие-либо сомнения относительно моего здоровья, выбросьте их из головы. Я не импотент, не гомосексуалист, и был крайне влюбчивым, хотя и не до распущенности». Получается, что драматургу с мировоззрением девственника оказалось под силу написать «Пигмалиона», прославлявшего чистую и бескорыстную любовь ученого с закономерным финалом для такой же непорочной Элизы Дулитл, - утешил я сам себя.
          - Оставим в покое авторитеты, и вернемся к твоим загадкам. Если не расскажешь, в ближайшем будущем тебя пригласят скорбеть на похоронах школьной подруги! Женщины сплошь и рядом оказываются жертвами природной любознательности – не допусти смертельного исхода, сжалься над бедняжкой!
          - Никому не исповедовался, а тебе, тем более, не стану! Я и друзьям не хвастался, хотя для мужицкого бахвальства повод был весомый. Мне до сих пор совестно, что оказался чем-то вроде марионетки на проволочках, забавной игрушкой что ли, в руках отпетой ведьмы с Лысой горы. Короче, закрыли тему!
      Все, что сказал Асе, было правдой. Те странные неповторимые по палитре чувственных переживаний две недели с роковыми последствиями, которые про себя называл «августовским пленением», я прятал от самого себя в тайниках памяти, хотя некоторые сокурсники могли бы при случае припомнить их в кураже частых вечеринок. Они делали вид, что забыли их потому, что, как я недавно понял, попросту уважали меня за фанатическую увлеченность отвлеченными науками, что никак не сказывалось на товарищеских взаимоотношениях.
           - Сашенька! Ну, как мне тебя умолить, что сделать? Требуй, чего угодно взамен – выполню! Пойми - это необходимо нам обоим позарез.
      Уступать я не собирался, и ради того, чтобы она отвязалась, поставил, на мой взгляд, невыполнимое условие для любой порядочной женщины:
           - Если настаиваешь на покаянии грешника, то создавай нужный антураж: иди и полностью обнажайся до пояса! Иначе ничего не услышишь даже под пытками. 
      Реакция Аси была неадекватной для мелкой служащей таинственного «Центра наблюдения за небесными телами».
           - И всего-то? Раз иначе к тебе не придет вдохновение, подожди пять минут, пока я разденусь, - сказала она с непонятным торжеством и вышла.
      Мне захотелось бежать, куда глаза глядят, от позора, который навлек на себя и не успел в растерянности обратить в шутку. Обхватив повинную голову руками, я уставился в стол, боясь поднять глаза, когда услышал короткие женские босые шаги.
      Насмешливый голос Аси сверху заставил меня покраснеть до ушей:
           - Нечего узор на скатерти нервически разглядывать! Любуйся мужскими радостями вволю, или желанную «улыбку Бога» тебе в зарослях плохо видно? Просил волнующих зрелищ, так и зри, как советовал Козьма Прутков. Жаль, что не в корень – он есть у тебя, а у меня только дупло для него! Можешь потрогать, где тебе хочется, как в малиннике. Помнишь, как в юности ты его называл «ёжиком»?
       Уничтожаемый ее словами как опешивший всадник палками селянок, я через силу поднял глаза и оторопел, разглядев ниже ситцевой распашонки, из которой наружу вывалились тяжелые груди с обширными терракотовыми ареолами около долгих сосков, но тонкую талию, внезапно переходившие в округлые полные бедра с темнокудрым мыском между ними, и стройные ноги.
          - Извини, Асенька, за идиотскую выходку, бес попутал! Одевайся и гони прочь, подлеца – заслужил! Больше на глаза твои не покажусь, обещаю!
        Ася осталась на удивление спокойной:
          - Прикрывать лакомые для мужчины места не собираюсь, наоборот – заставлю твои пальцы с «ёжиком» поиграть, пока не проснется подавленный ведьмой в твоем подсознании инстинкт продолжения рода и непреодолимое желание проникнуть туда, где находится начало жизни и зародить ее. Я хотела того же самого, но не знала, как быстрее подступиться к этому, не прибегая к иным средствам вроде алкогольных напитков с приворотным зельем. А выставлять тебя за дверь, тем более, не желаю потому, что долго искала, о тебе мечтала, безмерно счастлива, что, наконец, нашла, и хочу, чтобы навек остался, обретя меня.
       Честно говоря, я мало, что понял из ее странного монолога, но проникся сыновним доверием к Асе. Так со мной бывало в Сочи, где существовал отдельный отгороженный от мужчин забором из американского ленд-лизовского рифленого железа женский пляж, куда матери приводили с собой детей до 7 лет. Мы, девочки и мальчики, нагишом играли у воды, не обращая внимания на анатомические различия, вместе бегали писать в единственный закуток, так как в туалете могли провалиться в дыры в полу, и сравнивали мам, кто красивее, тем более что все они были обнаженными. Понятно, моя мама была самой красивой среди остальных молодых родительниц! На голых молодиц и бабушек мы внимания не обращали – они были еще и уже не женщины, так как у них не было деток.
       Она близко придвинула стул, и села широко, не сдвигая колени, так, чтобы положить мою левую руку между ног. Я потел и молчал, невольно двигая пальцы в теплый и ставший сразу скользским низ под лобком, на котором влажные волосики лежали плотными кружевными колечками.
           - Рассказывай, нужный антураж создан! – на губах Аси блуждала изменчивая и таинственная женская улыбка, которую смог запечатлеть на холсте лишь великий Леонардо да Винчи в портрете Моны Лизы.
           - Попытаюсь быть лаконичным…, - начал я, но она оборвала меня.
           - Дорогой мой, мне нужны малейшие детали, чтобы во всем разобраться, а не конспект троечника. Не торопись, мы обо всем поговорить успеем. И не давай руке скучать: «ёжику» с юности безнравственно приятны ее прикосновения!
          - Все началось с возвращения из стройотряда. Получив под расчет по 500 рублей, – колоссальная сумма для студента при тогдашнем масштабе цен, да и сегодня солидная, - мы собрались в общаге отметить всесоюзный День строителя в тесном кругу. Разговелись парой рюмок под соленую скумбрию с лучком, когда вошла незнакомая ослепительная блондинка за спичками. Парни повскакали с мест, и я в том числе, подбежали и свои протянули коробки. У меня одного была немецкая бензиновая зажигалка в форме пистолета из отцовских военных трофеев – вечная штука, только кремни меняй и горючим заправляй! Она схватила меня за руку и попросила выйти с ней, чтобы прикурить в коридоре и больше не возвращаться. Там она поведала мне, что уезжает к сестре в Харьков и спросила, не смогу ли проводить на вокзал, поскольку у нее тяжелый чемодан с книгами и сумки с сувенирами и едой, и может опоздать к поезду.
          - Разве через Калинин проходят поезда в южном направлении? – спросила Ася, чуть подавшись вперед навстречу моей ищущей руке.
          - Да, один пассажирский тихоход «Ленинград – Новороссийск». Он ходил летом по нечетным дням и в пути кланялся практически каждому столбу.
          - Хочешь, я расскажу, что произошло дальше? – ее зрачки сузились как вечером у кошки. – Ты занес чемодан и сумки в купе, как вдруг поезд тронулся, так? Она посоветовала тебе не психовать, доехать до Москвы и вернуться на электричке, и предложила перекусить потому, что с утра ничего не ела?
          - Тебя слушаешь и диву даешься, словно сама в купе третьей ехала! - удивился я. – Может быть, и дальнейшее известно?
          - Разумеется! – она стала раздражаться. -  Кстати, как ее звали?
          - Валерией, но она предпочитала называться Лялей. Она была старше на шесть лет, и к тому времени была на последнем курсе спортивного факультета, а у меня истек лишь второй год обучения. Оказывается, мы с ней много раз встречались на студенческих вечерах, и она, будучи жгучей брюнеткой, мне делала намеки и несколько раз приглашала танцевать, но я ее «в упор не замечал». Помнишь, наш студенческий говорок? Наверное, потому, что была замужем, а в том возрасте обкатанные женщины меня не привлекали, а конфликт с мускулистым мужем не прельщал ни с какой стороны – он мог быть боксером! И тут такая метаморфоза образа…
          - Странная аллюзия: властная прямолинейная и недалекая женщина маскируется под нежный весенний цветок, пусть и в уменьшительном имени! Впрочем, ее мимикрия недолго продлилась, судя по тому, что ты квалифицировал Лялю как ведьму, - не оценила юмора Ася, размышляя о своем.
          - Ты хотела угадать, что приключилось дальше, - мне стало интересно слушать Асю в роли провидицы.
          - Дальше действие разворачивалось по колдовскому сценарию. Ляля предложила отметить близкое знакомство, для чего у нее нашлась какая-нибудь слабенькая дамская настойка - «Рябина на коньяке»» или нечто в этом роде. Я не ошиблась?
          - Фирменный «Черничный ликёр» местного изготовления - 22 процента спирта, а остальное сладкая ягодная патока!
          - Безошибочный выбор для молниеносного овладения мужчиной!  - качнула головой Ася. – Ты заснул, и проспал Москву. Когда заметался, она предложила погостить в Харькове: каникулы продолжатся в сочетании с географическими открытиями. Ты согласился, и она пошла за чаем, - у тебя была похмельная сушь во рту, - но титан, по ее словам, еле теплился и оказался пуст. Она жаловалась, что с трудом нацедила полстакана, при тебе бросила щепоть заварки с кусочком рафинада, размешала, и ты с жадностью проглотил содержимое. Вкуса не помнишь?
          - Да ничего особенного: обычный вагонный теплый чай с низкосортным грузинским наполнителем.
          - Он был приторным бледно-желтого цвета с тонкой пенкой у стенок стакана и привкусом металлической окалины? – упрямо допытывалась Ася.
          - Каким еще может быть полночный чай в пассажирском поезде дальнего следования? – возмутился я.
          - Ну, уж точно не женской мочой, слитой на апогее овуляции! – сразила меня в самое сердце Ася.
       Мне стало дурно – с трудом глубокими глотками удалось сдержать рвотный позыв! Я поспешно закурил, удерживая на всякий случай руку на шее. Большего падения в собственных глазах переживать мне до сих пор не приходилось! Сломав окурок в пепельнице, признался:
           - Догадывался, что я - полный дурак, но не ожидал, что к тому же еще и круглый!
           - Допустим, до завершения вычерчивания круга твоей дурости пока далеко, - обнадежила меня Ася. – Мне добавлять особенно нечего: кто из вас кинулся первым на другого через пятнадцать минут, не суть важно, но полагаю, что инициатором была Ляля.
       Этого я за давностью лет отчетливо не помнил, но на душе внезапно стало тревожно, будто снаружи над головой повисло нечто незримое и тягостное. Начало сильно жать сердце, покалывать в висках и холодеть слева в паху. Я стиснул кулаки, чтобы психологически сконцентрироваться – такое случалось не раз при раздетых женщинах, после чего наступало безразличие и тянуло зевать как от недостатка свежего воздуха.
           - Вот и прилетела твоя Ляля сгустком энергии, чтобы оградить тебя от меня, - злорадно заметила Ася. – Боится, ведьма, что ее многолетняя власть над тобой вот-вот закончится. Но со мной ей не совладать, темные чары перед чистой любовью бессильны.
       Я с тревогой взглянул на прежнюю материалистку Асю. Не тронулась ли она умом, коли всерьез заговорила о незримых потусторонних силах, якобы свободно перемещающихся в пространстве?
       Она снисходительно улыбнулась:
           - Не волнуйся, я - не сумасшедшая! Во всяком случае, не большая безумица, чем Макс Планк и Альберт Эйнштейн, которые в набросках к общей теории физического поля допускали существование биоэнергетической мыслящей плазмы. В этом и состоит загадка колдовства и проклятия: разрушительные силы возникают рядом с людьми, когда возникает опасность их существованию. Объект личного заклятия ведьмы, как правило, один, и он персонифицирован, – на большее энергии у нее не хватает: по закону всемирного тяготения масса одного тела воздействует на массу другого тела, придавая ему импульс либо движения, либо покоя! Конечно, ведьмы могут включать силу другого человека с его согласия, чтобы неизбежный эффект обратного действия вернулся к нему, минуя их самих. Но они делают это не из эгоистических соображений, как в твоем случае, а за мзду. Нельзя проклясть целый народ, и даже патриархальную семью!
       Я затряс головой:
          - Из твоей околонаучной физической зауми ничегошеньки не понял, милая моя Ася! Если согласиться с тобой, что дух Ляли становится между нами, то, что мне делать? Бежать отсюда без оглядки во спасение ближнего?
         - Ты свое отбегал, хватит, но то многое, что Ляля сделала во вред тебе, что, как ни странно, окажется благом, ибо теперь я вступаю в свои права. Тебе нужно опять положить левую руку туда, где она так удачно лежала, и Ляля до поры до времени притаится подальше от нас – эту цепь ей не под силу разорвать! Вовремя ты меня без штанов оставил! Если сбудется, то чего хочу, ты будешь свободен.
         - Теперь начинаю догадываться, чем занимается «Центр по наблюдению за небесными телами», - вымученно пошутил я и положил руку скобой ей под влажный лобок.
      Ася закатилась от смеха, и по кухне пронесся ветерок, колыхнувший шторы. Головная боль прошла, и я иначе взглянул на Асю.
         - С тобой и в Бога, и в чёрта поверишь, милый мой счетовод!
     Она сосредоточилась и потребовала продолжать, не упуская нюансов. Когда я как опытный оратор ограничился фразой «Мне была устроена сексуальная феерия, где все дозволено и выполнимо», Ася пригрозила:
          - Хочешь, чтобы Ляля сюда возвратилась и сковала твои члены? Сам знаешь, что такое случалось, и не единожды. Излагай максимально конкретно с натурными примерами, и далее везде, но пока на внешней стороне моей Schlitze, прости за немецкий, - шлицы плодородной сливы.
     Сбиваясь, с паузами, и полыхая стыдливым румянцем, я литературным языком со сложносочиненными предложениями без вдохновения скучно описывал тонкости своего «августовского просвещения». Ася иногда перебивала, деловито требовала: «Не трусь, Саша, вспомни родной малинник! Что значит “пальцами хорошо размять нижнюю дырочку?” Покажи на мне, у меня рук нет! Положить ноги на стол? Не спеши, нежнее, двумя пальчиками поглубже, пожалуйста, я кончаю!», а пролившись и устав, попросила «Прижми легонько ладонью носик ёжика, то есть клитор, и остановись».
       Это напоминало  нашу давнюю «игру во врачей», где мы подростками менялись ролями пациента и доктора в густом малиннике, давая трогать и гладить обнаженные грудь, ягодицы и «запретные места» друг у друга. Сейчас я чувствовал себя врачом из той игры.
       Дойдя до жутких воспоминаний о шабаше ведьм в полнолуние, я решил схитрить:
          - Вот, собственно, и весь мой сказ!
       Ася пронзила меня взглядом:
          - Опять увиливаешь? Я не уловила логической связи между постельными пейзажами и разрывом с этой женщиной, а она должна быть. Иначе бы Ляля не мстила тебе с такой самосжигающей яростью.
        После разоблачения моей уловки я покорился:
          - Я собирался уехать домой 30 августа, отписав родителям, что отдыхаю в санатории «Березовый гай», но случилось так, что в ее квартире за неделю до этого сломалась газовая колонка. Ляля была у сестры в Салтовке, и по телефону попросила меня найти в шкатулке для документов договор с горгазом на ее обслуживание и перезвонить, чтобы продиктовал номер, а она туда зайдет на обратной дороге сделать заявку. У меня нет привычки заглядывать в чужие письма, но бросилась в глаза цветная фотография, что тогда, если помнишь, являлось дорогостоящим капризом, на которой нарядную улыбающуюся Лялю обнимал плечистый блондин нордического вида со значком мастера спорта на лацкане пиджака. На обороте имелась надпись «Чемпион УССР по мотоциклетному кроссу на льду мастер спорта Василий Тарануха с любящей супругой Валерией», датированная маем прошлого месяца. Мне же она твердила, что полтора года назад развелась! Я взял ее паспорт – штампа о расторжении брака нет. Там был счет с длинной колонкой цифр для оплаты недавних телефонных междугородних переговоров с украинским абонентом – русские коды я знал. Значит, она регулярно звонила муженьку, пока я спал или ходил по книжным магазинам. Интересно, как она ему пудрила мозги?
           - Она в тебя влюбилась полтора года назад, а с мужем исполняла механическую функцию жены. Душой все это время рвалась к тебе, но ты ее не замечал, - объяснила Ася. – С влюбленными женщинами подобные казусы случаются сплошь и рядом, когда фантазии им кажутся реальностью. На твоем месте я бы посочувствовала Ляле, и вошла в ее положение.
          - Я столько раз входил в нее во всевозможных положениях, что новая поза ничего интересного мне бы не принесла! Если женская любовь – это непрерывный оргазм с сучьим скулёжом, соплями на простынях и слюной на моем животе, то, наверное, Ляля меня любила до одури. Да и хороша любовь, начавшаяся с опоения любимого мужчины собственной ссакой, сыкло поганое!
          - Саша, пожалуйста, выбирай выражения. Перед тобой какая-никакая, а дама!
        Застарелая обида ударила в голову:
          -  Я – не Иисус Христос, чтобы предательство апостолов прощать! Ведь сгоряча пообещал жениться ближе к Новому году!
          - Женщине нелегко понять мужчину, и не мне судить тебя, - рассудила Ася. – Разумеется, ты ее примерно наказал?
          - Кто кого наказал, неизвестно, - мрачно изрек я. – Фотографию семьи чемпиона и паспорт оставил на столе, и собирал вещи, когда она вернулась. Она все поняла без слов, и забалаболила, что для нее оформить развод - пара пустяков, что это - досадное недоразумение с ее стороны, что они с мужем давно не живут вместе, что муж от рождения бесплоден, а она хочет иметь детей, что любит только меня одного, что только со мной каждый раз достигает многократного оргазма, что разница в возрасте ничего не значит для женщины, что она – спортсменка, умеющая поддерживать форму, и, что, если я брошу ее, то она покончит с собой.
         - Может быть, она говорила правду. Ты не думал об этом? – вновь пожалела ее Ася.
       Хотелось опять «солёненько выразиться» в адрес Ляли, но распахнутые, сострадавшие той в момент крушения надежд, глаза Аси меня остановили.
          - Единожды солгавший, кто тебе поверит? – гласит Священное писание, - поставил я точку в полемике о своих моральных устоях. – Тогда от слёз  и клятв в искренней преданности она перешла к угрозам, для чего пригласила в полночь поглядеть на шабаш ведьм на Лысой горе. Я спросил, зачем это нужно, а она ответила «Для просветления ума! Без меня ты карася в бабье бузло на полном серьезе больше не загонишь - так в Харькове выражаются, - вечным мизогеном будешь!»
       Ася вся подобралась, выпрямив спину:
          - Как пишут в детективах, с этого момента поподробнее!
          - С утра она занялась выпечкой на кухне, где я пил чай. Раз между нами все кончено, договорились сохранять до моего отъезда на следующее утро, - других билетов не было, - товарищеские отношения. Я поставил на балконе раскладушку. Она сделала из пресного теста и обжарила в каком-то вонючем масле вроде рыбьего жира с десяток человеческих фигур размером с ладонь, где у мужчин были несоразмерно большие половые органы и ягодицы, а у женщин - торчащие вперед маленькие груди, огромные животы и отверстия под ними. В общем, получились хлебные трехмерные уродцы из «Капричос» Гойи! 
      Я закурил, не убирая левой руки с «ёжика» Аси. Она напряженно ждала продолжения.
           - На последней электричке, где Ляля пыталась мне что-то объяснять и предлагала помириться, мы добрались до пустой платформы и углубились в лес. Было безветренное полнолуние, но от этой призрачной тишины становилось не по себе. Когда увидел костер, показалось, что прошла вечность, и позади долгий путь.  Собственно, горы как таковой нет. Ею оказался поросший редкими кустами холм. Ляля оставила в зарослях орешника примерно в двухстах метрах от огня наверху, сказала «Смотри и слушай, как у нас наказывают изменчивых любовников!» и ушла туда, где собралось с десяток женщин. Они что-то выпивали большими глотками из стаканов, а потом начали раздеваться донага. Собственно, в мое поле зрения попали две пары – Ляля была по ту сторону. Как я понял, обеих просительниц уложили на траву с раздвинутыми ногами, и ведьмы принялись усиленно…, - я помедлил, чтобы выбрать для Аси печатные выражения, - терзать их половые органы, пока те не задергались и не заохали. Ведьмы произносили какие-то заклинания, и причитали. Потом женщин посадили, дали в руки хлебные мужские подобия и приказали каждой: «Намазывай своей слизью конец, соси и облизывай досуха!». Циферблата наручных часов мне было не видно, и сколько процесс длился, не засек. Следующей командой была: «Теперь лижи сзади!» Одна из пострадавших от адюльтера усомнилась в успехе, и ведьма приказала: «Тогда откуси ему все с яйцами и запихни глубоко в себя!» Женским выпечкам они послушно втыкали иглы в низ животов и запихивали землю в отверстия снизу. Одна из просительниц захотела, чтобы соперница «вообще сдохла». Ей велели руками вырыть ямку, зарыть плюшку, сесть и помочиться на «могилку». Мне стало противно, и я быстро ушел на шум поездов, не разбирая дороги. На шоссе поймал попутную машину и уехал в аэропорт. Там на скамейках продремал до первого рейса на Москву – только и всего! Так завершилось мое пленение.
         - Все стало на свои места, - с досадой проговорила Ася, - механизм ворожбы ясен. Поразмышляем о противоядии черной магии Ляли, и ответ должен быть адекватным: подобное лечат подобным, говорил Булгаков устами Воланда.
      Пока я с облегчением курил, Ася молчала, пристально разглядывая меня, словно что-то прикидывая в уме, как в школе, решая у доски задачку по математике. Потом сказала безразлично:
          - Обожди, мне надо сходить в туалет!
      «Finita la comedia! – подумал я с грустью, когда ее стул опустел. - Сейчас запакует свои прелести, инсценирует утомление и вежливо меня выпроводит. Жаль, давно не общался с умной женщиной, и фигурка и ножки у нее потрясающие, хоть итальянок времен Ренессанса с нее рисуй! Есть-то они есть, да не про мою честь. Расстанемся чинно и благородно с пустыми обещаниями чаще видеться, чтобы больше никогда не увидеться».
      К моему удивлению Ася возвратилась в том же облачении, но с чашкой в руках. Она долила в нее клубничного морса из своего бокала и пододвинула ко мне:
          - Пей без лишних вопросов! Это – восточный эликсир. Он тебя взбодрит. Скоро почувствуешь прилив сил, а то совсем сник от погружения в прошлое.
      В голове возникла сама по себе аналогия с мочой Ляли, но я всегда верил Асе и знал, что подобной подлости от нее не последует. После выпитого во рту осталось вяжущее ощущение.
      Ася села на прежнее место, но тепло моим пальцам не было. Тема была исчерпана, и говорить стало не о чем.
           - Саша, - прочла она мои мысли, - последующие события мне известны. Ляля преследовала тебя повсюду, несмотря на твое непреклонное поведение, а потом ее распределили по месту прописки мужа. Тут все предельно ясно. Но ты до этого употребил слово «излечился от женщин». В чем это проявилось в практическом плане? Ты – красивый умный мужчина, от каких женщины сходят с ума, стал их избегать?
          - Нет, флиртовал напропалую в турпоходах и на дачах, где устраивались пикники, грешил с ними, правда, в химкомплекте, - она расхохоталась от необычного синонима презерватива, - и без должного мужского удовольствия, скорее, чтобы сохранить реноме, пока не попадал в постель. Там, как говорится в народе, происходил полный облом в физиологическом отношении. Как у первобытного троглодита: в джунглях моим дубьём можно орехи колоть, а в теплой пещере наступает паралич. Ты понимаешь меня?
          - Да, - с непонятной усмешкой сказала Ася. – Зато в тебе всколыхнулись врожденные таланты, удивительная ясность ума, нестандартность мышления и неисчерпаемая работоспособность по сравнению с товарищами и коллегами. В учебе и науке ты начал необычайно преуспевать, досрочно защитил завидную кандидатскую диссертацию, не уступающую по оригинальности докторскому манускрипту, от одинокой мужской скуки превратился в завидного преподавателя, любимца студентов и кумира студенток, и знаменитого лектора. Нарастающая в восходящей прогрессии творческая сублимация по Фрейду! Ты превзошел доктора Фауста: прекрасная ведьма Маргарита под видом Валерии остановила прекрасное мгновение торжества твоей плоти ради процесса полного освобождения созидательного духа. Средневековая мистерия, где Мефистофель служит ассенизатором в женских отхожих местах!
         - Своеобразный у тебя юмор, Асенька! – растерялся я. – Не ожидал, что младшие бухгалтеры читают Гёте. Тогда вспомни вдобавок и Ларошфуко: «Те, кому довелось пережить большие страсти, потом всю жизнь и радуются своему исцелению, и горюют о нем».
      Она вновь усмехнулась и полюбопытствовала:
         - Как же ты умудрился жениться – там ведь без постели никак не обойтись?
         - Меня женили в порядке партийной дисциплины.
     Удлиненные глаза Аси округлись так, что она стала похожа на китайца, севшего на ежа:
         - Разве такое сейчас бывает, если случайной беременности по твоему диагнозу быть не могло, а до джунглей далеко?
         - Понимаешь, попала в наш институт по блату на должность лаборантки отдела рукописных фондов заочница с первого курса журфака МГУ, рыженькая курносая лупоглазая толстушка, жутко конопатая и невидная с лица. Мне во время написания монографии более полугода пришлось работать с архивными документами, и она подбирала нужные материалы. Собственно, они размещались на стеллажах в комнате чуть больше твоей гостиной, где у нее был отгороженный закаленным стеклом угол с топчаном, табуреткой и столиком для электрического чайника. Меня она обычно приглашала туда вместе покурить, чтобы не подниматься из цокольного полуподвала наверх. Мы ходили парочкой в столовую, поскольку отдел требовалось закрывать в ее отсутствие, я помог ей в написании курсового реферата и беседовал на общие темы.
          - Вскоре она жалостно поплакалась дома, что по девичьей наивности уступила твоей опытной сексуальной настойчивости и лишилась невинности на жестком топчане, - резюмировала Ася.
          - Мне следовало бы раньше догадаться о ее подлинных намерениях после одного случая. Тем летом установилась редкая для нашей средней полосы жара, и мы изнывали от духоты в полуподвале. Я без предупреждения зашел в ее закуток попросить воды и увидел лаборантку по пояс обнаженной в одних кружевных трусиках. Оторопел от неожиданности, а она мне: «Не смей пялиться на мою грудь! Отвернись!» Чёрт меня дернул пошутить: «Её там вообще-то нет!» Она хмыкнула, даже не обидевшись: «Что поделаешь с первым размером! Она простенькая с виду, однако наливная и упругая наощупь. Не хочешь распробовать ее вручную - я не против? Впрочем, после стольких твоих баб в ней нет ничего особенно запоминающегося!»
          - Лихо! Голь на выдумки хитра! - улыбнулась Ася. 
        Я вздохнул:
          - Ничто не ново под луною, предупреждал Екклесиаст. Меня вызвали в кабинет директора, где высокопоставленный папаша выложил на стол медицинскую справку и бархатным голосом поставил перед альтернативой: либо женитьба на дочери, которая, оказывается, поддалась моему грубому натиску от горячей любви, либо исключение из партии за вопиющее моральное разложение с последующей перспективой всю оставшуюся жизнь разносить телеграммы и пенсии с толстой сумкой на ремне. В результате полтора года назад мы поженились.
       Ася позеленела от негодования в тон глазам:
          - Хорош выбор, и в духе нашей социалистической действительности, где окончательно утвердился сословно-кастовый строй!
          - Родители демонстративно на свадьбу не приехали, а в брачную ночь при попытках невесты имитировать невинность я с ходу убедился, что по повадкам она – сексуальная профессионалка, потому, что всю добрачную жизнь скакала из-под мужика да под ёбаря, простоев и перебоев не знала, как швейная ручная машинка «Зингер». Я со злости рявкнул: «Пили, как истероидной качалке положено, помойка загаженная!» Она вмиг внутри пересохла и отстала. С тех пор избегаю половых сношений, хотя она однажды сумела подловить меня ночью впросак. Одно радует – жена не пьет, хотя кальян с марихуаной в ее компании является нормой – сосут мундштук по очереди, пуская слюни. Я в притон «золотой молодежи» высшей пробы не вхож по социальному статусу огородного чучела, которого «предок по дешевке купил, чтобы прикрыть потертую Писдочку». Нет, это не фольклор из подворотни, а молодежное сокращение. Они ее называют «писательской дочкой»: тесть строчит мемуары о своих подвигах на целине. Компенсируя малопривлекательную внешность, жена с переходного возраста ведет беспорядочную половую жизнь, думая, что образ распутницы выгодно выделяет ее среди более симпатичных одногодок.
          - Сколько ей лет?
          - Двадцать исполнится в августе.
          - Совсем дитя! Не исключено, что стресс беременности и, тем более, родов скажется на перемене ее психологии, а значит, повлияет на формирование иных ценностных ориентиров. Время покажет! - заступилась за жену Ася.
          - Тебе бы быть адвокатом дьявола, подруга: сидишь со мной неглиже и увещеваешь уважать жену! - возмутился я.
       Ася не обиделась:
          - Я сейчас нахожусь в другом нелинейном измерении, где без естественной наготы никак не обойтись, а в повседневной костюмированной жизни надо оставаться реалистом.
      Я опять ее не понял, пожал плечами и завершил тираду:
          - К сожалению, спать раздельно с ней оказалось невозможно, поскольку развода тесть ни при каких обстоятельствах не допустит. У «слуг народа» его ранга и дети обязаны блюсти кодекс чести кремлевского клана чистейших и безупречнейших! С кем жена утешается, не интересуюсь, а ее венерических болезней не страшусь: ежемесячная диспансеризация у них в семье - священный ритуал. Взял дополнительные почасовые подработки на дневном и вечернем отделениях трех столичных вузов – ухожу рано утром, когда они спят, и возвращаюсь усталым, чтобы самому поспать. Подсчетов не вел, но общаемся с женой в среднем полчаса в сутки на уровне рассуждений о погоде.
           - Для того, чтобы забеременеть впросак, любой женщине желание и умение требуются! – мимоходом заметила Ася. – Ей надо было рассчитать многие параметры: наша матка – зверек капризный, любит поститься по индивидуальному календарю. К тому же тебя во сне следовало, как минимум подготовить ручной стимуляцией к плодотворному совокуплению. Помнишь, когда учились в школе, в классе висел транспарант: «Математику уже затем учить следует, что она ум в порядок приводит». У тебя с точными науками были вечные проблемы, а с женщиной без непростых вычислений прожить в ладу трудно.
         - Тесть срочно потребовал наследника, вот она и нашла выход. Я полагаю, что ребенок вообще не мой, а нагулянный с каким-нибудь очередным кабаном. Она после перемены фамилии перевелась на работу в библиотеку Университета Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Семейственность в академических институтах с оговорками допускается, если оба супруга - научные сотрудники, близкие по возрасту, но строго порицается, если жена – молоденькая лаборантка, а муж – зрелый ученый!
      Я не удержался и впервые вслух высказал мысль, которая меня угнетала последние полгода:
         - Пускай родит негра на радость своему драгоценному папаше! Другие на мою линялую мартышку не позарятся, разве что слепые имбицилы! В русских деревнях говаривали: «Неважно, какой бык на корову залез: важно, что телёнок будет нашим».
         - Немедленно вытряхивай из головы мерзкий мусор! На свет появится именно твое - авторское, неповторимое и самое оригинальное произведение! Она – не алкоголичка и не дегенератка, а извечный материнский инстинкт от начала мира требует зачатия от успешного и здорового мужчины. Она тебя любит, тебя нельзя не любить! Надо было простить ей грехи молодости и приласкать, а ты неприязнь к тестю перенес на жену, и презрел, как животное. Своим пренебрежением и отсутствием внимания ты убиваешь в ней всё то, чем она богата: чувство собственного достоинства, самооценку, женственность, нежность, желание быть любимой и потому особенной, и самое главное — право на счастье, которое отнимать ты просто не имеешь права. Она с первой встречи хотела ребенка от тебя и скоро родит его, хотя бы для себя! Ты был бескрайне великодушен ко мне, за что по гроб благодарна. Может быть иначе, не выжила бы и руки на себя наложила! Но научишь и ты прощать других увечных и заблудших, и жену прости! Это – не жалкая милостыня, а благодеяние. Не веди себя как одержимая вечной местью ущербная душой ведьма Ляля! - кричала на меня Ася.
         - Ты все мне сможешь простить? – усомнился я, и уточнил ради красного словца. – Даже других женщин?
         - Да, абсолютно всё, просто потому, что с детства люблю тебя. Вспомни Августина Блаженного: грешит смертная плотская оболочка, когда в безумии страсти не слышит бессмертную чистую душу! -  и задумчиво добавила. – Как же нужно ненавидеть жену, чтобы ни разу не произнести ее имени.
         - Натальей ее зовут, - коротко ответил я. - Эдакое кудреватое круглое, как сдобный деревенский калач, существо с  лицом в густых веснушках, отчего на расстоянии оно выглядит ошпаренным, как на лубках примитивистов!
      Ася жалостливо покачала головой:
         - Представляю, что ты думаешь о женщинах после такого паноптикума! Ты нас за людей не считаешь?
         – О присутствующих дурно говорить не принято, да у меня и нет повода причислять тебя к перечисленным тварям!
         - Александр Великий, учти, что мужчины зря потешаются над женской логикой, подразумевая ее полное отсутствие. Мы иначе воспринимаем реальность. Межполушарная интеграция речевых и моторных зон у мужчин и женщин разная. Головной мозг по объему больше у мужчин, а межполушарные связи лучше развиты у женщин, так как мозолистое тело и перетяжки в женском мозге толще. У мужчин мыслительные процессы идут внутри каждого полушария, левого и правого отдельно, и потом между ними появляются нейронные связи, а у женщин изначально связаны оба полушария. У мужчины обмен информацией идёт в одном направлении: либо из левого в правое полушарие, либо наоборот, а у женщины - в обоих направлениях, из левого в правое и из правого в левое полушарие одновременно. Поэтому женщины могут делать несколько дел сразу, а мужчины нет. В женском мозге два разговорных центра, по одному в каждом полушарии. Отсюда женская болтливость, но они гораздо реже страдают расстройствами речи. У мужчин вместо одного из них сформировался центр, отвечающий за логическое мышление. У женщин такой специализированный центр отсутствует. Вот ты, например, что считаешь главным мужским достоинством, если обойтись без пошлостей ниже пояса?
         - Наверное, ум.
         - А у женщин красоту? Но если попрошу объяснить сам термин, начнешь называть качества, как спектр цветов в радуге, но по степени значимости лично для тебя: грудь, бедра, ножки, талия, волосы, глаза и прочая. Их может быть много, но половые органы окажутся предпоследними потому, что они индивидуальны у каждой женщины, и в силу сложности устройства и форм раскрытия на разных фазах кровенаполнения помнятся размытыми. Они - то персик, то пещерка, то цветок! Ум, точно, всегда будет финальной характеристикой!
         - Очень похоже, - неохотно согласился я.
         - У женщины нет вертикальной иерархии оценок мужчины – они лежат в горизонтальной плоскости и равнозначимы. Она легко перечислит его привлекательные качества - «симпатичный», «сильный», «добрый», «веселый», «свойский», «щедрый», «общительный», «заводной», «простой», «остроумный», «интересный»,  и «умный». «Красоты» как таковой отдельно нет!  Для нее они - как грани тетраэдра, который должен вращаться с разной скоростью, чтобы оборачиваться к ней каждой из сторон в течение суток. Она простит временное излишне долгое высвечивание одной из граней, так как знает о существовании других. Это и есть женский идеал! Таким тетраэдром от рождения являешься ты, мой Сашенька, и женщины обожают или влюбляются в тебя как мартовские кошки.
         - Хватит обо мне, расскажи о себе.
         - Это много времени не займет: мне не встретился ведьмак Валерий. Окончила институт, работаю как заводная кукла, а выходные и праздники провожу с родителями.
         - Как, кстати, они? Не болеют? Не стареют душой ветераны?
         - Не без этого – сказываются военные раны и потрясения. Мама ушла на пенсию по здоровью - с ногами плохо, папе присвоили генерал-майора и отправили командовать учебным центром в Балашиху. Там они получили земельный участок под дачу в 10 соток, где мы вскладчину построили большую тургеневскую усадьбу.
         - Как вы ухитрились закон обойти: дачный дом не может превышать 24 квадратных метра жилой площади?
         - У нас есть льготы. Отец – Герой Советского Союза, а я – инвалид войны. Я тебе не говорила, но такой документ выдан давно - в 1945 году, когда наш самолет подбили за Одером. Его оформили в военном госпитале после операции по ампутации мне кистей рук. Благодаря ним, мы отгрохали домину в шесть комнат с печным отоплением и жилой мансардой. Папа хотел было завести собаку, кавказскую овчарку, но маме с ней не справиться, а мне – тем более. Стали старосветскими помещиками!
         - Кланяйся им с искренним сожалением, что не удастся встретиться. С моим рабочим графиком и в Парк культуры сходить проблема.
         - Не загадывай: загад никогда не бывает богат! - Ася подытожила  пасторальную тему, и огорошила вопросом. - Интересно, почему ты не спрашиваешь меня о личной жизни? Думаешь, что заголилась перед тобой бескорыстно и демонстрирую «ёжика» в приступе эксгибиционизма?
      Меня прошиб холодный пот. Спрашивать у калеки Безручки про какую-то ее личную жизнь даже не приходило в голову. Раздевание я придумал как символическую оплату натурой за ее вторжение в доселе запретные тайники своей памяти. Других умыслов у меня не было, и быть не могло!
           - Тогда я сама поведаю про свои женские злоключения! Умерщвлением плоти занялась еще в институте по рецептам видных зарубежных феминисток, но не учла, что они стали ими в «бальзаковском возрасте», узнав все 666 смертных грехов. Кое-как справлялась. Потом изнуряла себя сверхурочной работой до изнеможения, больших трудовых успехов добилась, а эротические сны становились все ярче цветами и ощущениями с эякуляцией. Подмывалась холодной водой перед сном, груди льдом натирала в постели, эластичные трусы носила – и никакого толку! Мастурбация мало помогала. По утрам бегала трусцой, в конце концов, в занятия йогой ударилась, и стало еще хуже: в их мантрах красной нитью проходит сексуальный контекст. Два года назад начала бояться снов, и спала урывками. Решила, что у меня очевидные признаки анормальной нимфомании и пошла к знаменитому профессору психиатрии, которого мама еще с фронта знала.
       Я заинтересовался таким поворотом событий:
          - Что же прописал тебе увешанный лаврами профессор? Блондина, шатена, брюнета или оргазмический велосипед доктора Вильгельма Райха?
          - Не смейся, мне было не до шуток! Он меня выслушал, уверил, что я – совершенно здоровая женщина и подарил распечатку лекции Нобелевского лауреата по медицине профессора Алексиса Карреля. Я ее помню наизусть. «Мужчина отличается от женщины не только такими половыми признаками как наличие у женщины матки, и ее способностью к деторождению, и не только разной способностью к усвоению знаний. Женщина совершенно отличается от представителей противоположного пола. Каждая клеточка ее организма несет в себе печать ее половой принадлежности. Это относится не только к ее физиологическому строению, но и к нервной системе. Законы, по которым живет человеческий организм, не могут быть подчинены прихотям феминисток. Женщине следует развивать свои способности с учетом ее психофизиологических особенностей, при этом необходимо отказаться от бездумного стремления уподобиться мужчине».
          - После этого отличница Ася Дзюба поставила своей целью стать настоящей женщиной, и отказалась от эластичных трусов, - подтрунивал над ней я, не подозревая, что играю с огнем.
          - Представь себе, да! Активно предавалась лесбийским играм с известной тебе домработницей Машей, но реализации полной программы, изложенной в заграничных пособиях, мешала застарелая девственная плева. Вызвала на дом частного врача-гинеколога, - опять-таки с помощью мамы, - который под местной анестезией стерильно произвел дефлорацию.
      Я мысленно воссоздал процесс операции, и стало искренне жаль Асю, лежавшую голой на диване с поднятыми вверх и разведенными ногами, где внизу между ними орудовал угрюмый врач в белом халате, резиновых перчатках, с маской на лице и никелированным агрегатом вроде пробойника для бетона! Нечто подобное я видел при кастрации годовалого шпица – любимца тещи, но там был скальпель.
      Моя рука невольно перебралась из-под живота на ее колено.
      Ася тяжело вздохнула и жалобно попросила:
            - Верни руку, пожалуйста, обратно – прохладно «ёжику»!
         Я выполнил ее желание, хотя стало скучно. Она это почувствовала:
            - Когда не удалось найти тебя в Советском Союзе, решила родить ребенка – по ночам снились маленькие дети, бегающие со смехом по дому. Искусственное оплодотворение, когда в нашем всеобщем бардаке можно запросто получить генетически отягощенную сперму, а то и гормональный кризис, меня не устраивало. Я узнала, что при 1-ом мединституте есть кроме замороженных сперматозоидов живые доноры, проверенные  по медицинским показаниям, и нашла способ связаться с ними.
           - Ася, уволь меня от описания случки кобеля и сучки! Я лучше поеду домой.
           - В том-то и загвоздка, что случки не произошло, - заторопилась Ася. – Первым был двухметровый атлет, который сказал, что работает только с обнаженным объектом. Я разделась, сняла протезы с рук, и от вида моих культей у него исчезла эрекция – даже фиговый листок ему был бы велик! Со вторым была та же история. Третий, предупрежденный заранее об отсутствии рук, потребовал, чтобы я оставалась одетой, встала на четвереньки, задрав юбку,  и он быстро и качественно оплодотворит меня по-собачьи. В конце концов, это унизительно - не видеть лица отца будущего ребенка и не ощущать на теле его рук, да и с одного раза вероятность успеха 15-20%! Я прогнала его.
        Мне было неприятно слышать о том, как она запросто раздевалась перед всякими проходимцами, и добрая жалость к ней сменилась гадливостью. Я убрал ладонь с ее ноги, сделав вид, что двигаю пальцами циферблат наручных часов.
       Когда осмелился поднять глаза, увидел ее сведенное нескрываемой болью лицо. Ася с силой потянулась всем телом вверх, резко прогнулась вперед, облегченно выдохнула, села и первой нарушила ставшую тягостной паузу.
            - Саша, у меня к тебе огромная просьба, великая мольба, если хочешь, - помоги мне сегодня стать матерью! Прости, не могу больше ходить вокруг и около. Я сняла с тебя заклятие ведьмы. Посмотри на мои ляжки и что под ними!
       На внутренней поверхности ног у ее мыска на обивке стула рассыпались белесые капельки, которые на глазах как ртуть скатались в плотный комочек беловатой слизи с темной прожилкой. На коже внутренней стороны плотных ляжек были видны две параллельные синие линии, уходящие вниз под кудрявый «ёжик».
            - Без твоей сильной руки у меня бы ничего не вышло.
            - Трудно было? - испугался я за нее.
            - Скажу обтекаемо – неуютно! Змеей ползало в вагине что-то постороннее и колкое, пока из-за стресса, когда резко руку убрал, не выскочило. Собери этот «ведьмин колобок» в марлевую салфетку, возьми на кухонной полочке глубокую глиняную плошку с пестиком для размельчения крупы, положи туда и размажь его по дну, - я сделал, как она велела. – Теперь возьми флакончик с червовым тузом на этикетке, - это медицинский спирт, - налей немного в плошку и подожги!
       Огонь вспыхнул сразу, но дым не был бесцветным, каким он бывает при горении спирта, а грязно-красным с гнилостным запахом.
            - Не вздумай ставить в мойку под воду – сразу выкинь плошку с нагаром в мусорное ведро! Надо бы закопать ее в землю, но на свалке среди мерзкой грязи ей, твоей Ляле, будет еще мучительнее страдать.
       Меня охватил суеверный страх: кто же такая Ася, коли знает магические тайны и мысли читает?
            - Не бойся, я не ведьма, а добрая фея. Есть в сказках такое разделение функций. Зато теперь ты мужчина, который не только для джунглей, но для и пуховиков годится! Еще пожалею об этом в будущем.
            - По-моему, фея отличается от ведьмы исключительно настроением.
       Я сел напротив и положил руки на ее синяки. Она задрожала и все-таки переспросила:
            - Ты согласен выполнить мою просьбу?
            - Да, - уверенно сказал я, чувствуя всем телом, что во мне нарастает желание владеть ею. – Ницше был прав, утверждая, что «всё в женщине — загадка, и всё в женщине имеет одну разгадку: она называется беременностью. Мужчина для женщины средство; целью бывает всегда ребенок».
            - Не стану спорить с классиком, хотя он неправ, во всяком случае, в отношении нас с тобой, а меня – тем более, - тяжело вздохнула Ася. – Скоро ты в этом сам убедишься.
        В голове заметно опустело.
            - Чтобы ты ненароком не испугался моих культей в постели, попрошу тебя надеть на глаза повязку, ладно? Мне важно, чтобы все у нас произошло сегодня - у меня овуляция.
         Насухо вытираясь полотенцем в ванной, с запозданием пожалел о том, что меня угораздило впутаться в такую авантюру.
         Ностальгия по детству, гордость за себя, кто давным-давно дал возможность искалеченной девочке почувствовать себя полноценной личностью, достойной уважения, или извечное, но от этого не менее дурацкое мужское любопытство?
         Жалость? Нет, скорее всего, мною руководило стремление оставаться первым пилотом, сильным и великодушным соседом по школьной парте, который по-прежнему помогает выжить бедной девочке, отвергнутой всеми из-за ужасных военных увечий. Я ощутил былую мальчишескую лихость, когда дрался с ее обидчиками и сторожил, когда она бегала по нужде «за кустики».
        Ася постучала в дверь и спросила, можно ли войти. Я откликнулся:
             - Заходи, хозяйка, я душой и плотью чист, и готов морально и физически обряжаться котом Базилио для путешествия на Поле чудес.
        На ней была та же распашонка, остались и протезы, но лицо покрылось крупными лихорадочными пятнами, а в блестящих от волнения глазах был какой-то неженский страх:
             - Ты не передумал, Саша?
             - Зачем мне было тогда мыться в полдень, к тому же в будни?  Уступаю место даме.
             - В моей квартире есть отдельная душевая. Так «да» или «нет»?
             - Если я чего решил, то выпью обязательно, - прохрипел я, подражая Высоцкому. – Кто же не хочет комиссарского тела?
             - Не остри сейчас, пожалуйста, - это на самом деле для меня очень серьезно! -  ее голос задрожал то ли от гнева, то ли от нетерпения, то ли от готовых пролиться слез.
             - Да, - односложно сказал я.
       Она облегченно выдохнула и сразу испугалась:
             - Я не знаю, как дальше нам действовать! Сама придумала либретто, и растерялась, когда надо петь. Как говорит папа: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги!» 
             - Ася, не пытайся ответить на гамлетовский вопрос «Быть или не быть?». Станем руководствоваться другой заповедью Шекспира «Слепцов ведут безумцы», что вполне вписывается в наш алгоритм. Зашоривай мне очи, и пойдем руку об руку в будуар уподобляться Адаму и Еве. Там вместе разберемся с твоими оврагами и косогорами.
      Ася сама сняла с меня трусы, порозовела от ушей до колен, охнув от неожиданности, содрогнулась, с силой сжав бедра, но мужественно сказала:
            - Пришел мой черед зрить в корень: не красная девица - смущаться нечего! От твоего женьшеня в чехлике пойдут мои побеги. Ложного стыда между нами никогда не было: не зря в докторов играли! Однако он стал пушечного калибра...
     Она подняла глаза - на побледневшем лице они казались огромными зелеными омутами, где переливались на разной глубине страх, любопытство и надежда.
            - «Не здраво рассудителен математик, если он хочет волю Божескую измерить циркулем», предупреждал Ломоносов, - с глупым петушиным гонором засмеялся я. - Другого все равно нет!
     Я взял из протеза маску и надел. Она была из плотной марли, пропускающей свет, но с вшитым гуттаперчевым наносником, чтобы не сползала. Она натянула на затылок две резиновые лямки и попросила:
            - Возьми меня за локоть, а то будешь задевать за углы и набьешь шишек!
            - Мужчина с шишками всегда в цене, – иначе какой с него прок! Я могу идти наощупь по стеночке на голос.
            - Твое «наощупь» мне будет нужным в постели – береги силы!
      У какой-то двери мы задержались.
            - Мне надо срочно в туалет, - объяснила Ася, переминаясь с ноги на ногу.
            - Окопная болезнь новобранца перед атакой? Оправляйся, боец, но помахивай в кустах, чтобы снайпер на звук не стрельнул! – ободрил ее я.
      Слышно было, что она прыснула нервным смехом, но быстро нашлась, что ответить в том же тоне:
            - Если я начну помахивать своим задом, кусты закачаются так, что не то, что снайпер выстрелит, -  бомбардировщики прилетят!
       Вернувшись, она поднесла мне чашку ко рту, чтобы я выпил.
            - Отходы производства? Правильно, не пропадать же добру!
       Ася смолчала и коснулась губами моей щеки:
            - Учти, что я плохо целуюсь.
            - Не знал, что у лесбиянок существует особенная методика поцелуев. Или вами найден универсальный метод, пригодный для всех видов губ, чтобы не перепутать сгоряча?
            - Саша, я не о том хотела сказать. Я вспоминаю, как мы с тобой давным-давно первый раз целовались.
        Это случилось, когда нас приняли в комсомол. В полковом городке перед плацем была дубовая аллея с мощеной гравием дорожкой, ведущей к четырехгранной тумбе с бюстом Ленина наверху. Там было шесть скамеек на чугунных рамах, покрытых рейками, позади которых разрослись кусты калины. Вечерами там было безлюдно, а часовым у ворот штаба посетителей было не видно в тени листвы. Мы с Асей там часто уединялись, поскольку были исключены по причине ее уродства из ребячьих компаний.   
           - Мы стали взрослыми, - торжественно сказала Ася. – Ты - настоящий друг, и я тебя очень люблю как никого на свете. Нам пора начать целоваться.
        В книгах механизм поцелуя был описан на уровне объятий, а из любимого кинофильма «Фанфан-тюльпан» я вынес лишь то, что правая рука мужчины должна быть на груди женщины, так как левой он ее обнимает за шею или за плечи. Я попытался как мог воспроизвести изогнутую кинематографическую позу. Она развернулась, нашла мои губы, а я рукой мял ее упругую круглую грудь с твердой горошиной сосочка – лифчики Ася еще не носила! Через полчаса мы опытным путем дошли, что надо разжимать зубы и касаться внутри языками. Это стало райским удовольствием, когда она жалобно сказала:
           - Извини, любимый, но мне надо пописать – невтерпеж!
           - Зайди в кустики сзади, я обожду!
           - Боюсь, что часовой увидит. Встань, пожалуйста, и закрой меня.
       За скамейкой она села на корточки лицом ко мне, преданно подняв лихорадочно блестящие глаза, стянула ситцевые трусики к коленкам, и сильная струя коротко ударила в землю, чтобы потечь запенившимся ручейком к моим ногам. Я ожидал острой аммиачной вони как из школьного женского туалета, но ощутил лишь приятный аромат прелых листьев с привкусом свежего сена. У меня пьяно закружилась голова от чарующего запаха и от восторженной гордости за нее, доверившуюся мне во всем без остатка, за себя, защищавшего ее в любой трудной ситуации, и за нас обоих, ставших возлюбленными.
       Ася не спеша подтерлась платочком, зажав его двумя культями, после чего, оставив его на траве, встала, по-прежнему не сводя с меня ликующих глаз, подтянула трусики, опустила подол, прижалась к моей груди и прошептала:
            - Спасибо, Сашенька! Так оно получилось после поцелуев с тобой, – и тихо заплакала, как счастливая женщина.
       Впрочем, я это понял только сейчас. Такими запомнились мне наши первые поцелуи…
       Когда я споткнулся о порожек, Ася поддержала меня и встревожено спросила:
            - Прости, если буду по-бабски откровенной, но давно ли у тебя был полноценный коитус с женщиной с эякуляцией во влагалище?
            - К латыни прибегаешь, чтобы настроение историку поднять? Забеспокоилась, хватит ли посевного материала на твою долю? Думаю, что его избыток в моих закромах. Последний раз мой аскетический лингам вторгался в йону одной нечестивой коллеги по ее настоянию двадцать шесть лунных месяцев назад в командировке, но у нее была манда, а не мандала, куда нужно вкладываться с полной отдачей. По человеческим меркам моя рета, или, чудо-капельки в возвышенной дамской фразеологии, по длительности брожения заслуживает коньячной маркировки в 5 звездочек.
            - Саша, что за вульгарщина: какая манда? Где ты воспитывался?
            - Там же, где и ты, - в дремучем лесу за колючей проволокой. И это не непечатная лексика, порицаемая советскими безграмотными бюрократами по причине их гуманитарного воспитания на городских, но зато пролетарских задворках, а истинный древний санскрит, где манда означает туннель, а мандала – узенький проход в пещеру живой первоосновы мира. Забавно, но уменьшительный суффикс la позволяет толковать это понятие также как «детская люлька». Остальное просто: лингам и йона - наши репродуктивные причиндалы, а рета – мужское семя. У индоариев половые органы по родам и на слух различаются.
        Ася довела меня до высокой кровати, развернула и усадила на матрас со словами «Обожди!» Стукнула закрываемая форточка, щелкнули застежки на протезах, зашелестела плотная ткань бюстгальтера, и она села рядом. Ситуация становилась трагикомической - мне стало холодно потому, что она рядом безостановочно дрожала.
            - Саша, у тебя сохранилось ко мне любовное чувство?
            - Да, Асенька! Древние индийские брахманы учили, что у человека от рождения есть выбор: долгая жизнь отшельника или краткая жизнь последователя богов, сотворивших людей. Поэтому сильные мужчины стремятся наполнить жизнью мандалу и всегда делают выбор смертного, но счастливого человека. Всё доброе, что наполняет любящую мужскую душу, способствует мощи семяизвержения вовнутрь женского лона, и женщина ощутит неземное блаженство, которое передастся в виде здоровья ребенку, когда он родится.   
      Она прерывисто, но облеченно вздохнула.
      Мы продолжали сидеть, как деревенская парочка на завалинке.
            - Наверное, со стороны мы смотримся как приговоренные к расстрелу партизаны на фотографии в «Обыкновенном фашизме» Михаила Ромма, - не выдержал я. – Делаем так, милая Ася: ложимся, ты закидываешь руки наверх и говоришь, правильно ли я делаю из того, что хочешь. Разговор должен длиться непрерывно за тем, чтобы я ориентировался на твоем пересеченном холмами, ухабами и распадками теле. Вспомни, как нашим отцам в задымленной кабине с земли командовали: «перевернутый штопор влево – жми правую педаль, и тяни ручку на себя!», «убери газ!», «замри, пока не клюнешь носом!», «выпускай щитки и подтяни мотором!», «флюгируй винт – входишь во флаттер!»   
      Она задорно засмеялась моим словам.
            - Ты понимаешь специальную техническую терминологию? – искренне изумился я.
            - Еще бы – я получила полное среднее образование в физико-математическом интернате у академика Колмогорова, что был в Филях, с золотой медалью, окончила Московский авиационный институт, а потом МВТУ имени Баумана с красными дипломами. Флаттер, например, представляет собой самовозбуждающиеся изгибающиеся и крутящиеся колебания несущих поверхностей самолета. Летчики чаще всего кричали перед разрушением летательного аппарата по радио: «Тряска! Машину колотит!»
            – Короче, говори все, что приходит на ум, болтай без умолку, матерись, наконец! Иначе будешь там такой зажатой, что никаким тараном не прошибешь, а я сослепу растеряю эрекцию – мужику не дано много эрогенных зон, и их заменяют глаза. Первобытный охотничий азарт: хочется видеть жертву в предсмертной агонии, а женщину в экстазе! 
            - Хочу быть в экстазе, похожим на агонию! – твердо сказала Ася и легла, как я просил.
       Я устроился рядом на боку вплотную к ее разгорающемуся жаром телу, провел рукой по округлости живота, остановился на расслабленной мягкой груди и слегка надавил пальцами затвердевший сосок. Ася дернулась, как от удара током.
             - Помнишь, как у тебя начала грудь увеличиваться? Я заметил это перед новогодними каникулами, когда у тебя сломался правый карабин на ремне ранца, и пришлось минут пять его узлом завязывать. Тогда сосочек по моим ощущениям уже торчал как незаточенный карандашик – я чувствовал и краснел, не пойму отчего. Потом мечтал его потрогать еще и еще раз. Надевать тебе ранец и поправлять спереди ремни мне поэтому очень нравилось. А когда играли во врачей, хотелось захватить каждый сосочек губами.
        Ася, изогнувшись, потянулась ко мне и тепло прижалась.
             - Знал бы ты, какой я была счастливой от того, что ты рядом, что не чураешься меня, как прокаженной, что заботишься, как умеешь! Когда влюбилась в тебя, у меня началась ускоренная гормональная перестройка, словно торопилась куда-то: сразу появились месячные, грудь росла как на дрожжах, и бедра увеличивались месяц от месяца. Мама не успевала мне вытачки на форменном платье расширять, и трусы большего размера покупать. Она переживала, что все со мной случилось слишком рано, так как физиологический срок еще не подошел – даже к врачу отвела, но тот сказал, что все у ее дитяти в пределах нормы. А причиной был ты, сильный и добрый мальчишка! Удивительно, но волосы стали виться...
            - Где? – повторил я глупый мужской вопрос, которому, наверное, тысячу лет.
            - Где, где, в Караганде! Конечно, там тоже появился перманент, куда деваться! Каким был мальчишкой, таким и остался – сам трогал робкие кудряшки, когда доктора изображал.
      Моя рука спустилась на объемные тугие бедра и прошлась вниз по крутой ложбинке до самого низа. Она, раздвинула ноги, замерла и тяжело сглотнула слюну.
            - Признаюсь – я тогда специально сломала замок на ремешке от ранца, чтобы ты погладил мне грудь как женщине. Это было до чёртиков приятно!
            - Прищепки на чулках ты тоже приводила в негодность намеренно, коварная обольстительница?
            - Ага! Как только ты касался ляжек и живота, где, помнишь те времена, был полотняный пояс, куда крепились резинки с прищепками, у меня огонь вспыхивал между ног, а трусики намокали от тягучих маслянистых выделений: внутри начинались щекотные и жутко сладостные толчки! Теперь знаю, что такими были мои первые оргазмы, но и в отрочестве догадывалась, что это – не детское, а уже женское состояние. А ты глаз не поднимал, копошился под юбкой – видел бы тогда мое пунцовое лицо!
      Ася задрожала, прижала судорожно согнувшиеся в коленях ноги к груди и застонала.
            - Я сейчас кончила от твоих ласковых рук, как в школе, и на даче в малиннике, когда мы играли во врачей! - через минуту прошептала она. – Поцелуй меня в губы, только крепко, как теперь научился.
       Она подставила губы. Они были полными и сочными, а язык – нежным и несмелым. Потом я долго целовал лицо, нос, и спустился до груди. Соски увеличились и затвердели, отчего подумалось: «Вот радость будет младенцу ее сосать!»
      Ася  отстранилась и вновь затрепетала.
            - У тебя всегда так – в смысле оргазма? – осторожно поинтересовался я.
            - Нет, так происходило и происходит только с тобой, -  с обидой отчеканила Ася. – Другие мужчины у меня вызывают устойчивый  вагинизм с последующим поносом.
       Когда я, наконец, ладонью накрыл и сжал в комок мягкий увеличившийся разгоряченный «ёжик» с вытаращенным носиком, Ася вновь с протяжным рыком конвульсивно скорчилась, прижав колени к животу, чтобы, переведя дух, прилепиться ко мне грудью и повелительно произнести:
           - С тобой я могу кончать бесконечно, от того, что просто лежу рядом, но так мы до главного долго не дойдем. Да и ты скоро устанешь! Я порываюсь все время тебя  обнять, но это, ни к чему хорошему не приведет, разве что к шоку у меня!
      Тут я припомнил свой каламбур на новогоднем вечере, где каждый мальчик писал похвалу девочке в классе:
                Не зря напарницу кличут Асей,
                Так приятно с нею урок отвечать,
                Потому что почерк ее прекрасен,
                Чтоб я успевал все ответы списать.
           - Ты специально мучаешь меня рассказами о прошлом? После твоих стихов я тем вечером спряталась в туалете, чтобы вволю поплакать от счастья, и сейчас слезы сами льются, и, по-моему, не только из глаз, - ее всю передернуло, и Ася опять кончила со сладким вздохом. – Господи, как хорошо на душе и внутри - полное очищение от мирской скверны!
      Я неловко и не к месту пошутил:
          - Очистилась, чтобы заново ею наполниться?
      Ее голос стал по-командирски грозным:
          - Я хочу наполниться твоей спермой, а не скверной! Оставим лирику и начнем, пожалуй. В какой позиции тебе будет удобнее?
      Сухой канцелярский тон остудил мой пыл: в конце концов, меня позвали в качестве случайно подвернувшегося под руку племенного быка для осеменения телки, а не для романтических реминисценций о прекрасных детских годах!
      Грубым я с ней быть не мог, даже будучи обиженным на ее выходку, однако стойкое духовное желание подарить Асе наивысшую ожидаемую радость пропало, и физически упало.
      Она увидела цену своей бестактности, и присела на кобчик в обезьяньей позе с растопыренными ногами и открытыми гениталиями, не складывая их по-женски одна на другую - «лодочкой». Я проверил свое впечатление, проведя рукой по ее ногам и телу.
           - Дура я дура, круглая дура! Что же нам делать? – с тихим отчаянием спросила Ася.
           - Мужская любовь в ее естественном проявлении - растение нежное, как мимоза: чуть, что не так, сразу вянет! Придется отложить исполнение волшебных желаний до лучших времен, - сказал я, не кривя душой. – Такое с нашим братом, мужиком, часто случается по причине невежливого обращения. Почти по Библии, где слово всемогущее как сам Бог.
           - Ты больше не приедешь сюда?
           - Нет смысла! Преступника тянет на место преступления, героя – на место подвига. А когда не совершил ничего, зачем куда-то возвращаться?
        Ася раздумывала недолго:
          - Честно говоря, я – абсолютная невежда в сексуальных потехах с мужчинами и ничегошеньки не умею делать с точки зрения их стимуляции, но от подруг слышала про оральные ласки. Учи на себе, я понятливая, два очных образования имею.
          - Особенной техники не существует. Вспомни, как ели эскимо на палочке: сначала облизываешь шоколадную оболочку, потом понемногу втягиваешь в себя начинку. В нашем случае действует обратный эффект: холодное должно уменьшаться во рту, а теплое – увеличиваться.
         - Уяснила. Ложись на спину!
       Многое пришлось испытать в жизни, но такое случилось впервые: Ася журчащим голоском заговаривала меня воспрять. Так, вероятно, поступала древнеегипетская богиня Исида, наделяя животворящей мощью глиняный фаллос, слепленный и обожженный ею в огне, своего мертвого мужа Осириса. Да кто его знает – может быть ей известны мелодичные речитативы индийских заклинателей змей, совмещаемые с древним мистическим обрядом касания кожи глухих пресмыкающихся в нужных чувствительных точках?
           - Не робей, дружок маленький, - ворковала она, чтобы перевести дух. - …Расцвети во рту цветком аленьким. …Встань стоймя между зубками Асеньки. …Стань в губах петушком удаленьким. …Окажись тараном в баталии. …Не оставляй меня опечаленной. …Молодец, подрос, стал пошаливать. …Ах, какой корешок сладенький. …Подари мне, ласковый, хрусталики. …И шляпку обцелую, чтоб мои губки растягивал. …О, прочным стал, не выскакивай!
       Дрожа от возбуждения, я потребовал:
           - Раз тебе мешают руки, стань на четвереньки и обопрись на локти. Я буду сзади.
        Когда положил руки на бедра, Ася робко предупредила:
           - Пожалуйста, не забудь, что ты - первый одухотворенный гость в  моих подземельях! Потопчись немного у входа, чтобы я настроилась…
        Но внять просьбе я не мог от прилива крови. Она так душераздирающе завизжала, что заложило уши, и подалась вперед, сумев внятно крикнуть: «Стой! Мне больно!» Инстинктивно, ничего не понимая, я резко двумя руками с силой потянул бедра назад и прижал вплотную к себе. Ася вздыбилась, надсадно заголосила, дергаясь в попытке вырваться, но ей не хватало для этого кистей рук, и захлебывалась от слез: «Ты разорвал меня пополам, столбень аршинный!»
       Замерев, я догадался, в чем дело, провел пальцем снизу и лизнул густую жидкость – кровь!
            - Ты – девица!
            - Была! - через силу рассмеявшись, звонко ответила Ася, наверное, показав мне язык. - Ёжик – птица гордая: пока не проткнёшь, в рай не полетит!
            - Значит, ты мне врала все время!
            - Женщины не врут, они иногда обманывают, - пояснила она, и добавила с досадой. – И этой мучительной возне половых органов под названием «триумф любви» поэты поют дифирамбы! Я чувствовала внутри резь от распирания, мышцы влагалища непроизвольно сжимались вокруг твоего корня, пытаясь его вытолкнуть или остановить, но, передохнув, хочу продолжения...
            - Лгунья ты записная!
       Сняв маску, от злости с размаху от плеча звонко шлепнул ее пониже спины. Она крякнула, шмыгнула носом и согласилась:
            - Поделом мне! Стукни по справедливости таким манером и по другой половине попки, чтобы на стуле сидела ровно, - я с мстительным удовольствием выполнил ее пожелание.
       Ася не вздрогнула, а сладостно вздохнула, будто после глубокого поцелуя. Она лишь, удовлетворенно кряхтя, потянулась:
            - Благодарствую, очень доходчиво, смачно и приятно! Раз ты мною доволен, не вздумай выходить из меня по-английски, Александр Великий! Коли начал толочь воду в ступе, толки до конца, - авось хоть пар пойдет!
      Обида после символического наказания улетучилась, и я щадящее медленно подошел к финалу, наблюдая, как она, наконец, расслабилась, насела испачканными пятнами крови бедрами на меня и часто задышала, испытывая заметное удовольствие.
      Я упал без сил, она устроилась рядом на спине, прижав колени к груди.
            – Ты все-таки поспешил выйти из меня, но я все равно придержу тело в таком положении, чтобы твои головастики в моей тьме внутри не потерялись.
            – Теперь подобная поза не требуется, Асенька, - ты уже беременная!
      Она недоверчиво посмотрела на меня, но ноги опустила.
           - Как тебе понравилось завершение мучительной половой возни?
      Ася положила голову мне на грудь, заглядывая в глаза, и ответила вопросом на вопрос:
           - Ты можешь остаться у меня до утра – завтра ведь суббота? Мне нужно заказывать машину заранее в летние дни из-за дачного сезона.
           - Если проблема связана с транспортными сложностями, можешь выпроводить через час, - безразлично после спавшего напряжения сказал я. – Или я неверно тебя понял?
           - Не сердись, я просто прошу тебя побыть со мной сегодня  подольше, если такое возможно Пока ты был в ванной, я позвонила в 29-ю больницу и справилась о состоянии здоровья у твоей жены. У нее произошел внезапный гипертонический криз, что часто случается с полнокровными беременными женщинами в связи с переменой атмосферного давления. Ей прописан постельный режим, и в посещениях и прогулках временно отказано. Врачи успокоили, что процесс плодоношения протекает нормально.
           - Да, в оперативности закадычной школьной подружке Асе не откажешь, - сказал я строго, но с облегчением в душе. – Зачем было спрашивать, если делами завтра я не загружен?
           - Мне важно знать, хочешь ли ты этого сам?
           - Дай сначала покурить и воды напиться, а потом пытай. Сейчас я в состоянии думать только об этой малости.
       Я услышал, как она спрыгнула с кровати, встала и сразу села мешком на край:
            - Ого, ноги не держат! Укатали девку крутые горки!
            - Укатали бабу, - поправил я с издевкой, - из среднего рода ты сегодня в результате возни гениталий перешла в женское сословие.
      Она легко засмеялась, и сразу взволновано спросила:
            - Что наденешь – папин халат или принести твои пасхальные брюки с рубашкой?
      В моих словах будет ответ, останусь ли я у нее на сутки. Забытое инфантильное стремление не обижать Асю опять всплыло в глубинах сознания.
            - Халат не по чину - не султан, а Героем Советского Союза мне не быть! Если есть сатиновые или холщовые штаны от Моссельпрома, с облегчением покрою ими истомленные члены паломника по святым местам нехоженными тропами. Если найдется и майка, буду чрезвычайно признателен.
            - Пойду, поищу! – ликующе закричала она и убежала.
     Я сел поразмышлять. Встреча старых друзей превратилась в готическую мистерию в заколдованном доме, где фантомы появляются и разрушаются с невероятной быстротой, беспорочные девы бесовскими заговорами мужчин наполняют животворящей силой, а феи теряют невинность.
     Вечно я попадаю впросак, когда движим благородным порывом!
     Ася вошла в коротком закрытом среднеазиатском чапане с рукавами, откуда выступали протезы. Она аккуратно положила вещи на тумбочку и со значением объявила:
           - Полдник готов, приходи. Рук можешь не мыть – грязи тут не было!
     Я позвонил теще и поставил ее в известность, что остаюсь ночным дежурным по институту. Такая практика существовала еще с эвакуации в годы войны для охраны фондов, и до сих пор действовала по выходным дням.
     Стол был царским по ассортименту: между двумя десертными тарелками, где были картинно по кругу выложены отдельно бутерброды с красной и паюсной икрой, стояла необъятная старинная хрустальная ваза с фруктами, в которой вокруг ананаса горкой лежали яблоки, груши и очищенные апельсины. Отдельно стоял запотевший графинчик водки с одинокой коньячной рюмкой, которую острословы прозвали «однокапельницей».
     Выпив залпом стакан прохладной воды, я закурил, чтобы как бы невзначай поинтересоваться:
           - Милая Ася, почему рюмка одна? Ты не хочешь разделить компанию с бравым альпийским стрелком?
           - Я редко употребляю спиртное, а сегодня, кажется, оно будет особенно вредным, сам понимаешь, почему.
           - Пробку не забыла вставить?
           - Какую пробку? Куда вставить? – не поняла она.
           - Туда, куда надо, чтобы не вытекло наружу. Чтобы сохранить надолго, как в известной немой кинокомедии «Поцелуй Мэри Пикфорд»?
     Лицо ее смущенно порозовело:
           - В другое время и с другим оскорбилась бы, услышав такую скабрезность, но тебе прощаю всё, а сегодня – тем паче!
           - Тогда бери ёмкость и присоединяйся. Если верить медицине, после случившегося осложнений в связи с алкоголем вообще не бывает. Да и событие в твоей жизни знаменательное, прямо скажем, революционное, и год на дворе какой – 100-летие со дня рождения Ленина!
     Ася покорно принесла из серванта рюмку, и я наполнил обе. Не дав мне сказать тоста, она чокнулась и торжественно произнесла:
           - Пью за тебя, единственный и горячо любимый друг не только в платоническом, как было в школе, но и в физическом смысле с нынешнего дня!
     Она выпила первой до дна, и мы моментально  поглотили бутерброды, словно не ели неделю.
     Когда графинчик опустел, я перешел к главному:
           - Кажется, я заслужил узнать правду, якобы младший бухгалтер. Приоткрой завесу тайн своих, коль скоро все остальное сокровенное вскрыто. Похоже, ты наврала мне с три короба. Извини, обманула!
     Зеленые глаза ее радужно заблестели, и Ася махнула рукой:
           - Остается повторить, как Анна Каренина «Пропала я!» Раз так приключилось, слушай то, что тебе можно слышать. Я – доктор технических наук, профессор в звании подполковника на генеральской должности с зарплатой цивильного академика. Как успела к 25 годам достичь таких научных высот – это отдельная история, не подлежащая публичному оглашению. Одно скажу - добилась всего сама, работая над секретными военно-техническими проектами по заказу министерства обороны денно и нощно, поскольку злой судьбой была лишена естественных человеческих радостей, особенно женских! Имею дюжину научных изобретений и несколько государственных наград, недавно представлена к ордену Ленина. Остальное разглашать не имею права согласно подписке «вплоть до высшей меры». Отсюда возникли домашняя прислуга и сестра-хозяйка, охрана, служебный автомобиль с личным шофером, дефицитные продукты и прочие привилегии.
           - Получается, что не было ни высокооплачиваемых специалистов по профессиональному оплодотворению женщин, ни лесбийской любви с челядью? Об отсутствии хирурга, пробившего твою девственную плеву победитовым сверлом, можешь не рассказывать.
           - Каюсь, я взяла эти пикантные сюжеты из иностранных эротических романов, которые иногда читаю вечерами, чтобы разгрузить мозги от формул. Думала, что иначе сбежишь, и навсегда останусь на бобах. Ты был последней надеждой потому, что чувствовала, что ты остался в душе таким же добрым и мужественным, как в моем трудном отрочестве.
            - «Не марай душу чтением французских романов!», заклинал Пушкин свою жену, - других слов у меня не нашлось.
      Кто знает, подумал я, возможно и удрал бы, узнав, с кем имею дело! С годами врожденное благородство часто вытесняется разумной трусостью.
           - История с маской тоже из романов? 
           - Да, подумала, так тебе будет легче.
           - В каком смысле легче? Девственности лишать с завязанными глазами, поверь, труднее.
           - Разве девственная плева снаружи видна? Я и не знала! – сделала большие удивленные глаза Ася.
      Наверное, у меня стало глупым лицо!
      Усмехнувшись, она откровенно призналась:
            – Если честно, то разрыв девственной плевы представлялся чисто технической процедурой наподобие первого выстрела снаряда из ствола авиационной пушки, заклеенного противопыльной тканью. И расплатилась за наивность адской болью, но зато от вожделенного сладкого и родного корня!
            - Сколько же дребедени ты набралась одинокими вечерами! – возмутился я. - Как ты меня нашла?
            - По правде говоря, случайно. Мне две недели назад принесли на подпись как заместителю начальника Центра по научной работе план политических и культурно-массовых мероприятий на следующий год, где были поименованы самые популярные внештатные лекторы ГлавПура, и увидела «Бартенев, Александр Богданович». Дальше организацией твоего приглашения и доставкой в наш пансионат занимался политотдел. Ну, а остальное ты видел сам.
           - Квартира отцовская?
           - Нет, служебная - по рангу из шести комнат. Я перевезла сюда из родного  трехкомнатного малогабаритного угла на Новом Арбате библиотеку. Туда я наведываюсь узнать, как справляется домработница. Там и прописана.
          - Да, твое оранжевое собрание сочинений Майн Рида я зачитал до дыр. Оно сохранилось?
          - Конечно, и с твоими закладками, и с крошками дешевого табака между страницами – тогда ты начал покуривать.
          - Оказывается, ты – богатая невеста! – засмеялся я.
          - Невеста да не из того теста! Безрукую и одноногий замуж не возьмет!
          - Если бы раньше встретились, я взял бы! – в импульсивном порыве выдохнул, и пожалел, что сделал ей больно своими словами.
      Ася, наоборот, расцвела и сказала незатейливо:
          - Я мечтала быть твоей женой еще со школы, и, наконец, стала ею. Другого мужа не хочу, да его и не будет! Нежно люблю тебя с детства, как настоящего человека, а после случившегося сегодня – влюбилась до безумия в галантного мужчину. Все совпало чудесным образом! Место свое знаю, штампа в паспорте не требую. Прошу не отказать в моральном праве называться женой, если, конечно, выдержу дальнейшие эксплуатационные испытания и получу высочайшее «добро».
      Утомление брало свое – меня потянуло в сон.
          - Нам надо поспать, милая Ася.
      Ее глаза стали несчастными, а плечи задрожали в преддверии рыданий. Я ожидал этого, и, поэтому, без нажима сказал само собой разумеющееся:
          - В формулах и романах я не силен, но одной в твоем психологическом состоянии оставаться нельзя, и плакать не о чем, забившись в темный угол. Снимай протезы, и приходи. Мы два года прекрасно дружили без них в самом ранимом возрасте, а теперь нам, закаленным превратностями жизни, грешно обращать на такую житейскую мелочь внимание. 
      Я ушел в спальню и лег под одеяло. Спелое вечернее солнце било прямо в глаза, и сонливость пропала. Ася вошла в ночной сорочке до полу, под которой просматривались трусики, но без протезов под длинными рукавами. Видимо, чтобы оттянуть время, она стала медленно задергивать двумя обнажившимися до локтя культями шторы. Движения были неуверенными потому, что она не могла преодолеть скованности и старалась показываться мне спиной.
         - Ты еще с мебели пыль сотри, - участливо посоветовал я и приказал. – Хватит дурочку валять – немедленно иди сюда любовным делом заниматься!
      Ася послушно добежала до кровати и влезла под одеяло, спрятавшись до подбородка. С минуту она сотрясалась от страха, смотря в потолок, пока я не рассмеялся:
        - Не позируй осиновым листком для «Золотой осени» Левитана, - я откинул одеяло, и начал задирать накрахмаленный подол сорочки. Она закрыла крест-накрест лицо бицепсами, но услужливо приподняла бедра.
       – Лицемерка! – констатировал я, и стал стягивать тугие трусики, для чего она вскинула ноги. – Тебе же самой этого очень хочется, профессор!
     Она совсем по-девчоночьи хихикнула, но лица не открыла. Я погладил, как котенка, густую шерстку на лобке и пощекотал пальцем расщелинку. Кожа покрылась мурашками. Поцеловав пупок, я заметил:
       - У тебя великолепная фигура, как у Софи Лорен. Жаль, что бюст оценить не могу – не просматривается он за предмостным укреплением из скомканной ткани!
     Женщина такой половинчатости в оценке своей внешности стерпеть не могла! Ася села, решительно стянула сорочку через голову, и полные красивые груди пьяняще сферической формы с выпуклыми сосками на больших круглых терракотовых окаёмах обнажились. Клитор уже торчал наружу как жальце из брюшка овода.
    Едва мои пальцы успели сделать всего два круга вокруг клитора и немного сжать его, как Асю резко накрыло оргазмом. Она задрожала, всхлипнула и застонала, кусая губы, когда тело выгнулось «мостиком». 
        - Все! – успокоившись, обреченно заявила она. – Не могу больше выносить моральных страданий, слушая добрые речи, хочу плотских истязаний и картечи!
        - У тебя еще ранки не зажили, не спеши! Кровь пойдет!
        - Черт с ними, где наша не пропадала! Давай также, как в первый раз.
        - Я больше не хочу причинять тебе боль! – признался я.
        - Любимый мой, лучшего хирурга и быть не могло! Я только тебя и хотела, увидев фамилию Бартенева в перечне лекторов! Прости, что громко хныкала и сопела, и больше потому, что психологически настроилась на боль, как на уколы при прививках в школе, – я все-таки слабая женщина и отчаянная трусиха! Для старой девы, когда все перепонки окостеневают, а моя плева к тому же была, по диагнозу гинекологов, волокнистой, трубчатой, высокой, и толстой, боль была в пределах нормы. Но без такой естественной первой боли у женщины нет никакой возможности  узнать, что такое истинное  счастье  и полноценное горение любовью. Не обжегшись, жара огня  не познаешь! Она – как входная плата за попадание в земной рай, поскольку с небесной обителью много неясностей в физической науке. Коли ребенка захочешь от любимого, то и не так растопыришься, и любую муку примешь! А какая операция обходится без боли: после анестезии еще как ломает! - успокоила она мою совесть. -  Вперед, заре навстречу, мой милый! Надеюсь, что за два часа не заросла народная тропа!
       - Там отныне проторенная колея. Командуй мною сама, великомученица Александра! Больно?
       - Терпимо, зато какие любопытные ощущения! …Обожди чуть-чуть – дай к нему привыкнуть. …Вот теперь все отлично – у меня полный захват цели! Меняем угол возвышения - стреляй! – скомандовала она, просела ниже, прогнув спину, и повернула лицо с возбужденными горящими глазами ко мне.
    Скоро ее начало буквально колотить, да так, что я не сумел удержаться за бедра! Ася вырвалась, упала на живот, дергаясь телом, размахивая трясущимися руками, стуча ногами и хохоча, чтобы, теряя сознание, напоследок испустив пенную струю, в радостных слезах крикнуть: «Флаттер! Течет масло!»
    Воздух наполнился знакомым с юности карамельным ароматом.
    Ни одна женщина не похожа на другую, но такого восхитительного гармоничного оргазма мне наблюдать не приходилось. Когда она затихла, спрятавшись лицом вниз, я промокнул углом пододеяльника россыпь теплых капелек между разверстых бедер и стал ждать.
     Ася повернула голову с лукавыми глазами и с наигранным смятением спросила:
       - Я что, описалась на радостях? Срам какой, ёжик! Читала, что так бывает с летчиком при выбросе из кабины с помощью катапульты – отключается напрочь, пока не раскроется парашют. А может, я обыкновенная истеричка?
       - Все у тебя в порядке, любовь моя! Это истечение твоей медовухи оттуда, откуда ей природой положено течь при оргазме. В «Камасутре» и в «Кокошастре» брахманским мудрецом Кокколой записано: «В вульве находится похожая на пенис трубка, "качели для пути к божественной любви". Если потревожить ее двумя пальцами, то произойдет выброс некоторого количества воды сладострастия». Она называется «амрита», «божественный нектар», а питие мужчиной женских соков является способом причаститься к божественной энергии Шакти. А Аристотель говорил, что «путь, по которому идет семя у женщин, таков: они имеют стебель, так же как мужчины — половой член, только находящийся в теле. От этого стебля происходит выбрасывание семени. Когда женщина изливает плодоносную влагу одновременно с мужчиной, тогда происходит благополучное зачатие». По твоей инженерной фразеологии, произошел выброс излишка гидравлической смеси от высокого давления в системе. Ты - из той редкой популяции очень темпераментных женщин, которых одна на тысячу!
       - Знаешь, но мне совсем не стыдно служить душем для нашего корня из-за того, что совершенно счастлива в твоих руках. Я с отрочества предчувствовала, что именно таким, и только с тобой, будет у меня  вагинальный оргазм, и что он тебе понравится. Твой корень женьшеня, любимый, - всем корням корень!
      Ася горделиво выпятила свою большую вспотевшую грудь, чтобы затем озаботиться насущной проблемой:
       - У нас впереди еще один флаттер, ибо даже неопытному взору видно, что до непосредственного впрыска в мою мандалу дело не дошло. Теперь постараюсь устоять на боевом курсе, чтобы понеслась жара по трубам!
       - Carpe diem! - пробасил я в нетерпении. - Лови момент!
      Она обстоятельно положила подушку под грудь и уперлась подбородком в матрас, а культями - в спинку кровати, отчего стала напоминать натянутую стрелу с оперением в моих пальцах. На сей раз удержал ее обеими руками, когда Асю заколотило в вокальном сопровождении нараставших в тональности сладострастных криков, и хриплым выдыхом, когда мы вместе излились.
     Переведя дух, она воскликнула:
       - Господи, знал бы ты, какое великое счастье быть женщиной! Тебе хорошо со мной? – я кивнул и прижал ее к себе. – Если не откажешься от меня, то научусь попкой крутить как Мэрилин Монро в кинокомедии «В джазе только девушки». Вот лифчик придется надевать в постели с тобой, чтобы мои циклопические груди не мотались в разные стороны - отрастила, рекордистка с ВДНХ, астраханские арбузы! В сексе они колыхаются и мешают обоим! До сих пор не понимаю, почему из женских молочных желез художники Ренессанса сделали фетиш!
     Я закатился от смеха, поцеловал ее ждущие надкусанные губы, а потом с нежностью и обе пышные «помехи» в сексе. Ее зеленые глаза светились как драгоценный нефрит, излучая восхитительный внутренний свет.
        - Никаких лифчиков не потерплю - пусть твои арбузы хоть колыхаются, хоть прыгают!
     Она ни с того, ни с сего заволновалась:
        - Сашенька, а вдруг я бесплодная? Такое часто бывает?
        - С такими глупышками, как ты, не бывает вовсе. Да и твои круглые сексапильные молочные железы, которые мотаются при ходьбе и мешают в постели, просто созданы для того, чтобы ударными темпами производить высококалорийное питание для нового поколения советских людей, облагодетельствованных внедрением хозрасчета нашей мудрой Коммунистической партией!
        - Ты вечно подшучиваешь надо мной, но не могу обижаться потому, что искала и ждала своего Сашу целых одиннадцать лет! Я с тобой сразу превращаюсь в чурочку из закоулочка, счастливую дурочку с дырочкой!
        - Главное, что «с дырочкой»! Остальное – прилагательное, как у Митрофанушки в «Недоросле», – поддел ее я.
     Низведенная до «прилагательного к дырочке» орденоносная, но совсем голая профессор Александра Дмитриевна Дзюба возмущенно вскинулась, а потом, взглянув на свои расслабленные негой бедра, густо покраснела, и засмеялась.
        - Скажи честно, я лучше Ляли?
        - Ты – самая лучшая из женщин, которых доводилось встречать. Ляля всегда кончала, плача, как бы прощаясь, а ты – смеясь от радости, что так будет всегда. Она по сравнению с тобой была запрограммированным симулятором катастроф, а ты исторгаешь в буквальном и переносном смысле неисчерпаемую жизненную силу и наполняешь ею меня. Я впервые по-настоящему счастлив с женщиной – ты сохранила прежнюю первозданную чистоту, преданность и искренность девочки Аси! Меня не покидает впечатление, что наша встреча стала логическим завершением той игры в докторов в зарослях малины, оборванной в то время на полуслове.
       - Так оно и было. К сожалению, я поздно прочитала «Этюды о природе» Мечникова. Он высказал интересную гипотезу: люди в ранний период своего существования вступали в половые сношения в юном возрасте, когда половой член мальчика еще не вполне развит. Девственная плева девочки не только не была препятствием к совокуплению, но, наоборот, способствовала половому наслаждению тем, что она суживала отверстие влагалища и приспособляла его к небольшому пенису. Мне следовало согрешить с тобой еще в малиннике - для этого нужно было улечься обнаженными рядом, а что, как и куда вставить, извини за вербальную грубость, я в то время уже хорошо знала!
     К стыду своему, трудов Мечникова я не читал, и мне оставалось восхищаться рационализмом Аси.
         - В русской истории есть подобный случай. Дочь тверского князя Бориса Александровича Марию обручили в пятилетнем возрасте с отроком, сыном Великого московского князя Василия II Темного Иваном III, будущим Государем и Великим князем всея Руси. Венчались молодые в 1452 году в Москве, когда невесте едва исполнилось 10 лет, а Ивану III – 12. Ребенок у юной пары появился не сразу, Мария родила в 1458 году, когда ей было 16 лет. Ее сын Иван Молодой стал удельным тверским князем, не раз сопровождал отца в походах и умер в 1490 году от «ломоты в ногах», - растеряно прокоментировал я ее слова.
        - Пусть я окажусь в твоих глазах окончательной бесстыдницей, но признаюсь, что если бы ты не уехал в далекий Калинин, я бы обязательно отдалась тебе. Моя первая любовь совпала с женским половым созреванием и перестройкой психологической мотивации. У меня математический ум, я прекрасно знала, чем рискую, но сделала бы так совершенно обдуманно потому, что ты создан для меня, как я для тебя. Для юноши в 14 лет такое состояние было бы преждевременным по уровню менталитета, но я сумела бы удержать тебя игрой и беременности бы не допустила - читала, как ее избежать! Если бы просчиталась, родила без оглядки! Во мне чересчур много женщины, а в прочности моей любви ты убедился наощупь.
        - Асенька, ты как всякий мемуарист выдаешь благоприобретенную с годами мудрость за раннюю проницательность. Настроить подростка на сексуальные отношения крайне трудно.
        - Отнюдь нет! Вспомни, как заставила тебя целоваться и наблюдать мой первый бурлящий оргазм. После неумелых ласк у меня возник впервые необычный позыв от переполненности внутри, и поняла в тот момент, что неправильно писаю, и вроде как не оттуда, откуда привычно, выходит белая пенная жидкость с непонятным вкусным запахом. Меня при этом пронизало острое, сумасшедшее наслаждение до мурашек на голове, и я с радостью увидела, что тебе приятно смотреть на меня - писающую сидя девочку. Извини, но вчера дала ее тебе выпить перед входом в будуар, - раздевая тебя, я кончила обычным образом – спазмом матки, но облегчения не было, и на пороге сдерживаться от натиска дикого оргазма уже не было терпения: сбегала и пролилась!
        - Следуешь рецептам нечестивых ведьм – опаиваешь суженого испражнениями! – мягко пожурил я Асю.
        - Дурачок, это была не моча!
        - Давай сейчас еще хлебну твоего березового сока! – предложил я, обняв ее за плечи.
        - Почему березового?
        - А чем еще может быть сладкая жидкость, вытекающая изнутри русской женщины под действием корневого давления во время весеннего пробуждения? Сам того не подозревая, я в юности посвятил тебе простенькие, наивные и угловатые стихи, где говорилось об этом. Учти, что с годами литературные задатки я полностью растерял, миновав как стадию полового созревания, так и поэтического таланта:
                Гуляка воркует девушке «Ты роза!»,
                Чтоб первому сорвать росистый сток.
                Странник же страждет о тихой березе,
                Желая испить весь живительный сок.

                Но роза завянет в руках сладкоежки, 
                Уйдет он, и другой цветок сомнет.
                Береза ж весною распустит сережки,
                Надеждой томится, и странника ждет.
        Спавшая с лица Ася зарумянилась:
          - Я отдала тебе свои соки, и, похоже, сегодня исчерпала многолетние запасы. Потерпи до следующего раза, накоплю! Мне кажется, что ты тосковал именно обо мне, когда их писал. А стихи хорошие, добрые и искренние. Они уцелели в оригинале?
          - Боюсь, что нет. Расскажи, как ты сняла с меня заклятие?
          - Не буду, да ты и не поймешь. Придется долго растолковывать, что такое эмпатия – ты и слова такого не слышал, как в свое время о братьях Гримм! Лучше научи всему, что надо уметь делать женщине, чтобы ты желал только меня одну, и больше не заглядывался на других, в том числе сношениям в попку. Твои пальцы там мне понравились, но, как представлю внутри наш корень, она испуганно сжимается.
          - Без этого можно обойтись! - успокоил я Асю.
          - Нет уж, милый мой, я - конструктор многофункциональных систем! После родов опять поработаешь испытателем! Муж ищет на стороне те сексуальные утехи, которые стесняется позволить себе жена в семейной постели, боясь, что супруг может отрицательно воспринять ее потаённые индивидуальные сексуальные девиации и подсознательные эротические потребности! Я наедине с тобой должна быть всегда неприкрытой и везде доступной, как невеста в брачную ночь. Мужикам все равно, в кого и куда пихать, а женщины очень разборчивы и чистоплотны в половых отношениях. Поэтому станешь получать у меня одной всё в ассортименте, когда ремеслу научишь! Чувственная энергетика проявляется тогда, когда женщина с мужчиной в резонансе, а он у нас очевиден. «Словесное воспитание без сопровождающей гимнастики поведения есть самое преступное вредительство», писал наш великий педагог Макаренко. Как в армии говорят: не доходит до бойца наука через голову, дойдёт через ноги, а до бабы - между ног!
      Мы посмеялись, но глаза Аси оставались серьезными - она уже планировала наше будущее как моя жена.
      Так прошла ночь, где короткий глубокий сон перемежался с флаттером.
      На заре, когда мы с благоговением бедуинов, добравшихся сквозь песчаные бури до оазиса, утоляли жажду, она попросила:
        - Сашенька, соври мне, пожалуйста, что ты меня любишь! Я была в ванной, где есть большое зеркало, и чуть не повесилась – такая нелепая и несоразмерная фигура у меня безо всякой гармонии частей тела! Глянуть без сострадания невозможно.
        - Господи, как я люблю тебя такую – нелепую и несоразмерную! Красоту позволь оценивать мужчине, для которого в твоей чарующей дисгармонии частей тела и прочего сокрыта великая прелесть и вечная тайна. «Золотое сечение» - это безжизненный макет Витрувия Полиона. Древние греки вписывали свои безымянные мраморные статуи в круг, для чего Венере Милосской пришлось остаться без рук. От этого она, тем не менее, прекрасна потому, что руки ее чудесному телу не нужны. Как и твои руки мне, когда ты дурочка с дырочкой!
       Ася стыдливо покраснела очи долу, но приосанилась.
         - Знаешь, какие телесные пропорции были у девицы Афродиты из Милоса? Ее рост составлял 164 сантиметра, а размеры плеч, поясницы и бедер 89-69-93. Ты выше, но верхний и нижний параметры на глазок такие же, хотя талия у тебя тоньше - 60 в обхвате? - она утвердительно кивнула. - В руинах античных Сиракуз итальянцы в эпоху Ренессанса обнаружили мраморную копию медной статуи Скопаса, поскольку кроме него никто в Греции металлические скульптуры не создавал, которую он назвал Каллипига, что значит «прекрасная своими бедрами». Лафонтен перевел название как Cyprida possеdant les fesses merveilleuses. Твоя элегантная упругая и круглая попка столь же очаровательна, как у нее.
        - Мне кажется, что она у меня чересчур велика.
        - Асенька, я два года возил студентов МГУ на археологическую практику, и, поверь, женские костяки, или в быту скелеты, в захоронениях практически невозможно отличить от мужских останков. Определяешь их приблизительно по остаткам волос на черепе и сопутствующим находкам вокруг: гребням, брошам и прочим украшениям. Когда Бог творил Еву, он предусмотрел необходимость отложения в ее конституции жировых тканей. Они к моменту полового созревания формируются в ляжках и ягодицах с целью строительства в утробе матери нервной системы ребенка, для чего обогащены докозагексаеновой кислотой, которая является ключевым компонентом человеческого мозга. Самки человекообразных обезьян обычно имеют от 0,5 до 1% жировых тканей, но у женщин Homo Sapience Sapience они составляют от 3% до 5%. Если исходить из теории Дарвина, то в процессе эволюции природа специально накапливала эти ткани у женщины для появления на свет человека мыслящего. Твои круглые как шар крутые бедра и наливные полные ляжки идеально приспособлены для деторождения, к тому же они очень гармоничны и красивы в сочетании с тонкой талией.
        - Ты – волшебник, колдун слова! Дай Бог мне счастья, если говоришь правду! Ты принадлежишь к редчайшей популяции мужчин, которые восторгаются совершенством линий женского тела и ее иконописными глазами, видят в женщине не самку, а божественное творение, любуется ею, как пылающей звездой, как ярким необыкновенно красивым цветком; а если к женщине относятся, как к богине, то она воспринимает позитивную энергию мужчины и становится ещё привлекательнее и плодовитее. Таких людей можно встретить только один раз в жизни, - и Ася подняла на меня восхищенные глаза. - И я встретила тебя такого - еще в роддоме!
        - Нет, это я встретил там свою подлинную любовь, и стал с тобой особенным. Прав был Лев Толстой, говоря, что «нам всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. И не догадываемся, что любят нас от того, что хороши те, кто нас любит».
      Она заревела в три ручья, уткнувшись мне в грудь.
        - Плакса моя любимая! – погладил я ее по волосам.
      Прощаясь в полдень, Ася предупредила, что звонить сюда нельзя, так как это - телефон спецсвязи, который прослушивается особистами, а в случае чего надо связываться «по поводу лекции» с начальником политотдела, а машину она пришлет свою.
        - Я не собираюсь разрушать твою семью, тем более что у вас скоро появится ребенок. Но раз в месяц нужно обязательно быть с тобой, иначе ума лишусь! Успокоения гормонов под душем, направляя тугую струю между ног, уже не получится, да и моими культями голод ставшей ненасытной манды явно не унять после того, как ты ее откупорил...
      Однако через неделю меня ускоренным порядком на полгода по решению актива международного и идеологического отделов ЦК КПСС командировали в Чехословакию, где якобы возникла необходимость существенной реорганизации научно-исследовательских программ в Карловом университете после событий «пражской весны».  Судя по всему, без участия моего тестя тут не обошлось.
      За три дня до отъезда я утром приехал к ней, ради чего Ася отпросилась с работы. Мы набросились друг на друга как изголодавшиеся весенние звери, и лишь к полудню смогли заговорить вменяемо:
       - Сашенька, писать и звонить из-за границы ты мне не можешь ни при каких условиях. Письма «до востребования» - трюк из дешевых киношных детективов, его отследят наши компетентные органы «на раз-два» как СМЕРШ – происхождение твоего папы. Неприятности будут у обоих, и у тебя - в первую очередь! Извини, на даже такую сентиментальную малость, как мою фотографию, тебе иметь при себе не следует.    
      - Ты хочешь сказать, что мы опять надолго исчезнем друг для друга после внезапно обретенного счастья?
      - Будем помнить о нем, как о юношеском малиннике. Жаль, что мы так мало были вместе – всего два дня! В «докторов» мы играли намного дольше – целых 220 часов.
      - Ты, что, сосчитала их? – удивился я.
      - Разумеется! Я женщина, для которой праздники важнее будней! Обидно то, что пробудила тебя для себя, а пользоваться плодами трудов моих будет другая. Ладно, так и быть - одаришь ошеломительным счастьем, а то и долгожданным чадом еще одну обездоленную женщину! Порочные стервы тебя избегают, если ты заметил, а в бордель ты и сам не пойдешь.
       -  Как ты можешь такое подумать? – вскипел я. – Ты меня оскорбляешь недоверием!
       - Не становись в позу, пожалуйста. Эрих-Мария Ремарк правильно заметил, что если кто хочет кого-то силой удержать - тот неизбежно  потеряет, а кто с улыбкой отпускает, к тому обязательно возвращаются. Вспомни свою ведьму Лялю: многого она для себя добилась колдовством?
        - Совести не хватит к тебе вернуться, если поддамся дьявольскому соблазну, – со стыда сгорю!
        - Покажи мне хоть одно пепелище, оставшееся от совестливого мужчины, – я туда экскурсии буду водить, как к руинам храма Иеговы в Иерусалиме, и миллионером стану!
        - Смешно! – согласился я.
     Изменять Асе я не собирался, но в ее магические возможности поверил и проверил на себе, отчего задумался. «Хорошо рассуждать о добродетели — ещё не значит быть добродетельным, а быть справедливым в мыслях — ещё не значит быть справедливым на деле», писал хорошо знавщий слабости мужчин Аристотель.
     Ася печально улыбнулась:
        - Каким тебя отпускаю, таким и приму! Я слишком хорошо знаю твой характер, и порядочных женщин соперницами не считаю потому, что они не станут пользоваться твоей добротой ради животной похоти. Кто знает, может быть вернет та, другая, когда-нибудь мне долг сторицей.
     Мне стало пусто на душе, как у мальчишки, у которого ветром унесло воздушный шарик. Я печально сказал Асе:
        - Чехов не зря предупреждал: «Современная женщина также слезлива и груба сердцем, как и в средние века». Сегодня у меня сам по себе родился разлучный экспромт:
                Ты была моей мечтой,
                Последней, призрачной берлогой.
                Что ты сделала со мной, 
                Со всем, до этого убогим?
                Я – твой прельстительный ад,
                Ты – моя тропинка к Богу.
                Во всем кругом я виноват.
                Не может счастья быть так много!
      Самолет на Прагу улетал в четыре часа пополудни.
      Домашние проводы были недолгими. Тесть вёл высокопарные речи том, что я должен высоко нести звание советского ученого, навести порядок в чехословацкой научной среде, и обещал позаботиться о жене в мое отсутствие. Теща зачем-то повторяла, что по возвращении я обязательно защищу докторскую диссертацию.
      Тесть вышел со мной на улицу поговорить один-на-один, пока придет такси для поездки в больницу проститься с женой – мой чемодан находился в камере хранения в Шереметьево-2. Он курил, подражая товарищу Леониду Ильичу Брежневу, «Краснопресненские» сигареты, постоянно стыдил меня за пристрастие к простенькой «Приме», и становился поодаль, чтобы наш табачный дым не смешивался.
        - Должен сказать на прощание, что мы с Евгенией Павловной купили вам кооперативную двухкомнатную квартиру в Новых Черемушках – ведь тебе из-за ученой степени полагаются дополнительные 10 квадратных метров. Натку до твоего возвращения я переведу в нашу ЦКБ, а когда она разрешится ребеночком, отметим и ваше новоселье.
     Новость меня оставила равнодушным, но я постарался выглядеть благодарным зятем и расцеловал его на прощание.
     Жена ожидала меня, сидя на скамейке в сквере за больничным корпусом. Я присел рядом, поинтересовался самочувствием и замолчал. Нам давно не о чем было говорить, а обсуждать дела общих знакомых по ее прежнему месту работы в институте надоело, поскольку она выбрала подобную тематику бесед для инсценировки наших нормальных супружеских отношений в присутствии тестя и тещи.
      Глядя на ее бледное отекшее лицо, я вспомнил Асины наставления быть человечнее с женой и спросил:
        - Друзья-затейники тебя навещают? Или потеряли интерес к неработоспособной Писдочке?
      Она опустила голову и прошептала:
        - Умоляю тебя, не издевайся надо мной - хотя бы сегодня перед долгим расставанием! Ты и так полтора года изводишь меня склонениями и ударениями моего богемного прозвища, пропади оно пропадом!
      Я сменил тему: она права – мои оскорбления по ее адресу на самом деле не отличались разнообразием.
        - От твоего вельможного папаши ты знаешь, что меня откомандировали приказом на полгода, где выездные вакации не предусмотрены межправительственным договором. От всей души желаю тебе благополучно опростаться в роддоме!
        - Других слов у известного академического ученого для готовящейся стать матерью его ребенка жены не нашлось? Мама постоянно стращала, что самое ужасное — это рожать, страшнее только смерть. Но из большой любви себя не пожалею, чтобы подарить тебе дитя! – она закусила губу, чтобы не заплакать, и подняла мокрые глаза. 
      Можно без труда догадаться, что жена прочла на моем лице!
        - Клянусь тебе всеми святыми, что это – первая моя беременность, и абортов я не делала! Мне известен древнеиндийский «закон Риты», прочла в твоих выписках для научных публикаций, – закричала она в отчаянии. – У меня под сердцем шевелится твой ребенок. Ты мне веришь?
     О ведическом «законе Риты» я и вправду написал небольшую статью для журнала «Здоровье», но был обвинен в пропаганде буржуазных идей, хотя откуда было взяться капиталистам в древней Индии? В общем, в современной терминологии речь шла об информационном отцовстве, когда первый мужчина в жизни женщины открывает в ней дар материнства и женскую долю, и в момент зачатия вкладывает в ее матку энергию одного года своей жизни. Затем через рожденных ею детей ему возвращаются затраченные силы. Проще говоря, первый мужчина у женщины настраивает под себя ее генетическую программу, и все дети, которых она родит, даже зачиная их с другим мужчиной, будут похожими на него как первичную матрицу и по характеру, и по экстерьеру. Аристотель также считал, что от женщины потомству передаются сведения только о первом оплодотворившем ее партнере. Редактору не понравилось то, что в качестве примера я привел аналогии с породистыми суками и кобылами, которые в случае первого обсеменения случайным беспородным самцом давали как первое, так и последующее потомство с полностью утерянными генетическими признаками даже от племенного производителя. Таких самок обычно выбраковывают. При этом он сослался на Большую Советскую энциклопедию, где говорилось, что «телегония — это буржуазное антинаучное направление селекционных идей, основанное на порочной идее о запоминании породистой самкой половых связей с беспородными самцами, после которого она никогда уже не дает чистый помет». На мое предложение прочесть там же, что «кибернетика - буржуазная лженаука», он логично возразил, что возглавляет медицинский, а не философский журнал. Аргументация была убедительной: «Писать про телегонию в ХХ веке на полном серьёзе может только гуманитарий. Нет у женщины в вагине волшебного счетчика пробега, на котором бы записывались все ее мужики. Да ещё и раз в месяц матка сама себя очищает, выкидывая всё ненужное, и она не растягивается, ибо является непарным гладкомышечным полым органом!»
      Я неопределенно пожал плечами:
        - Мне вообще непонятно, зачем ты затеялась с беременностью, даже не спросив моего мнения. Получилось, что ты опять меня обманула, наверное, опоив чем-нибудь!
        - Я наперед знала, что будешь против. Считай, что залетела, купаясь в ванне после тебя и обтираясь твоим мокрым полотенцем. Но я влюбилась в тебя всерьез, а то, что мы постоянно проделывали с приятелями, - марихуана, шведский секс, лесбийские качели, свинг, финская баня с «конвейером», «русской рулеткой», «тяни-толкаем», «дуплетом» и «триплетом», - было удовлетворением юношеского любопытства, и только! У нас водились карманные деньги, которых хватало и для оплаты подпольных просмотров западных порнофильмов, и на покупку остального нелегального запрещенного сексуального импорта. Мы искали новых ярких и недоступных другим ощущений. Мы наперебой цитировали Джона Мортимера, хотя не знаю, кто он такой, что «все самое интересное в жизни совершается ниже пояса». Так принято среди детей из папиного окружения: все так или иначе прошли через это! Немногие девчонки, что поумнее и постарше, ограничились аналом и оралом, а я по сопливости своей малолетней не сумела остановиться на полпути. К тебе у меня впервые появилось сильное чувство, но не как к мужику, а как к умному человеку! Конечно, я неправильно поступила, вынудив тебя жениться, но иначе не могла: у меня крышу сносило от страха, что ты предпочтешь другую. Меня дурно воспитали, не отказывая с пеленок в любых игрушках, но надеялась, что смогу объясниться по-взрослому, и буду прощена за невинные шалости в прошлом. Однако с тобой все закончилось в первую ночь, толком не начавшись. Выходит, ты при своем незаурядном уме не знаешь простой вещи, что бывшие проститутки – самые верные жены! Как по мне, только они умеют любить по-настоящему потому, что они знают что такое секс без любви. А ведь я и до проститутки, чем меня клеймишь, не доросла: спала с друзьями за компанию, а не за деньги!
      Ее сбивчивый монолог навевал тоску: жена даже не понимала, что добровольный секс «за компанию» гораздо опаснее, чем вынужденная торговля собой проститутки, чтобы выжить. Он быстро входит в привычку облагодетельствовать избранный круг мужчин своей касты, которая перерастает в зависимость: сначала друзья, потом друзья друзей, затем их приятели, и далее по цепочке вниз! Так жена реализует утопический принцип свободы, равенства и братства, не сознавая, что равенства мужчин и женщин не может быть по объективным биологическим причинам. Однако Асин завет - стать терпимым к падшим и кающимся, не выходил из головы.
        - Давай вернемся к этой проблеме после родов: тебе вредно волноваться!
        - Разве тебе плохо живется у нас: дом – полная чаша, живешь на всем готовом, любой каприз папа готов исполнить, лишь бы мы были вместе!
        - Знаешь, что Герцен сказал Марксу, прочитав «Манифест Коммунистической партии»? Если коммунизм, иронизировал он, ставит целью удовлетворение потребностей человека, то на земле марксисты построят не социальный рай на земле, а создадут вселенскую толпу алчных мещан, которые в азарте получить материальных благ много больше, чем другие, кто духовно слабее, забудут о законе и культуре, философии и морали. Мы движемся по этому пути огромными, семимильными шагами, а ты со своими друзьями-шалунами, берущими пример с отцов, уже живущих при коммунизме Маркса, - зримое подтверждение мысли Герцена о нашем светлом будущем. Как пророчествовал мудрый коммунист Мао Цзэдун: «К власти в СССР после 1953 года пришли авантюристы, националисты и карьеристы. Когда придёт время, они сбросят маски, выбросят партбилеты и будут в открытую править своими уездами как феодалы и крепостники».
      Она вежливо, но нетерпеливо выслушала мою тираду, но по укоренившейся привычке преподавателя я не мог не подвести итог:
       - Видный социолог-позитивист прошлого века Герберт Спенсер утверждал, что «никакая политическая алхимия не может переплавить свинцовые инстинкты людей в золотые нравы». В России рецидив будет страшнее! Вспоминаю Гоголя: «А вот эти все, что юлят во все стороны и лезут ко двору и говорят, что они патриоты, и то да сё. Аренды, аренды государства по частям хотят эти патриоты! Мать, отца, Бога продадут за деньги, честолюбцы, христопродавцы!» Прости, что я тебе перебил.
       - Я порвала со своей прежней компанией - запретный плод сладок, пока не откусишь! Папа вообще мечтает, чтобы у него было трое внуков как минимум! Если помиримся, то обещаю на одном малыше не останавливаться, – вдохновенно тараторила жена.
     Я поцеловал ее в лоб, подумав: «Свято место пусто не бывает: найдется для тебя другая компания, где будет лишь дом пониже, да дым пожиже! Известно, что женский алкоголизм в отличие от мужского не лечится, а временно купируется с помощью жестких насильственных ограничений, а лучше всего – изоляции в одиночной тюремной камере. Ее привычка к развращенным сексуальным удовольствиям относится к нейрофизиологической зависимости того же свойства, как и женский алкоголизм».
        - Саша, скажи, правда ли, что у тебя дворянское происхождение? – внезапно спросила жена.
        - Откуда такая блажь? Обычные рабоче-крестьянские корни у меня. Отец  военнослужащий, а мама – врач; оба войну прошли от звонка до звонка, и «нет, не были, не привлекались, не имеют».
     Она недоверчиво хмыкнула:
        - Папа выяснил, что во время войны контрразведчики обнаружили серьезные пробелы в биографии твоего родителя, и фамилия у вас необычная.
     Я повторил ей объяснение отца офицерам из СМЕРШа, которое мне поведал полковник Дзюба, о том, что крепостным крестьянам давали фамилию помещиков, хотя, став историком, узнал, что такого никогда не случалось ни в Западной Европе, ни в России. Для пущей важности добавил:
       - Фамилия может быть связана с урочищем Бортенево, где князь Михаил Тверской наголову разбил многотысячное войско татарского мурзы Кавдыгая и дружину Московского князя Юрия Даниловича. Там обитали вольные крестьяне, которые были в тверском ополчении.
     Жена схватила мою руку, и с силой прижала ладонь к своему животу.
       - Не вешай мне лапшу на уши – я папе верю! Я знала, что от смешения крови дворянина и простой крестьянки рождаются необыкновенно красивые и одаренные дети. Поэтому стремилась забеременеть от тебя, и исхитрилась, а как - не скажу! До этого больше года никого к себе не допускала, чтобы совершенно чистой быть, курить бросила и соску кальяна в рот не брала. Теперь можно сознаться, что я дьяволица! У рыжих женшин в крови преобладает медь, а у обычного человека - железо. Наш иммунитет является самым мощным. Мы практически не можем иметь случайных детей: медно-бешеный иммунитет не дает обычным сперматозоидам добратся до яйцеклетки, но от гениального мужчины при нашем горячем желании хватает и пары капелек-хрусталиков, - она торжествовала. – Послушай, как бьется сердечко нашего маленького!
    Откуда об этом узнала Ася, ума не приложу. Наверное, я совсем не разбираюсь в женской психологии, подумал я. Мысли помчались каруселью. Умный человек знает, как выйти из любого положения, а мудрый видит, как в него не попасть. Мудрецом мне по природе не быть!
       - Я как-то в отчаянии рылась в твоих бумагах в столе – хотела найти письма любовницы: не может ведь здоровый мужчина обходиться без женщины так долго, свои колокольцы не проветривать! Ничего не нашла, зато обнаружила древний блокнот с серой бумагой, где ты писал не нынешней скорописью, а крупным почерком старшеклассника. Там были стихи. Я читала и плакала, а одно выучила наизусть и повторяю про себя, когда мне особенно тяжко.
                Влюбилась кроха-ласточка в стрижа,
                Но роком не дано прижаться грудкой.
                На разных небесах всегда они кружат,
                И ни к чему ему летать вдвоем с малюткой!

                Стриж крутолоб, он силой так и пышет,
                Она – слаба, невзрачна с узкими крылами.
                За тучами ее призыва стриж не слышит,
                Не любит он вертеться низко над цветами.

                Лишь однажды пред зарею грянул гром.
                От молний стриж ослеп, на крышу сев.
                Она его накрыла, чтоб стал птенцам отцом,
                И с ним парить, щебеча о любви нараспев.
        Какой женщине ты их посвятил?
         - Это - баллада в стиле английских романтиков начала XIX века без конкретного адресата. В юности все пытаются описывать эмоции в рифму, - неохотно признался я, в душе, тем не менее, тронутый ее оценкой. - Я оказался никудышным поэтом, и вспоминаю о своих виршах со стыдом. Поэтому предпочитаю сухую научную прозу. В блокноте, наверное, дальше были выписки из книг, нужные для выпускных экзаменов? Выбрось этот хлам, когда вернешься домой.
         - Нет, я их обязательно сохраню, - заупрямилась жена. – Я твои стихи надежно спрятала, чтобы ты их не сжег, как Мастер в романе Булгакова. Посвяти их мне: в них рассказана история моей безответной любви к тебе.
        - Ты прочла «Мастера и Маргариту»? - искренне удивился я.
        - Да, я прочитала все книги, что стоят на твоей книжной полке над письменным столом. Восхищаюсь «Портретом Дориана Грея» Уайльда и «Лезвием бритвы» Ефремова, влюбилась в Жана Ануя, нравится Клиффорд Саймак, а Сартра не поняла. У братьев Стругацких есть чудесная фраза про нас: «Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить». Что касается «Мастера и Маргариты», то у романа потрясающий финал. Великий талант Мастера и Любовь с большой буквы Маргариты, когда он ценит ее тело, а она - его Божественный дар, непременно заканчиваются гармонией покоя, когда устанавливается равновесие плоти и души. Они не перенеслись в потусторонний мир, они переехали из московской суеты в патриархальную глушь, чтобы как в русских сказках «жить поживать, да добра наживать». Самый страшный людской грех - это трусость, и роман именно об этом.
        - Совершенно парадоксальная трактовка! - признал я в растерянности. - «Разум - подлец, он оправдывает всё, что угодно!», говорил Достоевский.
        - Главное, что меня потрясло в романе Булгакова то, что Иешуа ощущает мир единым, а не разделенным на добро и зло. Он, как умеет, объясняет эту очевидную истину прокуратору Понтию Пилату, который живет в двух разных мирах: его простой Рим несет благо для человечества, остальные остаются темными «варварами» с дурацкими верованиями и порядками. В Евангелии нет ответа на вопрос:«Что есть истина?» Булгаковский Иешуа отвечает Пилату: «Истина в том, что у тебя сильно болит голова». Все объясняется просто: как только Пилат «подавляет в себе функцию» прокуратора и отпускает в своей душе человека, голова перестает болеть, но как только становится на ступени власти - голова вновь болит. Иешуа будит в душе Пилата голос совести, пытаясь его остановить, чтобы тот не впал в казенное малодушие, за которое придется вечно расплачиваться. Имя Га-Ноцри в переводе в древнееврейского означает «другой». Среди наших кержаков, откуда я родом, также нет деления на хороших и плохих людей: они обычно говорят - «верный человек» и «инакий» инаковидящий, инакомыслящий, который, короче, другой. Может быть, я была вовсе не плохой женщиной, а по молодости еще инакой, точнее, просто никакой?
     Вспомнилось наставление отца: «Не женись на женщине, которую любишь, а возьми в жены ту, которая любит тебя! У нее на подкорке мозга прописано, что "любовь надо заслуживать старанием, послушанием и покладистостью"».
        - Саша, пойми ты, наконец, что я совершенно изменилась, повстречав тебя. Как писал Булгаков, любовь выскочила перед мной, как убийца выскакивает в тёмном переулке. Она, как ножом, отрезала разом все мое прошлое! Мне Булгаков доказал, что несоединимое соединимо. Также как Достоевский убедил, что некрасивое красиво, причем невыносимо красиво! Они писали про нас с тобой. Потом ты это поймешь!
     Меня впервые охватила жалостливая нежность к отверженной жене, которая, несмотря на внешность плакатной колхозницы, посвятила себя гуманитарному самообразованию, оказалась способной на высокие чувства  и, похоже, вправду меня любит.
       - Ты сейчас похожа на матрёшку, - улыбнулся я.
     Она обрадовалась:
       - Я и есть матрёшка с маленькой матрёшечкой внутри! Какие ты ласковые слова нашел для меня сегодня: первый раз за все полтора года! Лучшего комплимента и придумать было нельзя! У нас с тобой родится девочка - она прыгает внутри меня, будто танцует, а не просто шевелится, как обычно бывает с ленивыми мальчиками.
     Я посмотрел на часы: тесть через десять минут должен прислать машину, которая отвезет меня в аэропорт. Жена догадалась, что спешу, и робко попросила:
      - Поцелуй меня на прощание по-настоящему - как женщину! Нынче у нас все в первый раз.
    Жена настолько тесно обняла меня, что я придавил большой живот, но, когда попытался отстраниться, она замотала головой, не отрывая горячего рта от моих губ. Когда я встал, ее глаза были полными слез:
       - Я не хотела замуж за нелюбимого человека, чтобы не стать несчастной тёткой из припевки «выходи - не бойся, уходя - не плачь!», и ради отрады моей сердечной все кошмарные издевки от тебя, любимого мужа, с достоинством стерплю, но ответного чувства все равно добьюсь любой ценой, когда рожу. «В раю приятней климат, но в аду интереснее компания», вроде так сказал Вольтер.
     В пражском аэропорте Летняны меня встречал сорокалетний атташе по культуре нашего посольства с армейской выправкой Горюнов Виталий Павлович. Пока дожидались багажа, он предельно ясно обрисовал ситуацию:
     - Учтите, Александр Богданович, что отношение чехов к русским после событий 1968 года поменялось в худшую сторону. Лично я считаю политической ошибкой ввод в Прагу советских войск – лучше бы ими оказались поляки или восточные немцы. Так было бы логичнее и с географической точки зрения. Видимо, в высшем руководстве посчитали, что уважение к нам, как освободителям от гитлеровцев в конце второй мировой войны, передалось по наследству от переживших оккупацию пожилых людей молодому поколению. Однако сделанного не поправишь, историю не перепишешь, и мы пожинаем горькие плоды.
     - Вы считаете, что мне угрожает опасность? – насторожился я.
     - Вряд ли такое возможно в физическом плане, но осторожность не повредит. В сентябре начнутся занятия, и студенты, - сами прекрасно знаете, наиболее радикальный элемент в любой оппозиции, - разузнают о вас все, что возможно, а остальное присочинят. Если сумеете себя поставить как объективного и доброжелательного к национальной истории ученого, то молодежь это оценит по достоинству, и вам станет проще работать. Однако на всякий случай мы просили директорат приставить к вам постоянного ассистента, желательно женщину вашего возраста.
     - Простите, почему сопровождающий, точнее охранник, должен быть женщиной? Она, что, законспирированный сотрудник министерства национальной безопасности, владеющая специальными приемами рукопашного боя? – мне стало тревожно.
     - Не сгущайте краски, какие охранники в юбке! Кем она будет, не знаю, но студенты должны ее знать и доверять. Прогулки в обществе дамы в принципе не вызывают агрессии, а тут они будут выглядеть продолжением совместного производственного  процесса.
     - Уважаемый Виталий Павлович, зачем такие сложности? Справлюсь и сам, тем более чешским неплохо владею на научном уровне, а бытовой диалект освою со временем. Я не очень контактен с представительницами противоположного пола. Мне с женщинами вообще трудно два раза в неделю общаться в институте в Москве, а тут ежедневно и целый семестр. Не выдержу! - откровенно признался я. - Министр просвещения Великобритании Маргарет Тэтчер не так давно лаконично высказалась о древних греках: «Более чем свободу они хотели получить безопасность. Они хотели комфортную жизнь и потеряли все: и безопасность, и комфорт, и свободу. Тот кто выбрал безопасность вместо свободы, не достоин ни безопасности, ни свободы!»
     - У вас будут выходные, - успокоил меня атташе. - Иначе нельзя, поверьте – я дипломат со стажем. С делегациями проще, а вы одиночка. К тому же ваш тесть – номенклатура Старой площади: не исключена и политическая провокация.
     Вот кому я обязан срочной командировкой, понял я. Старый сыч отправил застоялого коня на пробежку, пока жена лежит на сохранении! Но почему он допускает, чтобы меня полностью не закрыли «колпаком»?
     - Жить будете в доме для работников советской миссии с относительно свободным режимом. Если университет организует вам выездную культурную программу по историческим местам за свой счет, мы возражать не будем. Командировочные расходы - 150 крон в месяц. Оплачивать питание бухгалтерия будет еженедельно согласно чекам из пункта питания, но пиво и спиртные напитки сюда не входят.
     - Вы мне ситуацию доходчиво обрисовали. Слушаюсь и повинуюсь, - невесело согласился я.
     На следующий день к воротам посольства подъехала синяя «Шкода», из нее вышел поджарый пожилой мужчина. Меня ему представил Горюнов, а он отрекомендовался профессором Мирославом Качкой. На пути в университет он поделился своими соображениями:
      - Вы по специальности историк академического профиля, а у нас нет исторического факультета, Есть специализация в отделении общественных наук, которое возглавляю я, а также на факультетах всемирной философии и природоведения. Русско-чехословацкие отношения ближе нам по профилю, поэтому, мы принимаем вас под свое крыло.
      - У вас прекрасный русский язык с московским выговором, - польстил я ему. – Откуда такое свободное им владение?
      - Я окончил философский факультет  МГУ и совершенствовался в Берлинском университете. Чем вы хотите заниматься?
      - Историей Чехословацкого легиона, - ответил я.   
     Профессор Качка резко свернул к тротуару и заглушил мотор. После минутного молчания он сказал:
      - К этой теме до вас никто не прикасался. Во времена Первой республики в научном исследовании не было потребности, так как живы были ветераны, и наши президенты Томаш Масарик и Эдвард Бенеш в их числе. За исключением Масарика, они оставили мемуары, а после прихода к власти Клемента Готвальда легионеров засчитали антисоветскими белогвардейцами, и окружили их молчанием. Сталин в «Кратком курсе истории ВКП (б)» объявил их зачинщиками гражданской войны в Советской России.
      - Не приписывайте Сталину лишнего: Хрущев такого о нем наплел то, чего и не было вовсе, а «Краткий курс» приказал запрятать в отделы спецхрана, чтобы не уличили во лжи. К нему применима мысль Гегеля: «Ни один человек не может быть героем для своего лакея. Не потому, что герой - не герой, а потому что лакей – это только лакей». Обиженные на Сталина за то, что не оценил в чинах и зарплатах их коленопреклоненного холопьего низкопоклонства перед властью, бесталанные историки во главе с академиком Поспеловым, выкормышем беспринципного и малограмотного партийного «балалаечника» Бухарина, подсказали ему афоризм Наполеона, «что история - это басня, в которую короли заставили народ поверить!», и последний романтик коммунизма  распоясался в наглой лжи и утопических пророчествах, как часто поступает единственный знающий Талмуд местечковый раввин. На самом деле в «Кратком курсе» сказано, что с мятежа белочехов начался первый из четырех походов Антанты, и только. Английский разведчик Брюс Локкарт, находившийся летом 1918 года в Москве, вспоминал: «В Красноярске между чехами и большевиками вспыхнул вооружённый конфликт. И даже сегодня достоверно неизвестно, кто его спровоцировал: французские офицеры, входившие в состав Корпуса, или местные большевистские власти. Не думаю, что Москва была к нему причастна». Ответственному литературному редактору Емельяну Ярославскому, много раз бывавшему на Восточном фронте, наверное, было, что добавить от себя для сгущения красок, но настоящие авторы Сталин и Жданов ему самовольства не позволили. Мюнхенская сделка Чемберлена с Гитлером – Даладье и Муссолини плясали на подтанцовке - и ликвидация суверенной Чехословакии стала фактом. Между тем чехословаки не допустили освобождения убогого царя Николая II монархистами. Первые следователи по делу расстрела царской семьи Намёткин и Сергеев установили, что именно легионеры казнили его за предательство интересов Антанты, а детей отправили в Петроград с Войковым и Юровским. Чехи участвовали в аресте адмирала Колчака, чем значительно поспособствовали победе Красной армии на всех фронтах.
    Внимательно выслушав меня, профессор Качка покачал головой:
      - Не ожидал столь оригинальной интерпретации фактов политической истории от советского ученого. В таком случае вашим ассистентом будет магистр философии товарищ Новакова – она до известных событий писала диссертацию о Масарике, но его имя оказалось под запретом. У нас даже улицам, поименованным в честь первого президента, дали другие названия! Тема работы Новаковой заявлена неактуальной.
      - Если ее повернуть под другим ракурсом «Чехословацкие интернационалисты в гражданской войне в Сибири» или что-то в этом роде, то получится приличный текст. Знаменитый писатель Ярослав Гашек начинал унтер-офицером Легиона, а стал красным командиром. Он весной 1918 года покинул свою воинскую часть и уехал в Москву, где вступил в коммунистическую партию. Вскоре был откомандирован в Самару, где агитировал легионеров вступать в Красную армию. Гашек там сформировал «красночешскую» роту из 120 бойцов, принимавшую участие в боях против белогвардейцев Сибирской армии. После падения Самары из-за предательства командующего Восточным фронтом левого эсера Муравьева Гашек был вынужден скрываться от соотечественников - полевой суд Чехословацкого корпуса в Омске выдал ордер на его арест как предателя, и только спустя несколько месяцев перешел линию фронта. Я мог бы помочь, если товарищ Новакова не будет возражать, - предложил я.
    Профессор Качка пристально вгляделся в меня:
       - Да, к вам не относятся слова Чёрчилля: «Кто в молодости не был либералом — у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором — у того нет ума».
      - Чёрчилль такого не говорил. Эта фраза Бенджамина Дизраэли, который сказал о себе: «У того, кто в шестнадцать лет не был либералом, нет сердца; у того, кто не стал консерватором к шестидесяти, нет головы». Но он только перефразировал одного из Великих французских историков Франсуа Гизо: «Кто не республиканец в двадцать лет, у того нет сердца; кто республиканец после тридцати, у того нет головы». В Англии была монархия, а Дизраэли - премьер-министром империи. О бурной буржуазной революции, сопровождаемой казнью короля Карла I Стюарта и кровавом протекторатом Оливера Кромвеля, который считался республикой, ему вспоминать было негоже.
    Собеседник в уважении склонил голову:
      - Я вызову Новакову в кабинет для согласований, когда приедем. Русский язык она изучала в педагогическом институте в Чешских Будеёвицах как язык школьного преподавания. Ей самой решать, соглашаться или нет. Если получится не трудно, прочтите лекции студентам про наш Легион, а она будет переводчиком и исподволь войдет в курс дела.
    Чаепитие с рогаликами было в самом разгаре, когда секретарша впустила в кабинет молодую женщину в спортивной льняной майке и длинной юбке. Пока профессор Качка объяснял ей задачу на чешском языке, я не прислушивался, а рассматривал свою возможную ассистентку, которая осталась стоять.
    Она являлась Дюймовочкой из дореволюционных книжных иллюстраций к сказкам Христиана Андерсена.
     Фигура товарища Новаковой была бы пропорциональной, если бы не монументальная высокая грудь, соединенная осиной талией с большими округлыми и крутыми бедрами, из-за чего ее ноги казались короткими. «Впрочем, если ее одеть в кринолин XVIII века, то она выглядела бы королевской фавориткой», подумал я.
     Половину ее лица и глаза скрывали большие затененные очки в роговой оправе, а выкрашенные в пепельный цвет и собранные в пучок на макушке волосы старили ее настолько, что я не мог сообразить, сколько ей лет.
    Переговоры завершились успешно, судя по ее улыбке.
    Затем профессор Качка и мы около получаса шли коридорами и долго гуськом по узкой железной лестнице спускались в средневековый подвал. Он вытащил из саквояжа фигурный ключ  и вставил его в замочную скважину в затянутом паутиной вырубленном в стене углублении.
    Когда ржавая металлическая дверь с загробным скрежетом отворилась, я увидел в маленькой сводчатой комнате без углов штабеля одинаковых толстых прямоугольных пакетов. Документы формата амбарных книг были упакованы в грубую бумагу и перевязаны где вощеной бечевой, где проволокой, а где бикфордовым шнуром.  У дальней стены стоял привинченный к полу длинный деревянный стол, а за ним вплотную - широкая скамья, которую можно было использовать как двухместную лежанку.
    Повсюду лежала полувековая густая едкая пыль с палец толщиной.
     - Что здесь было в средневековье – камера пыток или карцер? – спросил я.
    Профессор Качка достал из рукава и развернул сложенную веером схему:
     - Cubiculum ad novicios, - прочел он.
     - Помещение то ли для новичков, то ли для послушников, - перевел я и добавил. – Надо полагать, что здесь школяры первой ступени осваивали Закон Божий или, изолированные за нерадивость, заучивали «Логику» Аристотеля. Судя по всему, парочке лентяев полагалось провести тут не один день: либо пять, либо семь, либо двенадцать суток на хлебе и воде по шкале Фомы Аквинского. В таком случае, поблизости должно быть отхожее место.
     Профессор Качка прошел вдоль стены и нашел незаметную дверцу. Мы вошли вслед за ним. Внутри был дощатый стульчак, а на полке стояла большая цинковая лейка.
      - Правильно, - засмеялся я, - бумага в темные века была на вес золота, и для подтирания срама не применялась. Они подмывались, поливая друг другу. Поэтому тут достаточно просторно.
      - Между прочим, - обиделся за передовых соотечественников профессор Качка, - во французском Версале и до этого не додумались! Королям построили комнату со сливом нечистот на улицу по наклонному свинцовому желобу.
      - Власть имущим по роду занятий положено забивать державным дерьмом уши и обливать благословенной мочой головы подданных, и пусть те отмываются сами, - пошутил я. – Студентам из народа так поступать не положено. Извините за историзм, мадам Новакова.
      - Я не была с мужем, - улыбнулась миниатюрная седая женщина, - но вы сказали разумно.
      - Что вы решили насчет курса лекций о Чехословацком легионе, мадемуазель? – обратил я непосредственно к ней.
      - Я согласна.
      - Тогда завтра начнем разбирать архив легионеров: мне надо успеть подготовиться до начала занятий. Я слышал, что вас называли Дианой как римскую богиню охоты и проводницу душ непорочных в рай, так?
      - Нет, мое имя Деана, что значит просто «богиня».
    Профессор Качка вздохнул:
      - Сожалею, но раньше, чем через неделю я не смогу найти рабочих для перенесения документов в нормальное хранилище наверху: они на вакациях. Неудобно вам будет работать в средневековых застенках.
      - Бог с вами, Мирослав, я с удовольствием перемещусь во времени на пару дней – историку следует эмоционально погружаться в прошлые столетия. Не знаю, устроит ли это мадемуазель Деану? Сможет ли она выдержать адский холод подземелья?
      - I bude uzitecne but jeptisku, – рассмеялась девушка. - Nikdy jsem neochutnal chtic byly obetovany u vchodu do pekla!
      - Школяры не были монахами, а девиц в университет не принимали, - поучительно поведал я, хотя, кажется, она сказала, что мечтала об усмирении плоти, но не хотела бы быть принесенным в жертву у входа в ад.
      - Я шутила, - посерьезнела Деана.
      - Ладно, сюда принесут бутилированную питьевую воду и туалетную бумагу, - сказал профессор Качка.
      - Пожалуйста, наполните и лейку: тут столько пыли, что придется часто мыть руки и лицо, чтобы не стать похожими на чертей. И добавьте глубокую чашку в качестве пепельницы, - добавил я.
    После затхлого подвала на асфальте у центрального входа воздух казался чистым, а ветерок с запахом бензина и раскаленной резины освежал.
    Мы с Деаной курили, подставляя лбы солнцу.
      - У вас есть время, чтобы познакомиться как люди? – я кивнул, и она предложила. – Близко имеется комфортное кафе, где можно выпить доброго кофе с бренди и поговорить между душами.
    Кафе оказалось действительно уютным. За столиком под платаном было приятно расслабиться. Деана сняла очки, я увидел круглые фиалковые грустные глаза одинокой женщины.
       - Сколько вам лет, Александeр? – спросила она.
       - Я прожил четверть века нелепой жизни, - она не поняла. – Двадцать пять лет.
       - Jsem o dva roky starsi nez ty, - с грустью протянула она. – Я старшая, чем ты. На два роки. Navrhuji jit o «ty» - надо нам говорить на «ты» по-русски?
       - Давай, Деана. Как твое маленькое имя?
       - Денка. А твое?
       - Саша. Наверное, тебе будет проще Алесь.
    Мы выпили коньяк, символизируя брудершафт.
       - Mas zenu? – увидев, что мне не понятно, добавила. - Mate manzelku?
    Я кивнул с недовольным видом – совсем не хотелось развивать свою злосчастную семейную тему и беседовать о жене.
       - Nemilujes ji! – оценила Деана мой жест. – Между вами нет любови. Худо! Jsi statecny a silny muz. Ты бравый и крепкий парень, жалко тебя! Pak mаte kunda pro sex?
    Столько обиходных бытовых слов не имелось у меня в словаре. Она догадалась, и, сложив пальцы левой руки трубочкой, красноречиво подвигала указательным пальцем правой в круглом отверстии. Я невольно покраснел о ее откровенной мужской жестикуляции, и отрицательно покачал головой.
       - Я также една три роки. Dva z druhu! Как это по-русски: две ноги в одном ботинке, - призналась она.
       - Правильно сказать - два сапога пара! Тебе трудно говорить по-русски? – участливо спросил я. - Пока я по-чешски общаться бегло не готов, но более или менее понимаю сказанное.
       - Мало практики тоже, но скоро включусь, - объяснилась она. – Я хорошо работала пжекладателем - переводиловкой с туристами в прошлом роки. Ты обязан много говорить со мной с такой целью – скоро навык припомню.
    Деана смутилась и, быстро попрощавшись, ушла.
    Зная, что такое работа в полуподвале по опыту Архива древних актов в Москве, я попросил разрешения у дежурного по этажу взять с собой шерстяной плед из моей комнаты.
    Деана явилась в том же одеянии, но под майкой не было лифчика.
       - Proc jste si prinest deku? - с подозрением спросила она, указывая на плед.
       - Скоро увидишь, - пообещал я.
    Через полчаса мы замерзли от могильного холода. Я придвинул ее к себе, чтобы обоим накрыться пледом, и плотно обнял ее за плечи. Она переводила неясные места в рукописях, а я их записывал правой рукой. Никаких поползновений эротического свойства у нас не наблюдалось, и их трудно было ожидать в условиях окоченения!
       Самым удивительным было то, что назавтра, Деана пришла в теннисной юбочке, едва прикрывашей трусики, и объяснила, что так ей сподручнее пользоваться средневековым туалетом. Я поверил, и мы опять работали, согреваясь  под пледом.
       Перед лекцией я не спал ночь, правя текст по наитию и поглощая черный кофе, не считаясь с тем, что бухгалтерия его не оплатит ввиду отсутствия чеков.
       Деана со звонком вошла в аудиторию в строгом деловом костюме из английского твида и села рядом с кафедрой. Она покрасила волосы в махагоновый и цвет, подстригла их до плеч, и с чёлкой выглядела молоденькой девушкой под стать студенткам. Мы перемигнулись, и я начал.
        - С началом первой мировой войны среди чехов, словаков и карпатских русин ожили надежды добиться независимости. Значительное их число, проживающее в Российской империи, было готово с оружием в руках сражаться за свободу своей Родины, которая изнывала под игом Габсбургов. Почин в создании воинских частей из представителей славянских народов Австро-Венгрии принадлежал Чешскому национальному комитету - политической организации чехов-колонистов во главе с Томашем Масариком.
        В день объявления Германией войны, Политсовет Комитета отправил письмо Николаю II, где подчеркивалось, что «на русских чехов падает обязанность отдать свои силы на освобождение нашей родины и быть бок-о-бок с русскими братьями-богатырями. Свободная и независимая корона Святого Вацлава скоро будет сиять в лучах короны Романовых». Они в принципе соглашались на включение освобожденной Чехословакии в состав Российской империи.
        В Киеве состоялось торжественное освящение знамени Чехословацкой воинской дружины. Уже в октябре она, будучи еще полностью не подготовленной в кадровом отношении и необученной как регулярное воинское соединение, торжественно выступила на фронт, где в составе 3-й армии под командованием генерала Радко-Дмитриева участвовала в знаменитой Галицийской битве.
        К концу 1915 года она была развернута в 1-й Чехословацкий стрелковый полк имени Яна Гуса, позже переформированный в одноименную стрелковую бригаду. Наконец, 26 сентября 1916 года начальник штаба Ставки главковерха генерал-лейтенант Духонин приказал сформировать отдельный Чехословацкий корпус в составе двух дивизий, запасной бригады и подразделений тылового обеспечения. По состоянию на 1 октября 1917 года Чехословацкий корпус насчитывал 45 тысяч человек.
         «Гуситский авиационный отряд» Чехословацкого корпуса имел на вооружении 16 самолетов французского и российского производства. В артиллерии соединения было два бронедивизиона по 12 машин «Остин-Путиловец» в каждом, которые были в постоянной готовности благодаря грамотному инженерно-техническому обслуживанию.
        На территории Малороссии возникло превосходно экипированное воинское подразделение. Демократически настроенные чехи и словаки поддержали Февральскую революцию и антиправительственное выступление генерала Корнилова, который настаивал на продолжение войны до победного конца путем организации наступления на Юго-Западном фронте. Разгром Австро-Венгрии принес бы освобождение Чехословакии. В ответ премьер-президент Временного правительства Керенский после подавления «корниловского мятежа» распорядился прекратить снабжение корпуса продовольствием и отдал приказ начать его разоружение. Политсовет корпуса постановил применять оружие против эмиссаров Керенского.
            Таким образом, не большевики, а русские либералы поставили чехословацких патриотов вне закона, - заключил я. – Есть ли вопросы?
          - Скажите, профессор, тогда народ Украины выбрал независимое правительство – причем тут Керенский и большевики?
      Я с трудом удержался от смеха:
          - На этнической крестьянской неграмотной Малороссии еще со времени пребывания ее в составе Польского королевства  культурные кружки образованной интеллигенции в Киеве окружались ореолом почти сакральной святости. Властью себя в случае обретения независимости объявляли несведущие ни в политике, ни в экономике, ни в военном деле литературные и театральные снобы.
           Спустя две недели после победы Февральская революция, в Киеве собрались представители украинских культурных организаций, гуманитарных обществ и философско-литературных кружков, которые объявили о создании Центральной Рады. Поначалу она была всеукраинской общественной организацией и координационным центром. Ее председателем был избран заочно известный публицист из националистического «Товарищества прогрессистов» Грушевский, который был в антирусской эмиграции в Австро-Венгрии.
          Центральная рада была образована явочным порядком лицами, объявившими себя «депутатами» от возникших на революционной волне интеллигентских групп, кружков и мелких организаций, которые назвали себя «партиями».
          Ленин с упорством достойным лучшего применения на VII Апрельской конференции большевиков требовал: «Мы хотим братского союза всех народов. Если будет Украинская республика и Российская республика, между ними будет больше связи, больше доверия. Если украинцы увидят, что у нас республика Советов, они не отделятся, а если у нас будет республика Милюкова, они отделятся».
          В противоречивой резолюции по национальному вопросу, принятой по жесткому требованию Ленина, говорилось о признании за всеми нациями, входившими в состав России, права на свободное отделение и образование самостоятельных государств и, вместе с тем, призывалось не смешивать право на отделение с целесообразностью отделения: «Партия требует широкой областной автономии, отмены надзора сверху, отмены обязательного государственного языка и определения границ, самоуправляющихся и автономных областей на основании учёта самим местным населением хозяйственных и бытовых условий, национального состава населения и т.п.». Отвергались и культурно-национальная автономия, и привилегии каких-либо наций, но подчёркивалась необходимость слияния в единых организациях рабочих различных национальностей.
          «Апрельские тезисы» были адресованы не рабочим Петрограда, а населению периферийной России. Тезис о «двоевластии», то есть враждебном «переплетении вместе, воедино двух диктатур» – Советов и Временного правительства, который неизбежно выльется в их конфликт и закончится победой революционных масс, выступающих под лозунгом «Вся власть Советам!», в провинции виделся вооруженным противостоянием. Борьба между ними должна завершиться победой диктатуры революционных масс, которые должны добиться ненасильственной передачи власти в их руки. У непосвященного читателя складывалось впечатление, что обе диктатуры находятся по разные стороны баррикад, а в Петрограде – в разных местах: Петросовет по логике статьи «Задачи пролетариата в данной революции» должен быть где-то в рабочих районах столицы, а Временное правительство заседать, как минимум, в Зимнем дворце! В самом Петрограде рассуждения о двоевластии вызывало гомерический смех потому, что ВЦИК Советов располагался на первом этаже Таврического дворца, а Временное правительство занимало его второй этаж! Министры и депутаты постоянно общались в библиотеке и обеденных залах, и никакой неприязни друг к другу не испытывали, а «биться на кулачках», тем более, не собирались.
          Недаром отец российской социал-демократии Плеханов называл «Апрельские тезисы» не иначе, как «бредом, который бывает интересным».
          Призывая массы к установлению диктатуры Советов рабочих и солдатских депутатов, ликвидировав посредством «митинговой демократии» пресловутое «двоевластие», Ленин как великолепный тактик вел речь о конечной перспективе демократического этапа революции. Он знал, что власть Советов станет прологом к диктатуре пролетариата, поскольку сама идея разделения властей для широких масс была вообще непонятной. А для этого символические эвфемизмы подходили как нельзя кстати.
          Немецкая коммунистка Роза Люксембург в праведном гневе обвинила Ленина в создании искусственного украинского «народа» и сознательном расчленении России: «Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский; не более чем простой причудой, кривлянием нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентиков, без каких либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни нацией, ни государством, без всякой национальной культуры; если не считать реакционно-романтических стихотворений Шевченко. И такую смехотворную шутку нескольких университетских профессоров и студентов Ленин и его товарищи раздули искусственно в политический фактор своей доктринерской агитацией за “право на самоопределение вплоть до отделения” и т.д. Первоначальной шутке они придали значимость, пока эта шутка не превратилась в самую серьезную реальность, впрочем, не в серьезное национальное движение, которое, как и прежде, не имеет корней, но в вывеску и знамя для собирания сил контрреволюции!»
          Она оказалась провидицей как троянская Кассандра. При отсутствии всех признаков нации, Украина была обречена на собственную гражданскую войну «всех против всех». Известный русский писатель Михаил Булгаков едко подметил: «Что за это время происходило в знаменитом городе Киеве, никакому описанию не поддается. Будто уэллсовская анатомистическая бомба лопнула под могилами Аскольда и Дира, и в течение 1000 дней гремело и клокотало и полыхало пламенем не только в самом Киеве, но и в его пригородах. За шесть лет киевляне насчитали 18 переворотов, я точно могу сообщить, что их было 14, причем 10 из них пережил лично. Рекорд побил наш знаменитый бухгалтер, впоследствии служащий Союза городов Семен Васильевич Петлюра. Четыре раза он являлся в Киев, и четыре раза его выгоняли. Последними были его единоплеменники и закадычные друзья поляки. Наши европеизированные кузены вздумали щегольнуть своими подрывными средствами и разбили три моста через Днепр, причем Цепной — вдребезги. И посейчас из воды вместо великолепного сооружения — гордости Киева, торчат только серые унылые быки».
          С подачи Ленина поворотным событием стал созыв Центральной Радой Всеукраинского Национального Конгресса, который состоялся в апреле 1917 года в Киеве при участии 900 делегатов от политических, культурных и профессиональных организаций и литературных союзов. Из богатой палитры социалистических партий России там присутствовали только правые эсеры. Конгресс принял решение поставить перед будущим российским правительством вопрос о федеративном устройстве России, о предоставлении Украине прав автономии. Конгресс избрал Центральную Раду в составе 150 человек во главе с литератором Грушевским.
          В свою очередь военнослужащие-малороссы в мае 1917 года собрались в Киеве на первый Всеукраинский Войсковой Съезд, в котором участвовало около 700 делегатов. Они выбрали Украинский Генеральный Войсковой Комитет, председателем которого был выбран бывший счетовод, учитель-самоучка и литератор любительского уровня Симон Петлюра. Он вошел в состав вновь созданного правительства - Генерального Секретариата, в котором занимался войсковыми делами. Будучи воспитанником Грушевского, Петлюра признал Центральную Раду законным правительством Украины.
          Известный юрист Борис Нольде заявил, что специалисты в области международного права после Февральской революции привыкли читать много «смелых» правовых актов, но актов, подобных Универсалам Центральной Рады, «им читать еще не приходилось». И пояснил он этот казус в следующих словах: «Неопределенному множеству русских граждан, живущих на неопределенной территории, предписывалось подчиниться государственной организации, которую они не выбирали и во власть которой их отдали без всяких серьезных оговорок. Над этими миллионами русских граждан поставлена власть, внутреннее устройство и компетенция которой внушают полное недоумение».
           Получив известия о победе Октябрьского восстания в Петрограде, Генеральный секретариат Центральной Рады 8 ноября 1917 года издал III Универсал, где провозгласил автономию Украинской Народной Республики. В документе говорилось: «Во имя создания порядка в нашем крае, во имя спасения всей России оповещаем: Отныне Украина становится Украинской Народной Республикой. Не отделяясь от республики Российской и сберегая единство ее, мы твердо станем на нашей земле, чтобы силами нашими помочь всей России, чтобы вся республика Российская стала федерацией равных и свободных народов. На родной земле мы станем на страже права и революции не только у себя, но во всей России, и потому объявляем: Украинской Народной Республике принадлежат земли, заселенные в большинстве украинцами - Киевщина, Подолия, Волынь, Черниговщина, Харьковщина, Полтавщина, Екатеринославщина, Херсонщина, Таврия без Крыма». Большинство названных российских губерний, включая Харьков и Одессу, никогда не входили в состав этнической Малороссии, и фактически были аннексированы.
           Представители Тройственного союза барон фон Кюльман и граф Чернин на переговорах в Брест-Литовске «были обескуражены таким демаршем, и убеждали украинских делегатов в жизненной необходимости для Украины иметь Крым с морской базой в Севастополе. Но те решительно отказались».
           Украинцы явились в Брест-Литовск во всеоружии государственной символики: с желто-голубым флагом, срисованным c кавалерийского «жаворонкова» знамени - Lerchenwappen - Нижней Австрии, гербом, где фигурировала древнерусская руна – трезубец, символизировавшая могущество языческого бога Перуна, повелевавшего грозами и молниями, и даже новенькими печатями.
           У Троцкого в наличии были только красный флаг и «Декрет о власти», в котором провозглашалась республика Советов рабочих и солдатских депутатов.
           Ему пришлось пойти на хитрость: до Учредительного собрания или иного всенародного референдума считать Советскую Россию правопреемницей Российской империи, или, по крайности, Российской Демократической республики, как нелегитимно провозгласил Керенский после подавления «корниловского мятежа», было также незаконно.
          Геральдическая неопределенность сохранялась до III Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые утвердили название государства РСФСР и гимн «Интернационал», но что касается герба и печатей, то пришлось обходиться двуглавыми орлами.
          Троцкий предложил своим собеседникам за столом конференции обсуждать границы автономной УНР по тексту III Универсала Центральной Рады, который с существенными оговорками был признан Временным правительством, которые не оспаривал и Совнарком на основе признания права наций на самоопределение, вплоть до отделения. Этот принцип признавали и германские и австро-венгерские парламентарии, будучи членами II Социалистического Интернационала. Потом Троцкому это поставят в вину практически все историки, хотя линия его поведения была четкой, осмысленной и непогрешимой в тех условиях. Такая тактика была единственно возможной при переговорах.
          Начальник штаба Восточного фронта генерал-майор Гофман по-военному просто нашел выход из тупика. «Еще до начала этих переговоров в Брест-Литовске появилась новая группа участников, а именно представители Украинской Народной Республики. Они были посланы Радой с тем, чтобы, основываясь на декларации петербургского советского правительства о праве народов на самоопределение, заключить сепаратный мир для Украины. Кюльман и я приняли украинцев с радостью, потому что с их появлением представилась возможность использовать их в игре против петербургской делегации». Он предложил новому Председателю Центральной Рады, недоучившемуся студенту Голубовичу задним числом издать IV Универсал о государственном суверенитете и границах Украины, который дезавуировал прежние невнятные постановления киевской власти об автономии и федерации с Россией.
          Центральная Рада 9 января 1918 года, генеральные секретари которой в Бресте написали под диктовку генерала Гофмана IV Универсал, провозгласивший независимость Украины в составе 9 губерний бывшей Российской империи, то есть всего Новороссийского края, от Советской России.
          Впоследствии генерал Гофман утверждал, что «Украина и другие государственные образования на пространстве бывшей Российской империи  является не более как эфемерным созданием. В действительности Украина — это дело моих рук, а вовсе не творение сознательной воли русского народа. Я один создал Украину, чтобы иметь возможность заключить мир, хотя бы с одной частью России».
          Он был не прав - первым был Ленин, а Гофман лишь его соавтором!
          Английский посол в Париже лорд Френсис Берти тогда откровенно записал в дневнике: «Нет больше России! Она распалась, исчез идол в лице императора и религии, который связывал нации православной верой. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничивших с Германией на востоке, т.е. Финляндии, Польши, Украины и т.д., и сколько бы их ни удалось сфабриковать, то, по мне, остальное может убираться к черту и вариться в собственном соку», поскольку «такой вещи как русский народ, вообще не существует. Это не что иное, как конгломерат различных рас».
         Чехословацкие части дислоцировались в полосе русского Юго-Западного фронта на территории Волынской и Полтавской губерний, ставших к тому времени территорией, подконтрольной  Центральной Раде.
          Не случайно, что если сначала германское правительство не усматривало в Чехословацком легионе серьезной угрозы, то этого нельзя было сказать об австро-венгерской дипломатии. Для одряхлевшей «двуединой империи» присутствие на фронте крупного воинского соединения, которое подготовили профессиональные военные инструкторы Антанты, не сулило ничего хорошего.
          Политсовет корпуса категорически отказался признать Центральную Раду и, тем более, придуманное Лениным и немцами независимое Украинское государство. Масарик сказал раздувшимя от гордости делегатам из Киева, что среди известных много столетий в мире народов «украинской нации» нигде не значится, а одноименной территории, тем более. Наверное, предположил он, «украинство» по аналогии с пруссачеством означает воинственный, но сугубо провинциальный характер  малороссийской интеллигенции.
          Дипломатический спектакль, умело поставленный австро-германскими представителями в Брест-Литовске, мог ввести в заблуждение только самих амбициозных украинцев, которые добросовестно сыграли роль болвана в польском преферансе, но не чешских политиков. 
      Центральная Рада в свою очередь отказала чехам и словакам в снабжении амуницией и продовольствием, хотя руководство корпуса давно обходилось при решении таких вопросов своими средствами и натуральным обменом с местными крестьянами. У киевских генеральных секретарей оказались развязаны руки, чтобы объявить их «русскими шовинистами». В ответ Масарик и Бенеш потребовали признания экстерриториальности гарнизонов корпуса в Малороссии, а его подразделения заняли оборону согласно уставу караульной службы. 
       Чехословацкий Национальный совет объявил корпус «составной частью чехословацкой армии, находившейся в прямом подчинении Верховного главнокомандования Франции». Русская униформа была заменена на французскую форменную одежду. Тогда же изменились персональные чины и звания командного состава. Корпус стал именоваться Чехословацким легионом по аналогии с французским Иностранным легионом. Собственно говоря, таковым он и являлся, будучи удаленным от метрополии.
      В Берлине были озабочены проблемой наличия оружия у чехословаков, и настаивало на его изъятии Центральной Радой. Генерал Гофман с беспокойством писал: «Я думаю, что нам совершенно необходимо начать новое наступление в России. Если Антанта посадит на престол царя без нашего участия, мы будем изгнаны из Восточной Европы на следующие полвека».
      Присутствие любых контингентов войск и военно-морских кораблей Антанты, включая русские гарнизоны и суда, в портах Украины и Крыма согласно согласованному в Бресте украинско-германскому протоколу запрещалось. Иначе они подпадали под категорию военнопленных, а боевая техника реквизировалась.
      Это понимали политические руководители Легиона. Чехословацкие части неуклонно выполняли приказы и распоряжения союзного командования Антанты в Версале, которое считало, что их полезнее оставить в России, чтобы использовать в своих политических целях. Об этом свидетельствуют слова будущего президента Бенеша: «Наша армия в России для союзников являлась лишь одной из шахматных фигурок. Они материалистически просто, с безжалостным реализмом рассчитали, что там столько-то людей, которыми можно пожертвовать в нужный момент. Но тогда в Сибири мы отстаивали не только нашу свободу - мы сражались и за свободную Россию».
      Румыния вышла из Антанты, рассчитывая, что австро-венгерские войска оккупируют Одессу, и она за этот шаг получит русский морской порт после оккупации Новороссии. Надежды королевской клики в Бухаресте оказались тщетными: австро-венгерское командование объявило, что ему необходимо снабжать вооружениями союзную Турцию, используя трофейный российский торговый флот.
      Командующий советскими войсками на юге России левый эсер Михаил Муравьев оказался в безвыходной ситуации. Он приказал Особой Одесской армии остановить силами в 4500 штыков продвижение австрийцев вдоль Юго-Западной железной дороги: противник потерял убитыми более 500 солдат и офицеров. Но красногвардейцы не могли противостоять полнокровным и хорошо оснащенным 3-й пехотной и 2-й кавалерийской дивизиям XXII армейского корпуса австро-венгерской армии и отступили к Херсону, открыв тем самым путь на Одессу. В городе осталось менее двух тысяч добровольцев, в том числе полк анархистов-коммунистов Железнякова, два батальона левых эсеров Лазарева и батальон краснокитайцев под руководством Якира. Муравьев констатировал в телеграмме, отправленной в Петроград: «Защита Одессы стала невозможной. Город дал всего 1500 вооруженных красноармейцев, в то время как в городе им горячо сочувствуют 120 тысяч отказавшихся взять оружие пролетариев».
     Объединенные австро-германские войска в последних числах февраля 1918 года перешли в генеральное наступление на Киев.
      Главковерх Красной армии большевик Крыленко приказал перебросить Одесскую армию Муравьева на север для усиления обороны города. Но все железнодорожные дороги были уже в руках немцев, австрийцев, «вольных запорожских казаков» и «украинских хлеборобов», которые после крушения монархии неведомо откуда внезапно материализовались из ранних повестей Гоголя и зимних мечтаний малороссийского крестьянского населения, выкликнули потомка легендарных запорожцев генерала Скоропадского Великим Гетманом.
      Отступавших из Одессы красногвардейцев неожиданно поддержали чехословацкие солдаты всеми своими силами, и перепуганное австро-германское командование позволило Муравьеву с остатками Одесской армии и Чехословацкому корпусу в полном составе с оружием в руках покинуть Украину, предоставив паровозы и подвижной состав.
      Генерал-майор Гофман был потрясен тем, что «наиболее ожесточенные бои происходили с чехословацкими дивизиями, с которыми мы впервые пришли в соприкосновение».
      По решению Совнаркома РСФСР корпус в течение месяца был перемещен в Пензу, где теряли силу австро-германские претензии на передачу им военнопленных: чехов и словаков ожидал приговор военно-полевого суда как изменников присяге. Это стал бы самый грандиозный расстрел в истории мировых войн!
        - Prosim, reknete num, co vite o smrti ruske kralovske rodiny? – спросил высокий студент с передней парты.
     Предчувствуя, что профессор Качка проговорится, я загодя подготовился к этому вопросу:
        - Вначале несколько слов об отречении Николая II. В Ставке царила атмосфера дворцового заговора. В ответ на требование начальника штаба генерала Алексеева об отречении лишь два генерала выразили преданность царю и готовность вести свои войска на усмирение мятежа в Петрограде - хан Нахичеванский и граф Келлер. Утверждения, что адмирал Колчак воздержался в телеграфном запросе, не соответствует действительности. Остальные приветствовали отречение Николая II, нацепив красные банты. Великий князь Кирилл Владимирович также нарушил присягу. Он 1 марта 1917 года, - еще до отречения императора и как средство давления на него! - снял свой Гвардейский морской экипаж с охраны царской семьи в Александровском дворце, под красным флагом явился в Государственную Думу, и призвал другие воинские части столицы «присоединиться к новому правительству». Николая II презирали все – от пролетариев до сановников и генералов. Видный черносотенец Меншиков с горечью писал после Февральской революции, что «не мы, монархисты, изменники ему, а он нам. Можно ли быть верным взаимному обязательству, которое разорвано одной стороной? Можно ли признавать царя и наследника, которые при первом намеке на свержение сами отказываются от трона? Точно престол - это кресло в опере, которое можно передать желающим! Престол есть главный пост государственный, высочайшая стража у главной святыни народной – народного величия. Тот, кто с таким малодушием отказывается от власти, конечно, недостоин ее». Николай II винил в революции всех, кроме себя. «Кругом трусость, и измена, и обман», - таковы были последние слова в царском дневнике в ночь отречения. Троцкий справедливо оценил императора: «Николаю II предки оставили в наследство не только великую империю, но и революцию. Они не дали ему ни одного качества, которое делало бы его пригодным для управления империей, даже губернией или уездом. Историческому прибою, который все ближе подкатывал каждый раз свои валы к воротам дворца, последний Романов противопоставлял глухое безучастие: казалось, между его сознанием и его эпохою стояла прозрачная, но абсолютно непроницаемая среда».
        Искренне преданная династии Романовых статс-фрейлина Анна Тютчева писала, что «несчастный император увидел, как под ним рушились подмостки того иллюзорного величия, на которые, он воображал, что поднял Россию».
    Студенты притихли, осмысливая сказанное.
       - Великий князь Александр Михайлович, двоюродный дядя Николая II, вспоминал: «Мой адъютант разбудил меня на рассвете. Он подал мне печатный лист. Это был манифест государя об отречении. Никки отказался расстаться с Алексеем и отрекся в пользу Михаила Александровича. Вероятно, Никки потерял рассудок. С каких пор Самодержец Всероссийский может отречься от данной ему Богом власти из-за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Через минуту к станции подъехал автомобиль Никки. Его спокойствие свидетельствовало о том, что он твердо верил в правильность принятого им решения, хотя и упрекал своего брата Михаила Александровича за то, что он своим отречением оставил Россию без императора. «Миша не должен был этого делать,— наставительно закончил он. — Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет». Внесу ясность: Великий князь Михаил Александрович не отрекся, а отложил вступление на престол до Учредительного собрания, которое должно было провозгласить конституционную монархию!
    Студенты заволновались - они поняли, насколько обреченной оказалась монархия Романовых.
       - ЦИК Петроградского совета, возглавляли который меньшевик Чхеидзе и народный социалист, а по сути, эсер, Керенский, - большевиков в нем не было, - большинством голосов 3 марта 1917 года постановил арестовать бывшего царя и предложить Временному правительству санкционировать данный приказ. В случае отказа Исполком Петросовета выразил готовность произвести арест силами депутатов, а их насчитывалось 2 тысячи 800 солдат и рабочих. Документ примечательный: приказано подвергнуть изоляции гражданина Романова Николая Александровича и «женщин царского рода» из его окружения. Цесаревич Алексей не упомянут по причине малолетства, и подразумевалось, что ему требуется опека матери. Почему такое странное наименование дочерей Николая II, ведь все они были девицами? Потому, что Петрограде ходили упорные разговоры о том, что Распутин каждую неделю лично моет в бане всех царских дочерей по очереди. Об этом громогласно судачили знатные статс-дамы и гвардейские офицеры из личной охраны императора.
     Деана смутилась, покраснела, но точно перевела мои слова. Потом, поразмышляв, вкратце объяснила, кто такой Распутин. Студенты дружно рассмеялись и захлопали, а я успел открыть нужные страницы конспекта:
       - Распутин был откровенен: «Царица уж больно мудрая правительница, я с ней всё могу делать, до всего дойду, а он — Божий человек. Ну какой же он государь? Ему бы только с детьми играть, да с цветочками, да огородом заниматься, а не царством править». Воспитатель царевича швейцарец Пьер Жильяр писал: «Распутин вполне разобрался в состоянии души отчаявшейся матери, сломленной борьбой и дошедшей до крайнего предела страдания. Он понял все выгоды, какие можно отсюда извлечь, и благодаря дьявольской ловкости добился того, что связал свои интриги с жизнью ее больного ребенка. Царь это чувствовал, но, в конце концов, подчинился влиянию жены, а значит и Распутина. Ее влияние на государя было сильным и злополучным. Она сделала из политики вопрос чувства и личностей и слишком часто руководствовалась своими симпатиями и антипатиями». Министр иностранных дел Сазонов в беседе с французским послом Морисом Палеологом заметил: «Император царствует, но правит императрица, инспирируемая Распутиным». Александра Федоровна писала мужу в Ставку в Могилеве, когда он провозгласил себя главковерхом русской армии: «Как легко ты можешь поколебаться и менять решения, и чего стоит заставить тебя держаться своего мнения. Как бы я желала влить свою волю в твои жилы! Я страдаю за тебя, как за нежного, мягкосердечного ребенка, которому нужно мое руководство. Почему меня кругом ненавидят? Потому что им известно, что у меня сильная воля и что, когда я убеждена в правоте чего-нибудь, и если меня благословил наш друг Григорий Распутин, я не меняю мнения, и это невыносимо для них. Но это дурные люди!»
         Граф Маслов, близкий к императорской семье, писал, что «горизонт царицы Александры Федоровны был горизонтом маленькой немецкой принцессы, чудесной матери, которая любит порядок и бережливость в доме, но которая не в состоянии быть настоящей опорой императора». Князь Волконский вспоминал: «Императрица Александра Федоровна не была приветлива, обходительность не была в ее природе. Кроме того, она была до мучительности застенчива. Она с трудом выжимала слова, и лицо ее при этом покрывалось красными пятнами. Это свойство, да и явное от природы нерасположение к роду человеческому, огульное недоверие к людям лишили ее всякой популярности». Сенатор Гурко, признавал, что «отсутствие у неё внешней приветливости и холодность, происходила, по-видимому, от присущей Александре Фёдоровне необыкновенной застенчивости и испытываемого ею смущения при общении с незнакомыми людьми. Смущение это препятствовало установлению ею простых, непринуждённых отношений». Статс-фрейлина императрицы София Буксгевден объясняла ее поведением тем, что «у нее была постоянная боль и чувство удушения, почти хроническая невралгия лица и вместе с тем радикулит, от которого Александра Федоровна тяжко страдала». Согласитесь, что такое оправдание выглядит смешно!
     Студенты согласились и захлопали в ладоши.
         - Поэтесса Зинаида Гиппиус, монархистка по по политическим убеждениям, писала в своих очерках: «Царица никому не нравилась давно, когда еще была невестой наследника. Не нравилось ее острое лицо, красивое, но злое и унылое, с тонкими поджатыми губами; не нравилась немецкая угловатая рослость. При дворе идет какая-то своя жизнь, там свои дела и своя среда, потрясающе некультурная, невежественная. Царица помнит, что она царица, а муж ее — самодержавный царь. Это значит — что он неограниченный владыка над всеми и по воле Божией может делать в своей стране, что хочет. Люди злы, рабы часто бунтуют; для этого нужна строгость. Другого ничего царица никогда не слышала и потому не знает. Ум от природы у нее был, но очень обыкновенный; а нужен был исключительный. Кто-то сказал мне: "Погодите, а может быть, она замечательна. Ведь какое имя выбрала — Екатерина!" Вышло вздор: Алису в православии нарекли Александрой. Но не совсем, должно быть, вздор, если через многие годы пишет Алиса мужу: "Как хорошо, что ты дал мне Верховный Совет! Вообрази меня сразу со всеми министрами! Со времени Екатерины Великой ни одна императрица не принимала лично и одна. Григорий Распутин в восторге"».
         Гиппиус так пишет о Распутине: «Непрерывно занимаясь политикой, - можно сказать, делая её, - Распутин, в сущности, ею не занимался или не ею занимался: о политике он даже первого понятия не имел, и равно никакой политики у него не было - совсем никакой, даже самой примитивной, царицыной. Во-первых, он невежественен, почти непредставимо и - непоправимо. Во-вторых, он умён. В соединении получается то, что зовут "мужицким умом", - какая-то гениальная "сметка", особая гибкость и ловкость. У Распутина похоть, тщеславие и страх - в девственном, нетронутом виде и в русской, острой безмерности, бескрайности. И только они!» 
     Студенты сгорали от нетерпения, ожидая перевода моих слов на родной язык.    
       - Министр внутренних дел Хвостов знал из агентурных источников о существовании политического заговора Распутина, целью которого была передача власти жене или вдове - как по факту получится при дворцовом переворте! - Николая II как регенту при наследнике престола, именуемой «Александрой I по примеру немки Екатерины II». После убийства Распутина Великий князь Николай Михайлович писал вдовствующей императрице Марии Федоровне: «Речь идет о спасении престола — не династии, которая еще прочна, но теперешнего государя. Иначе будет слишком поздно. Вся Россия знает, что покойный Распутин и "гессенская муха" Александра Федоровна - одно и то же. Первый убит, теперь должна исчезнуть и другая». Один из профессоров Московской духовной академии писал в марте 1917 года: «Тысячи революционеров не уронили так самодержавие, монархию, трон и династию Романовых, как это сделала эта германка со своим гнусным Распутиным, со своим германизмом, со своей гнусной хлыстовщиной, со своей отчужденностью от России и чуть ли не изменами в пользу Германии, отчужденностью от членов царского дома и манией величия. А царь повредил себе и монархии безволием, ленью, беспечностью, пристрастием к вину, тугодумным подчинением своей обер-кликуше, неумением управлять, нежеланием, хотя бы на время войны, составить кабинет по образу конституции. Жалкие люди, и жалка теперь, да и прежде, несчастная семья! Нравственно, умственно и культурно обе главы семьи упали еще раньше переворота и окончательного падения». Николай II любил супругу, но трепетал перед своей чересчур волевой, но психически неуравновешенной  женой: «Мне лучше вынести десяток Распутиных, чем одну истерику царицы!» - жаловался он сановникам.
     Деана мужественно несла свой крест переводчицы, хотя ее голос заметно сел.
        - После свержения самодержавия не было принято никаких мер ни в отношении самого Николая II, ни в отношении Александры Федоровны. Старый строй рухнул быстро, и был общепринят всей Россией, без малейшей попытки со стороны кого бы то ни было защищать царя. Но скоро Николай II и Александра Федоровна были лишены свободы по постановлению Временного правительства, состоявшемуся 7 марта. Керенский назвал две причины этого решения. Во-первых, постановлением Временного правительства была учреждена Верховная чрезвычайная следственная комиссия, которая должна была обследовать деятельность «носителей высшей власти старого строя и всех вообще лиц, приковывавших к себе внимание общества своими действиями во вред интересам страны, в том числе Григоря Распутина». Для того чтобы члены комиссии смогли выполнить свои обязанности, необходимо было принять известные меры пресечения в отношении Николая II и Александры Федоровны. Во-вторых, солдаты и рабочие Петроградского и Московского районов были крайне враждебно настроены к бывшему царю, и на Пленуме Московского совета раздались требования немедленно казнить его. «Протестуя от имени правительства против таких требований, я говорил, что вину Николая перед Россией рассмотрит беспристрастный суд. Если суд не найдет его вины, Временное правительство вышлет его в Англию, и я сам, если нужно будет, буду сопровождать Николая Романова до границы России». Двоюродный брат Николая II, король Великобритании Георг V предложил было ему убежище, но через неделю по требованию парламента отозвал приглашение. Британский премьер-министр Ллойд-Джордж назвал Российскую империю «ковчегом, у которого полностью отсутствовали мореходные качества. Весь его остов прогнил, и капитан был ничем не лучше. Капитан годился только для прогулочной яхты в спокойных водах, а штурманом служила его жена, отдыхавшая на кушетке в каюте». Николая II он охарактеризовал как «корону без головы».
      Аудитория заволновалась, и мне пришлось взять паузу.
         - Виндзорская династия, что называется, «умыла руки», не желая портить отношения с США, которые соглашались вступить в войну с Тройственным союзом при условии обязательного смещения с престола «полоумного русского султана». В России ходила присказка: у нас есть «Царь-пушка», которая ни разу не стреляла, «Царь-колокол», который никогда не звонил, и Царь-государь, который никогда не правил. Керенский, как министр юстиции, сослал царскую семью в губернаторский особняк в Тобольске, в далекой Сибири, где она была бы в безопасности.
     Перевод дался Деане труднее – она утомилась. Студенты не шумели, понимая ее состояние.
        - Когда семейство Романовых были перевезены из Тобольска в Екатеринбург, Красная армия отступала, и 25 июля 1918 года в город вошла чехословацкая дивизия генерала Радола Гайды. Он, передавая город под юрисдикцию Сибирской армии, доложил начальнику авангарда генерал-лейтенанту Михаилу Дитерихсу об загадочном исчезновении семьи бывшего русского императора и предъявил аккуратно отрезанные девичьи косы Великих княжон. Тот a priori до начала следствия вынес вердикт: «Это было планомерное, заранее обдуманное и подготовленное истребление членов дома Романовых и исключительно близких им по духу и верованию лиц».
     Я открыл заранее подготовленные выдержки из документов:
        - По делу о судьбе бывшего царя велось расследование следователями по важным делам, которые почему-то заменялись один на другого по надуманным поводам Верховным правителем адмиралом Колчаком, - Алексеем Намёткиным, Иваном Сергеевым, Александром Кирста и Николаем Соколовым. В их распоряжении был один официальный документ на сей счет и его перепечатка в центральных советских газетах «Правда» и «Известия» - Постановление Президиума Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. В нем сказано: «Ввиду того, что чехословацкие банды угрожают столице красного Урала Екатеринбургу; ввиду того, что коронованный палач может избежать суда народа (только что обнаружен заговор белогвардейцев, имевший целью похищение всей семьи Романовых), Президиум областного комитета во исполнение воли народа, постановил: расстрелять бывшего царя Николая Романова, виновного перед народом в бесчисленных кровавых преступлениях. Постановление Президиума областного совета приведено в исполнение в ночь с 16 на 17 июля. Члены семьи Романова переведена из Екатеринбурга в другое, более верное место. Президиум областного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Урала». После отъезда начальника гарнизона генерала Голицына с войсками на фронт генерал Гайда восстановил уволенного Дитерихсом Кирсту в должности, и тот снова занялся следствием, но, как приказал Гайда, тайно от русских тенденциозных судебных властей Екатеринбурга. В январе 1919 года в интервью газете New York Gerald Tribune следователь Сергеев заявил: «По моему убеждению, в доме Ипатьевых императрица, царевич и Великие княжны казнены не были! Но полагаю, что царь, доктор Боткин, два лакея и горничная действительно здесь убиты». Также считали Намёткин и Кирста, которые сходились на том, что императрицу и детей вывели в Москву по железной дороге с помощью чехословацких легионеров: есть версия, что Бенеш договорился об этом со Сталиным, которого хорошо знал по встречам в Праге в 1913 году. Это косвенно подтвердили глава французской военной миссии в России французский генерал Морис Жанен и английский профессиональный разведчик Брюс Локкарт. Им было доподлинно известно, что отрезанная хирургическими инструментами голова Николая II хранилась в спиртовом растворе в запаянном стеклянном сосуде шарообразной формы в Кремле. Напомню, что так поступил император Петр I c головой любовника своей второй жены Виллема Монса. Зимой 1919 года, когда Красная армия освобождала Украину, чекисты преподнесли наркомвоенмору и Председателю РВС Троцкому подарок – заспиртованную таким способом голову взятого в плен Председателя Петербургского Совета рабочих депутатов Хрусталёва-Носаря, который выступал главным свидетелем обвинения против него в 1906 году. Троцкий отказался от подношения: голову они выбросили, а спирт выпили!
      Одной из девушек в аудитории стало дурно, а ребята от души расхохотались. На Деану было жалко смотреть – такого цинизма она от меня явно не ожидала! 
          - Нарком иностранных дел Георгий Чичерин на Генуэзской конференции 1922 года заявил корреспондентам: «Судьба дочерей царя мне не известна. Я читал в газетах, будто они находятся в Америке». Все посредственные историки сегодня ссылаются на отчет левого эсера Якова Юровского о деталях убийства императора и его семьи. Это – поздняя подделка советского народного академика Покровского: расстрела Романовых в доме Ипатьева быть не могло. Большинство пробоин от пуль в стене, у которой, якобы было расстреляно 11 человек, расположены на высоте 55 сантиметров от пола, то есть не выше колен, а пули в пробоинах на высоте 30 и 15 сантиметров не имеют деформации, неизбежных при попадании в человеческие тела. Более того, в окрестностях Екатеринбурга было огромное количество дощатых овинов и сараев, которые при сгорании в сухую летнюю погоду дали бы такую высокую температуру, что там бы расплавился любой мягкий металл, не то что органика! Нам рассказали сказку, что тела растворяли соляной кислотой, но всякий, кто работал с кислотой, прекрасно знает, что для этого требуются как минимум глубокие чугунные ванны и огромное количество кислоты, которой в осажденном городе просто не имелось. Таким образом, мы можем с уверенностью говорить лишь о казни российского императора.
         - Jaky je dalsi osud dcer cara Nikolaje II, pokud, jak rikate, prezily? – спросила миловидная студентка, сидевшая напротив кафедры.
      Деана собралась было переводить, но я дал ей знать покачиванием головы, что понял вопрос.
         - Я всерьез не занимался историей спецслужб, но из многочисленных бесед с ветеранами ВЧК, ОГПУ и НКВД знаю, что широко применялась практика «двойного легендирования». Например, советский суд приговаривал человека к смертной казни за контрреволюционную деятельность, и родственникам официально объявляли о приведении приговора в исполнение. На самом деле, он получал новые документы, поселялся в другом городе, в комфортном доме и районе, подконтрольном чекистам, и обязательно обзаводился семьей. Он мог работать, где угодно: на заводе или фабрике, в Торгсине, в ремесленной мастерской по ремоту примусов, в ателье индивидуального пошива одежды, поликлинике, архиве или городской библиотеке, но главной была его служба в органах госбезопасности. Там требовались грамотные консультанты по дипломатическому этикету и мировой культуре, инструкторы по конкретным регионам,  эксперты в области нравов высшего света, модельеры, переводчики, наконец. Дочери царя прекрасно знали лица, почерки, повадки и характеры высокопоставленных монархистов, противников Советской власти в эмиграции, и бывали в поэтических и театральных салонах, где знакомились с кумирами столичной публики, и знали белоэмигантскую богему. Они оказались крайне нужными Отечеству - без их помощи осуществить такую широкомасштабную, многолетнюю и великолепно организованную операцию по разгрому антисоветского подполья в СССР как «Трест» было бы просто невозможно! Я знаю, что этот наш превосходный телевизионный фильм демонстрировался не так давно в Чехословакии, - аудитория одобрительно загудела. - Особенный «вал» засылки из-за границы иностранных агентов всех мастей пришелся на 1933-1937 годы, после прихода Гитлера к власти, – тогда и был представлен общественности «отчет Юровского о расстреле царской семьи», и, значит, дочери Николая II вышли в отставку. Тот же характер носил юридически невнятный приговор «10 лет без права переписки», после которого накануне второй мировой войны эти якобы «заключенные» оказывались резидентами советской разведки за рубежом. Думаю, что Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, - хотя с ней до сих пор не все ясно: возможно, она сама добровольно вызвалась работать за границей для прикрытия операции «Трест», - повыходили замуж, нарожали детей, порадовались внукам и почили в Бозе в старости. Давайте на этом завершим нашу встречу.
           - Я хочу задать вопрос, выходящий за рамки темы лекции: правда ли, что Октябрьская революция была проплачена германским Генеральным штабом, и Ленин с немецкими деньгами уехал в Россию в пломбированном вагоне? – перевела Деана вопрос юноши с последнего ряда.
     Несмотря на то, что я не готовился к такому развороту, хорошо знал проблему, поскольку долго ею занимался в Москве.
           - Миф о «германских деньгах», с помощью которых большевики во главе с Лениным проехали в «запломбированном вагоне» из нейтральной Швейцарии через территорию Германии и совершили Октябрьскую революцию, имеет давнюю историю. Аутентичных документов, подтверждающих факт сотрудничества Заграничного бюро ЦК РСДРП (б) с германским Генеральным штабом, до сих пор не обнаружено. Даже у такого яркого антисоветского сочинителя, как Мельгунов, хватило совести это признать, а намеки начальника штаба рейхсвера на Восточном фронте генерала Гофмана, появившиеся в печати после подписания Версальского мирного договора, голословны. Тем не менее, он «внутренне убежден, что большевики деньги от немцев получали». Канадский историк Роберт Томпкинс тоже констатировал, что документов, подтверждающих получение большевиками немецких денег, нет. Все надежды в установлении истины он возлагает на собрание документов, попавших к Эдгару Сиссону в России в 1918 году и в настоящее время находящихся в Национальном архиве в Вашингтоне, которые станут доказательствами о существовании подобного рода отношений, но они якобы засекречены.
            В 1955 году профессор Джордж Кеннан их проанализировал и заметил, что «документы из русских источников были в действительности изготовлены в одном и том же доме и даже выполнены на одной печатной машинке, как и циркуляры, якобы исходящие из официальных германских учреждений. Это - откровенная подделка». Сиссон «сто дней» являлся временным - за отсутствием профессионалов, откомандированных в Вашингтон, - вольнонаемным секретарем американского посольства, и был не сведущ в документоведении, но как всякий дилетант обожал приключения с детективным душком. Да и грифа секретности на «документах Сиссона» вопреки намекам Томпкинса нет: они были опубликованы в двадцатые годы в Париже!
    Я отпил воды из стакана - во рту пересохло:
        - «Кремлеведы», ссылаясь на издания, написанные на уровне дешевых авантюрных романов, нашли источник «немецких денег» в лице Парвуса. Однако еще в июле 1917 года, когда большевиков обвинили в связях с германским генштабом, Парвус через средства массовой информации заявил: «Я всегда, — писал он, — всеми имеющимися в моём распоряжении средствами поддерживал, и буду поддерживать российское социалистическое движение. Скажите вы, безумцы, почему вас беспокоит, давал ли я деньги Ленину? Ни Ленин, ни другие большевики, чьи имена вы называете, никогда не просили и не получали от меня никаких денег ни в виде займа, ни в подарок».
    Глянул на часы - я давно исчерпал лимит времени:
        - Перед нападением на СССР Гитлер дал задание Гиммлеру найти следы денег, которые кайзер дал Ленину на революцию. Прошло не так много лет, и здравствовал бывший начальник разведки Германской империи полковник Вальтер Николаи, без него такие дела не делались. Долго и старательно офицеры СД искали их для любимого фюрера, но так ничего и не нашли!
    Зазвенел звонок, но студенты остались на местах:
        - Английский разведчик Джордж Хилл в мемуарах поведал о том, что творцом мифа о большевиках как агентах Германии, стал министр вооружений Франции Альбер Тома, а исполнителем – капитан французской разведки Пьер Лоран. Ему помогал начальник контрразведки Временного правительства подполковник Борис Никитин по приказу премьер-министра Керенского.
     Честно говоря, я устал, и затекли бедро и нога, травмированные в конце войны:
          Согласованиями с Берлином условий проезда представителей РСДРП во главе с Лениным через Германию занимались шведские социал-демократы, и этот эпизод подробно описан. Ленин и 18 большевиков проследовали в Стокгольм в почтовом опломбированном вагоне, предназначенном для транспортировки дипломатических грузов между нейтральными странами, о чем имелось соответствующее международное соглашение. Они были последними политическими эмигрантами – до них таким способом в Россию вернулось 420 русских революционеров, включая левых эсеров, меньшевиков-межрайонцев, анархистов и беглых беспартийных уголовных преступников. Когда в эмиграции Керенского спросили, можно ли было избежать Октябрьской революции, он ответил: «Думаю, можно. Для этого надо было расстрелять одного человека». Его спросили: «Ленина?» Ответ был таким: «Меня, премьер-президента Российской республики Керенского!»
     Студенты дружно встали и долго аплодировали мне.
     Деана увидела, что я выбился из сил, и, взяв меня под руку, вывела во внутренний дворик. Мы закурили.
      - Ты – большой молодец. Я никогда не слышала подобных лекций. Язык стал шершавым, пока переводила. Завтра будем работать в подвале?
      - Да, мне надо подготовить еще две лекции.
    Придя в посольство, я завалился спать и встал лишь рано утром, чтобы идти спускаться в подземелье.
    Профессор Качка встретил меня у входа в университет, пожал руку и довольно сообщил:
       - Судя по первым отзывам студентов, вы произвели фурор. Они цитируют вас, как любимых поэтов и считают настоящим демократом. Вы у них кумир.
     Я вежливо улыбнулся, зная, как коротка мирская слава.
       - Сегодня у вас последний день пыток в cubiculum ad novicios. Студенты добровольно вызвались перенести документы Легиона в нашу библиотеку.
     В подвале меня ждала Деана в легкомысленной маечке и юбочке. Услышав об окончании нашего заточения, она задумалась и хитро глянула на меня из-под бровей.
     Когда я на стремянке доставал сверху и передавал очередную пачку вниз в руки Деана, она поскользнулась и толкнула пирамиду плечом. Коробки посыпались вниз, подняв плотный столб пыли, который в отсутствие вытяжки повис, затмив свет лампочки. В полутьме я закашлялся – рот был полон жирной земли!
     Минут через десять пыль осела: лицо, шея и ноги Деаны были черными как у шахтера, поднявшего из забоя. Она скинула на пол верхнюю одежду: на ней остались тоненькие трусики, которые спереди слегка прикрывали половые губы, захватывающие добрую половину лобка, а сзади исчезали между половинок попки; лифчик лишь поддерживал огромную грудь, оставляя соски обнаженными.
      - Пойдем, Денка, я из лейки солью воды, чтобы помылась: ты на трубочиста похожа! - сказал я.
      - Ты назвал меня Денкой? – обрадовалась она. – Идем!
     В нашей санитарной каморке она разделалась донага так стремительно, что я не успел ничего сказать, повернулась спиной и раздвинула плотные, резко выпяченные от поясницы назад ягодицы - как у девочки-подростка:
      - To me poser, kamkoli budete chtit! Na zacatku seru na me v kundu, prosim! – просяще закричала она, повернувшись черным лицом с расширившимися блестящими глазами. Все было ясно без перевода.
     Может быть, потому, что ее было трудно узнать, помолодевшую после стрижки, запыленную и без очков, кровь ударила мне в голову, и я не раздумывал, как не раз бывало в «джунглях». Она болезненно вскрикнула и часто задышала, а через минуту уже задыхалась, громко стонала, повернув лицо ко мне и от нечаянного оргазма оскалив жемчужные зубки, как молодая кошечка, оказавшаяся впервые под сильным котом.
       - Ze nechat spermie ve mne, prosim, drahy Ales! – потребовала разордевшаяся Деана в конце, ухватив меня за бедра руками как крыльями и прижав их к своим.
      Потом мы мылили друг друга, обливаясь водой из лейки, и не перестая смеялись по поводу того, что согрешили в нужнике «королевских» школяров - «эмоционально проникли в прошлую эпоху, а заодно один в другую, отчего ее груди болтались как уши королевского спаниеля». С документами больше не работали, а перебрались на скамью-лежанку.
      Расставаться было трудно, но мы решили, что после закрытия нашего подвала будем убегать к ней на квартиру днем, когда расписанием предусмотрен двухчасовой обеденный перерыв.
      У Денки была красивая аккуратная и чисто выбритая промежность с плоскими будто отглаженными большими половыми губами, между которыми свисал наружу хоботок развитого клитора, а малые губки ажурными розовыми лепестками плотно складывались в тисках больших, наглухо прикрывая вход в узкое юное влагалище. Ей каждый раз приходилось их раздвигать пальчиками по очереди: к этому моменту открывалось отверстие, уже сильно увлажненное обильной смазкой, которая тут же стекала ручейком к анусу. Судя по тому, как выбелена и податливо расширена его обычно сжатая вогнутая скорлупка, я понял, что она нередко прибегает к такой древнейшей разновидности секса.
     Денка призналась мне в этом безо всякого стесненения, но заметила, что сама слабости к аналу не питает, лишь отдает дань моде. Она вынудила меня попробовать ее в таком качестве для получения мною «zvlastnei muzska radosti, особенного мужского удовольствия». Я объяснил ей, что никогда этого не пробовал, чем ее очень обрадовал. Она пообещала меня «svеst zitra», то есть совратить завтра.
     Готовилась она обстоятельно, взяв с меня обещание слушаться ее во всем. Вначале у нас был обычный вагинальный секс с ее сдержанным оргазмом, потом двухчасовые тихие оральные ласки, после чего Денка аккуратно насадилась на меня. Тут началась феерия.
    Все ее тело сотрясала колоссальная дрожь, она подвывала и всхлипывала, слезы текли по ее лицу, она жадно ловила воздух и с томной негой выдыхала. Завершилось мое «просвещение» ее полуобморочным оргазмом, но, успокоившись, она настойчиво уверяла, что испытывала пик наслаждения при таком своеобразном совокуплении лишь со мной одним. Ее счастливые глаза с расширенными зрачками подтверждали искренность сказанного, а для меня Денка оставалась неповторимой по темпераменту женщиной в любой роли!
     Я обычно замолкал, когда моя голая маленькая леди - ростом она была 163 см, а ее «европараметры» сводились к формуле 86-54-86 - становилась в кровати на колени, обозревала, оглаживая истукана с благоговением языческой жрицы и облизывала капельки слюны в уголках рта со словами «Гулливер и лилипутка!» Она затем взбиралась на меня как медвежонок-сеголеток на бревно, а, когда вынужденная из-за соседей за стенкой молча кончать, долго трепетала всем телом, крепко зажмурившись и высунув язычок, после чего смеялась «Vypadam jako motylik na spendliku». Денка и вправду становилась похожей на бабочку, севшую на мед.
    Денка страдала от того, что я постоянно боюсь сделать ей больно своими размерами, и поэтому, укладываясь снизу, храбро забрасывала ноги мне на плечи, убеждая, что «mam velmi hluboke vaginu jako vsechny liliputkok - jsi prvni, kdo me muze strcit do delohy: tak to je skvele!» По ее словам выходило, что у всех малорослых женщин очень большое расстояние от малых губ до матки, и я стал у нее первым, кто достигает ее, отчего «твоей лилипутке всегда магично внутри». В это верилось с трудом, но судя по опьяненным глазам и заранее широко раскрытому для протяжного крика рту в минуты оргазма, так оно и было – Денка была гармонической во всем!
      Через полтора месяца Деана заявила, что устала быть женщиной «на часик», и директорат университета по ее настоянию в конце октября оформил мне приглашение в течение трех дней посетить филиал в Градце Краловом. Похоже, она взяла на себя все расходы, тем более что там в собственном доме жили ее родители. Но по при приезде их там не оказалось.
      Она заметно похорошела и помолодела - ей были очень к лицу увеличившаяся грудь и округлившиеся бедра при ставших застенчивыми глазах.
      В двухэтажном доме с мезонином и садом, который был похож на рождественский пряничный торт-избушку с черепицей из леденцов и мармеладной трубой, она сказала, что хочет непрерывного секса. Асины слова о том, что я дееспособен не только в «джунглях», но и на пуховиках, кажется, подтверждались. Денка, как я называл ее наедине, после приезда сняла с меня трусы и надела короткий шлафрок с поясом без пуговиц, а сама ходила в прозрачной нейлоновой безрукавке, также исключив застежки и нижнее белье.
      Денка уже более или менее правильно говорила по-русски, но обсудить интимные темы нам не удавалось. Она не владела латинской и русской терминологией, и объяснялась только по-чешски, а я распространяться о себе не стремился, да и опытом был небогат. О ее о прошлом не расспрашивал потому, что все время торопился. Теперь времени было много, и мы болтали в постели.
     Она стала превосходной переводчицей учебного материала, но в быту случались забавные нелепости в общении. Мы мало спали, оказавшись вдвоем, и Денка заметно похудела. Я поинтересовался:
        - Ты плохо высыпаешься?
        - Откуда высыпаюсь, чем, где? - забеспокоилась она, и стала пристально осматривать простыню.
     Как же смеялись, когда объяснил смысл вопроса на чешском языке!
     Заключительной ночью она села передо мной на корточки, распустив грузные груди до живота, и победно сообщила:
      - Напослед так сижу бестудно - поздей не поволено. Jsem radа, ze uz davno neni menstruace. Ты знаешь, почто?
      - Да.
      - У меня дитятко в лоне стало готово. Это - твой дарек мне. Родители уже знают, они довольны, и презентовали нам три дня, так как потом мне будет трудно заниматься сексом из-за бремени в утробе. Ты немножко радый?
      - Если ты рада, то я тоже. Но я скоро уеду, и женат.
      - Я не сделаю тебе хлопот. Neboj se!
      - Денка, почему ты не вышла замуж?
      - У меня имелся жених, но он был бисексуал. Он сказал, что не сделает женой, пока не узнает, какая я в практике. Я была panensky – девственница, и он рекрутировал мужика, чтобы стала пригодной ему со всех дыр. Muzik odstranil hymen, vyvinul zadek a bolestne soulozil me do ust, - она откинула голову и красноречиво засунула два пальца в рот, подвигала ими взад-вперед и сглотнула. - Ты понял? Между каждым дальшим уроком он бичевал меня, чтобы сама была охоча к новой методе сексу после сильной болести, выкриков и слез. Kricela z mouky - moje bradavky jsou prilis nezne! - я невольно с жалостью погладил на самом деле очень нежные «бородавки», ee соски, по которым бил кнутом садист. - Pak, I v slzach sosala a sosala pero, dokud nenaplnil usta spermatem a nutil polykat. Я платила жолдаку, наёмнику по-русски, 400 крон за два дня - он знасиловал и бичевал меня по 4 часа. Но жениху не подошла - radl kurva me jen v rozsirenu anаlni diru, ne v picku. Nesnasim lizat curak samca po anal! Теж знаю, что зовсим не любила жениха. S tebu je oralni a analni sex pro me velmi prijemny.
      - Значит, своим чураком, или по-научному пером, я тебе угодил повсюду - это трогает за душу! - я нежно и долго целовал ее встопорщившиеся в ожидании шелковистые соски. - Он в твоем полном распоряжении, дорогая Денка.
     Она задохнулась в предвкушении острого оргазма и просторно раскинула согнутые в коленях ноги, чтобы я положил между ними руку. Ее раздразненная «кунда», раскрывшись малиновым пульсирующим сердечком с барочными кружевцами по краям, была горячей и липкой. Денка развернулась ею ко мне и горячечно зашептала: «Prosim, polibit mi mezi rty a cucat klitoris, opravdu chci! Miluji tе!»
      Припав губами к наполненным вишневым губам в промежности, я подумал, что привык к их родному сахаристому аромату, и неспешно, ласково прижимая соски пальцами, довел до лихорадочной дрожи ее гибкое тело с вспотевшей оливковой кожей выбритых подмышек, поджарый животик, распавшиеся к бокам пышные груди с золотой цепочкой в ложбинке, и до судорог ее плотные сухощавые девичьи ножки с возгласом «Silene sladke skoncila!» Когда она утомленно сникла, я признался, вспомнив о чудачестве Аси с маской:
       - Я думал всё то, что ты рассказала о наемных мужиках для насилования непорочных девиц, случается лишь на страницах модных эротических романов. Дорого, однако, стоят у вас подобные услуги!
      - Зато затем мужа любишь за ласку, а наёмника поминаешь со злобой за побои, мерзости, боль и крев, - разумно разъяснила Денка. – В Европе так многие женщины делают.
      Денка доходчиво, буквально на пальцах, как умела, и на своих «вратах рая» объяснила мне, советскому профану, что по мнению большинства западноевропейских профессиональных сексологов у многих молодых женщин устойчивый вагинизм и фригидность нередко возникают в результате неумелого супружеского изнасилования в первую брачную ночь, и они вообще не могут зачать ребенка после насилия законного мужа. Самодеятельный разрыв девственной плевы руками девиц не исключает последущего психологического стресса при реальном половом акте - дело не в препятствии в виде слизистой складочки кожи при входе во влагалище, а в отсутствии навыка.
      - Очень отстали мы от Запада, - притворно загрустил я. – Нет у нас нового Петра Великого – по «Домострою» живем! Но я, советский Гулливер, подхожу тебе для женского счастья, лилипутка моя несравненная с фиалковыми глазками?
      - Идеально! Я тебе тож добрже подошла, бо от других мужчин у меня дети нияк не делались. Bez slouceni nasich milovany slizy v orgasmu deti nepochazeji! - видя мою снисходительную усмешку по поводу озвучания древнего наивного простонародного предания о причине успешного оплодотворения жен, Денка упрямо повторила его на русском: она, правда, верила, что именно так и происходит с любящими людьми. - Без спарования с лаской в оргазму разом у обоих миловницев дитё в лоне женщины не зачинается, а наши живодарные слизи от огнивной любви беспечне совпали. Я напишу в Москву, когда оно народится.
      - Кажется, знаменитый австрийский психолог Виктор Франкл писал, что желанной полноценной беременности женщины обязательно предшествует чувство безграничной духовной влюбленности в избранного ею подсознательно мужчину как отца ребенка: она стимулирует гормональный взрыв, способствующий оплодотворению, - с легким удивлением заметил я. - Разве ты также духовно влюблена в меня?
      - Miluji tе moc! Я тебя тако сильно люблю, аж плачу в сумраке с радости! Началось с той поры, как с добром телом грел меня под пледом, –  без ужимок сказала Денка. – Для этого короткую юбку переодела, чтобы быстрее до кошички добрался и годно курвил в пицку по-людски. А после лекции стало невмочь от горячей потуги забременеть от тебе.
     - Знаешь, порицаемый марксистами-догматиками и нелюбимый всеми немцами известный германский философ Артур Шопенгауэр по твоему поводу написал прекрасные слова: «Индивидуализация любовного чувства у человека есть ни что иное, как хитрость природы. Она "заботится" не только о сохранении человеческого рода, но и об его природном усовершенствовании и возвышении. А для этого недостаточно размножения путем случайного соединения особей разного пола – людям  требуются индивидуально-определенные производители. У человека в отличие от животного речь идет не столько о прекриации вообще, сколько о воспроизводстве наиболее пригодного для мировых целей потомства. Поэтому конкретная женщина может иметь потомство не от всякого субъекта противоположного пола, а лишь от определенного, который для нее особо привлекателен». Мне сложно перевести его на чешский язык.
    Моя лилипутка наморщила лоб, долго осмысливая сказанное, а потом залезла головой мне подмышку и и поставила кулачок с оттпыренным вверх большим пальцем себе на лобок.
     - Денка – ты единственный солнечный зайчик в природе, который не исчезает ни в ненастье, ни ночью! Я сильно люблю тебя и душой, и телом!
     Она поняла, и гордо подставила губы для поцелуя.
     - Можно я назову свуе дитё по имени твоего отца: Александером нельзя - по нашим поверьям тогда ты вскоре умрешь? Девочка будет Богданкой - богом данной.
     - Тебе, моя богиня, виднее, - пощекотал ее за ушком, и она рассмеялась.
     Наши отношения, хотя мы с Деаной старались их не афишировать, в Карловом университете ни для кого не были тайной. Студенты воспринимали их как должное. Они называли нас, профессора и ассистента-переводчика  то manzele jara, «весенней парочкой», намекая на наши демократические взгляды в духе «Пражской весны», то slunne milenci, солнечными любовниками, то disidenti v lasce, влюбленными диссидентами, а Деана удостоилась титула zenaty Popelka – замужняя Золушка.
    Знали они и об ее беременности. Однажды, когда Деана в приступе токсикоза выскочила из аудитории в туалет, зажав рот ладонью, чтобы сдержать рвоту, и я принялся рассказывать студентам материал на неважном чешском языке, мне прислали из зала трогательную записку с рисунком. Там были очень похоже изображены парящие среди облаков мы с Денкой с пчелиными крылышками, а вокруг вились летающие младенцы. Надпись внизу гласила Thumbelina a Elf – Дюймовочка и Эльф.
    Преподаватели относились к нам с доброжелательным пониманием, а профессор Мирослав Качка, зная, что я обязан три четверти гонорара, если он зафиксирован в финансовой отчетности, сдавать в кассу посольства, вручал мне каждую неделю конверт с деньгами  с односложным объяснением «Премия за высокое качество занятий».
      В советском вузе, где правили партком и местком, зависть и ханжество, стукачество и подсиживание, а соблюденение норм социалистической морали ставилось выше профессионализма преподавателя, такое было невозможно даже представить. Один из самых значительных русских писателей Николай Лесков, которого очень не любят власть предержащие и и ценят мыслители последние сто лет, писал: «Родина наша - страна нравов жестоких, где преобладает зложелательство, нигде в иной стране не распространенное. Ее можно совсем возненавидеть со всеми ее нигилистами и охранителями».
     Осведомлены были и наши дипломаты. Когда культурный атташе Горюнов принес мне телефонограмму о том, что жена разрешилась дочерью, он правильно расценил мою брезгливую гримасу и сочувственно похлопал по плечу. Конечно, тестя они поставили в известность, но мне было все равно - я был попросту неизбывно и полновесно счастлив впервые после бегства от Ляли.
    То, что случилось, не было пленением - оно было освобождением естественных чувств одиноких мужчины и женщины, которым отдавались без остатка, не уставая наслаждаться друг другом.
    Будущего у нас не было!
    В Праге провел пять месяцев, и накануне католического Рождества чехословацкие коллеги провожали меня в Москву. На прощальном банкете бледная Деана крепилась из последних сил, но из-под очков стекали по щекам предательские слезочки. Накануне мы не сомкнули глаз: она переживала, что недавно розовые обширные ареолы грудей ороговели и потемнели, прежде отзывчивые губам длинные соски превратились в резиновые шипы, а плоский спортивный живот округлился, выпятив завязку пупка, отчего не получаю «потребного милачеку мужу потешения». Я как мог успокаивал ее, говоря, что такие трогательные метаморфозы в облике готовящей к материнству любимой женщины, напротив, возвышают мужчину в собственных глазах, заставляя ее боготворить, тем более что действительно наблюдал их первый раз в жизни. Она не верила словам, сокрушалась, и компенсировала перемены во внешности неутомимой страстью, потом как кошка вылизывая меня.
     В Летнянах к трапу самолета допустили только Деану по просьбе профессора Качки. Она мужественно улыбалась с глазами, полными слез, произнося традиционные пожелания удачно долететь, а я просил писать мне. Наклонившись к любимому ушку под видом поцелуя в щеку, прошептал:
                Спит листва багровая у обочин,
                Над землей уже вихрей разгул.
                При разлуке слова короче,
                Когда ветер слезинки смахнул.
      Денка поняла и, наоборот разревелась. Когда самолет делал круг над взлетным полем, я видел внизу ее крохотную одинокую фигурку и сам вытирал мокрые глаза.
      Вечером из Шереметьево я позвонил о своем возвращении домой, и через два часа нарядная и ухоженная жена с шелковым кулёчком на руках, тесть и теща с торжеством встретили меня у дверей квартиры.
     Жена первым делом приоткрыла накидку, чтобы я увидел розовое личико спящей дочки.
       - Твоя копия, милый Сашенька! Смотри, носик пряменький, как у тебя. Теперь от отцовства не отвертишься! – с гордостью промолвила она, и робко поцеловала меня в небритую щеку. «Дался всем бдительным начальникам особый бартеневский нос!», благодушно подумал я, и отправился в ванную смывать с себя дорожную пыль.
     Она боязливо зашла, когда заканчивал бриться.
       - Саша, ты должен знать, что Валечка на искусственном вскармливании – у меня не пришло молоко. Я думала в роддоме, это случилось из-за моей груди с кулачок, но врачи говорят, что с ее полуторным размером отсутствие лактации не связано. Ты уж меня извини!
       - За что? – удивился я. – Искусственики потом лучше переносят жизненные лишения и тверже характером бывают. Я, например, вскормлен козьим молоком: у мамы тоже не было молока, а коз на институтском подворье в Горьком держали! Странными и в то же время мудрыми были циркуляры сталинского времени: коз в городе разводить можно, а коров и овец иметь запрещалось. Отец смеялся, что племенной козел-производитель, должно быть, находился на балансе райисполкома. Шутки шутками, а в войну козы при госпиталях многим раненным жизнь спасли. Как думаешь, есть у меня, взращенного на жирном козьем молоке, козлиная стать? Могу бороду отрастить для большего сходства. Как ты считаешь, мне пойдет?
      Жена пробормотала:
        - Не знаю. На безрыбье взвоешь, и сама под любого раком встанешь, но стиснула зубы и жёнину чистоту после свадьбы сохраняла! Видишь, что не отвожу взгляда: после измены очень тяжело смотреть в глаза любимому человеку. Так что рогов я тебе не наставляла, и старых приятелей больше не существует.
        - Обсудим позже, надобна ли мне борода, если рогов нет, - балагурил я, надевая рубашку, - Впереди много времени. 
      Банкет был обильным, но после часа отчетов о моих пражских делах и пятой рюмки жена просительно сжала мне колено. Тесть и теща довольно переглянулись, в разных выражениях высказавшись, что я устал с дороги, и нам пора отдыхать.
      Мы с женой пожелали им спокойной ночи, и чинно ушли в свою комнату.
      Забравшись на кровать, задумался, как мне жить дальше. При всей признательности жене за подвиг рождения дочери, я не испытывал к ней того мужского притяжения, которое у поэтов зовется вожделением, и побаивался того, что должно произойти на супружеском ложе, до сегодняшней ночи таковым не являвшимся. По сути дела, мы не знали друг друга: я вообще никогда не видел ее обнаженной, а полноценных интимных отношений у нас не было ни разу. Очередной парадокс моей вконец запутанной жизни – стал отцом, не совокупляясь с матерью своего ребенка! Пора мне записываться в число святых духов, обеспечивающих непорочное зачатие.
      Жена в атласном чепце на голове, надетом для купания ребенка, и кружевном пеньюаре длиной чуть повыше колен вошла и села у изголовья. Ее бил озноб.
       - Ты плохо себя чувствуешь? – спросил я в надежде, что сейчас ничего не случится.
       - Саша, я дрожу от страха как девственница в брачную ночь. Мы с тобой не знали настоящей близости, мы – незнакомцы, случайно оказавшиеся в гостиничном номере, где только одна кровать. Мы оба хорошо знаем, что происходит между мужчиной и женщиной на уровне ощущений, когда они не обременены чувствами, – это физическая механика: несложно и одинаково. Я с радостью готова для тебя работать и тривиальной Писдочкой, но желала бы очень большого или очень малого – толики твоей любви. Мне неважно, чем она будет вызвана: жалостью, состраданием, пониманием, или благодарностью за Валечку; главное, чтобы я ее видела в твоих глазах, твоих руках, твоем мужском сосредоточии во мне.
      Я был поражен в самое сердце: со мной говорила не бывшая лаборантка отдела рукописных фондов со словарным запасом Эллочки-людоедки и интеллектом провинциальной вокзальной буфетчицы, а исстрадавшаяся отшельница Мария Магдалина, в добровольном заточении замаливавшая грехи изучением великих книг!
        - Ты не можешь простить мою низость, когда силой женила на себе? Уважения не заслужила, и мучаешь меня справедливо, но знай, что я ничуть не жалею об этом - ты был и остаешься смыслом моей жизни, отцом моей дочери, но еще не моим мужем. Позволь заслужить право быть не паспортной, а настоящей женой – нежной, и любящей тебя до самозабвения.
      - Тебе разве можно после недавних родов? – прибегнул я к последней уловке струсившего мужчины.
     Жена расстроилась:
      - Ты мне отказываешь – не юли как крыса на солнце? За четыре месяца у женщины даже следов от разрывов не остается, и тебе это известно. У меня и месячные прошли. Разве что прежней узости больше нет! Впрочем, тебе не с чем сравнивать.
     «Господи, что ты с ней сотворил за время монашеской аскезы?» -  воззвал я к небесам.
      - Нет, что ты? Я о тебе беспокоюсь.
      - Не охватывай меня заботой, не стоит хлопот. Договоримся без дебатов: контрацептивами с тобой пользоваться не стану, так и знай! Случится чудо – честно рожу козлёночка Бартенева вдобавок к Валечке с превеликим удовольствием!
     Слов у меня не было.
      - Ну, не пугайся легкокрылой ласточки, мой крутолобый стриж, когда накрою тебя!
     Она встала, стянула с головы чепец, - волосы густым багряным предрассветным облаком упали на ее плечи, - и скинула на пол пеньюар.
     Удивлению моему не оказалось предела: вместо прежней толстушки  передо мной стояла ширококостная стройная молодая женщина с утончившейся талией, округлившими тугими бедрами, плоским животиком, опиравшимся на слегка выступающий и покрытый жестким рыжеватым пушком мысок, и маленькими острыми податливыми грудками идеальной конической формы с крупными, как вишни, сосками, задорно торчащими вразлет. Оказывается, что я не замечал ее больших карих и умных глаз с оттенком задумчивости и грусти, замечательных морщинок, которые появлялись в их уголках, когда она смеялась, фарфорово-бледной кожи под веснушками, узких строгих губ и сладко пахнущего ванилью молодого тела.
      - Никак ты выросла!
      - Благодаря тебе избавилась от своей развеселой компании, а значит и от «разных излишеств нехороших». Воздержание от сладкого и жирного, лечение травами для усмирения отвергнутой тобой растленной плоти, отказ от курения и непроходимая зеленая тоска дали свой результат – за время никудышней семейной жизни рост увеличился на пять сантиметров. Выше уже не стану: после родов женщины растут не ввысь, а вширь, - доложила она, забавно подтянув живот.
     У меня пересохло во рту от мысли, что ей двадцать лет – совсем девчонка!
      - Ты очень похорошела! И какой рыжей стала с веснушками повсюду!
      - Я перестала краситься во время беременности, чтобы химией ребеночку не навредить. Ну, если вспомнишь мое имя, кроме Писдочки, растаю от нежности, и протечет мой пышный расстегай по шву белужьим жиром наружу! Впрочем, он уже течёт – ты, факир, меня изнутри одним взглядом так зажигаешь, что матка аж прыгает, соски потвердели, а набухший клитор жарко и болезненно пульсирует, требуя мужского внимания! Им не хватает только пары добрых слов, чтобы начать концерт по заявкам одной невзрачной попрошайки…
       Ее лицо застенчиво, совсем, как у девчонки, покраснело, и от щек и шеи нежный розовый поток медленно побежал ниже по телу, до самых кудряшек под животом.
      - Наташка, ты, как в сказке, оборотилась из лягушонка в погибельную огневласую русалку с девичьей косой, что защекочет до икоты, и на дно уволочёт!
      - Значит, еще помнишь меня ту - маленькую глупенькую лаборантку из пыльного архива, очень полную девушку, похожую на слоненка? Дурнушка похорошела просто потому, что влюбилась в тебя, замечательного мужчину, и родила ему красавицу-дочь. Раньше даже вообразить не могла, что стану такой. Любовь - это огромная сила. Огромнейшая!
     Она, раскинув руки, орлицей плавно приземлилась на меня:
      - «Колдовству, как известно, стоит только начаться, а там уж его ничем не остановишь», предупреждал Булгаков. Иди ко дну с русалкой в обнимку!
     Мы переехали в Новые Черемушки, и занялись благоустройством своей квартиры. Главным ее недостатком было отсутствие чуланчика для хранения моего архива, из-за чего пришлось его добрую половину оставить у тестя на антресолях.
     Каждую неделю мы ходили в театр. Благодаря тестю проблем с билетами не было. Тут наши вкусы с Наташей не совпадали - я рвался во внешне непритязательное здание «Современника», чтобы насладиться игрой молодой бунтарской труппы во главе с Олегом Ефремовым, а она упрашивала меня смотреть классические спектакли в Большом и Малом театрах, в крайнем случае, в не менее знаменитом МХАТе. Когда просмотрели весь репертуар, а она все равно требовала пойти туда «еще и еще разок», мое терпение иссякло, и я возопил от тоски, Наташа честно созналась, что таким манером она «обминает и демонстрирует публике свои новые наряды», которых у нее было великое множество разного цвета, но сходных по фасону. Ее длинные до пола платья, очень облегающие точеную фигуру и воздушно окутывающие стройные ноги, с разрезом на бедре имели сзади внушительное декольте, доходящее до копчика, - бюстье, нижнего белья, тем более, трусиков, оригинальным покроем не предусматривалось, - и выглядела она в них потрясающе эффектной. При этом обилие веснушек на аристократически прямой спине придавало ей такой эротический шарм, что все без исключения мужчины, судя по голодным взглядам, завидовали мне.
      Единственным драгоценным украшением был симпатичный кулон в виде рубинового сердечка в золотой оправе, висящий на черном бархатном чокере на ее длинной лебединой шее, которая будто стекала в плечи, не образуя с ними угла. Миниатюрные бриллиантовые сережки тускнели на его фоне.
      Наташа, в конце концов, объяснила мне, что подобные вечерние платья представлят собой сложные штучные произведения настоящей парижской «высокой моды» ручной работы и создаются специально для малорослых женщин с маленькой высокой грудью, выраженной талией и овальными «ренессансными» бедрами, поскольку «ни с выменем, ни с нулевыми "прыщиками" декольте на спине не требуется - тут нужна небольшая, аккуратная грудь, да и вообще большой бюст любое парадное платье портит!» При законном вопросе о цене она плутовато прятала глаза и обещала «послезавтра спросить у папы», но в итоге их стоимость так никогда и не была озвучена.
    Она своим гармоническим обликом буквально завораживала и завзятых театралов, и маститых актеров, которые в антрактах призывно подмигивали ей. Ее рыжие высоко поднятые волосы и темные струящиеся платья с двумя бретельками, украшенные одним-единственным драгоценным камнем, обрамляли естественную женскую красоту, не отвлекая от нее. Ее обнаженные шея и плечи, голые руки и тонкие изящные кисти рук при девичьей стоячей груди, низкой узкой талии и неожиданно широких и крутых бедрах подчеркивали потаённую энергийную мощь Наташи.
     Видя жену со стороны в великосветских кругах, я понимал, что в ее рыжеволосой короне из причудливо уложенных тяжелых кос, курносом ярком личике с дерзкими жгучими очами, маленькой изящной, но не хрупкой литой фигуре и таится изюминка славянской женской привлекательности.
            - Под индейским платьем прячется зовущее и задиристое нагое юное тело, срисованное с афинской богини победы Ники, с торчащими слегка заостренными грудями. Ты у меня как стебелёк тропического цветка, а твоя замысловатая пышная причёска – его прекрасный бутон! - однажды воскликнул я.
            - А я-то, наивная соплюшка, думала, что мой бутон распускается намного ниже, в рогатке корневища стебелька, когда ты меня раздеваешь! - лукаво поддела она меня.
      Накануне первомайских праздников она уговаривала меня пойти в Дворец съездов, чтобы очередной раз посмотреть балет «Спящая красавица» - он ее очаровывал и музыкой Чайковского, и сценографией Петипа. Лишенный от природы музыкального слуха, я долго сопротивлялся, и Наташа пошла на уступку:
           - Соглашайся! Ради этого даже трусики надену!
      От накатившего любопытства, каким будет в таком случае платье, я согласился.
      Спустя полчаса она предстала передо мной в бирюзовом наряде со струящейся многослойной юбкой в пол. Спина ее была закрытой, но спереди имелось очень глубокое треугольное декольте до нижней оконечности грудной клетки, откуда сексапильно выглядывали краешки круглых грудей, ослепительно белых с рисунком просвечивающих голубых жилочек под тонкой кожей. Они резко контрастировали с веснушчатой ложбинкой между ними.
      Наташа чуть изогнулась, но разрез не раскрылся.
              - На чем ткань держится? - недоуменно полюбопытствовал я.
              - Изнутри вакуумными присосками на соски крепится! - расхохоталась она. - Загляни сам!
      Я заглянул - присосок не имелось, а были мягкие сборочки материи, но как они удерживали упругие грудки жены, так и не разобрался: здесь явно не действовали законы физики.
      Понятное дело, что в молодежные театры Наташа их не надевала, но там скучала, теряясь в серой однообразной толпе. Я понимал, как нелегко богатенькой женщине приносить себя в жертву босяцким модернистским вкусам мужа, и за это ее ценил больше и ласкал нежнее, не преступая рамок советских нормативов в семейных отношениях.
      Наташины вечерние туалеты будоражили и мою вроде бы холодную кровь. Платяной шкаф стоял в нашей спальне, и она здесь раздевалась перед большим зеркалом на внутренней стороне дверцы. Расстегнув пуговичку сзади на шее, она  позволяла платью медленно опасть с плеч и теплой невесомой волной схлынуть по телу вниз, оставляя его полностью обнаженным.
     Одним движением она перешагивала в туфельках на высоком каблуке через сброшенную на паркет одежду, поёживаясь то ли от дуновения из форточки, то ли от моего восхищенного взгляда. Ее карие, слегка раскосые глаза таинственно поблескивали из-под затемненных тушью густых ресниц, блестящие от помады, будто слегка влажные губы призывно улыбались, и вся она была наполнена какой-то буйной ребячливой радостью, какая бывает у детей в ожидании чуда в ночь перед Рождеством. В ее статной непринужденной осанке чувствовалась неиссякаемая и притягательная женская сила, достоинство осознанной зрелой красоты, способность не столько беспрекословно подчиняться, сколько повелевать с уверенностью, что ее желания будут исполнены.
      «Какая же ты у меня очаровашка! Как ты по-кошачьи грациозна, как зовуще заманчивы твои выпуклости, ущелья, ямки и потайная ниша!» каждый раз оторопело бормотал я. Она, краснея, сразу оборачивалась, её соски сначала сжимались от моих слов, морщась как при порыве прохладного ветра, чтобы тут же затвердеть и вытянуться до размера еловых шишечек по весне, небольшие груди на глазах тяжелели и набухали, а клитор распрямлялся и высовывался созревшей фасолинкой между бордовых от прилива крови изящных губок в промежности.
     Никогда не думал, что карий цвет женских глаз может быть таким разнообразным: на солнце они казались светлыми, а при свете торшера были тёмными, как южная ночь!
     Она подходила и неторопливо снимала с меня одежду дрожащими руками, покусывая в нетерпении нижнюю губу и положив мои ладони на свои разгоряченные ягодицы, а я глупо шутил, что у нее лицо домохозяйки, выигравшей пылесос по лотерейную билету. Она согласно кивала, хотя вряд ли кто-нибудь из ее семьи покупал эти голубые фантики, изобретенные Хрущевым для бедного люда во имя внушения веры в невероятные чудеса, творимые волею ЦК КПСС. 
     Потом я брал ее за плечи и спрашивал:
       - Какой аперитив желает миледи?
     Она всегда смущалась, раздвигала ноги и с залитыми багрянцем щечками тихонько просила:
       - Помучай мое самое сокровенное там, да чтобы охнула!
     Я ритмично поглаживал переднюю стенку ее вагины и долго обегал пальцами вокруг клитора и потягивал его вниз, а, когда в очередной раз слегка сжимал между пальцев ее соски, Наташа издавала радостный возглас, вибрирующей струной напрягалась всем телом и через минуту расслаблялась, не падая ниц только потому, что вовремя обвивала мою шею руками, и так повисала с затихающими стонами.
     Потом ее ноги плотно обхватывали мою поясницу и смыкались за спиной, и взмокшая в промежности Наташа походила на скользского осьминога, не желающего выпускать добычу из своих щупалец. Сплетеные вместе, мы падали на кровать, где два лицемерных греховодника старательно изображали несмышленных молодоженов. Всякий раз, когда у меня происходило семяизвержение, она содрогалась, обильно покрывалась испариной и горестно всхлипывала.
       - Я тебе нравлюсь в выходных платьях? - как-то поинтересовалась Наташа, приходя в себя в моих объятиях.
       - Очень, особенно выпуклая попочка в конопушках, и груди, соблазнительно выглядывающие из выреза спереди, и твердые шарики сосков, которые норовят прорезать ткань, как ростки деревца асфальт! Мужики падают штабелями у твоих ног!
       - Какой красивый поэтичный слог - сразу ручьем протекла! Плевать мне на других, я ношу их исключительно для тебя! Ты любуешься мною, и от твоих хищных взоров у меня сладко покалывает между бедер, промокаю во всех положенных местах и чувствую себя абсолютно счастливой женщиной, княгиней, даже царицей!
       - Не боярское дело с царицей спать, на то при ней холопы есть! - не подумав, брякнул я, а Наташа взъярилась, и так зло и глубоко укусила мне плечо, что рана кровоточила и заживала долго, а лунный шрам остался на всю жизнь.
     Я не обиделся, и искупил вину обычными мужскими средствами.
     Укоряя себя за слепоту, запоздало осознавал, что молодая женщина, которая ходит в театр в очень смелых дорогих одеяниях, не курит, не пьет алкоголь и читает книги философского содержания, является сильной личностью, ибо в ней причудливейшим образом сочетаются мужская недюжинная воля и женская трогательная подчиненность, и меня из-за этого все больше манила Наташа.
     Не скрою, я несколько раз звонил начальнику политотдела «Центра по наблюдению за небесными телами», но добродушный Алексей Сергеевич вежливо отказывался от моих услуг под предлогом временного изменения планов на второе полугодие в связи с грядущим ХXIII съездом КПСС, но разовые лекции возможны.
    В общем, ждите ответа, дорогой товарищ!
    Накануне дня Советской армии Ася прислала машину. Шофер Степан подвез к ее дому и уведомил, что прибудет ровно через полтора часа для обратного рейса. Это меня смутило.
    Как только открылась дверь, все стало очевидным: у Аси, облаченной в распашной цветистый халат, был такой непомерный живот, что пришлось прижиматься к стенке в прихожей, проходя на кухню.
    Стол был уставлен яствами с заветным графинчиком. Она села напротив, налила водки в рюмку и сказала умиротворенным голосом:
     - Выпей за здоровье нашего будущего малыша до дна! Я временно из числа собутыльниц выбыла, и от полетов отстранена по причине избыточного объема.
     - Что говорят врачи? Кого ждать?
     - Наши военные медики предполагают, что произведу на свет сорванца-мальчишку. Наверное, наступит такое время, когда об этом можно будет знать наверняка. Моя мама, знающая толк в женских народных приметах, уверена, что у нас обязательно родится сын. Он уже дорожку к груди себе начертил.
      - Можно взглянуть? - мне стало до неприличия любопытно.
    Ася с величавой гордостью одним движением растегнула халат сверху донизу. На ее шарообразном натянувшемся белокожем животе от пушистого лобка до пупка пролегала темная линия, совпадавшая по цвету с кофейными ареолами вокруг сосков. Я встал на колени и осторожно поцеловал «дорожку».
    Она радостно покраснела и погладила меня по голове:
      - С кем тебя можно поздравить?
      - С девочкой Валентиной. Жена ее назвала в честь моей матери.
      - Она хорошенькая?
      - Забавная, уже агукает и улыбается. Правда, я ее редко вижу – девочка на искусственном вскармливании и живет у тещи. Ася, я должен тебе сказать…
      - О том, что Наташа тебя любит, и на заклание ради тебя пойдет, что не изменяет, и что дочь – твоя кровинка? – с полуслова угадала она. – Каяться передо мной в том, что у вас начались нормальные отношения, не стоит. Тут я помогла, сняв с тебя порчу. Так и должно было случиться потому, что она не желала тебе зла – я чувствовала ее природную доброту, из-за чего произошли ее прошлые глупости, но благодаря чему она обрела женское счастье с тобой. Прости ей брачную интригу - она тогда обезумела от девичьего страха, что останется в стороне от тебя.
     - Нашла девицу! – хмыкнул я.
     - Опять ты путаешь телесную оболочку и душу. Душа у Наташи оставалась непорочной: в компаниях «золотой молодежи» уединенной первой любви не бывает, поскольку у них всё находится в общем пользовании, и ты оказался ее первой настоящей любовью и с недавних пор первым любимым мужчиной одновременно. Во всяком случае, она выстрадала твое расположение, переломив себя.
     - Ты ревнуешь?
     - Телом да, как всякая влюбленная женщина, разумом – нет! Я не хапуга, чтобы владеть тобой как вещью! Тебя так много, что нам с Наташей хватит каждой, чтобы быть счастливыми. Тем более что главное ты сотворил – сделал нас матерями. Она сердцем меня поймет – большой ум для этого не требуется, да и не так уж она глупа, как тебе казалось!
      - Ты меня прощаешь? – упрямился я.
    Ася махнула рукой «нечего толковать!»
    Мысли мои смешались: к светлому чувству, что помог Асе обрести женское счастье примешивались угрызения совести, что она обречена быть матерью-одиночкой:
      - Твои ветераны в Балашихе знают, от кого принесешь дитя в подоле?
     Она сказала просто:
      - Еще бы! Я приехала к ним, когда меня славно мутузило в токсикозе. Отец меня жалел, и тебя ругал всякими словами, будто ты меня обрюхатил и вроде как бросил расхлебывать кашу одной. Мы с мамой только с третьего раза его эмоции утихомирили, объяснив, что порядочная женщина рожает ребенка в первую очередь для себя, тщательно взвесив наперед все «за» и «против». Правда, он было заикнулся, что внука следовало бы записать на его фамилию, но я не согласилась. Правильно?
      - Да! - согласился я, и тут же представил, какой скандал мне могут закатить жена, тесть и теща, если узнают об этом.
      - Нашего сыночка окрестим Дмитрием в честь моего папы, ты не против?
    Я задохнулся от ее слов и выпил залпом рюмку, чтобы скрыть свою естественную отцовскую радость. Ася словно прочла мои мысли и довольно улыбнулась:
      - Закуси, а то подавишься – напиток фирменный крепостью 56 градусов!
    Пока я жевал, она смотрела на меня долгим терпеливым взглядом верной жены, подперев щечку культей. Когда содержимое графинчика иссякло, она достала из холодильника такой же следующий. Увидев мою растерянность, пояснила:
      - Мы до весны с тобой не увидимся. Да и мне в интересном положении больше нечем тебя отблагодарить за то, что сделал из меня и для меня!
    Я выпил в ее честь, и тут Ася произнесла медленно и с расстановкой акцентов, как бывает, когда фразу заранее и тщательно про себя проговариваешь:
     - Прошу твоего согласия на то, чтобы ребенок носил твою фамилию и считал своим отцом! Тебе надо будет просто проехать в моей компании с паспортом в ЗАГС, чтобы оформить свидетельство о рождении. Все детали по бюрократической линии я обговорила и в положенном размере заранее отблагодарила тамошнее начальство. Об алиментах и других унизительных для женщины претензиях вопрос никоим образом не стоит, и не встанет, клянусь как перед Богом!
     - Без вопросов согласен! А что ты скажешь на работе своим генералам:  ребенка аист принес?
     - Наблюдая за небесными телами, они бы элементарно отследили столь могучую птицу! - она с нежностью погладила себя по животу обеими культями. - Объяснила им, что вышла за тебя замуж, и они не стали вдаваться в разные тонкости при такой моей толстости - просто вписали твою фамилию на 13-ю страницу о супружеском статусе в удостоверение личности офицера.
    Я выпил еще стопку и посмотрел на часы.
      - Тебе пора ехать, - спокойно подвела итог нашей встречи Ася. – Не звони в политотдел: когда надо, тебя известят, а потом сама позвоню тебе домой. Оставь новый номер телефона и адрес, и осторожно поцелуй – мне опасны душевные переживания.
    На обратном пути в машине я размышлял, только ли в беременности кроется рассудочная холодность Аси, и не хочет ли она под благовидным предлогом моего примирения с женой прекратить наши отношения? Ответа не нашел, и у меня стало скверно на душе.
    Март и апрель промелькнули незаметно без потрясений на работе днем и в теплых объятиях Наташи ночью. Она на самом деле оказалась хорошей хозяйкой, внимательной подругой и боязливой в отношении «сексуальных крайностей» молодой женой. Заметив, что она мне понравилась рыжеволосой и конопатой девчонкой, отрастила косу и не запудривала веснушки на лице, - на теле из-за их обилия такая возможность исключалась, - отчего ее юношеская озорная свежесть становилась с каждым разом возбудительнее.
    В постели она разыгрывала натуралистические исторические сценки об отношениях мужчины и женщины, начиная с неандертальцев и кончая римскими патрициями. Она остроумно имитировала знаки внимания индейцев, которые вместо поцелуев терлись носами, отчего мы оба чихали, или грубые повадки викингов, которые при ритуальном изнасиловании знатных пленниц складывали их почти пополам коленками к лицу, чтобы воины не склоняли голов перед побежденными.
    Потом она, стреляя глазками и потирая поясницу, вздыхала: «Тяжело быть жертвой норманнского натиска!»
    Наташа постоянно читала, сидя в студенческой библиотеке, и дома, когда я сидел над своими рукописями. Полюбил ли я ее, не знаю, но бесспорно стал уважать как достойную любви и очень искреннюю женщину. Постепенно утихла обида за прошлое, а для ревности повода не было: из ее еженедельника исчезли записи о бывших компаньонах и приятельницах из числа «золотой молодежи».
     После Дня Победы Наташа объявила, что взяла отпуск за свой счет, чтобы поехать с Валечкой и родителями на две недели в санаторий на Пахру на свежий воздух. Мне нужно было заканчивать большую серию статей для исторической энциклопедии, чтобы отвезти их в издательство к концу квартала, и я не возражал пожить в творческом одиночестве.
     В ходе монотонной правки текстов через неделю я обнаружил, что неточно цитировал источник из «Деяний царя Петра Великого» Вольтера, которого в моих бумагах в новой квартире не оказалось. Отправляться в библиотеку ради такого пустяка не хотелось, - потеряю целый день, - и поехал к тестю, где на антресолях лежала заветная тетрадь: я помнил, где.
     На улице было тепло, и я с удовольствием прошелся от метро до «высотки» на Фрунзенской набережной. Поднявшись на седьмой этаж, подивился было пыльной тишине на лестничной площадке, как услышал шум в квартире тестя. Я тихо вошел. На случай встречи с ворами, а это могли быть только они, схватил металлическую выбивалку для ковров. Возбужденные женский и мужской голоса, сопровождаемые беспорядочным скрипом кровати, раздавались из комнаты, первой за углом, где мы жили с Наташей до переезда. Я шагнул туда.
     Дверь бы открыта: там, на нашей двуспальной кровати лежала голая Наташа, между задранных ног которой двигалась в нарастающем темпе вниз и вверх тощая мужская задница, подпихивая коленями вверх ее послушные бедра. Она в том же учащающемся ритме подергивала пятками. Ее лицо исказилось до неузнаваемости: она оскалила зубы и сквозь них хищно рыкала от толчков вовнутрь, а по лицу струился пот, от которого слиплись упавшие на лицо волосы. Когда мужчина начал напрягать спину и громко сопеть, а она обхватила руками ягодицы, подаваясь вперед, чтобы он вошел поглубже, я заливисто свистнул. Оба в шоке замерли: он упал на Наташу, не в силах остановить семяизвержение, а ее ноги взлягнули и опустились. Видимо, напор на матку был настолько мощным и сладострастно сокрушительным, что она пронзительно взвизгнула, впала в полную прострацию, и от спазма задохнулась, отчего у нее поднялись увеличившиеся груди с торчавшими вбок набухшими малиновыми, искусанными сосками, и напрягся блестящий от испарины живот. Расцепиться на пике оргазма они не могли – сведенные мышцы не подчинялись разуму. Лишь спустя полминуты оба содрогнулись в последний раз, и мужчина спрыгнул с нее, встав и прикрыв срам рукой.
     Я ожидал увидеть жилистого черноволосого араба, но любовником оказался худенький белобрысый юнец с угреватым лицом. Помявшись немного, он бочком прошел мимо меня и убежал в дальнюю комнату, где находился кабинет тестя, и закрылся на защелку.
     Растерявшаяся так, что забыла сдвинуть ноги, Наташа села на кровати, и при сбившемся от нервного потрясения дыхании из нее мыльными пузырями выталкивалась сперма, застывая на ляжках.
      - Подмываться поздно, Писдочка, - сдерживая бешенство, прохрипел я, - сперматозоиды уже впитались.
     В ослеплении гневом я замахнулся на нее выбивалкой. Она безучастно ждала удара, не прикрывая головы.
      - Руки марать об тебя противно, - я опустил руку. - Топай к своему наезднику, кобыла потасканная!
      - Ты ничего не понял. Он мой младший двоюродный брат.
      - Вы тут с ним в ладушки играли? А засосы на сиськах и засохшие комки спермы на лбу – модный макияж? Сам видел, как стенала жена родная, в диком экстазе пылая, как он приплыл, а ты тонула, пробоиной семя черпая. 
     - За это бей, где хочешь, перестаралась! -  прямо созналась она, подняв полные слез глаза. – Только не оставляй меня!
     - До кровосмешения докатилась! Созвонимся, чтобы не встретиться, когда будешь забирать свои вещи в Новых Черемушках. Варианты размена квартиры буду обсуждать с твоим отцом. Прощай!
    Следующим вечером приехал тесть. Таким вежливым без командирских замашек я его ни разу не видел.
     Я сухо его поприветствовал и пригласил на кухню. Он сел, расстегнув пиджак, и выставил на стол литровую ёмкость «Посольской водки».
      - Достань что-нибудь закусить, Александр Богданович, разговор будет долгим. Без бутылки нам не разобраться.
      - С моей точки зрения, рассусоливать нечего. Ваша дочь мне изменяет, с кем ни попадя, и я официально подаю на развод. Давайте наметим конкретный план разрешения квартирного вопроса, и разойдемся, что называется, с миром.
      - Прошу меня выслушать, а потом принимай любое решение. Доставай посуду и какие-нибудь кильки в томате.
    Подчинился я неохотно, отчетливо представив, как нудные нотации о супружеском долге, и о том, что у нас растет дочь, закончатся угрозами или очередной справкой.
     Выпили без тоста, но тесть заговорил не о том:
      - Мы, Александр, ведем начало от томских кержаков. Пращуры после походов Ермака бежали целыми семействами в Сибирь, где по указу Ивана Грозного крепостная зависимость прекращалась: «за Урал-Камнем крестьянам вольными быть». Правильно?
      - В принципе, смысл был таким. Его потом уточняли Петр  I и Екатерина II, но крепостного права в Сибири действительно не было, но зато каторжников хватало, -  согласился я, не понимая, к чему он клонит, когда речь идет о разводе. Получается, «в огороде бузина, а в Киеве дядька».
      - Сам понимаешь, путь лесами был неблизким, и первыми не выдерживали женщины. Выживали из них только самые молодые и сильные. Пропорцию вычислить не сложно – 1:4. Чтобы выживать и размножаться, кержаки вынуждено вернулись к языческим порядкам. Помнишь, бездетной женщина в патриархальной семье не оставалась. В Индии со вдовой умершего сына сожительствовал отец, за бездетного брата его жену оплодотворяли братья, а в Китае и Персии от мужа сестры беременели все незамужние сестрицы. На малонаселенном русском Севере и в Сибири широко распространилось снохачество, когда невестки спали по очереди сразу и c братьями мужа, и cо свекром, и рожали от того, у кого семя гуще. Их пополнили замкнутые общины раскольников с теми же устоями, которые расселились в наших краях. В Тобольске до революции неофициально существовал рынок невест, где торговали девушками из местных народностей, проданных своей родней. Их называли ясырками. Но они для семьи не годились: ни хозяйствовать, ни детей воспитывать по-русски не умели. Все равно, что на цыганках жениться!
      - Читал об этом у русских классиков прошлого века, как об уродливом наследии крестьянской общины, а Святейший Синод осуждал снохачество как кровосмесительный грех.
      Тесть досадливо поморщился:
        - Российская интеллигенция вечно млеет перед Западом, видя в нем идеал для отсталого Отечества, не вникая в суть феодального «права первой ночи», когда дворянские роды не исчезали потому, что барон усыновлял мальчика от крестьянки, которую в свое время снасильничал, а потом оженил с конюхом. Православная церковь осуждала эту католическую повинность, отчего пресеклись многие боярские фамилии. О Синоде продажном вообще говорить не приходится - Льва Толстого посмел от церкви отлучить! Между прочим, во времена блудливой Екатерины II эти святоши узаконили Божьим именем порядок привоза из каторжных тюрем под конвоем жандармов кубанским, уральским и сибирским казакам осужденных светским и церковным судом женщин, именуемых «царёвыми дочками». И они за малым исключением, которых кнутом научили праведной жизни, не приживались потому, что были в большинстве городскими потаскухами - их за привычки негодные топили в реке в присутствии станичного атамана.
        - Не улавливаю связи между перечисленными фактами, - попытался я прекратить исторические рассуждения дилетанта.
        - Связь в том, что у нас блюдут давние традиции. Извини, но если жена тяжелобольная или беременная на сносях, то зять может затребовать к себе замужнюю сестру или тещу, и отказа не будет, а свекор должен дважды в месяц ублажать жизненные женские потребности невестки для поддержания ее здоровья в случае долгого отсутствия мужа. Если тот не будет способен продолжить род, то его замещает в кровати снохи тот же свекор или брат: тут снохе дается возможность выбрать самой. Мы до сих пор моемся в белой бане всем семейством без телесных шалостей и всякого баловства вместе с подростками обоего пола, и сватаем женихов и невест, воспитанных на старинных устоях. У нас и поговорка есть: «Друга ищи в бою, а жену в бане». Дети обычно отцовскому слову не перечат. Ты – первый среди нас посторонний, но Натка о других, кроме тебя, и слышать не желала!
     Кажется, я начал понимать, что тесть хотел сказать:
        - Вы поняли, что тещей я не соблазнюсь, и отправили в Чехословакию?
    Он не ответил, и продолжил:
        - Ты ученый историк, и знаешь, что с древности мать должна была сама обучить сына мужским навыкам в обращении с женщиной: взять, например, матерей Александра Македонского и императора Нерона. Я читал об этом, кстати, в твоей научной статье о загадке трагедии «Эдип». Когда матери нет, ее функции выполняет замужняя рожавшая детей сестра. То, чему ты был свидетелем, было обрядом посвящения моего сиротствующего племянника из Шимановска в мужчины. Натка пожалела его по доброте душевной, да и других сестер у него нет. В подворотне и сифилис он мог подхватить, покалечиться нравственно, а то и наркоманом стать из-за какой-нибудь грязной проститутки – папа обеспеченный, секретарь райкома.
      - На дворе ХХ век, а вы остались в мире, навеки канувшем в прошлое! И дочь туда втянули, - взорвался я. -  Порочную идею «материнской помощи юноше» в минувшем столетии описали и публично осудили, как явление буржуазной морали, Бальзак и Мопассан. Благодаря им во французском языке слово Мaitresse приобрело оскорбительный смысл, и в приличном обществе не употребляется. У нас оно переводится как «учительница», но означает именно ту женскую функции, о которой вы говорите. В конце концов, у коммунистов существуют иные моральные ценности!
      - Прости меня, но среди старообрядцев и кержаков практически не встречается алкоголиков, наркоманов, проституток и убийц. Они пацифисты и социалисты по убеждениям: скорее предадутся самосожжению, чем ответят насилием на насилие. Их сила в нравственности. Вспомни своего любимого Гоголя: «Если только вникнешь пристально в то самое, на что другие глядят поверхностно, не подозревая ничего, то закружится голова у наиумнейшего человека». Вот я, как мог, все тебе разъяснил.
     Оказывается, мой вельможный тесть или знать не ведал о весьма пикантных забавах своей доченьки до свадьбы, или считал их внутрикастовым допустимым блудом. Касаться этой темы я не хотел, чтобы не выглядеть в собственных глазах мальчиком в дореволюционном трактире. 
     Мне стало трудно дышать, и я залпом выпил рюмку. Да, большая патриархальная семья пережила тысячелетия, и ее мораль по-прежнему владычествует на уровне массового сознания повсюду в Евразии от Испании до Японии. При жизни супруга жена могла вступить в интимную связь со свекром, всеми его братьями от мала до велика и другими родственниками. Это считалось шалостью, за которой следовали мягкие телесные наказания, не вредящие женскому здоровью. При бездетности семейной пары сожительство снохи со свекром, двумя или тремя братьями даже приветствовалось: это повышало шансы на зачатие ребенка и продолжение родовой линии. В этом смысле «снохачество» сближалось с индусской нийогой – обычаю, по которому потомство бездетному мужчине обеспечивал свекор, его брат или мужчина условного родства. При этом новорожденный, желательно – мальчик, автоматически считался потомком того, кто страдал мужским бесплодием.Однако встретить ее отголоски в образе мышления высокопоставленных советских партийных чиновников никак не ожидал. Может потому и сильна несменяемая высшая номенклатура из-за общинной кержацкой сплоченности с общими банями, кумовством, сватовством в своем кругу и тайными обрядами инициации своих наследников?
      - У старообрядцев излишних девиц, для которых не нашлось женихов в глухих уральских скитах, в прошлом веке отдавали на «попечение» богатым купцам из единоверцев. Известный владелец 12 пароходов на Волге, Оке и Каме Поликарп Бугров из Нижнего Новгорода облагодетельствовал их ребенком, выдал с приданым замуж за бакенщиков и построил за свой счет дома для семей на берегах этих рек. Сорок девиц осчастливил таким манером! По традициям староверов «блуд по согласию не есть грех, а испытание Божие, чадородием как благом вознаграждаемое». В чем-то наши традиции близки - мы тоже так считаем.
    Тесть предложил выпить, а после зажевывания водки килькой закончил:
       - У Пушкина в «Путешествии в Эрзерум» есть описание обычаев казаков. Он спросил у станичного атамана, когда отцы у них женят сыновей. Тот ответил: «Да лет четырнадцати». Пушкин заметил, что «слишком рано, муж не сладит с женою!» Казак ему разъяснил: «Свекор, если добр, так поможет». Значит старших братьев у него не было. Если невестка разрешалась дитём от родичей мужа, это считалось в порядке вещей, так сказать, семейным делом. Ее осмеивали соседки, но прощали мужья, говоря, «Что же, баба не овца - не подстелешь ей сенца!» Вспомни, как Аксинья в «Тихом Доне» прямо требовала от свекра: мол, мне без казака нельзя, хочешь, али не могешь?
     Пришлось оспорить его утверждение:
       - Шолохов откровенно пишет, что Дарья Мелехова изменяла своему мужу Петру со всеми казаками хутора. Причем, когда взрослых мужиков забрали на фронт, она стала уволакивать на сеновал четырнадцатилетних пацанов. А когда свекор хотел ее наказать кнутом, она охолонила его словами: «А что мне делать? Муж на фронте, что мне теперь - с кобелем, что ли?» Причём, Петр знал, что Дарья гуляет, страдал, но ударить ее не мог, так как любил сильно.
       - Ну, там свекор хромой и хворый был! - ловко увернулся тесть. - Да и уважение мыши для кошки вообще не важно!
     Я растерянно по привычке дискутировать на Ученом Совете согласился:
       - Да, в глубокой древности сожительство невестки со свекром было в порядке вещей. Когда ей не удавалось забеременеть, или попросту не хватало внимания, любви, ласки от мужа, женщина закрывала этот пробел половой связью со старшим в роду, которая допускалась не только на короткое время, но, так сказать, и на постоянной основе по требованию родоначальника. В древнеиндийском санскрите сноха звучит как «снуша», производное от глагола «снушага», что означает сексуальные отношения свекра со снохой. Русский публицист начала века, кадет по партийной принадлежности, Набоков писал: «Нигде, кажется, кроме России, — нет по крайне мере того, чтобы один вид кровосмешения приобрел характер почти нормального бытового явления, получив соответствующее техническое название — снохачество». Но мы имеем дело с рудиментом территориальной общины!
   Тесть заметно оживился:
        - Видишь, снохачество издревле на всей Руси практикуется, но скрывать его от мужа было недостойно - ребенка могла нагулять от заезжего молодца! Таких молчуний привязывали на воротах на одну ночь с завязанным над головой подолом и голым срамом, или ставили с утра до полудня коленями на сухой горох во дворе, и они надрывно голосили на всю округу, а некоторые и вовсе умом трогались, или коротко кнутом секли по гузну, то бишь заднице. Последнее считается милосердным наказанием. В древнерусском «Домострое» протопоп Сильвестр Медведев наставлял мужей: «Ни за какую вину жену ни по уху, ни по лицу не бить, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колоть, ничем железным и деревянным не бить. Плетью же в наказании осторожно бить - и разумно и больно, и страшно и здорово, но лишь за большую вину, под сердитую руку, за великое и за страшное ослушание и нерадение, а в прочих случаях, рубашку задрав, жену плеткой тихонько побить, за руки держа».
       - Какое самое суровое наказание было для гулящей казачки, которая не признавалась в том, кто из заезжих отец ребенка?
       - Такую бабу муж выводил на казачий круг и говорили, что эта женщина ему более не жена. Если кто-нибудь из казаков или местных иногородних желал взять ее в жены или на содержание как прислугу, то подходил к ней и прикрывал зипуном. Если таковых не находилось, то испорченную нравом женщину изгоняли на следующее утро из станицы, что называется «с вещами» - в степи она в любом случае погибала от голода, холода, диких зверей и лихих людей. Ее прижитый мальчик оставался в семье бывшего мужа, а девочку могли выставить и на торги из-за «дурной крови» матери. Правда, говорят, практиковался и не менее жестокий обычай — «убийство чести», когда свекор или старший брат расправлялись с невесткой младшего родича, которую уличили в «неправильном поведении». В дальнем овраге ее, привязанную локтями к коленям, сажали причинным местом на кол и оставляли медленно умирать от боли и кровотечения.
     Я тоже был не лыком шит, и взял с подоконника томик Горького, который от злости намедни перечитывал:
     - Вот рассказ великого советского классика «Вывод» на нашу злободневную тему. «К передку телеги привязана веревкой за руки маленькая, совершенно нагая женщина, почти девочка. Она идет как-то странно - боком, ноги ее дрожат, подгибаются, ее голова, в растрепанных темно-русых волосах, поднята кверху и немного откинута назад, глаза широко открыты, смотрят вдаль тупым взглядом, в котором нет ничего человеческого. Все тело ее в синих и багровых пятнах, круглых и продолговатых, левая упругая, девическая грудь рассечена, и из нее сочится кровь. Она образовала красную полосу на животе и ниже по левой ноге до колена, а на голени ее скрывает коричневая короста пыли. Кажется, что с тела этой женщины содрана узкая и длинная лента кожи. И, должно быть, по животу женщины долго били поленом, а может, топтали его ногами в сапогах — живот чудовищно вспух и страшно посинел. Ноги женщины, стройные и маленькие, еле ступают по серой пыли, весь корпус изгибается, и нельзя понять, почему женщина еще держится на этих ногах, сплошь, как и все ее тело, покрытых синяками, почему она не падает на землю и, вися на руках, не волочится за телегой по теплой земле!»
     - В Сибири такого не было! - смутился тесть.
   Как ни странно, я успокоился:
     - От начала времен женщину обвиняли в том, что она виновата в собственном изнасиловании! Что вы советуете сделать?
     - Выпороть жену за то, что убоялась поставить тебя в известность и  таилась, да и простить! - невозмутимо ответил тесть.
     - За что ее наказывать, если она исполняла ваш древневосточный обряд?
     - Так заведено: отодрать затем, чтобы навек забыла о мальчишке, и сразу приласкать, чтобы получше запомнила, кто ты по сравнению с ним. Еще лучше – обрюхатить ее по свежей крови!
      Он достал из-под подкладки пиджака плетку с семью длинными плетенными кожаными ремешками. Щербатая рукоятка была отполирована от долгого применения до блеска.
     - Возьми нашу фамильную семихвостку – ей сотня лет. Она хороща тем, что нежную бабью кожу там не рвет, и шрамов не остается, только синяки. Запомни, ты можешь нанести не более 40 ударов по усесту, ибо столько их получил от римлян Иисус Христос. Впрочем, поступай, как знаешь, посторонний знаток современной морали, которой нет. 
    Тесть выпил рюмку и пошел к выходу со словами:
      - Завтра в полдень Натка приедет к тебе: разберитесь вдвоем. Она согласна с таким приговором. Я тут выписку из романа начала ХIХ века принес, автор - Эразм Иванович Стогов. «Записки жандармского штаб-офицера эпохи Николая I» называется. Ознакомься!
     Я выпил стакан водки и ушел - читать и думать.
     Цитата была своеобразной: «Поутру приходит родственница из флигелька, падает в ноги дедушке и просит заступиться, что она несчастлива. На вопрос — "Какое несчастье?", она, заливаясь слезами, говорит, что вот уже несколько дней все дела делает назло мужу, бранит его, а он и пальцем ее не тронул, точно она ему чужая — какая же это любовь? Дедушка нашел поступки ее мужа дурными, и бабушка подтвердила: "Какая же это любовь, что муж не учит свою жену?" Отпустил дедушка просительницу с утешением, что поправит это дело. После обеда по призыву явился виновный муж. Он был мужчина лет тридцати, прилично одетый, высокий, стройный. Не помню всего, что говорил дедушка, сначала тихо, потом гневался; виновный просил прощения и более молчал. Дедушка, закончив, сказал: "Чтобы я более о таких безобразиях не слыхал, не то смотри у меня, ты знаешь, как я учу!" Дело было к вечеру, уже зажигали огни, мы с братом Иваном побежали через сад, где одно окно флигеля выходило в сад. Мы забрались на завалинку, отдули замерзшее стекло и видели и даже слышали, как жена грубила и бранила мужа. Он взял со стены суровое полотенце, свил жгут так крепко, что он стоял в руке, схватил жену за косу, бросил ее на пол и преусердно бил жгутом. Она извивалась под ударами жгута, и все равно продолжала бранить мужа. Он бил ее долго, пока она затихла, просила прощения, подползла, целовала ноги, руки. Он еще прикрикнул и пригрозил жгутом, а она стояла перед ним на коленях покорно и безмолвно. Кончилось тем, что он ее обнял и поцеловал в губы. Разговора мы не слыхали. На другой день явилась она битая, но такая веселая, кланялась в ноги дедушке и бабушке, целовала им руки и благодарила».
     Наташа пришла, когда настенные часы пробили двенадцать раз. По разметавшимся по лбу волосам понял, что она простояла во дворе на ветру не менее получаса, дожидаясь условленного времени. Провалившиеся глаза свидетельствовали о том, что она не спала ночь, а то и две.
     Она встала в коридоре, бледная и потерянная в голубом ситцевом платьице, не зная как быть дальше. Мне предстал перед глазами прыщавый малец, качающийся между ее разверстыми ногами, ее встречное движение к нему бедрами и сперму на ляжках, и я сжал кулаки.
      - Кержацкие извращенцы, - закричал я в сердцах, - лучше бы сбежал из Москвы на Балхаш детей учить, чем связываться с семейкой сумасбродов!
     Наташа молчала, сгорбившись и покорно вытянув руки вдоль тела, и слезы медленно текли по щекам, расцвечивая милые веснушки. Мне хотелось ее сделать ей еще больнее, и я спросил с участием:
       - Сладко было кобыле под жеребчиком крупом подмахивать? Поделись ощущениями с перестарком, ты в распутстве толк знаешь, лахудра потертая!
     Она несогласно замотала головой, и слезы полились по щекам к подбородку ручьем: жена не решалась изменить повинной позы и вытирать их. Мне тут вспомнились последние месяцы нашего спокойного семейного единения душ и тел, и стало жаль расставаться с ней, воспитанной в обособленном затхлом мирке, из которого она попыталась вырваться, но не смогла отказать в просьбе всесильному отцу, и в том мое упущение.
       -  Ну, что стоишь, задирай юбку - пороть дурочку буду, коли у вас так заведено.
     Она радостно засмеялась, бросилась ко мне на шею, и целовала солеными намокшими губами. Я с силой хлопнул ее пониже спины:
      - Иди в комнату, я сейчас перекурю и приду с кержацкой плеткой.
     Когда я вошел, она лежала голая на тахте животом вниз, смеялась и дрыгала ногами. Увидев страшную плетку, она сжалась от ужаса и с дрожью в голосе попросила:
      - Разденься, пожалуйста, и ты полностью! Я буду считать удары, любоваться тобой, плакать и ликовать.
    Я разделся и разохотился ее наказывать.
      - Вставай и одевайся, я передумал. 
   Она вытянула и раздвинула ноги:
      - Очень прошу – выпори меня до кровяных ссадин, иначе не поверю, что простил. Мой обман с женитьбой, хитрость с беременностью и последняя картинка, когда я ловила кайф с мальчонкой, стоят между нами стеной. Накажи за все разом!
   Глаза у нее наполнились слезами:
      - Ты не веришь мне, и я, поэтому, не могу расслабиться, боясь, что ты сочтешь это подвохом, и очень хочу, но не могу кончить. У меня никогда не было оргазма. А с тобой он должен быть, я чувствую, как он накатывает волной, но все время паникую на краю, что напугаю тебя юродствующим обликом! Отведи, наконец, душу себе и освободи меня от чувства вины. Секи наотмашь, как положено 40 раз, но с одним условием: когда рука освободится, сразу выеби меня набросно, из-зо всей силы, хоть порви! Позволь мне кончать с тобой без стыда и страха с криками от радости!
       С первым замахом понял, что быть палачом – это сложнейшая профессия. Я вознамерился легонько шлепнуть, но метровые плетеные хвосты под собственной тяжестью веером прошлись по нежной коже, оставив пламенеющие рубцы. Она плаксиво вскрикнула, свернулась калачиком и рефлекторно прикрыла ягодицы руками. Я опустил плетку: «Может, хватит?», но услышал: «Нет, продолжай! Это я от неожиданности». Она спрятала руки под грудь, положив под живот диванную подушечку, чтобы округлить бедра, и подняла их, подтянув колени к животу, - тогда хвосты при ударе одновременно оплетали бы целиком нежную полусферу от талии до ляжек. «Так ты долго не выдержишь!», сказал я, а в ответ прозвучало «Я так хочу - пори на совесть!».
      В такой позе она оставалась до конца - захлебывалась слезами, кусала в кровь губы и дергалась бедрами вверх за плеткой, инстиктивно то каменно стискивая посеченные ягодицы, то боком уклоняяясь от ударов по ушибленным местам, тем самым, наоборот, подставляясь под углом всей выпуклостью полушарий под россыпь семи хвостов вразнобой, как в камнепад.
      Наташа пронзительно взвизгивала от болезненных касаний семи острых жгутов, но, оборачиваясь, улыбалась сквозь слезы, и с каждым сосчитанным ударом все шире. Когда я отшвырнул плеть, грубым рывком поставил ее на колени, схватил обеими руками исполосованные багровыми кровоподтеками бедра и вторгся вовнутрь ее переполненного жиром «расстегая», она утробно заголосила, непрерывно дрожа и кошачьи выгибаясь спиной на прямых руках, и, наконец, затрепетала, покрываясь испариной, и надвинулась на меня, победно крича «кончаю!»
     На спине после экзекуции она лежать не могла, и подперла голову руками, чтобы глядеть на меня, притихшего рядом. Она молчала и светилась счастьем!
     - У тебя все в порядке? Очень сильно я тебя избил? Извини, но плетка у твоего отца жестокая: не особенно замахиваешься, а хвосты все равно глубоко кожу стегают, – забеспокоился я о ее психическом состоянии, удивляясь, как еще можно улыбаться после экзекуции.
     - Спасибо тебе, Сашенька, что позволил большой болью свои грехи смыть. Конечно, папина плеть тяжела, но знала, за что и на что шла. Я этого давно хотела - взаправду хотела! Зато потом с тобой внутри впервые между звездами летала! Чувствовала, как большое и горячее солнце рождается в животе, лучезарный поток нарастает, и, когда оно вдруг взорвалось, ослепла! Такого со мной никогда не было, клянусь Богом! Верно наши бабки говорят: муж сильнее побьет - сильнее и к сердцу прижмет!
        - Как быть с твоей промашкой с братцем, почему не предохранялась? Придется готовиться к аборту.
        - Какому еще аборту? – засмеялась Наташа. – Я уже три недели матрёшка.
        - В каком смысле? – не понял я.
        - В прямом для тебя и переносном смысле для меня. Мой слоеный расстегай полон свежей икрой с тех пор, как изображала пленницу любимого викинга с княжеским носом! Врачи в женской консультации медицинский факт беременности подтвердили. Как сказала бы моя бабушка: «Набил ты жене пузо!»
        - Почему не сказала об этом? Я бы не стал тебя трогать.
        - И спал бы в другой комнате, с отвращением вспоминая растопырившуюся под несовершеннолетним братом Писдочку, и придумывая повод для развода или, хуже того, для бегства? Я это проходила, и допустить повторения того жуткого времени не могла, а потерять тебя для меня равносильно смерти. В итоге, попка утратила товарный вид, но я обрела чистую любовь. Я для нас старалась, чтобы очиститься твоими добрыми руками от прошлого позора, - и неожиданно спросила. - Как ты думаешь, кого я скоро рожу?
        - Откуда мне знать, далекому от медицины ученому? Впрочем, одна столетняя старушка в псковской глубинке, пережившая три революции и две мировые войны, утверждала, что мальчики рождаются от удовольствия с мужем в кровати, а девочки - от наполненности женщины счастьем.
        - Тогда нам не избежать разнополой двойни, - театрально вздохнула Наташа, - потому, что и того и другого теперь у меня - полная чаша! 
      Я зарылся носом в спутанные рыжие волосы и сказал:
        - С каждым днем ты открываешься мне новыми гранями!
        - Значит, я так исхудала за эти дни, что остались одни острые грани? Женщине положены округлости в стыдных местах, - с игривой печалью произнесла Наташа. – Тогда пойдем и что-нибудь поедим: два дня кусок в горло не лез, а сейчас умираю от голода.
        - Ты же не сможешь сидеть! Прости меня!
        - Еще раз начнешь каяться, укушу! – пригрозила она. - Буду, как японская гейша, питаться, стоя на коленях. В морозилке были пельмени, свари две пачки, пока я ванную схожу раны обмыть, ладно? И выпьем мировую рюмочку!
      Ее так долго не было, что я забеспокоился, не стало ли ей плохо – с наследственной гипертонией не шутят. Она появилась, тщательно причесанная и одетая в мою старую косоворотку, застегнутую на все пуговицы до горла, и в короткой школьной юбочке в шотландскую клетку.
         - Горемыка моя, чем объяснить маскарадный костюм? Сегодня ты выступаешь в роли славной большевички двадцатых годов? – засмеялся я.
         - Для полноты образа мне не хватает сатиновых трусов. На мне их нет вовсе. Прости великодушно, но все трусики сегодня оказались мне малы из-за распухшей попки.
         - Надела бы халат  - душно в квартире. Или боишься демонстрировать колоритные засосы сопляка на груди полуторного размера? – не удержался я от колкости.
       Наташа мертвенно побледнела и стала медленно дрожащими пальцами расстегивать пуговицы на рубахе.
         - По нашим законам ты можешь наотмашь отстегать меня по сиськам, чтобы позорных синяков не было видно под следами от хлыста, - обреченно лепетала она. - Виновата, и готова к такому финалу. Идти на кушетку или мне здесь в углу встать?
         - Хватит с меня ваших законов! - вспомнил я бедняжку Деану, зная, что у Наташи такие же нежные и отзывчивые соски. - Устраивайся для приема пищи.
      Она ногой пододвинула под стол детский стульчик Валечки, и встала на него коленями.
      Наши лица оказались вровень напротив: ее трясло от пережитого страха.
      Я налил полные стопки и предложил тост:
         - Поднимем наши бокалы за ликвидацию очагов возгорания в семейном очаге и примирение супругов Бартеневых! Пьем до дна.
      С пельменями мы расправились быстро, и я собрался закурить, но Наташа меня остановила:
        - Обожди впадать в никотиновую эйфорию, и налей нам еще по одной рюмочке. Мне необходимо кое-что тебе объяснить и кое о чем попросить.
      Из закуски на столе оставалась только килька, и мне совсем не хотелось, чтобы моя непьющая жена свалилась под стол с непривычки. Но любопытство взяло верх, и мы выпили.
       - Сашенька, стриж мой крутолобый, я заполучила эти засосы по твоей милости. Не округляй глаза, а выслушай. Ты крайне сдержан в постели, и очертил вокруг себя магический круг того, что мне нужно и можно, а чего нельзя просить или делать самой. Нет, ты не нарочито холоден, ты просто интеллигентный, добрый и нежный мужчина, и я счастлива, но мне, любящей тебя до умопомрачения женщине, хочется отдаться тебе целиком и быть обласканной за ее самоотречение во имя того, чтобы ты насладился мной и моим молодым телом в полной мере, и даже сверх того. Вдруг с братцем я представила, что он - это ты, потеряла контроль и заставила его делать то, что в воображении хотела от тебя. И мальчика было рановато в такие тонкости посвящать. Кнута я за это заслужила, но на коленях прошу, сотри ты свой ветхозаветный круг! Выпори еще раз, но сотри! Я очень люблю тебя, и не хочу находиться на обочине – позволь стать полноправной частью тебя,  оказаться чем угодно из частей, но в тебе и для тебя.
      «Сколько же ты адских мучений от меня, ученого негодяя, Горемыка моя дорогая!», устыдился я, притянул ее напрягшееся лицо к себе через стол и крепко поцеловал в губы.
       - Стираю круг, панночка! В отличие от философа Хомы Брута, сдаюсь на милость победителя. Можешь оседлать и на шее ездить!
       - Кажется, я чуть-чуть пьяная, - расслабленно сказала Наташа. – Уложи меня, пожалуйста, в кровать, а когда накуришься, приходи сам. Буду ждать, чтобы ты увидел ту, которой и с которой можно все.
     Я вымыл посуду, принял душ, и сел покурить. После Асиной белой магии стал полноценным человеком: прежние кусочки разноцветного стекла, пересыпавшиеся во мне до этого как в калейдоскопе хаотично по воле случая, сложились в прочное мозаичное панно под названием Александр Бартенев.
     Когда прошел в спальню, Наташа крепко спала, лежа голой на животе. Она казалась очень маленькой потому, что зрительно ее белое тело заканчивалось талией, за которой возвышался темный горб. Я прикрыл свою Горемыку пледом и устроился на тахте в гостиной.
     От пережитого намедни я разоспался – меня разбудила Наташа. Она сидела на кромке в косоворотке и щекотала мне губы своей пушистой косичкой. Увидев открытые глаза, она заулыбалась. От нее приятно пахло талой водой и лавандой.
       - С добрым утром, дезертир! Умывайся, брейся и будем пить кофе с баранками: в доме нет еды, а на мне - трусиков.
     Кофе был горячим, а баранки с маком. Наташа робела и краснела, теребя переброшенную на грудь косу, не решаясь первой начать разговор. Я закурил и сказал:
       - Ты зря косоворотку надела. Мне видеть следы твоих утех по-прежнему неприятно, но дело прошлое, переживу. Как твое несчастное седалище – болит? Покажи!
    Она покорно встала, повернулась и задрала юбку. Частые красные полосы веером покрывали кожу. Они набухли кровью, а вокруг них расплывались зеленоватые синяки.
       - Кадр из фильма ужасов, - мрачно констатировал я, – тут живого места не осталось! Ты в большое зеркало в гардеробе смотрелась? Сильно болит?
    Наташа кивнула, но торопливо добавила:
       - Наверное, завтра, по всему видать, мне станет полегче. Сам видишь, сижу с тобой чинно и прямо, как столбовая дворянка. Повтори на трезвую голову: ты, однако, насовсем меня простил?
     Сибирские словечки в ее лексиконе, которые раньше меня раздражали, теперь, наоборот, придавали ей очаровательную непосредственность периферийной студентки-первокурсницы, с трудом осваивающей московский каркающий говор.
      - Насовсем, однако, – шутливо передразнил я ее, и попросил, - скажи что-нибудь на кержацком наречии?
      - Когда старики признали, что мне пора замуж, постановили: «Беструшная девчошка урошлива, но голова брыжжит, рассека горбулкой торчит, в вехотке у ей свербит, для боркана бурлит, и мурейка дудит. Хватит ей бестолку хуртой крутить!» Бабушка, углядев, что после начала месячных стала под одеялом баловаться с клитором, наотмашь била меня по рукам и приговаривала: «Рыжманка нетерплячая - задирчивость точно огневая! Грец твою разузбень, язви тебя в стрельнючку! Не шликай теребеньку, а то не то кады спустишь, от шальности пальцы в тулку запустишь и новинку порушишь!» Старики наши не понимают слова «кончать» в смысле «оргазм», а говорят о женщине «она спускает». Остальное перевести трудно, я тебе рукой укажу места на себе и тебе!
     И Наташа показала.
     Я расхохотался, а потом полюбопытствовал:
      - Наташа, что тебя, кроме ссадин, беспокоит: егозишь измученной попкой как на иголках? Мы же уговорились не таиться друг от друга, а тебе все позволено. Или токсикоз у моей милой матрёшки начинается?
      - До токсикоза далеко, по опыту знаю. Боюсь в твоих глазах вновь Писдочкой оказаться, или идиоткой кержацкой предстать, - она опустила глаза и облилась стыдливой краской. - Обещаешь не обижать меня?
      - Я обещал вчера, и от своих слов не откажусь. Говори!
     Она нервно теребила локон — рыжеватую прядку над ушком, а я ждал.
      - У папы есть младший брат во Владивостоке. Нет, не думай, тот мальчик – сын покойной сестры. Он - моряк, капитан 2-го ранга, на атомной подводной лодке службу несет. У них нет детей: когда-то случилась утечка радиации. Своей жене Ольге он предлагал развестись, но она отказывается потому, что любит мужа, наверное, как я тебя, хотя сильнее моей любви не бывает на свете.
     Я благодарно склонил голову – в ее самоотверженной и мужественной любви убедился на деле.
      - Она хотела усыновить ребенка из детдома, но наши упрямые в сохранении устоев старики ей отсоветовали. Ей по обычаю предложили зачать от непрямых родственников на выбор, в чем нет ничего постыдного. Ольга выбрала тебя! Она в отличие от меня, замухрышки плоскодонной, женщина высокая, видная и в теле, тебе ровесница.
      - Час от часу не легче! – в сердцах стукнул я кулаком по столу. – Вы совсем ополоумели, кержаки неотесанные! Откуда она меня знает? Твой отец называет меня посторонним среди вас, как у Альбера Камю.
      - Саша, ты обещал не кричать на меня, - тихо напомнила Наташа. - Она ходила на твои лекции в окружном Доме офицеров, во-первых, а, во-вторых, папа послал копию кинофильма с нашей свадьбы: помнишь, нас снимал оператор с «Мосфильма»? В общем, если ты согласишься, она через неделю прилетит в Москву. Помоги несчастной женщине, мы, родственники, просим тебя. Не волнуйся, муж обо всем знает и ее выбор одобряет. Твои анкетные данные и медицинские параметры у них имеются. Ну, а о нашей красотуле доченьке и крепкой любви папа написал уважаемым старцам.
     В бессилии я опустил руки: после снятия заклятия Асей я превратился в племенного производителя!
      - Сам говорил, что у тебя после козьего молока с младенчества в крови заложены задатки козла, который был на балансе райисполкома в городе Горьком, где ясные зорьки, - состроила глазки Наташа, и сладко вздохнула. – Ах, не передать словами, какой ты замечательный козёл для нас, козочек с петелькой под хвостом! Но все козлы плохо различают цвета, а оттенки им почти недоступны. Поэтому мне приходится наседать с распяленным орудием детопроизводства, чтобы поскорее задрать ноги, или стоять в позе плакучей ивы с козьим блеянием. Вспоминаю, протекаю, груди зудят, между ног жарко-прежарко. У нас бают, что Бог сотворил три зла: бабу, черта и козла. Так что мы вполне подходим друг к другу в эзотерическом аспекте! Потом сразу затащу в постель, не обессудь и не сопротивляйся.
     - Хитрюля Рыжуля, знаешь ведь, что все мужчины в отличие от женщин верят, что им говорят правду об их достоинствах, а не цветистые комплименты! - обмяк я. – Ну, и что, запрёте нас вдвоем в квартире на неделю, как в твоем случае с пацаном, и будете получать информацию по телефону?
     - Фигушки! Не оставлю я тебя один-на-один с молодой оголодавшей бабой ни на минуту, а то-не-то сбежишь с ней! – Наташа вскочила и подбоченилась. – Втроем будем ребенка зачинать!
     - По-моему, я тебя стегал не по голове, а по мягкому месту, отчего сотрясения мозга не бывает! – ошеломленно пробормотал я. – Ты-то с какого бока донор? Сперму вовнутрь пальцем будешь запихивать? Да и с твоей авангардистски расписанной попкой ты ее, эту Ольгу, в ступор вгонишь!
     - Напротив, она придаст мне чувственный колорит умудренной в жизни жены, не потерявшей положения любовницы, и твой производительный авторитет поднимет в ее глазах: ты, мой любимый, женщин не знаешь! Я еще ворох на лобке модно подбрею для пущего эротизма, ну, чуток, можно? Никакой закрытой квартиры, будет традиционная сибирская семейная баня!
     Такого разворота я не ожидал:
      - Выходит, ты станешь зрителем? Тебе-то уже козел не требуется.
      - Ишь, чего захотел! Для обеих постараешься, иначе слюной захлебнусь! Не то будет как в сибирской частушке:
                Обещал милёнок мне вчера
                Слить в середку полведра
                Пеночки с живцами!
                Замарьяжил, и сидела до утра
                Голою одна
                В бане с огурцами!
      - Я не смогу, не сумею с двумя! 
      - Со мною рядом сможешь. А остальному научу.
      - Ты научишь? Не смеши меня, цыпленок рыженький!
      - Наконец-то князь Бартенев перестал изображать монашескую невинность. Надоело, и тебе это совсем не идет! Однако кое в чем я разбираюсь получше дворянских чистоплюев с голубой кровью.
    Наташа рассмеялась и за руку утащила в спальню.
    Она уложила меня, побросовав одежду на пол, избавилась от юбочки и застыла, покрывшись красными пятнами.
     - В чем дело? – насторожился я.
     - Я стесняюсь засосов, - призналась она, - Давай останусь в твоей рубашке или надену лифчик.
     - Их бюстгальтером не скроешь, - они у тебя доходят до плеч.
     - Тогда зажмурься или смотри вверх.
     - Новое веяние в педагогике после обучения во сне – вслепую! Ты МГУ окончила и знаешь, что гипнопедия и прочая чушь признана профанацией.
     - Ты забыл, что я числюсь на третьем курсе, и нахожусь в академическом отпуске по беременности и уходу за ребенком. Сам дай любую команду, и я ее выполню, но желательно такую, чтобы ты меньше видел мою грудь.
     - Начнем с самого сложного, когда не видно груди: побудь мальчиком. Будь мужественной до конца, учительница!
     - Мне эта мужская забава с бабами не нравится. Я хотела бы позабыть, как меня, неоформившуюся, пухленькую растопырю с косичками, когда заместо сисек стояли острые пирамидки с пупырышками - объем груди был всего 75 сантиметров при росте 145! - опытные приятели по очереди на всю глубину, до самых яиц, шпилили в тогда совсем еще плоскую жопу несмотря на то, что жалисто скулила от боли из-за безастановочного раздирания задницы разными калибрами. Они так всегда настраивались на траханье толстозадых мокрощелок! Такая веселуха называлась «рытьем окопа». Однако ради тебя потерплю, - пригорюнилась она и ушла в ванную за вазелином.
    Через десять минут после недолгого начального неудобства, Наташа с блаженной улыбкой мешком свалилась набок после нескольких продолжительных судорог бедер с эпилептически дергающейся головой, кусая упавшую на лицо косу. Я не скоро успокоил ее, крепко прижимая к себе.   
     - С тобой, Сашенька, оказывается, завсегда чудесно! Я не испытала боли: мой окопчик так жадно ждал тебя, что легко с готовностью открылся. Потом тело внутри трижды взрывалось сверлящими упоительными оргазмами, а заключительный торчок стал таким ослепляющими фейерверком, что слов нет, как передать! – шептала она, прерывисто дыша и гладя меня по волосам. – Наверное, потому, что ты беспредельно ласков, нежен и милостив со мной, как никто другой. Скажи честно, тебе было хорошо, коли с медвежьим гласом спустил в меня? Когда ощутила, что наполнена, и услышала твой бас, ликовала, что оказалась сладкой для тебя везде, и офигенно кончила. Знаю, что тебе неприятно слышать о моем прошлом, но не могу не сказать, что сегодня случился мой первый в жизни анальный оргазм. Так хочется верить, что ты полюбил меня и взаправду простил навеки!
     - Да, моя ласточка, полюбил, взаправду простил навеки, и с тобой мне не бывает плохо! – сказал я чистую правду. – Извини, что начал с такого нелегкого испытания, но хотел доказать, что магического круга больше нет.
     - Что ты глупости говоришь? Ты мне мир заново открываешь! – Наташа оглядела себя, распластанную в неге, и фыркнула, - Чтобы я такого классного мужика отдала без надзора бабе напрокат, да никогда!
    Оставшиеся три дня до приезда тихоокеанской гостьи Наташа называла «школой мужества». Мы сгорали в неутомимых ласках. Лифчики стали ей тесными, а платья просторными, но она невероятно похорошела с осунувшимся побледневшим лицом, на котором среди россыпи контрастных веснушек ярко сияли, будто фосфорицируя, счастливые глаза. Я по-доброму подсмеивался: «Коль полюбит волк кобылу, то оставит хвост да гриву!», на что она весело отвечала: «Если хвост цел, то и попка, куда он крепится, на месте, а она для жены главное!»
    То было время безременья и душевного покоя. Она не верила, что такое может быть, я не хотел останавливатся в стремлении достигать вершин взаимного блаженства и восторга. Наташа молитвенно шептала, то рыдая, то смеясь, что «одержима страстью собрать всех бабочек мира в своем животе и порхать среди цветов, увлекая тебя лететь следом туда, где нет вековечной вражды и злобы, где двое живут ради простых движенией любви вперед и назад, сплетения ног, рук и голов, брагой плоти опьяненных».
    Наташа упросила разрешения спать со мной голой, так как большую часть семейной жизни мы провели с ней в одетом виде. Теперь, будучи обнаженной в постели с мужем, она хотела чувствовать себя настоящей женой и «женщиной по требованию». В жаркие майские ночи приходилось пользоваться простынями, но и в этом случае она ухитрялась во сне прижиматься бочком, и класть руку или ногу на меня, будто сторожила на случай побега. «Нам с тобою теперь всегда друг друга мало; люблю, когда ты без белья под одеялом», - повторял я каждый вечер, а Наташа таяла от радости.
        - Рыжик, скажи, я хорош как мужчина? Ты же в этом разбираешься! – однажды гордо спросил я, когда она успокоилась после оргазма, запоздало сообразив, что веду себя как ослепший мерин, ходящий по кругу, вращая мельничные жернова.
        - Знаю, что не хотел меня обидеть, - размеренно сказала Наташа, - просто взыграло ретивое! Я за прошлое наказала себя дважды: сама, измучив себя душевными покаяниями, и твоей заслуженной плетью. Признаюсь, что первая кара была гораздо мучительнее. Даже хотела покончить с собой, но кержацкие старушки подсказали, как втайне понести от тебя и родить ребенка. Этим и спаслась от черных мыслей! Не зря сказано в Библии, что блудницы впереди всех идут в царство Божие, ибо познали грех низкий и стали тварью мерзкой, но раскаянием победили зверя в себе и освободили свою душу. 
     Она подала мне пепельницу и сигареты, и села напротив, смело смотря в глаза:
        - Выходит, тебе интересно, сколько у меня было мужиков, раз я в них хорошо разбираюсь? До тебя за пять лет было много, но уточнять их количество не хочу, хотя женщины всегда все считают - у баб память злая и цепкая: мы вовсе не аквариумные рыбки. Я восхищаюсь твоим истинным благородством: ты не ищешь в моих бессознательных движениях в постели отпечатков прошлых любовников с дотошностью макаки в зоопарке, выбирающей блох из шерсти дружка. Тебя интересует твой калибр? Отвечу прямо – он средний.
      Честно говоря, мне стало грустно - я курил одну за одной, пока не смял опустевшую пачку.
      Наташа густо покраснела и продекламировала:
        - У бабушки на селе девки расходились в две шеренги напротив для пения частушек. Правые запевали: «На окошке два цветочка - голубой, да аленький. Ни за что не променяю хер большой на маленький!» А левые отвечали: «Лучше маленький стоячий, чем большой, да вяленький!» Ой, это не про тебя! - она прыснула в кулачок и виновато уткнулась в грудь головой.
      Веселее мне не стало, и она добавила без улыбки:
        - Там в припевке есть концовка:
                Не беда, что самолетик маленький,
                Что боится тучи грозовой.
                В женской жизни есть простое правило:
                «Лучше маленький, но свой!»
      Увидев, что я ищу глазами сигареты, Наташа встала и принесла новую пачку.
          - Писькоизмерительство свойствено одним мужикам, начиная с детского сада. Дураки! Вы думаете, что женщинам важны сантиметры? Да нет же, они нуждаются в нежности и внимании! Спросите нас самих, и мы ответим в один голос, что мужской калибр не имеет значения. Мы на бабьих посиделках говорим: дело не в том, у кого член больше, а в том, с кем и как качаешься дольше... Если встречается женщина, недовольная размером, то она либо совсем неопытная, либо психически неадеватная, но главное - она никого, да и себя не любит! Мы не сходим с ума от величины члена, так как у влагалища почти неограниченная способность как растягиваться, так и плотно обхватывать его при оргазме, но до определенных природой женских пределов у каждой из нас. «Бог-создатель не играет в кости!», заметил Альберт Эйнштейн.
     Я недоверчиво покачал головой, и она затараторила:
          - Ладно, скажу о тебе. При небольшом росте вагина у меня «девятка» классической глубины, как раз для твоих идеальных 16 сантиметров. Был случай из музыкального любопытства с 24 сантиметрами одного модного эстрадного певца, когда стало просто до крика больно - будто прямо по яичникам долбил! Емкостью я оказалась не слишком вместительной - потом из-под жопы полилась розовая жижа. Месяц по врачам ходила, зашивала многочисленные разрывы снаружи и залечивала те, что были внутри. Это был мой финиш, подсознательное самоубийство: если хер на конскую залупу сменяла, значит все берега потеряла! Короче, такой идиоткой была от глухой тоски по настоящей любви, пока не встретила тебя! Потом в истерике билась от страха, что не смогу забеременеть, когда мы поженились... Где-то у любимого мною в отрочестве Алексея Николаевича Толстого есть фраза, объясняющая трусость у мужчин: «Поротой задницей оробел!» У женщин, в частности у меня, все получается наоборот - я стала смелой до отчаянности после того, как мои окорока ты папиной плеткой отгофрировал. По моей просьбе, заметь!
      Испугавшись, что сказала лишнее, да не теми словами, она посерьезнела:
         - Секс без любви - это сыр в мышеловке для мужиков. При всех приятных чувственных ощущениях в его основе лежит пусть и иллюзорная, но власть над мужчиной, который извечно идёт на поводу своего полового влечения, увидев обнаженное неповторимо таинственное женское тело. Мы же не способны так же прямолинейно стремиться к сексу ради простеньких  удовольствий – сами способны их себе доставить, да и мужчины до скуки утилитарно устроены и однообразны в действиях! Мы их обманываем ужимками, зажимами ножек и симуляцией экстаза, боясь одиночества, да часто и по причине либо давней привязанности, либо человеческой признательности за их отнюдь не бескорыстную заботу о нас, гораздо реже – за мужское внимание и доброту. На самом деле не хотим мы трахаться просто так, из похоти скотской или по причине овуляции, а «даём мужикам», как по большому секрету между собой говорим! Как ты выражаешься своим научным слогом - платим за подарки и будущие преференции per vagina.
      Пришло мое время удивляться, что было написано на моем лице.
      Наташа доходчиво объяснила:
         - Любовь с мужчиной для женщины - это, в первую очередь, блаженство быть вдвоём наедине. В эти минуты она является единственным объектом целенаправленного мужского интереса, когда всё внимание мужчина отдаёт ей, доказывая и показывая словом и делом, что она для него лучшая на свете из всех прочих баб. Это заводит до предела, и от страсти она получает оргазм без проникновения в утробу. Женское тело тогда превращается в сплошную эрогенную зону, хотя на самом деле их всего-то три: мозг, соски и писечка. От услады из-за перелива по ставшей чуткой коже долгих настойчивых мужских ласк, когда чувствуешь себя центром твоей вселенной - я на вершине счастья, и кончаю многократно. Оргазм женщины психологически другой, чем у мужчины! Поэтому женской любви без различных по форме оргазмов быть не может. Это познала только с тобой!
      Заметив, что я расстроился, как могла, успокоила:
           - Однако оргазм у нормальной женщины от размера мужского причиндала не зависит, он напрямую связан с тем, у кого он висит. Если сильно любишь человека, то оргазм обязательно тебя накроет, если, конечно, незаметно его подучишь, как с женской многостворчатой писечкой умело управляться. Ты умный, добрый и смелый, сам до всего доходишь потому, что за женщиной наблюдаешь и делаешь так, чтобы у нее наступило упоение. У меня до тебя естественных оргазмов не было, могу побожиться перед святыми образами! У проституток, неважно - платных или, как я, стайных, психика торговок и спортсменок, где сильные эмоции только вредят делу: в ход идет допинг в разных формах...
         Лицо ее внезапно исказилось брезгливой гримасой:      
           - Помню, в каком шоке я пребывала после первого опыта, - у нас в компании был ритуал навроде подростковой игры «в бутылочку». Меня поставили раком, надели повязку на глаза, и парни со смехом друг за другом по очереди методично с полчаса по-собачьи растягивали. С каждой минутой их движения в воспаленной писечке только усиливали дикую боль. В низу живота всё нестерпимо ныло от резей. Между бёдер по ногам стекала густая кровь, перемешанная со спермой, а я кричала от боли и рыдала от надругательства над собой, ползая побитой тварью на локтях и коленях с задранной задницей, испачканной мужской слюной, на голом матрасе. Мысли метались между жалостью к себе и ослепляющей ненавистью к моим насильникам. Потом еще долго чувствовала себя грязно и мерзко, да и между ног саднило и кровоточило. С таким отношением к групповому сексу, как к постылому, нечистому досугу ради компании, точнее - из-за страха одиночества, и жила без особенных желаний и ярких эмоций. С тобой, словно сказочная мертвая царевна, ожила как полноценная женщина и стала человеком!
       Наташе стало стыдно так, что она облилась краской и спрятала глаза:
           - Неправду пишут, что девушка превращается в женщину после первых родов, когда гормоны для физического роста у нее прекращают выделяться, и полностью замещаются окситоцином. Нет, она становится такой, когда встречает достойного мужчину. У мужчины член встанет на любые обнаженные сиськи, а женщина, если увидела голого мужика, пытается почуять его, как зверек: «А не глупый кобель ли он? Что он из себя представляет? Какие у него имеются действительные, а не стоячие и висящие достоинства?» И если мужчина не очень прикольный и внешне не такой уж классный, но серьезный, немногословный и целеустремленный человек, и вызывает симпатию, то женщина начинает охоту, где победит, если избранник окажется между ее раздвинутых ног. Я не говорю за всех баб – среди нас дурочек хватает! - но у большинства сначала возникает эмоциональная тяга к мужчине, а уже потом стремление к половым отношениям с ним. Иначе, какой из села приехала, такого и встретила, и не на кого обижаться, кроме как на себя! У мужчины все наоборот - увидел бабу с круглой задницей и мясомолочными сиськами с намёком на талию, и он уже готов к труду и обороне! Вот так я тебя выбрала – чутьём, хотя с фигурой у меня были возрастные проблемы потому, что тогда еще росла и только начинала приобретать женские формы.
       Лишь спустя минуту мы встретились взглядами - она улыбалась:
          - После искупления поркой теперь по три, а иногда и по пять раз выстреливаю, то бишь кончаю, за один присест - как-будто ты меня надуваешь как пузырь из бумажного пакета, и всю громко схлопываешь! Сам же слышишь мои вопли, утопаешь в возгре, когда наслаждение просто выливается наружу, и видишь, как вся дрожу от маковки до пяток, а опосля встать на ноги сама не могу. Лежу коленками врозь и сильно вздрагиваю от отголосков оргазмов, сполохов, как их про себя называю, и смеюсь от наполненности счастьем, а ты подтруниваешь надо мной, называя лягушкой-попрыгушкой, - это так ласково, пленительно и трогательно! Для секса чувств не требуется: через пять минут подтерлась, встала, ушла и имя забыла; а вот для любви единение тел очень важно - хочу его с тобой все больше и больше с каждым разом. Я млею в предвкушении неописумого восторга, когда ты подхватываешь и разводишь мои колени, погружаешься в меня медленно и томительно, а потом закидываешь мои ноги себе на плечи, и мне вновь кажется, что ничего более радостного и прекрасного я не испытывала никогда, и уже не испытаю!
      Она тесно прижалась ко мне:
         - Да и когда ты без задней мысли шаловливо гладишь по попке, обмираю от счастья. Наш первый семейный поцелуй тогда в роддоме, перед твоим отъездом в Прагу, когда, донашивая Валечку, тут же на радостях обильно, залпом накончала в штаны, буду помнить долго, очень много лет - до сих пор от тех впечатлений, запавших в память, промокаю снизу насквозь. Для меня, главнее, конечно, сама любовь в твоей заботе, блеске в глазах, нежности в каждом прикосновении, а потом уже близость. Самое большое значение имеет нарастание страсти и удовольствия, которые испытываешь ты, ублажая мое настроенное лишь на тебя тело до совокупления, насколько тебя радуют мои стоны и всхлипы, содрогания и спазмы от движений твоих языка и пальцев. Упиваясь твоими ласками, я научилась много раз млеть с подтеками и тормозить, специально пропускать оргазм в расстегае и дать тебе тихо вовнутрь излиться. Меня ведь никто еще не ласкал! Наслаждение необычными ощущениями при затрагивании языком эрогенных зон дарит мне блаженную истому. Утомляюсь немного, но усталость от деликатного владения тобою мужа ничем не хуже ошеломительного вагинального оргазма, когда мгновенно отлетаешь с пронзительным визгом в безвоздушное пространство! Жаль, что не умею красиво объяснить, что со мною происходит в твоих объятиях, но, по-моему, это не под силу описать никакой из женщин.
    Наташа вскинула голову и прожгла меня пристальным взглядом:
        - Не надо недооценивать меня как человека. Я выбрала тебя потому, что ты - гений. Волевые женщины любят мужчин за ум, за величие духа, и тянутся к талантливым личностям. Подлинная любовь - это не просто услаждение плоти, а взаимное и бесконечное пропитывание друг друга мудростью. Без такой мудрости семейный секс через месяц или два превращается в рутину, а затем в прах. Твоя мудрость и доброта буквально растопляет, расслабляет, лечит и вдохновляет меня лучше любых оздоровительных процедур в санатории. Ради тебя прошла все круги ада и доказала, что сильная женщина, чего захочет, того добьётся, и получит то, что желает, даже если ее избранник оказался философствующим женоненавистником, любящим, как Робинзон Крузо, только попугая и собаку, да еще козу!
        - Прости меня за то, что обидел тебя по глупости!
    Она опять порозовела вся — и плечи, и грудь, и шея, и руки:
        - Обиды нет потому, что знала, что от этого разговора не уйти. Хочу, чтобы понял на всю оставшуюся жизнь – ты оказался мужчиной, с которым я превратилась в полноценную и полную жизненной энергии женщину, и останешься единственным  до самого гроба. До тебя были одни мужские члены. Случившееся в моей прошлой жизни стыжусь вспоминать как унижение из-за низкой самооценки, подросткового страха отстать от стада, и ошибку молодости, когда соображалка у девочки находится между печенкой и коленками, а огонь в кунке бушует так, что пламя глаза застит. В нашем женском кругу считалось, что нужно брать от жизни в молодости все, что она дает, и уходить в отрыв так, чтобы в старости от воспоминаний щеки багровели. Сегодня я испытываю одно брезгливое недоумение и краснею от пережитого позора.
   Видно было, что ей трудно вспоминать о прошлом:
        - Многие подобно мне пробуют секс в неокрепшем подростковом возрасте, естественно, полного удовлетворения девочки не испытывают и, более того, у них появляется чувство отчуждения к противоположному полу из-за постоянного принуждения к совокуплению со стороны мужчин. У нас ведь либидо тогда еще неразвитое, только лимбическая система сформировалась, но психика еще игривая, а взрослая жизнь для девочек – та же детская площадка, только размерами побольше! Природа давно всё расставила по местам, а люди в ХХ веке принялись отменять все запреты, сложившиеся тысячелетиями. Секс - это прекрасное, самое сильное удовольствие в жизни женщины, конечно, после радости материнства. С тобой я познала и то, и другое. Отныне предпочитаю дарить свою красоту только тебе одному, любимому. Сейчас у меня оргазмы каждый раз, тела друг друга изучили до последней родинки, мы наизусть знаем общие вкусы и предпочтения, как-то само собой оба горим, и получаем неописуемое удовольствие. Без секса с тобой ни дня не могу прожить: меня просто скручивает всю без этого воспарения в даль светлую!
   Мне стало неловко, а она ласково приникла ко мне всем телом:
        - Ты видел в кино танец влюбленных дельфинов в море со счастливыми глазами и игривыми движениями тел? Это и есть гармония любви. Кому посчастливилось побывать в таком состоянии, не станут искать его повторения в отношениях с другими партнерами. Я счастлива с тобой выше крыши! Поэтому не смей сравнивать себя с тенями прошлого! Во-первых, это глупо и смешно, а во-вторых, таков удел неуверенных в себе людей, которые считают, что их может предать влюбленная женщина. Мне, право, стыдно за тебя - ты же умница! Удовольствие женщине доставляет не секс - удовольствие доставляет любимый мужчина. «Счастливые люди — обычно неудачники потому, что они настолько довольны собой, что ни черта не добиваются», утверждала Агата Кристи, и была не права. Счастье - это вовсе не конечный пункт назначения, а стимул движения вперед! Жаль, что плохое тянется бесконечно, а хорошее пролетает мгновенно. Даже не знаю, что помнится дольше: плохое возвращается в кошмарных снах, но просыпаюсь теперь только для хорошего.
   Она покраснела и спрятала лицо у меня на груди:
          - Обсуждать мою безалаберную юность можно и, скорее всего, для меня даже нужно, но осуждать ее нельзя, так как ты взял меня вместе с моим прошлым. И ты этого не делаешь, как мудрый муж, за что тебя выбрала, измучилась, но отстояла, - выговаривалась Наташа. - Мужчины, которые не ведутся только на гормональное желание показать, какие они крутые, думают не членом, а головой, не растрачивают себя на удовлетворение своих половых потребностей и дамской животной похоти - вот где кроется то истинное и единственное богатство, которое мы, женщины, в конце концов, ищем, но не всегда вовремя находим! Девушками мы по наивности считаем их «ни рыбой, ни мясом», скромнягами, ловимся как слепые котята сначала на тех, кто вначале много говорит красивых слов, и затем поступает с нами по-скотски. Бабушка меня предупреждала, что если мужчина кружит вокруг шмелем и чересчур сладкоречив, то скоро после него будет очень больно и очень горько. Когда мы, женщины, взрослеем, - особенно пройдя через физические и душевные унижения! - и прозреваем, то видим того, кто не полезет нам под юбку, сдержан, неприступен и интересен, будучи личностью, заряженной огнем. Тогда еще не читала великую книгу Булгакова о любви, но, встретив тебя в институте, влюбилась сразу и наповал, как Маргарита, и сказала бы то же самое: «Я не знаю, кто вы. Но я вас люблю и буду звать вас Мастер».
      Глаза ее стали виноватыми и одновременно дерзко отчаянными:
         - Знаешь, быть с первым мужчиной в жизни мало, что для нас значит! Для женщины - это лишь почетный способ прорыва дополнительной защиты от бактерий, и девственная плева вовсе не спасает ее от беременности в неизбежных запретных играх с мальчиками пубертатного возраста после появления у нее месячных в старших классах. Само по себе наличие девственности не является следствием целомудрия. Уж если бы действительно Господь вознамерился уберечь женщин от блуда, он бы придумал инструмент похитрее! Одна моя бывшая подруга окровавленной простыней трясла перед супругом после брачной ночи, а я-то знаю, что она неутомимо занималась сексом до него при условии: «меня пользовать можно везде, только "пломбу" не трогай». Поэтому исчезновение девичьей плевы не гарантирует, что на «первого мужчину» упадет манна небесная, стерва превратится в святую деву, и все дети будут от него.
    Я с возрастающим интересом слушал ее исповедь, зная, что повторения не будет.
        - Почему-то для мужчины  разрушение перфорированной плёночки на входе во влагалище превращается в богатырский символ победы, превращения девушки в его личную собственность. Он считает, что так несказанно осчастливил девицу своим открытием у нее чрева, что от неизжитого подросткового самомнения забывает, что женщина – это человек, а не вещь! Однако обделенная заслуженной ласки порванка бунтует, и, протестуя, начинает  искать «пятый угол», где ее приголубят. Наоборот, шансы мужа заполучить ветвистые рога уменьшаются, если жена имела возможность узнать нескольких половых партнеров, поскольку девичье любопытство уже удовлетворено. Иногда нужно попробовать себя в других отношениях, исследовать себя с неизвестной тебе же самой своей собственной стороны - ведь мы разные с разными людьми, и хотим остаться с тем мужчиной, с кем мы нравимся сами себе, - она вновь ярко зарделась. - Ты уж извини, но секс нужен всем: да, женщинам меньше и реже, но дольше и нежнее. К тебе сказанное не относится, но ведь сидела в твоей мудрой голове, как заноза, мысль о моей психической «порченности», и о том, что рожу не от тебя, а от любовника?
   Настал черед покраснеть и мне.
         - Я выбрала тебя, исключительно умного и, поэтому, красивого мужчину, который не будет спать, с кем попало. Утрата девственности в порыве юной страсти или первой любви часто и почти мгновенно настолько заметно превращает «девушку» в «бабу» по поведению, манерам, и речи, что становится сразу осязаемой. Со мной такого не случилось, так как не было до тебя ни с кем и ни разу ни любви, ни страсти – ты бы с ходу разглядел! Жаль, что наша брачная ночь не удалась, а то бы убедился, что писечка моя не раздолбана. Пока ждала тебя из-за границы, чтобы стать женой, и хранила верность, вода стала попадать вовнутрь влагалища во время купания. Испугалась, что после тяжелых родов у меня там «ведро» образовалось, но без мужчины этого не проверишь! С тобой все прошло - к расстегаю вернулась упругость. Вагина не деформировалась, и осталась узенькой, складчатой и чуткой, как у семнадцатилетней девчушки, - ты же сам чувствуешь! Будто специально тебя поджидала... - глаза ее наполнились влагой, а губы задрожали.
     Поцеловав ее в лоб, я попробовал закончить разговор на эту тему:
            - Многих мужчин действительно тянет на только что проснувшуюся женственность, когда девочки не знают, что им надо делать с собою, привлекательно располневшими в нужных местах. Они, поэтому, пробуют свои силы вслепую, наугад, видя в своем ставшим красивым теле лишь орудие для их подчинения себе. У девочек еще нет осознания взрослой сексуальности, она находится в стадии пробуждения. Интимные отношения для них, уже половозрелых женщин, но еще подростков по складу ума являются продолжением силовых, во многом механических игр с участием юношей – никакого удовольствия не получают, так как психологическая компонента «королевы» у них пока не созрела! Они остаются «спящими принцессами», обронившими в лесу «красную шапочку девственности», ибо на пути любой девушки скоро встречается свой Серый волк, а вот спасительный дровосек приходит тогда, когда та вошла в женский ум и способна сполна ощутить оргазм!
    На ее глаза навернулись слезы:
           - Спасибо за добрые слова, мой дровосек! Поганкой я была до свадьбы! За мой гадостный опыт и набитые по шальной дурости шишки до сих пор стыдно тебе в глаза смотреть! Но ты помог в переоценке ценностей, - ведь я пришла к тебе, почти превратив свою душу в руины. Если бы не вышла замуж, пропала бы, а ты меня спас! Как Христос Марию Магдалину!
    Не зная, что говорить, я легонько погладил ее по щеке.
          - Ты мне взаправду всё простил? - жалобно всхлипнула она.
          - Да!
          - Знаешь, у нас старики говорят: каждая спасённая мужчиной при пожаре или наводнении кошка выцарапывает когтями его из ада! Я - твоя кошка!
   Чтобы отвлечь Наташу от набегавших воспоминаний о прошлом, я попросил:
          - Пропой мне еще какие-нибудь скабрезные деревенские частушки, пожалуйста!
   Она застеснялась:
          - Неловко - они почти матерные, а ты из интеллигентов!
          - Афанасьев был дворянином, но, тем не менее, не стеснялся записывать весьма откровенные русские сказки. Надо брать пример с великих!
          - Тогда пропою, стоя внаготку, только шалечкой голову прикрою: так наши девчонки в бане поют припевки. Учти, что это - не поэма, и запомнила куплеты из разных частушек.
   Наташа поднялась на ноги, накинула на волосы косынку и с выражением, щелкая языком на нужных согласных звуках, проговорила тональным речитативом:
                «Мой милёнок, хоть кричи,
                Заблудился на груди.
                Как полез он целоваться,
                Насадилась по муди!

                Маманька сшила мне трусы
                Из кручённой бересты.
                Чтобы кунка прела от росы,
                И похотник встал из мокроты!

                Мой парнишка не ловок
                Захмелел на сиськах.
                Вышло солнце на восток,
                Пока всунул в письку!

                Легли ножки в ширину,
                Перед дровосеком.
                Нынче косу расплету,
                Коль порушишь целку!
               
                Стала раком на фату -
                Конец в письке решету!
                Буду рада долоту -
                Чисть от целки срамоту!

                Тикают меж ножек бабьи ходики,
                Жить одной - не сахар и не мёд!
                Пролетят зазря у девки годики,
                Коль милёнку часто не даёт!»
         Прости, но последнюю строчку я немного переиначила - там совсем непечатное слово! Напоследок поучительная:
                «Милый мой мычит в басы, гущу слив меж егозы.
                Поутру, надев трусы, погляди-ка на часы!
                Жди, родимая, окот: когда вырастет живот,
                Мыться будешь как енот, и ходить как бегемот!»
   Моя жена была очаровательна!
      - Я хочу тебе напоследок прочесть лирическое стихотворение, которое мне очень нравится за наивную искренность, пусть оно несколько корявое по стилю и размеру. Его написала моя подружка:
                Будь нежной с мужем как с ребенком,
                Впускай без отказа в свою кочегарку,
                Пои из себя соками словно телёнка.
                Чтобы в постели ему было жарко,
                Ложись нараспашку, целуя взасос.
                Не стесняйся минета, почаще - анал.
                Не требуй пощады, люби наизнос,
                Чтоб он на других баб не запал.
                И с уймой детишек, страстно любись,
                Душой не криви: твой муж - это всё!
                Держись, во мгле не оступись:
                Незнамо, увидишь луну ты ещё?
                Пока длится жизнь - постоянно люби!
      - Философский и нервический этюд! - удивленно заметил я. - Кто она, я имею в виду автора? Познакомь нас.
      - Не получится. Ее больше нет! Она покончила с собой после гибели мужа в автокатастрофе. У исконных сибиряков есть такое понятие - волчья верность, когда волчица прикрывает собой горло своего супруга, чтобы в него не вцепился другой волк. Иначе в тайге не выжить! Если ты создала семью, то должна быть готова прикрыть в любой случае своего избранника, любить, беречь и холить его, чтобы он был готов хотя бы из благодарности сам умереть за тебя и свое семейство. После смерти супруга, как говорят бывалые охотники, матерая волчица покидает стаю, чтобы в одиночестве сдохнуть от тоски. Также поступила моя подружка - ушла в лес и утопилась в озере.
    Ольга оказалась высокой миловидной блондинкой с пышным бюстом и добрыми, как у маленького ребенка, глазами. Как все урожденные сибирячки она была синеокой, широкоплечей узкобедрой и жилистой женщиной. Прямой и тонкий носик, полные четко очерченные губы и выдающийся подбородок свидетельствовали о ее волевом характере.
    Мы заехали за ней к тестю, чтобы забрать необходимые продукты и уехать втроем на государственной черной «Волге» на его личную дачу, которую он записал на Наташу, но обустраивал сам. Я неуютно чувствовал себя в будущей новой роли, но Ольга дружелюбно пожала мне руку, а тесть на прощание пожелал «Ни пуха, ни пера!»
    Дача моего начальственного тестя располагалась в Толстопальцево и представляла собой бревенчатую пятистенную избу с отдельной кухонной постройкой и баней из бруса на 10 «сотках».
    Женщины убежали в дом снять украшения, а я сел на завалинке покурить. Наташа строго-настрого приказала не проявлять инициативы, пообещав взять разрешение практических вопросов на себя. Честно говоря, никаких представлений о том, что делать, у меня не было: какая уж тут инициатива?
    Баня была заранее истоплена прапорщиками из охраны. Внутри нее была маленькая финская парилка, просторная моечная с лежанками и душем, освещенная единственной лампой в металлической сетке на потолке, и сенцы с низкими двуспальными полатями и вешалкой для одежды. Мы вошли втроем – точнее, нас с Ольгой за руки втащила Наташа.
      - Раздеваемся, - скомандовала она в сенцах и первой сняла платье и трусики. Когда Ольга увидела ее бедра с синюшными полосами, попятилась в страхе.
      - Кто тебя так отделал? – испуганно спросила она.    
      - Потом объясню, - безмятежно сказала Наташа, и подступилась ко мне. – Что стоишь каменным гостем? Обнажайся, в бане не молятся, а моются.
    Я растерялся потому, что Ольга оставалась недвижимой. Наташа энергично сняла с меня футболку и парусиновые брюки, а потом одним махом стянула вниз трусы. Увидев, что мои руки тянутся прикрыться, она властно произнесла:
     - Не смей, руки по швам!
   Руки я не вытянул потому, что швов не было, но, ни с того, ни сего стал одной ладонью поправлять волосы, а другую прижал к животу. Наверное, я выглядел комично, как парнишка на медицинском осмотре во время призыва в армию. 
    Наташа развернулась к бледной Ольге:
     - Ты не девка целковая, чего испугалась? Чай, пять лет замужем! Хватит вошкаться! Разоблакайся быстрее, Оля, сама такого выбрала!
     Наташина воля подавляла всякое сопротивление. Ольга послушно сбросила на скамью сарафан и медленно сняла трусики, но покраснела, и стыдливо прикрыла ладонями непомерно огромные и тяжелые груди с маленькими, возбуждающими желание сосками, и обширный кудрявый кустик на мыске. Наташа строго прикрикнула на нее:
      - Убирай руки! Нам здесь всего двое суток отпущено, и нечего свадебные церемонии разводить. У тебя самое лучшее время – серёдка цикла, надо успеть.
     Я восхищался Наташей: никогда бы не подумал, что она способна так умело, хоть и грубовато, руководить двумя взрослыми людьми в столь двусмысленной ситуации.
     - Саша, иди, попарься полчасика, а мы душем ограничимся. Дверь плотно не закрывай, а то угоришь.
    В парилке было темно и сухо, и я, потея, слышал женский разговор.
      - Чего ты испугалась - голого мужика давно не видела?
    Та тихо ответила:
     - Такого не приходилось! Он у Александра такой большой, что в мой малёхонький голобец не поместится.
     - В нас, баб, любой невпихуемый запихнется, и еще место останется! – обнадежила ее Наташа, и горделиво перекинула косу на грудь. – Я тоже со страху чуть было на простыньку не обмочилась, разглядев Сашин коряжистый каляный косоверт в нашу брачную ночь. Забоялась, что меня, восемнадцатилетнюю тугую маломерку, до самого сердца проткнет, да так, что помру. Мне было очень-очень больно, я от этого сильно напрягалась. Саша просил расслабиться, ласкал, вся мокрая стала, но как доходило до вхождения, он просто в писечку не влазил! Порвал меня только тогда, когда с напором вошел сзади под мои стоны. Через три дня научилась живот распускать, и дела у нас отлично заладились. Как видишь, до сих пор жива и здорова. Дочку родила, опять пребываю в бабьей тягости, и о сыночке мечтаю.
      - Расслабиться я тоже не могла, все внутри, наоборот, сжалось от паники, - с каким-то торжеством вспомнила Ольга. - Муж начал проникать в меня медленно, я поначалу ощущала тупое давление, но через пару секунд так толкнулся - до упора, что меня пронзила оглушающая, рвущая, лютая боль! Завизжала, впилась зубами и ногтями в мужние плечи, слезы невольно брызгали из глаз. Меня будто пытали внутри раскаленной кочергой, повторяя движения чаще и глубже: все тело одервенело, и уже не смогла сдерживать крики и вопли. Умом понимала, что обжигающие и напористые толчки внутрь меня - не садистское издевательство, а нужная, непостижимая необходимость, которая должна превратиться в мою естественную женскую потребность. Кошмарные рези наполнились осознанием смысла, и я через силу его поцеловала: сама притянула мужа за затылок к моему лицу и накрыла его губы своими - он с хриплыми стонами запульсировал в моём лоне. Как раскрывающийся цветок! От этого пламя между ног стало терпимым.
     - Сейчас целоваться не требуется, а остальное прибудет.
   Моя жена начала разговор издалека:
     - Женщина всегда влюбляется и зажигается страстью первой. Она - инициатор сексуальных отношений, но любой мужик от природы тормознутый недотёпа! Если на поданные ею откровенные невербальные сигналы о готовности к физической близости он не отреагировал, а он, как правило, их не воспринимает с первого раза, то у женщины необычайно резко возрастает желание совокупления, и одновременно копится и агрессия, и обида за промедление. Тараканы в голове начинают побеждать бабочки в животе. Тогда она без объективных причин начинает проявлять агрессию по отношению к нему, но существует одна конкретная, неосознаваемая самой скрытая причина, по которой она так себя ведет: она телесно вожделеет избранного ею мужчину, но не знает, как ему об этом сказать – женщине не пристало навязываться: ведь она по генетическому коду должна уступать мужскому насилию. Мне же стало совсем уж замуж невтерпеж по причине рыжего темперамента, разделась до пояса и предложила себя в жены… Конечно, у трети созревших девушек либидо слабее, чем у среднестатистического мужчины, но только у трети, а то и меньше, и это не про меня! Ты ведь по себе знаешь, что всем девочкам хочется секса точно так же, как и мальчикам. Иначе род человеческий не выжил бы, - Ольга рассмеялась. - Если мальчик и девочка оба невинны, то у них происходит всё болезненно и долго, что нормально. Однако тот, кто уже имеет опыт, с девственницей предпочтёт не связываться... Не знаю, как твоему мужу, но моему Саше пришлось изрядно помучиться, - Наташа сделала паузу и сказала главное. - Для большинства замужних подруг самый подходящий размер члена 14 сантиметров, а вот с 17-ю им поначалу было чуток больно. Ты потерпи, скоро привыкнешь и заверещишь: крайняя эрогенная зона у нас находится в очень глубоком месте - на своде, где влагалище соединяется с маткой.
   Ольга вздохнула с облегчением и спросила с неподдельным интересом:
     - Наташа, откуда у тебя на попке такие рубцы? Неужели он тебя бьет?
     - Нет, я сама его прошу выпороть. Знаешь, как здорово: снаружи очень больно коже как от ожога, но после первых ударов начинаешь ощущать щекотное томление в низу живота, клитор наливается, и между ног становится мокро. Моя матка такую камаринскую вытанцовывает, что от наслаждения умом трогаешься, и через каждые пять ударов кончаешь потопом. Гуляет плетка по попке и бедрам, а ощущения как от обжигающих поцелуев, особенно когда срамницу достает. Горько плачу, а попка сама вопреки желанию выгибается плетке навстречу - от этого удары сильнее, но внутри пламень бушует горячее. Она ищет плетку, требует ее, пока свои сорок раз не получит! У моих ягодиц, по-видимому, есть свое собственное мнение о том, где  и как доводить тело до белого каления, чтобы возбудиться до крайности. Сашу – чересчур добрый он человек - уговариваю поддать мне по усесту колючей жгучкой и растолковывать, что такой оргазм мне иногда необходим. Потом сразу хочется раздвинуть ноги пошире и принять в себя мужа без остатка.
     Наташа рассказывала не о нас сегодняшних - речь шла о нас в будущем.
        - В Саше я встретила такого мужчину, для которого все мои желания являются такой же нормой, как и для меня, потому, что между мужем и женой может быть всё в плане секса, при обоюдном согласии, конечно, в том числе и легкое садо-мазо! Бесстыдный секс очень важен в браке - это такая же потребность организма как воздухом подышать. От стоячей природы мужа и моей мокрой дырочки не убежишь, не скроешься, и происходят у нас чудеса из чудес!
    Ольга что-то спросила ее шепотом, и я услышал рассыпчатый в интонациях ответ:
       - Признаюсь тебе первой из знакомых женщин, что в брачную ночь у нас с Сашей толком ничего не вышло: он просто не влазил внутрь меня! В общем, тогда я по своей инициативе в первый раз сделала мужу минет – знала от подруг, что мужчины это любят. Мне стало очень жалко Сашу, да и я чувствовала себя виноватой из-за своей дубовой непробиваемости, а он был так возбужден, и мы так страстно хотели друг друга, что решилась отбросить стыд. Мне это доставило необычайное удовольствие: я изучала языком его член как что-то очень красивое, интересное, и мне не было противно, скорее, сначала стеснялась, а потом, увидев, как ему приятно, сама ощутила огромное удовольствие. Вот такая была у меня удача по причине неудачи... Но та первая ночь отпечаталась в моей памяти раз и навсегда, и, несмотря на то, что не случилось реального полового акта, именно в ту ночь испытала ни с чем не сравнимое наслаждение просто от рук моего мужа, от его ласкового обращения со мной, неповоротливой тёлкой, от горячих поцелуев, от его необыкновенно красивого члена и от вкуса его спермы. На следующий день мне было также адски больно, когда у Саши все-таки получилось войти в меня сзади, растянуть до предела и оросить матку – облилась слезами не столько от боли, сколько от радости. Всё от того, что я больше не боялась уже знакомого его размера, и, хотя вовсю визжала, смело ерзала попкой, помогая Саше проткнуть мне писечку! Рыдала заодно и от ясного понимания ставшего очевидным факта, почему при первой попытке я зажалась до окаменелости: мне казалось, что муж меня разрывает изнутри, пытаясь пробраться вовнутрь моей человеческой целостности, а не только до детородной части тела. Теперь понимаю, почему умным женщинам намного сложнее возбудиться без полного доверия избранным ими мужчинам: они слишком остро все осознают и не желают быть безвольной жертвой. Я же чувствовала себя победительницей, амазонкой, взявшей в плен воина, который много сильнее меня, и из милости позволившей ему разделить мой триумф - он был вчера покорен мне телом, за что назавтра я уступила свое ему! В правильном смысле я причастилась его животворящей кровью, а Саша причастился моей живородящей плотью, чтобы стали мы единым божественным целым...
       - А как у вас теперь? - подавленно поинтересовалась Ольга.
       - Это обязательно: оральный секс без тормозов, и море оргазмов! Без этого труженнице женских внутренних органов не обойтись! Каким-то странным образом чувствую, будто его член находиться не во рту, а во влагалище, как и при нормальном сношении. Мне, как правило, удается кончить два раза, хотя ощущения не такие острые, как обычно. Но оральные оргазмы у меня с более обильными и продолжительными выделениями из-за осознания того, что полностью владею мужем, и праздную триумф хозяйки положения, любуясь собой в лужицу между коленок! Это - волшебное зеркало для меня, потому как в том и состоит равенство полов в семье!
       - Ты не боишься, что Саша сегодня изменит тебе со мной? - съехидничала Ольга.
       - Не боюсь! Подпирать ханжеские устои и патриархальные столпы семейных отношений любят глупые и двуличные мужья своими половым органами, которые специально у них для этого снаружи  торчат! Наши спутники жизни не такие ослы.
     Наташа вдруг весело рассмеялась:
       - В каждом мужчине и в каждой женщине до седой старости проживает внутри беззаботный шалунишка-ребёнок. Помнишь наши первые развлекалочки без трусиков: девочки, начинали с долгого и дружелюбного взгляда, а когда обалдевшие мальчишки сразу напролом обниматься лезли, тут же поворачивались бочком, смущались, руками прикрывались, будто не сами для этого раздевались, хихикали, стреляли глазками, но только после долгих танцевальных телодвиженией и комплиментов им писечки показывали и их целовать разрешали - в лобок, разумеется! Супруги обожают задорные детские игры в «мальчика и девочку», когда вновь и вновь открывают разность полов, и получают взаимное удовольствие от них, что добавляет куража в сексуальные отношения.
     - Мой муж иногда целует мою вульву, но ничего не испытываю, кроме боли, стыда, отвращения и жалости: как ему должно быть противно женскую слизь глотать! - огорчилась Ольга. - Нежности - это не мужское дело, для него главное - секс.
     - Ты ошибаешься! Мужчины жаждут развратных отношений с красивыми женщинами также, как женщины хотят красивого разврата с мужиками. Мы с тобой вполне себе красавицы! Поверь мне, мужчине гораздо больше нравятся ощущения, когда он ласкает женскую грудь и срамоту, чем половой акт. Самое ужасное, что все они почему-то обожают короткие, но полные в зоне галифе ноги и длинное тело с сиськами-трёшками, а попка при этом висит на земле и болтается, как у марионетки. Не зря моя бабушка говорила: «для мужика не беда, что рыльце у девки овечье, лишь бы писька ее была человечьей».
   Ольга от души рассмеялась:
     - Да при такой убогой фигуре их путь до писечки короче - они, мужики, лентяи от рождения! Ты мне все тонкости орального секса потом объяснишь, чтобы с мужем поделилась?
     - Для этого мужчине надо научиться кудесником быть. Большинство мужиков с клитором не умеют грамотно обращаться, а он у каждой из женщин разный по степени тактильности. Да и руками им следует грамотно пользоваться. Одной нужно языком клитор стимулировать, и при этом палец в попку вставить, и та кайф словит, другой надо двумя руками губки вширь растянуть, чтобы языком под лобок залезть, а третью следует одновременно щипать за сосочки и в перерывах пошлепать по промежности. Вариантов много.
     - А лично у тебя как дело обстоит? - колким вопросом скрыла свою зависть Ольга.
     - У нас с Сашей и тут порядок - он не в том возрасте, когда мужики думают только яйцами. Он язык вращает во влагалище, а его пальцы сжимают мой клитор, то потягивая с силой, то отпуская и поглаживая кругами, а в конце втягивает его полностью в рот и чуть посасывает, растянув рукой разгоряченные малые губки далеко вниз, чтобы мышцы вагины свободно сокращались в спазмах, и она изливалась соками наружу. Когда Саша сильно засасывает клитор губами, а пальцами играет на возбужденных сосочках, перекатывая их словно орешки на блюдце, мои внутренности мгновенно сжимаются, и я чувствую, что взрываюсь. Взрываюсь в бешенном оргазме, визжу, змеей извиваюсь, как помешанная, когда голова бессознательно мотается из стороны в сторону, а бывает, что рыдаю, смеюсь, кусаюсь, царапаюсь и зверем дико рычу с глазами величиной с пятак от его ласк! Потом час лежу дубовой колодой с попкой, будто свинцом залитой.
    Я дивился Наташиным эротическим россказням, - у нас с ней ничего подобного не было, - но понимал: она добивается, чтобы Ольга возбудилась.
      - Поцелуй в попку всегда повергает в смятение и смущение, a когда его язык волшебным образом сворачивается в трубочку и проникает вовнутрь нашей пикантной дырочки, словно мышка в свою норку, сотрясаюсь до основания, - закончила Наташа.
      - Мы часто балуемся с подругами, вылизывая друг другу промежность - тоже очень классные впечатления, - попробовала не согласиться с ней Ольга.
      - Все мы через это прошли, - сказала Наташа. - Женщина обладает природной чувственностью, которая легко приводит ее к самораскрытию во время контакта с телом другой женщины. Человек при столкновении чем-то новым и неизвестным терзается двумя чувствами - любопытством и страхом. Рядом с женщиной у нас страха не может быть, а значит, нет и ощущения новизны. Лесбийская игра — это бережливые объятия, нежные ласки и привычные поцелуи, отдаваемые и получаемые в душевном покое и без малейшего насилия. Да, оргазмы очень яркие, но короткие, как-будто технические, автоматические, предсказуемые, в них нет острой эмоциональности, состязания разной плоти и рискованной дуэли, как это происходит в постели с мужчиной.
     Послышался громкий рваный вздох Ольги.
        - Ты не отдаешься женщине с радостью, болью и страхом целиком, как лежа под мужчиной, и не упиваешься триумфом над ним в победном крике, зная, что затем обязательно будет первобытное насилие, когда он заполнит тебя собой до упора и заревет как медведь, сливаясь в твою раздувшуюся матку. Тогда тебя и начинает колотить в оргазме! С женщиной ты ведь не дрожишь, предвкушая бурлящую, естественную страсть, когда разум уже больше ничего не подсказывает, и твоим существом повелевает животная похоть! Ты ведь очень боишься и одновременно очень хочешь забеременеть - вечная женская мука выбора: «до конца идтить иль погодить», в чем и состоит наше бабье счастье! - с нарастающим пафосом говорила Наташа.
     Ольга задышала громче и чаще.
       - Мы, женщины, внешне смотримся легкими, независимыми, порхаем как экзотические бабочки, но где-то глубоко внутри каждой по-прежнему живет испуганный «гадкий утёнок» из отрочества – наша неуверенность в себе, неверие в собственную телесную красоту или хотя бы во взрослеющую сексуальную привлекательность. Нас вечно одолевают сомнения относительно нашей интеллектуальной адекватности и оргазмической потенции. Мы ищем в книгах рецепты женской мудрости, которых в них нет. Любовь к себе нам может внушить только взаимная любовь с мужчиной с экстазами в гирловой глубине, когда клитор задеревенел снаружи. Женщина в отличие от двухконтактного мужчины мыслит всем своим телом. Женственность - это полная внутренняя гармония в любви. Если сама с собой в ладу, тогда ты женственна и самодостаточна. Вот что значит реальный, а не лесбийский оргазм!
     - Я ни разу в жизни не беременела, но с другим мужчиной сближаться все равно жуть, как страшно. У меня вообще ни разу не было полноценного оргазма. Муж изначально оказался менее активным в сексе, чем я. Было дело: даже ссорились из-за его холодности на заре нашей семейной жизни потому, что я - кипучая женщина, и мне больше ласк было надо, а потом по причине его заболевания все как-то стерпелось. Но во сне кончаю, и хочется таких эмоций наяву, ощущений экстаза хочется! - наконец, взволновано пожаловалась та.
     - Мой Саша любую до оргазма доведет. Думаю, и тебя тоже. Сделаем так: пока он будет раком меня в восторг приводить, ты стань близенько рядом в той же позиции, смотри на мужика и соски мне изо всей силы тереби, чтобы скорее кончила, а потом быстро своей намокшей кункой подставишься, чтобы он в тебя спустил то, что для меня уже скопил. Сама не колготись, я тебе помогу раскатать губёшки! И не бойся взголцить, как отвал башки почуешь – слаще будет смак!
      - Знаешь, Наташка, перед поездкой в Москву мне приснился сон. Вижу как сторонний наблюдатель себя голой на родильном столе, и из моего тела выходит мальчик с темными волосками на головке и улыбается мне. Это что предвещает?
     - То, зачем прилетела - дитя на свет произведешь! Соберись с духом, стыд прибери и не трусь - иначе ребенка не зачинают! Помни, что говорил американский президент Джон Кеннеди: «Дети — это живые послания, которые мы отправляем в то время, которого не увидим». Знаешь, Оля, я для себя по житейскому опыту вывела свою формулу любви: «мать + ребенок = богоданная любовь», а «жена + муж = безусловная любовь». Глупость, конечно! В умственном и психологическом смысле по сравнению с мужем жена намного слабее, да и знаний ей, чаще всего, не хватает, а вот «эмоциональным интеллектом», хотя Саша смеется и утверждает, что такого не существует, через сексуальные и материнские отношения переполнена выше крыши.
    Ольга возразила:
     - Ты, Наташка, здесь вовсе не права! По-моему, «женщина + ребенок = любовь», «жена + муж = уважение», а вот «женщина + мужчина = зависимость». Конечно, во втором случае можно добавить нежность и уверенность друг в друге. Но с любовью матери к ребенку супружеские чувства и похоть сравнивать неловко!
     - Ты рассуждаешь так от усталой безысходности. Из твоих слов выходит, что мужчина с хорошим чувством юмора, ласковый в общении, искренний на словах и с виду хороший человек получит от любой женщины все, что ни захочет: перед ним ее мозги отключаются, а ноги сами раздвигаются. Нет, моя милая свояченница, женщина не должна уподобляться суке в собачьей своре: Бог в нас вдохнул душу и умение любить в отличие от животных. Без сердечного притяжения с мужем жить нельзя!
     - Мне надо быстренько сбегать в туалет, можно? - жалобно спросила Ольга. - У меня почему-то от твоих рассказов вспотели ладони, закружилась голова, а между ног распространилось сверху-вниз нервное покалывание, да и сердце готово лопнуть от страха из-за того, что сейчас вот-вот произойдет!
     - Не торопись и вволю опорожнись – за моечной, шагах в десяти в уголке в полу есть нужная дырка. Не то с непривычки от напора может детский грех случиться - описаешься, когда Саша начнет долбить своей изрядной колотушкой твой взмыленный передок!
    Послышались беглые мелкие шаги.
    Наташа открыла дверь ко мне и тихо сказала:
     - Она разогрелась и потекла, огонь-баба! Ты слышал, как действовать? Иначе будешь долго настраиваться, и надо избежать паузы, пока ты на взводе. Только со мной не спеши, а чтобы громко кончила, сильно надави на дверку в попку, как сам приучил, и оттолкни - могу от жадности разум потерять. У самой уже писечка вохкая!
     - Какая?
     - Распотелая, - я опять не понял. - Слёзская, что на вашем убогом мужском языке значит мокрая! Всё запомнил?
     - Да! Ну, ты и лиса!
     - Не подлизывайся! Потискай меня за отвислости вдоль борозды там, где ноги сходятся с животом, чтобы вздыбился конем, и шагом марш на траходром!
     В сенцах нас ждала с обреченным видом Ольга. Высокого роста, стройная и суетливая в движениях руками, стремящимися прикрыть отяжелевшие груди и срам, с льняными рассыпанными по плечам волосами, растерянная, она выглядела моложе. На ее горящем от стыда лице выделились округлившиеся с перепугу васильковые глаза. Несмотря на стянутость, в ней появилась женская мягкая привлекательность, но даже мелкие лучистые морщинки в уголках глаз усиливали ее отчаянную беззащитность.
       - Взойди на ложе, блудница! - басом повелела Наташа и щелкнула пальцами ее по возбужденному соску.
     Втроем перебрались на полати. Когда Наташа со пронзительным воплем «Улет!», излилась патокой и кончила, бодливо крутя головой и размахивая назад задранной левой рукой, глаза у Оли были совершенно пьяными. Наташа умело отпрыгнула вбок и, скомандовав ей «Гляди перед собой!», точно ввела меня в ее налившиеся кровью большие масленистые губы. Оля ошеломлённо ойкнула, а пока я привыкал к обильной вязкой смазке и непривычной узости, сама начала двигаться в ускоряющемся темпе мне навстречу.
    Наташа пристально смотрела ей в лицо, а потом скомандовала:
      - Шлепай по попке слева направо изо всей силы: она тут же кончит!
    Оля застыла под весомыми мужскими ударами, часто задышав и дрожа ляжками, чтобы распевно стонать и чаще сжимать меня обручем влагалищных мышц внутри, – приближался оргазм. Пока чередовал шлепки по ягодицам, она непроизвольно раздвигала колени всё дальше и дальше друг от друга, оттопыривая зад всё выше и прогибаясь всё ниже.
      - Оля, замри! – зычно крикнула Наташа и с силой подтолкнула меня вперед, чтобы уперся прямо в матку. Теперь зарычал я, и в экстазе впился ногтями в дергающиеся в конвульсиях бедра. Оля стала пунцовой с головы до пяток, дугой выгнула спину, импульсивно подалась назад, стремясь обострить свои ощущения, и плотно насела на меня, чтобы тут же истошно завыть.
      - Оглаживай ее, оглаживай! Оставайся внутри, пока у тебя напряжение не спадет, - звенела Наташа, удерживая ее за плечо.
     Залоснившаяся от пота Оля без сил упала плашмя вперед, когда я отстранился опустошенным, а Наташа привалилась к ней грудью и гладила по волосам: та надрывно икала, все еще содрогаясь от оргазма, - она кончала блаженно и протяженно, не в силах сдвинуть трясущиеся ноги, и при их подёргиваниях из побагровевших неопавших губок выплескивалась белесая пена. 
     Оглянувшись на меня, Оля вытаращила помутившиеся глаза, кроваво покраснела, в ужасе закрыла лицо руками и принялась всхлипывать все сильнее и сильнее, пока горько не разрыдалась.
      - Сашенька, иди, пожалуйста, под душ, пока мы в чувство придем. Упласталася полоротая дуботёлка! Ей сейчас стало жутко стыдно, что изменила своему мужу, но это шок, какой всегда случается у прежде верной жены, - он быстро пройдет, когда Ольга в бабий разум войдет!
     Ужинали мы молча. Оля никак не могла сосредоточиться, постоянно трогая грудь и гладя живот, а после того как, пролила на стол чай, Наташа отвела ее в дом.
    Когда она возвратилась, я встал и поцеловал ей руку:
     - Девочка моя маленькая с косичкою  удаленькой, у меня нет достойных слов, чтобы воспеть тебе гимн. Такое впечатление, что ты всю жизнь занималась оплодотворением подруг.
    Наташа не оценила моего восхищения, и сказала о своем:
      - Господи, какая же я молодчина, что тебя на себе женила! Ты любую женщину сношаешь с невероятным благородством, как королеву. Дух захватывает, когда со стороны смотришь: я самопроизвольно кончила под себя от гордости, любуясь тобой, моим единственным и неповторимым мужем.
     Она тут же печально вдохнула:
      - Однако ночью и завтра мне придется впустую ляжки себе елеем сладким обливать – Оля полностью настроилась на оргазм с тобой, и без меня обойдется. Она сейчас отдохнет пару часиков и придет к тебе голодная, горячая и голышом, оставив моему расстегаю место в партере. Но ничего не допущу сверх программы осеменения, учти, не то укушу! Тебе надо только один день простоять и ночь продержаться, как пионеру Мальчишу-Кибальчишу. Думаю, еще один дворянский бартеневский носик через девять месяцев на свет народится, - и Наташа перешла от прозы к поэзии. - Заметил, какие у Оли красивые тяжелые, мясистые половые губки почти коричневого цвета, которые начинаются возле ануса и заканчиваются здоровенным клитором - торчит вперед, как маленький язычок? И титьки у нее роскошые – залюбуешься, верно? Не то, что у меня, где, как говорила бабушка, «нет ни зада, ни грудей, не похожа на людей».
      - Твои задорные сисечки намного лучше. Мне рыжие пацанки с конопушками на полуторных яблочках больше по душе! Ты с каждым днем становишься все красивее и грациознее. А твои прелестные кукольные ножки прямо с ума сводят - маленькая ступня считается крайне сексуальной приманкой женщины еще со времен французского «Короля-Солнце» Людовика XIV, а он-то в бабах разбирался! А какая у тебя прелестная родинка в форме розы ветров на левой ягодице! Извини, я знаю, что слишком явное обращение к телесным признакам женщины унизительно для нее.
      - Ты все-таки жуткий противозина: в кои веки сказал мне настоящий комплимент, и в конце испугался! Хоть ты врешь, но мне приятно! Народ не зря вещует: женщине, чтобы быть любимой, надо быть красивой, но чтобы быть всегда красивой, ей нужно чувствовать себя любимой. По-моему, в природе не встречаются некрасивые женщины - ими становятся равнодушные к себе Снегурочки, которые отчаялись растаять в руках достойного мужчины. Влюбленная женщина будет всегда неотразимой, так как излучает всю палитру красок своего цветения! «Пленительное женское тело – это отражение ее внутреннего света». Не помню, где прочитала, но подмечено верно.
    Она застенчиво потупилась и добавила:
      - Когда целых 8 часов рожала Валечку, несколько раз теряла сознание. Врачи лупили меня по щекам, чтобы пришла в себя, а потом я кричала, тужилась и улыбалась. Роды прошли нормально, без инструментального вмешательства, только очень больно - никогда бы не подумала, что смогу так змеей изгибаться, дышать, смеяться и орать одновременно. Акушерка сказала: «Красиво, мамочка, рожаешь - значит, мужа сильно любишь»! Вес нашей доченьки был 4310 граммов, отчего порвалась «от паха до уха»...
    Неторопливо расстегнув пуговицы на блузке, я с нежностью поцеловал по очереди набухшие упругие с вздернутыми сосками грудки:
      - Когда философа Сократа спросили почему он, такой огромный, взрослый и умный, женился на маленькой, молоденькой и капризной девушке Ксантиппе, он ответил: «Женщина - это зло, и я выбрал самое малое». Между прочим, она родила ему двоих детей. Забавно, но Ксантиппа в переводе с древнегреческого аттического диалекта означает «рыжая кобылица», и это имя очень подходит тебе. Мне тоже не нужны ноги от ушей, да сиськи помясней!
      - У меня есть неношенный бюстгальтер - «пули» называется. Его американцы в войну присылали в качестве добровольных подарков советским женщинам, борющихся с гитлеризмом. Бабушке, которая работала на оборонном заводе, он оказался мал, а мне сейчас как раз впору. Большие, острые и красивые груди в нем под платьем получаются. Если хочешь, я буду его носить.
     - Мы обойдемся без боеприпасов! Где-то мне попадалась зарубежная статистика, что большинство мужчин среднего возраста считают, что «нулевичок» - это самая лучшая женская грудь, так как им нравятся две упругие штуки с бусинками на худеньком, почти девичьем туловище, а «полуторочка» привлекает эстетов, - бессовестно соврал я.
    Наташа кокетливо ойкала от прикосновений моих губ к ложбинке между грудей:
     - Знаешь, маленькая грудь имеет ряд достоинств. Во-первых, удобно бегать и прыгать, ничего не трясется, фигура юная и точеная. Во-вторых, груди не мерзнут в холод, под сиськами не потеет кожа в жару, они в разы более чувствительные к твоим ласкам, и с ними легко спать на животе. А самое прекрасное то, что можно не носить постоянно лифчик! По-моему, ни одной женщине большая грудь вообще не нужна - зачем эти караваи? Разве что оказывать пошлый эффект на мужиков! Эта дурость пришла к нам из американских киношек: если ты не нимфоманка с необъятной грудью, которая мешает держать равновесие, то можешь не мечтать о вечно стоящем с поджатыми яйцами члене богатого полюбовника! Но среди здравомыслящих мужчин ценителей толстых доек не так уж и много потому, что они старят женщину, а тугое вымечко тёлочки, наоборот, молодит.
     - Тоже мне - старушка двадцати лет отроду! Зато у тебя «пятый размер глаз», и они твоё ударное оружие. Зря ты на сиськах зациклилась - груди любимой женщины должны вмешаться в мужские ладони, а все, что больше них, называются молочными железами, которые рано или поздно отвиснут. Твоя маленькая высокая грудь очень сексуальная - ничего не колыхается, она аккуратненькая и соразмерная, да и мне целовать сосочки удобно! - вдохновенно утешал я жену.
     Она все-таки не на шутку разволновалась; я ее не убедил своими славословиями:
     - Если тебе грудастые бабы нравятся, то маленько потерпи - у меня хорошая генетика. Грудь может сама вырасти! У моей мамы она увеличилась в 26 лет, причем внезапно аж на два размера сразу, за месяц, от переживаний, когда папу переводили в Москву. Я ее импортные бюстгальтеры и белье, по привычке впрок купленные и ненадеванные, донашиваю. Ну, если вырастут сиськи, то придется солдатиком с ногами врозь под тебя ложиться, иначе будешь их из моих подмышек доставать, поскольку от моего виляния задом в стойке раком скоро станет скучно обоим! От счастья с тобой уже попка меняется - она растет из месяца в месяц, наливается как две августовские груши! У меня, как обладательницы таких бедер есть большой козырь по сравнению с худышками - это талия: она будет смотреться тонкой в любой одежде, хоть в вечернем платье, хоть в майке с шортами. Перепад от талии к бедрам у «груш» частенько немаленький - теперь мои размеры 42 верх, и 46 низ при объеме попки 90 сантиметров. Чудно вспоминать, что меня в прыщавую пору в деревне у бабушки дразнили «Натушей с жопой-капелюшей», а то прямо-таки изводили словами «Пердак Натушин домовой скушал» или «Наташка с гузном-полторашкой». Зато теперь у Натуши «груши» - оттопыренные на версту широкие бёдра с противными «ушками», но живот плоский, ноги стройные и руки тонкие.
       - Англичане ничего противного в «ушках» на бедрах не видят. Они, напротив, называют их возышенно love handles, «ручки любви». Мне твои нравятся - есть за что ухватиться!
    Моя широкая улыбка ее смутила:
       - Нет, не смейся! Бабушка объясняла мне в двенадцать лет, когда мои телеса еще не приобрели женственных очертаний с узкими бедрами и до неприличия худыми ножками, но с чудесным жестким кустиком волос на мыске, что у меня особенная грудь - большие соски и маленькие темные области вокруг них, и поэтому мои игрушечные сисечки, скорее всего, увеличатся, когда не только повзрослею, но и полюблю мужа.
    Наташа стала совсем беззащитной, когда я рассмеялся:
      - Как я была из породы гончих сук, так и осталась. Даже появление Валечки ничего не изменило - вагинальные мышцы не растянулись и сохранили упругость! Рожать шла с массой в 80 килограммов, и из роддома вернулась со своими 50 при росте 166 сантиметров. В большое зеркало смотреться было страшно - клизма ходячая с выпирающим колом после родов животом и двумя титьками как рожки у козленка анфас! К твоему возвращению из Праги пресс подкачала и чуток округлилась, а сейчас опять одна кожа да кости, и ребра выступают, как у партизанки после пыток в гестапо.
      - Лучше смотрись в мои глаза, и увидишь амазонку! В тебе, как в каждой женщине, есть своя особенная красота, но эту настоящую красоту ты и сама не можешь в себе разглядеть. Помочь в этом может только влюбленный в тебя мужчина, только в его глазах ты можешь увидеть то, что до сих пор не замечал никто, тем более, зеркало. Твоя красота в глазах смотрящего: какой женщину муж любит, так она и выглядит!
    Я посадил жену на колени, и мы начали беспрерывно взасос целоваться, как подростки на свидании, задыхаясь от страсти. Наташа, обхватив меня руками, закрыла глаза и запрокинула голову, а я целовал ее ждущие губы, потом синюю жилку на шее, груди, покрывшиеся мурашками, добравшись, в конце концов, до втянутого вспотевшего живота и выпуклого лобка с изящной аккуратно подстриженой узкой гривкой золотистых волос, и она вскрикнула с радостным удивлением:
       - Неужели тебе и впрямь захотелось поцеловать меня там - под бугорком в овражке?
       - Да и очень, Наташенька! Сядь передо мной и раздвинь ножки.
     Она смутилась, как девочка, облилась от ушей до колен пурпуром, отвела глаза и объявила:
       - Это непристойно! Да и нет там ничего особенно интересного, чего бы ты не видел!
       - Ты не позволяла мне любоваться тобой вблизи! Выполни, пожалуйста, мою просьбу.
     Наташа уселась, как я просил и закрыла от стыда ладошками глаза, как ребенок при игре в прятки.
       - Какая кpасотища! Щёлка кажется длинной из-за того, что малые половые губки кpупные, сильно выступают за пределы больших губ, отчего не могут полностью спрятаться и образуют бархатную складочку между ними, а на самой их веpшине, - я вздохнул от умиления, - водружена нежная pозовая клюковка клитора. Так и хочется пожевать! Судя по запахам, вкус обещает быть как у моего самого любимого и изысканного пирожного - ромовой бабы. А манящая звездочка сжатой попки просто с ума сводит!
     Она бросилась ко мне и повалила на пол, обхватив руками и ногами.
       - Никому тебя не отдам, счастье моё райское! Хочешь пороть, дери как сидорову козу, хочешь меня, трахай по-всякому, но только будь со мной! Если потеряю тебя, удавлюсь! – неистово зашептала она. - Чует моё ведьмино подхвостье ослепительный, головокружительный оргазм, когда парю над тобой и одновременно падаю в пропасть, - груди уж сами наливаются и становятся необычайно большими, ноют до невыносимой боли набрякшие соски, бегут стайками по коже мурашки, клитор поднял головку и трепещет как флажок на ветру, а половые губки слезятся и разошлись в стороны. Пойдем на веранду, умираю от желания!
    Там, нежно покусав ее лобок у самого края, языком спустился в разрез, увенчанный вздыбленным клитором. Я припал к нему губами, покрывая поцелуями и скользя вокруг него языком, словно собираясь избавить от нависшего капюшона, и вверх и вниз между крылышек малых губок и нежной кожице больших губ. От обрушившейся ласки Наташа напряглась струной, ее ягодицы рефлекторно приподнялись и совершенно раскрыли запенененную промежность, обнажив красивую коричневую ямочку ануса, куда мой язык тоже залез, и в тряске кончила, истошно закричав и резко сжав ноги так, что горячие ляжки плотно сомкнулись на моих висках. Мне в рот выплеснулась струя прозрачной и ароматной жидкости с приторным привкусом муската.
    Разжав ноги, Наташа упала на кровать навзничь, извиваясь и постанывая, до тех пор, пока не прошли спазмы.
       - Такого чудесного внутреннего озарения не случалось ни разу в жизни: меня накрыло с головой, как в лихорадке, от одних лишь поцелуев моего опытного мужа - еще подрагивая в отпускающем ее оргазме, лепетала она.
       - Ты очень вкусная в розлив! - засмеялся я.
     Она стыдливо прикрыла обеими руками воспламенившееся личико:
       - Прости, сама не ожидала: сквирт у меня впервые! Я не знала за собой редчайшей женской способности фонтанировать в отключке - только слышала об этом от подружек.
       - Зато я это чувствовал, видя, как кончаешь, но выскочить в нужный момент ты мне не давала своим железным захватом. 
       - Ты сотворяешь ежедневно из меня настоящую, лучшую из всех женщину! Войди быстрее в пульсирующий расстегай - ром из пирожной бабы вовсю льётся по ногам, а груди, кажется, опять набухли до невероятных размеров!
    Наташа безмятежно спала на моей руке, по-детски посапывая как все курносики, когда к нам пришла обнаженная Ольга и села напротив. Я легонько растолкал жену, и она спустила ноги с кровати.
    Мне стало нехорошо от немой сцены. Напротив друг друга сидели две молодые нагие женщины, - невысокая ладная Наташа и долготелая крупная Оля, - пристально смотрели друг другу в глаза и хранили полное молчание. В майской полутьме повисло напряжение, какое случается перед грозой. Казалось, они между собой беззвучно разговаривают, хотя губы у них обеих были поджаты. Наконец, Наташа встала, надела халат и сказала:
      - Занимай мое место, Оля! Я ухожу спать на кухню на топчан. Не забудь, что обалденный секс будет только тогда, когда оба расслабляются, причем по-полной! Саша считает, что женщина должна быть мягкой, как зефир. И пореже ополаскивайся - для мужчины нет ничего более опьянящего, чем аромат свежего женского пота после оргазма.
   На заре, качаясь от усталости, вышел во двор покурить. На завалинке сидела Наташа, кутаясь в шерстяной платок. Судя по провалившимся глазам, она ночью не сомкнула глаз.
      - Присаживайся, Саша, в ногах правды нет. Я понимаю, что Ольге выпал единственный шанс в жизни испытать, что значит быть женщиной. Ей отпущены только двое суток абсолютного счастья, когда нужно испытать все телесные радости, которых она была лишена и не получит в будущем! Выклянчила, чтобы ты ее выпорол, а под рукой оказался только брючный ремень с новомодными заклепками? И Ольга орала, кончала и просила еще и еще, пока долгожданные 40 ударов не получила? А потом оглашено верещала, когда ты ей внутри пожар заливал? И ртом благодарила, стоя коленками в скользкой луже, куда брызгала каждый раз, когда ты жестко брал ее за уши? И кричала в кровати от наслаждения, впиваясь ногтями в твою спину? И по её судорогам и сбитому дыханию ты догадывался, что она непрерывно кончает потому, что не позволял ей сдвинуть ноги, чтобы ослабить напряжение вагинальных мышц? – Наташа устало передернула плечами. – Сама виновата, что выпустила джинна из кувшина. Представляю себе ее сплошь окровавленную задницу в крапинку от глубоких проколов, как прокомпостированный билет, но видеть не хочу. Проколы, кстати, очень долго заживают. Ее засосов на твоей груди множество, а ниже глядеть не стану – хорошо еще, что ничего не откусила! Мы с тобой по кержакам теперь квиты. Но тебя прощаю за все, что было и еще будет, как ты простил мне поганое прошлое, ничего из которого больше никогда не повторится.
      - Я же выполнял твою просьбу!
      - Помню, поэтому тебя не осуждаю, а Ольге по-женски сочувствую. Однако уезжаю потому, что больше не в силах терпеть. Умом все понимаю, а ревность его заглушает. Хорошо, что вышел из дома, иначе бы исчезла как привидение, оставив записку о неотложных делах. Такси заказала по телефону из поста охраны, а послезавтра для тебя папа в 9.00 пришлет машину, а за ней приедет сам. Попрощаетесь здесь в постели, провожать ее в аэропорт не отпущу.
      Подавленный, я молчал. Наташа неожиданно обняла меня и заключила:
      - Не думай ни о чем плохом! В наших отношениях ровным счетом ничего не изменится, с той лишь разницей, что теперь я превращусь в совершенную непотребницу, и стану отважнее в ласках, много лучшей, чем Ольга, а в положенное время подарю тебе наследника. Сейчас поняла, что ты навек останешься моим, а я твоей - до самой смерти! Бабушка научила, как окоротить мужа, которого потянет «налево», одной фразой: «Сиськи, попка и охочая срамница – твои вилы против любой озорницы!»
      - Рыжик мой драгоценный! Мне остается привести в ответ великолепные слова запрещенного у нас немецкого философа Ницше: «Не бойтесь кого-то потерять. Вы не потеряете того, кто нужен вам в жизни. Теряются те, кто послан вам для опыта. Остаются те, кто послан вам судьбой. Счастье мужа называется: "Я хочу тебя". Счастье жены называется: "Он хочет меня"». Это о нашей семье. У тебя между ногами ближний космос, а душа - целая галактика!
    Она подняла счастливые глаза - из них ручьями текли слезы, расцвечивая причудливые созведия веснушек:
      - В кого плевался, с той и остался! Я теперь могу повторить слова булгаковской Маргариты: «А прогнать меня ты уже не сможешь!» Мой медно-бешеный ведьмин спермоприемник давно принимает только одну-единственную волну - твою!
      - Как писал Лермонтов: «И проклял то, чему я поклонялся, и поклонился тем, кого я проклинал!» - и я поцеловал ее мокрые соленые губы.
     Больше я на даче у тестя никогда не был. В Москве на воспоминания о гостье с Дальнего Востока было наложено табу.
     Следующие полтора месяца я узнавал, какие забавы и развлечения выпали на долю мифического менестреля Тангейзера во дворце богини Гольды, баварской ипостаси Венеры. Мне казалось, что моя Наташа не современная женщина, а таинственная древневосточная жрица, которая знает все об изысканных любовных ласках. Я погружался в нее как в пучину, когда наши бедра соприкасались, а тела вздрагивали от сладостного напряжения. Мы в постели полностью растворялись, сливались и срастались друг с другом, и это было настоящим безумием потому, что оба, не переставая, постоянно желали овладевать - я ею, а она мною. Обоюдная страсть сносила головы, проникала в души, и сопротивляться ей оказалось невозможным. Наташа то требовательно повелевала мною, то безропотно подчинялась мне, но мы оставались самыми нежными любовниками, а ее слезы лились из глаз лишь от переполненности счастьем. Оказалось, что секс – это не интимная игра людей противоположного пола в относительно коротком временном периоде существования, а колдовской космический акт, который от рождения до самой смерти мотивирует сознание, способствуя физическому и духовному совершенствованию человека.
     Однажды, отдыхая, Наташа сказала:
        - Я абсолютно счастливая женщина! Где-то у Мопассана точно подмечено: «Женщины, которых ласкают мало, неумело или редко, живут, мучимые тысячами жалких забот, тщеславием, жаждой денег, всякими случайностями, причиняющими столько огорчений. Женщины, ласкаемые досыта, ни в чем не нуждаются, ничего не желают, ни о чем не сожалеют, ибо сладострастие заменяет им все, исцеляет от всего, утешает во всем».
     Скоро она начала уставать - ей мешал округлившийся живот, появившаяся отдышка и отекающие ноги. Мы стали больше разговаривать.
     Тогда я добрался до вопроса, который не давал мне покоя:
       - Рыжик, ты можешь раскрыть мне тайну, как смогла забеременеть Валечкой при отсутствии между нами сексуальных отношений?
       - Всего не скажу, но объясню главное, что ты способен понять как мужчина. Все дело в интимных мышцах, или мышцах тазового дна, которые занимают область от лобковой кости до копчика. У меня была очень высокая защищенность половой сферы повышенной кислотностью - мужские сперматозоиды попадали на заднюю стенку вагины и погибали. Я до тебя не хотела детей, и не беременела в течение многих лет. Наши старушки разъяснили, что интимным мышцам отведена основная роль таинства зачатия, но они сокращаются по сигналу подсознания. Механизм синхронного с семяизвержением раскрытия матки при вагинальном оргазме состоит в инстинктивном направлении этими мышцами мужского члена, приближая его как можно ближе к ее шейке, что многократно увеличивает вероятность зачатия при условии одновременности экстаза у супругов. Они научили меня, как их самой тренировать. Без деталей рассказываю: когда писала в унитаз, останавливала мочеиспускание и отпускала. Попотела изрядно, но вошла в рабочий ритм. На следующем этапе вставляла палец во влагалище, и училась его там с силой зажимать раз по десять кряду. Еще овладела трудным искусством по-мужски дышать животом, чтобы окрепли мои мышцы тазового дна. В общем, через два месяца основательно промыла себя изнутри содой, насадилась потихоньку ночью на тебя сверху и так плотно обхватила разработанной писечкой твой инструмент, что впервые кончила без ручной стимуляции, а ты попал сразу в цель. Да и чаем особым по кержацким рецептам перед сном тебя угостила, извини за бабью уловку!
      - Бедняжка, сколько же сил ты вложила в счастье нашей семьи! - ошарашенно покачал я повинной головой.
     В июле Наташа слегла с тяжелейшим токсикозом в кремлевскую клинику, и меня вызвал главврач перинотального отделения для срочной беседы.
      - Александр Богданович, должен предупредить, что состояние здоровья вашей супруги внушает серьезные опасения. У нее гипертонические кризы приобрели опасную хаотическую тенденцию, что может привести в любой момент к инсульту или инфаркту, причем возможен даже летальный исход. Мы, медики, можем не успеть! Я неоднократно предупреждал Наталью Осиповну, что следующие роды для нее нежелательны, точнее – противопоказаны, и настаивал на аборте. Она отказалась. Вы знали об этом?
     - Первый раз от вас слышу, - растерялся я. - Сейчас еще не поздно?
     - Пока есть такая возможность, но она и говорить об этом не желает. Считал своим долгом поставить вас в известность. От себя рекомендую уговорить ее на искусственный выкидыш, что, в общем, не опасно для здоровья, но детей у нее, скорее всего, больше не будет. У вас есть прекрасная дочь, посвятите ей свои дни.
     Наташа вышла в садик, издалека улыбаясь мне.
       - Как дела, дорогая моя Горемыка?
       - Достойные твоей рыженькой Матрёшки, - засмеялась она. - Вынашиваю на диете с долготерпением плод, зачатый на сей раз по взаимной любви. Рассказывай о новостях.
     Я доложил ей об успехах Валечки в освоении мира, делах на работе и положении в доме у тестя. Мне стоило немалого труда повествовать обо всем весело и юмористическими зарисовками. 
     - Не скучаешь тут? Что читаешь в свободное время от медицины время?
     - «Войну и мир», - сказала она.
     От неожиданности я чуть не свалился со скамейки.
     - В родильном отделении ты, конечно, будешь читать «Капитал» Карла Маркса?
     - В родилку книги не пронесешь – догола раздевают!
     - Как в женской бане, загляденье!
     - Если бы мужиков туда пускали, они выходили бы импотентами! – угрюмо скривила губы Наташа.
     - Милая Матрёшка, чем же тебя привлекает сейчас роман Толстого? Книга сложная, философская и во многом загадочная для меня, профессионального историка, а для женского ума вообще неподъемная.
     - Я не поняла, в чем причина презрения князя Андрея к его жене, маленькой княгине Лизе.
     - Толстой художественными средствами объяснил, что она по характеру была хитрой хищницей. Вспомни ее портрет: «Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрагивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка». Но перед отъездом на войну князь Андрей видит, что «тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выражение».
     - Я не обратила на ее портрет внимания, спасибо! Действительно, неприятная дама! Тогда почему князь Андрей не женился на Наташе Ростовой, растолкуй мне, грамотей знаменитый! У нее усиков не было, и с губами проблем нет.
     - Думаю, что сам Лев Николаевич Толстой не сумел бы этого сделать. Ну, во-первых, его отец, старый князь Болконский, противился браку. По происхождению Ростовы для него были выскочками с неизвестной кровью: кем они были до петровской ломки сословных порядков в России и стремительному возвеличению безвестных «детей боярских» и «военных холопов» до трех верхних чинов Табели о рангах, неведомо. Их предки могли быть опричниками, стрельцами, а то и простолюдинами, выслужившимися из инородной лакейской челяди. Князья же от Рюрика счет своим коленам вели. Во-вторых, Наташа себя опозорила романчиком с князем Курагиным, чего Андрей не мог ей простить: графинюшка повела себя как подлая дворовая девка. Она позволила вести себя по исключительно мужским дуэльным правилам Comme il faut, Je ne sais quoi, и Laisser faire, laisser passer, что переводится как «будет так, как должно быть», «не ведаю что творю», и «пусть всё идет, как идет».
    - Но ты, князь Александр Бартенев, меня, подлую дворовую девку, простил! Почему князь Андрей Болконский не сумел?
   - Князь я или нет, не суть важно, но вспомни, сколько унижений и страданий тебе пришлось пережить со мной. Поменяй героев романа местами, и поймешь, почему князь Андрей разглядел в Наташе человеческое, а не происхождением данное, благородство лишь после тяжелого ранения. Писатель «серерянного века» Мережковский недаром называл Толстого великим тайновидцем плоти, а Томас Манн как-то сказал: «Если бы Лев Толстой был жив, то не случилась бы первая мировая война»!
   - Я бы переписала роман - их судьбы так схожи с нашим мучительным обретением друг друга, и поженила, - размечталась Наташа.
   - Проще написать новую книгу, но ее вряд ли будут читать многие поколения, - засмеялся я. - Амбициозный писатель Иван Бунин после присуждения ему Нобелевской премии взялся было переписать роман «получше неряшливого слога Толстого», но оконфузился на весь мир после публикации двадцати трех страниц своего жалкого опуса!
     - Почему же ты часто перечитываешь Бунина?
     - Бунин - неподражаемый стилист, он мастерски создает ностальгическое настроение, и с большим лиризмом. Но этим он и исчерпывается как писатель: ни одного яркого запоминающегося характера, а описания тысячу раз подряд вкуса теплого молока в серебряной чашке князей Мещерских и иже с иными графами, которым персонажи наслаждаются на пленэре, оттопыривая мизинец с золотой печаткой, их никак не заменяют. В тихом и прозрачном омуте глаз его женских образов водятся черти, все существует на стыке раздвоения их сознания — нет ни одной простой эмоции, ни одной ясной причины, ни одной любви без привкуса смерти из-за грехопадения! Он придумывает стереометрию чувств, возненавидев планиметрию, лежащую в основе естественного взаимоотношения полов. Марина Цветаева правильно возмущалась по поводу присуждения декаденту Бунину Нобелевской премии по литературе, когда того в Стокгольме предпочли реалисту Горькому: «Я не протестую, я только не согласна, ибо Горький несравненно больше Бунина - и больше, и человечнее, и своеобразнее, и нужнее. Горький — эпоха, а Бунин — всего лишь закат века!»
       - Бунин у меня вызывает снотворную скуку. Все его герои - красиво разрисованные механические манекены, а сюжеты будто взяты из репертуара детского кукольного театра, ну, разве что «Темные аллеи» подходят для аншлага в областном театре юного зрителя. Однако Достоевского и Льва Толстого читаю до сих пор взахлеб, начиная со школы. «Лолита» Набокова тоже зашла с первого раза, а мои одноклассницы плюются. В чем дело - у меня вкуса нет?
    Бережно погладив ее по животу, объяснил:
       - Наоборот, у тебя идеальный литературный вкус! Просто язык Достоевского и Льва Толстого строится по принципу устной речи, а нелогичное размещение членов предложения отражает эмоции и настроения персонажей. Ты вместе с ними поневоле вслушиваешься в смысл сказанного, как в разговоре с интересным собеседником, Такое восприятие способно действительно «пробирать» до самых глубин, в отличие от считывания логически правильного письменного текста, выполненного по правилам синтаксиса и морфологии. Любая устная речь, как тебе хорошо известно, всегда будет выглядеть «неряшливой», когда изложена на бумаге. Поэтому Анна Ахматова писала о «Войне и мире», что «это роман, в котором можно жить».
       - Не уловила - у Набокова такой же реалистический стиль?
       - Набоков писал практически также, но еще и воспринимая реальность с позиций душевнобольного Гумберта. У таких субъектов мозаичное мышление с дискретным, прерывистым что ли, потоком сознания. Мироощущение Раскольникова в «Преступлении и наказании» постепенно распадается до такого состояния под давлением мук совести, а Гумберт уже таким был рожден. Набоков виртуозно воспроизвел его низкую страсть его же убогим языком, что вряд ли доступно какому-либо другому автору ХХ века.  Не случайно Бунин сделал в дневнике завистливую запись: «Этот мальчишка выхватил пистолет и одним выстрелом уложил всех стариков, в том числе и меня. В то же время Владимир Набоков - мошенник и словоблуд, часто просто косноязычный». Посление строки, по-моему, содержат высшую похвалу могильщику эмигратской прозы. Его реализм оказался настолько ярким, что большинство женщин упорно причисляют самого писателя к мерзскому педофилу, хотя тот был вполне благопристойным семьянином. Такова великая сила таланта Набокова, сумевшего вжиться в характер своего персонажа до мельчайших мысленных импульсов и телодвижений.
     От волнения, что предстоит потребовать от Наташи, я закурил:
        - В общем, все трое мировых гения, куда добавил бы Максима Горького, смогли описать человека простыми, обиходными словами, что для остальных. даже по-своему талантливых писателей оказалось невозможным, потому, что написанное статично, предложения логичны, а психологические состояния динамичны и хаотичны.
        - Достоевскому я обязана обретением своего смысла жизни. Он, наверное, прав в том, что в большинстве люди являются, к сожалению, на 99% животными. Это свело с ума Ивана Карамазова. Но разве можно оспорить монолог Великого инквизитора, что можно возразить ему, выступающему как избавитель людей от самого невыносимого для них состояния - самостоятельного мышления? Я после неправедного принуждения тебя к браку сполна ощутила, что жить с содранной кожей очень тяжко, если не переломить себя изнутри, чтобы перестать существовать как тварь дрожащая, и стать сознательной личностью, человеческой матерью и преданной женой.
         - Мне кажется, что Достоевский осмысливал сущность западноевропейского обряда Danсe macabre — «танца смерти» во время эпидемии чумы. Так люди адаптировались к жуткой реальности, смирялись с ней, соединяя в нем стремление к жизни и неизбежность смерти. Если в XI-XIII веках молодые люди назначали свидания девушкам вечером около мельниц, то во времена «чёрной смерти» и после неё их интимные сношения происходили ночью непосредственно на кладбищах - в склепах и прямо на могильных плитах. Там собирались и ведьмы, с которыми рьяно боролась инквизиция, - я был ошарашен глубиной ее мыслей, и молол чепуху.
    Она задумалась, но явно не над моей репликой, а потом ни с того, ни с сего задала вопрос:
       - Сашенька, почему ты никогда не говоришь о Лермонтове? Он тебе не нравится?
       - Михаил Юрьевич, на мой взгляд, представляет собой ум и талант космического масштаба, которого по этой причине мало кто понимает! В школе я попытался с юношеским задором поставить его выше Пушкина, дурачок, и получил столько «двоек», что не сосчитать! Лермонтов - моя первая любовь, что хранят в глубине души. «Героя нашего времени» помню наизусть, в чем-то подражаю Печорину. Относительно Лермонтова лишь повторю слова великого Льва Толстого: «Если бы этот мальчик остался жить, не нужны были бы ни я, ни Достоевский». Гоголь был краток: «Никто еще не писал у нас такой правильной, прекрасной прозы!» Чехов честно признавался: «Я не знаю языка лучше, чем у Лермонтова. Я бы так сделал: взял его рассказ и разбирал бы как разбирают в школах — по предложениям, по частям предложения. Так бы и учился писать». А Маяковский крикнул на всю Россию по поводу цикла стихов Лермонтова о Кавказе: «От этого Терека в поэтах истерика!»
     Я неожиданно воспалился от личных литературных впечатлений:
        - Гениев нельзя противопоставлять одного другому: каждый из них уникален. Маяковский в юности боролся с Пушкиным, и позже раскаялся. Философ Василий Розанов вначале увидел в Гоголе «разрушителя основ русской государственности», а на склоне лет признался: «При Карамзине мы мечтали. Пушкин дал нам утешение. Но Гоголь дал нам неутешное зрелище себя, и заплакал, и зарыдал о нем. И жгучие слезы прошли по сердцу России. И она, может быть, не стала лучше. Но тот конкретный образ, какой он ненавидел в ней, она сбросила, и очень быстро. Реформ Александра II, в их самоуверенности и энергии, нельзя себе представить без предварительного Гоголя. После Гоголя стало не страшно ломать. Таким образом, творец "Мертвых душ" и "Ревизора" был величайшим у нас, вне сравнения с ним кого-нибудь, политическим писателем». Октябрьская революция 1917 года заставила Розанова сказать, что «я всю жизнь боролся и ненавидел Гоголя, но в свои 62 года думаю: "Ты победил меня, ужасный хохол!» 
     Мне показалось, что говорил неубедительно, и добавил:
      - Не подумай, пожалуйста, что мне не нравится Пушкин. Как всякий юнец, был нигилистом, и, начитавшись язвительных очерков Проспера Мериме о стихах Александра Сергеевича, не увидел в нем «русского человека, каким он будет через двести лет», как пророчествовал Гоголь.
      - А кого из советских писателей ты ставишь выше всех?
      - Гением однозначно считаю Шолохова, а вторым достойным прозаиком, на мой взгляд, является Николай Островский с его романом «Как закалялась сталь». Я терпеть не могу, как и ироничный философ Булгаков, революционные театральные фокусы Всеволода Мейерхольда, но в глубоком уме ему не откажешь! Я согласен с его словами: «Я имел однодневную беседу со Львом Толстым, много беседовал с Антоном Чеховым, и Николая Островского я ставлю третьим. Такая необычайная культура, такое необычайное проникновение в правду жизни, такая способность понимать, что такое искусство!»
      - Какой же ты умный, а с деревенской дичкой, конопатой пигалицей дни и ночи коротаешь! - горько вздохнула Наташа.
      - В тебе столько первобытной силы, что насыщаюсь ее благодатной  животворящей силой. Лев Толстой утверждал, что «на самом деле род человеческий состоит только из земледельцев. Все же остальные министры, слесаря, профессоры, плотники, художники, портные, учёные, лекаря, генералы, солдаты — суть только слуги или паразиты земледельцев», - поцеловал я ее в щечку. - Лермонтов написал как-будто о тебе - «в глазах блистает целая будущность». Симпатяшка ты моя!   
    Тут я перешел к главному, зачем явился. Наташа меня выслушала, не перебивая, чтобы подытожить:
    - Сейчас я безумно хочу жить, но погубить тех, которые уже поселились во мне, не могу. Надеюсь, что все обойдется.
    - Каких тех? - не понял я.
    - Мне давно чудится, что во мне их много, но точно там не один. Они о чем-то лопочут между собой. Поэтому хуже переношу естественную бабью тягость, хожу осторожнее, опасаясь их потревожить, и, не дай Бог, ушибить. С Валечкой себя чувствовала иначе.
    - Ты советовалась с врачами? Что они говорят?
    - Когда врачи начинают говорить при пациенте на латыни, это значит, что они ничего не знают. Наверное, думают, что у меня психоз, потому что пичкают успокоительными в форме разной – твердой, жидкой и газообразной.
    - Опять читаешь мои юношеские стишки? Где ты их прячешь, скажи: найду и выброшу.
    - Фигушки! – Наташа озорно показала мне язык. – В оригинале так:
                Любовь мужчин по форме разная:
                Твердая, жидкая и газообразная.
                Где третьей бывает словесный дурман:
                Всех женщин чарует зароков обман.
      - Глубокая мысль подрастающего донжуана! Детский лепет, – поморщился я.
      - Вовсе нет! Мне нравится: цинично, но в самую точку! – Наташа ласково погладила свой циклопический живот. - Должна сообщить долгожданную весть из Владивостока – твоя мазохистка Ольга беременна и, по старушечьим приметам, парнишкой. Там собираются подарить тебе шкуру большого бурого медведя. Не в бровь, а в глаз!
     - Чтобы я, как Тарзан, согревающей шкурой чресла обвязывал и свой чревобур сберегал для следующей яловой кержачки? – угрюмо поинтересовался я.
     - С ближними надо благами делиться, - бодро потрепала меня по плечу Наташа, - тем более что их у тебя в достатке. С нас не убудет, а впрок не сбережешь, в сундуки не запрячешь! Библия мудро советует: «Не предавайся печали душою твоею и не мучь себя своею мнительностью; веселье сердца — жизнь человека. Удаляй от себя печаль, ибо печаль многих убила».
     У калитки показалась медсестра и красноречиво показала нам циферблат часов на руке.
      - Саша, мне пора. Поцелуй меня и уезжай.
      - Подожди, каким будет твой ответ: пойдешь на операцию?
      - В волненьи рыцарь ждал ответ, но он услышал от юницы «Нет!» Твои стихи. Понятно?
      - «Иногда лучший способ погубить человека — это предоставить ему самому выбрать свою судьбу», предупреждал Михаил Булгаков, - в бессильном отчаянии напомнил я Наташе ее настольную книгу.
      - Не бери на испуг умными цитатами - я все для себя решила раз и навсегда! И не приезжай по таким пустякам: мне сейчас достаточно трех посещений в неделю.
        - Circulus vitiosus! Как мужик пиписькой не тряси, последняя капля все равно в трусы! - горестно вздохнув, констатировал я тщетность уговоров, а Наташа с веселым укором в глазах наморщила отёкший носик. - Мне не по силам сбить тебя с пути, если его избрала ты, чтобы до конца идти!
      - Ого, и даже в рифму! Надеюсь, что в будущем ты мне свои стихи посвятишь, как Данте Беатриче в чудесном алом платье с роскошным вырезом на груди и со шлейфом до пола!
     Мы осторожно обнялись.
      - Часто спрашиваю себя: если моя юность состояла из бесконечного беспутства, а ты стал спасательным кругом, удалась ли жизнь? И отвечаю – да, да, да! Потому, что родила твою дочку, что ношу в себе новых детей от тебя, и что ты есть тот один и единственный муж и мужчина, кому, наконец, принадлежу телом и душой, кому отдаюсь вся без остатка, и получаю взамен тепло, любовь и ласку. Женщине на самом деле мало отпущено радостей в жизни, но с тобой испытываю их впервые сполна и впрок - даже в отвлеченных разговорах об искусстве! У всех неблагополучных, но волевых женщин есть единственный шанс встретить умного и терпеливого мужчину, который отогреет, но для этого самой надо очиститься душой, чтобы стать для него самой теплой и готовой к полному самоотречению спутницей, - глядя вдаль, отчиталась кому-то Наташа.
      - В молодости я потешался над идеалистическим утверждением Шиллера: «Отнесись к вору, как к честному человеку, и он перестанет красть», а сейчас сомневаюсь в том, не был ли он прав, - не к месту сказал я c деревянной улыбкой англичанина.
      - Я не читала Шиллера, смотрела его «Разбойников» во МХАТе. По-моему, главное, чтобы падший на дно порока полюбил достойного человека, и если тот простит ему старые грехи, то он навеки изменится. Вот и я, шлёнда высшей пробы Писдочка, стала совершенно другой после того, как встретила тебя! Прежде, как говорила черепаха Тортилла о Буратино, была «глупым человечком с короткими мыслями». До свидания, родной, мне нужно топать на процедуры.
     Откуда в её глазах взялась лёгкая дымка грусти, давно не дающая мне покоя?
     В полном смятении чувств, как писали классики, я вернулся в пустую пропыленную квартиру, и первый раз напился в одиночку от мук совести, что в свое время не разглядел в молоденькой малопривлекательной лаборантке незаурядную волю, целеустремленность и способность к неистовой любви. Запоздалое раскаяние,  зачем изводил ее пренебрежением и попреками за подростковое пристрастие к моде «золотой молодежи», не покидало меня давно, но сейчас изматывало.
    Ранним утром меня разбудил телефонный звонок. На часах стрелки показывали семь часов утра. Кто бы это мог быть? Тесть мне никогда не звонил, а Наташа ненавидела телефонные разговоры за исключением экстренных сообщений. Я снял трубку.
      - Доброе утро, Александр Богданович! Говорит начальник политотдела «Центра по наблюдению за небесными телами», - я узнал голос  полковника Сотникова. - Извините за то, что потревожил в такую рань, но не сможете ли вы посетить наш уголок в пять часов пополудни? Транспортом обеспечим.
     - С удовольствием, - односложно ответил я и подумал, что Асин совет нынче нужен как никогда.
    Знакомая «Волга» была у подъезда в назначенное время. Я открыл заднюю дверцу и увидел Асю.
    - Садись, Александр Великий, - а когда я оказался рядом, она прильнула ко мне и поцеловала в щеку. – Прости, что долго не виделись.
    Шофер Степан произнес дикторским басом из-за руля:
     - Поздравляю от всей души с первенцем, товарищ Бартенев! Александра Дмитриевна, маршрут прежний – в Калининский ЗАГС?
     - Да, - сказала Ася и положила мою руку себе на ногу выше колена.
   Доехали без разговоров, и в кабинете по регистрации новорожденных я, предъявив паспорт, расписался в гроссбухе с кожаном переплете. Во дворе был круглый палисадник, огороженный чугунной оградкой, с неработающим фонтаном посередине, и мы примостились на узенькой скамейке.
     - Не удивляйся, но свидетельство о рождении по закону выдают по месту прописки одного из супругов. Собственно, на этом твоя миссия исчерпана, - напряженно произнесла Ася. – Мы завезем тебя обратно, и помчимся к себе: не хочу пропустить время кормления Мити.
     - Ты не хочешь показать мне моего сына?
     - Очень хочу, как любая мать и жена, но нужен ли он тебе? Я подумала, что ты вполне счастлив с Наташей.
     - Сколько орденов на бабу не навешивай, женская дурость все равно вылезет! Если ты не возражаешь, поехали!
     - Саша, там ты для всех – мой законный муж со всеми внешними формальностями! Готов ли ты соблюсти их?
     - Я даже согласен и на вытекающие из обоих супругов последствия, - усмехнулся я. – Ты целоваться не разучилась? Это тоже обязательная семейная формальность? Давай проверю.
    Ася густо покраснела:
     - Саша, кругом люди!
     - В ЗАГСе люди противоположного пола обычно целуются, что тут удивительного для окружающих?
    Я обнял ее, крепко поцеловал и пошутил:
     - «За кустики» не хочешь зайти, как в юности после целования?
     - Уже хочу! – и она убежала в здание.
   В дверях особняка нас встретила домработница Маша, и пропустив вперед торопившуюся к ребенку Асю, помогла мне найти домашние шлепанцы и в лоб спросила:
     - Где же вы пропадали так долго, уважаемый Александр Богданович?
     - В заграничной командировке, Машенька. В братской Чехословакии помогал в научных изысканиях товарищам из Карлова университета. Оттуда в отпуск не уедешь, сами понимаете, - развел я руками.
    Лицо домработницы Маши поскучнело, и понятно почему. Местные домохозяйки на посиделках без устали год перемывали кости Асе, у которой неизвестно откуда взялся муж, сделал ей ребенка, и пропал, а Маша была единственной, кто видел меня вблизи. Ларчик открылся до смешного просто, и интрига исчезла.
    Я умылся и вошел в детскую. Наблюдать кормящую мать с младенцем мне пришлось впервые, и я понял, почему мадонны на полотнах художников эпохи Возрождения вызывают благоговение и преклонение перед величием женщины. Мой сын толкал ручкой полную грудь и сосредоточенно чмокал, а Ася любовно смотрела на него, культей смахивая капельки молока с личика и поправляя ему слюнявчик. Я сдержал слезы, и ушел на кухню курить одну за одной.
    Ася вернулась и деловито достала заветный графинчик мне,  и бутылку морса для себя, после чего села рядом колено к колену, как тогда, когда снимала с меня заклятие. Она очень волновалась, краснела, подыскивая нужные для торжественного момента слова:
      - По обычаю наших отцов, обмывавших ордена, нам следует обмыть первый документ нашего сына и гражданина СССР Бартенева Дмитрия Александровича. Когда три месяца назад его в муках родила и увидела высоко над собой в руках медсестры пищащим, пришла на ум величественная фраза Кобо Абэ: «В ту ночь она преодолела горный перевал, отделяющий девичество от материнства, и восхождение к нему оказалось гораздо более изнурительным, а спуск намного круче, чем она предполагала». Мне временно алкоголя употреблять нельзя, а ты выпей за двоих, если не останешься ночевать, - она с надеждой посмотрела на меня.
       - Я останусь до понедельника, поэтому ограничусь тремя ритуальными глотками, - спокойно сказал я. - Жена в больнице на сохранении, как прошлый раз.
     Она уткнулась головой мне в грудь и радостно прошептала:
       - Знала же по школе, что ты - лентяй, но вдруг испугалась, что ты и от секса со мной, своей невенчанной женой, станешь отлынивать! При одном взгляде на тебя у меня вдруг резко повышается слюноотделение, а низ живота наливаются сладостной тяжестью. ...Единожды соприкоснувшись, наши тела уже никогда не разъединятся - близостью насытиться невозможно! Я еле вытерпела 8 недель после родов!
     Отойдя на шаг, она с дрожащими плечами расстегнула юбку, которая, соскользнув с бедер, гармошкой сложилась у длинных ног, через голову стянула блузку, уронив тряпкой рядом, и повернулась ко мне спиной, чтобы двумя щелчками снять протезы. Я справился с застежкой бюстгальтера, аккуратно снял и повесил его на спинку стула.
         - Трусики промокли, - стыдливо призналась Ася, и я за резинку приспустил их до щиколоток. Когда она переступила через них, ловко подхватил ее на руки, кажется, невесомую, как пушинка, и отнес в спальню.
      Положив ее на нашу кровать, я выпрямился, чтобы сверху полюбоваться совершенным обликом моей первой любви. Тонкая лебединая шея, слегка выпирающие ключицы, массивные полушария больших грудей идеальной формы, высокая муравьиная талия, гладкий сферический живот с наивным махоньким пупком и тучные крутые бедра с курчавым смоляным кустиком между ними – стройное тело Аси завораживало своими зрелыми женскими формами. Я ласкал ее глазами - упоенно, жадно, рьяно.
      Ася засмущалась, покраснела от ушек до ног и пробормотала, широко распахнув зеленые омуты глаз:
         - Когда ты так смотришь, то кажется, что меня голую опять раздеваешь. А твой пристальный взгляд на мой выставленный напоказ промокший «ёжик» вызывает какое-то животное возбуждение. В низу живота начинается щекотная дрожь, между ног ощутимо ноет и потягивает, а бедра сами собой раздвигаются шире, подрагивают, и непроизвольно раскрывают все складочки. Вот, из меня уже смазка течет! Я подурнела после родов, да?
         - Наоборот, похорошела! - убежденно возразилл я. - Ты стала какая-то округлая, уравновешенная и плавная... Других слов подобрать пока не могу.
      Она согласилась:
         - Когда окончательно убедилась, что беременна, то и вправду успокоилась. Еще будучи школьницей знала, что женщина с повышенной агрессивностью не сможет выносить ребенка и, тем более, выкормить его грудью, потому, что в этом процессе важны спокойствие и радость от чувства материнства вместе с хорошим питанием и положительными эмоциями. Интимные переживания кормящей матери даже полезны для их уравновешивания. Однако прежнюю позу желательно поменять - у меня очень много молока, и спиной к тебе мне будет затруднительно. Я лягу под тебя, ладно?
         - Тогда начнем с «ёжика», но с условием, что ты заложишь руки за голову и не будешь мешать. - буднично поставил я Асю в известность, встал на колени и подтянул ее бедра на самый край.
      Ася кивнула и оцепенела от страха ожидания.
      Я широко развел ее ноги, нырнул между ними и сильно провел языком по истекающей соком щёлке и набухшему клитору, но потом нарочно начал целовать со всех сторон покатые бедра, слушая стоны, которые становятся все громче и требовательнее. Когда Асино дыхание участилось до хныкания, осторожно растянул большие половые губы и стал обегать языком вкруговую клитор, чтобы затем всосать его целиком себе в рот. Она дернулась с полным сладкой муки громким стоном, который прервала сама, очевидно, застыдившись своей откровенной несдержанности. Но спустя минуту моя Ася уже верещала, и по ее заалевшим щекам катились слёзы. Впившись пальцами в горячие ягодицы, врезался языком с каждым разом все чаще и чаще вовнутрь нее, чтобы вылизать всю до капли - от лобка до входа в уже распахнувшееся слезящееся лоно. Щелкнул языком по клитору, выбивая из нее еще один пугливо-удивленный вопль, и дыхание Аси сделалось резким и поверхностным, пока я быстрыми небольшими погружениями заласкивал ее текущую дырочку. Ее бедра дрожали в моих руках, в рот попадало еще больше ее приторного сока, который глотал, смакуя каждый выплеск.
          - Не могу больше… Помоги мне кончить! - вырвалось у нее.
       Я полностью вставил указательный и безымянный пальцы в отверстия попки и «ёжика», задвигав ими наподобие ножниц, подушечкой большого продолжая гладить и теребить клитор, а языком даскал складки по окраинам шелковистого вороха волос на лобке. Ася взвизгнула, привстала на локтях, чтобы заглянуть в меня восхищенными глазами, начала двигать бедрами в такт моим движениям, побагровела и заливисто заскулила: лицо и грудь покрылись крупным бисером пота. Она согнулась круче, требуя от меня проникать дробно и глубже.
      Наконец, ломко выгнув спину и испустив пенную струю, она по-птичьи взмахнула руками и импульсивно оттолкнула меня коленом:
          - Как же было здорово! - радостно выдохнула Ася. - Однако теперь пришел мой черед пасть перед тобой на колени, чтобы испить животворящего семени. Оно отлилось в нашем Мите, и сделало меня счастливой матерью! Недостойно тебе оставаться без благодарности верной супруги! Меня возбуждает уже само зрелище полных набухших венок на бархатистой коже нашего корня... На всю жизнь отпечаталось в моей памяти, как, замерев от запоздалого ужаса, смотрела на него, слегка обмякшего, но все равно пугающе большого, всего в моей густой темной девичьей крови, и очень бережно обтирала его после нашей брачной ночи! Тогда безумно хотелось его обцеловать...
         - Еще великий Шекспир заметил: «И если часто повторять удары, хоть мал топор, но дуб могучий срубит», - пошутил я невесело, припомнив Наташины слова о своем «среднем размере».
         - Это у тебя-то маленький?! - искренне возмутилась Ася. - Внутри он меня всю раздвигает до самых до окраин! Ощущения фантастические: вначале немножко болезненно, но затем наслаждение умопомрачительное - взбрыкиваю ногами и размахиваю руками, вою, плавлюсь, взрываюсь, умираю и возрождаюсь! Я с тобой скользкая от оргазмического пота, вагинальных потопов, брызг шампанского и счастливых слез.
        - Разве? - усомнился я из вежливости.
        - Я, там, где положено женщине, скользкая! - широко улыбнулась она.
      Несмотря на мои возражения, она опустилась на колени и в молитвенном жесте воздела вверх свои культи.
      Я был слишком возбужден, и очень скоро Ася поперхнулась - ее рот оказался переполненным густой вязкой жидкостью. Она сумела торопливо проглотить большую ее часть, но остальная лениво потекла по подбородку вниз, к шее, и капала на учащенно колышущуюся грудь.
           - Вот это княжеский напор! Твоя сперма везде - на моем лице, в моих волосах, на грудях, даже на персидском ковре. По первому впечатлению она солоноватая, позже со вкусом разберусь. Как по латыни «корень»?
          - Radix! - недоуменно ответил я, удивленный поворотом темы.
          - Похоже на название экзотического цветка, - обрадовалась Ася. - Сегодня поняла, как здорово ощущать языком уздечку, тонкую кожицу от неё во все стороны, и мягкий бархат головки! Когда проникаешь языком в дырочку, тогда она так податливо расходится и слезится. ...Но самое волшебное - это маленькие пупырышки под головкой! Когда ласкаешь их кончиком языка, то они почти колются. ...Потом горячий терпкий взрыв у меня во рту, восхитительно вкусный! Цветок распустился!
      Меня смутила поэзия описания ее ощущений, так как Ася никогда не писала стихов, и я невольно быстро воспрял.
          - Теперь войди в меня! Я мокрая везде, во всех местах, словно под тропический ливень попала. Сердце на разрыв аорты колотится, а внутри мучительная пустота.
          - Ася! Без привычки поначалу будет больно, - предупредил я. - Считай год без практики!
          - Ты же не будешь спешить, муженёк? - усмехнулась она. - Потихоньку-полегоньку начинай, пока не растянусь, облеплю и разгорюсь. Помню, как ты неторопливо и невероятно мягко скользил во мне по уже разведанной дорожке своим здоровенным корнем, и мне оставалось только зубами в подушку впиваться, и прогибаться, чтобы принять его в себя полностью, и кричать потому, что выдерживать эту тяжеловесную жгучую, но сокрушительно сладостную пытку больше не в силах! Испытать такое наслаждение можно лишь в семейной спальне со своим любимым мужем, когда желание и страсть выплескиваются в движения двоих.
      Видно было, как она волнуется, опасливо распахиваясь и уговаривая себя:
           - Я люблю сладкую боль нашей близости. Добровольно приносишь свою плоть в жертву, подставляя напору крылышки «ёжика», терпеливо и даже сладострастно снося резь от их распятия твоим корнем. Принадлежать, растворив тебя всецело без остатка в себе, не зная меры! Время становится врагом, почти с ненавистью смотришь на часы! Объятия дрожащих от страсти рук, пьянящие поцелуи, мое тело плавится от прикосновений твоих пальцев, языка, губ и жара от проникновения, отчего внизу, под животом начинает вырастать что-то огромное. Это пугающее величиной шарообразное ощущение внутри такое пьянящее и оглушительное, что сбивает с ног,  да так, что не хватает дыхания. Потом наш цветок распускается, и меня с головой накрывает слепящая вспышка, а вслед за ней наступает разнеженное томление, и каждое твое касание, каждый твой взгляд гладят меня по раскаленным нервам, по ставшей невероятно истончившейся шелковистой коже, и эта блуждающая боль доставляет не меньшее наслаждение...
      Одним сильным, точным толчком вошел в нее, но, несмотря на обильную смазку, погружался до дна с большим трудом. Ася прикусила нижнюю губу, ее зрачки сузились от невыносимой боли. Остальные мои движения были медленными и нежными: я давал бедняжке возможность привыкнуть ко мне, распиравшем ее пределы изнутри. Чтобы не всхлипывать, она целовала меня взасос, не останавливаясь, ногами обвивала мою поясницу, и спустя пару минут стала робко подмахивать бедрами. Взявшись обеими руками за талию, легко расслабил напряженные мышцы живота. Ася звонко выдохнула, когда вошел в нее до предела, и начала ерзать бедрами подо мной, подгоняя свой оргазм. Когда же ее сильно тряхнуло, да так, что закатились глаза, она сжала меня внутри своим крепким кулачком, и знакомо засмеялась!
          - Отдохни немного, Асенька! Тебе же было очень тяжко, сам видел! - я оттер испарину с ее высокого лба.
      В ее глазах было мелькнул испуг, сразу сменившийся обидой за пренебрежение, но затем они наполнились теплыми слезами благодарности за мою заботу:
          - Ты же не излился в меня - это несправедливо! - прошептала она.
          - Половину из моих закромов ты до этого выпила, - успокоил я ее. - Так что в отличие от тебя, я частично половой голод утолил. Раскинься вширь, чтобы обозрел тебя с высоты.
      Она подчинилась, но внимательно следила за направлением моего восхищенного взгляда, и скоро покрылась стыдливыми бордовыми пятнами, даже попыталась свести колени. Увидев мои удивленно поднявшиеся брови, смущенно пролепетала:
         - Такой взгляд на себе должна почувствовать каждая женщина хотя бы раз в жизни, - и задохнувшись, пояснила. - Взгляд мужчины, который по-настоящему тебя хочет и прошивает прямо между бедрами. Внутри лоно напряглось и стало объёмным! Войди же в меня - там все уже пульсирует и сочится влагой от возбуждения! Только не дотрагивайся до вибрирующего клитора, иначе взорвусь и заколочусь в оргазме без помощи нашего корня.
      Ася издала трубный вопль, когда закинул ее ноги себе на плечи, и тяжело провалился вовнутрь нее сверху, прижимая тучные бедра животом к кровати, но так бережно и неспешно скользя в раскаленном тоннеле внутри них, что ей оставалось лишь ахать, откидывая голову назад, наслаждаясь и по-кошачьи выгибая спину, чтобы принять меня в себя целиком. Ее колдовские зеленые широко распахнутые глаза потемнели, будто покрываясь болотной ряской, и тяжело задышала, когда мои ладони легли ей под ягодицы, чуть подтаскивая их под себя и так меняя угол проникновения, отчего она вскрикивала. Найдя идеальное сочленение наших тел для полной гаммы ощущений, она признательно согнулась, чтобы прильнуть напряженной грудью с отвердевшими сосками и обхватить культями мою шею, протяжно застонала, не прекращая двигаться все быстрее и быстрее, чтобы, наконец, мощно толкнувшись навстречу удару спермы, содрогнуться с плотной струей изнутри и беззащитно распластаться на простыне.
          - Зевс аки Лебедь в спартанском саду молнии мечет Леде в манду! - нашла в себе силы прошептать Ася с потусторонней отрешенной улыбкой. - Господи боже мой, как же мне хорошо!
      Отдыхая, говорили друг другу ласковые скабрезные комплименты, и опять с первобытной жадностью набрасывались друг на друга, словно завтра наступит конец света.
      Мы с ней вышли на кухню, когда небо за окном уже просветлело в предчувствии восхода солнца. Ася спала с лица, отдав мне свои соки, и жадно пила морс.
      То и дело прижимаясь ко мне, она восторженно шептала:
       - Космическое удовольствие! …Множество флаттеров с моим пахучим потом, фонтанами, стонами и криками - идеальный секс влюбленных! …Лучший из всех, что у нас был! Я чувствую себя богиней, когда ты ласкаешь и целуешь каждую частичку моего тела! До сих пор ноги подкашиваются от оргазмов. Мой непривычный к таким телесным и половым нагрузкам организм болит с различной степенью интенсивности в нежных местах, и там, внизу, между прочим, тоже натерла, но я не в обиде. Завтра примемся осваивать мою попку - умираю от любопытства!
       - Почему мы не пользуемся презервативами? Ты не боишься залететь без пересадки? - отвлек я ее от воспоминаний.
       - Пока женщина кормит ребенка грудью, она не способна забеременеть - это известно людям еще с доисторических времён. А как поступали в исторические времена, ты расскажешь, и будем пользоваться их рецептами.
       - Эллинистический врач Соран из Эфеса проповедовал методы приседания, чихания и тщательного полоскания рта после полового акта, чтобы избежать несвоевременного зачатия. Его учение о контрацепции включало в себя втирание липового меда или кедровой смолы в женские гениталии, так как эти сиропы потенциально могут обезопасить матку от попадания мужского семени.
     Она обрадовалась:
         - Если ты будешь сам втирать мне туда сироп, то это будет мой бесконечный оргазм - ты намазываешь губки снаружи, а я разбавлялю потоками сладости на них изнутри. Вкуснейший коктейль сможешь испробовать! 
        - Ты становишься хулиганкой! Сейчас накажу тебя!
     Развернув Асю к себе спиной, я взял ковшами ладоней ее огромные плотные груди снизу, будто взвешивая их, и нарисовал дорожку поцелуями на шее сзади. Она затрепетала и обсыпалась мурашками. Когда неожиданно просунул руку между ее ног и коснулся всеми пальцами налившегося от возбуждения клитора и влажного пульсирующего отверстия влагалища, Ася невольно охнула и инстинктивно сжала бедра, тем самым нечаянно увеличив давление на свою промежность. Я слегка прикусил мочку ее покрасневшего ушка - она крупно задрожала, вскрикнула и обмякла в моих объятиях.
        - Любимый мой учитель и мучитель, я опять кончила - по ляжкам мирра течет! Дивное диво - между ног всё мое женское хозяйство разбухло и донельзя чувствительно саднит, но, тем не менее, снова завожусь! Прямо-таки вечный двигатель! Бежим в спальню!
      Когда мы упали на кровать и сомкнулись, Ася заметалась по скомканным подушкам, впиваясь острыми зубами мне в плечи, крича, изгибая спину, вновь и вновь подаваясь навстречу  обширными бедрами, и с горячечным придыханием повторяла слова: «Еще и глубже, родной, но не так быстро! Подними мне левую ногу вверх, чтобы доходя до упора, заставлял вздрагивать всем телом!», и скороговоркой умоляла не останавливаться.
      Наконец, она с торжествующим стоном выгнулась всем долгим телом, и мы слились в умиротворяющем поцелуе.
      Когда Ася отдышалась, то повинилась:
       - Видел, как я напугалась боли в первый раз? Подумала было, что после родов у меня деформировалось влагалище или гинекологи неправильно зашили разрывы. Когда в раж вошла, и трижды меня оргазм накрыл, все равно страх оставался. Но когда ты во второй раз вошел, боли не было – просто нормальный «ох!» от попадания в меня нашего корня пушечного калибра. Когда замер, чтобы слиться, меня снесла волна дикого, удушающего удовольствия. Такое было впечатление, что это - двойной оргазм, вагинальный одновременно со сквиртом. Но ведь так не бывает? – мне оставалось неопределенно пожать плечами. - Я закричала от восторга, чувствуя, как корень нереально увеличился в размере и запульсировал в моём ставшем крайне чутким чреве, впервые ощутила его ритмические сокращения, напряжение в каждой его венке! Ты сегодня одарил меня той женской тесностью, абсолютной наполненностью, от которой заходится любое бабье сердечко! Затем всего пару сильнейших толчков, содрогание от сжимания всего вовне и расплющивание плоти извне до победного смеха в полуобморочной тьме… Какое же это счастье, что у меня есть ты!
        - Так получилось вначале потому, что ты зажалась до полного окаменения мышц, как боязливая девственница! - укорил я ее. - Мне следовало бы крепко отшлепать тебя по мягкому месту, чтобы была покорной мужу, да пожалел кормящую мать.
        - И напрасно пожалел! - глаза Аси стали и виноватыми, и обиженными.- Впредь не препятствуй порывам, идушим от души. Кстати, мне было бы приятно! До сих пор дышать трудно, когда вспоминаю, какой отличный кайф словила, когда наподдал мне по заднице, превращая меня из девицы в женщину - как-будто страстно поцеловал!
     Разомлевшая после оргазмов, она уткнулась мне носом в плечо и тепло вздохнула:
         - Живот сладко вздрагивает, словно сам по себе вспоминает, насколько ему было чудесно ночью. Днем ходить мне будет трудно, но до вечера, надеюсь, приду в норму. Зато мое тело признало тебя своим хозяином, и «ёжик» больше не взбунтуется! Знаешь, после дефлорации я оказалась чересчур женщиной. Ведь даже отдаленно не представляла последствий от физического соединения наших тел! Возникла навязчивая потребность, чтобы ты меня ставил на четвереньки и ежедневно охаживал мое причинное место! Съездила к маме, и она доходчиво объяснила, что после зачатия и до фазы токсикоза гормональный фон у женщины качественно меняется, и ее сексуальная неудовлетворенность буквально зашкаливает. Спасалась тем, что залезала в теплую ванну и направляла душевую лейку себе прямо между ног, закрывала глаза, и представляла, что это твои руки трогают меня там - от клитора, губ до стяжки в попке, и низ живота сводило тягучими спазмами. Однако все это был жалкий паллиатив - сегодня поняла окончательно. Переезжай ко мне жить, пока Наташа в больнице, умоляю! Машина в твоем распоряжении.   
      Ася надолго расплакалась, а я молча прижимал к себе ее, мою измученную, в синяках первую и преданную любовь...
      Когда подал голос Митя, она устало встала, накинула халат и ушла его кормить.
      Вернувшись, она попросила рассказать о моем житье-бытье.
      Я зачем-то исповедался Асе обо всем без купюр. Она внимательно меня выслушала, усмехнувшись по поводу исполнения мною кержацких заветов, и по окончании печальной повести поинтересовалась:
      - Что ты думаешь делать?
      - Не знаю, посоветуй. Я не согласен с утверждением Александра Дюма, что «обычно люди обращаются за советом только затем, чтобы не следовать ему, а если и следуют совету, то только для того, чтобы было кого упрекнуть впоследствии». Ты ведь провидица! Что было, ты доподлинно знаешь, а вот о том, что будет и чем сердце успокоится, хотел бы услышать.
      - Не услышишь, - отрезала как ножом Ася. – Человеку лучше не знать своего будущего, а в том, что предчувствую, я боюсь признаться даже самой себе. Слово материально – оно может воплотиться в действие. Ты сможешь договориться с врачами, чтобы они, - разумеется, без ведома Наташи, - медикаментозными средствами спровоцировали ей выкидыш? Взятку им дать, в крайнем случае? Я ссужу тебя деньгами.
      - Наверное, мог бы. Но я не представляю, как она это переживет, простит ли себя за бесплодие, состоявшееся по ее вине. Она оказалась честной и доброй женщиной, наделавшей глупостей из-за ослепляющей любви ко мне. Ты оказалась права. Дай хоть какой-нибудь совет, Асенька!
      - Не могу ничего советовать потому, что люблю тебя не меньше, чем Наташа, но не столь великодушна. Я и в мыслях не в состоянии представить себя на ее месте, как  в случае с осеменением тобой дальней родственницы. Какую надо иметь силу воли!  Если она такая же искренняя и страстная в интимных отношениях, то я очень рада за тебя. Самое странное, что к ней я тебя совсем не ревную, ибо сама вернула тебя - ей, а ей – тебя, - удивилась она, и по-женски логично объяснила. – Конечно, иначе и быть не может: Наташа – такая же жена, как и я. У мусульман мы бы считались добрыми сестрами, тем более что обе - счастливые матери, зачавшие, выносившие и родившие своих чадушек от одного любимого мужчины. Нас, замужних с детьми, нерожавшим и незаботным бабам не понять.
      Я рассмеялся:
       - Для правоверного мужчины времен арабского Халифата, когда гаремы считались варварским языческим извращением, мне не хватает двух жен!
       - Не забывай белочку, которую в Праге осчастливил! Она не так давно родила крепыша Богдана по моим экстрасенсорным апперцепциям, он на полтора месяца младше Мити, - Ася пронзила меня тем неподвижным взглядом, каким смотрела во время рассказа о ведьме Ляле, от которого покрывался холодными мурашками. – Не оправдывайся, в том нет большой вины: ты был в ссылке, оставив ненавистную жену на родине, а со мной попросту закончил играть «в доктора и больного». Мне писать не мог, жене не хотел, а твоя чешка оказалась порядочной женщиной, которую ты уважал за ум и прямоту, пожалел и полюбил, - такую же заброшенную, как сам. Как ее зовут?
       - Деана, что значит богиня! С тобой жутковато общаться, Асенька, - сквозь пространство и время проникаешь, - сказал я, преодолев оторопь.
       - Ага, напугала гусара -гуляку! - рассмеялась она, и успокоила. - Не обмирай до опаморока - не ведьма я! Просто товарищи из министерства обороны по моей просьбе связались с военным атташе по своим каналам, тот выяснил детали по поводу Деаны Новаковой - в посольстве ты покрыл себя неувядаемой славой! Из Праги по фототелеграфу прислали портрет твоей богини - симпатичная женщина с большими честными и мечтательными глазами! Я говорила: коли отпустила, приму любым. Пойдем в спальню: до безумия хочу попасть во флаттер, а потом мурлыкать у тебя на груди.
     - Дорогая моя первая правоверная исламская жена, мне хочется посвятить тебе новый экспромт.
                Ты не даешь мне утомиться,
                Чтобы огонь не растерять,
                И дать потомству народиться,
                Бартенев корень сохранять!

                Затем мне Бог послал тебя
                Без рук, с душою и красивой грудью!
                Разрушена заклятья скорлупа,
                Переплестись давая нашим судьбам.

                В кружении вокруг толпы детей
                Предстанешь для меня мадонной.
                Не нужно мне твоих кистей,
                Чтоб увенчать тебя короной.

                Я не прошу о многом Бога,
                Согласен и вторым пилотом быть:
                В просветы мира грозового,
                В ночное небо вместе взмыть!
       Она уткнулась мне в грудь и тихо заплакала, поводя как котенок мокрым лицом по груди, как тогда, в школе, когда гордо ушли из класса после моего заступничества за ее честь.
         - Плакса моя! - и погладил Асю по голове.
         - Ты восстановился полностью, Александр Великий, раз начал писать стихи! Когда-нибудь научишься и прозе как Пушкин в «Повестях Белкина», - взволнованно пробормотала она. - Мне опять надо в туалет после твоей оды!
      Прощаясь, Ася просила меня приезжать к ней в любое время, когда буду свободен, и дала телефон шофера Степана для личной связи.
       - У меня есть три месяца отпуска, положенных кормящей матери. Свободна как ветер, полностью пригодна для взлетов и посадок, - потупила она глаза, - и одержима страстью к полетам с тобой. Что касается Наташи, то она мудрее, чем ты думаешь. Образование развивает ум женщины, но мудрость дается природой с рождения. Поверь мне, она - удивительный человек.
     Во вторник я приехал к Наташе. Она выглядела посвежевшей, и даже подкрасила ресницы. Когда легонько обнял ее, чтобы поцеловать в щеку, она потянула носом:
      - Ты был с женщиной, и она не любовница, а давняя и близкая знакомая. От тебя ею приятно пахнет!
      - Тебе кажется, такого не может быть!
     Ася по причине кормления Мити полностью отказалась от духов.
      - До чего вы, мужики, дремучие, всюду внешние улики ищете! Я всегда чувствую запахи, и как по мне, то доброта, простота и духовность - ими от человека всегда вареньем пахнет. А злость, притворство и подлость - они помойкой воняют. У тебя пот иначе пахнет. После ненасытной в угождениях плоти сибирячки Ольги в тебе все оставалось по-прежнему, хотя выложился по полной программе. Ты к разряду похотливых самцов не принадлежишь, тут дело в другом, чем-то серьезном. Не объяснишь мне, что такое из рук вон выходящее с тобой произошло?
      - Ты ошибаешься, ласточка моя, тебе почудилось, - в испуге быть уличенным в супружеской неверности упирался я. – От долгого затворничества в голове рождаются самые причудливые фантазии.
     Наташа встала:
       - Уходи и подумай до послезавтра: меньше врётся - спокойней живется!  Стоило ли клясться на моей крови в том, что тайн и магических кругов между нами больше нет?
       - Тебе вредно волноваться в твоем положении, пожалуйста, остынь!
       - Позволь мне решать, что будет вредным или полезным беременной жене! До свидания! – и она утиной походкой тяжело зашагала к лечебному корпусу. Я догнал ее и осторожно усадил рядом.
    Начал с того, как Василий Сталин отправил отца в Горький, где подружились Бартеневы и Дзюбы, и где в один день 7 января 1944 года на свет появились Ася и я. Когда дошел до атаки немецких «фокке-вульфов» на «дуглас» с женщинами и детьми, Наташа схватила мою руку и прижала к груди. Дальше она плакала и целовала меня, целовала и опять плакала – я говорил о школьных годах.
     - Неужели люди жили, а дети учились в таких диких условиях? Расскажи кто-нибудь об этом молодежи, никто не поверит, – сокрушалась она, когда я попросил перекур. – А ты у меня подлинный князь: представляю, как трудно мальчишке отказаться от привычной компании и заботиться о калеке! Я бы, наверное, не смогла. Не зря я тебя полюбила!
    Когда закончил признанием, что ездил регистрировать нашего с Асей сына, она обрадовалась и посветлела ликом:
      - Чудесно, что у Валечки есть братик! Правильно Ася тебя называет Александром Великим! Ты окончательно для меня стал богом, которому готова вечно поклоняться и приносить бесконечные жертвы. Я готова умереть ради тебя, только прикажи!
     - Наташенька, тебе нельзя так волноваться, да ты не то, что приказов, просьб моих не слушаешь!
     - Глупый, ты в меня влил столько сил и уверенности, что летать готова! Об операции и говорить забудь! Это будет трусостью, не достойной моей любви!
    Я ее крепко поцеловал и увидел радужные глаза.
    У дверей больницы Наташа задержалась:
      - Отсюда меня не выпустят. Пока живи с Асей, чтобы сыночек к тебе привык. Он должен расти, окруженный любовью, а постоянная горячая близость между родителями передается через грудное молоко как первое ощущение счастья. Приезжай ко мне рассказывать о нем: дети – великое чудо! Я ни капельки не ревную. Когда рожу, составим справедливый график, как нам пользоваться тобой как мужем и мужчиной, - она весело улыбнулась. - Побывала уже единственной у того, кому была не нужна. Я хочу сама тебя любить и оставаться желанной! Никогда женщина добровольно не уйдёт от настоящего мужчины! Двух ничем не похожих жен по очереди тебе хватит, или придется расширять гарем? Тогда будем выписывать из глубинки Сибири ядренных фертильных горничных вахтовым методом, пока не понесут, - родственниц там не счесть, как алмазов в каменной пещере! По крайности за временным отсутствием горничной, как заправский барин, попользуешь стряпух! Они у нас одна к одной кровь с молоком! Тебя одного достаточно, чтобы обрюхатить всех девиц и недоласканных бабёнок за Уралом, и населится тайга сплошь князьями и княжнами: декабристам такое и не снилось!
    Я смешался и покраснел как мальчишка, а Наташа расхохоталась:
      - Ты, я помню, любишь кержацкие озорные частушки - так послушай про себя в прошлом и будущем:
                Хоть чуток навеселе,
                Хахаль твой я временно.
                Поспрошай, в каком селе
                Всех девок обеременил!
    Увидев, что я совсем поник головой, поцеловала в щеку и погладила по колену:
       - Есть хорошая русская пословица: «Хоть помирать собрался, а рожь сей!»
    Прощаясь, она попросила:
       - Уговори Асю приехать сюда. Мне надо с ней обязательно познакомиться.
    Приехав домой, я связался через шофера Степана с Асей, и заполночь оказался у нее.
    Ася проплакала до рассвета, слушая мой рассказ.
       - Сегодня поедем к Наташе, - сказала она за завтраком. - Ты нас представишь друг другу, и уйдешь в машину к Степану: твое присутствие будет излишним.
    Они долго и оживленно говорили на скамейке, после чего расцеловались, и Ася проводила Наташу до подъезда корпуса.
    Сев в машину, Ася по-военному кратко подытожила: «Наташа - великая и мудрая женщина, достойная твоей любви! Впрочем, других жен у тебя и быть не может!» Большего добиться от нее не сумел ни днем, ни ночью.
    Наташа умерла родами.
    Главврач при выражении мне соболезнования с нескрываемым восхищением поведал, что, когда к гаснущим глазам матери поднесли пищащих новорожденных девочку и мальчика, она с ангельской улыбкой прошептала «Наташа и Андрей», и доброе сердце ласточки, которая так и не успела расправить крылья для полета, перестало биться.
    Я зарегистрировал малышей Натальей и Андреем и после похорон жены привез их из роддома по требованию Аси прямо к ней. Накормив досыта и перепеленав новых отпрысков Бартеневых, она поставила точку в нашей семейной анкете:
     - Сбылось то, что предчувствовала и страшилась произносить всуе. Молока у меня хватит, чтобы все трое твоих детей росли счастливыми. Мы с колыбели супруги, повенчанные войной - вдвоем победим, еще, Бог даст, и Клавочку родим!