Качели Глава 6

               
               
                Опыт научил, что если люди делают что-то против
                тебя, в конечном счете, это пойдет тебе на пользу.
                Махатма Ганди

       Утром светило не по апрельским погодам горячее солнце.
       Будучи на выпускном пятом курсе я оценил преимущества бывалого студента. Пока первокурсная малышня, сбивая дыхание и каблуки, спешила толпой на лекции, а второкурсники обсуждали хитроумные способы обмана преподавателей при отсутствии знаний на семинарах, я вальяжно прогуливался с сигаретой в зубах по гранитному пандусу и щурился на весеннее солнышко. Спешить некуда, диплом написан, а установочные лекции перед госэкзаменами были чистой формальностью для профессоров и старожилов – надо лишь попасть декану или начальнику курса на глаза.
       В таком блаженном состоянии пребывал я, лениво опираясь на поручень, когда ко мне подошла Кира Мечетина.
       Она встала в двух шагах и не окликала меня, дожидаясь, что обращу на нее внимание. Вместо новомодных бесформенных джинсовых блуз и мятых юбок с хаотичными потертостями, которые носили большинство студенток, на ней было фиолетовое идеально скроенное по точеной фигуре «маленькое платье» с глубоким вырезом на высокой груди из гардероба британских виндзорских принцесс, если верить фотографиям в журналах «Burda». По сравнению с коренастой и плотной Павлинкой, Кира выглядела изящной тоненькой статуэткой поздних античных мастеров, где были соблюдены принципы «золотого сечения» в сочетании с германскими влияниями в виде тяжелой груди и широких бедер.
     В юности я мечтал о такой подруге с черными волосами и яркими синими глазами с кошачьим разрезом. Оказывается, я ее толком и не разглядел субботним вечером потому, что не воспринимал всерьез.
       - Здравствуйте, несгибаемый борец за социалистическую нравственность Кира Мечетина, - поприветствовал я ее, намекая тем самым, что ночное происшествие забыто.
        - Доброе утро, Вадик! – бедняжка так волновалась, что не знала, куда деть руки: они то сцеплялись вместе на животе, то разглаживали платье на бeдpax, то устремлялись вверх поправить прическу. – Вряд ли я гожусь в жрицы социалистической морали: пала в твоих глазах на самое дно порока.
        - Перестань, девочка, каяться в том, чего не состоялось: не было ни дна, ни порока, – был полёт мечты! Не все мечтания сбываются, но летать человеку нужно хотя бы во сне, чтобы расти и взрослеть. Тебе от природы положено еще немало лет тянуться ввысь к солнцу, чтобы войти в зенит женской красоты, и сон был в руку. Великий психолог Карл Юнг писал, что «сновидение — это рудимент психической деятельности. Оно имеет особый язык, напоминающий притчу, отчего сны и кажутся сознанию бессмысленными. Основное назначение сновидения — компенсация установок сознания. Оно ничего не хочет и ничего не скрывает, будучи естественной манифестацией бессознательного». Таково объяснение случившегося: твое юное естество внезапно и подсознательно раскрылось в сумеречном состоянии духа. Сон не может стать реальностью, и в чем же здесь порок, Кира?
         - Как быть, если я захочу мой сон досмотреть до конца и сделать реальностью? – с отчаянным вызовом спросила Кира. – Такого с Юнгом не случалось?
         - Конечно, бессознательное является мощнейшим импульсом, способным преодолеть препоны и пороги человеческого сознания, а, возможно, и бытия.  Большой умница философ Макс Шелер отмечает: «Высшие категории бытия и ценности — изначально более слабые. Изначальное соотношение между высшими и низшими формами бытия, категориями ценностей и силами, в которых осуществляются эти формы, характеризуется положением: "Низшее изначально является мощным, высшее — бессильным". Каждая более высокая форма бытия бессильна относительно более низкой, и осуществляется не собственными созидательными силами, а силами низшей формы. Изначально у сознательного духа нет собственной энергии». Но сказку сделать былью удалось одному Сталину!
       Она вздохнула с облегчением:
         - Спасибо за зубодробительную философскую нотацию, но главное из нее усвоила: природное начало имеет возможность воплотить мысленные устремления в реальную  жизнь, несмотря на искусственные препятствия. Я хочу сделать тебе простое научно-исследовательское и житейское предложение для продолжения нашего с тобой сна: возьми меня в жены! Ты знаешь, что я тебя люблю, а ты меня обязательно полюбишь, когда узнаешь поближе. Лучше сделать шаг вперед, чем два шага назад, чтобы потом не раскаиваться в собственной нерешительности всю оставшуюся жизнь!
       Помолчав, она добавила:
          - Как говорит моя сельская подруга Анфиса, снявшую трусики не по волосам гладят, а между волосиками ладят! - и Кира покраснела так густо, что пурпурная краска моментально стекла волной с ушек до горла, теряясь в вырезе платья, где, наверное, обожгла ее высокую грудь.
       Если бы не стоял, прислонившись к перилам, упал бы! Немало повидал я в жизни, но подобного слышать не приходилось. Сосредоточенное выражение лица Киры не предполагало шутки, а шизофреники в число студентов МГИМО попадали редко. Однако всякое бывает с женщинами после стресса!
         - Кира, девочка, я староват по возрасту: выйду в тираж, когда ты окажешься в расцвете сил. Да и со здоровьем у меня есть проблемы. Для тебя любовь – это чувственность. Не помню, кто из восточных мыслителей заметил, что любовь - это не страсть, не эмоция. Любовь - это очень глубокое понимание того, что кто-то завершает тебя. Кто-то делает тебя идеальным замкнутым кругом. Присутствие другого человека рядом увеличивает твоё присутствие. Любовь даёт тебе свободу быть собой, - я увидел, что она не улавливает сути, и добавил. – Автор «Маленького принца», которого тебе читали в детстве, барон Антуан де Сент-Экзюпери говорил, что «целомудрие - это сбережение собственного мёда в предвкушении любви».
            - В таком случае ты должен стать медведем, для которого сберегала свой мёд, - нервно оборвала меня Кира. – Трактат о философии любви мы можем писать вместе: будем первыми в мире разнополыми соавторами! Вот мой телефон и домашний адрес. Подумай, пожалуйста, над моим предложением руки и тела, и позвони. Я буду ждать звонка.
            - Любую женщину независимо от возраста на подсознательном уровне, причем сама она этого не осознает, привлекают яркие личности, пассионарные индивидуальности, которым присущи очевидные  мужские качества – смелость, напористость, находчивость, талант, воля, уверенность в себе, непредсказуемость, независимость и харизматичность. Однако у меня такого набора достоинств в наличии не имеется – я бесконечно сомневающийся и застенчивый по природе человек, сторонящийся толпы. Поэтому вокруг много приятелей и мало друзей. У меня полный букет мужских комплексов, и такой гербарий девушке не дарят!
    Кира искренне рассмеялась:
            - Ты так старательно скрываешь свои способности под маской занудного скромника, что они всем видны. Вот настоящая причина, почему посредственности тебя обходят стороной, а женщины опасаются, чувствуя, что подавишь их авторитарные наклонности по дрессировке мужчин. Я этого не боюсь потому, что знаю -  достойной тебя подруге ты из уважения позволишь быть равной с собой в пространстве ее возможностей и интересов. Увы, по складу настырного характера не отношусь к сладким морковкам, которую так любят здешние зайки-попрыгайки.
            - Девушкам обычно нравятся кудесники, рыцари и трубадуры, но замуж они всегда выходят за фокусников, клоунов и декламаторов чужих стихов. Я ни к тем, ни другим не принадлежу, - отговаривал я ее.
            - Я тоже не кукольная принцесса из киношной сказки, хотя помечтать горазда, как всякая женщина. Замечу лишь одно – в тебе чудесным образом соединились кудесник, рыцарь и трубадур, а цирк - искусство для простушек: лицедеями, акробатами и наездниками не увлекаюсь! Их в МГИМО пруд пруди.
            - Ты любишь свой придуманный образ, а не меня. Лермонтовский Печорин изрёк гениальную истину: «Женщины любят тех, которых не знают». Молоденькие и неопытные девушки влюбляются, как правило, в вымышленного ими персонажа, в свою фантазию, а не в реального мужчину, и реализовывают душевные потребности, чаще всего, на неподходящем материале.
            - Я реалистка!
            - Реализм женщины заканчивается пробуждением на заре, когда мужчина видит ее без камуфляжа, - бросил я.
            - Вот ты и проверишь на мне, так ли это!
            - «Всякое заблуждение пагубно, но там, где к нему примешивается страсть, оно пагубно вдвойне», поучал знаменитый эллинистический писатель Плутарх.
            - Страстно заблуждаться - это в моем характере!
            - Девочка, о чем ты говоришь? Присмотрись внимательно: с моей порванной физиономией я к стандартным красавцам не отношусь!
            - Не внешность решает, кого полюбить - для меня она вторична. Женское сердце само чувствует, кого считать красивым. Казанова не был красавцем, но был на редкость умён, очень образован для своего времени и умел образно излагать свои мысли. Слова для женских ушей гораздо слаще, и способствовали оргазму любовниц больше, чем тупая боль от его большого члена.
         Теперь, как мальчишка, покраснел я.
         Она улыбнулась уголками губ:
            - Как говорит моя подруга, замуж надо выходить не за того, чьё лицо смотрится красивым, а за умного человека, кто тебя украсит и твою жизнь скрасит. Любители философии не ценят поэзию, но еще Пушкин написал:
                «Поверьте мне, друзья мои:
                Кому судьбою непременной
                Девичье сердце суждено,
                Тот будет мил назло вселенной;
                Сердиться глупо и грешно».
        Огорошив меня, она повернулась и узким девичьим шагом ушла в здание.
        Смелая, однако, девочка Кира, с уважением подумал я. Эстер оказалась права: с такой не соскучишься! Как там в толковом словаре Даля сказано: «Бой-девка, бедовая, лихая, смелая, за словом в карман не полезет?»
        Похоже, она не случайно оказалась в моей машине и охотно поехала на вечеринку к друзьям. Остальное – от лукавого или продолжение задуманного сценария? После сегодняшнего разговора все выглядит именно так. Но в таком случае Кира не по-девичьи умна и расчетлива, а ее малодушие в постели объясняется естественным страхом девицы перед болью: переоценила, девочка, свои силы!
        Разумеется, мне следует найти средство, чтобы отказаться, хотя Повилинка на всякий случай предупреждала, что Кира Мечетина обладает большими связями в МИДе, и будет добиваться своего, во что бы то ни стало. Но что в юридическом смысле  мне можно инкриминировать: вящую благотворительность в предотвращении ее безумств, отягощенных алкогольным отравлением? Полового контакта между нами не было – это может подтвердить любая медицинская экспертиза, если девица действительно непорочна.
        Впрочем, любую нужную справку можно состряпать в наше время, когда на весы незрячей Фемиды попадают не мнения обвинителя и адвоката, а пачки денег. Тогда придется обращаться в суд, но там всегда во всем мужчина виноват. Если мне не поверил знакомый швейцар Сергей Филиппович, то народные заседатели сомневаться ни минуту не станут!
        С другой стороны, признание самой в любви мужчине для юной привлекательной девочки — очень рискованный шаг. На него она отваживается, когда избранник не унизил ее в минуты «потери лица» из-за страсти, а понял и ободрил. Если я отвечу на признание должным образом, между нами сложатся гармоничные отношения.
       Сколько же душевных бурь пережила за сутки Кира, чтобы переосмыслить свои чувства и перевоплотиться из девочки, живущей в мире грёз, в женщину с реальным взглядом на законы мироздания!
       Этой метаморфозой она меня сегодня заворожила и привлекла, да и внешне она хороша, как мечта! Не зря хитроумный Карл Юнг говорил: «Мужчине проще желать ту женщину, которая больше всего соответствует особому типу его собственной бессознательной женственности, то есть, женщину, которая могла бы по возможности безоговорочнo принять проекцию его души». Если то, что я почувствовал, верно, то случилось бы чудо!
       А может быть, мудр был Фрейд, заметив, что «мы выбираем друг друга не случайно. Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании»?
       Выход один – скорее жениться на Повилинке, а положенный законом месяц до регистрации брака изображать мину при плохой игре, ухаживая за Кирой Мечетиной, избегая уединенных мест и невинных поцелуев, чтобы не дразнить ее излишне темпераментную натуру. Предложение взять ее в жены выглядело дальней перспективой, и избалованная девица при частом общении может быстро разочароваться во мне, «скучном ботанике», не умеющем играть на гитаре и танцевать на обезьяний манер, что случается с девушками по первой любви сплошь и рядом. Там последуют государственные экзамены, ее сессия, а вопрос с моим распределением обсудим после обеда с проректором Дубовым. Как в Афгане, запетляем следы!
       Проверим на деле, прав ли Ницше, сказавший: «Подчас чувственность обгоняет любовь, корень любви остается слабым, неприжившимся, и вырвать его бывает нетрудно».
       В любой случае следует посоветоваться с друзьями и с их подругами – здравый совет мне не повредит в любом случае, ибо в тайнах мотивации Киры Мечетиной могут разобраться только женщины. Сократ предупреждал, что «любви женщины следует более бояться, чем ненависти мужчины. Это — яд, тем более опасный, что он приятен».
       В буфете я выпил кофе и отправился в библиотеку – Повилинке не хватало для завершения диссертации нюансов дебатов по поводу задач советской делегации во главе с Троцким на переговорах о мире в Бресте. В современной историографии данная проблема никогда не освещалась, хотя существовали изданные в 1958 году «Протоколы ЦК РСДРП (б). Август 1917 г. - февраль 1918 г» тиражом 500 экземпляров. О существовании этой книжицы знали единицы из числа научных буквоедов, а за границей советологи ее просто не смогли прочесть. Текст в археографическом отношении был не обработан, и фактически являлся факсимильным воспроизведением наскоро расшифрованной стенограммы, но уже без твердых знаков, «ятей» и «фертов». Кто и зачем опубликовал протоколы, неизвестно, но ясно, что он не принадлежал к окружению академика Пономарева, издавшего под диктовку Хрущева чудовищную ложь в виде учебника «История КПСС».
       Протоколы мне предстояло реконструировать заново.
       Конечно, я рисковал Повилинкой, зная о косности историко-партийных глашатаев в МГИМО, которых к ученым, правда, причислять трудно, но тогда ее диссертация засияет как ограненный бриллиант. Ее можно будет представлять к предзащите. Тут я некстати вспомнил повилинкины «гейзеры», захотелось побежать к ней, но сдержался.
       За столом в пустом читальном зале обложился листами бумаги и занялся переводом текста на литературный язык.
       Итак, Троцкий вспоминал: «Я уехал в Брест-Литовск с единственной инструкцией: затягивать переговоры как можно дольше, а в случае ультиматума выторговать отсрочку и приехать в Москву для участия в решении ЦК. Один лишь тов. Зиновьев предлагал дать мне инструкцию о немедленном подписании договора. Но это было отвергнуто всеми остальными голосами, в том числе и голосом Ленина. Все соглашались, разумеется, что дальнейшая затяжка переговоров будет ухудшать условия договора, но считали, что этот минус перевешивается агитационным плюсом. Как я поступил в Брест-Литовске? Когда дело дошло до ультиматума, я сторговался насчет перерыва, вернулся в Москву и вопрос решался в ЦК. Не я самолично, а большинство ЦК, по моему предложению решило мира не подписывать. Таково же было решение большинства всероссийского партийного совещания. В Брест-Литовск я уехал в последний раз с совершенно определенным решением партии: договора не подписывать».
       Такое решение действительно было утверждено на заседании ЦК РСДРП (б) накануне его отъезда в германскую Ставку:
       «Тов. Троцкий предлагает поставить вопрос: собираемся ли мы призывать к революционной войне?
        Ставится на голосование.
               За — 2, против — 11, воздержался — 1.
       Тов. Ленин предлагает поставить на голосование, что мы всячески затягиваем подписание мира.
       Ставится на голосование.
               За — 12, против — 1,
       Тов. Троцкий предлагает поставить на голосование следующую формулу: мы войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем.
       Ставится на голосование.
               За — 9, против — 7».
       Троцкий затягивал переговоры, надеясь на скорую революцию в Центральной Европе, исходя из лозунга фракции «меньшевиков-межрайонцев», которых он возглавлял, о превращении империалистической войны «в войну вооруженных наций против собственных правительств». По его выражению, «не нужно ли попытаться поставить немецкий рабочий класс и немецкую армию перед испытанием: с одной стороны — рабочая революция, объявляющая войну прекращённой; с другой стороны — гогенцоллернское правительство, приказывающее на эту революцию наступать».
       Троцкий четко расставил акценты грядущих переговоров: «Октябрьская революция стала потрясением основ всей ситуации в мире. Впервые народные массы вступили на авансцену истории и заявили о своем желании прекратить бесконечную войну и установить демократический мир. В ответ на наш «Декрет о мире», принятый на II Всероссийском съезде Советов 8 ноября (26 октября) 1917 года пресса Антанты повела бешеную травлю большевиков. Хотя правительственные органы капиталистического мира называли большевиков «агентами кайзера», сам кайзер и генералы Людендорф и Гинденбург знают обратное, и изо всех сил пытаются надеть кляп на мирную пропаганду Ленина и Троцкого. В правящих кругах Германии вырос план. Самое лучшее для них: вынудить Антанту на общие мирные переговоры и, опираясь на победную карту войны, выторговать на общей мирной конференции стратегически победные для Германии условия мира. Если это не удастся, то на сепаратных переговорах надо поставить Россию на колени и вынудить ее на огромные территориальные и экономические уступки. Украинская пшеница и бакинская нефть должны были помочь Германии победить на Западном фронте.
        Антанта планирует другое: любой ценой раздавить большевиков и вернуть Россию в войну. Великобритания, Франция, Соединенные Штаты и другие смогли временно оправиться от шока Октябрьского переворота. Они победили внутреннюю оппозицию войне, усилили военную пропаганду и отказались присоединиться к Брестским переговорам. Антанта надеется, что сообща с цензурой стран Четверного союза сможет изолировать и заглушить советскую пропаганду общего демократического мира.
        Для успеха всеобщей военной пропаганды мирные переговоры им надо запереть в полуразрушенной Брест-Литовской цитадели и отрезать от мировой прессы. Стратегия большевиков заключается в необходимости вызвать всеобщую революцию против войны, показать рабочим Европы и всего мира перспективу демократического и социалистического мира».
       В протоколах ЦК РСДРП (б) отмечено особое мнение: «Товарищ Сталин считает, что, принимая лозунг революционной войны, мы играем на руку империализму. Позицию Троцкого невозможно назвать позицией. Революционного движения на Западе нет, нет в наличии фактов революционного движения, а есть только потенция, ну, а мы не можем полагаться в своей практике на одну лишь потенцию. Если немцы начнут наступать, то это усилит у нас контрреволюцию. Наступать Германия сможет, так как у нее есть свои корниловские войска — “гвардия”. В октябре мы говорили о священной войне против империализма, потому что нам сообщали, что одно слово “мир” поднимет революцию на Западе. Но это не оправдалось. Проведение нами социалистических реформ будоражит Запад, но для проведения их нам нужно время. Принимая политику Троцкого, мы создаем наихудшие условия для революционного движения на Западе».
       Любопытно, что Троцкий первым из коммунистов во всем мире заметил, что глобальный антагонизм отныне проходит не через отношения международного империализма и родившегося в Советской России социализма, или отношения колоний и метрополий последних империй – Великобритании и Франции, а «по линии интересов США и Европы». Он писал, что «величайший рычаг европейской революции» заключен в абсолютном материальном перевесе США, который препятствует хозяйственному возрождению Европы. Американский империализм, все больше загоняя Европу в тупик, будет автоматически гнать ее на путь революций».
       В определенном смысле его предсказание сбылось. Впрочем, тогда не дано было знать, что произойдет «национал-социалистическая революция» в Германии под знаменем «рабочей партии» НСДАП во главе с Гитлером, что социалист Муссолини установит фашистскую диктатуру в Италии, а социалист Пилсудский – националистическую тиранию в Польше.
       Троцкий отказался подписывать договор на германских условиях потому, что всегда был противником национального государства, запертого в удушающих другие народности феодальных границах. Стареющий, доживая последние дни в своем рыцарском замке в Мексике, он продолжал повторять: «Надо выдвинуть лозунг революционного уничтожения национального государства. Сумасшедшему дому капиталистической Европы надо противопоставить программу Социалистических Соединенных Штатов Европы как этап к Соединенным Штатам всего мира».
       Германия объявила о разрыве договора о перемирии с РСФСР, и 18 февраля немцы взяли Двинск. Бои с частями Красной гвардии под командованием члена Коллегии по военным и морским делам Дыбенко под Нарвой закончились временным отступлением советских частей, состоявших из матросов, которые не умели воевать в пехотных порядках. Кроме того, по воспоминаниям Бонч-Бруевича, вместо борьбы с немцами «разложившиеся матросы занялись раздобытой в пути бочкой со спиртом».
       Наутро председатель Революционного Военного комитета по обороне Нарвского железнодорожного узла Дауман по телеграфу сообщил в Петроград: «Таким образом, положение Нарвы из критического превратилось в благополучное, и даже сильно боевое. Балтийцы после закуски сейчас же двинулись в поход». Они вынудили немцев отступить.
       На вечернем заседании ЦК РСДРП (б) 21 февраля Ленин категорически заявил: «Теперь политика революционной фразы окончена. Я лично, разумеется, ни секунды не остался бы ни в правительстве, ни в ЦК нашей партии, если бы политика фразы взяла верх». Условия германского ультиматума «советской власти не трогают».
       Большинство членов ЦК партии проголосовало против его резолюции, постановив начать «революционную войну» против Тройственного союза. Резолюцию Ленина о немедленном подписании мира на германских условиях поддержали Сталин и Свердлов. Иоффе, Дзерджинский и Крестинский воздержались, и не присоединились к заявлению «левых коммунистов» о «развёртывании широкой агитации против линии ЦК, так как это "может повести к расколу партии"».
       Остальные встали на точку зрения Бухарина.
       Тогда Ленин заявил о выходе из состава Центрального Комитета с правом пропаганды своей точки зрения в рабочих массах.
       На утреннем заседании 22 февраля уже председательствовал Троцкий.
       Поскольку ранее в ЦК РСДРП (б) было принято решение большинством голосов начать «революционную войну», Троцкий предложил восстановить членство Советской России в составе Антанты. Зачитанная им резолюция признавала возможным закупку у англичан и французов вооружения, обмундирования и продовольствия для революционной армии и была одобрена 6 голосами против 5. За нее голосовали Свердлов, Дзержинский, Иоффе, Сокольников, Троцкий и Смилга. Проповедники «революционной войны» Бухарин, Ломов (Оппоков), Бубнов, Крестинский и Урицкий были против договоров с Антантой.
       Первых интересовало возобновление войны с Германией, а вторых — бескомпромиссность русской революции и отказ от каких бы то ни было соглашений с буржуазными правительствами. Ленин на заседании не присутствовал, но прислал записку: «Прошу присоединить мой голос за взятие картошки и оружия у разбойников англо-французского империализма».
       В знак протеста Бухарин вышел из состава ЦК, а Ленин туда вернулся.
       Текст резолюции ЦК РСДРП (б) Троцкий как бы «невзначай» пересказал представителю французской военной миссии капитану Жаку Садулю, который был социалистом по убеждениям.
       Утром о возвращении РСФСР в состав Антанты Садулем были оповещены все союзные дипломатические миссии в Петрограде, а из Великобритании с продовольствием и военным снаряжением для русской армии вышел вспомогательный крейсер «Глория» для доставки его в Мурманск и Архангельск. Тем же вечером Троцкий послал в Мурманск телеграмму № 252: «Вы обязаны принять всякое содействие союзным миссиям».
       Активизировалась и американская военная миссия. Троцкий всячески выражал ей свои доброжелательные симпатии. В феврале он заявил: «Ни моё правительство, ни русский народ не будут возражать против контроля со стороны американцев над всеми грузами, направляемыми из Владивостока в Центральную Россию и против фактического американского контроля над Сибирской железной дорогой».
       Статс-секретарь Германской империи барон Кюльман, узнав о таком неожиданном сценарии развития событий в святая святых большевистской партии, согласился немедленно возобновить переговоры, прислав об этом телеграмму открытым текстом. Он говорил кайзеру, что «наши интересы требуют предпринять все для того, чтобы как можно дальше задержать воссоединение расчлененной России, и все мои устремления направлены будут к тому, чтобы избежать таких ошибок, которые могли бы привести к быстрому укреплению России».
       Ленин 23 февраля потребовал принять немецкие условия мира: «Теперь нет возможности ждать. Это значит сдавать русскую революцию на слом. Если бы немцы сказали, что требуют свержения большевистской власти, тогда, конечно, надо воевать. На революционную войну мужик не пойдет. Сказать, что демобилизация прекращена, это значит слететь».
       Предложение Ленина на сей раз было принято большинством 7 против 4 голосов, при 2 воздержавшихся - Дзержинским и Крестинским. Они подали в ЦК партии заявление о том, что «возможный раскол партии опаснее для революции, чем договор с Германией и, не будучи в состоянии голосовать за мир, мы воздерживаемся от голосования по этому вопросу».
       На следующий день ЦК РСДРП (б) утвердил состав мирной делегации для поездки в Брест-Литовск. Поскольку все министры Четвертного союза тогда находились в Бухаресте, где подписывался мирный договор с Румынией, а в Брест-Литовске оставались их заместители, то главой советской делегации был назначен заместитель наркома по иностранным делам Чичерин, соответствующим им по дипломатическому рангу.
       По настоянию Троцкого с ним отправились Иоффе, Сокольников и Крестинский. Тот подал заявление о том, что, «являясь противником заключения мира, я раньше отказывался от участия в работе советской делегации, но ввиду категорического постановления ЦК партии, считающего обязательным моё участие в мирной делегации, вынужден в интересах сохранения возможного партийного единства подчиниться этому решению, и еду в Брест-Литовск лишь как консультант, не несущий никакой политической ответственности».
       Если о теоретическом вкладе Ленина в учение марксизма можно спорить, то  в масштабе стратегического мышления и умении гибко маневрировать в условиях быстро меняющейся политической обстановки он не имел себе равных. Любитель на словах предлагать альтернативу своим соратникам, сам Ленин никогда не отличался склонностью к столь метафизическому разрешению проблемы. У него были в запасе отнюдь не два, а несколько вариантов действия.
       Разумеется, Ленин разделял марксистский догмат о всемирной пролетарской революции, хотя видел его очевидную германоцентристскую и шовинистическую по сути дела ущербность. Однако он стал противником идеи отдать на заклание ради победы немецкого рабочего класса, кстати, далеко не самого передового в Европе, завоеваний российской социалистической революции, хотя об этом редко высказывался в кругу единомышленников. За марксистской фразеологией скрывался русский дворянин и патриот, справедливо ненавидевший обветшалую монархию Романовых, но любивший свое многострадальное Отечество.
       Для Ленина было очевидно, что Германия ни в коем случае не допустит восстановления Восточного фронта.
       Планы «стоглавой» Антанты о необходимости вооруженной интервенции в большевистскую Россию под этим предлогом широко афишировались в американской печати с первых дней установления Советской власти.
       Ленин прекрасно понимал, что за подписанием сепаратного мира неминуемо последует объединенная военная интервенция Антанты. Выступая на заседании ЦК РСДРП (б) 24 января 1918 года он сказал: «Говорят, если мы заключим мир с Германией, мы этим самым развязываем руки японцам и американцам, которые тотчас завладеют Владивостоком. Но пока они дойдут до Иркутска, мы сумеем укрепить нашу социалистическую республику».
       Если Германии, Австро-Венгрии и Турции еще можно было что-то противопоставить в виде оборонительных «завес», то интервенция Антанты, которая имела огромный военный флот, смела бы новорожденное Советское государство за несколько недель! 
       Оккупация австро-германскими войсками Прибалтики, Моозундского архипелага, южной Финляндии и черноморских портов исключала такую возможность: немцы, австрийцы и турки своими штыками заслонили РСФСР, и будут ее защищать до последнего солдата!
       На Кавказе Советская Россия уступала Османской империи округ Ардаган, Карскую и Батумскую губернии. За Большим Кавказским хребтом образовались три «независимых республики»: Армения, Грузия и Азербайджан. Турки контролировали и черноморские проливы. Русские армейские подразделения и крепостные гарнизоны, не имея возможностей для организации глубокой эшелонированной обороны, вместе с армянскими ополченцами продолжали упорное сопротивление, что не позволило туркам оккупировать все Закавказье.
       Балтийский флот выводился из Гельсингфорса, Риги и Ревеля в Кронштадт и Петроград, а Черноморский флот, оставив Одессу, со всеми кораблями сконцентрировался в Севастополе.
       Немецкие войска на Моозундском архипелаге и Аландских островах, получали контроль над Рижским заливом.
       Демаркационная линия между Австро-Венгерской и Германской империей с РСФСР теперь проходила по городам Нарва - Псков - Миллерово - Ростов-на-Дону.
       Для интервентов Антанты оставались доступными Архангельск, Владивосток и каспийский регион, выходы из которого блокировались оккупантами и Донской армией Краснова, командование которой сотрудничало с австро-германской военной администрацией. Добровольческую армию с ее лозунгами «единой и неделимой России» наказный атаман из Новочеркасска рассматривал как противника казаков.
       На IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов, созванном для того, чтобы ратифицировать Брестский мир, Ленин детально разъяснил свою позицию: «Дальше я должен коснуться позиции тов. Троцкого. В его деятельности нужно различать две стороны: когда он начал переговоры в Бресте, и великолепно использовал их для агитации, мы все были согласны с тов. Троцким. Он там цитировал часть разговора со мной, но я добавлю, что между нами было условлено, что мы держимся до предъявления ультиматума немцами, после ультиматума мы сдаем. Немец нас надул: из семи дней он пять украл. Тактика Троцкого, поскольку она шла на затягивание, была верна: неверной она стала, когда немцами было объявлено состояние войны прекращенным, но мир не был подписан. Я предложил совершенно определенно мир подписать. Лучше Брестского мира мы получить не могли. Никогда в войне формальными соображениями связывать себя нельзя. Смешно не знать военной истории, не знать того, что договор есть средство собирать силы: я уже ссылался на прусскую историю».
       Ленин писал, что Троцкий вначале великолепно использовал переговоры «для агитации, верно проводил тактику на их затягивание». По его признанию это было «нашей общей тактической или дипломатической ошибкой», связанной с ожиданием того, что «немецкие рабочие придут к нам завтра на помощь». Он впоследствии говорил: «У нас бывали разногласия, ошибки – никто этого не отрицает. На то мы все люди!»
       На XIII съезде РКП (б) Троцкий утверждал, что Ленин ожидал революции в Германии через два, максимум – через три месяца. Тем самым, в вопросе о всемерной поддержке российской социалистической революции рабочим классом Германской империи Ленин и Троцкий были единомышленниками.
       Троцкий, освобожденный от должности наркома по иностранным делам по собственному желанию, свое поведение на переговорах признал ошибочным. На VII Экстренном съезде РСДРП (б) он говорил, что «партийный съезд, высшее учреждение партии, косвенным путем отверг ту политику, которую я в числе других проводил в составе нашей Брест-Литовской делегации. Сейчас вся германская и австро-венгерская пресса полны обвинений по адресу Брест-Литовской делегации и, в частности, по моему адресу в том смысле, что мы повинны в срыве мира и во всех дальнейших несчастьях. Хотел этого или не хотел партийный съезд, но это подтвердил своим последним голосованием, и я слагаю с себя какие бы то ни было ответственные посты, которые до сих пор возлагала на меня наша партия».
      Крестинский и Иоффе внёсли резолюцию: «съезд полагает, что тактика неподписания мира в Бресте 10 февраля этого года была правильной тактикой, так как она наглядно показала даже самым отсталым отрядам международного пролетариата, полную независимость рабоче-крестьянского правительства России от германского империализма и разбойничий характер последнего».
      Председательствующий на заседании Председатель Политбюро ЦК Зиновьев снисходительно заметил: «Мы все понимаем значение заявления тов. Троцкого. Никто голосованием этим не хотел сказать, что осуждается тактика делегации в целом. Мы разошлись по вопросу о том, когда наступил критический момент, когда надо было ультиматум принять, а Лев Давыдович сделал попытку сделать вывод, что съезд присоединяется к оценке германских и австрийских империалистов. Само собой разумеется, понятно, что об этом не было речи. Я поэтому предлагаю считать весь этот инцидент не бывшим в истории».
        Трезво оценивая возможности внутренней и международной контрреволюции, Ленин вовсе не исключал возможности гибели Советской власти под ее натиском. «Не бывало, нет, не будет и не может быть таких революций, которые не рисковали бы поражением».
        Но и в этом случае революционный почин русских рабочих получит историческое оправдание. Даже после ратификации унизительного мирного договора, когда германские «насильники, - писал он, - приставили револьвер к нашему виску, мы сказали: получите оружие, деньги, мы с вами потом расквитаемся иными средствами». Это после его смерти сделает Сталин.
        1918 год был «звездным часом» Ленина – политического деятеля, руководителя международного рабочего движения, дипломата и российского патриота. Он спас от порабощения не только социалистическое отечество, но и Россию.
         Троцкий сформулировал и проводил в жизнь абсолютно новый принцип взаимоотношений Советского правительства и наркомата по иностранным делам: во избежание двусмысленности и «конфликта интересов» отделить управление ведомством от политического руководства страны, где текущие дела мог решать нарком под политическом руководством Ленина. Он сам в Брест-Литовске был талантливым исполнителем его воли, и спешно покинул переговоры просто потому, что не имея четких инструкций главы государства - немцы, предъявив ультиматум, отключили телеграф!
         Единственным исключением из этого незыблемого принципа был предвоенный этап и период Великой Отечественной войны до Тегеранской конференции глав государств антигитлеровской коалиции, когда Молотову предоставлялась возможность действовать самостоятельно, исходя из конкретных обстоятельтсв.
        Я с удовлетворением поставил точку: такая диссертация кубанской казачки Павлины Гордеевны Збруевой заслужит высокую оценку Научного Совета.
        Часы показывали три часа пополудни, и я отправился к проректору Дубову.
        Он ждал меня, а когда я сел на стул напротив, предложил выпить хорошего французского коньячку. Такого раньше не бывало, но отказываться было грешно, раз предлагает второй по рангу начальник МГИМО. Мы надпили из рюмок по глотку, и Дубов сказал:
          - Вадим, я так и не придумал, как начать беседу. Давай напрямик без дипломатических вывертов: тебе нужно немедленно жениться на студентке 2-го курса МО Кире Борисовне Мечетиной, иначе положишь на стол партбилет и напишешь заявление об отчислении из института по собственному желанию. Это все, что могу тебе посоветовать по старой дружбе. Я имел грозный разговор с заместителем министра – против тебя может быть возбуждено уголовное дело об ее изнасиловании: получишь 15 лет тюремного срока с учетом ранений, аффекта или прочего, что адвокат придумает. Ты знал, что девица несовершеннолетняя?
       Я потерял дар речи и тупо помотал головой. Мыслей не было.
         - Если женишься, то с московской пропиской после окончания института будешь без проблем принят на работу в качестве преподавателя кафедры истории СССР к профессору Анфилову, - вы ведь приятельствуете с ним? – там некомплект кадров. С аспирантурой позволено разбираться самому: хоть у нас, хоть целевиком в Академию наук. По правде говоря, ничего подобного в моей практике никогда не было: либо геенна огненная, либо райские кущи – невообразимая для здравомыслящего человека альтернатива! По-моему, даже в церковной истории ее не встречается.
         - Юрий Михайлович, а если у меня есть обязательства перед другой женщиной? – ухватился я за соломинку.
         - Объяснишь ей как-нибудь. Если чувства крепкие, то сочетайся с ней браком, чтобы было кому передачи в тюрьму носить. Кстати, о ком идет речь?
          - О Павлине Збруевой.
          - Тоже мне, секрет полишинеля! – пожал Дубов плечами. – Об этом два года даже гардеробщицы судачат. От Москвы до самых до окраин известно, что ее диссертация тобой написана от начала до конца, а какой умный мужик будет бескорыстно на бабу горбатиться? Денег ты не берешь, все знают, значит, она натурой услуги оплачивает. Еще неизвестно, кто из вас, чем кому больше обязан. Ты меня, конечно, извини, но хуторянка Збруева тебе, выходцу из династической военной семьи и интеллигенту по складу ума, в жены не подходит. Повариха она, говорят, отменная, но этого тебе будет мало. Как говорится, девка из села в город уехала, но село вместе с ней сюда приехало! На кафедре истории КПСС все спят и видят, как от нее поскорее избавится под благовидным предлогом.
          - Любовь вы исключаете? – растерялся я. – Это безнравственно.
          - Просидев десять лет в нашем представительстве в ООН, я, Вадим, невзлюбил переливания из пустого в порожнее по поводу абстрактных общечеловеческих ценностей. Когда у оппонента нет аргументов, в ход идут рассуждения о свободе, равенстве, братстве, любви и ненависти. Давай обойдемся без пафоса.
           - Студентка Кира Мечетина утверждает, что она меня любит.
           - У девчушки имеются дальновидные папа и мама. Для них ты – перспективный муж для их красавицы, которая еще без царя в голове. Твое личное дело фельдсвязью ушло к генералу ровно в 9.30, а мне замминистра позвонил в полдень. Времени достаточно, чтобы поднять архивы и на тебя, и на твоих родителей. Я учился в Дипакадемии у отца твоей тещи Лавровского: зубр, одно слово! Ему впору Госпланом было заведовать!
           - Мы с Павлиной сегодня собирались в ЗАГС подавать заявление, - искал я сострадания у Дубова. – Получается, что разрушил семейное гнездо, которое соорудил.
           - Ты покамест смастерил один насест, а не гнездо: в нем обычно самки яйца высиживают. Впрочем, решай: варианты тебе обрисованы. Что касается Збруевой, то ваше расставание принесет ей больше материальной пользы, чем ущерба – я позабочусь. Моральную сторону обсуждайте сами. Если она, пусть умом и не богата, не враг тебе, отпустит. Если будет полной дурой, сам сбежишь! У тебя, как я понял, есть два дня – дальше не искушай судьбу! Закон на их стороне.
      Он налил еще по рюмке, и мы залпом выпили.
          - Кажется, Юлий Цезарь говорил: «Покорного Фортуна сама к победе ведет, а сопротивляющегося судьбе за уши тащит». Похоже, альтернативы у тебя нет! - резюмировал Дубов.
          - Один талантливый писатель сказал: «По настоящему, обязанность полицейских – защищать население от грабителей, в действительности же они защищают лишь богачей. А богачи то и есть самые настоящие грабители. Только грабят они нас, прикрываясь законами, которые сами придумывают. А какая, скажите, разница, по закону меня ограбят или не по закону?»
         - Что за диссидентские цитаты! Солженицына начитался? – с подозрением глянул на меня Дубов.
         - Мысль из детской книжки «Незнайка на Луне», Юрий Михайлович, - сказал я и ушел. 
       Купив по дороге бутылку водки, я отправился к Повилинке, с которой прожил счастливым мужем одни сутки.
       Открыв дверь, она все поняла по моему скорбному виду. Забрав из кармана бутылку, Повилинка, молча, сорвала с меня одежду, звеня оторванными пуговицами по полу, и завалила в кровать. Попробовав вкус перезревшего каштана, и за три часа проверив на себе весь арсенал родительского опыта, она позволила мне сесть за стол. Налив граненый стакан водки и выставив закуску, она без надрыва сказала:
         - Пей один, мне не хочется: без водки пьяная! Выходит, я все-таки опоздала на месяц. Сейчас бы ребеночка носила, с тобой бы по праву на товарищеские сборища ездила и никакую бабу близко не подпустила. Жаль, что мало пожила с тобой – только распробовала на себе, что значит настоящая любовь. Как там обожаемый тобой Чехов о русской интеллигенции говорил: ты эту цитату много раз изрекал, когда над отечественными горе-историками издевался?
         - Антон Павлович писал: «Мы отстали от Запада, по крайней мере, лет на двести, у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку», - повторил я «Вишневый сад» и сказал, - Повилинка, пока идет учебный процесс, будем встречаться, чтобы закончить диссертацию.
         - Думаешь, нам эти тридцать дней позволят скрываться? В лучшем случае по несколько часов в неделю украдем. А с диссертацией пожалуйте в читальный зал! Плохо ты знаешь устройство золотой клетки, любимый мой философ.
       Я выпил свой стакан залпом и закурил от безысходности.
         - Конфуций предупреждал: «Остерегайтесь тех, кто хочет вменить вам чувство вины, ибо они жаждут власти над вами».
         - Не горюй и не бунтуй, - она поцеловала меня в щеку. – Денек и ночка у нас есть. Кира – девка очень красивая, в самом соку, и жадная до ласк. Такие, бабами став, превращаются в жутких ревнивиц. Не знаю, хороша ли она окажется в постели, а гулять она не станет, но и тебе свободы не даст. Увидишь, как она и с пузом хвостом за тобой ходить будет. Привыкнешь, но деваться некуда. Состоится у тебя образцовая скучная днем и жаркая ночью семейная жизнь лет эдак на пять. Потом придет привычка, но Кира придумает, как ее клубничкой приправить. Она, видать, большая затейница.
        Повинлика подвела меня к двери и сказала:
         - Иди и звони Кире, а потом поезжай к друзьям. Сегодняшняя ночь моя.
        Спустившись в холл, где был телефон-автомат, я набрал номер, начертанный в записке. Трубку взяла Кира:
         - Добрый вечер, Вадик, - не дав мне возможности представиться, крикнула она радостным голосом. – Я просидела у телефона полдня, дожидаясь твоего звонка. Когда ты приедешь?
         - Понимаешь, девочка, мне друзья соорудили мальчишник, и я появлюсь на глаза твоим домочадцам завтра вечерком. Неловко будет предстать перед ними под шафе.
         - Это неважно, но тогда к 16.00 завтра подъезжай – я буду одна! Папа в командировке, а мама у бабушки – приболела старушка сердцем от моих хороших новостей.
          - А как же церемониал представления и вручения верительных грамот? – удивился я. – Процедура сватовства требует благочиния. Может быть, отложим приезд до их возвращения?
          - В нашей простецкой рабоче-крестьянской семье благочиние не в почете – не князья! К тому же нам с тобой необходимо сон досмотреть до конца перед всякими реверансами. Ты меня хорошо слышишь?
        Да, подумал я, на войне было легче маневрировать в пространстве! Лихая, однако, девушка Кира Мечетина, да и родители у нее действительно «зубры».
           - Опасаюсь, что не смогу соответствовать герою сновидений, - отпирался я. – Сомлею!
           - Предоставь это мне, любимый мужчина! Жду тебя завтра в четыре, - и она повесила трубку.
         Мне захотелось, как во встречном бою под ливнем пуль залечь за россыпь камней и переждать, пока у стрелков утихнет пыл, или кончатся патроны, чтобы отойти на запасную позицию. Но я ее не подготовил, и оставалось броситься на грудь друзей и плакаться в манишку. Прав Поль Валери: «Каждый герой ищет катастрофу. Без катастрофы герой невозможен. Цезарь ищет Брута, Наполеон - Святую Елену, Геракл - тунику, Ахиллес - свою пятку, Жанне д'Арк нужен костер, скорпиону - пламя». Вот и пришел черед Вадима Корсакова обрести катастрофу в лице Елены Прекрасной под именем Кира Мечетина. 
         Роман по понедельникам отрабатывал безвозмездную любовную барщину, трудясь над диссертацией своей Натальи. Я позвонил к ней домой и попросил позвать его к телефону. Когда он взял трубку, я сказал, что через час буду ждать его в кафе «Лира» на Пушкинской площади.
        «Лира» была первым молодежным кафе в СССР, которое полностью соответствовало западноевропейским стандартам: легкая мебель, отсутствие фикусов и скатертей на столах и просторная площадка для современных танцев. Тут в ассортименте не было отечественных вин и, тем более, водки, - подавались только шампанское и алкогольные коктейли в высоких фирменных стаканах, которые требовалось тянуть через полиэтиленовую трубочку. Разумеется, «четвертинки» мы поначалу приносили с собой в брючных карманах, а потом бармены наливали  водку завсегдатаям в бокалы, подкрашивая их настоем тархуна. Такой особенный коктейль именовался «Таран», но стоил недешево.
        Собственно, московские молодые интеллектуалы в кафе приходили не выпить и хорошо закусить, а поговорить о «высоких материях», обсуждая и обменивая подпольную литературу, которая называлась в обиходе Самиздатом. Здесь из рук в руки передавали запрещенный «Метрополь», «Доктора Живаго» Пастернака, «Портреты» Троцкого и очередные модные памфлеты Солженицына. У меня они вызывали откровенную скуку, поскольку в литературном отношении были неумело клочковатыми, а в политическом отношении напоминали прокламации, рассчитанные на малообразованных людей.
        Говорят, что вскоре после открытия здесь часто под хмельком выступали Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко и Роберт Рождественский, и читали свои короткие рассказы Василий Аксёнов и Анатолий Гладилин. Того времени я не застал, и оставалось полагаться на веру, что молва правдива.
         Теперь критики советских устоев величали себя диссидентами, и претендовали называться оппозиционным политическим движением. Как-то на большом литературном диспуте по поводу книги Венички Ерофеева «Москва-Петушки» я привел одному из безусых ораторов слова Чехова: «Учиться нам нужно, учиться и учиться, а с глубокими общественными течениями погодим: мы ещё не доросли до них и, по совести, ничего в них не понимаем», и присовокупил высказывание академика Павлова о том, что «русский человек имеет такую слабую мозговую систему, что он не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действительностью, а со словами». У них я заслужил прозвище ретрограда и конформиста, но приглашался на диспуты с репутацией полезного скептика.
        Невольно вспоминал злой сарказм Бунина: «Относительно духовности, морали и интеллекта, то московское образованное общество — это гнусное болото мракобесия, сборище разрушителей, кощунственных людей, духовных бродяг, умственных мошенников, моральных развратников, бесстыдных лжецов, простецких хвастунов и дикарей. Но все они – высокомерные до посмешища! К этому "обществу", относятся также нравственные и умственные поучители, сифилитические калеки, идиоты, уроды, полусумасшедшие, истерические люди, циничные моральные и физические проститутки обоих полов».
        Я взял у седобородого бармена Миши два «тарана» и две бутылки «пепси-колы» и сел недалеко от входа. После любовных объятий Повилинки одолевала усталость в теле и мыслях, потянуло в сон. Поэтому, когда увидел, что Роман явился  с Натальей, разозлился не на шутку.
       Платоническая подруга отставного ефрейтора и по должности ротного писаря Бройдо мне была несимпатична. Внешне она напоминала многочисленных упитанных римских богинь Рубенса без талии, с обвислыми грудями и обширными задницами. Лицо у Натальи, если рассматривать по частям, было правильным: римский нос, водянистые круглые глаза навыкате, острые уши и белокурые волосы. Однако в целом оно совершенно не запоминалось. Да и сидела Наталья как-то неряшливо - ее колени всегда были раздвинуты со ступнями примерно на ширине плеч и носками, повернутыми вовнутрь. Меня не покидало глупое ощущение, что у нее там, между ног, всё огромное, как у слонихи, и оно мешает ей прилично сидеть! Это навевало мысли о ее сексуальной доступности для всех, кроме Романа. 
      Наталья меня тоже не жаловала. После первых общений, когда она вознамерилась поразить тем, что является аспиранткой Института мировой литературы имени Горького и владеет разговорным английским языком, я поставил ее на место знаниями диалектов Шекспира, Свифта и Голдинга. Роман меня с обидой укорил, что унижать целеустремленную женщину недостойно джентльмена. Он процитировал Юнга: «Твоя мудрость — мудрость змеи, холодная, с долей яда, но в малых дозах исцеляющая. Твоя магия парализует и, таким образом, делает сильнее людей, бегущих от самих себя. Но любят ли они тебя, благодарны ли они тебе, любящие собственную душу? Или они проклинают тебя за твой магический змеиный яд? Они держатся поодаль, трясут головами и шепчутся с приятелями, как оставаться впредь подальше от тебя». Мне ради друга осталось только пожать плечами и пообещать, что буду избегать разговоров с нею на научные и философские темы.
      Она вызывающе села напротив меня, с презрением наблюдая, как мы мелкими глотками отпиваем коктейль без трубочек. В ее присутствии я лаконично без интимных подробностей описал Роману ситуацию и спросил совета как у будущего юриста. Он задумался, а она вмешалась:
       - По-моему, тебе, Вадим, нечего бояться, и не стоит поддаваться грубому и примитивному давлению. Советский суд во всем разберется. Мы выступим свидетелями, что эта дрянная девчонка сама спровоцировала тебя, к тому же была пьяной.
       - Тебя же с нами позавчера не было! – заметил я.
       - Ради такого случая пойду лжесвидетельствовать! – заявила она, на что я признательно кивнул, понимая, что в последний момент Наталья найдет повод, чтобы отказаться от своих слов и с садистским наслаждением предать меня на расправу.
     Глядя на нее, пришло на ум из Булгакова: «близко посаженные и скошенные от постоянного вранья глаза».
     Роман раздумчиво сказал:
       - В статье 117 нашего Уголовного кодекса, однозначно уточненной в 1964 году, предусматривается смертная казнь за изнасилование безо всяких казуистических оговорок в ее толковании. Хуже того то, что очевидное дело по изнасилованию несовершеннолетней девственницы может рассматриваться по ускоренной процедуре, когда судья при согласии народных заседателей в праве отказаться от прений прокурора и адвоката и заслушивания свидетелей. Вадим, тебе пора рассуждать о мотивах людей не с юношеской манихейской прямотой и воинской полярностью «свой — чужой», а поискать объяснение в земных причинах, которые заставили влюбленную храбрую пичужку Киру Мечетину поступить именно так, а не иначе. Не исключено, что эта решительная девочка поможет тебе обрести неожиданное семейное счастье. Подумай, ты был грамотным ротным командиром: иногда вступить в бой разумнее, чем искать пути к отступлению. Смири гордыню анахорета, хотя тихой гавани у тебя с ней не будет, а продолжатся чудостранные плавания Одиссея в житейском море, но в отличие от царя Итаки на пару со смелой и верной Пенелопой. Вспомни максиму Сенеки: «Когда не можешь изменить мир, измени свое отношение к миру».
        - Женившись, «ты получишь в руки, странное, грустное, дремучее, певучее чудовище, бьющееся из рук», как написала Марина Цветаева, - съехидничала Наталья. - Так издревле повелось: подобное к подобному стремится!
       - Спасибо, очная аспирантка, за адекватную оценку моей дремучей персоны! Проверю на себе тезис Фомы Аквинского, что истинная свобода состоит в освобождении человека от соблазнов мирского зла, - сказал я, допив свой «таран», и не удержался, чтобы не досадить лицемерной Наталье. - Уильям Голдинг вселяет надежду афоризмом: «Все явления оказываются не такими, какими их ожидаешь увидеть».
     Встав из-за стола, не удержался и бросил ей в лицо:
      - Все-таки пребывание молоденьких женщин в аспирантуре Академии наук при стипендии 120 рублей - это удовлетворение собственного любопытства за государственный счет безо всякой пользы для науки. До свидания, четвертинка Музы!
    Пожав руку огорченному Роману, я вышел на улицу и из автомата позвонил Эстер.
     Я подробно объяснил, как без меня меня женили, и услышал лаконичное «Приезжай!»
     До «хрущевок» в Бирюлево я добрался на такси через полчаса.
     Эстер была в махровом купальном халате с тюрбаном из полотенца на вымытых волосах, и извинилась за свой внешний вид после ванны. Пройдя в комнату, я увидел, что в ней не осталось мебели за исключением дивана, телевизора и журнального столика, на котором были навалены горой тюбики с женским кремом, косметические наборы в пластмассовых упаковках и разная дамская мелочь.
       - Садись на диван, князь, больше некуда. На моей кухне не развернешься.
       - Ты вознамерилась сменить мебель? – спросил я, обозревая руины прежнего уютного дома, где каждая деталь интерьера была подобрана по ранжиру, расцветке и местоположению.
       - Нет, Вадим, я уезжаю в Израиль насовсем. В ознаменование 40-летия Победы ОВИР сделал послабление евреям и удовлетворил многим ходатайства о выезде в землю обетованную. Вчера продала оптом мебель по дешевке, и в начале мая покину Москву налегке.
       - Что же ты ничего не говорила? – изумился я.
       - До субботы, как идиотка, надеялась, что ты на мне женишься, а как увидела одержимую тобой девочку Киру, поняла, что моя карта бита. Намеревалась для начала предложить тебе оформить со мной фиктивный брак, чтобы ты постоянно прописался в Москве, а когда ко мне переберешься, и я к тебе бы под бочок ненароком забралась. Поэтому квартирку обустраивала, а теперь мне она ни к чему. Там, у Валеры, решилась было сделать тебе дружеское предложение прописки и себя, да Кира помешала.
     Я обомлел:
       - Почему ты мне не сказала?
       - Ты бы посоветовал одно - сменить любовника, а я с первого дня была влюблена в тебя, и спала с твоими приятелями, чтобы быть рядом с тобой, ревность или зависть вызывать. Ты абсолютно не способен улавливать женские вербальные намеки и телесные призывы к близости. Ты – реальный «ботаник», привыкший посвящать себя действительно интересным занятиям и увлечениям. Для тебя история и философия в иерархии ценностей превыше женской любви в любом исполнении. Нужен был такой ледорез как Кира, чтобы вывести тебя из нирваны. Знаешь, я завидую этой девочке: она интуитивно поймала жар-птицу, хотя пока не осознает ее цены, но очень быстро поймет – она по задаткам будет хваткой бабой!
     Воистину: я ничего не понимаю в женщинах! Наверное, зря сюда приехал, подумал я, но кабы знать, что меня ждет?
     Эстер развязала кушак на халате, сняла тюрбан, встряхнув и разбросав по плечам золотистые волосы, обнажила красивое дебелое тело и застенчиво попросила:
       - Приласкай нежно, как ты один, сердцем чувствую, умеешь, потом не очень больно проткни мою девственную попку, дабы был хотя бы в чем-то первым, пусть мечтала об ином во мне прорыве, и напоследок до отвала не скупясь наполни чрево своими чудо-капельками, чтобы остались в памяти и боль, и слезы, и любовь. Неприлично еврею отбывать без контрабанды! В Хайфе рожу княжоночка или княгинюшку, и утешусь.
     Я вернулся в общежитие, когда стемнело.