Золотые деньки моего детства

Я родилась в городе Солнечногорске,  московской области. Мои родители: Изумрудов Алексей Николаевич (16.10.1906 – 5.03.1984),  Изумрудова Лидия Дмитриевна, урожденная Гурьева (2.02.1914 – 26.04.1991).
Папа родился в Подмосковье, закончил Лесотехническую академию в Ленинграде. Мама родилась в Смоленске, закончила в Москве ФЗУ и работала на московском телеграфе.

Когда началась война, мне было 3 с половиной года. В октябре 41-го наша семья эвакуировалась в г. Горький вместе с авиационным заводом, на котором  работал отец. Вместе с нами уехали папина мама бабушка Анисья и мамина мама бабушка Валя с двумя мамиными сестрами – Тамарой и Ирой.
 Нас поселили вместе с еще одной семьей в красном уголке общежития в 5-ти этажном  доме на улице Июльских дней. Помню, как приехали. Меня, одетую, поставили в комнате у двери и ушли. Темно, посредине стоит стол, горит керосиновая лампа. За столом сидят два мальчика постарше и что-то рассматривают. Мне интересно. Я начинаю подкрадываться, а мальчики шугают меня, и я опять убегаю к двери.
Дом был построен по типу коммунистического быта: длинные широкие коридоры, общая кухня, ванная, туалеты. Потом эта комната осталась за нашей семьей, ее разделили перегородкой на две длинные части, а окно было общим. Я могла перелезать по широкому подоконнику из нашей комнаты в комнату бабушек и моих теть Тамары и Иры. Мама и  Тамара работали на заводе. С Тамарой мы всегда чему-то смеялись. Ира была настроена романтически. В 1940 году она поступила учиться в Литературный институт им. Горького. Работала библиотекарем.  Папа  работал на военном заводе  и имел бронь от армии.

Вечером все собирались возле черной тарелки радио и слушали «От Советского информ бюро». Ночью при тревоге спускались в бомбоубежище. Взрослые дежурили на крыше и тушили «зажигалки» в ящиках с песком. Горький бомбили, и многие деревянные дома поблизости сгорели.
Воспитывали меня две бабушки – Анисья и Валя, мамины сестры – Тамара и Ира. Мама и папа редко бывали дома. Бабушка Валя после окончания  гимназии получила специальность учителя младших классов, знала французский язык, профессионально играла  на фортепиано. Я любила, когда она читала мне вслух. Это были  сказки, стихи Пушкина, басни Крылова(помню Руслана и Людмилу, Попа и работника его Балду, Золотого петушка, Ворону и Лисицу, Тришкин кафтан). Папа любил пушкинского Гусара: Скребницей чистил он коня, а сам ворчал, сердясь не в меру... Я обожала разглядывать том Байрона, где иллюстрации были переложены тонкой папиросной бумагой и такую же толстую книгу Сочинений Пушкина. Однажды из репродуктора я услышала музыку, которая меня напугала – это была 7 симфония Шостаковича.

Днем в широком коридоре собирались играть дети. У кого-то был трехколесный велосипед. Однажды я рвалась в коридор, мечтая покататься, а бабушка меня не пускала. Я бросилась на пол и начала колотить руками и ногами. Бабушка распахнула дверь и холодно сказала: - на все 4 стороны! Я вышла. Кататься расхотелось. Посидела на лестничной площадке. Не помню, чтобы когда-нибудь мне захотелось повторить этот прием вымогательства. Хлеб привозили и передавали в магазин на первом этаже через проем в стене, и дети приспособились собирать крошки, которые оставались на дне проема. Летом, наверное, 1944 года меня отправили с детским садом на дачу в деревню Плетенки. Помню такой эпизод: мы на лугу, ждем затмения солнца, постепенно темнеет, тревожно, и вот не совсем темно, но как-то холодно и тускло. Замычали коровы. А потом показалось солнце и все быстро успокоилось. Из этой поездки я привезла домой песню «Огонек»: На позицию девушка провожала бойца Первая книга, которую я прочитала – «Что я видел» Бориса Житкова. Очень было жаль, что книга закончилась.

В первый класс я пошла в 1945 году в городе Чкаловске, куда получил назначение отец на должность партсекретаря судоремонтного завода. Там мы получили трехкомнатную квартиру в небольшом деревянном доме – печное отопление, вода на улице в колонке,  туалет. Мебель была взята на прокат. На стене висели копии двух любимых картин папы: «Девочка с персиками» В. Серова и «Московский дворик» Поленова. В этажерке были книги библиотеки «Огонька». Там, сидя возле этажерки на полу, я прочла «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Еще с увлечением изучала учебник астрономии для 10-го класса, и решила стать астрономом. Правда пугала бесконечность вселенной.В палисаднике рядом с домом мама вела огород, а в сарайчике за домом держали поросенка. В мою обязанность входило наполнение бочки водой из колонки, когда долго не было дождя.  До сих пор у нас живет то ведерко, которым я носила воду.


Моя первая учительница - Татьяна Андреевна Кладова. У нее были темно рыжие волосы, которые она заплетала в косы. Помню задание, которое мы получили 1 сентября: считать до 10 и обратно. Перед началом урока дежурный стоял перед дверью в класс и, завидев   учителя, заходил в класс и говорил:- Встать, учитель идет! Утром мама заплетала мне косы, а в это время по репродуктору звучал гимн Советского Союза. Потом я делала зарядку под радио. Утром было темно и снежно, казалось, что путь в школу очень далекий. Весной снег бурно таял, было много воды. Вдоль домов были деревянные мостовые, под которыми вырыты стоки. Можно было запустить кораблик и бежать по мосткам до очередного перехода – ловить.


В третьем классе наш класс разместили в большой комнате частного доме рядом с домом, где в детстве жил В.П. Чкалов.  Эти дома стояли на высоком берегу Волги. Внизу был затон судоремонтного завода. Весной оттуда доносился оглушительный птичий гам. Дорога вдоль реки постепенно спускалась к пристани. Перед началом спуска, наверное, еще до войны был построен в честь Чкалова современный по тем временам Дворец культуры. В плане дворец имел вид  самолета, в корпусе которого размещался  большой концертный зал. В хвосте – библиотека. В этом дворце проходили партийные конференции, на которые  приходили с приветствием школьники, в числе которых бывала и я. А потом в концерте я принимала участие: пела  соло «Далеко, далеко за морем» и на два  голоса с девочкой «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина». С этим репертуаром мы даже выступали по чкаловскому радио.


Несколько раз к нам летом приезжали из Горького мамины сестры и бабушка Валя. Сообщение было по реке на 2-х катерах со смешными названиями – «Рабочий»  и «Колхозница». Время в пути было 7 - 8 часов (вверх или вниз по течению). Иногда можно было сесть на рейсовый двухпалубный теплоход. Однажды мы ехали вместе с бабушкой Валей, и в музыкальном салоне теплохода она играла своего любимого Шопена. Я гордилась. Сохранились ноты этюдов с тисненой надписью на переплете В.Т. (Валентина Турцевич). У бабушки  была любимая опера «Пиковая дама» и любимая пословица «Слово – серебро, а молчанье - золото». Только сейчас я поняла ее смысл, а тогда меня эта пословица возмущала. И еще как-то бабушка сказала: «Я палец о палец не ударила на советскую власть».
Несколько раз я с мамой ходила в оперный театр в Горьком. Меня поразили изящество и красота балета,  и даже обсуждалось мое желание поступить в балетную школу. Моя первая самостоятельная покупка: мама дала мне деньги на подарок бабушке и я в аптеке нижнего города купила пластмассовый футляр для очков.


После 4-го класса Татьяна Андреевна ученикам сделала подарки – мне досталась книжечка Куприна «Белый пудель», где она написала:
Шагай смело по ступеням науки и помни своего первого учителя.
В Чкаловске я проучилась до середины пятого класса. Золотые деньки моего  детства! И счастливые дни моих родителей. В маленьком городке после войны не было особых развлечений. Правда, во дворце культуры регулярно шли фильмы. Однажды по дороге в школу меня подсадили на сани с лошадью, и когда проезжали мимо киноафиши «Первая перчатка», возница сказал: - А-а, это, наверное, о том, как связали перчатку. А фильм был о боксере, и там была чудесная песня «С той поры, как мы увиделись с тобой».


Родители часто собирались со своими друзьями. Ездили за Волгу на рыбалку. Рыбу глушили с лодки и потом сачками вытаскивали щук и стерлядь. Школьники с учителем ходили на лыжах за Волгу. Волга была шириной – 800 м. На левом берегу были редкие кусты ивняка (потом, построили Городецкое водохранилище, и Чкаловск оказался на берегу моря). Летом играли в лапту, чижа, конечно, классики. Зимой – каток и лыжи.


А потом для мамы наступили черные времена. Отец полюбил другую женщину. Юлия – так звали воспитательницу детского садика, маму Алика – впоследствии Олега Изумрудова, которого усыновил и  воспитывал мой отец. Я видела Алика на концерте в детском саду. Он пел «Я по свету немало хаживал». Для отца начались партийные разборки, как это было заведено в те времена. Отец получил перевод на работу в Киев на з-д Антонова – на должность начальника цеха. Уехал. Получил в Киеве двухкомнатную квартиру на поселке авиа завода. Жил здесь с Юлией и Аликом.  Что-то не сложилось. Вызвал нас с мамой. Мама к тому времени получила работу счетовода, но долго не раздумывала. 20 января 1950 года мы приехали в Киев.  Юлия с сыном уехали во Львов к сестре. Через 2 года во Львов переехал и отец.