Полтора землекопа...

Аня сидит у монитора и, не отрывая от него сосредоточенного взгляда, внимательно и сосредоточенно читает текст.

За окном – панорамный вид на все прелести золотой осени. Залитые солнцем берёзы не шелохнутся, жёлтые листья отражают солнечные лучи и сияют своей последней ускользающей красотой. Уходящие и тающие тёплые дни нежатся в покое и благости. В такой день хорошо беззаботно идти по липовой аллее, шуршать листьями, смотреть по сторонам и замечать вдалеке пламенеющую шевелюру клёна или двухцветную жёлто-зелёную ажурную вязь длинной ветки одинокой берёзы.

Но Ане не до природы, не до бабьего лета и не до прогулок. Она даже не успевает взглянуть на заоконный пейзаж.

Сегодня выдался безумный день – её буквально завалили работой. Не успевает она вычитать, исправить и отослать руководителю проектов один проверенный и исправленный текст, как ей присылают новую работу. И так весь день по электронной почте получает она послание за посланием.

За день Аня успела проверить и откорректировать и огромный трудовой договор, и рекламный текст какой-то сети бензоколонок, и выписку из диагноза, выданного медицинским учреждением, и инструкцию газонокосилки, и главку «контента» для интернет-сайта некого банка, и свидетельство о браке, и заверенную нотариусом доверенность, и вычурное меню нового ресторана.

Всё ещё витает перед ней какой-то карамелизированный баклажан с киноа, авокадо, моцареллой из буйволиного молока, рукколой, луком в темпуре и соусом песто, а также салат из козьего сыра с шифонадом из свежих овощей и спаржи, листовым салатом и одуванчиковым медом, как приходит новое письмо с переводом.

Взглянув в документ, Аня обнаруживает длинное и обстоятельное обоснование архитектурного проекта на тридцать тысяч знаков с пробелами.

Барышня занимается корректурой и литературным редактированием переводов. Языки самые разные – бюро переводов, в котором она трудится как фрилансер, берётся за тексты на любых языках.

Вот и сегодня в Анином ведении были переводы с немецкого, английского, испанского, эстонского, литовского и латышского.

Труд её своеобразен. Помимо исправления ошибок и описок, Аня переводит с русского на русский, занимаясь приведением в порядок стилистики, придавая фразам благозвучные интонации и красивое звучание, переиначивая, меняя порядок слов, убирая повторы, вставляя недостающее и т. д. При этом ей приходится подправлять переводчиков, загружая в компьютерные автоматические программы перевода сомнительные фразы и сравнивая результаты. Пару языков она знает, в других только немного ориентируется, оперируя известными профессиональными навыками.

Аня любит свою работу. Вроде «ничего не делаешь», сидишь себе дома у компьютера, читаешь текст и по ходу дела исправляешь ошибки, описки, ляпы, проверяешь топонимы, омонимы, названия, сглаживаешь шероховатости и облагораживаешь звучание. К тому же так интересно придумывать более благозвучные огласовки не совсем удачно переведённых фраз.

Работа эта монотонная, но интересная. Главное, не успокаиваться, не убаюкиваться, воспринимать всё критически и всё время ждать подвоха, чтобы в полусонной монотонности не пропустить досадные и смешные оговорки.

Обычно на экране перед ней программа – написанные и построчно пронумерованные предложения в таблице.

Но этот перевод ей прислали целым огромным текстом в обычном вордовском документе. Срок выполнения – завтрашний день. Можно было бы остановиться, но Аня решает сделать всё сегодня.

Она медленно читает каждую фразу и вдумывается в смысл – разница менталитетов очень чувствуется. И поэтому многое приходится переворачивать с головы на ноги, додумывая то, что было переведено дословно и совершенно не звучит по-русски. К тому же после шести часов работы она устала.

И вдруг утомлённый взгляд натыкается на следующую фразу: «Загруженность в автомобилях составляет 1,24 человека».

Прочитав перл, Аня немедленно притормаживает, не веря глазам своим, а потом для верности с расстановкой рассудительно и размеренно перечитывает вслух окончание фразы: «…одна целая двадцать четыре сотых человека».

«Оценив» всю прелесть высказывания, она фыркает и хохочет.

Так и видится ей сценка из любимого детского мультфильма.

«Полтора землекопа, тридевятое царство», – комментирует она себе под нос.

Тем не менее Аня понимает, что речь идёт о среднестатистической величине.

Но представляет картину в деталях, и у неё получается четвертование несчастного попутчика. Причём неточное. «Минус одна сотая», – мысленно высчитывает она, гоня из подсознания образ промахнувшейся гильотины, не ухватившей для ровного счёта малой частички бедолаги.

Аня содрогается от воображаемого натурализма.

«Интересно, а как это будет по-испански?» – задаётся она вопросом, открывает текст оригинала, находит в нём искомую фразу, копирует и загружает в переводчик. Компьютер с чёткой и садисткой бескомпромиссностью тоже предлагает заняться расчленением. Но Аня не сдаётся и пробует воспользоваться услугами другого автоматического переводчика, но тот так же решителен, неоригинален и беспощаден, советуя подвергнуть казни несчастного второго пассажира. И третий переводчик автоматически выдаёт всё те же «одну целую двадцать четыре сотых» (1,24) человека.

Понимая, что от бестолковых электронных мозгов ей ничего не добиться, Аня ужасается и пробует переформулировать изуверский оборот.

Она прикидывает и так и сяк. Коверкать первоисточник ей не хочется, преобразования должны быть максимально близки к оригиналу.

«Выбросить „человека”? – размышляет она. – Тогда, собственно, чего 1,24?»

Аня пытается забить в поисковик переведённую на русский язык иезуитскую фразу, чтобы посмотреть, как эту «прекрасную» мысль предлагают высказать другие. Но вездесущий Гугл не выдаёт ничего похожего. А найденная «загруженность в 1,2 миллиона человек» выглядит совсем невинно и никак не кровожадно.

«Миллионы, они и есть миллионы», – думает Аня и идёт к маме в соседнюю комнату:

– Помнишь Вовку в тридевятом царстве? – спрашивает она и многообещающе загадочно улыбается.

– Ну, помню, – заинтересованно отвечает мама, отрываясь от кроссворда и откладывая в сторону ручку, – она привыкла к подобным консилиумам и всегда готова переконструировать странно звучащее предложение.

– Скажи, пожалуйста, по-русски: «Загруженность в автомобилях составляет 1,24 человека»! – просит Аня и, встав в позу «руки в боки», ждёт реакции.

– Одну целую, двадцать четыре сотых человека, – повторяет мама, смеётся и задумывается.

Аня уже не пытается ничего изобрести, она просто ждёт результата.

– Но это же среднестатистическая величина, – резонно приводит мама тот же довод.

– Ну вырази это как-нибудь по-другому, – не унимается Аня.

Они вместе смотрят вверх, ничего не могут придумать, осознают свою беспомощность и хохочут.

– А никак не скажешь, – резюмирует и разводит руками мама.

– Ладно, ты подумай, а я пойду загуглю ещё разок, может, что-то найду, – решает Аня.

Но не успевает она дойти до своей комнаты, как слышит вслед:

– Загруженность автомобиля людьми составляет 1,24.

– Действительно, – восклицает и радуется Аня, ей нравится щадящий вариант.

– Всё просто, – говорит мамочка. – И никаких полутора землекопов!

Аня возвращается к компьютеру, вносит правку и ещё долго читает и корректирует огромный сложный текст.

А утром получает новую работу – статью для журнала. Она начинает читать перевод и сразу натыкается на коронную фразу: «Собаки очень охотно выражают свои эмоции – как вербально, так и невербально».

– Ну вот. То полтора землекопа, а теперь ещё и говорящие собаки пошли, – смеётся Аня.

Полтора землекопа навсегда!



«Арт-галерея» (Рига, 2020.)