Глава 2. Часть II. Реми Мартин

Оловянное колечко, сказывающее воедино тёмную дорожную накидку и домашнее одеяние, грелось, проскальзывая между тонкими женскими пальцами. У физиков и врачей самые гибкие руки. И что ни на есть цепкий ум, в коем любое несоответствие неверно и иного не представляет. А фразы броские и нужные.

- Значит они двоюродные сёстры?

- Получается, да.

Вместе с кольцом, Патрисия старательно прокручивала у себя в голове мысль, будто она настолько стара для того, чтобы уже становиться тётушкой. Их разница в возрасте с Аюной едва ли превышала десять лет, а с другой, ныне почитаемой особой, выходит чуть больше.

- И ты сейчас считаешь меня трусливым человеком.
 
- Я? – Патрисия постаралась изобразить удивление. – Напротив, я вижу перед собой самого смелого человека, средь нашего семейства. Правда, прожил он недолго и был заколот собственным братом насмерть.

- Ты опять сходишь с ума?

Патрисия умела имитировать чувства. Но сыграть что-либо показного спокойствия она не могла. Впрочем, недалеко от неё ушёл и Гера. Он и понятия не имел, что Ринго бывал в Юнтарде дольше него. И с Ринкой Кон, как выяснилось, познакомился раньше. Патрисия же, с её прагматичным взглядом, не видела в долгих отношениях Ринго и Ринки ничего противоестественного. Честно говоря, ей до жути неприятно было расспрашивать людей об их семьях. Ведь, право, родители не вложили в неё и грамма морали. Зато Гера постарался на славу.

О существование ветви Кон-Ланеров Гере, конечно, было невдомёк. Он не желал узнавать об отце Сильвии, потому как одно время считал её усыновлённым ребёнком. А когда Гера осознал целый ряд своих ошибок, то они, до крайности тактично, одна за другой напомнили о себе некстати. Гера, видимо, сам наложил на себя клеймо труса и зарылся внутрь до такой степени, что теперь кроме близких людей кто-либо ещё для него важности не представляет.

Ринго, похоже, в круг особой важности не входил ни для кого. Поэтому, стоило ему обратиться к Патрисии, та и взглядом не повела. Концепция всего сказанного Ринго в её голове складывалась медленно, не спеша и с расстановкой. Пока одна мысль не проскочила в голову.

- Подожди, Ринка знала о том, что Гера не знает?

- Нет.

По ударившемуся об пол оловянному кольцу, Ринго внезапно догадался о своей участи. Шея Патрисии от резкого поворота треснула.

- Вот это закончиться очень плохо, Ринго.
 
Ринго, напротив, приблизился к Патрисии на опасное расстояние. Он, вероятно, придерживался противоположной точки зрения.

- А ты посмотри на Аюну. Ходит не живая, не мёртвая. Подчиняется только отцу и матери. И шага не сделает без их воли. Моя дочь не должна стать такой…

Ринго не успел договорить. Пальцы Патрисии двигались без вмешательства кисти и вцепились в шею брата приблизительно на уровне четвёртого позвонка. В глазах Патрисии он разглядел опасные мерцания.

- Ты имеешь что-то против моей племянницы? – От простого захвата Патрисия плавно перешла к сонной артерии. – Видно жить совсем надоело.

Патрисия, из положения лёжа, сначала села, затем встала и потащила Ринго к стене. В глазах его мир уже помутнел, голова пошла кругом.

- Если ты скажешь хоть одно такое слово против Аюны, я зарою тебя ниже культурного слоя земли. Уяснил?

Любовь к чему-то часто, нет, чаще всего меняет людей не в лучшую сторону. Человек решится множества идеалов, пойдёт на попятную ради всего дорогого. Так и размышляла Патрисия, живя отстранённо и разрывая намечающуюся связь между ней и кем-либо ещё.

И покуда Ринго не решиться поставить поперёк один из множества доводов, Патрисия достанет из шкафа плащ и направиться к выходу.

- Куда ты?

- Хочу вернуться к той жизни, когда мною правило забвение. – Ринго от этой фразы только сильнее перекосило. – Способ есть.

- Да ты наркоманка! – Впопыхах прокричал ей Ринго.
 
- Согласна. Но почему-то тебя тянет не к брату, вполне вменяемому, а к сестре, которую ты так лихо назвал наркоманкой.

Дверь закрылась, Патрисия, наконец, вышла. Она застала тот драматический момент с протаскиванием Рагуила через «стену». Картина не вызвала у Патрисии ничего, кроме умиления. Дом опустел, правда, две погрешности в пустоте и тишине, отошли к обеденному залу и забрались в сервисную комнату, напополам с бакалейной. Намечалось вечерние пиршество. Ведь жена Арчибальда Торга думает, будто её муж должен приехать лишь через два дня. Ровно того же ожидал и сам Арчибальд, но нечаянно перепутал поезд, в последствии поднявшись над водной гладью.

Рагуил продолжал носиться по местным выемкам в заболоченных подходах к лесам, и Патрисия, глядя на него из окна, думала: «Аюна, это ужасно. Пугающе. Страшно… Но дай тебе бог здоровья!».

Следующие несколько минут Патрисия молча провела под вязом, отойдя от ротонды. Постепенно, год за годом, она понимала, чего интересного в звёздах нашёл Гера. Когда не к кому обратиться, звёзды всегда укажут путь. Спустя четверть часа она сама и не помнила, каким образом очутилась в зарослях танкурая, так называли малину на востоке, а после вышла к городской тропе. Средь многомерных прохладных улиц, здесь, под навесом, расположился ресторан узкой специализации. На скамье в шахматы играли двое мужчин преклонного возраста, а рядом с ними бабушка-бельгийка следила за соблюдением правил. Ну как следила… Следила, подмигивая глазом, и мимоходом стащила с шахматной доски слона в пользу мужа, чем вызвала неподдельное уважение у Патрисии.

Она опустилась на стул, распластавшись во все стороны и по привычке закинула обе ноги на стол. Такое нахальство в этом районе случалось редко. Патрисия достала из запасника сигарету, знаменитую тем, что её обычно раскуривали вдвоём и каждому хватало, иногда и втроём. Но Патрисия управится ней не дольше обычного.
Через пару секунд в дверях, возле бара, возник хозяин злачного места. Так старательно протираемый им бокал в мгновении ока очутился на полу и раскололся. «Ещё одна нашла богадельню».

- Барышня, у нас не курят. Тут вам не табачная!

Но Патрисия впала в состояние абсолютного счастья от выкуренной сигареты. Голова её поднялась наверх и застыла в таком положении секунд на десять. И она вряд ли могла сдвинуться, заливаясь краской, хотя и то не считала признавать нужным.

- А что у вас делают?

- У нас пьют!

Патрисия, заслышав слово «пьют», мигом затушила сигарету. Об стол. У хозяина бара защемило сердце, вены вскипели. Но Патрисия, встав, сделала акцент на причёске, сдвинув чёлку, и направилась к барной стойке. Бросив купюру наотмашь, и неожиданно попав точно в денежное блюдце, она проговорила:

- Реми Мартин.
 
- Сею секунду, госпожа!

Хозяин бара на радостях достал самый большой бокал. Патрисия осталась недовольна.
- Вы, похоже, незрячий. Посмотрите на наминал.

Стоило хозяину бара только взглянуть на брошенную купюру, он тотчас же принялся расхваливать Патрисию и преподносить благодарности. Купюрой она оплатила не только три бутылки коньяка, но и все прилагающийся к ним государственные налоги. А в дальнем углу площадки игра в шахматы затянулась на неопределённый срок. Старик, играющий за белых, использовал тридцать сохранённых секунд совсем по другому назначению.

- Милое дарование, не желаете ли вы сыграть с нами партию?

- Нет, прошу прощения. Я только любительница.

- Да она профессионал! – Крикнул из-под самого низа барной стойки радостный руководитель питейного заведения.

И пока бутылки стукались друг о друга, Патрисия подошла к старикам. Тридцать секунд прошли.  Пришло время делать ход. Бабушка-бельгийка явно занервничала. Дедушка браться за фигуры не спешил. Он перевёл ход на Патрисию, а та только перевела пешку на одну клетку вперёд.

- Шах и мат. – Бабушка-бельгийка принялась что-то показывать и кричать по сторонам, но была резко остановлена Патрисией. – Ну что же, рассказывайте старушка, как конь на четыре клетки прямо ходит.