Квартеронка по имени Жасмин

1. Октябрь

Екатерина вполголоса ругалась всё время, пока не выехала из Москвы, вырвавшись из последней «пробки».
А чего ругаться, если пятница и если вечер?

Успокоившись и оставив позади мегаполис с новым место службы, которое ей совершенно не нравилось, постаралась сконцентрироваться на том, что для неё самой было важнее. Впереди два свободных дня, во время которых её – никак раньше! – никто не будет беспокоить. Но и кормить до вечера воскресенья тоже никто не собирается.
Стала перебирать в уме, что она купила в супермаркете перед выездом… Вроде всё, что требовалось в дополнение к тому, что у неё есть на даче… Кроме питьевой воды. Впрочем, так и планировала в магазине: у неё не десять рук и большой баллон воды всегда купит по пути. Главное – не забыть это сделать.
Решила этот вопрос и почувствовала в голове пустоту. Больше беспокоиться было не о чем.

Екатерина была внешне очень спокойной, как говорили коллеги, «непроницаемой» женщиной с тихим голосом и застывшей на лице полуулыбкой. («Джоконда хренова»! Но так про себя думала только она сама). Товарищи знали о её «тихом упорстве» и решительности в самых сложных ситуациях. Личной жизнью интересоваться было не принято, но о её раннем замужестве и столь же раннем разводе с последующим одиноким существованием, разумеется, знали. За сотрудника, закончившего в Рязанском командном училище факультет специальной разведки, её бы никто не принял. Для всех посторонних она была симпатичной женщиной «слегка за тридцать» со стройной и спортивной фигурой.

И в голову полезли мысли менее приятные.
Дмитрий! С ним она поступила правильно. Уже четвёртый десяток пошёл, а она всё с женатыми мужиками связывается. Словно холостых нет… Да только где и когда их искать? А при её работе не каждый захочет с ней жить. Кому нужна жена, которая может, не предупредив, неожиданно исчезнуть на неделю или две, оставив дома свой смартфон и не подавая никаких признаков – жива или уже нет? И спросить о ней не у кого, так как никто ничего не скажет.

Выбросила из головы Дмитрия, зрительно представив, как он, словно брошенная граната, улетает в сторону, взрывается и исчезает. Такой приём ей всегда помогал, когда требовалось избавиться от нежелательного воспоминания. И потом после первой рабочей недели на новом месте она с удовольствием побудет пару дней в одиночестве…

Но, как предупреждал Аристотель, природа не терпит пустоты. В голову сразу полезли воспоминания об Украине. Вроде и забывать уже пора о том, что там произошло больше трёх месяцев назад, но недавнее вручение ордена Мужества быстро не забудется. А это связанные между собой события. И своё задание на территории «Незалежной», предательство резидента, издевательства на барже, неожиданное спасение, странный «дядя Вадя» и девушка Жанна с непонятным прозвищем «Жасминка»…
Нехорошо вышло, что не смогла помочь им перебраться через границу, но в этом уже не её вина…
Интересно где они? Смогли сами перебраться в Россию?..

Мысли снова перепрыгнули на службу. И надо же было так с ней поступить: сначала наградить орденом, а затем, «учитывая состояние здоровья» перевести в Оперативно-техническое управление?! Из разведчика превратить в кабинетную даму!

Екатерина от злости прибавила скорость. Быстрее в свою берлогу. Переехала через железнодорожный переезд и снова нажала на газ, но вспомнила про воду. Купить её надо в этом посёлке. Дальше магазинов уже не будет.

Прижалась к обочине и остановилась напротив входа в сельский универмаг.
Вышла на дорогу и сразу почувствовала, как больно гудят ноги в туфлях. Так рвалась быстрее уйти с работы, что даже забыла переобуться, хотя всегда возила с собой босоножки на плоской подошве.
Открыла багажник, достала долгожданные босоножки.

И увидела, как из двери магазина с двумя большими пакетами в руках вышла Жанна.
Екатерина поразилась бы гораздо меньше, если бы увидела... ну, допустим, премьер-министра. Но увидеть здесь Жанну?!

Продолжая машинально переобуваться, она не сводила глаз с девушки. Та перешла по доскам через канаву на обочину, подняла голову и радостно, но без всякого удивления произнесла:

- Здравствуй, тёть Кать. Вон как ты вовремя. Покупать здесь что будешь?
- Я хотела воду… - растерянно произнесла Екатерина. – А ты откуда взялась? А где Вадим, не знаешь? Ты что здесь делаешь? И откуда узнала, как меня зовут? Я же говорила вам, что я Оксана.
- Долгая история, тёть Кать. Можно я свои пакеты к тебе в багажник положу? Довезёшь меня до конца посёлка? Там я сойду. А ты пока иди воду покупай.
- Да, конечно. А Вадим где, не знаешь?
- Соскучилась по своему спасителю? Через пять минут увидишь это восьмое чудо света. Заставляет слабую девушку продукты ему таскать. Поругай его, хорошо?
- Да, конечно... Ты меня подожди. Я быстро.
- Конечно подожду. Куда я от твоего лимузина денусь? Буду открытый багажник охранять. Ты же сюда воду поставишь?

Жанна села на переднее сидение, повернулась к Екатерине и целую минуту разглядывала её.

- А ты ничего. Почти красивая женщина. Я-то тебя помню такой, что не приведи господь. Выздоровела?
-  Спасибо, Жанночка, всё у меня хорошо. А как вы перебрались через границу? И как здесь оказались? Именно в этом месте! Что-то невероятное. Такая неожиданная встреча. А ты даже не удивилась, увидев меня. Почему?
- Так мы с дядь Вадей тебя здесь сто раз видели… Ну, не сто, конечно, но сейчас в третий раз - точно. Угадала я время. Ты обычно по пятницам всегда здесь проезжаешь. Но с каким-то мужиком. Дядь Вадя и говорит: «Остановим её, а вдруг она опять какое-нибудь секретное задание выполняет». Ну это у него шутки такие дурацкие… А сегодня ты одна. Це мени пощастило.
- А как вы здесь оказались?
- Я же сказала – долгая история. Тем более мы уже подъехали… Вон он с крыльца спускается. Сейчас не меньше твоего удивится, что я с тобой.

Жанка ловко выскочила из машины и, крикнув: - Тёть Кать, багажник открой! - направилась за своими продуктами.

Екатерина пошла навстречу к Вадиму.

- Здравствуй, Катерина. Извини, я сначала Жасминке помогу.

Прошёл мимо неё к Жанне. Взял пакеты, подошёл с ними к Екатерине.

- Вот и встретились. Твоё же имя не Оксана.
- Да. Здравствуй, Вадим. Откуда настоящее имя моё узнал?
- Долгая история, Катерина. Может, зайдёшь к нам? Мы в этом домике с Жанкой устроились.
- А он не развалится? Какой-то… скособоченный весь.
- Старый. Но внутри я, что мог, обновил. Жить в нём можно. Вот зимой если много снега навалит, то крыша может и поехать… Главное - свет есть. Заходи. Крыльцо точно не провалится. Видишь, все ступени из новых досок.
- Вадим. Я хотела бы поговорить с тобой… С вами обоими, разумеется. У меня столько вопросов! И ещё часто думала, что я даже не поблагодарила тебя за спасение. Спасибо тебе. А я вас подвела…
- Давай не будем об этом. Мы оба знаем, почему так произошло. Всё в прошлом.

Он поставил продукты на кухонный столик.

- Жасминка, дальше давай сама: что в холодильник, а что в шкаф.
- Естественно, лучше… Он бы без меня здесь пропал, тёть Кать. Я всё домой рвусь, но если его здесь одного бросить, погибнет, как швед под Полтавой... Но к зиме я точно уеду к своим в Таганрог. В этой развалюхе, если морозы ударят, околеешь на фиг, как собака!
- Я же печь сделал. Чего разнылась? С ней тепло.
- Да, тепло. А если противогаз надеть, то и дышать можно.
- Это мы с соседом устраним. Договорился уже.

Екатерина вполуха слушала их диалог, привыкая к мысли, что вот эти два действительно чудных человека не только спасли её от смерти, но избавили от мучений. Благодаря им, она выполнила своё не самое простое задание и получила орден. Кстати, первый в своей военной карьере.
Быстро оглядела помещение, оценила убогость обстановки.

- Это у вас такой холодильник? Он работает?
- Конечно. И дешёвый. Зачем нам на двоих большой? А ты хочешь посмотреть, как мы моемся?
- Давай в другой раз, Жанночка.
- Чего испугалась? Я же не собираюсь сейчас мыться. Просто хочу показать тебе нашу бочку.
- Какую бочку?
- Подойди сюда. Вон видишь - стоит громадная бочка. Это наша баня. Дубовая, на двести литров. Дядь Вадь двадцать вёдер как принесёт с утра… Видишь она на кирпичах стоит? Под бочкой железный лист, а кирпичи – это типа печка. Вода только долго нагревается, но зато и горячей долго держится, если под ней углям не давать остыть. Ты когда-нибудь купалась в бочке?
- Не приводилось… И вдвоём в ней умещаетесь?
- Зачем вдвоём? У нас сплошной патриархат и сексизм. Первый лезет в неё дядь Вадя. Но он не любитель мыться. Если бы не я, так и ходил бы месяцами немытый. А после него – я. И сижу - он мне там из досок сидение сколотил – часа два. Кайф необыкновенный! Если захочешь когда-нибудь…
- Вряд ли… Прости, Жанночка. – Екатерина обернулась к Вадиму, который стоял у стены и с улыбкой смотрел на неё. – Вадим, я хотела предложить… Мне очень нужно поговорить с вами обоими. Давайте сделаем так. Сейчас поедем втроём ко мне. Приготовим ужин… Жанночка, поможешь мне с ужином?
- Были бы продукты. Мне что брать отсюда?
- Ничего не надо. У меня всё там есть и на троих уж точно хватит. Посидим и поговорим. Я чувствую себя обязанной перед вами… И вообще… Часто вспоминала вас и всё думала, где вы и что с вами. Хочется расспросить и узнать. Ты, согласен?

Он молча кивнул. Спросил:

- Никого больше не будет?
- Нет. Только мы одни.
- Наш дресс код тебя устраивает?
- Вполне.
- Поехали.

Жанка крикнула:

- Гип-гип ура! А ванна у тебя там есть?
- Разумеется.
- Хочу в ванне помыться, как белая женщина. Можно, тёть Кать? Ароматная крем-пена у тебя есть?
- Ради бога! Всё есть: и ванна, и душ, а в цокольном этаже сауна, но с ней, правда, возни много.
- А можно… - Жанна что-то прошептала ей на ухо.
- Конечно, можно. Всё там есть.
- Тогда я чистое бельё захвачу для нас, ладно?
- Для меня не бери, - сказал Вадим. – Мылись недавно.
- Ничего. Чище будешь. Тёть Кать, ты ему прикажи, ладно? А то он меня не слушается. А ты майорша. Или повысили тебя?
- Что-то мне не нравится, что вы так много обо мне знаете. Абсолютно не понятно – откуда сведения?
- Я же говорила тебе – долгий разговор. Вот за ужином на твоей шикарной вилле мы всё и расскажем тебе. Я побежала бельё собирать?

Екатерина подошла к Вадиму:

- Откуда такая информация обо мне? Это я серьёзно спрашиваю.
- Из твоей головы, Катерина. Я тоже серьёзно отвечаю. Но чтобы ты всё правильно поняла, одной фразы для этого недостаточно. Думаю, нам будет о чём поговорить сегодня вечером.

2. Июнь

Жанна сидела на переплёте чердачного окна и осматривала с крыши дома берег. Она уже третий день жила у русской хозяйки, которая согласилась приютить беженку «на несколько дней».
Вдоль берега в основном стояли лодки. Некоторые с моторами на корме. Покачивались несколько катеров и один – вчера появился – вообще шикарный. Кто-то, видимо, в гости приехал. Может, из Мариуполя или из Бердянска.

О катерах говорить не реально. А вот лодка с мотором – самое оно! Главное, она знает, как такой управлять. Сколько раз с отцом на рыбалку ездила на их «Казанке»… Но перевозить её за границу никто не соглашался. Днём покататься – пожалуйста. И то в пределах видимости и не бесплатно. Ночью же, кто выйдет в залив? Уже всем известно, что погранцы могли открыть огонь без предупреждения. А кому из местных нужны неприятности?

По суше, по прямой от этого посёлка с безнадёжным названием Обрыв до родного дома в Таганроге километров семьдесят, вряд ли больше. Но там граница, те же погранцы. Да ещё с двух сторон: с этой - украинские, с той - наши. И хозяйка сказала, что якобы все дороги и тропы заминированы.
Неужели она зря добиралась сюда из Донецка целую неделю?
И пятьдесят гривен всего осталось. На хлеб с молоком.

В жаркое послеобеденное время вся прибрежная полоса, которая хорошо просматривалась с крыши дома, была пустой.
Жанна спустилась вниз, вышла через кухню на двор. Хозяйка, конечно, накормит её окрошкой, но сколько можно даром нахлебничать?

Девушка в очередной раз пошла по берегу. Не подходя близко к деревянным причалам, разглядывала, насколько надёжно прикреплены прибрежные лодки. Некоторые были вытащены на песок, моторы, разумеется, были сняты.
Разве сможет она открыть замки или чем-то перекусить крепёжные тросы или цепи, чтобы угнать лодку с мотором? И ещё надо, чтобы бак был заправлен бензином. Полсотни километров по морской воде залива – не шутка. Отец любил говорить: если по карте расстояние десять километров, сразу рассчитывай на десять морских миль…  А как прекрасно было бы: три-четыре часа – и она в России…

Дошла до последнего дома в том ряду, который тянулся параллельно берегу. Села в тени куста, прячась от солнца, которое уже спускалось к горизонту. Здесь хозяева посадили вдоль забора несколько кустов жасмина. Запах от цветков приятный, но настроение всё равно не поднимал.

В стороне, метрах в ста от причалов стояла старая баржа, ржавое днище которой вылезло на песок. Там тоже кто-то жил. Она видела с крыши, как из самодельной трубы периодически поднимался дымок.

Все в своих домах – больших, маленьких или даже вот таких, как эта заброшенная баржа. И только она одна – бездомная. Практически - бомжиха. Главное – без родителей. А также без запасной одежды, без документов и без денег.
Жанна почувствовала, как по щекам потекли слёзы, и закрыла глаза. Может и нужно ей поплакать… Станет легче?
Вряд ли.
От этой мысли и от жалости к себе она разревелась в полную силу.
Наконец слёзы закончились, остались одни всхлипывания.
Именно в этот момент - Жанна его запомнит на всю жизнь – она услышала:

- О чём плачешь, девушка? Подумаешь - барахло, документы, деньги. Разве это главное?

Жанна открыла глаза и увидела стоящего перед ней Вадима. Он протянул ей руку:
- Вставай, Жасминка. Есть хочешь? Только давай отойдём подальше от дома.

И она, так боявшаяся чужих и незнакомых мужчин, почему-то сразу доверилась ему. Только спросила:

- А ты кто?
- Вадим. Но так как я старше тебя в два раза, зови меня «дядя Вадим». Договорились?
- Договорились, - как завороженная повторила за ним Жанна. – Я тебя раньше здесь не видела.
- Я пришёл с севера, от автострады. Что это за посёлок?
- Это – Обрыв. Жуткое название, правда? Означает, что дальше идти некуда. Здесь вся жизнь и обрывается.
- Ошибаешься, Жасминка. С этого места жизнь продолжится. Только уже другая. Поверь мне.

И она, уже шестнадцатилетняя и отнюдь не дурочка, сразу поверила каждому ему слову. Лишь уточнила:

- А почему Жасминка? Потому что под жасмином сидела?
- Да.
- Близко к моему имени. Знаешь, как меня зовут?
- Знаю.
- Откуда?
- Жасминка, у меня к тебе будет только одно условие, но необсуждаемое. Иначе мы сразу с тобой расстаёмся. Поняла?
- Да. Какое условие?
- Ты никогда не будешь у меня спрашивать, откуда я что-то знаю. Договорились?
- Договорились, дядя Вадим.
- Видишь, какая большая тень от баржи. И вокруг никого нет. Давай там сядем и перекусим. Тебе какие больше нравятся бутерброды: с сыром, с колбасой или с красной рыбой?
- У тебя всё это есть? Ты в ресторане работал?
- Нет. Жду ответа.
- Ну, если честно, то я все такие бутерброды люблю.
- Очень хорошо. Значит, наешься. Ещё вопрос. Ты явно городская девушка. Но тёмный цвет кожи у тебя не от загара. Цыганка?
- А вот и не угадал! У меня очень сложная родословная. Прабабушка во время международного фестиваля, был такой когда-то в Москве, переспала с негром. И родила моего деда, который выходит мулат. А бабушка – русская. С родителями тоже сложно. Мама украинка, а отец грек. Вот поэтому я такая и получилась.
- У тебя генеалогическое древо как у Пушкина…
- Я – квартеронка.
- Ну что ж, квартероночка, давай здесь расположимся. У меня даже клеёнка есть. Сейчас скатерть-самобранку и расстелем.

Он вытащил из рюкзака несколько целлофановых пакетиков с разными бутербродами и бутылку с водой.

- Выбирай, что больше понравится, и ешь. Только всю воду не выпей.

Начали «ужинать». Но уже через несколько минут Вадим перестал жевать и положил свой бутерброд на клеёнку. Встал, повернулся лицом к барже. Ни слова не говоря, подошёл вплотную к ржавому борту и пошёл вдоль него к корме.

- Что случилось, дядя Вадим?

Он махнул рукой – отстань! - и остановился. Уткнулся головой в борт, постоял так несколько минут, потом быстро вернулся.
Увидев его лицо, Жанна чуть не подавилась подсохшим куском сыра. Потянулась за водой. И уже тише, поняв, что происходит что-то для неё непонятное, переспросила:

- Что-то случилось?

Лицо Вадима было искажено гримасой боли. Ей даже показалось, что на глазах у него слёзы, но в наступающем сумраке могла и ошибиться.

- Их двое, понимаешь? Я с ними не справлюсь. И они издеваются над девушкой... Она русская. Рот ей заклеили. Бьют и насилуют. И ничего не требуют. Просто измываются ради своего удовольствия. А она что-то такое знает, что… Какую-то тайну... Не пойму… И думает, сколько дней сможет выдержать. Сегодня третий день... Она думает, что ещё часа два ей потерпеть, потом её снова усыпят. И проклинает какого-то Вороненко… И ещё. Она знает, что её будут мучить, пока она не помрёт… Значит – долго. Значит ещё несколько дней… У тебя никакого оружия нет?
- Какое оружие? – Жанна испугалась не на шутку. Она уже начала бояться и Вадима, вдруг он ненормальный, псих? – И ты откуда… - Она запнулась, вспомнив его предупреждение. Быстро продолжила: - Я могу топор у хозяйки взять. Или нож столовый. Если надо, я сбегаю. Бежать?
- Пока не знаю. Собирай всё в пакеты. И быстрее!

Они отошли к кустам жасмина.
Вадим уже более спокойным голосом продолжил:

- Если сможешь, возьми топор… Если не найдёшь, то молоток. И пассатижи. Знаешь, что это такое? Или кусачки. Поняла?
- Поняла… Если найду. Надо что-то придумать, для чего они мне. А если милицию вызвать? Я могу всё рассказать хозяйке... А может это обычная проститутка и они…
- Я же сказал, что нет. Она русская… Как-то связанно с военными или с разведкой… В общем, если тебе самой страшно, то не возвращайся. Но я ей хочу помочь. Приходи, если решишь помочь мне. К барже не приближайся и меня не вздумай звать. Тебе даже лучше поглубже спрятаться в кустах. Я тебя услышу, не бойся, и всегда найду… Беги, девочка. Своим надо помогать…
- Я обязательно вернусь. Без тебя я тут пропаду…


3. Октябрь

В машине Вадим сел на заднее сиденье в дальний от Екатерины угол. Она уже автоматически отмечала такие детали, хотя и не знала, значат ли они что-нибудь или нет. Жанна снова сидела рядом с ней и расспрашивала, какие у Екатерины есть кремы и лосьоны.

Екатерина сдержанно отвечала, но потом перебила её:

- Вы оба заявляли, что у вас «долгая история». Может не будем терять время? Нам ехать ещё минут десять. Скажите, это меня интересует больше всего, как вы перешли границу? В каком месте?

- Жасмин, поведай про путешествие. У тебя всегда рассказ получается увлекательнее.
- Пожалуйста. Мы с дядь Вадей пересекли границу по заливу. На моторке. И я ею управляла! Рядом с баржей со стороны залива у этих козлов была причалена моторная лодка. И мотор «Ямаха», мощный. И вёсла там были. Это самое главное. Потому что отплывать надо было тихо, чтобы никто нас не слышал. Дядь Вадя грёб пока силы были, наверное, целый час.
- Минут двадцать, не больше, - раздалась поправка с заднего сиденья.
- А потом я завела мотор и понеслись. Мы спорили из-за маршрута. Сначала хотели просто пересечь залив в южном направлении. Компас у дядь Вади был. Он заранее всё припас и продумал. Пистолета только не было… Ну ладно. Это я отвлеклась... Шли точно на юг. Потом мне пришло в голову, что когда мы пройдём километров десять, то можно повернуть налево, на восток и пройти ещё десять километров. Тогда наверняка пересекаем водную границу между странами. Затем снова повернуть налево, приблизиться к берегу и пилить вдоль него сколько хватит бензина до самого Таганрога. Но дядь Вадя узрел в бинокль огни какого-то корабля. Наш ли, украинский – кто его знает. И я взяла курс от греха подальше на юго-запад. За полчаса точно десять километров должны были пройти. После этого решила взять курс уже на юго-восток. То есть пересечь этот чёртов Таганрогский залив поперёк… Вот… Потом мотор заглох, так как кончилось горячее. Дядь Вадя меня отматерил за то, что зря меняли курс и теряли время…
- Это ты врёшь, - вмешался Вадим.
- Ну, не совсем матом, но грубыми словами отозвался о моих мореходных знаниях. А без меня он даже мотор завести не смог бы… Ладно. В общем потом он, бедный, грёб почти до самого утра. И причалили мы около деревеньки под названием Молчановка. Это уже на нашем берегу. Лодку затопили и пошли к домам. Грязищи там было… Но повезло что в этой Молчановке был сбербанк.
- Вы его, разумеется, ограбили, - не сдерживая иронии, заметила Екатерина, которая не поверила ни единому слову Жанны.
- Зачем? Там был банкомат, а у дядь Вади была банковская карта. Сняли несколько тысяч русских рублей и пошли искать водилу, который смог бы нас вывезти к трассе. И нашли. Довёз, между прочим, до самого Азова… А это ваши ворота?
- Нет. Это ворота дачного кооператива, где находится моя дача.
- Во, как я точно с рассказом уложилась! Как это слово называется, дядь Вадь, я всё забываю? На букву «т».
- Это называется травелог под названием «Сказание о путешествии через границу в кратком изложении штурмана и рулевого Жанны Катракис».

Чуть ли не силой загнав Вадима в ванную, Екатерина и Жанна начали готовить ужин и накрывать стол. Поговорив на кулинарные темы, Екатерина спросила:

- Жанночка, тебе сколько лет?

После секундной заминки та ответила:

- Семнадцать. У меня день рождения первого января. Здорово, правда?
- Да, в знаменательный день ты родилась.

Через несколько минут после нескольких очередных фраз кулинарного характера Екатерина тем же безразличным голосом спросила:

- Ты с ним спишь, да?
- Как тебе ответить? И да и нет. Сама не пойму. Спим раздельно. Ему, видишь ли, мои яркие сны мешают. Спит в сарайчике на краю участка под десятью одеялами. Быстрее бы печку доделал. Подхватит пневмонию, намучишься с ним потом. Ночи-то холодные. А ему главное – чтобы людей рядом не было. С одной стороны - болото, с другой - лес, с третьей – соседский участок… Иногда сама к нему приду… Ну хочется ведь, понимаешь? Хорошо, что с ним ничего говорить не надо. Он сразу понимает о чём человек думает и чего хочет. В этом тоже, кстати, кайф большой, когда он ласкать начинает. Ну, ты понимаешь?
- Не очень. Я не верю в реальность чтения чужих мыслей.
- Тогда скажи, как он узнал за несколько метров да ещё через железный борт той грёбанной баржи, о чём ты там думаешь, кто ты есть, и что там с тобой делают?
- И как он это узнал?
- А я звидки знаю? Когда мы с ним впервые встретились в том посёлке, он мне сразу заявил следующее: чтобы я никогда не спрашивала у него, откуда он что-то знает. Иначе бросит меня и уйдёт. А я там три дня одна сидела, не знала, как перебраться через границу… С тех пор ему этот вопрос ни разу не задавала. А сейчас мне всё равно. Ну, знает он мои мысли, и что? Спросит, я ему сама расскажу о чём думаю. Чего мне скрывать от него? Другое дело, что я каждый раз пугаю, что уеду к своим, а сама думаю, как его бросить одного? Привыкла к нему… Он странный. Наверное это болезнь какая-то. В общем он не может переносить, когда вокруг много людей. Точнее, у него начинается сильная головная боль. А с одним человеком, даже с двумя общается всегда охотно. Потом - деньги у него есть, жить можно. Всё лучше, чем у тётки на шее сидеть. Я не могу всё тебе рассказать. Многого сама не понимаю, а что знаю, это уже его секреты, а не мои… Кстати, до твоей ванной от нас метров семь-восемь. Это значит, что он элементарно может услышать каждое произносимое нами слово. Если, конечно, захочет и сосредоточится на этом. Про меня, например, говорит: мне с тобой легче стало, так как я тебя могу уже и не слышать. Как это понимать, не хочу уточнять. Наверное привык ко мне… И уверена, он и сам на эти вопросы не ответит.
- Ты, Жанночка, или что-то придумываешь, только не обижайся на мои слова, пожалуйста, или всё это фантастика. Разница, впрочем, не велика.
- Ты хотела задать нам кучу вопросов, сама говорила. Вот ему сейчас и задавай. Только не спрашивай о том, откуда он что-то знает? Он, конечно, не уйдёт, как грозил мне когда-то, но вряд ли ответит. Если ответит, ты всё равно не поверишь. Как не веришь тому, что говорю я.
- В одном ты точно обманула меня, сознайся. Тебе нет семнадцати лет.
- Через три месяца будет. Какая разница? Я специально так сказала. А то начнёте обвинять Вадима за связь с несовершеннолетней…

Когда Вадим вышел к ним на кухню, они обе вполне искренне ахнули. Он начисто сбрил бороду и усы. Причесал свои лохмы, которые, как показалось им, он по бокам тоже умудрился самостоятельно подстричь.
Екатерина удивлённо спросила:

- Ты чем брился?
- У тебя там станок бритвенный лежал. Ничего, что я им без спроса воспользовался?
- Дядь Вадь, да ты красавец! – воскликнула Жанна. - Моложе меня теперь выглядишь. Правда, тёть Кать? Минимум на десять лет помолодел.

Екатерина молча кивнула и улыбнулась, но не захотела поддерживать её слишком уж восторженный тон. Объявила:

- Уважаемый гости! Ужин готов. Я могу надеяться, что мужчина откроет для дам бутылку вот этого вина? – И уже, сбавив тон, спросила у Вадима: - У меня есть неплохой коньяк. Ты что будешь?
- Лучше вино. Давно не выпивал. Ещё перепью с непривычки.

Сели за стол и первые несколько минут под тосты и еду обменивались краткими замечаниями. Затем Екатерина спросила:

- Кто первый начнёт задавать вопросы?
- У матросов нет вопросов, - быстро ответила Жанна. – А вы свои выясняйте. Я лучше поем.
- У меня только два вопроса, Катерина. Я не понял, зачем тебе делали вторую операцию?

Первое, что вертелось на языке у Екатерины, спросить доморощенного телепата, откуда он знает про вторую операцию? Но, вспомнив слова Жанны, удержалась.

- Ладно. Отвечу. Почему мне сделали первую операцию, ты догадался?
- Чтобы достать из желудка проглоченную тобой флешку с какой-то секретной информацией.
- Угадал. Разрезали. Достали. И улетели с ней в Москву. А меня оставили в Ростове на долечивание и восстановление сил.
- Тебе сразу операцию сделали? В том состоянии, в каком ты находилась?
- На флешке были данные, которые срочно требовались… в том месте, в котором я работаю... Сердце у меня крепкое. Хирург только что-то говорил про обезвоживание. А все поверхностные повреждения – мелочи. Но мне, видимо, требовался ещё психолог. Об этом никто не подумал, а мне у чужих не хотелось обращаться за такой помощью. И когда я немного пришла в себя, нервы у меня сдали. Сама этому удивилась, так как мне сантименты не свойственны. На четвёртый день заявила главврачу, чтобы меня перевезли в Москву. Отправили, разумеется, военным бортом. А в воздухе… Не знаю от чего. Наверное сама виновата, слишком рано стала двигаться. И полёт сопровождался большой турбулентностью. Летела-то не на пассажирском аэробусе. Какие-то швы внутри разошлись. Началось внутреннее кровотечение. И как только приземлилась…
- Дальше всё ясно. Сочувствую тебе. Считаю, с тобой поступили довольно жёстко, но это уже не моё дело. А второй вопрос: чем тебе не нравится новое место службы? Думаю, как раз самая женская работа.
- Думай, что хочешь, Вадим, но она мне не нравится. Подробности её я не имею права тебе раскрывать.
- Разумеется, не надо. Я всё понял. Теперь ты спрашивай, что хотела узнать.

Неожиданно в разговор вмешалась Жанна:

- Ой, простите меня, тёть Кать, а можно мне вопрос задать, будь ласка?
- Вы мне прямо перекрёстный допрос устроили. Ну спрашивай, что тебя интересует?
- Мне дядь Вадя ничего про тебя особо не рассказывал. Только, что ты разведчица и имя у тебя другое. И всё. А мне интересно, как эти козлы могли взять тебя в плен? Ты же, небось, знаешь карате и драться умеешь. Если не секрет, конечно.
- В общем-то это секрет, но своим спасителям я скажу. Кто такой резидент, знаешь?
- Типа – шпион, да?
- Ну-у-у… Ладно, сойдёт и такая дефиниция... В Мариуполе живёт один человек, который оказывал нам определённые услуги после отделения Украины. И, в частности, я при необходимости могла к нему обратиться за помощью. Такая мне и потребовалась. Я приехала к нему с одной целью: он должен был на своей машине отвезти меня в определённое место ближе к границе. А перед этим я две ночи практически не спала. Вернее – дремала с пистолетом в руке… Пообедала у него и завалилась до позднего вечера спать. Выехать должны были с началом ночи. Спала, как говорят, без задних ног. А очнулась связанная на той самой барже.
- Так он вас предал?
- Хуже. Он меня и предал и продал. Не сообщил нашим, что я у него. И не сообщил своей службе «беспеки». Решил продать меня двум бандитам, чтобы никто даже не узнал, что я к нему заходила. Его фразу любили повторять эти садисты, кстати, русское бандитьё из местных. Они повторяли с издёвкой: «Ты уж потерпи, скоро всё закончится. У нас условие такое – щоб вид нэе слиду не залишолося». А потом, сволочи, обсуждали, каким способом будут избавляться от моего тела, чтобы «слиду не залишолося». Предлагали мне самой выбор сделать… Предательство больше всего поражает своей неожиданностью…
- Прости меня, тёть Кать. Я, дурёха, не подумала, как тебе больно вспоминать об этом. Прости меня.

Жанка полезла к ней с поцелуями. Екатерина дала себя обнять, но потом мягко отстранила её от себя.

- Ладно. Забыли. Теперь моя очередь задавать вопросы. Вадим, ты действительно можешь читать чужие мысли?
- Правильнее сказать – слышать. Поэтому когда вокруг меня много людей… Даже человек пять-шесть. Представь, что рядом с тобой шесть человек громко говорят причём каждый о своём. Тогда я и понять ничего не могу, и голова начинает болеть.
- А когда обо мне узнал те сведения, которые я никак не могла тебе сообщить? О флешке, о настоящем имени.
- Когда ожидали твой вертолёт.
- Я после телефонного разговора со своими сразу сказала тебе, что мне не разрешили взять вас на борт. Почему вы не ушли?
- По двум причинам. Первая. Тебе ещё сообщили, чтобы ты избавилась от свидетелей. Видимо, не сообразили, что ты осталась без оружия. И мне стало любопытно, попробуешь ли ты это сделать? Вторая. Тебе пришлось бы сидеть там до четырёх часов утра. Ты на ветру в поле наверняка бы очень сильно простудилась. На тебе кроме чужой рубашки и рваных мужских штанов абсолютно ничего больше не было… Стало жалко тебя. Помнишь, как мы там легли? Я на бок полукругом. Спиной ко мне прижалась ты. А с другой стороны к тебе прижалась, согревая, Жасминка. Сделали тебе с двух сторон горчичники из своих тел. Так и пролежали три часа. Твоя голова была рядом с моей. Вот за это время, я практически всё о тебе и узнал. Можно сказать, скачал всю твою память на свой жёсткий диск. А ты дремала и была как в полубреду. И детство вспоминала, и родных, и своё задание... Но мыслей о том, чтобы убить нас у тебя не возникало. Злилась только на своего начальника. В три часа ты сказала, чтобы мы уходили, так как боялась, что прилететь за тобой могут раньше. Что могут и на борт нас взять, а потом сбросить с высоты. Об этом ты сама, кстати, подумала. Мне такой вариант в голову не приходил, но своих военных ты знаешь лучше меня. Мы и ушли. Издалека потом видели твою вертушку. Бесшумная действительно. И без горящих фонарей. Жасминка её разглядела. Вот собственно и всё.
Какое-то время все молчали. Потом Жасмин разрядила обстановку:

- А мы у тэбе переночуэмо, титка Катя?
- Конечно. У меня две комнаты с раскладными диванами наверху. Хотите вместе спите, хотите каждый в своей комнате. А я устроюсь вон на том диване в углу. Только пока рано спать укладываться. Ты не хочешь перед сном ароматическую ванну принять? Могу тебе устрою. Со свечами.
- А свечки зачем?
- Во-первых, для красоты, а во-вторых, они тоже с ароматическими смолами. Ты же хотела принять ванну как белая женщина. Гарантирую, что не забудешь эту процедуру… Чай все будем пить? Или кофе, если кто хочет?
- Мне чай, - сказал Вадим.
- Тёть Кать, а что пьют богатые белые женщины перед сном, чай или кофе?
- Они выпивают четверть бокала красного вина комнатной температуры.
- Да? А почему мы его тогда весь вечер пьём?

*

Утром раньше всех проснулся Вадим. Кухня и просторная гостиная, где он к своему удивлению очень хорошо выспался, находились на первом этаже. Убедился, что выпивка значительно приглушает все мысли окружающих. Во всяком случае, ни Катерину, ни Жасмин он не «слышал». Сделал небольшую гимнастику, умылся и пошёл на кухню смотреть, что можно приготовить на завтрак девицам. Что нужно Жасмин, он знал, но вот чем завтракает орденоносный и боевой майор Екатерина? Что-то на этот предмет он её не «прослушивал»… Недоверчивая. Наверное разведчики такими и должны быть. Травелогу она не поверила. Здесь её «чуйка» не подвела…

Во время завтрака Екатерина спросила у Вадима:

- Не буду оспаривать твои телепатические способности. Но, если не возражаешь, хочу провести один эксперимент. Смоделировать допрос подозреваемого. Допустим, я выйду в другую комнату и что-то там сделаю. Не важно что: может, просто переставлю стул с одного места на другое. Потом вернусь, но откажусь отвечать на твои вопросы. Буду молчать или всё отрицать. Ты сможешь точно определить, какое действие я произвела?
- Если вокруг меня не будет стоять десять человек, то без особого труда. Только я должен знать, в чём именно тебя подозревают: кого-то убила, что-то украла или являешься шпионкой. Выражаясь на вашем сленге, ознакомиться с материалами дела. Можешь хоть в Москву уехать, там переставить стул с одного места на другое и вернуться сюда.
- Давай попробуем?
- Без проблем. Жасминка мне не помешает.
- Тогда вы оставайтесь за столом, а я на несколько минут выйду, потом вернусь. Материалы дела такие: я что-то совершила несколько минут назад.

Екатерина поднялась на второй этаж в свою спальню. Вадим продолжал слушать повествование восхищённой Жанны о том, как приятно ей было купаться вчера в ароматической ванне, а не в бочке. Неожиданно спросила:

- Интересно, будет она нас ещё в гости приглашать или нет? Ты как считаешь?
- Первое время будет. Потом – не знаю. В зависимости от того, как сложатся наши отношения.
- Она со мной любезна, но чувствую, что ей без меня было бы лучше.
- Наверное…

По лестнице спустилась Екатерина, прошла к своему стулу и села напротив Вадима. Взяла чашку и налила себе ещё кофе.

Вадим обратился к Жанне:

- Вы обе женщины. Голоса хоть и разные, но речь идёт о серьёзном экзамене. Так что отойди-ка вон к тому дивану, смотри в окошко и думай о природе. Давай. – Потом повернулся к Екатерине: - Я правильно понял, что могу задавать тебе вопросы, если мы моделируем допрос?

- Да, - ответила Екатерина.
- Итак, ты ходила в свою спальню и думала, что можно сделать более оригинальное, чем передвинуть стул? Я прав?

Екатерина молча пила кофе, стараясь не смотреть на Вадима.

- Подумала про одежду – что-нибудь незаметное надеть или снять. – Продолжал Вадим. - Затем решила, что действие должно быть не очень значительным, чтобы не оставить большого следа в памяти. Хотя бы в памяти двигательной. Там у тебя стоит что-то вроде комода с зеркалом. Или это такой трельяж, здесь я не уверен. На нём две шкатулки и всякие косметические принадлежности. Ты взяла из одной шкатулки золотую цепочку и сунула её в карман блузки. Потом взяла ножницы… Маленькие такие, вроде маникюрных и несколько раз махнула рукой словно кого ударяла. Постояла и ещё раз стала совершать такие же движения рукой с ножницами. При этом второй раз невольно вспомнила тех двух мужиков на барже. Затем бросила ножницы на постель, немного постояла, успокаиваясь и выравнивая дыхание. И стала спускаться. Вот вроде и всё. Я что-нибудь пропустил?

Екатерина поставила на стол чашку и посмотрела на Вадима. В её взгляде было больше удивления, чем восхищения.

- Что-то не так? – спросил Вадим. – Да, мне не надо было напоминать тебе о барже. Это не повлияло бы на твои условия. Я переусердствовал, извини.
- Всё нормально, Вадим. И всё очень точно.

Подошла Жанна.

- Он всё правильно угадал?
- Да, Жанночка. Правильно всё «услышал»… Кстати. Я загадала, что если проиграю, то сделаю тебе подарок. – Екатерина достала из кармана блузки цепочку. - В знак моей благодарности тебе. Я же помню, как ты тогда смазывала мне йодом все ранки и ссадины… Держи.
- Ой! Она золотая? Не надо, спасибо.

Посмотрела на Вадима.

- От подарков отказываться неприлично. Тем более, что я сам тебе такую только обещал, но так и не купил.
- Спасибо, тёть Кать. Можно тебя поцеловать?
- Можно. Иди сюда, я тебя обниму. – Они поцеловались. - У меня к тебя только одна просьба: не называй меня «тёть Кать». «Дядь Вади» более чем достаточно. Зови просто Катериной.
- Больше не буду. Прости мэне, титка Катя. Я так привыкла говорить дома. Буду звать тебя как дядько Вадым называет - Катериной.


4. Июнь

- Хозяйка спросила, зачем тебе эти вещи?
- Про топор я наврала, а нож взяла незаметно. Клещей у неё нет… Только надо всё вернуть, а то неудобно будет.
- Постараемся, чтобы у нас это получилось. А теперь слушай внимательно. Стоишь здесь и не вздумай приближаться к барже. Смотришь всё время на носовую палубу. Если я оттуда просигналю фонариком, сразу бежишь ко мне.
- А если не просигналишь? И выйдет кто-то другой...
- Тогда вдоль забора бежишь до конца огорода и задами возвращаешься к своей хозяйке. В моём рюкзаке, не забудь его взять с собой, есть деньги, которые с лихвой окупят её топор и нож. Там мои документы. Их постарайся не потерять. Всё поняла?
- А ты справишься с двумя?
- Не знаю. Сейчас подойду поближе и буду ждать, когда они заснут. Хуже, если входную дверь запирают. Без шума её не откроешь. Буду ждать, может кто выйдет по нужде…
- Ой, зря ты за это дело взялся.

Вадим промолчал. Затем спросил:

- Ты всё поняла?
- Да… Ты хочешь одну девушку спасти, а двух человек можешь погубишь.
- Кого двух?
- Меня и себя. Я тут без тебя пропаду. Идти мне некуда и не к кому… Ладно. Ты всё равно пойдёшь. Дай я тебя на удачу поцелую.

Она чмокнула его щёку и легонько оттолкнула от себя. Когда Вадим отошёл, прошептала:

- Дай бог тоби удачи, дядько Вадым!

Вадим приблизился к барже и «прислушался». Страшно удивился, «услышав», что мужчины не ложатся спать, а куда-то собираются. Подумал, что может быть это как раз та удача, которую пожелала ему Жанна.
Прошёл дальше. Где-то здесь, за толстым бортом баржи в пристройке, приспособленной под жильё, должна находиться девушка… Она спала и её сон представлял из себя калейдоскоп разных лиц, в основном страшных и пугающих её. Видимо, укололи наркотиком или напоили снотворным.
Ладно. Теперь ему надо только дождаться, когда эти уроды уйдут. Ему и получаса хватит, чтобы вытащить её оттуда. Лишь бы не в наручниках была. Перерубать их топором… Вспомнил невольно сцену из фильма «Титаник».
Встал так, чтобы наверняка увидеть на фоне звёздного неба их фигуры и определить, в какую сторону они пойдут. Не напугали бы Жасминку, если пойдут по берегу в её сторону…
Мужчины вышли. Услышал, как один из них запер дверь на ключ. Это хреново, особенно если дверь окажется железной…
Снова «прислушался». Они были на барже, упоминали Мариуполь, но он их не видел. Куда они делись? Спустились с другого борта? Но там вода!..
Услышал звук заводимого мотора. Это удача! На десять минут в такое время, заперев за собой дверь, не уезжают. Через минуту увидел на поблескивающей поверхности залива тень моторной лодки, которая сразу направилась на запад. Хорошо бы если они действительно решили поехать в Мариуполь. До него полсотни километров. Ну, встречного ветра вам, сволота!
Выждал несколько минут – вдруг что-то забыли и вернутся?
По сходне осторожно поднялся на борт баржи. Подошёл к двери. Включать фонарик не стал, так как они могли, обернувшись, увидеть огонь?
Ощупал дверь. К счастью, деревянная, с облезлой краской и явно не «родная», а из чьей-то квартиры. Такие ногой вышибаются. Ощупал плохо укреплённые петли. Скорее всего, разболтались со временем. Этим ребятам, видимо, бояться в посёлке некого.
Лезвием топором поддел дверь снизу и сильно потряс её вверх и в стороны. Нижняя петля треснула и дверь перекосилась. Теперь легче справиться и с верхней. Через несколько секунд дверь покачнулась и её пришлось, бросив топор, ухватить с двух сторон и отнести в сторону. Образовался небольшой проход. Больше и не требуется.
Повернулся в ту сторону, где должна была находиться Жанна, и несколько раз мигнул светом фонарика.
Перешагнул порог, остановился и прислушался. Девушка была где-то метрах в десяти. Включил фонарик и оглядел помещение. У одной стенки - кровать и напротив у другой – такая же. Шкаф. Большая тумбочка. Два стула. Разбитое старое кресло. Тапки и кроссовки. Стены обклеены большими постерами полуголых и голых красоток.
Весь интерьер. Явно лежбище на летние месяцы. Живут где-то в другом месте.
Раздался задыхающийся шёпот Жасминки:

- Дядь Вадь, это ты?
- Я. Сядь вот за этим ящиком у борта. И смотришь в ту сторону. Как услышишь шум приближающейся моторки, предупреждаешь меня. Я пошёл внутрь. И про берег не забывай. В общем – стоишь на атасе, поняла?
- Да. Они уплыли?
- Давай без лишних разговоров и шума.

 Вошёл внутрь. Решил зажечь свет, но чтобы с улицы он не бросался в глаза, закрыл вход, подвинув наружную дверь. Зато ему легче будет ориентироваться внутри.
Прошёл «лежбище» до противоположной стены, где была вторая дверь. Закрыта, но не заперта. Открыл её и, не заходя, включил фонарик и огляделся.
Второе помещение напоминало бывший склад: вдоль обоих сторон до самой кормы шли пустые металлические стеллажи. Ближайшая часть стеллажа с левой стороны была разобрана. Там бросился в глаза стол, табуретка и лежанка. В свете фонарика разглядел лежавшую на ней девушку.
Поискал глазами выключатель, не нашёл. Подошёл к ней, осветил.
Полностью раздета. Тело неестественно вытянуто из-за того, что связанные руки были закинуты за голову и привязаны к вертикальной стойке бывшего стеллажа. А связанные ноги также с силой вытянуты и привязаны к двутавровой балке, которая длинным рельсом тянулась вдоль стены.
Всё тело покрыто кровавыми ссадинами и пятнами. Рот заклеен скотчем. Она могла легко задохнуться, так как из разбитого носа с каждым выдохом вылетали капли крови. Соски грудей зажаты бельевыми прищепками. Садисты!
Последняя деталь поразила Вадима больше всего. Он сразу почувствовал эту боль на своей груди. Поэтому сначала аккуратно разжал прищепки и отбросил в сторону. Потом освободил ей рот.
Девушка застонала и было ясно от чего – опухшие губы тоже были разбиты в кровь.
Вадим с трудом перерезал верёвки, которые связывали руки, так как принесённый Жанкой нож оказался тупым. Руки пленницы безвольно как у куклы упали по обе стороны от лежанки… Она что-то прошептала.
Поговорить всегда успеем, решил Вадим и стал перерезать толстые верёвки, которыми были стянуты ноги.
Потом подошёл к ней:

- Эй! Девушка! Встать сможешь?

Увидел, что она сквозь приоткрытые глаза разглядывает его.

- Кто ты?
- Для тебя – спасатель. Потом познакомимся. Сесть сможешь? Я помогу.
- Дай попить.

Вадим оглянулся. Бутылка с водой стояла на столе. Там же лежали плётка, покрытый засохшей кровью полосатый милицейский жезл и резиновая дубинка с поперечной рукояткой. Взял бутылку воды и поднёс горлышко ко рту девушки.
Она отрицательно потрясла головой:

- Это снотворное. Чистой воды нет?
- Нет. Потерпи. Надо быстрее выйти отсюда.
- Они вернутся утром… Но ты прав... Помоги…

Вадим помог ей сесть.

- Где твоя одежда?
- Ничего нет.
- Тогда вставай. Возьму тебя на руки.
- Не надо. Лучше поддерживай. Пошли к выходу. Только до спины старайся не касаться.

Вадим бросил быстрый взгляд на её спину. Вдоль позвоночника шли несколько неглубоких, но длинных разрезов. Кровь на них застыла пунктирными бугорками.
Не без труда перешли из «склада» в первое помещение.

- Я сяду на кровать. Возьми покрывало. Я укроюсь.

Он помог ей сесть, стянул с другой кровати покрывало и укрыл её.

- Тебя как зовут?
- Вадим. А тебя?
- Оксана… Вадим, у них где-то должен лежать обрез. Посмотри... Если с собой не взяли. Нам бы пригодился…

Вадим открыл шкаф.

- Оксана. Здесь рубашки и джинсы. Наденешь их?
- Да… Хорошая идея.
- И кроссовки старые, но всё лучше, чем босиком ходить.
- Давай мне. Только оденусь позже. Руки ещё плохо действуют… Обрез ищи.

Обрез оказался охотничьей двустволкой с укороченными стволами и лежал под матрасом.

- Нашёл!
- Ищи патроны.

Оксана явно принимала командование на себя. Ну и слава богу! Из Вадима командир всегда был никудышный. Патроны нашёл в тумбочке.

- Попробуй встать.

Он обхватил её за спину и помог подняться. Оксана медленно, но смогла переступить через дверной порог.

- Вот и отлично. Дальше будет проще… Жасмин, иди сюда. Возьми фонарь, свет больше не включай. Во второй комнате забери топор и нож. Потом захватишь ружье, здесь его оставлю. И быстро за мной.

Вадим подхватил девушку на руки и пошёл к сходням.
 

5. Октябрь

- Катерина, а можно мне сейчас опять искупаться в ароматической ванне?
- Ради бога, Жанночка. Помнишь, как я вчера её готовила? Сама справишься?
- Конечно.

Жанка скрылась в ванной, а Екатерина села рядом с Вадимом на диван.

- Представляешь, месяца три не смотрел никаких телепрограмм. Сейчас даже на рекламы смотреть интересно, – произнёс Вадим, выключая пультом телевизор.

- Зачем выключил? Смотри, если нравится.
- Ты же хотела со мной о чём-то серьёзном поговорить. Пока Жасминка нежится в ароматах, я тебя слушаю.
- Между прочим, я тебе об этом не говорила.
- Со мной в этом нет необходимости. Слушаю тебя.
- Да, к твоей особенности надо ещё привыкнуть. Ну, тем лучше. Значит предисловие отпадает. Вы с Жанной нигде не работаете, так?
- Да.
- Откуда деньги?
- Недавно помогал соседским старушкам копать картошку. Два мешка на этом деле заработали. А деньги… Эпизодически надеваю рубашку, которая поприличнее, и ищу игроков. В «Двадцать одно» или в покер. Отец в своё время научил. Закон один: не выигрывать много и подряд. Как понимаешь, любой соперник всегда играет практически с открытыми для меня картами. Ухожу всегда с выигрышем.
- Всё равно источник дохода не очень надёжный.
- Согласен. Но мне удобнее играть с минимальным количеством людей, чем идти в казино... А ты что хотела предложить?
- Сам не догадался?
- Догадался. Но не люблю казённые структуры. И вообще вашего брата военного, извини, конечно, не уважаю.
- Что так?
- Не надёжные люди. И штатских, это я уже про себя, в грош не ценят.
- Зря так считаешь.
- Приведу последний пример. Почему не разрешили нас взять на тот вертолёт? Хуже, конечно, было бы, если б взяли, а потом с высоты выбросили. Ты им вряд ли смогла бы помешать.
- Понимаешь, борт военный. Я на тот момент - особо секретный агент и никто не должен был знать о моём присутствии там. А про тебя с Жанкой, да и про свои беды по открытому телефону я не могла сказать. Только то, что вы помогли мне и всё.
- Второй пример. Я сбежал на Украину в конце тринадцатого года. А до этого работал «консультантом» в одной организации, близкой, как понимаю, по духу к той, в которой служишь ты. Вызывали раза два в неделю присутствовать на допросах. Моим условием было, как всегда, минимум присутствующих в радиусе пятнадцати метров и чтобы допрашиваемый меня не видел и не знал, что я вообще помогаю расследованию. Платили жмоты пятьдесят тысяч в месяц. Одному мне вполне хватало. Но и полгода не смогли сохранить моё инкогнито. Или решили, что я слишком много про них самих узнал. В общем, я уже был готов к самому плохому варианту, так как понял, что они хотят от меня избавиться… Каким образом ускользнул, говорить не буду, извини. У меня есть свои тайны.
- Тебя будет трудно убедить в том, что в нашей службе люди честные и порядочные. Я правильно поняла?
- Разумеется. Вспомни, кто тебя предал в Мариуполе. Это же был ваш человек, Вороненко?
- Откуда знаешь его фамилию?
- Не люблю вопросы подобного рода.
- Ах, да. Меня Жанка предупреждала об этом. Извини… Не буду спорить с тобой. Паршивая овца найдётся в любом стаде… А у меня была мысль съездить с тобой за границу. В Прагу или в Берлин. На несколько дней и обратно.
- У меня нет шенгенской визы. А обращаться в паспортный стол после своих приключений не решаюсь.
- Хотели бы тебя найти, давно бы отыскали.
- Официально я погиб в автоаварии, сгорел и за казённый счёт где-то похоронен. Но не знаю, насколько в мой смерть поверили.
- Сделать визу в твоём новом паспорте и лучше на чужое имя - не проблема.
- Проблема будет в том, что я, как Василий Иванович Чапаев, «языков не знаю». Представь, что заинтересовавший тебя человек, если и станет говорить с тобой на русском, то думать при этом может на чешском или немецком. Кроме его настроения я ничего больше не «услышу».
- Это хуже. А что же не выучил?
- Все последние классы обучался на дому. Образование моё в основном книжное. В каникулы родители укладывали меня в психушку. Кстати, только там на лекарствах я действительно переставал слышать чужие мысли… Этот скособоченный домишко в деревне для меня купили специально, так как в многоквартирных домах я жить просто не мог. Подремонтировали его с отцом, вот он и стоит до сих пор.
- Родители живы?
- Да… Но связь с ними редкая. Не хочу говорить на эту тему.
- Тогда вернёмся к моей… Есть и русские резиденты, которые наверняка будут думать на русском, т.к. не скрывают своей национальности.
- Да, заманчиво с тобой покататься по Европам. Но ведь со мной всегда будут сложности. Большие отели не для меня, как и уютные, но многолюдные кафешки. Даже самолёт – проблема. Летал один раз, сидел на самом заднем ряду, но часовой полёт кое-как выдержал.
- Есть международные поезда с купе на двоих пассажиров. Это, согласись, уже не сто человек в самолёте, а максимум – с одной стороны проводница, с другой – тоже два пассажира.
- В таких никогда не ездил. Неплохой вариант. Обычно я предпочитаю такси или полупустую позднюю электричку.
- Подумай просто о том, что я сказала. И разговор, разумеется, между нами.
- Тогда ещё один вопрос. Как говорят евреи, что я буду с этого иметь?
- Только командировочные. И меня… - Они обменялись многозначительными взглядами. - Не буду скрывать, всё равно догадаешься, что я пытаюсь таким образом вернуться к своей прежней работе. Хотя бы в её безопасном варианте.
- Не думаю, что у тебя могут быть безопасные варианты. Представь, что твой резидент, с которым мы встретимся, окажется двойным агентом. Что ты будешь делать?
- Устраню его, предварительно допросив.
- Группа внутренней безопасности и устранения персон нон грата майора Вольской. Женщина-киллер. Это круто.
- Любишь ты красиво выражаться.
- Есть такой грех… Никак не могу забыть, как ты в то утро взяла обрез и одна отправилась на баржу. Видок у тебя был как из фильма ужасов… Один выстрел мы с Жасминкой слышали. Второй, как я понял, тебе не понадобился. Но я даже вкратце не стал ей говорить, как ты им отомстила. А зачем арматуру-то?
- Им нравилось рассказывать, в какие места они засунут мне эти два отрезка арматуры. Кстати, эта процедура планировалась в ближайшие день-два. Дольше держать меня они уже боялись. Так что ты появился очень своевременно… И давай больше не будем вспоминать то лето.
- Договорились. Возвращаемся к твоей теме. Не боишься, что я слишком много буду знать о твоих секретах? Не придётся ли тебе потом ликвидировать и меня?
- Не говори глупости. Если будешь со мной, то какой смысл мне тебя лишаться. Лучше подумай, как быть с Жанкой.
- На зиму я в любом случае собирался отправлять её в Таганрог к родным.
- Правильно. Дай ей время повзрослеть. Заодно проверишь её любовь. Девчонка экзотически красивая и шестнадцать лет ей, конечно, не дашь. Похожа на мулатку.
- Она называет себя квартеронкой.
- Начиталась Майн Рида… Но с малолеткой жить, Вадим, – тоже грех… Ты её любишь?
- Трудный вопрос. Очень уж она удобная для меня. Понимаю, что рассуждаю эгоистически… Так что получается, что не столько люблю, сколько использую. Но и обижать не хочу. Она очень привязана ко мне. Даже у родных не осталась, а поехала со мной в этот деревянный домишко. Может быть влюблена? Но мне трудно судить о любви шестнадцатилетней девушки. Она может поверить мне, послушаться, уехать к родным и ждать, когда я приеду к ней. А может согласиться уехать и броситься под первую электричку.
- Всё хотела спросить, а почему «Жасмин»?
- Нашёл её в кустах жасмина в тот самый день, когда поздно вечером мы освободили тебя. Вот такое совпадение.

*

В воскресенье вечером Екатерина объявила:

- Завтра общий подъём в семь ноль-ноль. В восемь ноль-ноль выезжаем. Вас оставлю у вашего домика, а сама поеду к себе на службу.
- Катерина, в следующую пятницу ты одна на дачу поедешь?
- Нет, не одна.
- Жаль…
- Я планировала снова пригласить вас в гости.
- Обоих?
- Разумеется. Готовить я не люблю, а ты похвалялась, что лучше всех можешь приготовить украинский борщ. Сварганим его с тобой?
- Ура! Конечно, сварганим.
- Вот и славненько. А в субботу съездим с тобой в город. Хочу одеть тебя поприличнее. Не возражаешь?
- Нет. А деньги?
- Вадим обещал мне позже вернуть всё затраченное на тебя с процентами.
- Правда, дядь Вадь? – воскликнула Жанна и бросилась его обнимать.

Он ничего не ответил, а Екатерина внимательно смотрела на них, продолжая ужинать.

*

В понедельник Вадим перебрался ночевать в дом. На улице было слишком холодно.
Легли, разумеется, вместе, так как кровать в доме была одна.
Жасминка, отдышавшись, зашептала:

- Вадимочка, Катерине я не нравлюсь, а она хочет бегать по магазинам и выбирать мне одежду и бельё. Почему?
- Я попросил её, - соврал Вадим.
- Не к добру это.
- Не бери в голову. Всё нормально. Давай спать.
- И ты меня сейчас ласкал ни как всегда. По-другому.
- Что значит по-другому? Обычно. Тебе было плохо?
- Нет, что ты?! Очень хорошо. Наверное показалось так, дурёхе, изо всяких других мыслей... Ты не обижайся на меня, ладно? Ты мой миленький и коханый. Я сильно люблю тебя…
 
***

Май 2020 г.