Один на Тянь-Шане

Почему люди хотят идти в походы? На Тянь-Шане я разговаривал с одним поджарым альпинистом. Он рассказал, что, когда они с группой альпинистов переправлялись по канату через бурный поток - Левый Талгар, он упал в этот горный поток,  выбрался. Я его спросил:
- Хотите после этого идти опять в горы?
- Да, - сказал он. – Я без гор не могу.
   Тянь-Шань высокие сравнительно молодые горы и идти по ним тяжело, но люди каждый год туда идут. Я на Большой Поляне – это основное место маршрута, где делают стоянки туристы, чтобы потом идти дальше, подниматься в горы – насчитал только проходящих мимо нашей стоянки 250 человек за два часа. Там спилены уже все сухие ветки на елях, до которых можно дотянуться.
В поход – это интересно – думают люди, но на самом деле там и трудно. А главное – что ты так отвлекаешься от всего другого, что ты даже не вспоминаешь то чем жил год.
Тянь-Шань – Голубые горы - красивейшие высокие горы, расположенные на юге, в Азии. Вершины Хан-Тенгри и Томюр (пик Победы) высотой 7000 и 7440 метров восхищают своей красотой. В Киргизию люди идут, переходя реку Чон Кемин, чтобы пройти через перевал и увидеть пик Ак-Су. Там часто бывают молнии и туристы волокли раньше свои станковые рюкзаки на верёвке за собой, ну, так мне рассказывали, те кто ходил, чтобы в них не ударила молния, ведь в станковых рюкзаках вшита металлическая рама.
   Я решил:
- А почему бы мне не пойти на Тянь-Шань без палатки? Палатка – это тяжесть, её таскать с собой всё время тяжело,  да ещё по высоким горам, а я возьму большой кусок плотного целлофана и пойду с ним вместо палатки.
  Итак, начался маршрут в горной щели. Щель между первыми невысокими с выцветшей высокой травой холмами широкая, автомобиль может спокойно проехать, по ней стекает с гор речка, вдоль неё невысокие деревья, вишни.  Речка втекает в специальные длинные бетонные желоба – арыки и направляется в посёлки для орошения.  Здесь жарко, ты же в самом низу, проходишь.  На первом холме с лева начинаются яблони белого налива, от которого некоторые ветви яблони ломаются, так их много. Он прозрачен и вкус восхищает. Это совхоз Горный Садовод. Через три километра горы постепенно начинают увеличиваться и вширь и ввысь, становятся зелёными, появляется береза, тополь, ель. Жара немного отступает потому, как ты поднялся уже вверх, чуть выше долины, но идёшь уже не утром, и из-за этого, не смотря на высоту, припекает. Яркое Солнце уставилось на хребты и деревья с синего неба и жарило всё что можно. Поэтому советуют не идти днём, а идти или рано утром или, когда жара спадает, это уж к четырём часам дня. Но так не получается и теряется время для поиска тени.
   Я шёл с рюкзаком «Ермак», а это было в 1982 году, и рюкзаков походных, где давление при ходьбе было бы на плечи, а не на поясницу, не было и вовсе. Продавались рюкзаки, как мешок с карманами, найти рюкзак «Ермак» было трудно и сразу его надо было покупать, иначе позже его можно было не увидеть – раскупали. Наконец, я со своим станковым рюкзаком дошёл до гор высотой в полтора километра, тут был пионерский  лагерь. Попросил разрешения у администрации пройти через них в горы, и, пройдя его, вышел на узкую тропку горной щели и пошёл вдоль журчащего ручья среди камней, зелёной травы. По сторонам скалы резко сузились, всё было в тени, Солнце сюда попадало ненадолго, росла высокая трава. Здесь надо было идти резко вверх, участилось и дыхание и пульс. После этого полукилометрового подъема,  я вышел на более ровную поляну с растущими невысокими  пушистыми с насыщенно зелеными длинными иголками сосенками темно-красно-коричневым нетолстым стволом, трав здесь было заметно меньше, но рос длинный девясил. Слева и справа расширялось пространство, и  неба было больше, за лугами с таволгой росли темно-зелёные ели, растущие по склонам гор.
   Там я организовал стоянку: поставил вертикально рюкзак, накрыл целлофаном и лег спать в спальнике. Костёр я не разжигал, чай я не готовлю. Есть люди, которые на стоянках готовят себе чай, не могут без него. Я без него прекрасно обхожусь и без горячей еды, поел тушёнки с хлебом. Ночью были огромные ярко белые пульсирующие звёзды, их видно было через целлофан. Уручья в щели выла выть.
   Утром я рано встал, собрал рюкзак и прошёл дальше. Горы становились всё выше, покрытые скрюченными невысокими деревцами с темно-зелёной листвой в росе. Сквозь них проходили первые лучи Солнца. Я смотрел на левую гору и увидел двух коричневых поджарых тэков с небольшими изогнутыми рожками, свободно прыгающих среди деревьев вверх и вниз.  Я поднимался дальше по щели вдоль ручья и дошёл почти до вершин первых зелёных хребтов. Шёл четыре часа. Я отошёл от ручья вправо, где находился высохший выход ручья из горы, выложенный высохшими камнями светло-песочного цвета. Справа у сосен и елей была плоская площадка с небольшим углом, где я поставил рюкзак, накрыл его целлофаном и постелил на поролон спальник. Рядом ниже валялись упавшие стволы ели уже выбеленные с годами. Рядом с ними я из камней выложил камин, набрал воду из ручья в котелок и поставил греться. В воду я засыпал концентрат вермишелевого супа и поел с хлебом. Я лёг спать.
   Рано утром я вышел из-под своего укрытия и увидел прямо перед собой ниже по склону клочок тумана, он был белый и вытянутый сверху вниз. Он медленно плыл вверх по воздуху в мою сторону. И я помчался вверх по склону горы и, запыхавшись, долез до вершины и увидел с другой стороны вершины в низине между гор белый туман, заполнивший всё пространство до других темнеющих хребтов. Он то двигался вверх, то съезжал немного вниз по склонам, как живое существо. Он медленно поднялся до моей вершины и заполнил всё вокруг, вершина оказалась вокруг в тумане, она теперь стала островом в море тумана. Это восхищало. Я наполнился доверху счастьем, моему организму более ничего не надо было, он был полностью насыщен содержанием. Туман на горизонте менял свой цвет от слабо сиреневого до нежно розового и дышал: то, сползая по склонам, то поднимаясь, рядом со мной он был бледно-серовато-голубоватого цвета. И стояла полная тишина. Так я стоял полчаса, потом с настроением на плечах, подаренным мне природой, спустился к стоянке. Есть я не хотел совсем, смотреть я на окружающее не хотел, оно было не таким как наверху.
   На третий день я прошёл Красную Горку – это скальный откос каменистой породы красного цвета, частью обвалившийся совсем не являющийся вершиной горы, а находящийся на склоне горы. Через километровый тяжёлый подъем я взошёл на вершину зеленого холма с которого начинался поднимающийся вверх трёхкилометровый по длине хребет, по склону которого справа  тянулась тропа медленно поднимающаяся вверх. Хребет шёл с северо-востока на юго-запад и венчался выступающей вверх пологой зеленой горой с вырисовывающимися скалами, на нём стояли темнеющие высокие тянь-шаньские ели.  Я по ней прошёл, отдыхая через каждые пятьдесят метров, перелезая через упавшие толстые стволы елей, километра полтора и заметил приближающуюся прямо ко мне справа, со стороны долины тучу. Я видел её плоский темно-серый верх, светлеющий на Солнце.  Она дошла до меня к склону горы, я был как раз на уровне тучи не выше, не ниже, и в метрах двадцати от меня остановилась и стала пускать молнии в гору. Бежать было некуда: бежать по крутому склону вверх было долго и опасно, вбок – всё расстояние покрывала туча. Я был совершенно спокоен и смотрел на тучи и молнии. Попускав молнии в склон, туча стала медленно съезжать вправо. До меня молнии не долетали. Я пошёл дальше по тропе, она стала резко подниматься вверх, попадались уже невысокие сосенки. И я вышел на хребет. Открылся грандиозный вид на следующие хребты  Талгарского Алатоо, идущие вдоль друг друга. Вниз спускалась тропа к острым хребтам и елям, слева на хребте росли невысокие сосны и ели. На высоте невысокие деревья и стелящийся кустарник, так как высоким деревьям там недолго бы удалось жить  из-за ураганных ветров. Я сел и снял рюкзак, выпил воды,  взятой с собой со стоянки,  и стал смотреть на дальние горы с красными высокими крутыми склонами от осыпавшейся породы. Справа налево между дальними хребтами шли синие тучи со светящимися ярко-розовыми краями. Тучи из щелей меж горных хребтов не выходят. Их держат хребты, не выпускают в долину. Туча шла, большая тёмно-фиолетовая туча вдоль хребтов, и вот часть облаков её встала над вершиной хребта и не идёт дальше, а соседние тучи рядом идут дальше налево. Как это может быть? Огромная сила исходила от такого вида.
   Долго сидеть на хребте я не собирался, здесь было неспокойно, лучше идти дальше, как я считал, и стал спускаться по тропе вниз в новую расщелину, рюкзак с каждым шагом ударялся о спину. Слева шёл крутой склон, покрытый травой, видны были верхушки елей, на вершинах гор справа и впереди было несколько елей, а дальше вершины были  без деревьев. Далее открывался вид на пологие вершины гор ниже места, где я шёл, видно было, что далеко мне предстояло идти. Я прошёл километра три и подошёл к опасному склону с углом где-то 60 градусов. По нему продолжалась тропа. Я подошел к этому  склону, в другое время, через 14 лет с девушкой. Когда мы подошли  в этому же месту, то обнаружили снег, это в августе месяце! Не смотря на то, что мы были в походных ботинках с рифом, я решился идти по снегу не сразу, он был плотный, не мягкий. Проходя по склону, я прижимался к горе, цепляясь руками за снег. Посмотрел вниз – склон казался почти отвесным. «Вот лететь-то тут вниз долго и как потом подниматься и где выбираться оттуда», подумал я. Как-то я прошел этот снежник и остановился, снял рюкзак, а спутница не решалась вступить на снежник. Я ей никак не мог помочь, веревки у нас не было, я подумал пробивать снег топором, чтобы делать выемку, но это было бы долго. Девушка поднялась выше по снежнику и там перебралась на другую сторону снежника, но сказала, что оттуда склон, кажется ещё страшнее.
   В тот раз, когда я шёл один, я его всё же прошёл и следовал дальше.  Дальше был спуск, но всё по гребню хребта, где-то в трех километрах далее видно было, что тропа поднимается на гору. Прошел до подъема. Небо было в облаках, Солнца не было видно, так идти было легче, но подъем был тяжёлый. Я вышел на гребень горы и сел отдышаться. Осмотрелся: с гребня открывался вид на ущелье, далеко внизу просматривалась поляна и ели, с той стороны взлетал другой хребет покрытый иссохшей желтеющей травой.  А гребень горы, на котором я находился, продолжался влево и далее напротив него был виден тёмно-синий Талгарский скальный хребет в языках снежника и самая высокая скала – пик Талгар. А справа в километре от места, где я сидел на хребте, была седловина – это Бутаковский перевал, деревьев там не было. За ним с той стороны открывалось Бутаковское ущелье. Когда мы там спускались через 14 лет, то увидели крючки металлические от палатки на ровном незащищенном ничем пятачке, за которым был обрыв метров пятьсот. Почему крючки остались, мы предположили после ночи, спустившись ниже и поставив палатку. Тогда утром сползла с горы по ущелью к нам туча и стала молнии выпускать вокруг нас, пошёл стеной ливень.  Сперва сильнейший порывистый ветер не мог совладать с нашей палаткой, хотя она сгибалась от порывов, тогда он подлетел снизу, с ущелья, где лежал метровый снег над ручьем и оттуда порывом сорвал-таки верхний тент палатки. Я вылез из палатки под стеной льющего ливня и водрузил тент на палатку, рядом сверкали молнии. Через полчаса ливень закончился.  Так что возможно, ту палатку снесло вниз в обрыв, а крючья остались.
А тогда мне предстояло идти вниз, в Талгарское ущелье. Ну, идти вниз легче, я стал спускаться, кустики и сухая жёсткая трава колючками цеплялась к ногам, мешая идти. Наконец я дошел до поляны. Пройдя по ней поперёк, я увидел ручей и напился, воды-то больше не осталось. Вокруг по склонам стояли тянь-шаньские ели. Передохнув, я стал по ущелью спускаться вниз и так спускался вдоль ручья по тропе 6 часов в хорошем темпе. Значит, спустившись, придётся подниматься потом на такую же высоту далее и уже не в таком темпе. Ущелье было темноватым, там везде росли ели, сосны и берёзы. Пройдя немного, я оказался на Большой Поляне – это место, где останавливаются туристические группы идущие маршрутами. Внизу бурлил Талгар, а с другой стороны поднималась огромная гранитная коричневая скала, называемая местными казахами-пастухами  «Телевизор». Если напротив неё посидеть, то можно увидеть разных жителей гор: горных козлов и пр.
   Там я, конечно, нашёл хорошее место среди деревьев и установил стоянку. Веток для костра было мало, здесь везде туристы каждый день, и всем нужен костёр, но я нашёл, чем разжечь костёр. За водой сходил на бурлящий среди огромных бульников Талгар. Перекусил тушёнкой и хлебом и лёг спать. В горах на свежем воздухе восстанавливаешься быстро. Утром я пошёл дальше по Талгарскому ущелью. Вдоль тропы рос кустами тянь-шаньский щавель с длинными широкими листьями. Подъём незначительный отмеченный турами – это стоящие друг на друге три камня, или прокрашенные камни вдоль тропы, чтобы не заблудиться. Но сделана ещё одна тропа, зачем не знаю. Она отходит от основной в лево и называется «Тропа Дураков», то ней упираешься в скалы и всё.
   По тропе среди деревьев, переходя ручьи, стекающие с гор, я дошёл до поляны Альпийская Роза. Она находится заметно выше Большой Поляны и на ней большие гранитные камни иногда выше человека, на которых таблички с именами тех, чей поход здесь был последним. Дальше поднимаешься по тропе и выходишь к Солнечной поляне – широкая долина реки Левый Талгар в зелени трав, далее  проходишь правее выше реки, попадая на морену, где огромные камни лежат друг на друге ненадёжно, когда на них наступаешь, то они качаются. Проходишь этот участок и дальше идешь между пиками темных скал среди скрюченного можжевельника.
    Дальше горы становятся меньше, потому как это уже вершины гор, ты на высоте 4000 метров и ты попадаешь в Поле Чудес. Сперва ты видишь огромную поляну розовых и сиреневых цветов, заканчивающуюся горными пиками по границе, а дальше частые родники в огромной ровной долине. В них журчит идеально чистая и полезная вода. Когда её пьёшь, то после неё есть не хочется совсем. Деревьев здесь нет. Долина расширяется, посреди неё медленно течёт река Левый Талгар, а дальше на горизонте, на юг,  возвышается ледник Конституции с пиком высоты в 4580 метров. Туда шли альпинисты, не много, парами, шли медленно.
   Но я пошёл от этого волшебного места вправо на подъем к перевалу Туристов. Слева шли скалы. Я поднялся на ровное плато. Под плоскими коричневыми камнями глухо журчала вода, слева возвышался высокий тёмный пик скалы без снега, под ним начинался ледовый цирк плотного  льда и снега, он шёл вправо с километр со скатами у границ с камнями. Я нашёл ровную площадку, поставил рюкзак, на него накинул целлофан, разложил спальник на поролоне, под него подстелив другой кусок целлофана, поел тушенки и лег. Стемнело, было тихо, ветра не было, мигали звёзды и появился месяц, от чего каменная плоская поляна осветилась белым светом. Но вскоре снизу, со склона, по которому я сюда поднялся, стала подниматься вверх ко мне туча, выглядящая в свете от месяца серо-белой. От неё ударяли молнии в камни, раздавался гром. Она  медленно поднялась до меня а потом и метров на пять выше,  её непрозрачные очертания хорошо были видны через прозрачный целлофан, и ударила молниями три раза в пятнадцати метрах от стоянки, пошел дождь. Если бы я там устроился – это была бы моя последняя ночёвка. Потом так же тихо, спокойно туча стала опускаться туда же, откуда поднялась и исчезла. Я был совершенно спокоен, говорят, от опасности человек пугается, волнуется, у меня же не было желания выскочит из укрытия и бежать по горной долине в панике.
  Я встал из укрытия и скинул большую глыбу льда, которая образовалась от дождя и тут же замёрзла от холода на просевшем в середине целлофане. Потом забрался обратно в спальник и уснул. В другой свой одиночный поход я расположился дальше этой стоянки левее, метрах в тридцати. Дул юго-западный ветер со стороны скального пика, и целлофан вылетал из-под камней, которыми я его хотел удержать. Мне удалось его после нескольких попыток зафиксировать, и я расположился под целлофаном. Ночью я услышал гул со стороны этой скалы, и смотрел на эту громадину - скалу, темнеющую на фоне неба, через целлофан. Потом, когда я спустился с гор в долину, в городе я читал газету, где сообщалось, что в ту ночь с той стороны этой горы сошёл сель и 16 человек туристов погибло.
  Утро следующего дня было солнечным. За долиной Талгара возвышаются горы, но они уже ниже той высоты, на которой я нахожусь. Я пошёл по каменистому плато правее, левее был ледниковый цирк,  к виднеющемуся леднику Туристов. Там проходит один из туристических маршрутов. Ориентиры среди груды камней – туры, здесь туры сложены из нескольких камней уложенных друг на друга, пирамидкой, чтобы человек мог ориентироваться,  как идти к леднику Туристов. Слева  стоит скала – пик Советских Альпинистов  - 4380 метров.
    Подъем здесь незначительный. Через час я дошёл по бежевым  камням до ледника Туристов, восстановил дыхание, и пошёл в кроссовках по леднику, снег здесь был плотный. Ледник искрился на Солнце, от этого могут заболеть глаза. Народу здесь было много: молодые  немцы в кусках белой ткани на голове с разрезами для глаз, на которые были надеты черные солнцезащитные очки на резинке, полезная вещь, но я их не брал с собой.  Они использовали черные ледорубы типа Grivel Air . Шли и другие туристы. Я постоял немного на перевале – леднике, слева ледник Туристов поднимался вверх. Утопая в снегу, я стал спускаться с ледника уже по западному склону. Открывался вид на хребты с другой стороны ледника. Прошёл деревянный домик селевиков, они наблюдают за этим районом, предупреждая сходы снега и селя. Прошлый раз мы у них заночевали, и они рассказывали какие тут туристы ходят. Пришёл один весь мокрый, так как шёл по леднику, и спрашивает:
- Где я?
Ему селевик отвечает:
- В Китае. (мы в Казахстане – примечание автора).
- А что это за гора? - показывает он на заснеженный пик Советских Альпинистов.
- Хан-Тенгри, - отвечает селевик. Гора Хан-Тенгри на самом деле совсем в другом месте находится.
- Мне сказали, что дадут значок альпиниста, если залезешь на эту гору, - сказал он (и он поверил и полез).
   В другой раз шли муж с женой, лет им под сорок, она до подъема на перевал подвернула ногу, так муж как шел, так и шёл дальше, а женщину подобрали, положили на брезент и перенесли через перевал школьники, следовавшие с инструктором позже по тому же маршруту.
   В этот раз я к ним не заходил, а спустился дальше, к реке Кызылсай, которая здесь образуется от таяния снега ледника Туристов. Открывается вид на широкую  каменистую  долину. Красноватого цвета. Слева Большой Алматинский отрог из пиков гор. Я спустился ниже, переночевал. Ниже речка Кызылсай соединяется с другой, Озёрной, и бурной речкой бежит направо и впадает ниже в Алматинское озеро на высоте 2500 метров с ледяной водой, поэтому там никто не купается. А, если перейти речку у места их соединения, то там, на подъеме, будет грунтовая дорога и по ней вверх будет Озёрный перевал с озерцом посередине, а за ним спуск к реке Чон Кемин (Большая Река, каз.). Река большая особенно во второй половине дня, когда Солнце интенсивнее поджаривает, и таят ледники. А за ней уже Киргизия.
Но я туда не собирался, а пошел по грунтовой дороге вправо вниз к Алматинскому озеру среди гор, там заночевал и потом спустился в Алматы. Лицо и уши у меня полностью обгорели. Конечно, всё время похода я ходил в бейсболке и плотных из хлопка штанах и куртке.

Всё меркнет по сравнению с Тянь-Шанем, его силой и красотой. Байкал красив в бирюзовых цветах и неземных пейзажах бухты Ая, но он меркнет по сравнению с вздыбившимися высокими хребтами Талгарского Алатоо и дальше идущими грядами хребтов.
Теперь по этому маршруту, да и по другим, многое изменилось, в Талгарском ущелье сполз огромный сель с гор, камнями завалило места по спуску Левого Талгара выше Альпийской Розы и там образовались мутные озерца, ураганом повалило много елей.