1889. Раннее детство В. Н. Максимова

В 1889 году, когда Васеньке, сыну 31-летнего Никиты Максимова, исполнилось 2 годика, в Павловском уезде населению прививают оспу и взыскивают за прививки плату по 10 коп за каждый случай привития оспы. Несомненно, Васеньке была сделана прививка против оспы. В те годы на юге России частенько свирепствовали эпидемии (холера).

У маленького Васеньки Максимова рано проявились музыкальные таланты и прекрасный звонкий детский голосок. Голос и заливчатый смех Василька звучал как валдайский колокольчик – сильно, звонко, переливчато, очень красиво. Когда Вася смеялся, то все вокруг, неудержимо и радостно улыбались, у всех улучшалось настроение, а в душу приходила благость и умиление (в те годы XIX века эти слова-понятия были по-настоящему в обиходе и в понимании всех без исключения).

Характерно, что все мальчики в роду Суворовых-Максимовых имели в раннем детстве (2,5-3 года) очень звонкие, переливчатые, очень красивые, колокольчиковые голоса. Например, автор, по воспоминаниям папы и старшего брата Юры, в раннем детстве «звенел, плакал и орал так, что закладывало уши», а по воспоминаниям мама «заливался колокольчиком». Точно таким же «валдайским переливчатым звонким смехом» обладал в раннем детстве (2,5 года) сын автора Кирилл Александрович Суворов.

Сын Василия Никитовича Максимова – Николай Васильевич Максимов, в детстве также имел очень красивый, звонкий и переливчатый, как серебряный колокольчик, смех и голос. По воспоминаниям мамы автора и старшей средней сестры Нины Васильевны Максимовой «Коленька в детстве был золотым мальчиком, волосики у него были – чистое золото, а голос – серебренный, звонкий, заливистый». В то время, когда автор в первый раз встретил 32-летнего дядю Колю в 1957 году, у него был красивейший мужской грассирующий баритон, от которого все женщины просто «сходили с ума» (слова моей мамы).

Николай Васильевич Максимов прекрасно пел под семиструнную гитару старинные русские романсы и народные русские песни и голос у него был чарующий, одновременно камерный, интимный, дружелюбный и громкий, торжественный, громогласный. Точно такой же тембр и силу голоса от ультразвука через золото и серебро валдайского колокольчика, резонансную вибрацию бронзы и жёсткую остроту стали до густого церковного колокольного баса имел в своё время автор. Даже сейчас иногда (в 67 лет от роду) нет-нет, но у меня проскакивают по ситуации и обстановке металл и бронза в голосе и во взоре…

Любопытно, что, учась в 7 классе Суворовской средней школы №1(1967), при посещении на экскурсии всем классом действующей православной церкви в городе Чекалин (Лихвин), я смутил нашего классного руководителя и обрадовал всех одноклассников, когда неожиданно для самого себя, вдруг густым басом и почти профессионально запел под гулкими сводами храма: «Венчается раба Божия Валентина с рабом Божиим Александром во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!». Учительница сначала изумилась, потом шикнула на меня, а затем в гневе хотела выгнать меня из церкви, а я вдруг, шаля, обратился ко всем с ещё большим густым и красивым басом: «Господу помолимся!» и всем мои школьные друзья, никогда до этого не изучавшие богословие и церковные порядки, хором запели-ответили: «Господи, помилуй!».

После этого я был объектом разборок учителей и завуча в учительской школы, меня весело «проработали» на классном пионерском собрании и в октябре 1967 года (мне было 14 лет) только Суворовский райком комсомола своим решением всё же принял меня в ВЛКСМ, потому что я был отличник и все приняли мою выходку в церкви как «глупую шутку, навеянную обстановкой». Кстати, до этого возраста я на классных мероприятиях и школьных концертах художественной самодеятельности неизменно звонко, как знаменитый итальянский певец Робертино Лоретти, пел песню Детского хора п/у А. Чмырёва «Совсем наоборот»:

Я первый ученик среди ребят:
Пятерки в мой дневник, как ласточки, летят.
Теряю счёт - пятерки круглый год!
И дома уважение, и в школе мне почет!

А все ребята в классе хором мне отвечали:

Ха-ха, "почет"! совсем наоборот!
Четыре двойки в табеле - позорный счет!

На фото: Русские крестьяне XIX века. Фото из открытой сети Интернет. Типичный облик русского крестьянства в будние рабочие дни в любой деревне или селе Российской империи XIX века. Статусные бороды мужиков. Натруженные костлявые и жилистые руки. Рано повзрослевшие обветренные и опалённые солнцем лица. Добродушная строгость во взоре. Мир, лад и семейно-родовая забота. Свободное босоногое детство. Священная вера в материнскую силу избы. Наследственные традиции крестьянской России. Кстати, этими двузубчатыми вилами выкидывают через узкое волочильное окошко из хлева на задний двор слежавшийся навоз. Примерно таким было ранее детство золотоволосого Васи Максимова в селе Бабка.