Росток сквозь асфальт. Главы 6-7

Глава 6.

      
           Лёлька, вдохновлённая надеждой, летела домой как на крыльях.
— Мама, я сейчас разговаривала с тётей Светой — Лискиной мамой… Она работает музыкантшей в детском саду, — с порога объявила счастливая девочка, сбросив с себя ранец. — Она обещала со мной позаниматься, если ты запишешь меня в музыкальную школу.
— Глупости всё это и блажь, — спокойно ответила мама, накрывая на стол. — Иди есть, и за собой посуду помоешь. А мне надо тетрадки проверять.
— Мааам, — Лёлька почувствовала, как радость куда-то улетучивается. — Я прошу тебя: давай сходим в школу! Тётя Света написала адрес школы и имя директора.
— Никуда я с тобой не пойду. Ещё чего выдумала? У тебя слуха нет, а у меня — денег на оплату обучения. А ты знаешь сколько стоит пианино? Нет-нет, даже и не думай! Я не собираюсь идти на поводу у твоих капризов.
— Это не каприз, мама, а мечта!
— Всё это блажь, дурь и прихоть! — твёрдым учительским голосом ответила мама. — Лучше бы ты училась шить, готовить и вязать. Это намного полезнее. Уж лучше быть хорошей портнихой, чем плохой пианисткой.
Мама прошла в комнату и, сев за письменный стол, пододвинула к себе огромную стопку тетрадей. Она углубилась в чтение. А Лёлька, так и оставшись в прихожей, сползла по стенке на пол. «Если бы только был папа! Он бы меня понял. А так… Вот когда он вернётся?»

Лиска, заметив, что подружка уже который день ходит как потерянная, начала допытываться:
— Ну что, поговорила с мамой?
— Поговорила...
— И что?
— Да ничего... Всё то же, — махнула рукой Лёлька. — Блажь, говорит, это и прихоть.
— Плохо, — посочувствовала Лиска. — Надо что-то придумать.

Но придумывать ничего не пришлось. Всё получилось само собой.
Лёлька, на следующий день придя в школу, была встречена смехом и улюлюканьем. Здоровый Мишка Савечкин шёл на неё, рыча и косолапя, а весь класс хохотал:
— Давай, Мишка! Давай! Наступай ей на ухо! Кнопка — безухая музыкантша. Ха-ха!
Лиска сидела за партой с самым невинным видом. Побагровевшая Лёлька подскочила к ней, задыхаясь от возмущения:
— Ты... ты знаешь кто?! Предательница!
— Ну и что? — как ни в чём не бывало пожала плечами Елизавета. — Подумаешь, из-за какой-то ерунды расстраиваться.
— Я больше с тобой не дружу! — униженная и оскорблённая девочка развернулась и, еле сдерживая слёзы, пошла в конец класса, где стояла никем незанятая парта.

— А я не понимаю, что тут смешного? У меня, например, тоже нет музыкального слуха. И я знаю, что у многих его нет, — уверенно заявил красавчик Руслан. — Кнопка, садись за мою парту! А с этой Лисой больше не дружи. Подло выдавать чужие секреты! — осуждающе посмотрел он на Лизу.
Лиза покраснела и, уткнувшись в учебник, сделала вид, что читает. Все сразу примолкли. Мальчишки уважали Руслана. У него старший брат чемпион мира по боксу, с самим Николаем Валуевым дружбу водит. Да и сам Руслан с четырёх лет в спортивную секцию ходит, — с ним лучше не связываться. А каждая из девчонок мечтала оказаться с ним за одной партой. Ведь он был самым симпатичным мальчиком в классе. Но Руслан предпочитал уединение. Он с первого же дня занял пустующую парту и держался особняком.
Лёлька была благодарна Руслану за поддержку. Он единственный, кто понял всё правильно. Она, почувствовав себя уверенней, села рядом с ним, окинув притихший класс торжествующим взглядом.

После школы она шла домой уже не с болтливой Лиской, а с молчаливым и сильным Русланом. Он нёс оба тяжёлых школьных ранца, набитых учебниками.
— А что у тебя там с этим слухом? Расскажи! Вместе придумаем что-нибудь.
Лёлька взглянула на своего нового друга и по его серьёзным глазам поняла, что ему можно доверять. Она и не заметила, как всё выпалила: и про симфонический концерт, который произвёл на неё сильное впечатление; и про папу, пропавшего без вести; и про маму, не желающую верить в её мечту; и про Лизкину маму-музыкантшу, которая предложила свою помощь.
Руслан слушал внимательно, не перебивал. А когда она закончила свой рассказ, произнёс:
— Это здорово, когда есть мечта! Меня тоже в спортивную секцию не брали...
— Не брали? Тебя?! — Лёлька не могла в это поверить. — Почему?
— По заключениям врачей. Родители рассказывали, что я родился очень болезненным и слабым, — улыбнулся Руслан. — Ты бы видела их лица, когда я им заявил, что хочу быть таким же, как мой старший брат.
Он сжал руку в кулак:
— Пощупай мои бицепсы, Кнопка! — и спохватился. — Тебе не обидно, что я тебя так называю?
— Не-а, — улыбнулась она и ткнула пальцем в его твёрдый бицепс. — Ого! А как ты их уговорил записать тебя в секцию?
— Никак! Пошёл и записался. Они сначала ничего не знали... — Руслан усмехнулся. — А когда узнали: мама чуть в обморок не упала, а папа кричал так, что на улице слышно было.
— А как они потом успокоились? Мне бы мама не разрешила.
— Брат приехал и сказал мне: «Надо добиваться своей цели. Самое главное — не сдаваться! А то не только другие, ты сам себя уважать не будешь».
Лёлька утвердительно кивнула и задумалась: «Насмешки в школе не прекратятся, если и дальше трусить. Руслан смелый. Он не побоялся! Надо мне набраться смелости и идти в музыкалку. Не съедят же меня там».


Глава 7.

       
            В кабинете директора сидела седовласая Татьяна Семёновна. Над её головой красовалась рамочка с дипломом, который оповещал, что она «Заслуженный учитель РСФСР». В дверь кто-то тихонько постучал.
— Входите! — крикнула она и с удивлением стала наблюдать, как в кабинет через приоткрытую дверь робко протиснулась маленькая девочка.
— Тебе чего, малышка?
— Я… это. Хочу у вас учиться… Можно?
— А почему ты одна? Надо приходить с родителями. Да и учебный год уже начался. Ты уже опоздала.
Как ни старалась Лёлька крепиться, но слёзы всё равно хлынули ручьём:
— Я хочу учиться… а мама… — плакала она, — не хочет меня записывать.
— Почему? — удивилась директриса.
— Нет денег на учёбу и… пианино, — Лёлька уже рыдала взахлёб.
— Ну-ну, ты чего? — разволновалась Татьяна Семёновна. — Зачем плакать-то? Садись! Да садись же, — она насильно усадила рыдающую девочку на стул. — Ты можешь записаться на какой-нибудь кружок. Вышивания, например, или вязальный.
— Я… не хочу на вязальный. Я… музыку люблю, — захлёбывалась Лёлька слезами.
— Что, так сильно?
— Дааааа!
— Ну ладно-ладно. Не плачь! Сейчас что-нибудь придумаем.
Татьяна Семёновна выглянула за дверь и крикнула вахтёру:
— Пригласите ко мне, пожалуйста, Лидию Сергеевну.
В кабинет вошла преподаватель музыкальной школы. Директор, вкратце объяснив ей ситуацию, попросила:
— Проверь, Лидочка, это чудо природы. Как знать, может, и будет из неё толк. А я отлучусь на минутку.
Татьяна Семёновна ушла, а учительница подвела к фортепиано зарёванную девочку и сказала:
— Сейчас мы проверим твой музыкальный слух…
Лёлька почувствовала, как потемнело в глазах, земля под её ногами разверзлась, и она полетела в пропасть…
Лидия Сергеевна, заметив, как побледнела девочка, пошутила:
— Ты чего так испугалась? Это не больно! Я сейчас буду играть, а ты хлопай в такт музыки…
— Зачем? — насторожилась девочка.
— Так нужно! Чтобы проверить твой ритмический слух.
— Я же не на барабане буду играть, а на пианино.
— Хорошая шутка, — улыбнулась учительница. — И тем не менее - начали!
Лёлька плохо понимала что ей говорили, ещё хуже — что она делала, но когда в кабинет вернулась директриса, Лидия Сергеевна пожала плечами и разочарованно развела руками:  н и ч е г о.

Татьяна Семёновна отпустила её и, взяв Лёльку за руку, подвела к своему креслу. Усевшись, она внимательно посмотрела девочке в глаза и сказала:
— Извини, но ничем помочь не могу. У тебя нет ни природных данных, ни таланта, ни призвания к музыке.
— Каких природных данных?
Директор взяла её руки и поднесла ближе к глазам:
— Видишь, какие у тебя коротенькие пальчики. Ты не сможешь взять октаву от «До» до «До». У настоящего пианиста должны быть длинные пальцы. Понимаешь?
Лёлька отрицательно мотнула головой:
— Они вырастут!
— Ну хорошо. А слух?
— Появится! То есть... разовьётся, — Лёлька, как утопающий хваталась за соломинку. — Я очень-очень буду стараться.
— А платить кто будет за учёбу? И на чём ты будешь заниматься, если у тебя дома нет инструмента?
Этот аргумент добил маленькую мечтательницу окончательно. Сдерживаться больше не было сил, и она в отчаянии крикнула:
— Если… если вы меня не возьмёте, я на вас пожалуюсь Горону!
Лёлька, у которой мама-педагог, не раз слышала от неё это слово. Но она была уверена, что Гороно — это страшный и злой дядька, которого боятся все учителя.
— Кому-кому ты пожалуешься на нас? Горону?! — директриса разразилась таким хохотом, что в приоткрытую дверь заглянула удивлённая вахтёрша.
— Иди-иди отсюда, — замахала руками Татьяна Семёновна на девочку, — пока я не лопнула от смеха. И обратилась к вахтёру:
— Нет! Вы видали когда-нибудь такую невозможную наглость? Пришла одна без родителей... Нет никаких способностей к музыке... И ещё угрожает… ха-ха! что пойдёт жаловаться Горону. Это ж надо! Ой, не могу! У меня аж слёзы выступили от смеха.

Лёлька выскочила из кабинета директора как ужаленная, и, пройдя через фойе, плюхнулась на стул у выхода, чувствуя себя разбитой в пух и прах. Она совсем-совсем непригодна к музыке! Её мечте не дано сбыться. В этом храме искусства, каковой представлялась ей музыкальная школа, она чувствовала себя Гадким утёнком. Но известный всем утёнок был гадким всего лишь среди глупых кур и индюков, а от неё отказались прекрасные белые лебеди! Это было настолько несправедливо, горько и обидно, что раздосадованная девочка, сама не ожидая от себя, взревела во весь голос: «Ааааааа!» и уже плакала навзрыд, ни на кого не обращая внимание. Какая теперь разница: что о ней подумают, если она... какая-то бракованная... совсем-совсем негодная. Её горю не было границ. Как теперь жить?! Зачем? Для чего?

Перепуганная вахтёрша поспешила к кабинету директора:
— Делать-то что с ней, Семёновна? А? Воет, сердешная, как по покойнику. Дитё же малое. Жалко! Семёновна, чего молчишь?
Татьяна Семёновна сидела в задумчивости, откинувшись на спинку кресла.
— Вот бы у нас так все рвались учиться, у кого есть талант и природные способности, как этот несчастный ребёнок, — произнесла она. Как вдруг, взглянув на свой диплом «Заслуженного учителя», встрепенулась и схватилась за трубку телефона. — Кажется, я знаю, что делать! Скажи этой ревунье: пусть сидит там, не уходит.


(Продолжение - http://proza.ru/2020/05/22/225)