5 Велибор. Скитания

 * * *

И снова судьбу Велибора решал Каган. Было высказано много противоречивых мнений, но в конце один из носителей хазарского куль­та жрец и предсказатель великородный Хайретдин, пришедший на сме­ну Исматулле изрек:
Росич все равно будет стараться убежать от нас, нам не ну­жен беглый раб, хоть и сильный, поэтому мы продадим его ромейцам, дорого продадим.
Раздался шум, мнения разделись: часть степняков требовала не­медленной расправы над опасным и непримиримым противником, до­ставившим столько неприятностей и хлопот хазарам, другая сторона напротив, настаивала на сохранности жизни Велибора с целью его продажи. Наконец по требованию опытного вельможи и переговор­щика, приближенного хана Сулеймана достопочтенного Умара уста­новилась тишина.
 - Ты, росич, не захотел принять свободу в обмен на нашу веру, а потому будешь продан в рабство. Это будет еще большим наказани­ем, чем плен или смерть. А теперь свяжите его покрепче.

 Глава 6

  СКИТАНИЯ ВЕЛИБОРА

Это было изнурительное путешествие к берегам Понтийского моря: сначала Велибор вместе с другими пленниками, закованных в колодки шли цепью в затылок друг другу, затем, когда силы стали покидать и многие падали в изнеможении от слабости и болезней им дали небольшой отдых. Уже скоро в пяти котлах поставленных на огонь была сварена пшенная и ячменная каши, не скупились этот раз новые хозяева на овощи и коренья, по исходу двух дней конвой возобновил свое движение. Уже к вечеру следующего дня добра­лись до самой крупной водной артерии здешних мест славного Дона1 или Славутича: рабы и имущество были погружены на много­весельные челны и ладьи. Некоторых рабов, те, что были сильнее и выносливее, определи в гребцы, предварительно приковав цепью к палубе. Не избежал этой участи и Велибор, благо справлялся он с этой ролью успешнее других: глядя на его ловкие движения и креп­кую статью, надсмотрщик невольно залюбовался сильным рабом.
  - Как тебя зовут, раб? - поинтересовался надсмотрщик.
Велибор не сразу ответил на вопрос, словно бы раздумывая над ответом, и только когда надсмотрщик занес над Велибором плеть, назвал свое имя.
  - Оставь его, Олаф, хозяину нужен раб сильным и здоровым, - потребовал купец по имени Нахор. - Боги послали нам добрую добычу этот раз, да славится пророчество Исаака!
Затем купец, закрыв глаза, произнес молитву:
  - Господи, отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою. Благословен Ты, Господи, Боже наш, Бог предков наших, Авраама, Исаака, Бог великий и всесильный и грозный, Бог всевышний, творя­щий благодеяния, владеющий всем... Благословен   - Ты, Господи, шит Авраама*.
Велибор не все понял в молитве, а потому отнесся веку купцу с недоверием, которое присуще всякому думающему челои воину.

 *Хазары, и в первую очередь знать, исповедовали иудоизм.

«Лгали купцы в меру того, сколько нужно было для дела. Лгали святители больше, чем лгали купцы, ибо святость больше торговли верит себе и искусственному слову».
                Из древних авторов

На пути речной флотилии, состоящей из дюжины ладей и круп­ных челнов, проносились скалистые берега и уходившие перекатами вдаль и вширь лесные кущи и степные раздолья: не раз на их пути вставали многочисленные пороги, перекаты либо наносы из древес­ного хлама в виде подвижных островов или отмелей. Приходилось всем миром, пленникам и конвою, вызволять себя и ладьи, таща пос- ледние волоком в обход, чтобы снова плыть по течению навстречу неизвестности. Не все выдержали это испытание: около трех десят­ков рабов сгинуло в водоворотах, либо просто не выдержали жесто­кого обращения и болезней.
Велибор тяжело перенес дорогу, полуголодное существование, пол­ная неизвестность в отношении своих боевых товарищей, судьба на­реченной и деда, полученные в сражении раны тяжким грузом упали на плечи. Тем не менее, россич сохранял спокойствие и обдумывал возможности побега, считая смерть лучше, чем безрадостное суще­ствование в рабстве.
На протяжении всего пути пленники использовали любую возмож­ность для общения. Это способствовало повышению морального духа: все же не одинок человек на этом белом свете, и плен уже не казался таким безнадежным и беспросветным. Спустя неделю к россичам добавились захваченные в плен угры, иберийцы, булгары и аланы, это была уже большая разноязычная масса людей со своими особеннос­тями и привычками. Переглядываясь, вступая в словесный контакт, Велибор понял, что среди пленных немало честных и благородных людей с которыми не грех и подружиться, однако при этом приходи­лось быть на чеку, ибо как только между пленниками завязывался разговор, тотчас на их плечи обрушивались плети конвоиров и ярост­ная брань.

По истечению двух недель конвой, снаряженный запряженными волами, лошадьми, мулами, повозками туго набитыми мехами, зер­ном , кожами и рыбьим зубом 2, имеющими в своем числе охрану, купцов и закованными в цепи и колодки многочисленных рабов, преодо­лел узкий перешеек разделяющий полуостров Таврида3 с матери­ком. Со стороны восхода простиралось гнилое море4 с топкими, обильно насыщенными солью водами, тогда как с противоположной стороны - мелкий залив Понтийского моря. Поросший морской тра­вой и водорослями залив простирался по обе стороны Тавриды на довольно большое расстояние. В отличие от климата полуночных стран здесь ярко светило солнце и было значительно теплее. По-над дорогой стояли многочисленные акации, заросли маслин, куртины цветущего бессмертника и многочисленный ковыль с полынью и хлеб­ными злаками. Воздух был насыщен веянием степных трав и неизве­стных цветущих растений. И далее, продвигаясь на юг, ввиду полно­го отсутствия водоемов и рек, климат становился засушливее, а рас­тительность скуднее, чахлые деревца да колючий кустарник покры­вал большую часть земли, по которой двигалась колонна пленников с груженым обозом.
Спустя пять дней, с того момента, как конвой ступил на землю полуострова, на горизонте показались невысокие, но довольно живо­писные горы: здесь выпадало больше дождей, и растительность была значительно разнообразней, часто встречались вечнозеленые туи, можжевельник, мирт, шарообразные сизые кусты лаванды и другие. По-над дорогой во множестве произрастали пирамидальные деревья значительной высоты, часто попадались фруктовые деревца усеяные множеством мелких ароматных оранжевых плодов очень прият­ных на вкус. Это были прежде неизвестные жителям полуночного мира абрикосы, встречались сливовые деревья и необычное тутовое дерево. Конвоиры не препятствовали тому, чтобы пленники питались этими плодами, ведь кроме жидкой похлебки с требухой и заплесне­велых лепешек они ничего не ели. Уже скоро у многих рабов разбо­лелись животы и пленники, страдая от боли, потертостей, болезней и накопившейся усталости, вынуждены были прекратить движение. В назидание другим, еще державшимся на ногах пленникам, конвои­ры избили нескольких человек, после чего они уже не смогли подняться и их бросили умирать на дороге. Местное население, состояв­шее в основном из тюркского, иберийского и болгарского населения, равнодушно взирало на эту печальную картину.

  - Похоже, все они тут заодно и нам не на кого надеяться, - не­громко произнес ибериец Гиорги.
  - Надо бежать отсюда при первой возможности, - высказал свое намерение булгарин Стойко, и его поддержало несколько пленников. Велибор молчаливо согласился с мятежниками, прекрасно сознавая, что нельзя безоглядно доверять первому встречному. Тем не менее, уже скоро сошелся с двумя пленниками: это был молчаливый фракиец по прозвищу Ульпиус, и совсем еще юный россич Рацимеж. Оба отличались крепким здоровьем и здравым суждением, в тече­ние всего перехода друзья по несчастью поддерживали друг друга как могли.
Как ни бесконечна дорога и мучительны переходы, но всему бы­вает конец: уже скоро за горным перевалом на фоне расплескавшего­ся Понтийского моря обозначился большой белокаменный город. Это был Пантикопей5. Ясный погожий день и свежий морской воздух на­веяли пленникам приятные воспоминания. Когда-то в детстве, Велибор вместе со своими закадычными друзьями - Макушей, Ярушей и Тиско лежа на теплом песке под мелодичные скрипы духовитых сосен мечтал о дальних странах и путешествиях, завидовал судьбам мореплавателей и путешественников, и вот все осуществилось, но какой ценой...

В те далекие времена Пантикопей был главным городом Боспорского царства, его основной твердыней и центром. Помимо торговли рабами и товарами, бесперебойно прибывавшими с севера и юга, здесь вылавливалось огромное количество рыбы: это были ценные осетры невиданных размеров, отдельные экземпляры которого достигали раз­меров дельфина, в несметном количестве водились сельдь и тарань, многочисленные бычки, камбалы и даже тунцы. Пантикопей был до­вольно большим и влиятельным городом в Причерноморье, его насе­ление приближалось к пятидесяти тысячам, что по тому времени счи­талось много. Здесь легко можно было встретить едва ли не любого представителя Евроазии, будь то викинг, германец, северянин, венед, перс, ассириец или араб. Многоликая и многоязычная речь была слыш­на отовсюду. Город славился своими базарами и невольничьими рын­ками. Приплывающие морем торговцы могли вволю полюбоваться холмом Акрополя с белокаменными храмами. Он был воздвигнут еще эллинами несколько столетий тому назад. На склонах горы Митридат на его широких зеленеющих террасах красовались многочислен­ные дворцы, принадлежавшие знати и богачам. Несмотря на то, что знаменитое землетрясение 63 года разрушило часть города, он все так же притягивал к себе внимание любопытных и мореходов со все­го света. С горы открывался прекрасный вид на город и море, самая удобная в проливе бухта, соединяющая Понтийское и Рыбное моря была его гаванью.

Обессиленные долгим переходом пленники едва держались на ногах, тем не менее, конвойные не давали никакого послабления и постоянно подгоняли их. По выложенным булыжникам мостовой, где предприимчивые торговцы вели продажу самых разнообразных то­варов, прошла колонна, состоящая из полутора сотен рабов, это со­ставляло примерно две третьих от первоначального количества, ос­тальные просто не выдержали тяжких испытаний, тем не менее, ра­бовладельцы не очень огорчались по этому поводу: «Ничего что не­сколько десятков рабов пало и осталось гнить на дорогах, главное - уцелели самые сильные и выносливые».
Почти у каждого дома или стены, выложенного из известняка, где шла бойкая торговля, на каменных выступах покрытых потерты­ми коврами были разложены различные товары: это были многочис­ленные безделушки и более ценные изделия из серебра и золота, не­изменным спросом у покупателей пользовались бесчисленные баночки с восточными пряностями, сладостями и фруктами. Также здесь про­давались деревянные сандалии, башмаки, мужская и женская одеж­да. Методично постукивая молоточком по каблукам либо наковаль - не, на виду у всех трудились сапожники, кузнецы и прочие ремеслен­ники. На столах было выставлено множество небольших чашек с наскобленной редькой, мелко нарубленным луком, вареньем, виног­радом, имбирем, кусочками мяса с шафраном, рисом с фисташками, бараньими мозгами, вареными кусочками теста и многими другими яствами. Тут же стояли фляги с разогретым вином. При виде всего этого изобилия у рабов сводило скулы, некоторые из них те, что не были заключены в колодки, невольно потянулись к фруктам, выло­женным в небольшие горки и пирамиды. Увы, попытка отведать раз­нообразные кушанья была тут же пресечена.
  - Проходи голодранцы, не задерживайся! - раздраженно кричали конвоиры, посыпая плетью по спинам рабов, что вызывало ответную брань и проклятия:
  - Я еще расквитаюсь с тобой, мерзкая тварь...
Торговцы без особого любопытства и сочувствия разглядывали новоприбывший «товар». По всем было видно, что подобные сцены были здесь обычным явлением.
  - Интересно, откуда прибыли эти рабы? - интересовались одни, на что другие тут же отвечали:
  - Ясное дело - со Скифии. А эти чернобородые с Иберии. Смот­ри, какие у них страшные глаза, они верно людоеды или безумцы.
  - Нет, ты лучше посмотри на этого сероглазого великана, - от­метил бойкий торговец с чалмой на голове, указывая на Велибора. - Бьюсь об заклад, он сильнее любого из наших силачей. Какие могу­чие плечи, а мышцы! Его стати и горделивости позавидовал бы сам Аполлон!
  - Пожалуй ты прав, он совсем не похож на раба, это настоящая живая скала, в нем не меньше четырех локтей роста, а силищи, как у тройки отборных легионеров!

Не понимая местного наречия вчерашние воины, а ныне бесправ­ные рабы, с недоумением и тревогой поглядывали на окружавших их горожан.
Уже скоро пленников доставили наместо: это были барачные по­мещения, построенные из ходового материала ракушечника, который имелся тут в изобилии и обычно использовался для постройки домов, добывался ракушечник тут же неподалеку в карьере. Все бараки были изолированы друг от друга высокими стенами и рвами, последние были заполнены отбросами и сточной водой, стойкие удушливые за­пахи витали в воздухе, отравляя воздух и воду. С обеих сторон ворот содержались страшные лохматые псы, готовые растерзать любого кто отважится на побег. В каждом барачном помещении, размером восемь на двенадцать локтей ютилось не менее двадцати рабов.
Работорговец Жиральдо выложил хазарам немало денег за каж­дого пленника, и все же это было значительно меньше той суммы, которую он надеялся получить на свободном аукционе. Уже вскоре пленники подверглись процедуре клеймирования: обычно метку вы­жигали на плече в виде эллинской буквы «Е» - сигмы. Это была бо­лезненная и позорная экзекуция, отныне каждый раб принадлежал своему хозяину, и, по сути, не имел никаких прав. На ногах у заклю­ченных были прикованы цепи. Выход из барака на территорию двора, осуществлялся под неусыпным присмотром надсмотрщиков, здесь рабы могли помыться: вода содержалась в больших чанах и ван­нах; использовалось мыло, которое делали из животного жира, сме­шивая его с золой. Во избежание заражения воду в ваннах меняли регулярно.
За высокими каменными стенами, возведенными вокруг бара­ков, просматривалась гора Митридат - наивысшая точка Пантикопея, именно туда был устремлен взгляд Велибора: как много дал бы он сейчас, чтобы оказаться на свободе, свои вожделенные надежды россич связывал с побегом, который готовился осуществить в пер - вый же подходящий момент. Надсмотрщик, удерживающий в руках плеть, все это время внимательно наблюдал со стороны за могучим пленником и когда взгляды их встретились, показал россичу недвус­мысленный жест, пригрозив неминуемой расправой. Тем не менее, по распоряжению рабовладельца Жиральдо, мечтавшего получить при перепродаже рабов кругленькую сумму, надсмотрщикам было запрещено бить подневольных беспричинно.

Велибор быстро восстанавливал утраченные силы: этому спо­собствовали особые условия Тавриды - обилие солнца, чистый мор­ской воздух и сносное питание, к тому же они практически были ос­вобождены от тяжелого физического труда. Раны Велибора быстро зарубцевались, а кожа покрылась ровным золотистым румянцем, взгляд пленника стал осмысленнее, речь внятней, иногда он даже шутил. Эта перемена благотворно повлияла и на остальных: пленни­ки уже не думали о себе, как о пропащих душах. Именно в это время у Велибора созрел окончательный план побега, оставалось только его осуществить. Вот и этот раз он внимательно осмотрел стены двора, ворота со сторожевыми собаками и примыкающую к стене старую корявую шелковицу. Многочисленные розоватые плоды тутового де­рева, похожие на длинные сережки, толстым слоем лежали в пыли и привлекали массу птиц. Дерево росло по другую сторону двора, слег­ка нависая над стеной, что создавало дополнительные возможности для побега. Освободится от цепей, сломив сопротивление несколь- ких стражников, было не самой сложной задачей, хуже обстояло с собаками: это были свирепые волкодавы, которые свободно бегали по двору, правда выпускали их в ночное время. Тем не менее, Вели­бор торопился, прекрасно сознавая, что в любой момент сюда могли нагрянуть новые хозяева, еще более жестокие и безжалостные, и не­известно удастся ли осуществить задуманное.

Несмотря на то, что у Велибора с его новыми товарищами Раци- межем и Ульпиусом сложились вполне доверительные отношения, рос- сич до последнего скрывал задуманное и только накануне открылся, поведав в двух словах о побеге. И хотя это было рискованно, Велибор прекрасно сознавал, что осуществить задуманное легче всего совместно.
  - Сейчас или никогда, решайтесь! - выдохнул Велибор, изложив все, что задумал.
Рабы переглянулись: если что-то пойдет не так, всем смерть, в лучшем случае побои и унизительное рабское существование до са­мой кончины.
  - Эх, была, ни была, ста смертям не бывать, а одной не мино­вать! - дружно выдохнули Рацимеж с Ульпиусом.
Перемахнуть через каменную стену, высотой в пять локтей не представляло для Велибора и его друзей особых трудностей, другое дело, как незаметно покинуть незнакомый густо заселенный город, как не выдать себя и уйти от погони, когда на дорогах полно дозор - ных конных. Но остановиться храбрецы уже не могли: лихорадочный блеск глаз, желание любой ценой вырваться отсюда перевешивало, друзья еще и еще раз переговорили.
 - Будем держаться друг за друга, троим нам будет легче спра­виться с врагами, будь то стражники султана или конная охрана, - предупредил Велибор.
И действительно, глядя со стороны на эту тройку, невозможно было не подивиться их стати - этакие былинные богатыри, рослые и могучие, а ведь самому младшему из них - Рацимежу только испол- нилось восемнадцать.

Когда дневная жара пошла на убыль, надсмотрщики, как обычно вышли за ворота, чтобы почесать языки да присмотреть себе на ночь местных жриц любви. Двери в барак не были заперты, и тройка храб­рецов решилась воспользоваться представившимся случаем; распла­ставшиеся на полу рабы лежали, сохраняя привычное тупое равноду­шие, окончательно смирившись со своей участью, когда трое бегле­цов не сговариваясь, вышли во двор. Ворота на улицу были слегка приоткрыты, а заранее прикормленные собаки просто не отреагиро­вали на их появление, к тому же псы были на привязи.
Беглецы довольно быстро освободились от цепей6, благо звенья оказались не столь прочны, как представлялось, к тому же геркуле­сова сила каждого помогла осуществить все быстро и без лишней суеты, не привлекая внимания.
Пора, с минуты на минуту сюда вернуться стражники, - пото­ропил Велибор и тут же ринулся к стенке, за которой росла довольно большая развесистая шелковица. Одним махом взобравшись верхом на стену и оглядевшись, скороговоркой произнес: - Поторопитесь, ули­ца совершенно пуста!

Рацимеж с Ульпиусом тотчас же последовали примеру своего товарища: благополучно преодолев препятствие, они устремились вверх по мощеной булыжником мостовой по направлению к горе, ко­торая подобно маяку, возвышалась над городом. Преодолев часть пути по узкому лабиринту, охваченному с обеих сторон глухими гли­нобитными стенами, храбрецы неожиданно оказались на многолюд­ной площади. Скопление народа не стало препятствием для осуще- ствления дерзкого плана: никто из встреченных ими людей не обра­тил особого внимания на появление мужчин высокого роста и плот­ного телосложения - мало ли кого занесло в этот час на городскую ярмарку.
Держитесь вместе, сейчас мы преодолеем этот многолюдный поток и окажемся на задворках, где ютится беднота. Там нам ничего не угрожает, - предупредил Велибор и Рацимеж с Ульпиусом тут же последовали за старшим.
И, действительно, преодолев плотные ряды снующих повсюду толпы людей, беглецы оказались за пределами города: кругом, куда не кинешь взор в ветхих постройках и землянках проживала городс­кая чернь, увы, и среди них было немало бродяг промышляющих гра­бежами и убийствами. Завидев Велибора с двумя спутниками, пол­дюжины мужчин свирепой внешности, вооруженные дубинками и но­жами, тут же направились навстречу. Велибор был готов к такому обороту дела и тут же принял решение:
  - Постоим за себя, братья! Наверняка среди них есть трусы и мерзавцы, так что не грех любому из них свернуть шею, дабы усми­рить остальных.
Разбойники не заставили себя ждать - первыми напали на незна­комцев . Грузный малый с мощной челюстью и багровым шрамом на лбу, едва приблизившись к Велибору, получил упреждающий удар в грудь. Раздался сильный треск, и здоровяк неустояв, тяжело пова­лился на землю. Между беглецами и разбойниками тотчас завяза­лась драка. Исход ее был очевиден: уже скоро на земле, корчась от боли, лежало шестеро грабителей. Отбросив прочь дубинки и ножи, Велибор предупредил:
Всем лежать, поднимитесь, ломаем позвоночник!
  - Мы все поняли, - прохрипели поверженные разбойники, выпле­вывая сгустки крови.

И действительно, шестеро грабителей даже не попытались встать, пока тройка беглецов благополучно не скрылась за стенами очеред­ного бедняцкого жилища.
  - Здорово мы их проучили! - радовался Рацимеж.
  - Пускай только сунутся, не пощажу никого, - вторил Ульпиус.
  - По делам проучили! - радовался Велибор. - Ну а теперь, други мои, вперед, пока нас не хватились стражники.

Решено было подняться на вершину одного из холмов, чтобы ос - мотреться. Вскарабкавшись по отлогому скосу и преодолев боль­шую часть пути, беглецы оказались среди густой поросли мальв и душистого базилика: цветы произрастали здесь повсюду и в несмет­ном количестве, пряные стойкие запахи красивых растений кружили головы, навевали беглецам неведомые ощущения. Вдохнув душис­тый аромат цветов и трав, исторгнув при этом радостный клич, Ульпиус, словно одержимый, бросился в пляс, затем неожиданно пова­лился на спину, разбросав в стороны могучие руки, громко, во всю силу легких, запел. Это была народная фракийская песня, в которой говорилось о бедном кузнице, безнадежно влюбившемся в совсем еще юную девушку из знатного рода.
Наблюдая за Ульпиусом, друзья сдержанно улыбались, затем Ве­либор напомнил:
  - Надо торопиться, у нас нет времени на отдых.
  - Еще успеем! - беззаботно произнес Ульпиус. - Главное - мы свободны!
  - Ты, Ульпиус, наверное, забыл про этих страшных лохматых со­бак с железными челюстями, им ничего не стоит перекусить руку и разорвать человека на части.   - Наверное, они уже бегут по нашему следу.
  - Вот так всегда, стоит почувствовать себя хоть на мгновение счастливым, как нужно вставать и бежать неведомо куда, словно одержимый.
Уже скоро друзья добрались до вершины холма: обдуваемые сильным ветром беглецам открывался прекрасный вид на город, прилегающую к нему всхолмленную равнину и далее - бесконеч­ное марево синеющего Понтийского моря, сплошь покрытого се­дыми барашками. Левее, там, где море сужалось до известных пределов7, туманно просматривался противоположный берег8. Велибор стремился, как можно быстрее вернуться домой - к сво­им землякам, но подспудно ощущал неведомое стремление заг­лянуть за горизонт: отдаленный берег манил, будоражил вообра­жение...
Отдышавшись, друзья собрались направиться, туда, где на рас­стоянии одной версты, была замечена овчарня с небольшим стадом барашков.
  - Будем держаться этого направления, возможно пастух подска­жет нам, как выбраться отсюда на основную дорогу, - предложил Велибор.
Спустившись с холма, трое друзей бодро зашагали в указанном направлении, но стоило им приблизиться, как две крупные лохма­тые собаки устрашающего вида, облаяв чужаков, устремились на­встречу.
 - Держитесь вместе и тогда мы сможем противостоять натиску этих волкодавов, - призвал Велибор.

К счастью, псы тут же были остановлены властным голосом па­стуха.
Это был уже немолодой человек с потухшим взором и седыми волосами. Пастух был одет в длинную рубаху, поверх которой была наброшена накидка из овечьей шерсти, на ногах сандалии, голова об­мотана куском шерстяной ткани. В руках у него был посох, на поясе большой нож и тростниковая дудочка. Чуть поодаль возле большого валуна находился бурдюк с водой, складное кожаное ведро, чтобы черпать воду из глубоких колодцев, метровая дубинка для защиты от хищников.
Долго объяснять не пришлось: некогда проданный в рабство, а затем выкупленный своим новым хозяином, греком Пахомием, па­стух сразу оценил свое новое положение. Со своей долей он давно смирился, и эта бесхитростная жизнь вполне устраивала его, впро­чем, когда речь зашла о далекой родине, пастух загрустил, нахмурив и без того густые брови. Покачав головой, он произнес:
 - Убежать от слуг Жиральдо невозможно, на моей памяти еще никто не сделал этого. Однажды я стал свидетелем, как слуги ра­бовладельца до смерти забили двух смельчаков, отважившихся на побег, а затем разъяренные собаки растерзали тела несчастных. Их сообщников и тех, кто сочувствовал им, тоже жестоко наказали, вырвав языки и ослепив одного из них.
Угрюмо склонив головы и заработав желваками, Ульпиус реши­тельно произнес:
  - Лучше смерть, чем неволя!..
  - Мы так просто не сдадимся! - поддержали товарища Велибор с Рацимежем.
Видя, с какой решимостью эти смельчаки настроены на побег, пастух продолжил:
  - Я могу дать вам пару накидок, ничего другого у меня нет, да вот, подкрепитесь брынзой с лепешками, в пути неведомо, кто друг, а кто враг. И еще, не рискуйте понапрасну, передвигайтесь в сумер­ки и общайтесь с незнакомцами только в случае крайней необходи­мости. Держитесь тех туров, - продолжил пастух, указывая на гру­ды камней. - В пути вы минуете два заброшенных колодца и полу - разрушенный каменный дом. Дальше дорога выведет вас к лесу, и еще, вам необходимо сменить одежду, в этой вы, как бельмо в гла­зу, отовсюду видны.
  - Спасибо, отец, - поблагодарил Велибор. - Мы должны идти.
  - Хранит вас Бог, - произнес пастух и сделал крестное зна­мение.

Велибор, Рацимеж и Ульпиус, прихватив накидки, едва ли не бе­гом устремились в указанном направлении. Путь пролегал через хол­мистые степи, обильно поросшие травами и редким кустарником. Стойкие запахи полыни и чабреца кружили головы, настойчиво «уго­варивая» беглецов сделать долгожданный привал. Уже скоро они ока­зались у ворот старого заброшенного дома построенного из ракушеч­ника наполовину разрушенного, и Ульпиус предложил заночевать в этом доме:
  - Мы не можем идти в такую темень, здесь легко сломать шею да еще неизвестно, какие звери водятся в этих диких краях.
Велибор наотрез отказался:
  - Останавливаться здесь небезопасно, лучше сделать это поз­же или хотя бы у той скалы, по крайней мере, оттуда видны все подступы.
  - Ночью придут волки, и нам легче будет защитить себя за сте­нами этого жилища, - возражал Ульпиус.
  - Как хочешь, но я здесь не останусь.

Разногласия продлились недолго, в конце концов, все трое напра­вились к приметной скале. Перекусив брынзой с лепешками и заже­вав ее терпкой ягодой росшей неподалеку, беглецы решились на не­большой отдых.
Пошло совсем немного времени, когда беглецы услышали шум и отдаленные голоса: сомнений не было - это погоня. И действительно уже скоро показалась группа всадников, впереди которых бежала свора разъяренных псов.
Направленные вдогонку стражники Жиральдо натравив собак, ору­дую плетями, с яростью набросились на беглецов. Обороняться при­шлось отчаянно и, хотя храбрецам удалось отбросить от себя сразу несколько собак, перевес был на стороне преследователей. Противо­стояние продолжалось недолго, уже скоро Велибор призвал товари­щей остановить кровопролитие, дабы не получить увечья и не ли­шиться жизни. От отчаяния Ульпиус даже завыл, это было выше его сил. Закованные цепью, с деревянными колодками на шее, все трое уже скоро были доставлены в неволю.
По истечению двух недель закованных в цепи рабов, вывели на городскую площадь для продажи. Прежде чем приобрести того или иного раба, работорговцы тщательно разглядывали пленников, зас­тавляя их напрячь мышцы и показать зубы. Уже скоро был продан фракиец Ульпиус, а за ним и россич Рацимеж. Юноша едва успел обмолвиться парой слов с Велибором, когда его увели за собой илли­рийцы . С тех пор они не встречались. Несмотря на то, что Велибор производил довольно сильное впечатление на окружающих, купцы не спешили его приобретать, обходя стороной.
Торги были в самом разгаре, когда двое господ одетых в широ­кие светлые хитоны, подпоясанные ремнями, говорившие на одном из эллинских наречий вплотную подошли к Велибору: тот одетый в лохмотья, подобно скале, закованный цепью, угрюмый и страшный в своем одиночестве, стоял с затуманенным взором. Дородный госпо­дин с маленькими маслянистыми глазами и залысиной на довольно большой, словно шар, голове заметил:
  - У этого скифа красивые черты лица и статная фигура, но слиш­ком недобрый взгляд, я даже побаиваюсь его. Хотя его физические качества и ум, это очевидно, впечатляют.
  - О ком ты, Александрос? - поинтересовался его спутник, высо­кий , подтянутый господин с живым взглядом и четками в холеных руках на каждом пальце которого красовался перстень.
  - Да вот, об этом великане. Смотри, какой у него высокий лоб, гордое чело и правильная осанка. Видимо этот раб принадлежал к богатому сословию.
  - Но он совсем не скиф, ты посмотри на его серые глаза и свет­лые волосы, он, скорее нурманн или славянин.
  - А, все равно, он варвар и может натворить всяких бед. Возможно, он способный, но я, почему-то опасаюсь его.
  - А, глупости. Эй, раб, как тебя зовут? Ты понял, о чем я тебя спросил? - переспросил Феогност.
Велибор ответил не сразу, негромко назвав свое имя.
  - Ве-ли-бор, - по слогам произнес купец. - Хм, странное имя, мне не нравится оно.  Я буду звать тебя Дионисом, если ты, конечно, не возражаешь, - с известной иронией добавил Феогнос. - Скажи мне, это имя тебе о чем-то говорит?
  - Дионис - эллинское имя.
  - Ха-ха, да ты смышлен, - рассмеялся рабовладелец. - А знаешь ли ты, что означает имя Дионис?
  - Нет.
  - Дионис, это Бог жизненных сил и природы, Бог вина! Скажи чужеземец, что ты умеешь делать?
  - Все! Рубить головы врагам, плести сети, строить избы и челны, укрощать строптивых коней.
  - Да ты просто находка! Я беру тебя с собой. Эй, хозяин, я даю за него пять мин.
  - Мой господин, - угодливо отозвался продавец, внимательно на­блюдавший за покупателями. - Он стоит дороже, посмотрите на его стать, на этот высокий упрямый лоб. Он не простой человек, хотя и варвар.
Тут же к ним подошел рабовладелец Жиральдо и с некоторым недоверием оглядел покупателей.
  - В чем дело, Кронос?
  - Эти господа, мой хозяин, хотят приобрести Велибора за пять мин.
  - Всего пять мин ?! Да я продам его в трое, нет, впятеро доро­же, - вскипел работорговец.
  - Хорошо, Жиральдо, я прибавлю еще десять мин и мы в расче­те, невозмутимо произнес Феогнос.
  - Тридцать! - настаивал продавец.
  - Черт с тобой, я беру его.

После того, как Велибор, а теперь Дионис был продан богатому землевладельцу, жизнь его потекла в другом измерении. Он больше не страдал от недоедания и плетей. Со своими обязанностями Ве- либор вполне справлялся, но при этом был неразговорчив и хмур, с хозяином разговаривал односложно. И хотя Феогнос ценил раба, не вполне доверял ему. Нельзя сказать, что труд подневольного был слишком тяжел, нет, это была монотонная и однообразная работа: приходилось убирать во дворе, носить камни, плести корзины, уха­живать за лошадьми. По вечерам, когда день был на исходе, и Ве- либор был предоставлен самому себе, он взбирался на карниз сто­рожевой башни, откуда открывался заманчивый вид на город, хол- мистые поля и расплескавшееся вдали Понтийское море. Беседки и стены богатого особняка, которым владел Феогнос, были сплошь увиты многочисленными виноградными лозами, а в саду цвело мно­жество причудливых растений и среди них душистые глицинии, див­ные розы, сказочные магнолии, инжир и земляничное дерево. По­любовавшись экзотическими дарами, Велибор все же с грустью думал о далекой и прекрасной Родине. Там, на земле его предков, в тысяче верст отсюда давно лежит глубокий снег и от мороза лома­ются березы, а текучая и сладкая вода в эту пору превращается в прозрачный и чистый кристалл. Там реки бурливы и полноводны, а поля, подобно мягкому золоту, сплошь покрыты колосистыми зла­ками, Велибору хотелось немедленно превратиться в птицу и ле­теть туда на север вслед за облаками туда, где живут его едино­родные братья, и ждет нареченная, где нет рабства и этой беско­нечной тоски, где все равны и по-своему счастливы. Мысль о свободе не давала ему покоя, и россич снова начинал готовиться к побегу.

Однажды Велибор, увлекшись наблюдением за муравьями, про­ложившими дорогу в птичье гнездо, не заметил, как к нему подошел старший надсмотрщик по имени Епафрас. Какое-то время тот на­блюдал за Велибором из-за спины, а затем пнул его ногой (о чем, впрочем, тут же пожалел). Велибор немедленно отреагировал, уда­рив обидчика кулаком в грудь, отчего стражник кубарем покатился по дорожке, схватив плеть, Велибор тут же переломав ее об колено. Горящие гневом глаза, сжатые кулаки говорили о том, что подневоль­ный готов на все и надсмотрщик испугался.
Феогнос не стал наказывать раба, зачем портить товар, если от него можно выгодно избавиться, продав какому-нибудь богатому вель- може, тем более что Велибор, он же Дионис к этому времени сносно разговаривал по-эллински. Уже скоро он продал Диониса одному бо­гатому купцу, посетившему Митридат для того, чтобы закупить партию хлеба, соли и пушнины.
Полный, с вечно смеющимися глазами, курчавыми темными во­лосами, одетый в светлый шелковый хитон и сандалии новоприбыв­ший эллинский купец по имени Харлампий, приобретя нового раба, тут же полюбопытствовал:
  - Как тебя зовут?
Велибор с вызовом посмотрел на купца, затем тихо произнес:
  - Кличут Дионисом.
Ты совсем не похож на эллина, назови свое настоящее имя.
Мое настоящее имя Велибор.
  - Интересно, а что оно означает?
  - На языке россичей - Великий борец.
  - Оно и не мудрено! Говорят, ты жестоко побил надсмотрщика, зачем?
  - Я защищал свое достоинство.
  - Ты, наверное, был знатным воином среди варваров и владел землей и рабами?
  - У нас, росичей, никогда не было рабства, мы все равны и вольны, как ветер.
  - Но так не бывает! Равенство... Разве можно уравнять соловья и сойку или быка со свиньей? Они слишком разные.
  - Это у вас, у эллинов иначе, а мы - другие.
  - Хорошо, Дионис, почему же ты оказался в плену?
  - Я не хочу об этом говорить.
  - Не бойся меня, Дионис, я не причиню тебе зла, твой новый хозяин, надеюсь, оценит твои способности, и ты заживешь спокойной и сытой жизнью. Скоро, очень скоро ты увидишь Элладу, страну ве­ликих философов и математиков, воинов и свободных граждан. Ты сможешь внести свой вклад в развитие этой страны.
Дионис молчал, он не хотел участвовать в разговоре на подобную тему. Все его мысли были сосредоточены на предстоящем побеге.
Словно бы читая мысли вслух, купец продолжил:
  - Убежать отсюда невозможно, ты должен знать об этом, Дио­нис. Так или иначе, но тебе придется смириться, иначе погибнешь... Возможно, когда-нибудь ты обретешь свободу, но для этого надо много, очень много трудится, ведь Эллада это рай и второго такого нет на земле.
Гневом налились глаза росича, а в горле стал ком, он не мог больше слушать этих хвастливых речей, уже лучше смерть, чем так!
Еще немного и Велибор вцепится в горло назойливого эллина, унич­тожит, как несносную тварь, и Харлампий, оценив все, не стал дони­мать его.

В означенный час, когда солнце поднялось в небо и ярким светом заполнило кривые улочки и площади древнего Митридата Дионис, за­кованный в цепи, вместе с другими рабами в сопровождении страж­ников был препровожден в порт. Каменные здания, многочисленные торговцы, зазывающие покупателей, ремесленники, рабы, вьючные животные промелькнули перед взором пленников пестрой и шумной мозаикой.
Переход в порт не составил для Диониса особого труда, тем более что дорога вела под гору, уже скоро взору открылась искря - щаяся гладь Понтийского моря, а на ней десятки стоящих под пару­сами многовесельных галер. Завораживающая игра волн, необык­новенно свежий морской воздух, шум прибоя и крики рассоривших­ся чаек снимали напряжение последних недель, и Велибор предчув­ствуя скорую перемену в судьбе, с некоторым облегчением вздох­нул: предстояло новое тревожное испытание. Увы, он по-прежнему оставался пленником.

Гребцы, вахтенные и кормчие готовились к длительному и не бе- зопасному переходу через Понтийское и Внутреннее моря. Перед тра­пами толпилось множество рабов, согнанных из дальних земель. Участь большинства из них была незавидна: закованные в цепи, мрач­ные и болезненные на вид, с потухшим взором они с шумом просле­довали на корабль.
Уже вскоре шесть галер принадлежащие хозяину Харлампия вме­сте с рабами, многочисленным товаром, бочками с зерном, солью и пушниной, погруженным во вместительный трюм, отчалили от бе­рега.
Дионис все это время сохранявший относительное спокойствие и выдержку с невыразимой тоской устремил свой взгляд на тающий берег. Скоро с него сняли цепи, но это не облегчило его положения: всюду, куда не кинешь взор, простиралось бескрайнее море; увы, еще не родился человек, который бы преодолел эту стихию с помощью мускульной силы рук и ног.
По мере того, как корабли удалялись от берега, крепчал ветер, наполняя легкие необыкновенно свежим и кристально чистым возду­хом: кругом вставали белогривые пенистые валы, которые удержали на своей мускулистой груди галеры и несли их вперед вслед за уходя - щим солнцем в неведомую даль. Сквозь брызги и соленый ветер десятки невольников с невыразимой тоской провожали теперь уже смут­ный полуночный берег. Гребцы, подгоняемые надзирателями, все так же неутомимо работали на веслах, тогда как корабельный пристав, угрюмый и недоверчивый бретонец с рыжей окладистой бородой и могучими волосатыми руками, делал распоряжения, повторяя коман­ды капитана - финикийца по рождению и эллина по воспитанию. Вель­можи, их было с десяток, тем временем считали прибыль, записывая металлическими палочками что-то в свои свитки, называемые ко­дексами. Вольный ветер трепал широкое полотнище. Только сейчас на полотнище, Дионис заметил изображение старца с большой боро­дой и сияющим обручем вокруг головы, чуть поодаль находился пор­трет женщины в красных одеждах с младенцем на руках. России видел подобное впервые и долго с интересом разглядывал эти изоб - ражения.

Все кто в этот час находился на палубе - вельможи, купцы, воины, моряки, не считая рабов, были смуглы, черноволосы с воло­сатой грудью и как заметил Дионис, в отличие от представителей полуночных стран были слишком болтливы: то и дело на палубе возникал какой-то спор, который обычно заканчивался розыгрышем и громким смехом. И далее, наблюдая за поведением эллинов, Ди­онис подметил одну особенность - от всех остальных народов и племен эллинов отличала непонятная вера во владыку небесного Христа, который по их убеждению защищал всех от напастей. Дио­нис немного понимал речь эллинов, его интересовало все, включая религиозные обряды, и однажды попросил подвахтенного прочитать ему отрывок из библии, и тогда Дионис впервые засомневался в вере христовой: можно победить болезнь, смерть - никогда! Впер­вые росич узнал, как эллины хоронят своих покойников в земле. «Разве можно умереть в такой стране, где душу закапывают вмес­те с плотью лишая ее неба?» - недоумевал россич. И далее, слушая подвахтенного, узнал много нового о происхождении и смысле христианской веры. Наконец, раздираемый противоречиями, Дионис задал ему вопрос, почему все иудеи - вероотступники ? Тот, недолго думая, ответил:
  - Иудеи ждали Мессию, и он пришел, но он был общечеловеческий, не иудейский, отвергал национальные предрассудки и взывал к Единому справедливому Богу. Тогда иудеи отреклись от него.

Уже позже Дионису открылась еще одна противоречивая истина, которая все время мучила его: «Люби ближнего, как самого себя, - говорилось в Новом завете. - Не поднимай меча, будь кроток, прост душой... И эти самые увещевания легко забывались самими проповедниками Христа, ведь в библии сказано: «Что не мир он принес на землю, но меч, и признал святыней преданья Израиля. И далее, уже в пересказах проповедников: Истинный Бог говорил нам: я подниму на вас, степных людей, жестоких и необузданных, которые бродят по земле с целью грабежа. Кости отцов ваших выбросят из могилы, раскидают под солнцем, луной и звездами, которым вы покланяе­тесь. А Вас самих не уберут и не похоронят, и будете Вы, как навоз в огородной яме...

Переход по Понтийскому морю и проливам составило неполные три недели, уже скоро, в сизой дымке, повисшей над Внутренним мо­рем с криками чаек и сопровождавшей их небольшой стаи дельфи­нов, показалась благословенная эллинская земля. Белокаменный го­род с его возвышающим Акрополем и многочисленными храмами был виден отовсюду.

  Глава 7

  ЭЛЛИНСКИЙ ПЛЕННИК

Это был главный экономический, административный и культур­ный центр Эллады и, хотя золотой век Афин и всей страны канул в прошлое еще в античные времена, с ней по-прежнему считались со­седние империи и государства, среди них такие могущественные, как Великий Арабский Халифат, королевство Вестготов, Франкское го­сударство и Северная Африка.
Погрузившись на арбы, запряженных кастрированными быками, Харлампий вместе со своими помощниками - Феофилом, Никоном, тремя приобретенными рабами - Дионисом, скифом Савмаком и чер­нокожим великаном Абурни из Нубии, не считая стражников, наира- вились в один богатый дом. Остальные рабы были вскоре доставле­ны на трудоемкие работы в горы.

Пока ехали Велибор, он же Дионис, во все глаза разглядывал ди­ковинную архитектуру эллинского города. Поражала причудливость необычных строений воздвигнутых тут по прихоти и фантазии древ­них архитекторов. Это были высокие полувоздушные здания в виде дворцов и храмов, с монолитными колоннами и белокаменными сте­нами, обильно украшенными фресками, мозаичной живописью или мра­морными плитами уютно разместившиеся на холмах обетованного полуострова. Величественные сооружения с куполами, словно бы висели над землей, создавая иллюзию неземного происхождения, в виду большого количества арочных проемов в куполе создавался эффект залитого солнцем парения над храмом. В отличие от росских слобод эллинские здания, как подметили бы многие, были намного выше, светлее и помпезней, великолепная солнечная погода, прозрач­ный чистый воздух, обилие цветущих вечнозеленых растений, олив­ковые и апельсиновые рощи, ослепительно белый песок, пронзитель­ной голубизны неба и близость моря создавали особое настроение у всех без исключения жителей города.

Новый хозяин россича Метаксис Димитракис был очень знатным и высокообразованным человеком, хорошо разбирался в архи­тектуре, был дипломатом по призванию и часто принимал участие в работе парламента, в его различных собраниях и дискуссиях. Поми­мо, Димитрикас находил время на то, чтобы заниматься ученой дея­тельностью, писать философские трактаты, вести наблюдения за звез­дами и выращивать редкие растения. Это была многогранная и ода­ренная личность.
Прибегая к помощи толмача, Димитракис задал несколько воп­росов рабам, каждый из них был по-своему талантлив и одарен физи­чески: это были охотник и скотовод нубиец Абурни, мастеровой скиф Савмак и уже известный нам неустрашимый воин россич Дионис. Удовлетворившись ответами приобретенных рабов, Димитрикас тор­жественно произнес:
  - Отныне каждый из вас наряду с возложенными обязанностями будет заниматься самосовершенствованием: сюда входит изучение эллинского языка и основных правил этикета.
  - Мой господин, идет вам навстречу, - тут же пояснил толмач. - И вы должны быть благодарны ему. Выполнение основных требова­ний, успехи в работе будут незамедлительно поощряться и, возмож­но всем вам в недалеком будущем будет предоставлена ограниченная свобода. Сейчас секретарь напишет договор, и вы поставите крест напротив своего имени.

Неожиданный поворот в делах, немного смягчил настроение не­вольникам, тем не менее, Дионис не отказался от идеи совершить новый побег.

 * * *

...Рассеянным отрядам россичей пришлось долгое время скры­ваться среди болот и лесов, опасаясь лобовых столкновений со степ­няками, численность которых превосходила отряды славян много­кратно. Для того чтобы противостоять коварному врагу нужно было копить силы, а где их взять? Стихийно собравшиеся в глубине уро­чища, россичи вместе со жрецами горячо обсуждали создавшееся положение.
  - Вон, степняков, как саранчи в поле, бабы их как кролики рожают, как одолеть нам эту вражью силу? - с гневом вопрошал Орей.
  - Где силы брать? - повторил Хотибор, надо разослать посыль­ных, чтобы поднять все дальние слободы, все население, включая стар и млад.
  - Неверно мыслишь, Хотибор, много времени уйдет, прежде чем всех в одну большую стаю соберем.
  - Тогда что?
  - Надо искать союза с Византией, их много, они хорошо вооружены. Греки хитростью одолели персов и римлян, они непобедимы. В начале лета они заходят на своих кораблях в Борисфен, чтобы тор - говать с нами.
  - Так в чем же дело? - вопрошал Белояр.
  - Дело в том, что греки хотят обратить нас в свою веру.
  - Это как? Отказаться от своих богов и традиций, от всего того, что передали и заложили в нас предки? Нет, не бывать этому!
  - Кто может рассказать об этих эллинах и их вере? - обратился к Вече один из старцев.
  - Я был там и видел, - ответствовал Белогор.
  - Говори все сейчас и без утайки!
  - В библии сказано, что Христос говорил о смерти, как о сне. - И обладая крепкой памятью и зычным голосом, Белогор продекла­мировал: - И Иисус возразил сестре Лазаря Марфе: «Ты будешь ве­ровать, узрев славу Бога. - И воззвал громким голосом: Лазарь, Иди вон! - И умерший вышел, как был, увитый пеленами. Лицо его было обвязано платком. Иисус сказал: Развяжите его, он жив».
  - Не верю! Как можно воскресить мертвого из праха. Греки слиш­ком хитры и коварны. На них нельзя полагаться, - возмутился Хотибор. - В нашей вере все просто и ясно, там Сварог и Перун, здесь Велис и Даждьбог. Все ощутимо, как рукоять ножа, как слеза мла­денца . Плохо умереть в стране, где души зарывают в землю, лишая ее неба.
  - Сейчас мы собрались здесь для того, чтобы решить вопрос, как жить дальше, как противостоять этому Хазарскому Змею, у ко­торого хвост тянется от Хвалейского моря до Итиля.
Наступило молчание, никто из воевод не хотел зря говорить, понимая, что от этого зависят не только их судьба, но и судьбы тех, кто придет за ними. Наконец поднялся старый и седой, как лунь жрец, по имени Веденей, что значит просветленный, борода старца серебряными прядями легла на впалую грудь, невидящие глаза полуоткрыты, ноздри раздуты, голос тихий, но внятный, мысль ясная.
  - Сварог - Бог наш, а не иные Боги, а без Сварога мы не имеем ничего кроме смерти. А греки хотят нас окрестить, чтобы мы забыли Богов наших и обратились к ним, чтобы стричь с нас дань подоб­но пастырям, стенающим в Скифии. Не позволяйте волкам похищать агинцев, которые суть наша и дети солнца. Греки не знают Богов на­ших и говорят по невежеству, но мы имеем имя СЛАВА. Мы не должны принимать чужую веру.
Встав во весь свой исполинский рост, Твердолик молвил:
  - Ну что же, вече постановило копить силы для новых ратных побед и не принимать чужой веры. Наши Боги сильнее, мы разобьем хазар! Сегодня же пошлем гонцов в самые дальние слободы, поднимем всех и вятичеи, и радимичеи, и северян со словенами и кривичами.
 
 «Проснется Русь, вспомнит Богов своих и тогда такая раскачка пойдет по всему   
  миру».
                Ф.М. Достоевский

Опасения древних славян подтвердились, и Русь приняла христи­анство9, став вассалом единой системы навязанной нам западной ци­вилизацией. Иисус Христос, о жизни которого продолжают вестись споры и в наши дни, в действительности был лишь посредником меж­ду Богом и человеком. По принятию христианства славяне стали рабами божьими, ими и остаются. После христианизации Европы руны, как и вся древнерусская письменность, была вытеснена латиницей, а на Руси был внедрен кирило-мифодиевский церковный алфавит10. Тогда жесточайшие репрессии, выражавшиеся в истреблении древ­них книг и несогласных людей, обрушились на Русь. Так пытались уничтожить древнюю мудрость славян.
Чтобы не быть голословным следует привести выдержку из Ветхого завета. Вот ее трактовка:
«Истребите все места, где народы, которыми вы владеете, слу­жат Богам своим, разрушайте жертвенники и сокрушайте столбы их, и сожгите огнем рощи, и разбейте истуканы богов их...», - так гово­рил большой гуманист и проповедник Христос.
А вот еще: «Любите врагов своих, благославляйте проклинаю­щих Вас, благоволите ненавидящих Вас и гонящих Вас», - есть не более, как рабская покорность и полная зависимость от тирана, да­лее: «Если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего и ма­тери, жены и детей, брата и сестер то при жизни своей не может быть моим учеником».
Каково! Современная религия, этот еврейский суррогат, ни что иное как борьба с истинной религией. Христианство было придумано для оправдания рабства, как инструмент удержания большинства рабов под властью меньшинства, а именно рабовладельцев. Отсюда и выводы. Не зря древние говорили:

«ВЫБИРАЯ БОГОВ СВОИХ, МЫ ВЫБИРАЕМ СУДЬБУ».

Прошло полгода и Велибор, а ныне Дионис, приобрел относи­тельную свободу. Жизнь в богатом доме ученого и оратора Димит- рикаса наложила свой отпечаток, и теперь подневольный россич, обряженный в эллинскую рабочую одежду - экзомис11, каждое утро вставал пораньше, чтобы полить розы, подмести дорожки, привес­ти в порядок газоны и бассейн, где так любил плескаться его госпо­дин со своими приближенными. И хотя Дионис постоянно думал о побеге, жизнь в Элладе была передышкой после нескольких лет про­тивостояния со степняками и тяжелым пленом. План побега пред­ставлялся Дионису туманным и не надежным в силу огромного рас­стояния разделявшего солнечную Элладу и холодную необжитую Скифию. С другой стороны существовала опасность, которая под­стерегала любого авантюриста или странника пустившегося в дол­гий и путь. В те далекие времена по дорогам бродили тысячи раз­бойников и просто лихих людей, попасть в руки которых означало лишь плен и смерть. Не лучше обстояло дело при встрече с враж­дебными племенами. И чем больше Дионис думал, тем больше ста­новился печальнее. Раздумья сделали его осторожным и подозри­тельным человеком.

Отношения с другими рабами, (у Димитрикса их было несколько десятков) а именно со скифом Сармаком и намибийцем Абурни носи­ли у Диониса прагматичный характер. По всему было видно, что этих подневольных чужеземцев устраивало новое положение: оба всегда сыты, одеты и довольны собой, им не о чем беспокоится, единствен­ное, что от них требуется - четкое выполнение своих обязанностей, а именно - следить за и вверенными рабами. Чтобы окончательно не потерять веру в себя в свои силы Дионис по-прежнему искал сред­ства и пути для возможного побега.
В тот момент, когда Велибор пребывал в состоянии смутной, но такой объяснимой печали, он познакомился с прекрасным созданием по имени Ариадна, нежным и трепетным, словно весенний цветок, чистым и непорочным, как дитя. Несмотря на то, что девушка была рождена от рабыни, поведение и нрав ее говорили о том, что ее роди­тели были прекрасно образованы и вероятно принадлежали знати. Довольно часто Дионис навещал Ариадну, чтобы подбодрить, а заод- но пообщаться с ней. Ариадна отличалась каким-то особым тактом и скромностью, и почти никогда не поднимала своих прекрасных чер­ных глаз на высокого статного раба. Отношения их были чисты и со временем породили дружбу, скрасив обоим подневольное существо­вание. Но сытная жизнь в неволе не пришлась по душе Дионису, он все чаще и чаще тосковал по свободе, по родной природе, по своей избраннице Ясе. Этого не мог не заметить его хозяин Димитракис.
  - Почему ты так печален, Дионис? Разве я плохо отношусь к тебе? Ведь я сделал тебя старшим над рабами, ты даже можешь не работать. Может, ты хочешь жениться, если так, я приведу в дом несколько красавиц из моих рабынь, и ты выберешь себе девушку по нраву. Среди них немало светловолосых, темных и даже огненно-ры­жих, выбирай любую! А может ты хочешь черную, ну хотя бы эту, красотку Амике из далекой Эритрии ? - И Димитрикас кивком головы указал на стройную молодую негритянку занимавшеюся в это время прополкой травы. Посмотри, она очень вынослива и знает толк в любви. Амике! - подозвал Димитрикас. - Покажи нам свой язык, а теперь зубы. Смотри, Дионис, какие у нее ровные зубы, а грудь, впро­чем, грудь не так велика, но зато какой темперамент! Ты будешь счастлив, как ребенок, Дионис, у вас с Амикой будет много, очень много маленьких курчавых темнокожих детей, твоих детей и моих рабов, Дионис.
  - Я никогда не приму твоих условий, хозяин! - с вызовом возра­зил Дионис, и глаза его запылали гневом.
  - Я не хотел тебя обидеть раб, а может ты, Дионис, позабыл, что такое плеть?
  - Нет, хозяин, я помню: с нами очень плохо обращались в плену и на корабле, и я благодарен тебе.
  - То-то же, Дионис, постарайся мне нравиться и дальше. Ведь я твой господин, Дионис, и, как это у вас, у славян - князь. Да, я твой князь!
  - Я ни в чем не нуждаюсь Димитракис.
  - Лучше называй меня по имени - Метаксис.
  - Хорошо, хозяин, я буду называть тебя Метаксис.
  - Я прощаю твою дерзость Дионис и все же, ты чем-то не дово­лен? Может быть, ты все-таки откроешься мне.

Дионис посмотрел на Димитрикаса, словно бы доверяясь, затем произнес:
Здесь настоящий рай, Метаксис, но я очень тоскую по родной земле, по близким мне людям. Мне не хватает прохлады наших по - луночных лесов и раздолья золотых степей, холодных туманов и снежных ливней, я - вольный россич, я - Велибор и таковым пребу­ду до конца.
Димитракис сдвинул брови, он ожидал услышать иное, и вот, при­близив к себе раба, пребывал в состоянии сильного раздражения: «Я, конечно, могу наказать Диониса и лишить его тех прав, которыми наделил. Но будет ли это гуманно по отношению ко мне и моему законному рабу? Как можно обижаться и не ценить того, что я делаю для своих рабов». Сжав губы, словно бы крепко обидевшись, Димит- рикас не спешил отвечать, он слишком ценил Диониса, иной раз он ловил себя на том, что разговаривал с Дионисом, как с равным. В действительности оно так и было, и благодарный Дионис платил ему той же монетой. Димитрикас отлично понимал: «Что за такого силь­ного и развитого во всех отношениях раба можно получить взамен с дюжину крепких рабов, но и при этом, все они будут уступать ему в ловкости, силе и уме. Даже чернокожий нубийский великан Абурни и хитроумный скиф Савмак, назначенный Димитрикасом старшими на плантациях цитрусовых, заметно уступали Дионису. «Этот гордый россич Дионис или как там его... Велибор, действительно превосхо­дит всех своим умом и статью и даже сумел поставить себя на особое место, словно он полноправный и законный гражданин Эллады. Нет, в этом нет ничего предосудительного, но держать у себя умного раба, имеющего на все свое собственное мнение, не позволительная роскошь и потом это... чревато. Что если Дионис заявит о своих пра­вах и мне придется выносить этот вопрос в народном собрании. Что дальше? Собрание вынесет дело на суд, а суд в Элладе гласный. При вынесении решений и приговоров он не всегда связан законом. Реше­ние суда присяжных обжалованию не подлежит. Хорош я буду, когда лишусь своего раба да еще буду приговорен к крупному штрафу, в каком свете окажусь я, не вызовет ли это насмешек у моих завистни­ков? Конечно, Дионис раб и по праву принадлежит мне, но я не могу обойтись с ним жестоко, не по справедливости, это противоречит духу вольного гражданина свободной Эллады».

Димитрикас и раньше склонял Диониса принять христьянскую веру, но все напрасно, тот, словно кремень отрицал райские кущи, рас­суждая следующим образом: «Видно твердь ромейская очень плоха, не такая как наша - росская, коль Вы - ромейцы-христьяне, боитесь смерти и испытаний, оттого и не спешите умирать за святое дело. Каждый из Вас щеголяет благочестием, но кто из Вас счел бы себя святым перед лицом опасности? Вы, словно малые дети - верите в своего Христа, как в единого Бога, в его заповеди и наказы, в то, что тот свободно ходил по воде и воскрешал мертвых, невольно отрицая всякую святость, поскольку в учении Христа все грешны, даже ма­лые дети, не совершившие ни единого дурного поступка. Не иначе, как Христьянство построено на запугивании прихожан, на подавлении воли, потому что в этом случае ими легче повелевать».

  «Все на земле, подобно тому, что на небе и наоборот».
  Гермес Трисметист

 Глава 8

                НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ

...Какое-то время Димитрикас рассуждал, бросая пристальные взгляды на Диониса, затем успокоившись, произнес:
  - Да, трудную задачу ты мне задал, Дионис. Я, конечно, поду­маю над тем, что ты сказал, но скорого решения не жди. А сейчас иди, займись делом.
Ничего другого Дионис и не ждал услышать от своего хозяина, но после этого разговора, который вынашивал долгое время, ему ста­ло намного легче, словно гору с плеч снял.
Однажды Дионис застал Димитрикаса с незнакомыми людьми, с виду это были простые купцы такие кучерявые и коренастые только в отличие от греков были одеты в длинные льняные желтые либо красные туники и сандалии. Прислушавшись к их разговору, он понял, что незнакомцы имеют дело с торговлей на море. Это заинтересова­ло Диониса и вскоре, после того как они покинули двор, Дионис обра­тился к хозяину:
  - Скажи, Метаксис, что хотели эти люди?
  - Ты любопытен, Дионис. Хорошо, я скажу тебе по секрету, я просил их об одной услуге. Мне нужна слоновая кость.
  - Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, Метаксис, что такое слоновая кость?
Слоновая кость? Ха-ха-ха, это зубы огромного животного, эта­кая «Божья скотинка» размером с гору, так вот, из этих зубов можно делать различные вещи, например, статуэтки, всевозможные укра­шения, трости и даже оружие.
  - И где живут эти колоссы?
  - В стране черных, мой господин, - с присущим юмором, отве­тил Метаксис.
  - Хотел бы я взглянуть на этих чудо-зверей! А велика ли это страна и где она расположена?
  - Это страна находится в полуденной стороне в сотнях тысяч стадий отсюда, и простирается меж двух океанов, еще никто кроме финикийцев не проникал так далеко в ее пределы. Финикийцы пре­красные мореходы, мы покупаем у них разноцветные ткани и учимся кораблестроению, свои сверхпрочные корабли они делают из особого дерева называемого кедром, его древесина может служить очень долгое время, и не подвергается гниению.
  - Откуда же им известны эти секреты, мой господин?
  - Боги подарили им знания и умения ориентироваться в откры­том море по звездам, добывать различные красители, которые до не давних пор не были известны нам, эллинам.
  - Я что-то слышал об этом, - вспомнил Дионис. - Так, ныряя за раковинами багряницами, которые водятся у берегов Финикии, они добывают особую пурпуровую краску.
  - Верно, Дионис!
  - А разве эллины не так умны, как финикийцы?
  - Гм-м, ты задал непростой вопрос, Дионис, но я постараюсь на него ответить. Как ты убедился, грекам подвластно многое: они на­учились делать лучше египтян, возводить монументальные храмы и строить большие корабли, не уступающие финикийским, побеждать на море и на суше, у нас прекрасные математики, звездочеты, орато­ры и философы, мы можем все и ли почти все, - в этот момент Димитракис изучающее посмотрел на Диониса: - Скажи, Дионис, скажи мне прямо, ты мог бы отправиться на край света, ну, скажем, по мо­ему поручению за ценным грузом?
  - Не знаю, Метаксис, мне надо подумать.
  - А если я тебя попрошу об этом, а когда ты вернешься назад я... - И Димитрикас нахмурил брови, впрочем, тут же заулыбался, словно ребенок. - Я дарую тебе, Дионис, долгожданную свободу!
  - Я все сделаю, как ты говоришь, Метаксис, только верни мне свободу!
Дионис, ты должен привезти мне сюда слоновую кость, много кости!
  - Да, Метаксис! Я все понял!
  - Не спеши принимать решение, Дионис. - Речь идет об очень опасной поездке в самую дальнюю империю земли Пунт12, в страну Черных и ты можешь лишиться не только здоровья, но и жизни. Ты готов отправиться туда немедленно?
Брови Диониса сдвинулись, приняв озабоченность, но тут же, со­владав с собой, спокойно ответил:
  - Да, хозяин.
  - Итак, Дионис, ты принял решение добровольно, без какого-либо давления с моей стороны. В пути ты ни в чем не будешь нуждаться, но ты должен привезти мне эту чертову слоновую кость. Речь идет о зубах особой ценности и прочности, здесь годится зуб взрослых жи­вотных, самых больших и свирепых, какие только существуют на белом свете. Один такой зверь перевесит десять больших быков. Одолеть такого зверя буцет не просто. Что скажешь Дионис, ты го­тов отправиться за семь морей в неведомую землю, чтобы добыть мне зуб этой Божьей скотинки?
  - Да, Метаксис!
  - Ты очень рискуешь, Дионис, ведь ты можешь получить рану, или страшную болезнь, а то просто сгинуть в этих чертовых болотах. И еще, финикийцы очень хитры, в конце пути они могут просто... мо­гут просто избавиться от тебя.
  - Это как?
  - Продать в рабство, присвоить себе большую часть товара. Ведь они не только моряки-торговцы, но и пираты.
  - Тогда зачем ты, Метаксис, посылаешь меня туда, откуда мож­но не вернуться?
  - Хм, разумно. Я тебя только предупредил Дионис о том, что может случиться в пути, но я хорошо заплачу этим финикийцам, а по приезде еще дам им золота. Частичную свободу ты получишь сейчас, чтобы тебя не тронули, но абсолютную только по приезде. Ну, как тебе мое предложение?
Дионис задумался.
  - Ты должен дать мне ответ сейчас. Финикийцы пробудут не­долго.
  - Хорошо, Метаксис, я согласен на все. Я привезу тебе много слоновьего зуба, только выполни свое обещание.
  - Ответ мужчины, но помни, ты сам добровольно пошел на это.
  - Скажи Метаксис, почему ты меня отпускаешь, ведь я могу обмануть тебя и не вернуться?
  - Ты этого не сделаешь, Дионис, ты слишком честен.
  - Это плохо?
  - Нет, но в нашем деле всегда надо иметь лишний не связываю­щий обязательством ход.
  - Это называется хитростью.
  - Как хочешь, Дионис, пускай будет хитростью, но мне боль - ше нравиться понятие мудрость... Так вот, гм, размышляя на досуге, я вошел в твое положение, Дионис, и понял, что нельзя быть счастливым человеком живя на чужбине, даже если ты бо­гат. Я хочу, чтобы ты обрел душевное спокойствие и жил там, где хочешь.
  - Спасибо Метаксис, я буду помнить все то, доброе, что ты для меня сделал и постараюсь привезти много слоновой кости.
  - Хорошо Дионис, а теперь ты должен идти, у тебя не так много времени, чтобы собраться...
Что нищему собираться? Сняв с себя рабочую одежду - экзо- мис и переодевшись в новое платье, это был белого цвета хитон дли­ною до колен подпоясанный поясом, с пристегнутым к нему зачех­ленным ножом, Дионис поторопился во двор.
Подле пестрого цветника, где подобно порхающим цветам кру­жились элегантные бабочки и, поблескивая радужными крыльями, проносились веселые стрекозы и бесчисленные насекомые, он встре­тил свою знакомую в зеленом хитоне с длинным разрезом на правом боку. Девушка собирала лепестки роз, складывая их в корзину, уви­дев Диониса да еще в новой и красивой одежде, Ариадна всплеснула руками.
Боже, это ты Дионис?! Как ты величественен в этом платье, словно молодой Бог!
Ты тоже прекрасна, Ариадна, как утренняя заря, как эти пре­красные розы! Ты лучшая девушка во всей Элладе! - И не обращая на то, что Ариадна немного смутилась, продолжил: - На тебе новый зеленый хитон и украшения! Как это все идет тебе!..
  - Что с тобой, Дионис, ты никогда раньше не говорил столько хороших слов?
  - Я хотел сказать тебе... - Дионис замялся, понимая, что это расстроит девушку. - Я уезжаю, Ариадна.
  - Ах! - всплеснула руками девушка, моментально изменив вы­ражение радости на печаль. - Я так и знала, что ты когда-нибудь это скажешь.
Ариадна пыталась что-то сказать, но не могла, и слезы ручьями побежали по щекам.
Я уезжаю надолго, Ариадна, но не навсегда, мы обязательно увидимся с тобой, я клянусь.
  - Это правда, Дионис?
  - Да, Ариадна. Димитракис хочет, чтобы я привез из страны Пунт много слоновьей кости и потом... - Дионис хотел объяснить девушке, что это цена его свободы, что вернувшись, он снова покинет Элладу, но уже навсегда. - Мне нужно идти, Ариадна.
  - Я буду ждать, Дионис! Возвращайся...

В тот же день Дионис познакомился с капитаном и хозяином фи­никийского судна Сидоном уже немолодым и своенравным господи­ном с седыми курчавыми волосами, аккуратно постриженной бород­кой, одетым в пурпурный хитон и сандалии. Капитан произвел на Ди­ониса благоприятное впечатление и слыл опытным и умелым чело­веком не раз выручавшим команду из беды. Затем Дионис познако- милея с членами команды: это были крепкие, закаленные люди, мно­гие из которых уже побывали в дальних полуденных странах и теперь могли рассказать немало о своих впечатлениях. Но прежде Дионис как следует, рассмотрел финикийский корабль, которому придется вверить свои жизни; всего же, их было восемь.
Итак, длина галеры, на которой должен был отправиться Дионис, составляла примерно шестьдесят локтей, а ширина десять. На корме и на носу галеры, имевшей форму загнутого хвоста скорпиона, нахо­дились поворотные весла, что давало возможность молниеносно со­вершить поворот. Судно имело дополнительную обшивку вдоль все­го борта на случай атаки противника. Нижнюю палубу занимали греб­цы, а верхнюю команда воинов и кормчих, и далее в трюмах под па­лубами находился груз: это были бурдюки с водой и вином, амфоры с маслом и зерном. В ящиках хранилась солонина. Посреди корабля находилась мачта, на которой крепился большой прямоугольный па­рус, чтобы усилить его прочность через парус пропускали множе­ство кожаных ремней. В носовой и кормовой части корабля использо­вали мощные брусья, придававшие прочность всему кораблю. Тут же в кормовой части судна стояла бочка с питьевой водой.

Дионис продолжал с нескрываемым любопытством осматривать галеру, пока к нему не подошел хорошо сложенный финикиец с удли­ненным лицом, короткой курчавой бородкой, горбоносый, острыми, как у орла глазами, на нем была длинная широкая туника яркого жел­того цвета с незатейливым орнаментом. Добродушно улыбнувшись, он протянул Дионису руку:
  - Меня зовут Аббас, а тебя?
Дионис.
  - Ты эллин?
Дионис заколебался: Назвать свое настоящее имя и землю, от­куда прибыл, было бы слишком рискованно, и поэтому ответил утвер­дительно.
  - Да, я эллин.
  - Странно, все эллины темноволосые и курчавые, а ты русый.
  - Моя мать родом из Фракии, - солгал Дионис.
  - Теперь понятно. И ты первый раз уходишь в плавание?
  - Да, первый.
  - Ничего не бойся Дионис и не выказывай страха, я помогу тебе.
  - Спасибо, Аббас. Ты, наверное, знаешь путь, по которому мы пойдем?
  - Конечно, ты обратился по адресу, дружище, я помощник капи­тана и лучше меня путь знают только Боги.

Какое-то время они общались на равных, словно закадычные ста­рые друзья. Дионису был приятен его новый знакомый, а теперь еще и старший товарищ. Плечи сами собой расправились, глаза засвети­лись, в этот момент Дионис поверил в свою звезду, в удачу, в то что, наконец, вопреки всем бедам и лишениям он вернется на Родину.
Из рассказа Аббаса Дионису стало известно: «Что отсюда они направятся в загадочную страну Пунт. Но сначала они пройдут Боль­шое Внутреннее море, которое греки называют Эгейским и Ионичес­ким, затем преодолеют Бирюзовое море13 и только тогда, обогнув Большой Рог14, достигнут берегов дивной страны Пунт. В этой стра­не, уверял финикиец, хлеб растет прямо на деревьях, а люди черны, как смоль, тамошние леса настолько густы, а деревья настолько ве­лики, что закрывают полнеба, животные там пасутся на необозри- мых лугах в несметных количествах. Это необычные животные, та­ких странных зверей нет в целом свете, так например одни из них способны зарываться в землю и жить там долгое время, другие на­оборот существуют только в воде, правда в ночное время выходят пастись на луга; есть очень большие и красивые, а есть мелкие и уродливые. Затем финикиец по просьбе Диониса рассказал, про полу­ночные и закатные страны. Как уверял рассказчик, там, далеко за Геракловыми воротами15 среди тумана и айсбергов, живут белоку­рые люди в звериных шкурах, у них много солнечного камня и серебряного металла. Ночи там настолько холодны и длинны, что тамош­ние люди подолгу спят в берлогах, словно медведи и просыпаются только к весне, когда начинает таить снег.
Чем больше Дионис слушал рассказы бывалого моряка, тем боль­ше поражался: он хотел верить всему, что узнавал, но не мог, посколь- ку считал это вымыслом особо одаренных людей. И все-таки услы­шанное производило неизгладимое
Впечатление будоражило и Дионис уже не жалел, что согласился на это опасное и дальнее плавание. Он верил в свои силы и возможности, верил в то, что однажды вернется домой живым и невреди­мым, и наконец, встретится со своей нареченной.
Димитрикас, как и обещал, сдержал слово и выдал Дионису со­ответствующий до подобная грамота не давала ему гражданства, Ди- оникумент о частичном освобождении и теперь по закону он являет­ся Метеком, т.е вольноотпущенным. И хотя подобная грамота не давала ему гражданства, Дионис, находясь под патронажем своего хозяина, мог покидать пределы Эллады.
Когда бочки солониной, фруктами и водой погрузили на борт, ка­питан дал команду сниматься с якоря. Плавно, словно нехотя шесть больших парусных галер отчалили от берега. За бортом остались провожающие, и среди них Дионис неожиданно увидел Ариадну: де­вушка стояла чуть в стороне от пирса с букетом роз. Увидев Ариадну, Дионис поднял руку. Глаза девушки светились радостью, на ее лице мгновенно появились слезы...

«Звездные руны проснулись, бери свое достоянъе, оружие с собой не нужно. Обувь покрепче надень, подпояшься туже. Пусть будет наш путь каменист. Светлеет восток. Нам пора!»
                Николай Рерих

                Продолжение следует: http://proza.ru/2020/05/29/693