Л. Кэрролл. Алиса в Стране чудес. Глава XII

                ПОКАЗАНИЯ АЛИСЫ


     — Я здесь! — крикнула Алиса.
     Она от волнения напрочь позабыла, что сильно выросла за последние несколько минут, и торопливо соскочила с места. Краем юбки она смахнула на пол скамью и всех присяжных прямо на головы зрителей. Уважаемые присяжные, барахтаясь в толпе, напомнили ей рыбок, выпавших из круглого аквариума, который она случайно уронила на пол неделю назад.
     — О, прошу прощения! — сильно смутившись, вскрикнула она и в спешке бросилась собирать пострадавших; она прекрасно помнила падение аквариума, и ей казалось, что если не поместить всех немедленно обратно, то они погибнут.
     — Судебное заседание не может возобновиться, — сказал Король важно, — пока все присяжные заседатели не вернутся на свои надлежащие места. Все до единого! — в упор смотря на Алису повторил он, подчёркивая каждое слово.
     Алиса глянула на скамью присяжных, и увидела, что в суматохе сунула Ящерку Билли головой вниз. Бедный маленький Билли, зажатый в щели, терпеливо помахивал торчащим вверх хвостиком. Она тут же вытащила его и посадила, как положено. «Не особо-то и важно, как он сидит, — сказала она себе, — что вниз головой, что вверх, на ход правосудия это никак не влияет!»
     Когда присяжные слегка оживились после пережитой катастрофы, и после того, как они вновь обзавелись письменными принадлежностями, разлетевшимися повсюду, они принялись старательно записывать свои впечатления о происшедшем  — все, кроме Ящерки Билли, который так и не смог прийти в себя от потрясения. Он был не в состоянии заниматься судебной практикой, и неподвижно сидел на скамье с открытым ртом, разглядывая потолок.
     — Что имеешь сказать по данному делу? — спросил Алису Король.
     — Ничего, — сказала Алиса.
     — Совсем ничего? — уточнил Король.
     — Совсем ничего.
     — Это очень важно, — сделал вывод Король, обращаясь к присяжным.
     Они бросились записывать изречение на своих досках, но вмешался Белый Кролик.
     — Ваше величество, разумеется, хотели сказать: неважно, — сказал он почтительно, но мордочка его при этом насупилась и состроила гримасу.
     — Да, да, конечно, я хотел сказать «неважно», — спешно поправился Король, — и начал бубнить вполголоса: «важно — неважно — неважно — важно», словно выбирая, что лучше звучит.
     Некоторые присяжные записали «важно», остальные «неважно». Алисе с высоты своего нового роста это было хорошо видно, но она подумала, что это ровным счётом ничего не значит.
     Король тоже начал что-то записывать на своей дощечке. Закончив писать, он выкрикнул: «Тишина в зале!» и прочёл:
     — Статья сорок вторая: особа, чей рост превышает милю, обязана покинуть зал суда.
     Все сразу направили взоры на Алису.
     — Нет во мне мили роста, — сказала Алиса.
     — Есть, — сказал Король.
     — Две мили почти, — поддержала супруга Королева.
     — В любом случае, никуда я не пойду, — заявила Алиса. — Кроме того, это недействующая статья, вы её только что прямо здесь придумали.
     — Эта самая древняя статья в своде законов! — парировал Король.
     — Тогда эта статья должна быть под номером один.
     Король побледнел, торопливо перевернул дощечку и сказал присяжным дрожащим голосом:
     — Выносите свой вердикт.
     — С позволения Вашего Величества, — спешно встрял Белый Кролик и даже подпрыгнул на месте, — в данном деле появилось ещё больше улик. Только что найдена вот эта бумага.
     — Что за бумага? — спросила Королева.
     — Я ещё не смотрел, но это, по-видимому, письмо арестованного неизвестной персоне.
     — Скорее всего, это так, — сказал Король. — Письмо всегда пишут кому-нибудь.
     — Кому оно адресовано? — спросил кто-то из присяжных.
     — Никому оно не адресовано, — ответил Кролик, — адреса нет.
     Он развернул листок бумаги и продолжил:
     — И вовсе это не письмо. Оказывается, здесь стихи!
     — Они написаны почерком обвиняемого? — спросил другой присяжный.
     — В том то и дело, что нет, — сказал Кролик. — И это очень подозрительно!
     (Все присяжные приняли очень озабоченный вид.)
     — Он, должно быть, подделал чей-то почерк, — догадался Король.
     (Присяжные просияли.)
     — С позволения Вашего Величества, — послышался голос Валета, — я ничего не писал. Никто не сможет доказать, что я это сделал. Там нет подписи.
     — Если ты его не подписал, — сказал Король, — тем хуже для тебя. Значит, ты вынашивал злодейские замыслы, иначе ты бы подписался, как честный придворный.
     После этих слов зал разразился бурными аплодисментами: это были первые умные слова Короля за весь день.
     — Это лишнее доказательство его вины! — сказала Королева — Поэтому отру...
     — Никакие это не доказательства! — возмутилась Алиса. — Вы даже не знаете, о чём эти стихи!
     — Прочтите стихи! — распорядился Король.
     Кролик нацепил на нос очки.
     — С чего начать, с позволения Вашего Величества?
     — Начни с начала, — торжественно сказал Король, — продолжай, пока не дойдёшь до конца. Тогда остановись.
     И Кролик начал читать:

Ей говорили обо мне,
    Что я теперь другой.
Довольна мной она вполне,
    Но я пловец плохой.

Он всё ж останется таким, —
    Сказали про меня.
А вдруг она расскажет им,
    Куда же денусь я?

Одно дал ей, ему дал два,
    Нам дали пять иль шесть.
Вернул он то, что взял сперва,
    И все остались здесь.

Случайно каждый втянут был
    В те странные дела.
Но он их всех освободил —
    Свобода к ним пришла.

Я знаю, у неё при нас
    Припадок был тогда.
И так, и эдак каждый раз
    Бывает иногда.

Не говори ты ей про то,
    Кто нравился ему.
Держи в секрете! Кто есть кто —
    Не скажем никому.

     — Это самая важная улика, которую мы здесь услышали, — сказал Король, потирая руки. — А теперь пусть присяжные…
     — Тому, кто попробует это объяснить, — сказала Алиса (она так сильно выросла за несколько минут, что не побоялась прервать Короля), — я подарю шестипенсовую монетку. Но не думаю, что в этих стихах есть хоть капля смысла.
     Все присяжные тотчас записали на своих грифельных досках: «Она не думает, что в этих стихах есть хоть капля смысла», но ни один не попытался объяснить улику.
     — Если в них нет никакого смысла, — сказал Король, — нам будет гораздо легче: не надо его искать.
     — Но всё же, — продолжил он, положив листок со стихами на колени, и глядя на него одним глазом, как школьник на шпаргалку, — мне кажется, доля смысла здесь есть. Например, здесь сказано: «Но я пловец плохой…»
     И, обратившись к Валету, Король спросил:
     — Ты что, и вправду плохой пловец?
     Валет печально покачал головой.
     — Неужели не видно, что я не могу плавать? (И действительно — какой пловец из куска картона?)
     — Ладно, понятно, — сказал Король, продолжая бормотать себе под нос. — «Сказали про меня…» — это, конечно, про присяжных. «А вдруг она расскажет им…» — это же Королева может всё рассказать присяжным. «Куда же денусь я?» — боится, что арестуют, вот и смысл! Или вот: «Одно дал ей, ему дал два…» — это он стал раздавать пирожные друзьям!
     — Но дальше ведь есть строчка: «И все остались здесь», — заметила Алиса.
     — Всё верно, вот они все здесь! — торжествующе произнёс Король, указывая перстом на блюдо с пирожными. — Нет никаких сомнений! Или ещё: «Припадок был тогда…». Дорогая, у тебя раньше никогда не было припадков? (Это Король спросил Королеву.)
     — Никогда! — с остервенением крикнула Королева и запустила чернильницу в Ящерку Билли.
     Невезучий Билли уже не водил пальцем по доске, потому что, наконец, понял, что палец следов не оставляет. Но теперь он снова принялся что-то записывать, макая палец в чернила, которые ручьями стекали по его мордочке, пока не высохли.
     — Тогда «припадок» к тебе не относится, а то можно подумать, что ты припадаешь под статью, — сказал Король, с милой улыбкой оглядывая зал.
     В зале воцарилась мёртвая тишина.
     — Шутка! — весело добавил Король, но слегка обиженным тоном, и все сразу засмеялись. — Присяжные, совещайтесь и выносите вердикт! — наверное, уже в двадцатый раз за день произнёс он.
     — Нет-нет, — спешно поправила Королева. — Сначала приговор, а вердикт потом!
     — Что за вздор! — громко возмутилась Алиса. — Кто придумал объявлять приговор до вердикта присяжных?
     — Помолчи лучше! — угрожающе произнесла Королева, заливаясь багровой краской.
     — И не подумаю! — смело ответила Алиса.
     — Отрубить ей голову! — истошно завопила Королева.
     Но никто не двинулся с места.
     — Да кто вас боится? — сказала Алиса. (Она уже приобрела свой обычный рост.) — Вы же просто колода карт!
     И вся колода поднялась в воздух, как стая птиц, и посыпалась на Алису.
     Она негромко вскрикнула, потому что немного испугалась и рассердилась одновременно, и попыталась от них отбиться. Карты исчезли, и она поняла, что лежит на песке возле речки, спрятав голову в коленях сестры, которая заботливо смахивает с её лица сухие листья, падающие с деревьев.
     — Алиса, просыпайся, дорогая! — проговорила сестра. — Нельзя так долго спать!
     — Ой, какой удивительный сон мне приснился! — сообщила Алиса и стала рассказывать сестре всё, что вспомнила о своих необычных приключениях: вы о них только что прочитали.
     Когда она закончила рассказ, сестра поцеловала её и сказала:
     — В самом деле, это был очень странный сон! А теперь беги домой, пока ещё не поздно, тебя ждёт чай.
     Алиса поднялась и побежала, и всю дорогу у неё не выходил из головы её чудесный сон.
     А сестра осталась сидеть на том же месте, подперев голову рукой, глядя на предзакатное солнце, и думая о своей маленькой Алисе и её удивительных приключениях. Вскоре она погрузилась в полудрёму, и приснился ей сон.
     Сначала приснилась сама Алиса, обнимавшая коленки сестры. Блестящие, живые глаза смотрели на неё, она услышала её голос, увидела особый Алисин взмах головой, когда та поправляла волосы с лица. То ли ей это казалось, то ли она вправду слышала, как всё вокруг ожило и наполнилось теми странными существами из сна её сестрёнки.
     Шуршание высокой травы напомнило торопливый бег Кролика; тихий плеск воды в лужице говорил о том, что это плывёт перепуганная Мышь; где-то рядом позвякивали чашки — это Мартовский Заяц с друзьями никак не мог закончить чаепитие; а вот раздался визгливый крик Королевы, отправлявшей на казнь своих незадачливых гостей; малыш-поросёнок чихал на коленях Герцогини, пока тарелки и блюдца со звоном разбивались вокруг; ей слышался резкий крик Грифона, скрип грифеля Ящерки Билли и кряхтение сдавленной в мешке морской свинки. Все эти звуки заполнили пространство и смешались с приглушёнными рыданиями многострадального Недочерепахи.
     Она сидела с закрытыми глазами и почти что верила, что вокруг — Страна чудес, хотя, конечно же, знала, что лишь откроет глаза, то снова очутится в серых буднях. Трава в них шуршит от ветра, плеск воды — это рябь от колышущихся камышей; дребезжание чайных чашек станет просто бряканьем овечьих колокольчиков, а крики Королевы — звонким голосом пастушка; чихание младенца, вопли Грифона и причудливое смешение других странных звуков превратятся в галдёж птичьего двора, а далёкое мычание коров сменит рыдания Недочерепахи.
     А потом её воображение нарисовало другую картину: её сестра уже не маленькая девочка, а взрослая женщина с таким же простым и любящим сердцем, собирает вокруг себя ребятишек, глаза которых разгораются и блестят от разных чудесных историй — может быть, и от этого сна о приключениях в Стране чудес, приснившейся ей давным-давно. Она посочувствует их нехитрым печалям и разделит с ними простые радости.
     И вспомнит своё детство и счастливые летние дни.