Глава пятая

Внизу, в Пещерной Дыре, подходил к концу большой пир. Некоторые гости ослабили ремни. Мыши аббатства Рэдволл и их гости насытились, и теперь сидели, расслабленно откинувшись на стулья. Но всё же огромное количество еды до сих пор было не съедено.
Аббат Мортимер прошептал на ухо Монаху Хьюго:
- Монах, я хочу, чтобы ты упаковал большой мешок еды - орехов, сыра, хлеба, пирожных... всего, что найдёшь подходящего. Отдай это миссис Чёрчмаус - как можно более тайно, чтобы не привлекать внимание. Бедность - уродливый призрак, когда мыши - хозяйке дома и матери - нужно накормить столько ртов, сколько ей. О, и удостоверься, что муж её не подозревает, что ты делаешь. Джон Чёрчмаус может быть беден, но он также и горд. Я боюсь, что он может не принять благотворительных даров.
Хьюго кивнул, показывая, что он всё знает, и вперевалку пошёл выполнять приказание аббата.


Корнфлауэр и Маттиас крепко сдружились. Они были одного возраста. И, хотя они отличались по темпераменту, нашлось у них и кое-что общее - интерес к Тиму и Тесс, близнецам из семьи церковных мышей. Они провели приятный вечер, шутя и играя с маленькими созданиями в игры. Тесс взобралась на колени к Маттиасу и заснула; а потом, зарывшись в вельветовую шубку Корнфлауэр, сделал то же самое и малыш Тим. Поглаживая его по маленькой головке, она улыбнулась Маттиасу:
- Господи, благослови их маленькие лапки! Ну, не мирно ли они выглядят?
Маттиас кивнул, соглашаясь.
Полевая мышь по имени КОлин громко захихикала и как-то глупо заметила:
- О, не хотите ли посмотреть на Маттиаса и Корнфлауэр! Они баюкают этих двух малышей, как будто давным-давно женаты! Хорошо, чёрт возьми!
- Эй, Колин, попридержи свой глупый язык! - резко выговорил ему брат Альф. - Разве ты не знаешь, что в один прекрасный день Маттиас примкнёт к мышам Рэдволла? (1) И не дай Бог я услышу, что ты позоришь малышку Корнфлауэр! Она - приличная мышь из хорошей семьи! Запомни мои слова, мастер (2) Полёвка! Я ведь могу и сказать парочку-другую слов твоим родителям! Потому что только вчера я видел, как ты играешь в "Поймай просо!" (3) с этой молоденькой полевой мышкой... как там её звали?
Колин-Полёвка краснел до тех пор, пока у него не высох нос. Зашуршав хвостом, он отшатнулся и пробормотал что-то насчёт того, что ему нужно выйти наружу подышать воздухом.
Маттиас поймал взгляд аббата и увидел, как тот ему кивнул. Извинившись перед Корнфлауэр, он осторожно положил спящую Тесс на свой стул и подошёл к нему.
- А, Маттиас, сын мой, вот и ты! Тебе было весело на пиру в честь моего юбилея?
- Да, спасибо, отец! - ответил Маттиас.
- Хорошо, хорошо! - захихикал аббат. - Я сейчас собирался попросить брата Альфа или брата Эдмунда отправиться на спецзадание, но они уже не молоды, и оба выглядят совершенно измотанными в столь поздний час. Так что я подумал, что могу попросить моего главного ловца хариуса выполнить это особенное задание для меня.
Маттиас не нашёл ничего другого, как приосаниться.
- Скажите только слово, и я к Вашим услугам, сэр!
Аббат наклонился вперёд и заговорил конфиденциальным тоном:
- Видишь семейство Чёрчмаус? Им так далеко идти домой пешком! И, милостивые Небеса, как же их много! Я думаю, было бы замечательно, если бы ты отвёз их домой в повозке Аббатства, - вместе со всеми остальными, кому тоже по пути. Конечно, повозку будет везти барсучиха КонстАнс, ну, а ты можешь быть проводником и телохранителем. Возьми с собой хороший крепкий посох, Маттиас.
Просить юного мышонка дважды нужды не было. Поднявшись в полный рост, он ловко, по-военному отсалютовал:
- Оставьте это мне, отец аббат! Старушка Констанция думает слегка заторможенно. Я возьму на себя полную ответственность.
Аббат затрясся от неслышного смеха, наблюдая, как Маттиас с важным видом по-солдатски замаршировал прочь. "Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп!" - хлопали его сандалии; он споткнулся и плашмя упал на свой хвост.
- О, Господи! Я должен буду достать для этого маленького мышонка какие-нибудь не настолько большие сандалии! - сказал себе аббат уже второй раз за этот день.


Ах, какая удача! Подумать только - чтобы семья Корнфлауэр жила так близко от Чёрчмаусов! Маттиас был даже слишком счастлив, предлагая подвезти их домой.
Не пожелает ли мисс Корнфлауэр сесть рядом с ним?
Конечно же, она абсолютно согласна!
Родители Корнфлауэр сели в повозку; её мать помогала миссис Чёрчмаус с малышами, а отец её беседовал с Джоном Чёрчмаусом, пока они курили одну на двоих трубочку, свёрнутую из старого папоротника-орляка.
К ним вышел Монах Хьюго и уронил рядом с миссис Чёрчмаус громоздкий мешок.
- Аббат просит поблагодарить Вас за то, что Вы разрешили нам воспользоваться Вашими мисками и столовыми скатертями, мэм! - Толстенький монах подмигнул ей во весь глаз.
- Вам всем там удобно? - окликнул их Маттиас. - Хорошо, тогда трогай, Констанс!
Пока все прощались и кричали друг другу: "Спокойной ночи!", большая барсучиха покатила повозку прочь. Она кивнула Мафусаилу, древней мыши-привратнику. Когда повозка выкатилась на дорогу, с усыпанного звёздами летнего ночного неба взглянула вниз щепка золотой Луны. Маттиас взглянул вверх, чувствуя себя так, словно он медленно поворачивался вместе с молчаливой Землёй. Всё вокруг него было мирным; малыши-мышата внутри повозки периодически поскуливали в своих крошечных тайных снах, Констанс медленно брела вдоль дороги, словно она просто прогуливалась ночью, не таща на себе вообще никакого веса; крепкий посох из ясеня лежал, забытый, на подножке повозки.
На плече у Маттиаса дремала Корнфлауэр. Ей были слышны мягкие убаюкивающие голоса её отца и Джона Чёрчмауса, которые в эту нежную, ароматную летнюю ночь смешивались с гудением ночных насекомых с луга и с изгородей.
Лето Поздней Розы... Корнфлауэр перевернула эти слова в голове, мечтательно, сонно думая о старом ползучем растении, которое расцвело в садах Аббатства. Обычно к этому времени оно уже полностью покрывалось красными цветами, однако в этом году, по какой-то неизвестной причине, решило зацвести позже. Оно было покрыто ещё нераспустившимися молодыми бутонами, даже сейчас, когда июнь уже вошёл в силу - такое случалось совсем не часто, и обычно являлось вестником жаркого лета, которое было гораздо длиннее, чем всегда. Старый Мафусаил мог припомнить только три других таких лета за свою долгую жизнь. Поэтому и посоветовал, чтобы оно было отмечено в календаре и в Хрониках Аббатства, как Лето Поздней Розы.
Головка Корнфлауэр опустилась ниже - она уснула...


Старая повозка катилась мягко, вниз по длинной пыльной дороге. Они уже были на полпути к церкви Святой Ниниан, где жил Джон Чёрчмаус, как и его отец, а до него - его дедушка и прадедушка. Маттиас впал в глубокую дремоту. Даже Констанс не могла заставить себя держать глаза открытыми. Она шла всё медленнее и медленнее. Маленькая повозка и её пассажиры словно бы попали под волшебные чары этой колдовской ночи...
Внезапно, без предупреждения, их поднял на ноги грохочущий стук копыт.
Никто не мог определить, с какой стороны шёл звук. Казалось, он заполнил самый воздух вокруг них, словно всё подготавливалось к некоему определённому моменту. От рокочущего шума начала дрожать земля.
Какое-то шестое чувство заставило Констанс сойти с дороги в укромное место. Сильная, крепкая барсучиха сделала бросок. Её тупые когти взбили почву на обочине дороги, когда она тащила повозку сквозь щель в живой изгороди из кустов боярышника, вниз под уклон канавы, куда она после этого вкопала свои лапы и теперь стояла, держа повозку неподвижно в безопасном положении, пока Джон Чёрчмаус и отец Корнфлауэр, выпрыгнув наружу, прочно укрепляли колёса камнями.
Когда мимо галопом проскакала огромная лошадь с развевающейся гривой и с панически закатившимися глазами, Маттиас шокированно схватил воздух ртом. Лошадь тащила за собой тележку для сена, которая бешено прыгала из стороны в сторону. Среди сена Маттиасу видны были крысы; но это были не обычные грызуны. То были огромные ободранные пацюки (4), - по размеру больше любых, которых он когда-либо видел. В своих тяжёлых татуированных руках они держали разного вида оружие - пики, ножи, копья, дротики и длинные ржавые абордажные сабли. На задней планке тележки смело, нагло стояла самая большая, самая свирепая, выглядящая злее всех, когда-нибудь снившихся кому-нибудь в ночных кошмарах, крыса! Одной лапой она сжимала длинный шест с прибитой к нему головой хорька, в другой держала свой толстый, огромный хвост, которым щёлкала, как хлыстом. Безумно хохоча и вопя странные проклятия, она со знанием дела раскачивалась в разные стороны, когда лошадь и повозка прогремели вниз по дороге, исчезая в ночи.
Ушли они так же внезапно, как и появились...

                *
               
Маттиас с посохом в руке вышел на дорогу. Случайные пучки сена медленно опускались вниз позади него. Ноги его неконтролируемо дрожали. Констанс потащила повозку Аббатства назад на дорогу. Корнфлауэр помогала своей матери и миссис Чёрчмаус успокаивать малышей и вытирать им показавшиеся от страха слёзы. Они стояли вместе там, где проехала повозка, в укладывающейся на землю пыли.
- Вы это видели?!
- Я видел, но я этому не верю!
- Что это было, о, Небо?!
- Больше похоже на ад...
- Все эти крысы... И какие большие, к тому же!
- Да, и эта, на спинке скамьи! Она выглядела, как сам дьявол!
Видя, что Маттиас до сих пор ошеломлён тем, что произошло, Констанс взяла командование ситуацией на себя. Она развернула повозку.
- Я думаю, что нам лучше будет вернуться назад в аббатство, - твёрдо сказала она. - Отец аббат захочет узнать обо всём немедленно.
Зная, что у барсучихи было куда больше опыта, чем у него самого, Маттиас взял на себя роль заместителя командира.
- Хорошо! Корнфлауэр, садись в повозку и займись мамами и малышами. Мистер Филдмаус (5), мистер Чёрчмаус, вперёд с Констанс, пожалуйста!
В молчании мыши выполнили приказание. С Маттиасом позади в качестве замыкающего повозка тронулась с места. Закрывая спиной тех, за кого на нём лежала ответственность, и повернувшись лицом к дороге в том направлении, куда отправилась тележка с сеном, юный мышонок крепко сжимал свой посох...


1. Имеется в виду, станет членом монашеского ордена.

2. Здесь: молодой господин.

3. Вероятно, вид игры в догонялки.

4. Пацюк, пасюк - вид крысы (укр.)

5. Филдмаус (Fieldmouse) - полевая мышь (англ.)