Л. Кэрролл. Алиса в Стране чудес. Глава II

ОЗЕРО ИЗ СЛЁЗ


     — Странновщина какая-то! — вскрикнула Алиса (она была настолько обескуражена в ту минуту, что совсем забыла правильные слова). — Я теперь раскладываюсь как огромная подзорная труба! До свидания, мои ножки!
     (Так она сказала, посмотрев вниз на свои ноги, которые отодвигались всё дальше и дальше и становились почти не видны.)
     — Бедные ножки, кто теперь наденет на вас чулки и туфельки? Я наверняка не смогу, ведь я буду слишком далеко от вас, и вам придётся самим как-то выкручиваться.
     «Надо бы с ними полюбезнее, — подумала Алиса, — а то возьмут и не захотят ходить, куда мне надо. Так и быть! Буду дарить им каждое Рождество пару новых сапожек». И она стала обдумывать, как же это будет выглядеть:
     «Закажу курьерскую доставку; вот забавно — послать подарок своим же ногам! Представляю, какой смешной будет адрес:

                Госпоже Правой Ноге Алисы,
                Прикаминный коврик, близ решётки,
                От Алисы с любовью.

Ой, что за ерунда лезет в голову!»
     И тут Алиса стукнулась головой о потолок. Немудрено, ведь её рост превысил девять футов. Она схватила золотой ключик и заспешила к той самой дверке, через которую был виден сад.
     Бедная Алиса! Что она теперь могла? Только лёжа на боку одним глазом поглядеть на заветный сад, но проникнуть в него надежды совсем не осталось. Она села и снова заплакала.
     — Тебе должно быть стыдно, — строжилась на себя Алиса. — Ты уже большая девочка (она имела полное право так говорить), а всё плачешь. Перестань сейчас же, я сказала!
     Но поток слёз не прекращался, и вокруг неё разлилась огромная лужа глубиной почти в ладонь, заполнив собой половину зала.
     Прошло немного времени, и она услышала негромкий топот приближающихся шагов, и сразу утёрла слёзы, чтобы разглядеть идущего. Да это же Белый Кролик! Он появился вновь, но был уже одет как денди лондонский и держал в одной руке белые лайковые перчатки, а в другой — большой веер. Он бодро бежал, сильно торопясь куда-то, и при этом сосредоточенно бормотал:
     — Ах, эта Герцогиня! Как же она разозлится, если я заставлю её ждать!
     Терять Алисе было нечего, и она была готова попросить помощи у любого. Когда Кролик подбежал совсем близко, она робко тихим голосом произнесла:
     — Будьте так добры, сэр…
     Кролик оторопел, выронил веер и перчатки и удрал в темноту.
     Алиса подобрала с пола кроличьи аксессуары, и, изнывая от жары, стоящей в зале, начала обмахиваться веером, приговаривая при этом:
     — Вот так-так! Ну и чудеса творятся сегодня! А ещё вчера всё шло, как всегда. Неужели я за ночь настолько изменилась? Дайте-ка подумать. И что? Я с самого утра стала другой? И правда, мне кажется, что утром у меня появились немного другие ощущения. Но если я — уже не я, то вот в чём вопрос: кто я в действительности? Большая загадка, скажу я вам!
     Алиса начала вспоминать всех своих сверстниц, в которых могла превратиться.
— Мне кажется, — я не Ада, у неё длинные кудрявые волосы, а у меня нет никаких кудрей. Тем более не Амабелла, потому что я столько знаю всякого разного, а она,…— она просто незнайка! И вообще, она — это она, я — это я, и…ой, как всё запутано! Надо проверить, не утеряны ли мои знания. Значит так: четыре умножить на пять будет двенадцать, четыре на шесть — тринадцать, четыре на семь будет…ой, таким способом до двадцати я не доберусь! Впрочем, таблица умножения ни о чём не говорит. Давайте лучше географию. Лондон — столица Парижа, Париж — столица Рима, а Рим…нет, это всё не то. А, теперь понятно! Я всё-таки стала Амабеллой! Попробую прочитать наизусть стихотворение «Трудолюбивая пчела»! И она сложила руки так, будто отвечала урок, и начала с выражением читать, но голос её стал хриплым и неузнаваемым, а слова были совсем другие:

Не спит трудяга крокодил,
      Он ненавидит лень.
Свой хвост блестящий, сунув в Нил,
      Полощет целый день.

Он широко разинул пасть,
      И скалит зубы мило,
Чтоб рыбкам маленьким попасть
      В неё приятней было.

     — Честное слово, стих совсем не тот, — огорчилась бедная Алиса, и на глазах у неё выступили слёзы. — В конце концов, я превратилась в Амабеллу, и суждено мне жить в её тесном домишке, игрушек будет маловато, и поэтому останется только учить уроки. И думать нечего: если я — Амабелла, то я остаюсь здесь. Пусть её родители кричат, опустив голову вниз: «Возвращайся, дорогая!» А я прокричу, глядя вверх: «Кто я? Сначала ответьте, и, если эта девочка мне понравится, я вернусь, а, если нет, то останусь здесь, пока не превращусь в кого-нибудь другого!»
     И тут расплакалась Алиса пуще прежнего:
     — Никто, никто не кричит вниз головой, никому я не нужна! Надоело мне болтаться здесь одной!
     После этих слов Алиса обратила внимание на свои руки и с изумлением заметила, что пока рассуждала вслух, натянула себе на руку одну из белых перчаток Кролика.
     «Как же я умудрилась её надеть? — подумала она. — Должно быть, опять расту вниз!»
     Она встала и подошла к столику, чтобы определить свой рост. Похоже, в ней было около двух футов, при этом она довольно быстро ужималась. Она тут же догадалась, что так происходит из-за веера, который она до сих пор держала в руках, и поспешно отшвырнула его подальше. Не сделай она этого вовремя — совсем бы исчезла!
     — Кое-как уцелела! — воскликнула Алиса, страшно перепугавшись происшедшего с ней, но была безмерно рада, что никуда не делась. — А теперь — в сад!
     И она со всей быстротой, на которую была способна, помчалась к маленькой дверке, но — увы! — та как прежде была заперта, а золотой ключик так и лежал на стеклянной столешнице.
     «Ну вот, чем дальше, тем хуже! — огорчился бедный ребёнок. — Такой малюткой я не была никогда! Скажу прямо — напасть какая-то со мной приключилась!»
     Думая так, она вдруг поскользнулась и в то же мгновенье — бултых! — очутилась по горло в солёной воде. Первой мыслью было, что она каким-то чудом угодила прямо в море. «Значит, домой можно вернуться на поезде», — подумалось ей. (Видите ли, Алиса, однажды побывав на взморье, сделала обобщающее умозаключение, что повсюду на английском морском побережье вы обязательно обнаружите сколько-то купальных кабин; непременных детишек, ковыряющих деревянными лопатками песок; ряды доходных домов, а за ними — железнодорожную станцию.) Однако вскоре до неё дошло, что барахтается она в озерце из слёз, пролитых ею же, когда она была девяти футов росту.
     — И надо ж было так много наплакать! — говорила Алиса, плавая в разные стороны в поисках суши. — Я теперь за это буду строго наказана — как бы не утонуть в своих же слезах. Это выглядело бы весьма странно! Впрочем, сегодня странно всё.
     Тут она услышала, будто кто-то плещется в воде неподалёку, и поплыла на звук. Поначалу ей показалось, что это морж или бегемот, но она вспомнила про свой маленький рост и поняла, что перед ней простая мышь, также свалившаяся в воду.
     «Попробовать заговорить с ней, что ли? — подумала Алиса. — Здесь столько уму непостижимого, что, скорее всего, водятся говорящие мыши. Во всяком случае, вреда явно не будет».
     И она начала:
     — О мышь, вы не знаете, как выбраться из этого водоёма? Жутко надоело плавать здесь! О мышь!
     Алиса полагала, что к мыши надо обращаться никак иначе. Конечно, беседовать с мышами ей не приходилось, но она вспомнила, что в учебнике её брата по латинской грамматике было такое упражнение: именительный — мышь, родительный — мыши, дательный — мыши, винительный — мышью, звательный — О мышь!
     Мышь тщательно осмотрела её, и, вроде моргнула малюсеньким глазом, но ничего не сказала.
     «Вероятно, она не понимает по-английски, — подумала Алиса. — Кто её знает, может это французская мышь, перекочевавшая к нам вместе с Вильгельмом Завоевателем?» (Видите ли, хотя Алиса обладала немалыми знаниями в области истории, но был у неё один пробел — она всё время путала даты различных событий).
     И она начала снова:
     — У э ма шат?  * — так звучала первая фраза в её учебнике французского.
Мышь совершила невероятный прыжок, даже выскочив из воды, затем её всю от страха охватила крупная дрожь.
     — Ой, простите, пожалуйста! — быстренько поправилась Алиса, испугавшись, что травмировала чувства бедного животного. — Я совсем забыла, что вы не любите кошек.
     — «Не любите кошек»! — бешено завизжала мышь. — А ты бы их любила на моём месте?!
     — Скорее всего, нет, — сказала Алиса примирительно. — Не сердитесь, пожалуйста. Жаль, что не могу показать вам нашу Дину. Мне кажется, вы бы изменили своё мнение о кошках, когда бы с ней познакомились. Она такая милая, такая спокойная, — мечтательно произносила Алиса, медленно плавая по водной глади и разговаривая то ли с Мышью, то ли сама с собой. — Сидит у камина, тихонько мурлычет и моет лапкой мордочку. Она мягкая, пушистая, так приятно её гладить. А как ловко она ловит мышей!.. Ой, простите! — вскричала Алиса, потому что Мышь вся ощетинилась, оскорбившись не на шутку. — Мы не будем больше о ней говорить, раз вам не хочется.
     — Так прямо и «мы»! Стала бы я возбуждать подобные разговоры! Все в нашем роду терпеть не могли кошек. Мерзкие, низкие, грязные твари! Чтоб больше я не слышала даже упоминаний о них!
     — Я больше так не буду, — пообещала Алиса, и поспешила перевести разговор на другую тему. — А вы… вы любите собак?
     Мышь не издала ни звука, и Алиса воодушевилась:
     — Неподалёку от нас живёт один чудный пёсик, просто загляденье! Сам — терьерчик, у него блестящие глазки, и, знаете, такая длинная, волнистая рыжеватая шёрстка! Бросишь что-нибудь — он сразу притащит; встаёт на задние лапы, чтоб дали вкусненького, и ещё проделывает всякое, я уж половину не помню. Обретается он у фермера, так тот говорит, что от пса пользы фунтов на сто, если не больше, потому как он передавил на ферме всех крыс и мы…ой, — смутилась Алиса.
     «Кажется, я опять её обидела», — подумала она, увидев, как Мышь яростно сучит лапками уплывая прочь, и создаёт вокруг себя приличного размера волны. И Алиса смиренно позвала:
     — Дорогая Мышь! Вернитесь, пожалуйста, мы слова не промолвим о кошках и собаках, раз вы их ненавидите!
     Как только Мышь услышала такие слова, то развернулась и важно поплыла назад. Её мордочка даже порядком побледнела. («От избытка чувств!» — подумала Алиса.)
     Дрожащим, тихим голосом мышь проговорила:
      — Вот выйдем на сушу, там я поведаю тебе свою историю и ты поймёшь, почему я ненавижу кошек и собак.
     Действительно, уже настало время покинуть озерцо, потому что оно почти заполнилось всяким зверьём и птицами, которые тоже свалились в него: там были селезень, птица додо, попугай лори, орлёнок и ещё несколько других весьма странных существ. Алиса направилась к берегу и вся стая последовала за ней.

--------------------------------------------------

* Где моя кошка (франц.)