Л. Кэрролл. Алиса в Стране чудес. Глава XI

КТО УКРАЛ ПИРОЖНЫЕ


     Когда они добежали до зала суда, то увидели там Червонного Короля и Червонную Даму, восседавших на троне, вокруг которого толпились вперемешку всякого рода птички со зверюшками, а также полная колода игральных карт. Перед толпой стоял закованный в цепи Валет, с двумя стражниками по бокам. Рядом с Королём замер Белый Кролик, в одной руке он держал горн, в другой — пергаментный свиток.
     Посредине зала стоял столик с большим блюдом пирожных, выглядевших столь аппетитно, что Алисе захотелось немедленно съесть хотя бы одно из них.
     «Поскорей бы закончился этот суд, — подумала она, — и стали давать угощение». Но, судя по всему, ждать раздачи пирожных придётся долго, и она от нечего делать, принялась разглядывать зал суда и почтенную публику. Алиса никогда прежде не бывала в суде, только читала в книжках, и поэтому ей приятно было сознавать, что здесь ей почти всё знакомо.
     «Это судья, — сказала она себе. — У судьи на голове всегда огромный парик».
     Судьёй, между прочим, был сам Король. Свою корону он водрузил прямо на парик (вы можете увидеть на картинке, как это ему удалось), поэтому он заметно нервничал, чувствуя неудобство. И, кроме того, такое сочетание выглядело как-то нелепо.
     «Это скамья присяжных заседателей, — разглядывала дальше Алиса. — А эти двенадцать особей (так уж пришлось их назвать, так как там были звери с птицами), надо думать, и есть присяжные».
     Последнее слово она повторила два или три раза, весьма гордая тем, что мало кто из её ровесниц девочек понимают его значение. Конечно же, правильнее звучит «присяжные заседатели», но для краткости обычно говорят просто «присяжные».
     Все двенадцать присяжных с важным видом что-то записывали на грифельных досках.
     — Что они там пишут? — шёпотом спросила Алиса Грифона. — Суд ещё не начался, записывать пока нечего.
     — Свои имена они записывают, — ответил Грифон. — Боятся, что забудут к концу процесса.
     — Вот болваны! — неосторожно громко попыталась негодовать Алиса, но её остановил Белый Кролик, который выкрикнул:
     — Тишина в зале суда!
     Король надел очки и беспокойно осмотрел зал, чтобы увидеть нарушителя тишины.
     Алиса, глядя на присяжных, отчётливо поняла, что они все дружно записывают одно и тоже: «Вот болваны!». Даже было видно, как один из них, не зная, как пишется слово «болваны», стал спрашивать у соседа. В таком случае, представить трудно, что за мешанина будет на их досках к концу суда.
     У одного из присяжных грифель издавал особенно противный скрип, и Алиса не смогла выдержать такую пытку. Она тихонько обошла зал, встала за спиной у присяжного, и, выгадав момент, выхватила грифель. Она проделала это настолько стремительно, что бедный маленький присяжный (это был Ящерка Билли), так и не понял, куда запропастился грифель. Поискав вокруг себя, Билли, недолго думая, стал писать на доске пальцем. Конечно же, палец следов не оставлял, но Билли всё равно усердно водил им по доске до самого окончания судебного заседания.
     — Глашатай, зачитайте обвинение! — распорядился Король.
     Белый Кролик трижды продудел в горн, развернул пергаментный свиток и прочёл следующее:

В один из дней Дама Червей
    Пирожных напекла.
Валет Червей, большой прохиндей,
    Их спёр, и все дела!

     — Присяжные, совещайтесь и выносите вердикт! — высказался Король.
     — Нет, нет, — торопливо вмешался Кролик. — Нам ещё многое предстоит.
     — Вызывайте первого свидетеля, — повелел Король.
     Белый Кролик снова трижды протрубил, затем крикнул:
     — Первый свидетель!
     Первым свидетелем был, как ни странно, Шляпник. Он появился, держа в одной руке чайную чашку, а в другой бутерброд.
     — Прошу прощения, Ваше Величество, за всё вот это, — начал он. — Но я не вполне закончил пить чай, когда за мной пришли.
     — Пора бы и закончить, — сказал Король. — Ну и когда же ты начал?
     Шляпник испуганно посмотрел на Мартовского Зайца, который выглядывал из-за его плеча и держал под ручку Древесного Соню.
     — Четырнадцатого марта, по-моему, — пролепетал Шляпник.
     — Пятнадцатого, — уточнил Мартовский Заяц.
     — Шестнадцатого, — включился Древесный Соня.
     — Записывайте, — сказал Король присяжным, и они усердно заскрипели грифелями, записывая все три названных числа; тут же они их суммировали и перевели полученную сумму в шиллинги и пенсы.
     — Шляпу сними! — в приказном тоне попросил Король Шляпника.
     — Она не моя, — ответил Шляпник.
     — Краденая, значит! — Король повернулся к присяжным. Они тут же занесли этот факт на дощечки.
     — У меня все шляпы на продажу, — стал оправдываться Шляпник. — Шляпник как всегда — без шляпы.
    Настал черёд Королевы надеть очки. Она сквозь них начала пристально изучать Шляпника. Тот резко побледнел и занервничал.
     — Даёшь показания, так и давай, — сказала Королева, — и нервы свои побереги, не то велю казнить тебя на месте.
     Свидетель нисколько не воодушевился этими словами и продолжал переминаться с ноги на ногу, бросая тревожные взгляды на Королеву. В сильном замешательстве он перепутал и откусил приличный кусок от своей чашки как от бутерброда.
     И прямо в этот момент Алису посетило странное чувство. С ней стало происходить что-то загадочное, но она никак не могла понять, что именно.     Наконец, она прозрела: она снова начала расти!
     Поначалу она подумала, что встанет и уйдёт из зала суда, но здраво рассудив, решила, что останется до тех пор, пока будет в нём помещаться.
     — Можно на меня не давить? — возмутился Соня, сидевший рядом с Алисой. — Дышать, право, трудно.
     — Ничего не могу поделать, — тихо сказала Алиса. — Я расту.
     — Здесь ты не имеешь права расти!
     — Не говорите ерунды, — осмелела Алиса. — Вы, например, тоже растёте.
     — Расту себе обычным образом, а не как на дрожжах, — проворчал Соня.
     Он с недовольным видом встал со своего места и перешёл на другую сторону зала.
     Всё это время Королева ни разу не оторвала взгляд от Шляпника, и в тот момент, когда Соня перемещался, приказала одному из приставов:
     — Принеси мне программку последнего концерта!
     Услышав это, несчастный Шляпник весь затрясся, вплоть до того, что с него спрыгнули оба башмака.
     — Давай быстрей свои показания! — грозно повторил Король. — Или я велю тебя казнить. Мне до твоих нервов дела нет!
     — Человек я бедный, ваше величество, — заговорил Шляпник дрожащим голосом, — я чаю ещё не напился…прошло всего-то около недели, как я начал…хлеба и масла всё меньше и меньше…а мерцание чая…
     — Чего мерцание? — спросил Король.
     — Всё дело в чае…  у Вашего Величества… не должно быть сомнений…
     — Ты что городишь? У меня всё тело в чае? — рассвирепел Король. — Ты что, за идиота меня принимаешь? Давай дальше!
     — Человек я бедный, Ваше Величество, — заладил Шляпник. — Почти всё вокруг после этого замерцало… и только Мартовский Заяц сказал…
     — Я ничего не говорил! — поспешно заявил Мартовский Заяц.
     — Нет, говорил! — заупрямился Шляпник.
     — Я всё отрицаю! — сказал Мартовский Заяц.
     — Он всё отрицает! — повторил Король. — Это в протокол заносить не надо!
     — Ну, хорошо, тогда так: и только Соня сказал… — продолжал Шляпник, с тревогой глядя на Соню, не станет ли и он всё отрицать.
     Соня ничего не отрицал. Он сладко спал, сидя на скамье.
     — Потом я отрезал ещё кусочек хлеба и намазал маслом…
     — Что же всё-таки сказал Соня? — спросил кто-то из присяжных.
     — Не помню я… — ответил Шляпник.
     — Вспоминай, пока я не велел тебя казнить, — сказал Король.
     Несчастный Шляпник уронил на пол чашку и бутерброд, и опустился на одно колено.
     — Я жалкий, убогий человечек, — начал было он.
     — Ты — убогий оратор, — сказал Король.
     Тут же какая-то морская свинка громко зааплодировала, но сразу же была подавлена судебными приставами. Здесь стоит разъяснить значение слова «подавлена». У приставов был большой парусиновый мешок с завязками. Они засунули в него морскую свинку вниз головой, сели вдвоём на мешок и подавили на него, слегка подпрыгивая.
     «Ну, вот я и увидела, как это делается, — подумала Алиса, — а то я как-то прочитала в газете, что попытки аплодисментов были немедленно подавлены судебными приставами и ничего не поняла. Теперь мне всё ясно».
     — Если это всё, что ты можешь про себя рассказать, — продолжал Король, — то освобождай место свидетеля.
     — Как я могу освободить место свидетеля, — сказал Шляпник, — если я про это место не знаю, что рассказать. Я ведь знаю только про себя.
     — Без головы ты можешь себя точно не узнать, — угрожающе произнёс Король.
     В этот момент зааплодировала другая морская свинка и была подавлена тем же способом.
     «Ну вот, всех морских свинок подавили, — подумала Алиса, — теперь дело наладится».
     — Может, мне пора идти допивать свой чай? — робко произнёс Шляпник, трусливо глядя на Королеву, читавшую концертную программку.
     — Можешь идти, — сказал Король, и Шляпник стремительно выскочил из зала суда, позабыв про свои башмаки.
     — И казните его во дворе, — сказала Королева одному из приставов.
     Пока пристав шёл к двери, Шляпник бесследно исчез.
     — Позвать следующего свидетеля! — объявил Король.
     Следующим свидетелем была кухарка Герцогини, в руке она держала перечницу.  Алиса заранее догадалась, что это должна быть Кухарка, потому что сидевшие при входе начали все разом чихать.
     — Давай свои показания, — сказал Король.
     — Обойдётесь! — сказала Кухарка.
     Король озабоченно посмотрел на Белого Кролика.
     — Ваше Величество, этого свидетеля надо подвергнуть перехлёстному допросу, — тихим голосом произнёс Кролик.
     — Ну, что ж, видимо, придётся, — сказал Король с обречённым видом. Затем он страшно нахмурил брови, сузил глаза, привстал, опёршись руками на подлокотники трона, и неожиданно низким голосом громко крикнул на кухарку:
     — Из чего делают пирожные?
     — По большей части из перца, — невозмутимо ответила Кухарка.
     — Из варенья, — раздался сонный голосок из-за спины Кухарки.
     — Схватить этого Соню! — заорала Королева. — Отрубить ему голову! Выгнать его из зала суда! Подавить его! Ущипнуть его! Выщипать ему усы!
     Несколько минут в зале царила невероятная сумятица: публика бросилась отлавливать Соню и вышвыривать его из зала суда. Когда волнение улеглось, оказалось, что Кухарки нет и в помине.
     — Ну и славно, вызывайте следующего свидетеля, — с облегчением сказал Король, и, повернувшись к Королеве, добавил негромко:
     — Право, дорогая, теперь ты должна провести перехлёстный допрос, а то у меня голова трещит от всего этого.
     Алиса внимательно смотрела на Кролика, пока тот вертел в руках свой пергамент. Ей было очень любопытно узнать, кто будет следующим свидетелем.
     «Ещё не было ни одного хоть сколько-нибудь здравого показания», — сказала она про себя.
     Каково же было её удивление, когда Белый Кролик громко, как мог, взвизгнул:
     — Алиса!