Новогоднее баунти

     Перст судьбы был неведом, когда «Валдай» вошёл в бухту
Байода. Красивое местечко, доложу вам. Огромная подково-
образная синь воды, где вволю рыбачат пеликаны. Картину
дополняют островки, узкая песчаная коса с пальмами, и вновь
аквамарин в роскоши тепла и карибского бриза.
    Скорее припутались, чем пришвартовались, у причальчика
между эпохами Колумба и первых паровиков.
    Через неделю 1976-му следовало сдавать вахту. Так как де-
ревянного добра посылалось на Кубу с перебором, то тамош-
ние товарищи решили начать выгрузку после новогодней фи-
есты.
    Всякий южный народ – изрядный выдумщик по части сру-
бания лёгких денег. Вот и они придумали своё «динамо». В до-
ступном изложении такое переводилось: «А ну как вы, бра-
тья, завезёте жучков или других чудищ. Бессовестные твари
возьми да и расплодись. И куда нам после с острова бежать?
По сему, во спасение, извольте оставить барки. Мы тем вре-
менем их тотально протравим. Вы же, как янки, оттянитесь.
А коменданте Фидель перестанет ломать голову, что с пусты-
ми „хотелями” делать».
    Мастер с дедом в шоковом состоянии: на кого оставить
судно, если все должны его покинуть? Старпома, как хозяина
артелки, беспокоил двухмесячный запас продуктов. При обес-
точенности многие, ей-ей, стухнут.
    Прочие из экипажа были рады и поздравляли друг друга с
отпуском.
    Вопли старшего на хозяйстве подсказали решение: спус-
тить к воде трап, рядом с ним – вельбот. Когда команда съе-
дет, тот, переживающий, на средстве спасения пусть стережёт
«Валдай». Для облегчения опасной миссии придать ему здо-
ровяка матроса. А так как дизелёк бота должен обслуживать
третий механик, то и того оставить, естественно, с согласным
машинёром.
    Блиц-опрос господ мотористов на желающего увильнуть
от отдыха по-американски никого не выявил. Однако добро-
волец требовался. Начальство нахмурилось и стало спраши-
вать в «последний раз». Чувствуя, что заливаюсь краской от
внутренней борьбы, уронил, как кирпич на ногу:
– Меня оставьте.
    Чем очень обрадовал других и своего механика (Павла по
псевдониму, Пантелеймона по паспорту). Опрашивающие с
пристрастием успокоились. Как-никак королевские вахты в
полном составе остались при знамени.
    Амигос подогнали драндулетный автобус. Счастливцы сде-
лали нам ручкой. Покинутый «поляк» обработали кубинцы
в химкомплектах. Рядом с теплоходом повтыкали страшные
знаки.
    Наконец, и мы, караульная четвёрка, оттолкнулись от бор-
та. Спасательный вельбот по возможностям мощёнок доволь-
но резво погнал к одному из островков. Если уж робинзонить,
то только на нём. Обошли карлика – не глянулся. Стало быст-
ро темнеть. Вспомнили комаров, кусающих злее нашенских.
Вот тогда и настали минуты сомнений и мыслей вслух:
– А что если фумигация – туфта?.. Ну, походили они с бал-
лоном, ну, совались в надстройку. Но чтобы вытравить там
изрядную порцию убойного армейского, надо быть идиотами,
или героями, или… русскими. (Вдруг дырочка (!) в резине).
    Ход таких и продолженных мыслей быстро подвигнул нас
развернуться в сторону «Валдая». Решили так: натянуть про-
тивогазы, подняться в рубку, открыть настежь двери с бор-
тов. На мостике при сквозняке, осмелев, стянули с лиц резину.
Принюхались. Ничем не пахло. Старпому зачем-то приспичи-
ло побывать в каюте. Приняв боевой кошмарный вид, он по-
топал к себе. Вернулся радостным курортником, нашедшим
креплёный источник.
– Ребята, что скажу: тараканы живы и даже…
    Все разом прониклись одобрением к отвратным, несчаст-
ным существам. В непривычной судовой темноте и тихости
разбрелись по каютам. Глаза закрылись сами собой. Потухаю-
щее сознание поставлено на отпуск.
    Вальяжно проснувшись часу в десятом, собрались в столо-
вой команды. Из одежды – майка да трусы.
    Старпом, сощурившись, глядя на меня и Пантелеймона,
усложнил задачу: погонять динамку – спасти артелку. Только
стрелки сошлись на одном. Мне велели на всякий случай на-
пялить противогаз и запустить «козла».
    Свет от капов пропал уже на средних решётках. Сразу за
трапом на нижних плитах стояла трёхцилиндровая динамка.
Сотка по кВт действительно козлилась, запускалась только с
одного положения и тряслась, будто скакала. Через запотев-
шие стекла, да ещё с полудохлым фонариком – ни чёрта лысо-
го. Была не была, сдёрнул маску. Рассмотрел что надо и "толкнул"
норовистую, переключился на щите.
    Вспыхнул показавшийся ослепительным свет. Машинное
чрево ожило, поблёскивая масляными подтёками. Задискан-
тили гидрофорные насосы. «Авось пронесёт...» – пронёс.
    Теперь выплывала задача поответственней. Через день надо
встречать Новый год. Совет держали без увиливания.
– От меня, – сказал старпом, – сами знаете что и деликате-
сы.
– Берусь сделать картофель фри, – поклялся третий, – и по-
казать кино.
– Сгодимся гарсонить и прокатить вас, как купчиков, – от-
ветствовал за себя и ненаходчивого детинушку.
    Программу утвердили. После промежуточного дня купа-
ния и балдения календарь дошёл до последней даты. Лично
я начал с душа. Отвернув на полную синий маховичок, стал
петь:

      Гимназистки румя-я-ные, от мороза чуть пья-я-ные...

    Создалось ощущение прохлады, а с закрытыми глазами
представлялись картинки Родины. Никогда не виденные те
девчушки «грациозно сбивали рыхлый снег с каблучков». Не-
обтёршись, поднялся палубой выше.
    На камбузной плите кипел в масле изыск. Пантелеймон
бдил подле. Подёргивая себя за левый ус, важничал непре-
взойдённым кухмейстером.
    Чиф вернулся, неся большую картонную коробку с торча-
щими различными горлышками.
    Когда сошлись стрелки на двенадцати дня, сели за стол.
А чего себя томить ещё полсуток? По Москве считать, так че-
тыре часа до курантов. Многие начали. И мы вот.
    В открытые прямоугольные иллюминаторы сновали туда-
-сюда мухи. От лишнего тепла проступал пот. Всё реши-
тельно не походило на новогоднюю сказку.
– Начнём, что ли, – наигранно подначил старпом.
    Тройка, конфузясь, кивнула.
– Сначала шампанское. – И он вытащил бутыли, как зайцев,
за серебряные ушки.
    Посерёдке душ и мозгов зажглись весёлые огонёчки. Пошёл обмен
шуточками. Подали картошечку.
– Не угодно ли армянского коньячка?
– О да! – попадая в приличный тон, подтвердили мы.
    Вспомнили про кино, когда стало невмоготу частить и за-
кусывать. Третий, не рассчитывая на сочувствие, вздохнув,
отправился в будку. Присудили ему прокатить самый душев-
ный двухсерийный «Дом, в котором я живу».
    Знакомые актёрские лица воспринимались пришедшими
друзьями. Как хорошо было с ними! А тут ещё песня под пару
гитар. Одна вела мелодию, вторая классно вторила ей:

Тишина за Рогожской заставою.
Спят деревья у сонной реки...

    Пантелеймон честно довершил обещанное. Совершенно
протрезвевшим подсел к нам. Опять принялись за празднич-
ный припасец.
– Ну что, прокатимся? – загорелся Валерка.
    Гильдийные особы передумали:
– Валяйте без нас.
    Мне матросский кураж был по фиг, но тянуло в компанию.
Спустившись в вельбот, дал подстрекателю заводную ручку.
– Крутани-ка!
    На втором обороте, нагретый за день солнцем, дизелёк за-
стучал. Валерка сбросил фалени и сел к рулю.
– Мамочка, в Архангельске помолись за меня!
    Под роскошными качающимися звёздами мы неслись на
бакен, торчащий, как шиш, посреди залива. Выходили при-
цельно. Он быстро рос в размерах, пуча свой удивлённый
зелёный глаз.
    Валеркина душа требовала подвигов. Только ими можно
смыть серость расписанных по вахтам и работам дней с дол-
банием за дело и авансом.
    Накопленный адреналин вскипел на пределе матросско-
го терпения. За мгновение до «поцелуя» ухарь положил руль
влево, и мы разминулись с циклопом на расстоянии ладони.
Новый заход был подобен. Бешеная кровь отхлынула от его
мозгов, вельбот тупо зарыскал без курса. Тут замкнуло меня:
– Айда в посёлок, пивка попьём.
    Такая мысль всякому понравится. Для начала предприятия
понеслись к «Валдаю», взять одеколона. Склянки с ним на
Кубе можно было сразу обменять на песо. Предельно пахучим
и острым запахом «Шипра», «Тройного» пахли тамошние кра-
сотки за неимением душков получше. Поднявшись на борт,
заглянули туда, где недавно банкетничали и сами. Отцы-ко-
мандиры так же сидели на диване, находя в общении прият-
ность, держа по чуть-чуть.
    Теперь подались на редкие огоньки далёкого посёлка, и в
конце концов ювелирно притёрлись к пристаньке. Откуда-то
правее неслась страстная музыка латинос. Медленно прокаты-
вались ретроамериканки с впечатляющими красными задни-
ми фонарями, благодаря сочной темени. Мы решительно
шагнули навстречу мировому празднику.
    Заведение, что первым попалось нам, располагалось на на-
туре. Только стойку бара и несколько столиков прикрывала
хилая крыша. Зато был полный аншлаг. Казалось, все целый
год жаждали этой ночи и вот дорвались. Прежде чем престу-
пить черту, легко сделали «ченч». И через минуту
сдали выручку за десяток бутылок сарбеса (пива).
    После судовой вакцинации нас уже ничего не брало.
Смахивающие на авторитетов с сигарами, приятельски улыбаясь,
хлопали по плечу: «Русо, советико». Из трёх десятков испанских
слов завязался разговорчик. Оказывается, помогая социализму
расширяться, они порядочно повоевали в Анголе. Теперь
«муче трабаха» (много работы), сетовали случайные друзья.
Утешая их, пришлось сказать: у нас трабахи больше.
    И всё бы гладко, политесно, да Валерка возьми и брякни:
– Спроси у чёрного, почему ихних девок нет?
    Ас лобовых атак был удручающе мило устроен. Словами
пользовался самыми простыми или матерными. Произошло
непоправимое. Родной цвет, даже на незнакомом языке, они
воспринимали на слух. Тыча пальцами в кожу рук, амигос
почти завопили:
– Но чёрный! Мурена, мурена (иссиня-тёмный)!
    Видно, это ужасно принципиально, как лозунг «Патрио о
муэрто» (Родина или смерть) для их Фиделя.
– Будут бить, – прояснил я ситуацию.
    Сейчас всё зависело, согласится ли рогатый* попятиться...
Обидчик кровный допёр:
– Мурена, точно, мурена...
    Не съезжая с испаньолы, я вставил:
– Си, мурена.
    Обстановка разрядилась. Парни сделали красивый жест:
заказали крепкого «Бакарди». Подошёл момент, когда мы,
разговаривающие на столь непохожих языках, стали отлично
понимать друг друга.
    «Ещё немного – и затухну», – выдала соображалка. «Обо-
жди, дай попрощаться».
– Ну, всё, компаньерос, рот фронт...
    Почему нет синьорит? Не тайна. Местные власти распо-
рядились, опасаясь поножовщины. Велели гулящим особам в
местах сосредоточия страстей в такую ночь не показываться.
    Валерке обещали смуглянку за пустяк – за две поношенные
рубашки. При этом он бычком тряс шеей и твердил понравив-
шееся слово «маньяна» (завтра)...
  ...Просыпаюсь в родной каюте, испытывая интерес, что было
дальше. Просовываю гудящую бестолковку в иллюминатор:
вельбот на месте, а в нём на рыбинцах спит понятно кто. Так я
этому обрадовался! Что Державу вольными людьми представ-
ляли, конфликт уладили и казённое имущество сберегли.
    Иду проведать остальных. Они всё там же и сидя досматри-
вали добрые сны. Мой механик видел будущий домик на Куба-
ни. Рядом стояла пока незнакомая, пусть и не новая «Волга».
Из неё высовывались три дочки, махая ему нотными папка-
ми на вязочках. Сон старпома считывался хуже. Капитанство не светило,
и потому душа Петровича жила прошлым. Какие-то живые
картинки молодости, отдохновения от рейсов.
    Бужу. В реальности мужики повели себя правильно: при-
нялись поправлять головушки.
    Самая пора законно искупаться. Какое потрясение от природы!
Солнечные блики на заливе подобны рассыпанным хрустальным
подвескам. Вступаю на песок косы и между пальмами вхожу,
как в полотно самого лучшего мариниста – Господа Бога.
Накупавшись, с обновлённой счастливой душой поворачиваю
голову на странный, не свойственный природе звук.
    Ба, да это наши прибывают, поди, восхищённые от «хотель-
ного» безделья. Сейчас доложусь:
– А мы вот так. Я отсюда сторожу. Валерка вельбот караулит.
Старпом с третьим на самом опасном – проветривают.
Так что порядок...
    Когда поступили первые фантастические счета за буржуаз-
ный отдых, Москва договорилась с Гаваной. Страшилки отрядом
жесткокрылых вывели за рамки братских отношений.
    Понадобилось почти четверть века исторической ломки,
чтобы такой отдых кто-то мог себе позволить – водились бы
деньжата...
    Под осень того года Валерку умыкнула с флота хохлушечка
пекарь. Все задатки понравиться она, несомненно, пустила в
оборот. Раз попробовав её «маньяны», он уже не мог отвернуть,
как прежде у бакена.
    Мы встретились на тайваньской переправе (второй лесо-
биржи). Симпатяжка, гордясь главным своим приобретением,
семенила рядом. Он же тащил пухлые украинские чемоданы.
    Вместо слов просто рассмеялись от одной только нам из-
вестной истории и прошли. Я на вахту, окрученный – в семей-
ную жизнь.

*рогатый - старинное прозвище матросов.