Крылом мелькнувшая

     Высок берег Енисея у Игарки. Напоён свежестью прозрач-
ный воздух тех далей. Судов с десяток на якорях. Грузятся с
барж сибирскими досками. Иным хватает трёх суток, чтоб
осесть по грузовую марку.* И с прощальным гудком, при откликах
стальных собратьев, – на выход...
    Тайга, изводимая для ходкого товара, пока бескрайняя. Ещё
не вляпались в Афган. Для кого-то продолжалась молодость...
    По вечерам к теплоходам прижимался катер. Желающие
встрепенуться отбывали на нём. Все отличимо одеты, на за-
вистливый взгляд. Из них круче, кто в джинсе. У многих
лица – будто на праздник пригласили. С деревянного причала
начиналось восхождение по лестницам и мосточкам. Одолев
крутизну, вступали в тот городок.
    И понойские, держась своей компании, оказались на глав-
ной улице. Путь всех шествующих заканчивался у крыльца
ресторана. Одно то, что схож с соломбальским «Якорем»,
имело притяжение.
    По другим причинам – подавно. Даже литовцев, с отнятой
у СМП* «Цигломени», занесло сюда. Ну дым эскадренный!
Играла разгонная музычка. Столик достался в середине зала.
    Как-то само собой cлучилось – встретились два взгляда.
Чуть задержавшись, разошлись. Но впечатление осталось.
Она – броская, приятной полноты блондинка. Прямо в душу
могли бы смотреть большие, с влажным блеском глаза. Белая
строгая жакетка очень шла ей. Не хватало подле рояля. Тай-
ным трепетом отозвалось его сердце.
    Он мог бы поклясться, что вчерашним субботним часом
приметил её в интерклубе. Зданьице то стояло на ближнем пе-
рехвате гуляк. Теснота. Полки бара уставлены для шика пус-
тыми иностранческими бутылками. Там, к радости разливате-
ля, потом умотавшего в Израиль, в основном напивались...
    Что увидела игарчанка в нём? Не тайна. Примерно прочи-
тала, как с листа. Недурён. Этакий недавний мальчишка. По
длинным волосам – художническая натура. Модник. Рубашка
к лицу. И хорошо, что стеснителен...
    Приятели стали рюмки наполнять, по сторонам погляды-
вать. Перед ними был не выбор, верное слово – блистание!
Одинокая женская участь заставляла так скрашивать жизнь.
Своих мужчин в Игарке катастрофически не хватало – одна
сезонная вербота. Особенно не светило разборчивым девуш-
кам с институтскими дипломами. Такое вот личное, не заме-
чаемое страной горе. Ведь на первом месте стояли миллионы
кубов пильняка...
    Общество поднагрелось. Авантажные двинули к оркестру
шлягеры заказывать, дам приглашать. Конечно, врали с три
короба. Сильней, чем надо, партнёрш прижимали. У знако-
мых с комсоставскими нашивками кольца переместились с
правой руки на левую. Значит, начали действовать разведчи-
ками по легенде...
    Он почувствовал: сейчас или никогда. С товарищами хва-
тил очередную. Встал, как на суде чести. Фертом к музыкан-
там причалил:
– «Корабли» Высоцкого исполните?
– Да мы ста-аличные, из Красноярска, обижаешь, моряк.
    Не жмотясь, четвертак вручил.
    Отпуская с поводка судьбу, берегитесь пророчеств насто-
ящих поэтов (примета автора). К сожалению, чудак такой не
знал.
    Она ждала взглядом. Когда тот развернулся, ресницы опус-
тила.
– Можно вас пригласить, – сказал просто, с учтивостью
кивнув головой.
    Пара чудесно поплыла под медленный ритм и пронзающие,
чуткие души слова.

...Возвращаются все, кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все, кроме тех, кто нужней.
Я не верю судьбе, а себе ещё меньше...

    Нежная ладонь в его руке лежала залогом счастья. До сих
пор оно где-то плутало. Привык обходиться без него, смирил-
ся. Минутой жизнь переменилась. Милое её лицо выражало
то же, что творилось и с моряком. Она с незащищённой от-
крытостью сближалась в танце. Оба чувствовали тогда корот-
кое роковое замыкание.
– А палевое вам также шло.
– Значит, вчера в интерклуб наведывались? Самое пропа-
щее у нас место, но тут говорят: «Репутацию спасают переме-
ны».
    Когда провожал её к столику, узнали имена друг друга.
– О, Людмила! Запомню на всю жизнь.
– Взаимно, – отшутилась она.
    Экипажники, уже набравшиеся, поступок одобрили. Офи-
циантка два стула приставила.
– Роскошно сидите. Уплотним вас аэродромскими девча-
тами.
    Их доставили с острова, где полярные Ил-14 базирова-
лись.
    (Летающую классику стиля Дугласа сгубят во времена пе-
ремен, а отважные бывшие асы сопьются. Кто бы в такое тогда
поверил?! И что новую Игарку почти  заколотят – это вам как?)
    Смешливые предсказательницы всяческой погоды внесли
оживление. Парни стали ухаживать, ненатужно развлекать.
У него же обидный облом. Людмилу, благодаря танцу, приме-
тили. Теперь, не дожидаясь начала нового, к ней котами ус-
тремлялись оценившие. Отказывать там совсем не принято.
А он по прекраснодушной глупости всегда держался принци-
па: «Пусть повезёт другому».
    «Показалось, разве впервой», – огорчённо подумал, пере-
ключившись на своих. Она искала его взгляда, чтоб примири-
тельно улыбнуться. Только единственно нужный всё не нахо-
дился.
    Какая-то правильная мамаша в зал ворвалась. Отроковицу
разыскала и с дурными воплями погнала домой. Такая-сякая
закрыла личико ладошками в страшном конфузе. От молодё-
жи сочувственно выкрикнули:
– Приходи годика через два. В самый раз будет!
    Время мчалось в бешеной раскрутке. Усталый оркестрик
давал ляпы, хрипящий солист утаивал куплеты. Большинство
парило на предельной высоте настроения, потому как повезло
в знакомстве. Пролетевшие фанерой – сами виноваты.
    Между тем понойские сидели отменно. Та, что звалась Та-
тьяной, ловко отбивала шуточки и всем понравилась. Была
комсомолочка ладной, симпатичной шатенкой. Подружка
проигрывала ей в привлекательности, да кому что дано. C лета
по распределению стали островитянками. Гордость курса, ка-
кую-то Тамарку, упекли на Диксон. Страсть, что пишет!
    Вскользь, тактично намекнули о кособоком ухаживании.
После чего покружили их под лучшие песни. Другие ухажёры
тревожить не рискнули.
    Предпочтение Тани угадывалось почти явно. Но обжёгший-
ся теперь дул на воду. Неожиданно девушки стали прощаться.
«Лётчицкий» имел своё, отличное от рейдового катера, рас-
писание. Пожелали погодницам счастья, а не как сейчас –
женихов богатых. Видно, девушек поморская простота трону-
ла. Танечка в сумочке порылась. Секундным делом чиркнула
что-то. Никто и не понял зачем.
    Подруги пошли красиво, словно в полёт над искрящимся
серебром Севера. Перед дверями обернулись, сделав эффект-
ный жест прощания.
    С того момента смысл вечера пропал. Краски жизни по-
тускнели. Как есть неудачники, потянулись к выпивке и заго-
ворили о работе.
    Тему развить не удалось. Заведение, накосив двойной руб-
лёвый план, закрывалось. Пары, компании и одиночки трону-
лись на выход. У раздевалки топтался так называемый развод.
Истинные мореманы окончательно определяли свою точку до
утра.
    В сетях соблазна понойские потеряли электрика. Другого
по имени окликнул женский голос. Это была Люда – трога-
тельным изысканным созданием. Ни в чём не виноватая, кро-
ме рождения в скверном городишке.
    Объясняться не посчитали нужным. И так всё понятно. Она
просто и доверчиво взяла его под руку. Чуть видимая на свет-
ло-блёклом небе, звезда Венера незаметно подмигнула им.
    Идти рядом оказалось также волнующе приятным, как
слиться в танце. Если на расстоянии её обаяние имело власть,
то сейчас подавно.
– Что я делаю? Маму уговорила дочку взять, чтоб балан-
совый отчёт составить. А сама как последняя мерзавка по-
ступила. Хотелось увидеть снова. Сознаюсь, запала на тебя в
интерклубе.
    Таких лестных слов ему ещё не говорили. А был он очень
чутким и благодарным. Тотчас захотелось проявить что-то от-
ветное. Взял согнутую в локотке левую её ручку и поцеловал
со словами, какие душа подсказала:
– Людик, маленький, всё будет хорошо, шармон*
    Вошли в обычный для Игарки деревянный дом, сравни-
тельно из новых. На верхний второй этаж поднялись. Квар-
тирка не чета хрущовкам – попросторнее. От стен из сосно-
вых брусьев здоровье исходит. Мечта поэта достала банку с
индийским дрянным эрзац-кофиём. За неимением в Союзе
лучшего и такое шло на ура. Стали из чашечек горячим его
тянуть. Вдруг оба засмущались.
– В самый раз анекдот рассказать, – потребовала дама
сердца.
– Есть подходящий. Заходит Петька после Гражданской к
Чапаеву: «Бедно живёшь, Василий Иванович. Часов и тех нет.
Как время кумекаешь?» – «А вот это на что?» И подводит пыт-
ливого к рельсине, подвешенной к потолку. Вдарил по ней стани-
ной от «Максима»: «Колись, контрики!» С двух сторон прово-
пили: «Безобразие! Час ночи!»...
    Он глазами ей на часы показал. Стрелки отмерили ровно
столько. Больше рассмешила забавность совпадения.
    Разруливая недомолвки, сказала простодушно наперёд: му-
женёк-де возомнил про лафу тем, кто штаны носит. Козлом
сельским в центры подался.
    Родная матушка юристом в суде. Повезло ей, живёт за на-
стоящим мужиком – пилотом. Но он ей отчим. Запутанность
семейная над всей Игаркой витает. Наверно, оттого, что под-
невольными людьми с поломанными судьбами строилась...*
    Постелила ему на диване. Улыбнулась доброй феей, дверь
за собой в другую комнату притворила.
    Сна ни в одном глазу. Ворочался подожжённый запретным
вроде бы чувством. Это походило на пытку. Будь что будет.
Рисковым амурным поручиком очутился в опочиваленке. Су-
меречный свет от окошка помогал ему. Хозяюшка боярышней
лежала на высокой кровати. Оголённые плечи с прекрасной
белокурой головкой являли впечатлительную картину. А он –
он единственный ревнитель и обладатель!
    Глаза, ещё более неотразимые, впрямь заглянули к нему в
душу.
– Иди ко мне, не мучайся, это я тебя позвала.
    Чувства пошли вразнос от объятий и первых жадных по-
целуев.
    Когда осмелился погладить обольстительные груди, как
у эрмитажной вакханки, она застонала. Эти тихие звуки с пре-
рывистым дыханием захватили его нетерпеливой страстностью.
Он испытал вроде озноба. Правая рука заскользила по шёлку
комбинации, спускаясь всё ниже, ниже. Там находилась последняя
линия условностей стыда. Не по опыту - по наитию оттянул резинку
трусиков. Вовсе теряя голову, с мягкой настойчивостью проник
пальцами под их край.
    Совершенная от природы молодая женщина задрожала воочию,
не вынося подобного. Стала теребить, ласкать ручками, медовыми
губами, всем трепетным, роскошным своим телом.
Бархатная кожа сибирячки пахла молоком и дурманом духов.
Сладкая мука раскрепостила её.
– О, победитель! Твоя, тво-я...
    В начале седьмого прозвенел будильник. Проснуться было
исключительно отрадно. Вновь восхититься Людочкой, цело-
вать её. Окружающие вещи казались какими-то мило домаш-
ними. На стуле стопка чистого белья для глажки и та выгля-
дела приятной знакомой. От завтрака отказался. Обменялись
адресами с надеждою на милость Божью. Трогательно, чув-
ствуя боль разлуки, прижались друг к другу. И, как не принад-
лежавшие более себе, помолчали...
    На пустынной улице только пришёл в себя. Постарался гла-
зами найти знакомые окошки. К вскипевшей радости, увидел
Людика, взмах ручки, приставленную к стеклу ладошку. На
том же немом языке ответил.
    До чего мягко стелился путь! Первой звонкой струной ги-
тары подтянуто настроение. Он уверился в неслучайности по-
дарка судьбы.
    С берега открылась грандиозная панорама. Кому такая по
силам, кроме великого Творца?! Всего лишь протока покоила
на своей глади столько разнотоннажных «купцов». Далее зеле-
нел остров с крылатыми героическими бортами. За ним дер-
жавной дорогой стремил чистые воды к Ледовитому океану
батюшка-Енисей.
    Счастливых романтиков и вовсе не таковых на причале поряд-
ком. Разве это могло умалить пережитое? Для него – точно нет.
В кармане форсистой куртки «Lee» лежал заветный листочек.
Бережно стал извлекать его. Вытащились два. Каков сюрприз!
Другой – Татьянин...
    «Поной» щетинился стензелями,* обрастая палубным кара-
ваном. Сбывался верный признак отхода. Снова запечатается
надолго всё, чем живёт душа. Да и рейс выпал из самых колод-
ных – к арабам в Александрию.
    Только ничего бесследно не обрывалось. За себя он уже ре-
шил. Просто ярко сгорел вечер и мелькнула крылом чайки ночь.
     Потом окажется, так же мелькнёт и ... жизнь.

* по грузовую марку - т.е. на минимальную высоту надводного борта в грузу.
  Обозначается знаком.
* СМП - Северное морское пароходство
* шармон (искажённое фр.) - шарман.
* Создание морского порта в Игарке и, соответственно, жилья в ней шифро-
валось: «Строительство № 503 МВД СССР». В 1949 году заместителем начальника
строительства был назначен бывший министр морского флота А.А. Афанасьев,
едва избежавший 20-летнего срока за доказанную связь с английской разведкой.
(Ист.: Кремлёв С. Зачем убили Сталина? М.: ЯУЗА; ЭКСМО, 2009).
*стеньзеля - брёвна, поставленные вдоль фальшборта, которые предотвращают
 смещение каравана, т. е. палубного лесного груза.