О чём умалчивал Гэндальф

Какое прекрасное утро! Первые лучи солнца едва касаются вершин могучих дубов и стройных осин, уже раздаются одиночные птичьи трели. Каждая росинка на траве вмещает в себя весь мир – тот, что ей видится. Солнце же росинки видят лишь несколько минут. И они прекрасны в эти мгновения, какими никогда не бывали.

Но это и мгновения их гибели.

Первые лучи солнца возвращают миру краски, их яркость и сочность. Всё то, что скрывала ночь, приходит вновь. Небольшой лесок, кусты и трава кажутся чем-то бескрайним и зелёным, слитым воедино – будто фон, нарисованный кистью великого художника. Деталями стали жёлто-коричневые стога внутри каждого двора, сами хоббичьи домики с круглыми темноватыми дверцами; чистый голубой ручей с полукруглыми мостиками да серая тропинка, вьющаяся через селение и пропадающая где-то вдали, за горизонтом.

Прекрасное утро! Им и любовался из окна норы Онса, проснувшийся сегодня рано. Он отворил деревянные створки для глотка свежего воздуха. Ему нравилось иногда вставать на рассвете, когда остальные ещё спят. Так приятно видеть спокойствие. Для Онсы рассвет - время, когда природа ощущает себя настоящей хозяйкой, когда нет суеты, когда впереди целый новый день. Приятно строить планы на эту бесконечность жизни до вечера...

Вдалеке раздался еле слышный скрип. Наверное, старый Хофлак едет на телеге. Онсе почему-то стало радостно на душе. Может, почувствовал себя не одиноким в спящем мире? Ведь сейчас спали абсолютно все. Онса один догадывался вставать рано. Потому что он отличался от всех: им недоступна способность видеть красоту. Пускай они и встанут на рассвете, но не увидят, не почувствуют ничего. А просто начнут размышлять: много ли репы уродится, сколько принесёт прибыли... Все не замечают чудес… А он наслаждается тихим счастьем ранним утром у окна.

Солнце медленно поднималось, и мало-помалу во дворы стали выходить хозяйственные хоббиты, полные забот: прополоть грядки, вбить колышки, подвязать побеги, собрать спелые ягоды. Онса отошёл от окна и сел завтракать. Как же чудесно пить утренний морс, заедая его хрустящей выпечкой! Впереди ждал волшебный, полный полезного труда и приятного отдыха день. И как вкусно обедать будет после работы в огороде!

Идиллия оборвалась из-за стука в дверь. Хоббит до того удивился, что чуть не выплеснул весь морс на стол. Кто же это заявился? Онса надел пушистый халат и поплёлся открывать. Стук повторился настойчивее. Какой назойливый посетитель! Щёлкнув засовом, Онса приоткрыл дверь. Глаза хоббита расширились от удивления: перед входом стоял низенький, коренастый человек, с длинной густой бородищей, с мешком за плечами – видимо, путешественник. Только человек ли он? Хоть это и звучало невероятно, но Онса решил, будто перед ним стоит… гном!

Гость, продолжая оставаться на пороге, в свою очередь разглядывал хоббита. И, казалось, находил не меньше причин для удивления: хозяин выглядел нелепым существом в пушистом халате, с непричёсанной кудрявой головой и мохнатыми лапами. Гном первым не выдержал длительной игры в «гляделки»:

- Что у вас тут - поселение глухонемых хоббитов? Или вы, лежебоки, спите до полудня? – Недовольство гнома вылилось ворчанием.

 Оцепенение Онсы прошло, и он предложил гостю войти. Последний вразвалочку проковылял в нору, не заставив долго себя упрашивать.

– Торин, сын Дарта, гном с Лунных Гор, к вашим услугам. Смею просить уступить мне местечко под вашей кровлей на пару деньков. Если вас это не затруднит, конечно. Но уверяю, впрочем: вести себя буду тихо. Будет время, может, и развлеку парой занятных историй. Так что, хозяин?

Хоббит стоял в недоумении.

– А почему вы пришли именно ко мне? Мы знакомы? Или мой дом какой особенный? – Больше всего Онса боялся, что его жилище будет хоть чем-то выделяться среди остальных хоббичьих нор. Это часто служит приманкой для бродяг и грабителей.

- Уже да.

– Что, да? – не понял хоббит.

– Мы знакомы. Я сказал вам своё имя. А именно к вам зашёл я потому, что ещё издали увидел ваше лицо в окне. Подумал: здесь, видимо, уже не спят.

– А... А мой сосед вон уже поливает грядки…

– Стало быть, прогоняешь? - Незаметно Торин перешёл на ты.

– Нет, что вы!

– Так в чём тогда дело? – Гном снова закипал от недовольства. – Захотел и зашёл! Какое ещё нужно объяснение? Ну, назови это Провидением. Я не знал, что зайду к тебе, но зашёл именно к тебе – видишь? Судьба, значит.

Онса успокоился. Наверное, выбор гнома всё же дело случая.

Хоббит сел в кресло, знаком пригласил гостя позавтракать. Гном не отказался.

– Я Онса.

– Очень приятно. Кто я, ты уже знаешь.

– Правда, Онса моё ненастоящее имя.

Торин слегка приподнял бровь. Его рот уже был занят аппетитной выпечкой: пышной завитушкой с изюмом и корицей.

– Я никогда не знал родителей. Они бросили меня. Я лежал на обочине дороге в каком-то тряпье. Нашёл меня один почтенный пожилой хоббит. Он-то и дал мне имя Онса, а также свою фамилию. Он мне всё дал, что только есть в моей жизни. - Онса окинул взглядом дом. -  Я в неоплатном долгу перед благодетелем. В вечном долгу.

– Хм... Да... Грустно, – как бы невзначай промямлил Торин, делая глоток остывшего кофе. - Я расскажу историю куда более печальную. Только чуть позже…

Онса присмотрелся к гному. На суровом лице выделялись свежие царапины, плащ местами облеплен грязью, капюшон слегка порван.

– Заметил следы моего позора? - Гном горько усмехнулся. – О да, это именно позор. Ведь совершенно не оправдывает то, что они застали меня врасплох. Двое их было. Нет, не целых, а всего двое. Что я тебе скажу: когда ты в пути, даже не думай ночевать у дороги. Найди стог сена, старый сарай или, на худой конец, в чистом поле спи. Но, главное, подальше от тракта.

Торин нахмурил брови, чтобы выглядеть серьёзнее.

- Они отняли у меня топор… - Лицо Торина стало пунцовым от гнева. – Гномы обычно спят крепко, вот я и не заметил пропажи – так ловко стащили! Но чутьё не подвело: проснулся, когда один из них хотел моим же топором… Ты слушаешь вообще?! Хотел надвое меня разрубить! Я сначала на бок завалился, покатился, а потом уж и вскочил. Та ещё заварушка пошла! Не хочу хвастать, но голыми руками чуть не прикончил их. Жаль, они смекнули, что не поздоровится, и пропали. Как ветром сдуло! Убежали, а я спросонья и не заметил, куда. Позор! А чтобы смыть позор, надо их найти! Я ж не дитя малое. Из-под носа украли - наглость невиданная. Они тут прячутся, я знаю, неподалёку где-то.

Хоббит побледнел – убийцы рядом с его домом! Вдруг и они вот также «случайно» выберут именно эту уютную нору? Или придут сюда искать Торина?

– Пока топор снова не окажется в моих руках, придётся уж тебе как-нибудь терпеть моё общество, - продолжал гном.

Онса не сделался счастливее.

– Время не ждёт. Насчёт ночлега, значит, договорились… Пора на поиски! Жди сегодня под вечер, да еды побольше приготовь. На ужин булками одними я не привык питаться. Не бойся, отплачу сполна.

Резко соскочив с места, гном поспешил к выходу, оставив у хоббита походный мешок.

Хлопнула входная дверь.

Вот и всё.

Онса сидел в недоумении.

Что сейчас было? Такого ж никогда не случалось.

Гном! Головорезы! И всё это с раннего утра! Чего можно ожидать от вечера?

                ***

Гном вернулся под вечер, как и обещал. За его плечами красовалась заветная секира. На лице добавилось царапин, рваный рукав весь в запёкшейся крови. Лицо озаряла счастливая улыбка.

Хоббит тоже улыбнулся – теперь точно гном не задержится надолго. Миссия выполнена - топор найден. Сообразив, чего от него ждут, Онса побежал за тряпками и мазями, чтобы обработать рану героя. Торин принялся с наслаждением поглощать ужин, который оправдал его ожидания: кролик, фаршированный сладким перцем, горошком, томатами и кабачками, репа в меду, компот из яблок, горшочек варёной картошки, приправленной укропом и тмином, и, конечно, хрустящая булка, та же самая.

- Они прятались в пещере, - дал отчёт Торин, пробуя на вкус кролика. Пока без начинки. Онса к еде не притрагивался: его интересовали подробности. Сколько ещё разбойников осталось, как далеко они до его дома? Кроме того, какая-то часть Онсы даже мечтала быть с гномом в тот сладкий миг мести. Словно неведомый мир героизма и подвигов случайным ветром залетел в уютную нору.

Но гном не распространялся. И вдруг внезапно задал совершенно нелепый вопрос:

- Ты не знаешь, где найти Алую книгу?

Хоббит, как молнией поражённый, молчал.

- Видимо, нет. Как обычно… - со вздохом произнёс гость и принялся за новую порцию кролика, теперь обильно зачёрпывая ложкой начинку. Онса, весь день гадавший, что же принесло гнома с Лунных Гор в Шир, не вытерпел:

- Торин, вы же обещали рассказать… Ну хоть не про бандитов, но что-то жуткое. О себе.

Гном вытер рот рукавом. То ли рукав был волшебным, то ли и так весь состоял из жирных пятен, но на нём и следа не осталось.

– Это долгая история, знаешь ли… Но раз уж обмолвился сегодня утром, грех тебя за нос водить. Прежде один вопрос: что ты знаешь о мире за пределами Шира?

- Всё, что я знаю, мне говорили другие. Мы, хоббиты, редко ходим далеко. Нет у нас охоты бродяжничать. Мы домоседы, огородники. Слышал я только легенды, которые обычно рассказывают старички по вечерам. Пугают детей орками, драконами и прочей нечистью. Слышал и про чудных эльфов…

– Сам ты чудной, сказать по правде так… А в легенды веришь? 

Онса замялся.

– Значит, не веришь… - Торин, обойдя стороной кувшин с компотом, взял со стены жбан эля, плеснул в огромную кружку. Вечер будет долгим... – Мне кажется, надо сначала вдоль и поперёк обойти целый свет, а потом утверждать, что не веришь в легенды. Потому что они не выдумка.

– Даже сказка о хоббитах и Кольце?

– Это не сказка, - разъярился гном и пролил эль на табурет.

– Но это было так давно, ты ведь и не родился даже...

- Это. Не. Сказка.

- Понятно, - буркнул под нос Онса и обидчиво опустил глаза.

- Да, я не видел лично, зато видел такое… Оно приводит в ужас от одной лишь мысли, что такое может существовать в мире. То Зло, первозданное Зло. И оно возвращается, хоббит. Можешь не верить. Можешь закрыться у себя тут, собирать урожай и с умным видом говорить: это сказки. Всё сказки. Только люди Средиземья называют их историей. А ты… А вы все скоро скажете в лицо самому Злу, что оно лишь сказка. Посмотрим, что оно вам ответит. Ибо отныне и ваш край не оставят в покое...

– Так по легенде… То есть, я слышал: Саурон повержен!

– Ага, значит, всё-таки слышал…

– Да, и там говорилось, как Фродо выбросил Кольцо. Зло исчезло. Мир прекрасен. По утрам всё дышит спокойствием…

Гном позеленел. Казалось, сейчас Онса получит оплеуху. Но Торин чуть поостыл, хлебнув большущий глоток из кружки.

– Спокойствием… – медленно повторил Торин, пробуя слово на вкус, словно вместе с элем проглотил и его. – Какая наивность. Ты живёшь в самом безопасном углу Средиземья. Знаешь об этом? И тебя не настораживает, что даже здесь - здесь меня чуть не прикончили! Чуешь, как трещит по швам твоё спокойствие?

Хоббит от страха поджал ноги, голова ушла в плечи. Он хотел вдавиться в кресло, чтобы слиться с ним и стать незаметным. Самое обидное, что гном прав - тысячу раз прав.

– Видать, порядочные хоббиты давно вывелись, уплыли с эльфами. Бывало, только стоит сказать: «Приключение», как хоббит сразу побежит за тобой в любую далищу.

Онса был поражён. При слове «Приключение» все его знакомые хоббиты навеки закроют для тебя дверь собственного дома. И окна наглухо заколотят.

– С чего вы взяли? – Хоббит слегка испугался Торина и снова перешёл на «вы».

– Да ни с чего. Так… Думал, ты из другого теста. Конечно, сейчас таких хоббитов нет. Это Фродо был таким. И Бильбо. Перевелась, знать, их «туковая» линия.

- А зачем вы так подумали, что я из другого… Ну, что я не такой?

- Не знаю даже. Говорят, от хоббитов никогда не знаешь, чего ожидать.

- Но кто это всё говорит?

- Все в мире. Вас, хоббитов, и знают-то лишь благодаря тем событиям с Кольцом.

Онса задумался. Никогда не приходило на ум, что где-то далеко-далеко, на севере или, может, на востоке, совершенно чужие люди сидят и строят догадки о жизни хоббитов. По книгам, которые мало кто из хоббитов и в глаза видел.

– Знаете, Торин, неподалёку живут потомки Мериадока – Брэндибэки. Раньше я не придавал этому значения… Слышал, у них, вроде, и была какая-то Алая книга.

– Где? – Сразу воодушевился гном. – Скажи точнее.
 
– Да тут недалеко. Вы, верно, не по той дороге шли, вот они и остались позади. Я со двора покажу путь и объясню, как попасть к Брэндибэкам.

- Так и отлично. Эту ночь всё равно проведу у тебя - Книга подождёт. Не хочется снова на большую дорогу. Сколько там теперь этих банд орудует – кому ж известно… - изрёк Торин и залпом осушил вторую кружку. Потом крякнул. И они долгое время сидели в тишине.

– Какой ты нелюбопытный, я поражаюсь! Другой бы спросил про страхи там, предчувствия, а ты только и делаешь вид, будто всем в жизни доволен.

– Да я спрашивал…

Гном не обратил внимания на робкий протест.

– Но я всё равно расскажу, хотя бы кратко, раз уж тебе неинтересно.

Онса снова хотел возразить, но гном выполз из-за стола, подошёл вплотную к креслу и загадочно спросил:

-  Мория… Слышал о ней? Это гномье царство. Великое и славное. О нём-то слышал? Ведь так?

Не рискуя и рот открыть, хоббит лишь кивнул.

– Так вот, в Мории снова творится что-то неладное. - Торин отошёл от Онсы и стал бродить по комнате. Подсел к камину, стал смотреть на огонь. - Такой странный, знаешь, жар из самых недр. Он поднимается всё выше. Своды морийских копи крошатся. Это неспроста, вот что я скажу. Гномы бежали оттуда, но никто не слушает их, никто не хочет их слышать. У всех, как и у тебя, одно спокойствие. Но, знай моё слово, в мире что-то происходит. Мы только не можем понять – что? Я отправился на поиски Алой книги. Может, ответы подскажет прошлое? Чует моё сердце: эти события – отголоски древнего Зла.

Онса слушал, затаив дыхание. Перед его глазами проплывали картины легендарных сражений. В золотом сиянии вставали и сами герои: король Элессар, Фродо, Сэм, Мерри, Пин, Гэндальф, Леголас, Гимли. Они идут биться за счастье мирных народов Средиземья.

И мир сегодняшний. Где герои? Скажи кому из хоббитов пойти в опасный путь, разве станут они? Кто выйдет на защиту Шира? Где старый Гэндальф? Где отважный Арагорн? Да и кто такие хоббиты без этих людей? Кто теперь победит Зло?

Неужели это он – некогда безымянный хоббит, которого стали звать простым именем Онса?

                ***

Лунный свет сквозь окошко проникал в хоббичью нору и падал на лицо. Сегодня ночью хоббит специально решил не закрывать ставни, чтобы быть ближе к миру, чувствовать его. Неужели случится так, что мира больше не будет? А за окном останутся лишь выжженные пустоши.

За окном…
 
Никаких окон и уютных норок!

Тогда-то его станут мучить угрызения совести: ведь Онса всё знал, но ничего не сделал.

Возможность спасти мир…

Свежий ночной ветер повеял с улицы. Как странно: этот же ветер проносился, возможно, по степям Рохана, по равнинам Гондора, по чёрным пустошам Мордора, по Лунным горам, откуда явился гном.

«Вот Торин преспокойно храпит по соседству, а я не могу уснуть. Завтра он уйдёт. Один. Пойдёт спасать мир и наверняка найдёт друзей, храбрых спутников. Может быть, они победят Зло… А я?

Через день-два Торин, конечно, забудет и сегодняшний вечер, и мой дом, и меня самого. Я же останусь тут, безвестный, но спокойный. Да, и это главное…»

За окном ярко горели звёзды – ночь была безоблачной, пустое небо словно кто-то вымыл до блеска. Звёзды мерцали, и хоббиту казалось, будто они смеются над ним.

«Чего вам опять? Зачем так смотреть? – Онса приподнялся в кровати. Не получив ответа, он слегка успокоился. Надо же: теперь он разговаривает со звёздами. Дожил ведь к своим сорока! Войдя в кураж, не мог остановиться: – Хотя нет, вы светите всем, не мне одному. Может, миллионы созданий точно так же смотрят на вас с вопросами, и вы так же моргаете им».

Хоббит снова лёг, отвернувшись от звёзд. Правда, сон не спешил приходить. Онса повернулся обратно, долго смотрел в небо, потом встал, прошёлся кругом по комнате, пока, наконец, ноги не привели его опять к окну.

«Нет, вы ведь смотрите именно на меня! И вы всё-всё знаете! Да, хорошо смотреть свысока! Оттуда не понять, как тяжело быть тем, на кого все смотрят свысока. Я хоббит - родился таким. И что теперь? Значит, я – трус, ничтожество? Живу себе мирно, тружусь, не выглядываю в большой мир. Как муравей…

 Или нет? Или я должен стать героем? Ведь и Фродо так же родился хоббитом, так же мирно жил, пока… А откуда Фродо мог знать, что на его долю выпало донести кольцо? Хотя там был Гэндальф… Гэндальф верил в него, он разгадал картину будущего. Только он не был богом. И всё же Фродо сам вызвался нести Кольцо. Почему же и я не могу хоть чем-то помочь? Теперь нет Гэндальфа, и судьба мира в наших руках, в руках простых людей и… хоббитов.

Так мне стать героем? Чтобы потом слагали легенды, пели песни. Неслучайно же Торин зашёл именно ко мне. В мире нет ничего случайного. И, может, я не простой хоббит? Даже имени своего настоящего не знаю.

Хотя…

А что если…

Если я не прав?»

                ***

Утро выдалось туманное, промозглое. Гном проснулся рано. Проснулся, на удивление, бодрым, готовым с новыми силами продолжать путь. Кое-как он растолкал Онсу. Давненько уже хоббит не позволял себе пропускать явление солнца. Вчерашняя беспокойная ночь дала свои всходы.

Плохо соображая спросонья и дрожа от утренней сырости, хоббит быстро выбежал из норы, наспех объяснил, как добраться до Брэндибэков, вернулся домой и, укутанный в пушистый плед, помахал гному из окна ладошкой. Продолжая стучать зубами от холода, бухнулся в ещё тёплую кровать. Сон одолел его без малейшего сопротивления. Однако засыпал хоббит с неясным чувством, больно колющим совесть.

Проснувшись ближе к полудню, он заметил, что это чувство стало сильнее.

Итак, гном ушёл! И ушёл далеко. Догнать его нельзя. Разве что на лошади. Но у хоббитов нет лошадей, вьючные пони есть, правда, у богача Криволда. А толку нет ни от них, ни от самого Криволда, который упрётся бараном, а своего просто под честное слово не отдаст.

Но… Есть одно «но».

Онса знал, куда пошёл Торин.

«Я струсил, я проиграл ещё до самой игры, когда судьба дала мне шанс. Все смотрят на меня с презрением. И стены, и шкафы, и стол, и окна, а наружу вообще лучше не выглядывать. Наверное, мир сошёл с ума. Или, может, я сошёл с ума?»

Чтобы разогнать тоску и проверить свои домыслы, Онса решился-таки выйти на прогулку.

Не помогло. Мир выглядел обыкновеннее некуда: хоббиты упорно трудились на грядках: пропалывали, поливали, окучивали. Они такие же, как он.

Или не такие же?

Разве думали они, перекидывая лопатой землю с места на место, о судьбе Средиземья?

Нет. Уже по лицу Неда видно, что он думает про вечерние посиделки в кабаке, Бинго насвистывает мелодии, его жена ворчит, а Жак вообще бездумно смотрит в одну точку, он отключился на время. Конечно, о чём ему думать – сейчас же не осень. Придёт время сбора урожая, и каждый будет считать, радоваться или огорчаться итогам прошедшего года.

Разве кто-то хоть на миг подумал о будущем, что чуть дальше осени?

Нет, ведь оно их и не волнует.

«Чего встал? А ну с дороги, нюхля!» – прокричал ехавший в телеге незнакомы толстяк. Онса отбежал подальше, скрипя зубами от злости.

«Нюхля! - Негодование бушевало внутри. – Нюхля?! Да ты, невежда, знаешь ли, что сейчас, может, решается судьба мира! Ничтожество! Будешь помнить, как «нюхля» спас твой дом».

С реки подул ветерок, немного остудивший пыл хоббита.

«Да что со мной? Кто я такой вообще? Я сам ничтожество, как и все мы здесь. Налетит ураган и сотрёт наш мир. И разбери потом, кто был нюхлей, а кто грубияном», - с грустью думал Онса, опустив голову и глядя на знакомую тропинку от дома к реке. Муравьишки копошились под ногами. Вот и они такие же. Стоит только разворошить муравейник, когда никто не подозревает об опасности. Разворошить, когда даже у самого и в планах не было такого. Как у любой стихии.

«Надо вернуться домой, - решил хоббит. – Сегодня неудачный день. Я вернусь, почитаю у камина и попробую уснуть. Просплю вечер, ночь, а завтра встречу рассвет и продолжу мою любимую спокойную жизнь».

Будучи сам себе хозяином в свои сорок с небольшим лет, Онса сделал, как задумал. Пришёл в одинокую нору, плотно пообедал, запил непривычным для себя элем. В голове зашумело, прибавилось храбрости, и Онса налил ещё.

«А зачем мне вставать для старой жизни? Может, я встану для жизни новой? Соберу сейчас мешок в дорогу и пойду. Нет, лучше пойти с утра, ведь надо хорошенько выспаться. В дороге спать – дело хлопотное. Буду идти сутки напролёт. Дорогу я знаю… Торин ещё будет у Брэндибэков, когда я приду».

Приняв это как успокоение для души, Онса отправился в кровать. Уже во второй раз за сегодняшний день. Чтобы спалось крепче, допил остатки эля.

И всё равно поначалу всё думал, взвешивал, пока мысли не стали беспорядочными и сон не окутал его.

А во сне к хоббиту явился седобородый старик, который молчал и улыбался по-доброму. Видно было только его лицо. Мудрое такое, знавшее всё-всё на свете. Внимательные глаза рассматривали хоббита, словно проникали в глубины души. Старец заговорил. Голос его, спокойный, размеренный, давал почувствовать, будто мир так разумно устроен, что жить в нём - одно удовольствие.

«Странный вы народ, хоббиты. Вроде бы и назначение-то ваше сидеть на лавочке около норы, покуривать трубку и пускать дымовые кольца в вечернее небо. Но нет - подавай им приключений, да побольше. Хотя порой и сами не знают: желают они их или нет…»

Зачарованный, вслушивался в его речи спящий хоббит. И вроде бы из сна деваться некуда, но и не хотелось никуда деваться. Лицо старика до боли знакомое, хотя никогда раньше не встречал человеческого лица. Но этот старик… Может, ещё до самого рождения хоббита был ему другом.

«Пытаешься угадать, кто я? Мы никогда не виделись, но моё имя должно быть известно тебе. Я – Олорин, или, если больше нравится, Гэндальф».

Онса удивился, как только можно удивиться во сне, ведь ещё недавно только считал легендой эти истории о Фродо и Кольце, а теперь…

Хоббит тонул в бездонных глазах мага, добрых и внушающих бескрайнее доверие. Точно ли это сон? Разве сны не должны быть менее реальными, что ли?

«Догадываешься, зачем я пришёл? Да, маленький хоббит, ныне ты должен спасти этот мир, подобно твоим именитым сородичам. Пришло время. Не стоит сомневаться в собственных силах. Да, ты мал, но подумай: всего лишь небольшой камешек может сделать настоящий обвал, если его вовремя пустить вниз по склону с каменной кручи. Важно дать толчок, скинуть вниз, и всё пойдёт само собой – а после никто не в силах будет остановить обвал. Всё великое начинается с малого. Всегда.

Ты верно решил. Затяни потуже поясок и вперёд! Гном не успел далеко уйти. Исполни же, что предназначено!» - Старый маг ещё раз улыбнулся. Он любил хоббитов. Они для него словно несмышлёные дети, которые наделены поразительными способностями и исключительными качествами. Общение с низкорослым народцем доставляло ему несказанное удовольствие.

Облик мага растворялся во сне Онсы, становился расплывчатым, пока не исчез вовсе. А хоббит уже проснулся и ощутил себя таким одиноким… Лежать больше не мог.

За окном ещё и рассвет не проглядывал. Что ж, его всегда можно встретить и в пути. Это куда интереснее.

Да, впереди ждало очень долгое путешествие. Походный мешок с вечера был собран. В последний раз бросил взгляд на уютную норку. Как же часто он будет вспоминать её сырыми холодными ночами где-нибудь в пещерах Мории.

Но… выбор сделан. 

Онса закинул за плечи мешок и, в последний раз закрыв за собой дверь, шагнул за порог. Путь лежал по уже известной дороге, так что начало не предвещало ничего неожиданного. Сон властвовал над домами соседей. Предрассветная пустота мира…

И вдруг путник заметил двух малышей, игравших в саду. Один решил выбежать на улицу и звал с собой братишку. Вдвоём они перелезли через заборчик и, шустро передвигая лапами, брели в сторону обрыва. Видимо, наблюдать восход солнца. Заметив взрослого хоббита, они остановились в нерешительности, гадая, как лучше поступить. Но, узнав Онсу, перестали бояться – он был «свой дяденька».

– Куда вы собрались так рано, дядя Онса? Уезжаете? – Малыши заметили мешок за плечами. Онса слегка стушевался.

– А вы-то куда, шалуны? Вам бы спать ещё в такое время. Да и со двора убежали… Ваши почтенные родители наверняка будут недовольны, если узнают.

– Но вы же им не скажете? Мы хотели маленькое приключение... Ведь рассвет у обрыва восхитительный, правда? Посмотрим, и сразу же вернёмся, честно. И нам нисколечки не страшно. Ну, почти…

Онса никогда не убегал с утра из дома. Ни разу не наблюдал рассвет откуда-то ещё, кроме как из окна родной норы. На глаза просились слёзы. Не пустил – стыдно перед детишками.

– Идите-идите, я никому не скажу. Я бы с вами пошёл, но мне пора. А вы любуйтесь красотой, пока ещё можно.

– А скоро нельзя будет любоваться?

- Что это значит, дядя Онса?

– Ничего-ничего. Просто знайте: я ухожу отсюда, может, навсегда. Ухожу, чтобы красота и покой не покидали Шир ещё много лет.

– А они могут тоже уйти?

– Нет, всё хорошо, дети. Всё хорошо.

                ***

Впереди лишь бескрайняя дорога. А ведь, быть может, именно так начинал путешествие и Бильбо, и Фродо с Сэмом, вот так же ранним утром выходя из родного посёлка куда-то в неведомые дали. Конечно, дорога к Брэндибэкам даль не такая неведомая, но ведь потом они с Торином и до самой Мории дойдут!

«Интересно, о чём они думали тогда? Не могли ведь знать наверняка, что всё закончится хорошо. Что от походов на всю жизнь останутся лишь яркие воспоминания? Но Фродо шёл с другом, даже Бильбо быстро догнал гномов. А я? Торин и не догадывается, что я спешу ему вслед. Ничего страшного: догоню его, и всё будет в порядке».

Перед Онсой расстилались поля, засеянные пшеницей, зелёные леса и серые пустоши. Долго шёл он, стараясь думать о хорошем, предчувствуя радость гнома или, наверное, больше удивление.

День клонился к вечеру, когда он вышел на узкую тропинку, круто обрывавшуюся с правого края, - самый опасный участок пути. Слева - сень дикого леса – древние дубы раскинули в стороны корявые ветви, - а вот справа - каменистый склон. Глядя с высоты обрыва вниз, Онса почувствовал головокружение. Но голова кружилась не только от высоты – с самого утра ничего не ел.

Усталость и разыгравшийся аппетит взяли своё и, сев неподалёку от обрыва, он стал «завтракать». От голода всё делалось как-то судорожно, впопыхах, и поэтому неудивительно, что фляжка с водой, которой он усердно запивал лепёшки, выскользнула из рук, покатилась по земле и исчезла где-то далеко внизу. Онса привстал, чтобы проводить её грустным взглядом. Еле заметно были её прыжки по каменистой поверхности готового вот-вот осыпаться обрыва. Миновав все препятствия, она задержалась у валуна. Он не сдвинулся с места. И фляга остановилась. Там она и останется, наверное, лет на сто – достать её нет никакой возможности.

Тоскливо без питья - придётся идти дальше, чтобы скорее попасть к Брэндибэкам. Начинало темнеть, а впереди никаких признаков жилья. Ну хоть не к ним, а в любую деревню. Везде найдутся добрые люди, чтобы приютить путника. Онса начал запихивать в мешок остатки «завтрака». Доест в тепле и покое.
 
Узкая тропа вывела на широкую дорогу, по которой почему-то никто не шёл, кроме одинокого хоббита. Становилось жутко, словно в целом мире он один. Начала пробираться сквозь тёплый плащ вечерняя прохлада.

«Не повернуть ли? – Всё чаще приходило на ум. – Нет. Всё, путь назад отрезан. Скорей бы встретить гнома. Его вот ничего не волнует, он спокоен, уверен в себе. А я? Я тоже уверен. Гэндальф сказал, что я – камешек. Я смогу столкнуть камни покрупнее, смогу сделать настоящий обвал, лавину. Да! У меня получится! Я поем, наберусь сил, попью. Попью…»

Вдруг холодный пот прошиб хоббита. Ноги подкосились.

Фляжка!

Она падала с обрыва. Падала, кувыркалась, задевала острыми краями камешки, но ничего не происходило. Ни-че-го. И какая разница, говорил ли Онса ей в напутствие тёплые слова, - она бы всё равно ничего не добилась. Она просто скатилась вниз, столкнулась с валуном и застряла навеки. Разве Онса стал её доставать? Нет, он пошёл за новой флягой.

Хоббит остановился, словно в бреду повторяя внезапное откровение:
 
«Не все камешки создают обвал. Они просто катятся себе мимо. Катятся мимо…»

Онса не мог сдвинуться с места, чтобы продолжить путь. Мысль привела его в оцепенение. Он стоял как вкопанный, пока вдруг не услышал совсем рядом шорох и негромкие разговоры из кустов. И протяжный ужасающий вой где-то вдали…

                ***

Олорин потирал наморщенный лоб.

Мда… Очередная неудача.

Что ж, придётся пробовать ещё раз.

Снова.

Как и всегда…

_______________________________________________

"В канаве на спине лежал хоббит. Очевидно, он был убит совсем недавно - вороны лишь успели выклевать глаза. Тело вместо добротной хоббичьей одежды покрывала какая-то грубая, грязная мешковина. Через весь лоб, наискось от виска до носа, тянулась чёрная запёкшаяся рана".

                Ник Перумов «Эльфийский клинок»