Атлантида

                «… нет ни одного образованного европейца, который бы
                не знал наизусть и не повторял рассказа о гибели Атлантиды,
                не зная и не понимая в то же время смысла звуков,
                им  произносимых» Максимилиан Волошин

         Саша давно ходила на занятия по лепке. Принимали детей, но можно было и взрослым. Были матери с детьми и просто желающие заниматься ручными ремеслами. Однажды Саша пришла, а в зале уже сидела новенькая - девушка-аутист: белокурая,  с жидкими вьющимися волосами, с глазами чуть на выкате цвета морской волны. Похожая чем-то на героиню Джейн Остин. «Гордость и предубеждение», сестра-блондинка. Полная противоположность Сашиной внешности. Но звали ее так же – Александра.
          Белокурая дева пела себе под нос песенку, а увидев, нового для себя человека, представилась:
         - Я Александрина.
         - Александра, - поправила ее мать. На что девушка прикусила губу и надула от обиды щеки.
         Большую часть времени новая девушка сидела, погруженная в свой внутренний мир, задумавшись, лепила, бормоча или напевая, будто обращаясь к предмету лепки. И были редкие  моменты, когда очнувшись от пребывания в своем воображении, она становилась экстравертной и громко обращалась к окружающим.
         Александре было 27 лет, но выглядела она лет на десять моложе. Саша тоже молодо выглядела. «Это белая интуиция дает такое преимущество перед сверстниками», - полагала Саша, увлекавшаяся соционикой.
         Сверстники преуспевали: выходили замуж и женились, обзаводились детьми, строили карьеры, занимали должности, выдвигались на видные посты. Ее родственники всегда их ставили в пример, недостижимый и потому болезненный. Саша не умела пробиваться и выходить в люди, все как-то шло, как шло.
          И ей нравилось ее тайное преимущество над сверсниками.
         «Имея доступ к тонким мирам, считаешься вечной «белой вороной». И в школе, и в институте, и на работе, конечно. Люди не видят то, что видим мы. Но беда еще в том, что интуитивные люди видят разное, подключены от природы к разным диапазонам и частотам тонких миров. Встретятся два интуита, увидят сходство, заинтересуются друг другом… Но он тебе про Фому, а ты ему про Ерему…   Ах, - вздыхала Саша. – Одна одинешенька в сенсорном мире «белых людей». Мизерное меньшинство, еще и разобщенное между собой!»
          Несколько раз Саша и Александра пересекались в феврале и апреле: Александра пела веселые песенки собственного сочинения, вылепливая фигурки из мокрой глины, иногда принималась что-то вещать. Мать, которая всегда являлась вслед за Александрой, но чуть позже нее переступала порог, сопровождала и преследовала. Извинялась перед окружающими за бессвязные речи дочери, порицала ее неряшливость, отряхивала от глиняной пыли, одергивала ее одежду.
          Саша чувствовала неловкость за саму себя, за свое существование, пока женщина-мать стяжала и стеснялась своего ребенка. Занятие, которое  раньше помогало ей растворяться в процессе, сливаться со своим творчеством, перестало приносить радость. Саше мучительно стало ходить туда.
          Собираясь сегодня, она подумала, что это последнее, и больше она никогда туда не пойдет. Она все откладывала и откладывала, но в этот раз была решительна. В значимые для нее моменты состояние окружения и заряженность воздуха всегда менялись – воздух превращался в эфир и начинал струиться.
           Входя в зал, она увидела мать Александры, размахивающую руками, пышное тело ее полностью заслонило дочь. Она опять отряхивала ее, будто легонько била: «Снова ты вся перепачкалась. Вечно мне приходится краснеть за тебя! Простите, так неловко! Я все время стираю и стираю за ней!»
           Но стереть проявления дочери она не могла. Александра замолкала, делала покорное лицо, через секунду его сменяло обиженное выражение, но тут же исчезало и оно, и девушка начинала щебетать. Мать при всей своей полноте была сухая и истерзанная, дочь живая и фонтанирующая.
           На этот раз Александра лепила маленькие античные кувшины, особо не прорабатывая детали, один за другим.
           - Эфир сегодня заряжен. И повсюду свет и вода. И на глубине океана снова жизнь, - приветствовала Сашу Александра, стараясь взглядом зацепить ее взгляд, обращаясь только к ней.
           - Ты лепи, лепи, не отвлекай людей.
           - Мама, мама! - качала головой дочь. - Неразличимо, неразлучно...
           Саша молча налила себе воды, чтобы смачивать глину во время работы.
           - Бык и дракон увидят сегодня нечто, столкнутся с непостижимым – с Вечностью! – Александра подняла указательный палец и, вглядевшись в пространство, поправила сама себя. – Нет, телец и дракон, телец и дракон!
           - Не беспокойтесь, пожалуйста, это все ерунда и бред, - опять извинилась мать.
           Но это был не бред, Саша знала это. Все слова имели смысл и обращены были именно к ней. Еще утром, она заметила, что две стеклянные фигурки, обозначавшие астрологических животных месяца и года ее рождения – Телец и Дракон, стояли развернутыми в разные стороны, как-то покосившись. Обратили на себя внимание первый раз за долгие месяцы и она автоматически поправила их.
           «Надо же – Телец, а не Бык. Все верно. И Дракон. Ее интуиция поразительна, но ей самой не хватает структурной логики, чтобы излагать и доносить свое видение понятно. Людям все это видится бредом, - подумала Саша. - Вот в чем беда! Я бы так хотела этот мир логики и сенсорики повернуть хоть немножко в сторону этики и интуиции!»
           - Завуалировано! Мутно, неоднозначно. Не дразни их своей недосказанностью, - продолжила свой монолог Александра. - Мучительно хотеть донести и не смочь!
           Взгляд потух для этого мира, стал не видящим, прозрачным, подводным, но тут же огненная искра озарила нечто глубинное в нем - отозвалось в окружающих! Она была охвачена невидимой силой, которая шла потоком через нее. И мать, хотевшая ее усмирить, сама сидела теперь тихо и молча.
           - Там под водой спят моря, спят наши сны! - шептала Александрия, внезапно, с силой набежавшей волны, переходя на крик. - Атлантида… От рождения и до рождения. Мы снова родимся…
           Она вещала что-то еще про Атлантиду, развивая тему. Что знаем мы об Атлантиде? Она была или ее не было? Что группа знати, обладавшая великими знаниями и огромной властью, жаждала еще большего могущества, воспользоваться тайно непомерной силой, чтобы властвовать над природой и вершить судьбы людей, чтобы соперничать с волей Бога. За гордыню заплатившие крушением…
           Она прервала сама себя, увидев что-то снова своими немигающими глазами, порывисто прокричала:
           - Великая книга Атлантов! Она сама найдет тебя. В глубине вод будет проход!
           Мурашки пробежали по коже. Саша вздрогнула: может быть ей следовало испугаться, но она обрадовалась – это была судьба – завершение ее занятий; ее решение больше сюда не возвращаться было абсолютно верно. Конечная точка этот монолог. Хотя фразы эти ничего не значили для сознания, она поняла, что это судьбоносно и что-нибудь да значит.
           Саша доделала, что планировала, надела куртку и, попрощавшись, вышла. Она знала, что не вернется и никогда не увидит эту группу людей.
           Домой она шла в задумчивости, не замечая реальности, по инерции; не обдумывая, а погрузившись в состояние полусказки - полувидения, сообщенное ей во время странной речи. Несколько кварталов. Только подходя к дому, Саша остановилась, осознавая преграду. Возле ее подъезда было непривычно шумно и пестро – то ли свадьба, то ли похороны. И ей вдруг страшно не захотелось пробираться через толпу, она решила свернуть и подняться по лестнице, просто пройтись. Там за домами были химчистка, прачечная и книжный магазин.
           Денег у нее было всего сорок с чем-то рублей, ничего на эти деньги она купить не могла при всем желании. Только посмотреть. И скоротать время…
           Она вошла в магазин, сдала пакет, прошла мимо охранника и остановилась прямо в дверном проеме. Перед ней располагался стенд, которого никогда раньше не было, с распродажной литературой. И меж этих книг, расставленных пирамидой, что-то светилось и влекло.
           Воздух снова начал струиться – опускались и поднимались золотистые частицы, но на этот раз медленно-медленно, из-за этого он стал тягуч и вязок. И двигаться приходилось, как в воде, плавно. Саша подошла к святящемуся слитку – книге. Еще не успев прочесть и понять значение огненных букв, она уже их знала: «Книга бессмертного атланта». 
          Стоила книга 45 рублей. Она сосчитала деньги в кошельке: железных монет было как раз столько. Саша прошла к кассе и расплатилась.
          Весь ее поход в магазин длился минут десять, когда она приблизилась к дому, никакой толпы не было, путь открыт и свободен.