Васькина война Глава 11

               
                Глава 11


   Василий проснулся в шесть часов утра с первыми звуками, донесшимися из кухни. Жена Таня гремела подойником, готовясь к утренней дойке коровы, замешивала корм цыплятам.

— Привет, — сказал Василий, войдя в кухню.

Жена ничего не ответила, поджав губы, прошла мимо, словно огибая столб.
Василий понятливо хмыкнул, оделся и вышел управляться с хозяйством. Накормил свиней и пошел провожать корову в стадо. На месте сбора табуна обычно толпился народ, дожидаясь проспавших, пока все не соберутся. Поговорил с мужиками о сельских делах, проблемах выживаемости. Неподалеку загудела мельница, перемалывающая зерно на муку.

— Мужики, слышали новость - позавчера на мельнице бомбанули склад с мукой, — сказал Трофимыч, — спилили замок и утащили пол-мешка. Нашли сразу, по горячим следам – кражу совершила многодетная мать, проживающая рядом.
 
— Голодает народ, денег нет, а буржуи жируют! — со злобой в голосе воскликнул Васильевич, — видели, армяшка – шашлычник, уже катается на новой иномарке? Откуда стока денежек? Эт наши денежки, мы им несем, а они через губку не плюнут, считают нас за быдло.
 
Расшумевшиеся мужики еще долго стояли, обсуждая различные новости.

   Василий пошел домой. Опять в голову полезли мысли: «Что делать? Как дальше жить? Как помириться с женой?»
Подойдя к дому, увидел соседку–коммерсантшу. Они стояли с Таней у ворот и что-то бурно обсуждали.

— Что решаем? — спросил Василий, подойдя ближе.

— Да вот, решаем, что с тобой делать, — ответила соседка, — отпускать тебя в город опасно, опять подцепишь какую-нибудь шлюшку и привезешь заразу жене.

— Поезжай тогда сама, — резко ответил Василий и пошел в дом.

— Вась, подожди, — остановила его коммерсантка, — прости за бабий язык, съезди в последний раз, мне ехать совершенно некогда, на днях подвезут фрукты, которые я давно заказывала. Вот тебе деньги – долг за гарнитуры, а вот командировочные на дорогу и питание. Переночуешь то, поди, у сестры? Гонорар за поездку отдам после твоего возвращения и довольно солидный, обещаю!

   Если бы не проклятый долг банку за кредит, Василий ни за что не поехал в Горный, но деваться некуда. Умылся, съел вчерашнюю котлету, оделся и ушел на автовокзал. Здесь сел на автобус и к вечеру на перекладных прибыл в Горно–Алтайск.

От сестры позвонил Тане, сказав, что привез долг. Назначил место встречи – в парке, возле кинотеатра. Таня что-то горячо лопотала в трубку, но Василий ее не дослушал, оборвал связь. Доехал на автобусе до кинотеатра, вышел и отправился к месту встречи. Сел на скамейку и углубился в невеселые мысли. На сердце была какая-то тяжесть, словно оно предчувствовало беду. Развитая интуиция подсказывала: «Беги отсюда!»
Не успел… С двух сторон к нему подсели крепкие, стриженые под ноль ребята.
 
— Долг привез? — спросил один из них.

— Какой долг? Кто вы и что вам надо? — спокойно переспросил Сыч, внутренне подобравшись и оценив ситуацию: «Так, вот у этого, справа, за поясом ствол – куртка оттопыривается рукоятью. Слева – хоть и бык, но не опасен, видать, простой «качок». Значит, надо вырубать первого, со стволом».

   Василий с ленцой поднялся со скамейки. Встали и мужчины, но не успели понять, что произошло, как повалились друг на друга. Василий огляделся, вытащил из-за пояса одного из упавших пистолет ТТ, и только хотел бежать, как с двух сторон раздались трели милицейских свистков и на аллею выскочило несколько человек в форме с автоматами.

Сыч отбросил ствол, встал на колени и заложил руки за голову, поняв, что опять вляпался во что-то омерзительное. Подбежавшие ребята шустро накинули на руки Василия наручники, заломив с обеих сторон дубинками руки, бегом потащили его к ожидавшей в конце аллеи «канарейке». Привезли его в гор отдел и завели в кабинет, где стоял и смотрел в окно человек в милицейской форме. Он повернулся, и Василий узнал давнего знакомца–лейтенанта из ресторана.

— Чо вылупился, не признал? — осклабившись, спросил лейтенант. — Прошлый раз ты ловко выпутался, а сейчас не прокатит! На, читай, подвинул он по столу два листка бумаги, исписанные мелким почерком.

— Что там читать, и так все понятно, написали про меня какую-нибудь хню, — ответил Сыч. — Оперативно вы стряпаете подставу–не успели меня привезти, а кляузы уже готовы.

— Это уже не хня, как ты выражаешься, а реальный срок, — потряс листками мент. 

— Озвучиваю текст потерпевших: мы сидели в парке им. Горького, как подошел человек в черной куртке и, угрожая пистолетом, стал требовать с нас деньги. Мы отказались платить. Тогда человек ударил меня в челюсть, и сломал ее. Моего друга ударил рукояткой пистолета по темени. Мы оба потеряли сознание…

— Один из пострадавших до сих пор лежит в реанимации, и видимо, не жилец, — продолжил он, но самое главное – на стволе твои отпечатки пальцев. Вчера был убит из пистолета известный коммерсант. Сейчас эксперты отстреливают ствол и я уверен, что он был вчера в деле. Не твоя работа, десантник? Чистуху будем писать?

   Такого наезда на него, в судьбе Василия еще не было. И сказать что-то против, смысла не имело. Все факты были налицо, кроме мифической драки. И вновь Василий стал размышлять, что за возня происходит вокруг него. И тут, словно кто подсказал:  «Таня»…

— Неужели эта кошечка не наигралась с мышкой? — размышлял Василий. — Вся подстава была сделана по-топорному, хотя и я свалял дурака, забрав ствол. Зачем он мне был нужен? Теперь попробуй, докажи, что ты не осел…
 
   Заскрипев от бессилия зубами, Василий погрузился в думы. Не слушал, что там нес купленный мент, тарахтя, словно баба на базаре. Размышления прервал стук в дверь. Получив разрешение войти, человек в штатском передал листок бумаги лейтенанту. Тот внимательно прочитал, и на его лице заиграла довольная ухмылка.

— Ну, вот, о чем я и думал, — потряс листком мент, — «пестик-то» паленый! Из него убили не только вчерашнюю жертву, но есть и еще! Так ты, оказывается рецидивист? Чистуху писать будем?

— Ничего я писать не буду, — ответил Сыч.

— Как хочешь, надумаешь, позовешь, — сказал лейтенант, — дежурный, в пятую камеру его!

Сыча отвели по коридору к камере. Не снимая наручников, втолкнули внутрь, с лязгом захлопнув дверь. Василий огляделся.

Небольшое помещение на четыре шконки, в углу источающий вонь, унитаз желто–коричневого цвета. Под потолком слабенькая лампочка в металлической сетке. Типичная камера СИЗО. В камере находилось трое постояльцев, крепкие мужики, в наколках.

— А вот и пополнение прибыло! — встал со шконки один из них. Обошел Василия, рассматривая его со всех сторон. — Почему не докладываемся старшему по камере, кто ты, откуда, по какой статье обвиняют, какое погоняло.

Василий молчал, поняв, что попал в камеру к беспредельщикам. После таких камер большинство обвиняемых подписывали любые бумаги, угодные «оборотням в погонах».

— Придется драться ногами, руки скованы, — с сожалением подумал Сыч и мощным пинком в печень завалил первого, который крутился вокруг него. Тот, выплюнув кровавый сгусток, со стоном завалился за унитаз. Его подельники мигом соскочили со шконок, выхватив из-под матрацев милицейские дубинки.
 
— Ну, давайте, порезвимся, котики-песики, холодея нутром, подумал Василий.

Теснота камеры не позволяла уголовникам атаковать одновременно.
Удар мая-гери (смертельный удар в голову) в секунду свалил второго. Третьему достался простенький фронт-кик (удар подошвой в челюсть).
Василий постучал ногой в дверь. Открывший дверь дежурный с изумлением и страхом уставился на лежащие тела.
 
— Вы зачем меня в камеру с дохлятиной засунули? — спросил Сыч, убирайте их на хрен отсюда!

Дверь захлопнулась. Вскоре послышался дробный топот бегущих по коридору людей. Камера открылась, и на Василия уставились зрачки нескольких автоматов.

— Выходи! — услышал он команду, — на колени, голову в стену!

Почувствовал крепкий удар дубинкой между лопаток.  Боковым зрением увидел, как волоком вытащили из камеры тела поверженных зэков.

— Встать! В камеру! — послышалась команда.

Василий поднялся и подталкиваемый стволом автомата вошел в помещение.

— Сидеть! — услышал он снова.

Его пристегнули еще одними наручниками к металлической рамке шконки. Дверь снова захлопнулась. Сколько прошло времени, Василий не знал, в камере окошечка не было.
Наконец, послышался звон ключей и лязг открываемой двери. В камеру вошли два человека – лейтенант и сержант с автоматом.

— Я могу в туалет сходить? — спросил Сыч у мента.

Тот дал команду сержанту отстегнуть его от шконки.

— А с рук, почему не снимаете, или сами держать «его» будете?

Менты озабоченно задумались: «Ты, ета, — запинаясь, произнес молоденький сержант,подрагивая левой ногой, — тока не вздумай нас тут положить, как зэков, а то я вмиг из тебя сито сделаю! — угрожающе поводя стволом автомата, сказал он. — Давай, отливай и снова в железо!»

Сыч внутренне рассмеялся: «Ну, дебилы…чему же вас учат в милицейских школах. И пары секунд не прошло бы, улеглись тут, как зэки»…

Облегчившись, послушно свел руки за спиной, и спокойно сел на свою шконку.

— Выйди! — кивнул лейтенант сержанту с автоматом.

Тот послушно вышел, но дверь не закрыл. И опять Сыч рассмеялся глупым действиям ментов. Было понятно, что его специально прессуют. Но для чего?  Сомнения вскоре развеялись.

Лейтенант сказал, что с ним хочет побеседовать одна знатная дама.
Она ждет их в кабинете следователей на втором этаже. Наручники с Василия снимут, но чтобы он не дурил – в дежурке ребята предупреждены об особой опасности и откроют огонь на поражение, если попытаешься вырваться.

— Понял, не дурак, — ответил Сыч, — ведите к Тане.

— Молодец, что все понимаешь, — ответил мент, — сообразительный, давай, топай!

   Лейтенант и Сыч прошли мимо напряженных ребят, стоящих в конце коридора с автоматами наизготовку, и поднялись на второй этаж. Мозг Василия автоматически анализировал возможность побега: «Бесполезно, все окна зарешечены, а внизу пять мордоворотов с оружием. Да и к чему бросаться на амбразуру, посмотрим, что на этот раз преподнесет Таня». Ее участие в этом спектакле было бесспорным.

  Лейтенант завел Василия в кабинет. Около стола сидела Таня, закинув полноватую ногу одна на другую, оголив ее почти до трусиков.
 
— Привет, мой котик, — промурлыкала она, — тебя не помяли эти мужланы? Или ты их помял? Я видела, как выносили через черный ход и грузили в «воронок» то ли трупы, то ли без сознания, каких-то людей. Твоя работа?

— Моя, — кивнул Василий. — Давай, без предисловий: что ты от меня хочешь? Зачем тебе эти дурацкие спектакли? Развлечений в жизни не хватает? Нашла мальчика для битья? — разошелся Василий.

— Успокойся, Вася, — властно произнесла Таня, — не в твоем положении сейчас хвост поднимать. Влип ты капитально, лет на пятнадцать, это минимум! Можно многие преступления спустить на тормозах, но только не убийство.
 
— Никого я не убивал, чушь все это, чему ты веришь? — с печалью в голосе сказал Василий, — лучше расскажи мне, что ты опять надумала. Хочешь этим привязать к себе? Я бы с удовольствием, но после того что узнал о тебе из «СПИД–инфо» у меня на тебя ничего не среагирует.

— Ха, котик, не среагирует, говоришь, сейчас проверим, — ответила Таня.

Подошла к Василию, завела свои руки за спину и расстегнула на платье замок молнии. Оголила полные, прекрасные груди и вплотную прижалась к Сычу. Почувствовал, как ее ледяная рука, словно змея, стала заползать к нему в штаны. Это было так омерзительно! Дернув задом, он высвободился от руки Тани.

— Хм… — разочарованно хмыкнула Таня, — действительно, на меня у тебя ничего не реагирует. Или ты себя заставляешь?

— Все, Таня, моя любовь к тебе умерла окончательно, — переведя дыхание и согнав с глаз любовный морок соблазнительницы, промолвил Василий. — Давай, конкретно перейдем к делу. Я ведь чувствую, что тебе от меня что-то надо.

— Да, Васенька, надо, — ответила Таня, — застегни замок даме, — повернулась она спиной к нему. И вновь у Василия кольнуло в паху и застучало сердце – до чего была соблазнительна эта женщина. Он словно терял мироощущение, попав в ее облако ароматных духов, изменяло самообладание. С трудом взяв себя в руки от соблазна обнять Таню, застегнул замок на ее платье и сел у стола.

— Короче, Вась, такое дело, — начала разговор Таня.

Подошла к двери, открыла ее и выглянула в коридор.

— Нужно сопроводить груз запчастей для машин в Монголию и оттуда привезти кое-что.
 
— Всего-то? — изумился Василий, — нельзя было договориться без этого концерта?

— Нельзя, Вася, ты должен быть у меня на крепком крючке. Не дай Бог, что-нибудь случится в дороге, чтобы ты не свинтил. Потом разыскивать тебя нет ни сил, ни желания.

— А что может быть в дороге? — спросил Василий.

— Дорога длинная, — немного помолчав, ответила Таня, — места глухие, люди говорят, что между Онгудаем и Чибитом участились случаи нападения на машины неизвестных людей, часть из которых алтайцы. Нападают в основном ночью, грабят машины и увозят товары верхом на лошадях. Водителей и экспедиторов иногда убивают. Мне позарез нужен этот рейс, но я не могу никого подобрать достойных, для его выполнения. Ты мне подходишь больше всего. Я недавно через очень высоких людей прокачала вопрос о твоем прошлом, и многое открылось такого, что до сих пор поверить не могу. Оказывается, ты был «солдатом удачи»? А мне в уши дул, когда я расспрашивала о ранах: «Откуда?», – ты говорил, что упал при десантировании на сарай и покалечился. Почему врал, Васенька?

— Я давал подписку о неразглашении, — хмуро бросил Василий, — всё, закрыли эту тему, что было, то прошло…

— Хорошо, — легко согласилась Таня, — выезд сегодня после обеда. Машину подгонят сюда, к отделу, сядешь и поедешь один, без экспедитора. Кабину не покидать ни в коем случае, только в туалет. Попутчиков не брать! Питаться будешь на трассе. Там в каждом селе вдоль дорог стоят торгашки с пирожками, беляшами, пельменями и мантами. Подходят к водителям сами и предлагают. Ты все понял? Вот тебе командировочные на бензин и питание. Доедешь до Ташанты, передашь машину монголу. Он тебе произнесет пароль: «Есть ли снег на Чикете?» Ответишь: «Только прошлогодний, могу насыпать целую машину». Поселишься в гостинице. Через три дня этот же ЗИЛ будет тебе передан. Груз привезешь сюда, в мой «замок».
 Спать будешь тоже в кабине, не покидай ее! — снова предупредила Таня.

— Что за ограничения такие серьезные? — спросил Сыч, — в кабине золото, что ли спрятано?

— Нет там никакого ни золота, ни наркоты, я боюсь за тебя, — пояснила она.

— Надо же, забоялась, — съязвил Сыч, — хорошая бы из тебя вышла жена, если бы не пороки.

— Не тебе судить о моих пороках, — ты не знаешь, как я жила, через какие унижения пришлось пройти. Не знаешь, как моя мать спилась, и мой папяня упек ее в психушку, где она повесилась. А потом этот старый козел стал укладывать меня в койку к видным людям, чтобы добыть себе благополучие. Я несколько раз пыталась расстаться с жизнью, но Бог меня почему-то возвращал обратно.

— Эх, Таня, Таня, если бы ты все рассказала раньше… — задумчиво промолвил Василий.

— Что бы изменилось после этого? — в ответ спросила Таня, — проблем было бы меньше? Едва ли Васенька… Проблемы наши не кончатся и на том свете. Ладно, хватит лирики, ты ЗИЛ–130 водить умеешь?

— Умею, — ответил Сыч, я многое чего умею. — Оружие дадите какое–нибудь?

— Нет, оружия не будет, тебя поедут сопровождать «Ниссан» с охранниками. У них есть автоматы и на них есть разрешение охранной фирмы, — ответила Таня, — удачи тебе. После возвращения получишь деньги, обвинения с тебя будут сняты и катись ты, Васенька, на все четыре стороны…
 
   После обеда Василия вывели из здания гор отдела и посадили в старый, облезлый
ЗИЛ –130 груженый непонятно чем, плотно упакованным в брезент.

Василий осторожно проехал через город, и на Чуйском тракте за Маймой, дал газу машине, покатив за новыми приключениями.

(продолжение: http://proza.ru/2020/06/28/152)