Армия

                Выпускникам ОрджВОКУ посвящается.

                УЧЕБКА.

В советской армии школа сержантов мотострелковых войск(учебка)  - одно из немногих мест, куда лучше не попадать тем, кто не очень хочет служить.

  После неудачного   поступления, Андрей призван в учебный мотострелковый полк и попал  в первый взвод  первой роты. Рота образцовая в военном округе.  Это предполагало излишнее напряжение в службе.
  Взвод полностью состоял из команды ХХХ – будущих курсантов школы шифровальщиков штаба округа(так называемая школа младших лейтенантов). Обучение в той школе  не только ответственное, но и комфортное, поэтому «в нагрузку» они и были направлены в учебку  мотострелковых войск.
  Эта учебка должна стать им школой жизни, чтобы узнали почем фунт лиха и научились правильно  автомат в руках держать.


  Тяготы и лишения воинской службы начались с первого дня.  Навалился большой объем информации, физическая нагрузка и непривычный ритм жизни. Свободного времени у курсантов  учебки нет.
  Изучение уставов фанатичное. Положения уставов  заучивали наизусть. При сдаче зачета нельзя даже пункты менять местами.  Не сдавшие зачеты, продолжали  изучение  ночью, после отбоя.  Чтобы лечь спать, надо разбудить сержанта, сдать зачет и потом отправляться на отдых.  На сон  оставалось пять-шесть часов.
 
  И это правильно, потому что уставы «кровью написаны» и соблюдаться должны неукоснительно. 


  Дисциплина в учебке жесточайшая, сержанты ещё  старой закалки. Последние из настоящих – взрослые, ответственные, серьезные и авторитетные.

  Хотелось бы отметить командиров взводов. Это  три лейтенанта – выпускники  Орджоникидзевского общевойскового командного училища того  года. Лучший выпуск всех военных учебных заведений страны.  Молодые офицеры ненамного старше своих подчинённых.  Их подготовка удивляла. Они не только хорошо бегали,  стреляли, подтягивались на перекладине и красиво ходили строевым шагом.
 Создавалось обоснованное впечатление, что о военной службе они знают всё. 
В первый свой выпуск школы сержантов они вложились по полной. 
               
                ОРУЖИЕ

  Изучение оружия – особая тема, взрослая. Правила обращения с оружием  навечно вбивали в голову курсантов.  Твой автомат, это  часть тебя. Вы с ним единое целое и от этого единения зависит твоя жизнь.
Его надо беречь и лелеять. Разборка-сборка, чистка оружия -  повседневная забота пехотинца.  Чистка оружия каждый день и после каждой стрельбы.  Это закон. Ты можешь не успеть поесть, поспать, но оружие должно быть вычищено и готово к бою в любую минуту.


  Стреляли очень много - днём и ночью, лежа, стоя, на ходу с пояса,  на разные дистанции, с БТРов,  в горных условиях, требующих особых знаний.  Из автоматов, гранатометов, пулеметов, снайперской винтовки и даже из пистолета Макарова.  «Даже», потому что это оружие офицерское.
  Стреляли  до мозолей  от спускового крючка. Командование патронов не жалело.  При стрельбе очередями из автомата, практически  все умели отсекать  по два патрона.


  Оружие не допускает вольностей при обращении с ним. Существует ряд «табу».
Никогда не направлять даже разобранное оружие на человека.
 Всегда проверять наличие патрона в патроннике, при отсоединённом магазине.
 При нарушении этих правил вырабатывается пагубная привычка - навык, который закончится трагедией.


  Хотелось бы остановиться ещё на одном моменте, от которого в бою зависит жизнь и за который молодые командиры взводов грозились отбивать курсантам  руки. 

  Никогда не досылать патрон в патронник, воздействуя на затвор автомата, мизинцем и безымянным пальцем. Это самые слабые пальцы,  с самой высокой вероятностью того, что  они  сорвутся с затвора, когда перед тобой враг. Вот и горе твоей маме.  Поэтому для этой процедуры использовать только указательный палец.


  Но даже при правильном  отношении к обучению, случаются происшествия.
Один пример.
  На войсковом стрельбище взвод построен после завершения стрельб. Автоматы на плече у курсантов. В ожидании офицеров курсанты развлекаются.  Курсант  Миша Наумов проходит позади строя, снимает автоматы с предохранителя и  делает контрольный спуск. При контрольном спуске на  автомате курсанта Овтина происходит  выстрел, причем у самого уха курсанта. 
  После стрельбы курсанта,  последний патрон остался в патроннике, а сержант недосмотрел.  На некоторое время курсант оглох. А ведь этот выстрел мог произойти во время чистки оружия, в окружении большого количества людей и не в вверх.   
 Получается,  Миша Наумов своим баловством чью-то жизнь спас.
         
               
                БЕГ
               

  Лучше пехотного сержанта бегает только пехотный офицер.   
 
  У офицеров и сержантов, обучающих курсантов учебок, своеобразный юмор, который сводился к правилу «Не дойдет через голову, дойдёт через ноги».
  Лишнее слово во время чистки оружия  заканчивалось кроссом для всего подразделения. Если это не помогло – кросс, но уже в противогазах. Потом добавляются километры.
  Бегать и без нарушений приходилось очень много.


  Но самое дурацкий и необъяснимый кросс сразу после обеда. Иногда такое практиковалось и инициатором такой дуристики был сержант «Хвёдоров», как он сам себя называл.
  Курсантам этот послеобеденный бег не нравился, как и многое другое в поведении Хведорова и они в долгу не остались. Но об этом немного позже и отдельно. Заслуживает того!
               
                ОТБОЙ - ПОДЪЁМ

  Огромная казарма, в которой располагается рота, длинные ряды кроватей в один ярус.

  Любимое занятие обучающих сержантов - тренировки подъём-отбой.
Отбой -тридцать секунд с укладкой одежды и пятнадцать секунд без укладки.  Подъём – сорок пять секунд. 
Наиболее жесткий  «отбой пятнадцать секунд».
Курсант из строя  бросается к своей кровати, на ходу расстегивая ремень, пуговицы и сбрасывая с себя одежду. Задача – оказаться в постели под одеялом до истечения 15 секунд, без укладывания одежды.  Сапоги и ремни летели в стороны, как птицы.
  Если уложились,  разбирают свою одежду и укладывают определённым образом на табурет возле кровати. Если не уложился хоть один, все тренируются дальше. 

  Иногда тренировки затягивались и на полчаса. Были и курьёзы.

  После одной из таких тренировок, утром в 4 часа рота поднята по тревоге. Одевались  быстро хватая одежду, уложенную вечером после пятнадцатисекундного отбоя. Сапоги надевали быстрым  способом – портянка бросается сверху на сапог, затем прямо через  неё засовывается нога. Портянки сбиваются, но сейчас это не главное. Главное – быстро взять свой автомат и стать в строй. Потом, уже в более спокойной обстановке можно и портянки перемотать. 
 
  В результате вечернего отбоя два курсанта перепутали сапоги. У Андрея был 42 размер обуви. Быстро одевшись по тревоге, он  чувствовал, что сапоги болтаются, но посчитал, что портянки остались в голенище. Его сосед Филёв носил 44 размер. Он подумал, что портянки сбились и  ногам стало тесно. 

  У Андрея по расписанию тревоги пост химического наблюдения. Андрей с товарищем находились у вышки, где они,  скучая,  дожидались отбоя тревоги.
  А курсант Филёв в сапогах 42 размера, несколько часов занимался погрузкой и выгрузкой боеприпасов, таская тяжелые  ящики.  На его ноги страшно смотреть.


  Физические и психологические нагрузки по-разному действовали  на физическое состояние  курсантов.  Одни сразу набирали вес и физически становились крепче. На других они действовали угнетающе. 
  Андрей – спортсмен,   относился ко второй группе.  Вероятно,  сказывалась его тонкая «душевная настройка». В первые дни пребывания в армии он подтягивался на перекладине двенадцать  раз, а через месяц,  три-четыре раза. 
  Недосыпание, непривычное питание, нервные  и физические нагрузки при недостаточном восстановлении организма сделали своё дело.
 Восстановился Андрей только на третьем месяце службы.
               

                ШАЛИНСКИЙ УЧЕБНЫЙ ЦЕНТР

  Обучение построено так, что одну неделю курсанты находились в городе в расположении своей части.
В воинской части нормальные условия существования – чистая теплая казарма с натертыми до блеска полами, нормальная столовая. Там проходило  несение караульной службы, строевая подготовка, изучение уставов и пр. теоретическая подготовка.

  Следующая неделя проходила в  учебном центре недалеко от  населённого  пункта  Шали.
 Это жизнь в полевых условиях, когда ни воды, ни теплых батарей отопления, ни туалетов с блестящим оборудованием. Казарма с намеренно выбитыми стёклами.
 Нет комнаты для просушки одежды. Одежду и портянки сушили, уложив их под себя на ночь. К утру всё высыхало.

  Эта убогая казарма находилась в расположении танкового полка подполковника Нестеренко.
  В этих условиях  проходили практические  занятия по тактической и огневой подготовке, по химической защите.


  Первый снег в этом южном городе выпал в день приезда роты в учебный центр. Курсанты были в зимней полевой форме – короткие бушлаты вместо шинелей. Была плюсовая температура, курсанты радовались хорошей погоде и от предстоящей тактической подготовки не ожидали ничего плохого.

  Перед ними около двухсот метров  снежного поля.  Заканчивалось поле высокой насыпью.  Курсанты должны в противогазах ползком добраться до верха насыпи. Кто поднимет пятую точку при движении, возвращается на исходную позицию и начинает движение заново.

  Через несколько метров движения, курсанты поняли, что под ними не просто поле, а размокшая пахота. Снег мокрый, локти и колени продавливали его и глубоко проваливались в чернозём.
Ползти  в этих условиях неимоверно трудно.
  Андрей был в лидерах этой гонки. В висках стучало, о чистоте оружия уже не думалось. Через сто метров силы покинули Андрея. Он перетерпел и продолжал движение на втором дыхании.  Он  нашел способ  облегчить задачу – бросал автомат  немного вперед, потом доползал до него.
 
Через какое-то время он и ещё один курсант оказались  у  насыпи.  В висках раздавались удары молота, сердце выпрыгивало из груди. Последнее усилие и они наверху.

  Повернувшись назад,  они увидели товарищей, сражающихся с мокрым чернозёмом. Некоторые ещё на середине пути, кого-то подняли и вернули на исходную позицию из-за передвижения на четвереньках.

  Андрей с сочувствием смотрел на товарищей и понимал, как им тяжело. Он спортсмен – кандидат в мастера спорта и ему тяжело, а как же тем, кто до армии ничего  кроме сигареты в руках не держал?

  В казарму возвращались бегом. Несколько километров пути добили самых стойких.


Первое что надо сделать по прибытию в казарму без стекол, почистить оружие. Сначала автоматы оттирали снегом и отмывали от грязи в лужах перед казармой.  Затем поставили отстояться с холодного воздуха, чтобы выступила испарина на металле. Только после этого их можно чистить и смазывать.
 
  В силу своего юношеского максимализма,  лейтенанты не давали курсантам никаких послаблений. 

  Программа обучения в учебке серьёзная.  Вождение бронетранспортеров и обкатка танками. Ложишься в небольшое углубление, а  над тобой проезжает танк,  задевая днищем твой зад. Тебе надо встать и бросить вслед танку гранату. Да так, чтобы она попала на трансмиссию. 

  Из всей роты только один курсант не смог её пройти. Непосредственно  перед танком он вскакивал и убегал. Хотя встать в нескольких   метрах от движущегося на тебя танка, это более страшно, чем две секунды полежать. Но ему простительно – музыкант. Призвался в армию из музыкального училища.

 «Человек  интеллектуального труда, понимаете ли».
               

                ЮМОР  АРМЕЙСКИЙ

  В упёртости Андрей не отставал от своего командира взвода.
Во время тренировок по надеванию общевойскового защитного комплекта(ОЗК),  на ОЗК Андрея крепление верхнего «шпинька» оказалось треснувшим.  Шпинёк был застегнут, но потом сам выпал из гнезда. 
Лейтенант  Бабкин не засчитал попытку, хотя Андрей почти вдвое перекрыл норматив.

  Снимать и начинать заново Андрей не захотел, посчитав это несправедливым. 
На что  лейтенант Бабкин сказал: «Ну тогда и ходи в ней». Андрей  остался в химзащите и ушел в угол казармы.
  Занятия закончились, офицеры ушли в  гостиницу.

  На ужин Андрей пошел в химзащите.
Сев за стол, он на несколько минут снял противогаз, но после еды снова  его надел. Танкисты были поражены данным фактом и посчитали, что это такое наказание Андрею за провинность.
Они возмущались методами воспитание в пехоте и сочувствовали Андрею.

  Вернувшись в казарму, Андрей прилег на пол  в углу и задремал. Он уже привык дышать через противогаз и дискомфорта не ощущал.
  На команду «отбой» в 22 часа, он не отреагировал. Подошел заместитель  командира взвода старший сержант  Реббо и  сказал снять химзащиту и идти спать.
Андрей отказался, мотивируя  тем, что лейтенант Бабкин дал команду не снимать и Андрей без его команды  химзащиту не снимет.

  Около 23 часов  позвонили в гостиницу Бабкину,  он  пришел в казарму  и  приказал снять химзащиту.
Всего Андрей пробыл в ОЗК около семи часов.

  Но и лейтенант Бабкин мог достойно ответить. 
На занятиях по тактике  курсанты должны были лежа выкопать малой саперной лопаткой, окоп для стрельбы лежа. Курсанты зароптали: «Это невозможно, земля твёрдая  и в норматив не  уложиться».
  Командир взвода был в чистом выглаженном полушертяном полевом обмундировании(ПШ). Сиял, как огурчик на солнце. 

  Видя «бунт на корабле», он взял лопатку, надел противогаз(!), лежа выкопал окоп и уложился в норматив.
Ещё во время его копания курсанты поняли, какая кара  их ожидает за испачканную одежду лейтенанта. 
И не ошиблись. Копать им  пришлось впятеро больше и тоже в противогазах. 

  Зима. Марш-бросок без указания количества километров. Вдоль дороги протекает арык. Берег   покрыт коркой льда.   Ширина арыка небольшая, метров  восемь. Глубина, как оказалось, тоже небольшая. 

  «СлабО форсировать  арык?», - спросил лейтенант на бегу. «Да запросто, что там форсировать – три  метра»,- ответили курсанты. Но никто не обещал, что форсировать арык придётся поперёк.

  Форсировать арык пришлось  вдоль и не восемь  метров, а  сто пятьдесят. Не откажешь нашим командирам в наличии чувства юмора.

                ПОЗОР
               
  Через четыре месяца после  начала обучения, в полевых условиях проводились показательные учения для офицеров округа.
  В показательных занятиях задействованы курсанты первой роты. Они демонстрировали  офицерам округа  выполнение нормативов по стрельбе,  разборке-сборке,  снаряжению магазинов, изготовке к стрельбе лёжа и прочим военным премудростям.

  Андрей участвовал в этих мероприятиях, так как вдвое, а то и втрое перекрывал нормативы. В частности, АКМ  Андрей разбирал за пять секунд. 
 
В конце учений, Андрея вызвали на командный пункт, где его ждал  капитан  с черными петлицами, в форме артиллериста или связиста.
Капитан задал несколько вопросов – фамилию, когда и откуда призвался, нравится ли служба.
Он сказал, что об Андрее ему уже рассказали его командиры. Беседа длилась не более пяти минут.  Андрей так и не понял, чего от него хотел капитан и скоро  забыл об этой беседе.  Напрасно забыл.

  Через короткое время произошло событие, воспоминания о котором, даже по прошествии многих лет,  заставляют испытывать чувство стыда.
 
  В роту принесли газеты. Подшивая газету  Красное Знамя,  Андрей увидел статью, подписанную его фамилией. Статья была  размером с лист формата А4.
Андрей прочитал статью и пришел в ужас. В статье, от его имени было написано что он лучший курсант роты, как хорошо он выполняет все нормативы, а все остальные вообще непонятно зачем в армию пришли. 

  Объективно, Андрей не был в роте самым лучшим. От сослуживцев он отличался только тем, что знал, что пришел в армию навсегда. И с  автоматом Калашникова он  обращался почти, как Паганини со скрипкой.
 В остальном  был, как все.

Андрей понял, что тот капитан был военным  корреспондентом. 
 
  Андрей пробежал по всем  ротам,  изъял этот номер газеты и сжег его в курилке. Но было уже поздно.

  На построении командир батальона майор Зонов подошел к нему и сказал: «Прочитал,  как ты себя расхваливал!». От стыда Андрею хотелось провалиться сквозь землю.
  За Андрея заступился командир роты, пояснив, что Андрей к написанию статьи не имеет никакого отношения.  Корреспондент сам  решил в такой форме  написать статью. Но заступничество и сочувствие офицеров  уже мало чему могло помочь.  Осадочек-то  остался.

  Через несколько дней в  часть на его имя пришел денежный перевод от издательства газеты Красное Знамя – одиннадцать  рублей.  Гонорар за написанную статью. 
  С тех пор Андрей с недоверием   относится к журналистам.
               
                СЕРЖАНТ ХВЁДОРОВ

  Командир отделения. Службист из глухой деревни. Женат. Невысокого роста, нос картошкой.
  Это можно было и стерпеть, если бы  не его склонность к пакостям. То при сдаче караула патрон у курсанта стащит, а потом распекает его за утерю, то кросс устроит сразу  после выхода из столовой. 
  Курсанты иногда выполняли хозяйственные  работы на складах и в различных  помещениях. Где-то увидели банки с гранулированной серной кислотой и позаимствовали  одну для дела. 
 
  Гранулами  натерли  сержанту Хвёдорову портянки.  Пока они сухие, вроде б ничего, а вспотеют ноги и кислота начинает действовать.
 
  Очередной послеобеденный кросс. Курсанты незаметно, но внимательно наблюдают за сержантом.  Побежали.  Метров через пятьсот Хвёдоров остановился и перемотал портянки. Потом ещё и ещё. Он не мог понять, почему чешутся ноги. Всех  разбирал смех, но ребята мужественно терпели.
  Характер  сержанта Хвёдорова было не изменить. Табуретка под его кроватью скорректировала его привычку прыгать на кровать. Но в целом воспитательного результата не наблюдалось.
  И курсанты пошли на крайние меры.
 
  Вскрыли его письмо из дома, от его жены.
Курсант Чернышев обладал способностью подделывать почерки. Под диктовку взвода, как письмо казаков султану,  было написано новое письмо.  Был  переписан старый текст с деревенскими новостями, но в конце добавлено  радостное сообщение супруги  о её  беременности.
  С учетом того, что сержант полтора года не был дома, это должно было произвести впечатление.

  Письмо положили к другим письмам и стали наблюдать. Прибыл сержант, забрал письмо. Читал он  его под скрытым наблюдением всего взвода.
Вид у него весьма озабоченный, но он мужественно перенёс удар. На короткое время он забыл о послеобеденных забегах. 

  Как-то Андрей сидел в ленинской комнате и разговаривал с молодыми лейтенантами – командирами взводов. Он дважды неудачно поступал в военное учебное заведение и офицеры видели в нём близкого по духу  человека.
   Один из них спросил Андрея: «Ну а что вы Фёдорову делаете?». Офицеры  понимали, что поведение  сержанта не могло оставаться безнаказанным.
Услышав только малую часть воспитательных  мер, они  посмеялись и тайну сохранили.
               
                ФИНАЛ
               
  Вот и прошли шесть месяцев обучения. Присвоены звания. Новоиспечённые сержанты разъезжаются к новым  местам службы. 
 
  Андрей откровенно  разговаривал с офицерами.  Он был недоволен тем, что в программу изучения включено   не всё стрелковое оружие, имеющееся на вооружении.   Не было ощущения уверенности в достаточности своей подготовки, как командира.  Ему не хватает тактических знаний, умения командовать подразделением в боевой обстановке, в условиях поля и города. По его мнению, он хорошо подготовлен как солдат, но не как командир. А это, по субъективному мнению командования, мнение лучшего курсанта учебки. 

  Это не было упрёком  офицерам.  Он благодарен этим людям.
 Андрей предъявлял к себе завышенные требования и делился  личным  ощущением уровня своей подготовки.
 
  Общевойсковая подготовка – это основа военной подготовки, стержень любого офицера -  от пехотинца,  до космонавта.
               
                ЭПИЛОГ
               
Лето, Шалинский учебный центр, войсковое стрельбище.
Личный состав занимается подготовкой территории стрельбища.  Все, кроме одного.

Он,  по стойке «смирно»,  стоит перед вкопанным в землю металлическим щитом, размером метр на полтора, на котором что-то написано.
 Периодически одна его нога ослабевает  и тут же доносится голос сержанта – «команды «вольно» не было».

Шел пятый час изучения плакатного щита. Солнце уже было высоко и пропекало тело от макушки до пят.
  Подходило время обеда, подвоз которого в очередной раз задерживался.
Подъехал  УАЗик из которого вышли офицеры и направились к вышке управления огнём.

Один из них подошел к  сержанту. Сержант доложил, что рядовой  отказался выполнять его приказ и сейчас изучает Устав.
«Давно изучает?», - спросил  офицер. «Скоро пять часов», -ответил сержант.
«Заканчивайте изучать», - сказал офицер и присоединился к группе товарищей. 

На металлическом щите  было написано крупными печатными буквами: «Приказ начальника – закон для подчинённого!».


Лето. Забайкалье. Крупная воинская часть космического назначения. Плац. Развод.

  Старший лейтенант - помощник дежурного по части, проверяет готовность нарядов и караула.
Наряд одного отдела был не готов к несению службы – нечищеные сапоги, несвежие подворотнички. Биндюжники, а не солдаты.  И это в части, где офицеров чуть ли не больше, чем солдат.
  Помощник дежурного отправил наряд устранять недостатки.
Наряд задерживался, но старший лейтенант  терпеливо  ждал.  Вместе с ним на плацу под палящим солнцем стояло около ста человек.
 
  Солнце нещадно пекло, но старший лейтенант  строй не распускал. Рядом было здание клуба и можно было укрыться в тени.  Но он держал всех  и стоял сам под открытым солнцем.
  В строю раздавалось  недовольное роптание. Равнодушно-холодный взгляд старшего лейтенанта не менялся.  Из не одной сотни офицеров этой воинской части, он один был таким –  военным инженером с пехотным воспитанием.
 
  Он держал всех на солнцепёке в назидание другим.  Процесс прививания  должного  отношения к несению службы окончен,  когда вернулся нерадивый наряд, устранивший недостатки.

  Это школа командира взвода - общевойскового лейтенанта Виктора Бабкина.

Армия держится на соблюдении Уставов и беспрекословном исполнении приказов. Иначе, это не армия, а сброд.

29.06.2020г.