1900 Учёба в Оренбургской регентской школе

Оренбургская регентская двухклассная четырёхгодичная церковно-приходская школа отличалась от обычной подобной школы тем, что её ученики жили при школе. Они не отвлекались на сезонные и полевые сельскохозяйственные работы, занимались ежедневно, ежечасно, строго по программам обучения, участвовали в отправлении церковных служб, постоянно посещали церкви, пели в хорах, организовывали и участвовали в различных епархиальных мероприятиях, то есть учились «профессионально». (Далее следует цитатное изложение диссертации кандидата исторических наук Олега Викторовича Осипова «Церковно-приходские школы Оренбургской епархии (1864-1917 гг.) : 07.00.02 - Отечественная история: Дис.. канд. ист. наук / О. В. Осипов .— Челябинск : ЧелГУ, 2002 .— 250 с. — Прил.: с. 223-250 .— Библиогр.: с. 210-222).

Учёба в иных церковно-приходских школах начиналась не ранее половины октября (иногда даже в начале ноября), то есть после завершения уборочных работ в деревнях и сёлах, а завершалась ранней весной, в середине марта (хотя начало посевных работ в Оренбургской губернии обычно приходилось на 23 апреля). Крестьянские родители учеников предпочитали вообще не отпускать детей в школу, чем отрывать их от полевых работ. Некоторые местные ученики-воспитанники регентской школы тоже должны были выполнять волю родителей и оставаться на время сезонных полевых работ дома, поэтому учебный год обычно продолжался 5-6 месяцев, программы обучения не выполнялись. С 1893 года  двухгодичный курс одноклассных церковно-приходских школ начали продлевать на один год и вскоре они стали трёхгодичными. Василий Максимов был далеко от своего родного села Бабка Павловского уезда Воронежской губернии, поэтому не был связан ничем в своей учёбе в регентской школе, вот почему он целиком и полностью отдался учёбе, стал совершенствовать свои способности и готовить себя к стезе священничества.

Учёба в Оренбургской регентской школе началась для Василия Максимова с обычных, рекомендованных Епархиальным училищным советом первых школьных бесед с ним, как «новичком», с целью ознакомления с его умственно-нравственным развитием и стартовыми способностями, а так же для того, чтобы «победить их страх и робость» перед новой для них школьной обстановкой, ознакомить со школьными порядками (временем прихода и возвращения домой, местом в классе, обращению с учебными пособиями, дежурствами и проч.). Во время предварительных бесед во всех церковно-приходских школах предписывалось разъяснять ученикам значение грамотности:
- в практическом смысле – значение письма и чтения в хозяйственном обиходе, при деловых отношениях, для приобретения новых сельскохозяйственных и технических знаний и т. д.,
- в умственном смысле – чтение книг, развитие интеллекта,
- в религиозно-нравственном смысле – значение православной морали и нравственности, церковности, любви к Отечеству. «Разъяснять значение грамотности нужно возможно проще и доступнее, с указанием на примеры из окружающих людей, так чтобы дети сами додумывались и определяли значение ея, чтобы внушить им любовь к учению так, чтобы они учились сами, охотою, а не насилием» (рекомендации Епархиального училищного совета). Василий Максимов имел твёрдый и наглядный пример – епископа Иринея.

В соответствии с рекомендациями Епархиального училищного совета в регентской школе, как и во всех церковно-приходских школах, использовались в качестве средств укрепления школьной дисциплины: личный пример учителя; выработка повседневных, систематических навыков и умений школьной деятельности; разумное сочетание поощрений и наказаний. В качестве поощрений предусматривались - похвала, поручение вне очереди обязанностей дежурного, похвальные листы и подарочные книги, прогулки и экскурсии с учителем и «доставление детям других невинных удовольствий». В отношении наказаний для нерадивых учащихся категорически запрещалось унижать детей и жестоко обращаться с ними, удалять из класса и школы, заставлять читать псалмы во внеурочное время, лишать пищи, прогулки, бить линейкой по рукам, стоять в углу на коленях и другое. Однако этот перечень запрещённых наказаний свидетельствует, что в некоторых церковно-приходских школах они применялись.

В числе поощрений, не вполне отвечающему долгу учителей, указывались «внимание и любовь к хорошо учащемуся ученику». «Учитель не исполнил бы своей обязанности, если бы отказал в своем внимании и любви ученикам ленивым и непослушным. Даже самые хорошие меры взыскания без внимания и любви к ученику не окажут на него доброго действия» (один из документов Епархиального училищного совета). В отчёте о состоянии церковно-приходских школ Оренбургской епархии за 1906-1907 учебный год отмечалось: «К нарушителям порядка применялись некоторые меры дисциплины, каковыми были: замечание, выговор наедине и при товарищах, внушение с предостережением, стояние за партой и посреди класса, оставление на некоторое время после уроков под надзором учащего лица. Стояние на коленах в классе, при малоопытности учащих лиц, хотя изредка и замечалось, но всегда осуждалось уездными наблюдателями. В исключительных случаях повторения учащимися какого-либо проступка или проявления упорной лености в занятиях, приглашались родители или родственники, которым предлагалось принять родительские меры воздействия. Мер, унижающих человеческое достоинство, не отмечалось».

В качестве основной методики обучения в церковно-приходских школах использовался наглядный метод обучения. Наглядность в обучении должна была использоваться школьными учителями для возбуждения и развития в детях способности сосредоточить свое внимание на том или ином предмете. Все предметы наглядного обучения обязательно должны были заимствоваться из мира детских представлений, доступных их пониманию. Дети учились правильно называть предметы, окружающие их, находить сходство и различие между ними; ум их постепенно обогащался многими полезными реальными сведениями; наконец, они учились правильно говорить и мыслить. «Главный результат наглядных упражнений то, - наставляли ученые педагоги – что в детях значительно развилась внимательность, способность присматриваться к вещам. Это дает возможность сделать последовательным и успешным переход к дальнейшему книжному, методическому обучению, так как внимательность детей способность их сосредоточивать свою мысль на данном предмете, доставляет одно из главных условий успешности обучения, тем более книжного, методического».

Методика наглядного обучения была с энтузиазмом воспринята учителями, а её внедрение сыграло положительную роль в общей системе обучения и воспитания учащихся церковно-приходских школ. Она была заимствована из опыта обучения в казачьих школах 60-70-х годов XIX века, где не получила признания. В казачьих школах использовался преимущественно бель-ланкастерский метод обоюдного обучения, а в министерских – метод развивающего обучения. «Коренное правило педагогики – изучай предмет, а не слова – остается во всей своей силе и налагает на учителя непременную обязанность, когда он знакомит детей с каким-либо новым для них предметом посредством чтения или рассказа, показать или самый предмет или его воспроизведение в картине, модели и т.п., если представляется к тому возможность» (Н. Полетаев, епархиальный наблюдатель, на первых курсах учителей церковно-приходских школ Оренбургской епархии в 1895 году). В Оренбургской регентской школе метод наглядного обучения был основным, практическим, главным, потому что учащиеся-воспитанники, прежде всего, практически обучались правильно читать, произносить и петь молитвы и псалмы, петь в хоре на разные голоса, петь вместе с действиями в церковной службе, которые, по сути, были строго регламентированными.

Результаты обучения в церковно-приходских школах фиксировались в обязательных отчётных документах каждой школы: классных журналах, приходно-расходных книгах, книгах отзывов посетителей, именных ведомостях учеников и библиотечных каталогах, на основании которых можно было анализировать и проверять деятельность школ, успехи учителей и учеников. В отчёте о состоянии церковно-приходских школ Оренбургской епархии за 1901/1902 учебный год, например, сообщалось: «Во всех школах имелись классные журналы для ведения записи уроков, но не везде велось это записывание аккуратно, правдиво, добросовестно. Уроки по Закону Божию в большинстве школ записывались не
законоучителями, а учителями, а во многих – совсем не записывались. Добросовестно и правдиво ведущийся классный журнал служит настоящим зеркалом, показывающим верную картину деятельности учащих, правильность и методичность распределения учебного материала, аккуратное или неаккуратное посещение школы учениками. Как много бывает в практике случаев, когда правильно веденный школьный журнал служит для учителя важным оправдательным документом, обличающим ложность обвинений, будто бы учитель пропускает занятия, неаккуратно занимается, не методичен в распределении учебного материала, будто бы его ученики не любят его и бросают школу по его вине и проч. Учащим следовало бы относиться к классному журналу не небрежно и формально, но вести записи ежедневно и правдиво, для своей личной пользы в педагогическом отношении, а не только ввиду ожидаемой наблюдательской ревизии. Правильная запись прихода и расхода денег, поступающих на школьные нужды в соответствующие книги, с приложением оправдательных документов, явление вообще редкое».

Двухклассная четырёхгодичная Градо-Оренбургская Сергиевская регентская церковно-приходская школа, в которой в 1900-1904 годах учился Василий Никитович Максимов, была основана в 1890 году в городе Илецкая Защита (с 1895 года – Оренбургского уезда и действовала до 1917 года. Известно, что в 1913 году в Градо-Оренбургской школе обучалось 136 мальчиков. Во всех двухклассных церковно-приходских школах учеников разделяли на 5 отделений, как правило, первые три отделения были самыми многочисленными по составу, а четвертое и пятое осваивали немногие, то есть проходили весь четырехгодичный курс обучения. В том же году, в результате выпускных экзаменов, получили свидетельства об окончании Градо-Оренбургской двухклассной школы только 10 человек (из 136), что показывает образцово-показательную организацию и качество обучения учащихся.

Об отношении юного 13-14-летнего Василия Никитовича Максимова к жизни и учёбе свидетельствует состав его личной домашней библиотеки, которую он начал создавать ещё в 1900 году из тех книг и журналов, которые давал ему читать его друг и наставник, духовный отец и учитель архиерей Ириней, епископ Екатеринбургской и Ирбитской епархии. Ежегодно и регулярно Василий Максимов на праздники и летние каникулы приезжал в Екатеринбург, встречался с епископом Иринеем, участвовал вместе с ним в его делах и путешествиях по епархии. Практически этот 64-летний архипастырь Ириней был для 14-летнего Василия Максимова единственным близким человеком на многие тысячи вёрст вокруг…

На картинке: 09.05.1901. Оренбург. Приют для детей неимущих родителей. День приютского праздника 9 мая 1901 года. Несомненно, юный алтарник и будущий псаломщик, ученик Градо-Оренбургской регентской двухклассной четырёхгодичной церковно-приходской школы Василий Никитович Максимов либо знал, либо участвовал в этом событии.