Наша весёлая еврейская свадьба

Воспитанная советской семьёй и школой, наша девчоночья студенческая компания: Таиса, Раиса и я, строго придерживалась принципов юного пионера:

— «Пионер – надёжный товарищ, уважает старших, заботится о младших, всегда поступает по совести и чести…»

 Уважая старших, меня первую и «пропустили» замуж. Через пару лет свадебный марш Мендельсона прозвучал для Таисии и её избранника Валерия; ещё через несколько лет узами Гименея связала себя младшая из трёх подружек – Раечка.

К моменту бракосочетания Раисы мы окончили медицинский институт и уже работали: Тасечка – в районном центре Витебской области Сенно; я – в Барановичах Брестской области.

На Раину свадьбу в Витебск мы с Тасечкой приехали, как и полагается, с мужьями. И все, каким-то непостижимым образом, умудрились разместиться в двухкомнатной квартире Тасиных родителей.

После окончания института, перед самым отъездом в Барановичи, я зашла попрощаться с родителями подруги. Фаина Тимофеевна, сдерживая слёзы, проговорила:

— Ну, всё, Нэлка, больше мы с тобой не увидимся!

— Что же это за напасть! То мама рассказывает «страсти» о моей удивительной схожести с её старшей сестрой, умершей в родах, то Фаина Тимофеевна, ставшая родным мне человеком за годы учёбы, даёт неутешительные прогнозы насчёт моего «туманного» будущего! – подумала я.
 
— Почему же не увидимся? Я Вам ещё надоем! – бодренько парировала я.

— Все так говорят! А как уедут, семья, работа, заботы всякие затягивают! И, уже, не до гостей-поездок! – завершила свои грустные предположения Фаина Тимофеевна.

Ей согласно кивал Владимир Михайлович, отец Таськи; ему явно не хотелось расставаться с «третьим» (рассказ автора «Лещ, пиво и щука»).

 Приехав на Раечкину свадьбу, я сразу же напомнила Тасиным родителям содержание нашего разговора перед моим отъездом в Барановичи:

— Вы говорили, Фаина Тимофеевна, что больше не увидимся! Так я не только сама приехала, но ещё и «свой самовар» привезла! – произнесла я, знакомя её с мужем.

 На радостях хозяйка не знала, куда усадить и чем накормить дорогих гостей. А кулинаркой Фаина Тимофеевна была знатной, от приготовленных ею изысканных блюд было невозможно оторваться.
 
 В день Раиной свадьбы Фаина Тимофеевна приготовила рыбу в кисло-сладком маринаде. Мы дружно отказалась даже попробовать её: кто же на праздничное застолье идёт сытым?

Не уговорив компанию отведать кулинарный шедевр, Фаина Тимофеевна приняла самое деятельное участие в подготовке к празднику дочери и её подруги.
 
 Наряды прошли, что называется, «в первом чтении». Оценивающе и пристрастно осмотрев нашу «полную боевую экипировку», «эксперт моды» акцентировала внимание на Таськином клатче и моих чёрных замшевых туфлях. Сумочка-конверт, по мнению Фаины Тимофеевны, была несколько маловата для высокой Тошки; мои туфли на устойчивом каблуке оказались «не очень праздничными».

– Нет, Нэлка, к этому наряду лучше всего подошли бы «лакерочки»! – подытожила результаты обозрения подружек, беспристрастный консультант.

 Увидев мой недоуменный взгляд, пояснила:

— Так наша соседка со второго этажа, Рива Львовна, бабушка вашей одногруппницы, Аллы С., называет лакированные туфли-лодочки.

– Что Вы, Фаина Тимофеевна, разве их купишь! Слава Богу, хоть эти удалось «достать»! Вы же знаете, чем торгуют наши магазины! «Скороходами» (Ленинградская обувная фабрика «Скороход»), да – «коммунарами» (Московская обувная фабрика «Парижская коммуна»)! Нога в этих изделиях лёгкой промышленности чувствует себя, как в «испанском сапоге» (орудие средневековой пытки «святой и праведной Инквизиции»)! – посетовала я.

И добавила:

— Мне, кстати, «по большому блату», индивидуальному заказу, на Барановичской обувной фабрике, изготовили эти туфли! А Вы говорите, «лакерочки»!

– Нет-нет, эти туфли тоже хорошо сочетаются с твоим платьем! В них даже «семь сорок» будет удобнее танцевать! – пошла на попятную Фаина Тимофеевна.

Раечка выходила замуж за тридцатилетнего Михаила, кандидата технических наук, обладателя многочисленной разновозрастной родни. В кафе, расположенном в центре города, гостей встречал вокально-инструментальный коллектив, неповторимый репертуар которого, состоял из «зажигательных» еврейских мелодий и песен.

 Оглядевшись и освоившись, наша четвёрка поняла, что мы попали на аутентичную еврейскую свадьбу. Отовсюду раздавались приветствия на непонятном нам языке. И, всё это на фоне живой, мелодичной музыки.

Рассадка гостей за столы осуществлялась в произвольном порядке. Таську и меня, как подруг невесты, усадили за центральный стол. Нашим мужьям, Володе и Валере, также нашлись места подле нас.

Рядом расположился наставник Таськи, Кобзаренко Борис Григорьевич, заслуженный тренер Белоруссии, с женой, дальней родственницей невесты. Выпускники нашего института, Леонид Михайловский, мастер спорта по лёгкой атлетике, бегун на дистанцию четыреста метров с барьерами, и его жена, Инна Мороз, кандидат в мастера спорта по лёгкой атлетике, дополнили нашу, спортивно-медицинскую компанию.

 Игорь, старший брат невесты, наблюдавший с противоположной стороны стола за нашими рассадками-пересадками, иронически заметил:

— Какая-то у вас славянская фракция образовалась! На свадьбе – шестьдесят евреев…

 Спохватившись, поправился:

 – Нет-нет, только пятьдесят четыре! Да, минус – шесть, значит, всего пятьдесят четыре еврея!

 При этом Игорь, загибая пальцы на руках и задумчиво, вполголоса приговаривая, демонстративно пересчитал Таисию, Валеру, Володю, меня, Кобзаренко Б.Г. и Лёньку Михайловского, исключив из подсчёта жён двух спортсменов, названных последними.

– А себя к кому отнести? По маме – еврей, по отцу – белорус, позиционирую себя – как русский! Просто задача со многими неизвестными!

Перехватив укоризненный взгляд своей тёти, Беллы Наумовны, с независимым выражением лица, продолжил:

 – Нет-нет, я ничего не имею против отдельно взятой христианской коалиции, тётя Белла! Но! На празднике присутствуют пятьдесят четыре еврея, а шестеро славян украшают только стол молодых! Непорядок!

Немного подумав, с театральным пафосом произнёс:

— Однако, прочь всякие сомнения: я буду евреем! Как-никак – это наша весёлая еврейская свадьба! Ведь так, тётя Белла?

Продолжить тему национальной сегрегации Игорю «помешал» ведущий: он объявил о начале торжества; внимание гостей переключилось на тамаду.

 Я познакомилась с Игорем в очередной его приезд к матери, сразу же оценив самобытное чувство юмора военного врача Игоря Васильевича Головнёва.

Десятилетняя разница в возрасте в то время казалась мне огромной: я тушевалась в присутствии майора медицинской службы Головнёва.

 Заметив мою скованность, Игорь однажды сказал:

— А знаешь ли ты, что я – один из немногих «несчастных» сыновей, кого собственная мать посылала «в баню»?

Мария Наумовна, присутствовавшая при разговоре, согласно закивала головой:
 
— Да-да, это – правда!

— Не может этого быть! Такая интеллигентная женщина и, использует, в сущности, социальный диалект? – с недоверием подумала я.

 Сомнения были написаны у меня на лице, что, собственно, и требовалось инициатору разговора.

Заметив мой интерес, Мария Наумовна и Игорь, поочерёдно, дополняя друг друга, рассказали «непедагогичную» историю.

Во время учёбы в медицинском институте, в составе студенческого стройотряда, Игорь отправился в какую-то маловодную республику Советского Союза. Условий для полноценного мытья не было и, возвратившись из поездки, Игорь, первым делом, отправился в ванную.

Он не выходил из санитарно-бытового помещения длительное время. Мать уже начала волноваться и через дверь спросила, всё ли в порядке?

Игорь ответил, что всё хорошо, за исключением того, что он никак не может отмыться. Выйдя из ванной комнаты, сказал:

– Я уже четыре раза менял воду, сейчас опять наполняю ванну!
Мария Наумовна заглянула в купальню и ужаснулась: её белоснежное покрытие превратилось в чёрно-буро-серое. Не сдержавшись, мама-аккуратистка, посоветовала сыну:

— Иди-ка ты, сынок, в баню!

Что Игорь и сделал, впоследствии преобразовав этот житейский эпизод в забавное семейное предание.

 А свадьба, тем временем, началась! Распорядитель торжества предоставлял слово самым близким родственникам жениха и невесты.
 
Пожилые родственники жениха произносили речи на непонятном «славянской фракции» языке: присутствующие негромко их комментировали, одобрительно кивая головами.

Первым не выдержал языковой дискриминации Борис Григорьевич:

– Мы тоже хотим знать, что желают гости нашим молодым!

Быстро нашёлся переводчик праздничных поздравлений. Главными благами молодой семьи гости считали «здоровье, финансовое благополучие и счастье в семейной жизни», чего и желали супружеской паре. И, переводя выступления, «знаток» иностранных языков просто менял очерёдность напутствий.

 Спустя несколько лет, в конце восьмидесятых годов, услышав комментарии Сергея и Татьяны Никитиных к впервые исполняемой ими песне «Я люблю» или «Проходит жизнь, как ветерок по полю ржи…», задумалась: я уже где-то встречалась с толмачом, не знавшим языка, переводимого им.

 Вот это вступление дуэта Никитиных перед песнопением музыкального произведения:

«Сергей: «Песня пришла из Франции. На русский язык её перевёл и, в сущности, дал ей жизнь, Борис Полоскин…

Татьяна: …который признался, что он не знает французского языка и никогда не делал переводов, а просто написал текст.

Сергей: Ну, да, он сердцем почувствовал!»
 
Так и свадебный переводчик: он хорошо знал, что нужно молодой еврейской семье. К пожеланиям «здоровья, денег и счастья», толмач иногда добавлял: «И много детей!»
 
Очередной выступающий закончил тост выражением: «Ле-хаим!» («На жизнь», «За жизнь», иврит).
 
Борису Григорьевичу Кобзаренко очень захотелось узнать, что это означает.
«Знаток» иврита замешкался; «славяне» ждали ответа.
– Это – здравица (древнерусский обряд, тост за здоровье), – неожиданно для самой себя, выпалила я.
 Переводчик подтвердил мою правоту. Белла Наумовна с уважением посмотрела на меня. Улучив удобный момент, полушёпотом уточнила:

— Неллочка, так Ви тоже – наша?

— Нет, я просто языки хорошо знаю, – беззастенчиво солгала я.

– Да-да, понимаю! – удовлетворённо закивала головой Раечкина тётя.

Очевидица диалога Тася передразнила меня:
— Ой-ёй-ёй! Она, видите ли, языки хорошо знает! Скажите, пожалуйста! С иврита переводит!

— Конечно, знаю: у меня ведь в институте по английскому языку и по латыни были пятёрки! И, потом, я выросла в Телеханах, старинном еврейском местечке! Мне ли не знать, что означает слово «Ле-хаим»! – в тон подруге, ответила я.

Игорь, внимательно наблюдавший за полемикой, одобрительно констатировал:

— Ты, Нэлка, победила!

К тому времени гости «созрели» и начали петь. Исполнив в унисон несколько коротких песен-здравиц на иврите, запели «Свадьбу» Роберта Рождественского и Арно Бабаджаняна: как же без неё?

К пению присоединилась «группа славян». Игорь тоже начал подпевать. Вдохновенно исполнив: «Был жених серьёзным очень, а невеста…», замер, посмотрел на сестру и… расхохотался.

Отсмеявшись, продолжил: « …ослепительно была молодой!». И вновь зашёлся в приступе смеха:

— Надо же такое придумать: "ослепительно была молодой!" Это как раз про Раечку: двадцать семь лет – «сверкающая молодость» для девушки!

Рая, относившаяся к старшему брату с благоговением, только улыбнулась. После преждевременной смерти матери, Марии Наумовны, Игорь стал для неё всем: и братом, и отцом, и матерью.

 За песнями последовали танцы. Живые и мелодичные, заставившие забыть о возрасте даже пожилых гостей. Ритмичная и зажигательная вариация пляски «Семь сорок» буквально подхватила и «вымела» из-за столов разновозрастную компанию: танцующие быстро заполнили площадку близ эстрады.

 Тасечка занималась бальными танцами с детских лет и не посрамила своих учителей-хореографов. Она выполняла сложные фигуры танцев, абсолютно не задумываясь над их последовательностью; часть отплясывающих, повторяли её движения.

Небольшое отступление. В 2013 году Таисия Владимировна Шафранская, заведующий отделением Витебского областного кожно-венерологического диспансера, снялась в эпизодической роли в художественном фильме режиссёра Александра Митта о витебском периоде жизни художника Марка Шагала «Шагал – Малевич». В роли молодой особы, азартно танцующей на свадьбе Марка Шагала и Беллы Розенфельд.

В 2019 году, после юбилейного вечера встречи выпускников Витебского медицинского института, я спросила у подруги, как ей удалось оказаться на съёмочной площадке у известного режиссёра?

— Очень просто! На съёмку пригласили наш народный еврейский вокально-хореографический ансамбль «Витебские девчата», – не ожидая подвоха, ответила Таисия.

— Нет, не всё так просто, Тасечка! Я предполагаю, что кто-то из гостей, присутствовавший на свадьбе подруги Раи тридцать лет назад, проинформировал режиссера фильма о витебском самородке, Таисии Владимировне. Вот и пригласил, Александр Митта, весь ансамбль, вместе с «яхонтом» Тошкой, сниматься в кино! – под смех слушателей, высказала я свою версию.

 В начале восьмидесятых годов, на Раечкиной свадьбе, Игорь, наблюдавший за событиями, происходящими на площадке, по окончании танцевального отделения вечера, подвёл итоги:

 – А в этом раунде, конечно же, победила Таська!

— Ничего, Игорь, я себя в другом покажу! – не сдавалась я.

 Дождавшись очередной, музыкально-певческой паузы, я начала исполнение песни Владимира Шаинского и Михаила Рябинина «Обручальное кольцо». Буквально с первых же строк, известных всем жителям Советского Союза, к пению присоединились гости праздника, затем – и музыканты.

Разгорячённая компания попросила спеть ещё что-нибудь. Особенно настойчива была Белла Наумовна, любимая тётя невесты.

Отступать было некуда: пришлось петь то, что пришло в голову. А в ней, впитавшей песенные традиции Советского Союза, «хранились» только произведения советских же композиторов и поэтов.

Я спела песню Бориса Мокроусова и Николая Глейзарова «Ты рядом со мной» («Вечерком, за окном, синем небе мерцает звезда…»), с энтузиазмом поддержанную слушателями.
 
 По окончании исполнения Игорь Васильевич вынес окончательный вердикт:
— Твоя безоговорочная виктория, Нэлка!

Возвращались с праздника поздно, по дороге напевая «Карамболина-Карамболетта…» из оперетты Имре Кальмана «Фиалка Монмартра».
 
В перерывах между «ариями» делились впечатлениями о свадьбе, единогласно признав её самой весёлой свадьбой в нашей, тогда ещё молодой, жизни.

 P.S. На следующее утро компания с аппетитом полакомилась треской в кисло-сладком маринаде, накануне приготовленной Фаиной Тимофеевной.