Любовь в эпоху ковида

(Антиутопия)

«Если бы я перевоплотился,
то хотел бы вернуться на землю вирусом-убийцей,
чтобы уменьшить человеческие популяции».
 
Принц Филипп, герцог Эдинбургский,
муж королевы Елизаветы II
 
«Для того, чтобы стабилизировать
численность мирового населения,
мы должны ежедневно уничтожать 350 тысяч человек".
Жак Ив Кусто


Пролог

Не сбылись прогнозы эпидемиологов и вирусологов. Все их экстраполяции о прекращении пандемии или её волнообразном течении потерпели полный крах.
Пандемия прочно укоренилась во всех странах, не взирая на цвет кожи аборигенов и уровень развития медицины. Разрабатываемые и обновляемые вакцины не успевали за мутирующим вирусом. Предположения о коллективном иммунитете потеряли своё значение. Эффективные лекарственные комбинации врачи успевали подобрать к тому моменту, когда они неожиданно переставали воздействовать на очередной вариант вирусного «апгрейда».
Показатель смертности оставался относительно невысоким, но повторная заболеваемость превосходила все мыслимые пределы. В некоторых регионах одновременно оказывалась нетрудоспособным половина населения. Экономика с убыстряющим темпом катилась по наклонной плоскости.
Проявляемое недовольство народа подавлялось властями с возрастающей от бессилия жестокостью.  Раздражение и недовольство последних можно было понять. Как и увеличивающееся раздражение населения, которое будто назло всем предписаниям при первой же возможности сдёргивало с лица респираторы и маски.
После продолжительных и многократных дискуссий учёные пришли к выводу, что коронавирус передаётся только воздушным путём и выразили свои рекомендации в двух пунктах.

Пункт первый. Ношение масок носит строго обязательный характер, т.к. является единственным эффективным профилактическим средством. Отсутствие последних в общественном месте в связи с введением «Особого положения» карается тюремным заключением сроком до трёх лет.
Пункт второй. Лечение проводить в стационарах только при появлении выраженной симптоматики, представляющей опасность для жизни.

Оба пункта подразумевали не опубликованную, но крайне важную подоплёку. Первый пункт означал, что в условиях тюремного заключения 80% приговорённых к нему бедолаг закончат смертью от Ковида-25, подхватив его в тесноте камер или скончаются от привходящих заболеваний. Пенитенциарная медицинская помощь в стране находилась в удручающем состоянии.
Второй пункт умалчивал о лукавости термина «выраженная симптоматика», которая практически изменялась каждые пять-шесть месяцев.

Необходимо было предпринять более решительные меры для, как выразился Президент, «окончательного решения» этого вопроса.
И вызвал к себе на приём Министра обороны.

Перед входом в резиденцию Президента необходимо было пройти через специальное помещение. В этом туннельного вида коридоре Министра неоднократно обдувало с разных сторон облако дезинфицирующего раствора и он насколько мог задерживал дыхание. Не тот уже возраст, чтобы вдыхать в себя чёрт знает что.

Встретивший его при выходе из «дезкамеры» полковник негромко произнёс:

- Здравия желаю, товарищ маршал. Вы позволите?

Полковник протянул руку к папке, которая была у Министра.
Тот небрежно бросил её на стол и подошёл к зеркалу.

«Чёрт бы побрал! Залысины всё больше и больше. Да ещё эта вентиляция…»
Причесался, поправил галстук и повернулся к полковнику.
Тот аккуратно расстегнул замок «молнии» на папке, распахнул её, но трогать и перелистывать лежащие в ней бумаги не стал.
Также тихо прошелестев, закрыл «молнию» и протянул папку Министру:

- Пожалуйста, товарищ маршал. Вас ожидают.

В кабинете Президента было пусто. Главнокомандующий любил приходить на встречу с небольшим опозданием.

Министр остановился у торца длинного стола, который начинался от президентского письменного, и слегка приподнял лицо. Он знал, что и здесь должны быть камеры слежения и опознавания лиц.
«Опознавайте, хер с вами».
Не удержавшись, машинально снова поправил причёску и узел галстука.

Быстрой походкой вошёл Президент.

«Не стареет, чертяка бассейновая!», успел подумать Министр, как услышал:

- Чего стоим, Сергей? Садись, садись.
- Здравия желаю, господин Президент.

Министр сел в торце стола, у которого стоял. До Президента было метра четыре. Ближе к нему вдоль стола стульев не было. Намёк ясен.

- Не будем терять время. Ты говорил, что нашёл какое-то окончательное решение.
- Не совсем окончательное, Иван Иванович, но то, что маски теперь снимать будут только когда под душем моются и принимают пищу, гарантирую.
- Интересно, интересно. Слушаю тебя.

Улыбка с его лица исчезла, серые глаза пристально уставились на Министра. Стараясь не суетиться, тот открыл папку, достал несколько листков, но отложил их в сторону и стал докладывать, время от времени переводя взгляд от глянцевой поверхности столешницы на непроницаемое лицо своего «шефа»:

- В Воронеже, он «миллионник», и трёх районных центрах области по двадцать, тридцать и шестьдесят тысяч человек нами был проведён следующий… эксперимент. – Перед этим словом Министр всегда на секунду задерживал речь. Будучи поклонником советского боевика «Адъютант его превосходительства», он боялся ляпнуть, как в фильме это сделал артист Папанов, вместо «эксперимент» слово «экскремент». Продолжил более уверенным тоном. – Послали на места дислокации пятьдесят специально оборудованных автомашин с фургонным кузовом. Внешне, как наши УАЗы. Каждый экипаж состоял из трёх человек: водитель, прошедший курсы оказания первой доврачебной помощи со специальной аптечкой, снайпер и офицер с медицинским образованием – врач или фельдшер хорошо подготовленный в психологическом отношении.

- А снайпер зачем?

- Одну секунду, Иван Иванович, я сейчас всё объясню. Днём на улицах и в местах общего пользования все ходят в масках. А поздно вечером, когда темно, многие выходят, как они заявляют, подышать свежим воздухом. Поэтому мы сосредоточили своё внимание не на улицах, а на больших дворах, скверах и парках. Все экипажи снабжались биноклями ночного видения… Вы знаете, какие сейчас идут опротестования в судах. Без чёткой фотографии с указанием времени и даты дело не принимают. А какая чёткая фотография в ночное время? Стоит нашему сотруднику появиться невдалеке, как сразу все надевают маски. А на наши, расставленные в подходящих для наблюдения местах неброские машины, которые стоят среди других автомобилей, никто внимание первые три-четыре дня не обращает. Наблюдение велось в основном поздним вечером за людьми, сидящими на скамеечках. Обычно это были молодые парочки, как вам известно, самая опасная часть электората. Если кто снимал маску или, как многие поступают, спускал её на подбородок, в того стрелял снайпер. Точно в рот.
- Ты с ума сошёл, Сергей? У нас смертность от вируса не снижается, а ты начал мне народ отстреливать.
- Иван Иванович, очень прошу, дайте закончить. И вам всё станет ясно.
- Ну давай-давай, кончай. Не тяни кота за хвост.
- За первые три дня такой охоты были поражены 310 человек, нарушивших Ваш Указ. Из них только один «двухсотый».
- Один из трёхсот – это меньше полпроцента. В принципе нормально. А почему так мало? Выстрел в рот… Я себе представляю эффект. Не привираешь?
- Никак нет, господин Президент. Винтовки малокалиберные. Специально изготовлены облегчённые патроны: в них меньше пороха и свинца. На расстоянии 50-70 метров - только выбитые зубы. Ну, пробитые губа и язык – это всё мелочи. Дальше пуля не летит. Автоматически делает фотоснимок. Уже через минуту у поражённого оказываются наши медработники из экипажа: извлекают пулю, останавливают кровотечение. С машинами «Скорой помощи» договорённость: они стоят рядом, где-нибудь за углом. Через пять минут его уже везут в больницу, где оформляют и оказывают квалифицированную помощь. После недельной поправки в каком-нибудь хирургическом отделении дело передаётся в суд. Со стопроцентным доказательством того, что маска его дыхательные пути не защищала! За всё время… эксперимента ни одной апелляции. Жалобы носили локальный характер и даже в прессу не всегда попадали… Но на третий или четвёртый день по городу начинали разноситься нежелательные слухи и дислокацию нам приходилось менять. В самом Воронеже, впрочем, работали целую неделю. Иван Иванович, моё предложение такое: создать бригаду из подобных мобильных групп из расчёта на миллион жителей - пятьдесят машин с экипажами. С последовательной ротацией регионов. Москву, разумеется, пока не трогать, здесь шумиху поднимут быстро. На периферии, как я вам доложил, всё проходило нормально.
- Хитро придумал, Кужегетыч. Что значит, настоящий охотник. Готовь своих спецов. Главное – аккуратность, понял? Мне убийства не нужны. Только санитарная зачистка дебильного населения. Потом ещё «Спасибо» мне скажут, если сразу человеческого языка не поняли… Золотову я передам, чтобы поделился машинами и снайперами… Впрочем, знаешь, как поступим… Тебя на передний план выставлять не хочу. Передадим командование этой операцией Виктору.
- Его ребята дров наломают, Иван Иванович. Сами же сказали: главное – аккуратность.
- Я с ним поговорю на эту тему. И потом мне твоя голова важнее его. Решили. Передаёшь свои подготовленные кадры и машины временно ему. Ещё вопросы есть?
- Никак нет, Иван Иванович. Только про охоту хотел спросить. На лисиц, как вы интересовались, охотничий сезон открывается с 15-го сентября.
- Середина сентября? Не очень удобно. Давай откроем его с конца августа, я там выберу недельку. Надо отдохнуть немного…


Глава первая

На карте подмосковного городка лейтенант Владимир Сахранов быстро нашёл несколько мест, которые были очень удобны для его работы. Для начала выбрал длинную девятиэтажку, стоящую на главной дороге у въезда в город. Местные очень метко прозвали это здание «китайской стеной».
Подъезды выходили во двор. Это удобно, никаких массовых сборищ в случае шума и крика. От шоссе дом отделялся обширным палисадником с куцыми деревцами, которые не мешали обзору. Своеобразный сквер тянулся во всю длину фасада «китайской стены». Детские площадки находились во дворе, а палисадник – за неимением, видимо, городского парка, превратили в парковую аллею. Параллельно дому шла тропинка, вдоль которой были установлены скамейки со спинками. И все, как в сказке: передом к дороге и задом к дому. Тоже удобно для работы.

Так как двор не вмещал весь автотранспорт жильцов, то штук пятнадцать машин каждый вечер прижимались к обочине шоссе на ночёвку. В середину Владимир распорядился ещё днём поставить их «Мерседес» с фургонным кузовом. Вместо окон по всему периметру под самой крышей его окаймляли узкие щели с затемнёнными стёклами. О том, чтобы часть фонарей на придорожных столбах этой стороны оказались выключенными, Администрацию города предупредили заранее. Данный факт устраивал всех: проезжающим водителям хватало освещения от фонарей на противоположной стороне улицы, сидящих на скамейках парочек и Владимира устраивала темнота, которая окутывала зелёный уголок перед «китайской стеной».

В его группу входил водитель Дмитрий, который сразу после школы успел закончить медицинское училище, чтобы и в армии служить в белом халате. А также неразговорчивый снайпер Руслан. О нём Владимир знал мало, но ему достаточно было его звания мастера спорта по стрельбе из малокалиберной винтовки.

Работа начиналась с 22-00. В случае удачно выполненного поражения, они меняли место стоянки. Как правило, в два-три часа ночи все скверы, улицы и дворы пустели. В это время с чувством выполненного долга уже втроём отправлялись в гостиницу. Если за смену удавалось выявить четырёх и более нарушителей, то всему составу начислялись премиальные.

В общем служба как служба: начальство приказывает, они приказ не обсуждают, а исполняют.

К своему рабочему месту – мерседесовскому фургону, который всегда стоял боковым входом к проезжей части, подходили по одному и в гражданской одежде. Садились тихо, не хлопая дверью. Лишние разговоры и курение запрещались. Свет внутри салона, разумеется, не зажигали. Пару минут привыкали к темноте, потом занимали свои места. Среднее, где была специальная подставка для винтовки, чтобы дуло не высовывалось через отрытое окно, занимал Руслан. Владимир с Димой – по углам фургона.
Оценив оперативный плацдарм, состоящий из десяти парковых скамеек, Владимир скомандовал:

- Руслан, твои четыре скамьи, которые прямо перед тобой. Дим, твои – три левые, мои три правые... Наблюдаем.

Все скамейки, как он и ожидал, были заняты сексуально озабоченной молодёжью. После одиннадцати вечера оставались в основном те, которым больше негде было заняться любовными прелюдиями и петтингом. Чаще всего подобные ласки рано или поздно приводили к неминуемым поцелуям, для чего требовалось снять маску. Этого момента они и дожидались.

Минут через двадцать раздался шёпот Дмитрия:

- Ох, и не хрена себе! Мать моя женщина! – Раздалось восклицание Димы.
- Что случилось? – Спросил Владимир.
- Всё думал, чего она раскачивается? На крайней скамейке трахаются.
- В масках?
- Само собой. Пока не придерёшься.
- Руслан, возьми их на прицел. Когда закончат обязательно захотят поцеловаться. Девчонку постарайся не трогать.
- Если она его собой не закроет… Я их только в профиль вижу.
- Наблюдай за ними и держи меня в курсе. Дима, переносишь внимание на сектор Руслана.

Через десять минут Владимир не выдержал:

- Ну что там, Руслан?
- Ничего. Они явно не торопятся. Куда им спешить?
- Продолжай наблюдение. Чую, это будет верняк.

Он ещё раз осмотрел сидящих на «моих скамейках». Особого внимания требовала только третья скамейка от края. Парень с девушкой. Она кажется безразличной, не сопротивляется его довольно грубоватым ласкам, но парень слишком уж активно тискает её всю сверху донизу, точнее - от груди до бёдер. При такой энергичности он наверняка не выдержит и захочет её поцеловать. Решил наблюдать за ними, так как другие вели себя более спокойно, хотя оставлять их без внимания тоже было бы неправильно.

- Руслан, как у тебя идут дела? - спросил Владимир
- У меня никак. И они кончать явно не торопятся.
- А у меня что-то назревает. Посмотри на всякий случай и примерься. Третья скамейка. Вон она стала гладить его лицо, голову, сейчас может и маску содрать с него. Бери на прицел.
- Своей головой его закрывает.
- Подождём пару секунд.
- Жду.
- Внимание! Маску с него сняла, а теперь снимает свою. Он твой. Работай!

Раздался глухой выстрел. Вряд ли этот звук был понятен тем, кто находился снаружи. Но крик парня услышали все.

- Дима, выходим, - приказал Владимир.

Они выскочили из машины, на ходу надевая обязательные маски. Владимир по пути нажал тревожную кнопку связи с «Скорой помощью».
Меньше, чем через минуту, он с Димой были около скамейки.
Парень громко мычал и плевался. Девушка испуганно ойкала и восклицала:

- Ростик, что с тобой? Что случилось?
- Дима, приступай, - сказал Владимир напарнику. - Я тебе посвечу ещё своим. Главное – достать пулю.

Девушка запричитала:

- Вы кто такие? Помогите ему, пожалуйста. Он, наверное, подавился. Ростик, что с тобой?..

Дима включил фонарик, который был укреплён у него на лбу, уверенно взял парня за подбородок.

- Открой рот! Открой, я сказал, а то захлебнёшься! – С силой потянул челюсть вниз, залезая пальцами, в которых держал большой тампон, в рот. – Плохо светишь, лейтенант. Встань сзади меня.
- Вы кто? Вы поможете ему? – продолжала вопрошать девушка.
- Помолчи, мать! - прикрикнул на неё Дима. – А ты не дёргайся, - это он приказал уже парню. - Вот она пулька, лейтенант. Всё норм. Где там «Скорая»?
- Сейчас скажу, чтобы подъезжали по тропинке к нам.

Санитарная машина медленно приближалась, ярко освещая фарами весь ещё минуту назад романтически таинственный палисадник. Со скамеек вскакивали испуганные пары и разбегались в разные стороны.

- Повели его к машине, - распорядился Владимир. - Что-то кровотечение большое. – Повернулся к девушке. – Иди за нами. Поедешь со своим. Расскажешь в приёмном покое, кто он и где живёт.

Из «Скорой помощи» навстречу к ним уже шёл медбрат. Взял «Ростика» под руку с другой стороны, помогая Диме.

Неожиданно перед Владимиром вырос Руслан:

- Лейтенант, я второго подстрелил. Который трахался. Посмотри его. Что-то там тихо.
- Не убежали?
- Нет. Сидят, но отсюда я не вижу. Идём туда. Должен быть живым. Я бил сбоку в щёку. Наверняка навылет.
- Когда успел?
- Как вот этот закричал, так они со страху решили закончить побыстрее и, как ты и предсказывал, захотели поцеловаться.

Они побежали к концу аллеи. Владимир крикнул, обернувшись:

- Дим, машину не отпускай и давай за нами!

Парень к удивлению Владимира спокойно сидел на скамейке, а девушка стояла перед ним на коленях, прижимая с двух сторон к его щекам платочек и маску.

- Встаньте, девушка. Дайте нам посмотреть, что у него за ранение.
- Вы кто?
- Военизированный санитарный отряд.
- Так это вы его? За что?
- Сами знаете. Не мешайте нам.

Дима обратился к парню:

- Открой рот. Трогать не будем, не бойся. Только осмотрим рану.

Кровотечения практически не было. Они в два голоса с Дмитрием ахнули:

- Надо же! Все зубы целы. Ты зевал, что ли?

Вместо него ответила девушка:

- Он что-то хотел мне сказать, но успел произнести только «Ма…» и замолчал... Меня Машей зовут.
- Счастливое для него оказалось твоё имя, - мудро изрёк Дима. – Так, паря. Встаём и идём к «Скорой помощи». Рана у тебя фиговая. Везунчик. – Повернулся к лейтенанту. - А наш Руслан настоящий ас в своём деле.
- Маша, поедешь с ним, - придав голосу приказной характер, обратился Владимир к девушке. - Ему говорить будет трудно, скажешь в приёмном покое его данные. И не беспокойся. Жив твой любимый и рана у него не страшная.


Подошли к машине «Скорой помощи», усадили второго безмасочника вместе с Машей рядом с «Ростиком».

- А где его девица? - спросил лейтенант Диму.
- Не знаю, сбежала, небось.

Владимир посмотрел вдаль аллеи. В свете фар у третьей скамейки увидел неподвижную фигуру.

- Что-то с ней не то. Пойду посмотрю. Вы с Русланом - в машину. И отъезжайте к перекрёстку. Я туда подойду… «Скорая», вы свободны.

Подошёл к девушке.

- Чего застыла? Не хочешь со своим поехать в больницу? Будешь знать, куда его госпитализировали.
- Я не знала, куда идти.
- За нами надо было.
- Я… плохо вижу. В общем почти слепая. Вот свет вашего фонарика вижу и всё.
- Как же сюда пришла?
- Он меня привёл. Вышли погулять…
- Домой как теперь вернёшься?
- Не знаю. Я даже трость с собой не взяла.
- Позвони родным.
- Мне некому звонить. Я одна живу.
- Пошли со мной. Давай руку. Довезём тебя до дома… Если одна живёшь, какого чёрта здесь на скамейке обжиматься да ещё маску снимать?
- Я его плохо знаю. Нас недавно познакомили. Не хотела к себе в квартиру сразу приглашать. Ну там… сами понимаете. Хотела просто поговорить с ним, узнать поближе, что за человек.
- Теперь уже вряд ли узнаешь… Ладно. Что было, то прошло. Ты симпатичная девчонка, найдёшь себе ещё парня.
- Неправильно выразились. Это он меня должен найти… А в машине вы ничего плохого со мной не сделаете?
- Не бойся. Мы военные люди и при исполнении.
- Мне однажды такие же военные при исполнении предложили довезти до дому. А в машине начали приставать.
- Мы не будем приставать, обещаю. А те кто были?
- Полицейские… Какая разница? Ещё неизвестно, кто хуже. Они только приставали, а вы сразу в лицо стреляете.
- Не стреляем, а ставим метку, которую принимает суд. Мы выполняем Указ Президента и Приказ Главнокомандующего, о котором сто раз все газеты писали и по телевизору каждый день говорят.
- Нет у меня телевизора. А газеты я не читаю.
- Тебя как зовут?
- Надя.
- Меня Владимир. Я в машине главный и гарантирую, что тебя никто пальцем не тронет. Ты где живёшь?
- На Советской.
- Вот и хорошо, Надя. Нам туда же. К парку хотели подъехать.
- В больнице Ростислав ничего про себя сказать не сможет.
- Сказать не сможет, зато всё, что надо, напишет.
- А вы в парк едите опять свою охоту на людей продолжать? – Не без сарказма спросила девушка.

Этот вопрос Владимир предпочёл оставить без ответа. Впрочем, они уже подошли к перекрёстку. Он открыл дверь кабины рядом с водителем.

- Садись, - сказал девушке. - Здесь ступенька высокая, осторожнее… Дима, помоги ей, девушка слепая. Довезём её до Советской. Всё равно по пути… Надя, скажешь ему, какой у тебя дом и где остановиться. Я буду сидеть в салоне сзади. И ничего не бойся. Мы – мирные люди…


Глава вторая

Володя хорошо запомнил дом, в котором жила Надя.
Вышел из такси, захватив с собой букет, который купил в цветочном киоске по дороге. Набрал на домофоне номер квартиры. Неделю назад он помогал Наде дойти до входной двери не без мысли, что номер квартиры может ему пригодиться.
На вопрос «Кто?», чуть замешкавшись ответил:

- Надя, это Владимир. Я вас провожал в тот вечер. Помните?
- Вы один?
- Да.
- Разве нам есть о чём говорить?
- Просто хотел вас увидеть… - растерялся Владимир. - И поговорить, разумеется.

«Веду себя как мальчик на первом свидании», подумал он, недовольный своей растерянностью и неприветливостью Нади.

- Заходите.

Дверь на лестничную площадку в её квартире была уже приоткрыта. Володя сделал пару шагов и остановился.

- Это вы? – спросила Надя. – Тот самый?
- Я. Здравствуйте.
- Здравствуйте. Проходите.

Закрыв за ним дверь, продолжила:

- Вы, видимо, на голову выше меня. Значит у вас 43-й размер. Таких тапок у меня нет. Не разувайтесь и идите за мной в комнату… И ещё: мне трудно поддерживать чистоту и порядок в комнате, так что заранее извиняюсь.

Первая села за круглый стол, вокруг которого стояли ещё два стула.

- Садитесь, где вам удобнее… Когда человек в туфлях, я знаю, где он находится. Мне так спокойнее.
- По стуку каблуков определяете?
- Конечно. Я же не летучая мышь. Ультразвукового локатора у меня нет… Вы принесли цветы? Если для меня, то почему не дарите?
- Вот дарю. – Володя встал и подошёл к ней. – Держите.
- Спасибо. – Надя взяла букет. - Лилии очень пахучие.
- У вас ваза для цветов есть?
- Была. Теперь нет. Сделаете доброе дело? У вас это получится быстрее, чем у меня. На кухне на подоконнике стоит пустая двухлитровая банка. Вода в кране. Сообразите?
- Разумеется. Сейчас будет исполнено.

Вернувшись, мужчина поставил банку на стол и установил в ней букет.

- Спасибо за цветы… Я больше люблю альстромерии. Тоже, кстати, лилия только перуанская. У них запах нежнее. И дешевле. И всегда есть в продаже. Без обид, ладно? И потом – мы вроде были на «ты». Или это только в условиях военной обстановки?
- Давай перейдём на «ты». Так проще.
- Согласна. Извини, но я не буду предлагать тебе чай или кофе. Не обижайся. Мне сложно хозяйничать на кухне и в любом случае это зрелище не для посторонних.
- Ничего страшного. Я же не чай пришёл пить.
- А зачем?
- Хотел узнать о тебе… Как живёшь… вот так… одна?
- Зачем тебе это?  - нахмурилась девушка.
- Хочется познакомиться с тобой поближе.
- Ты не знаешь, что там с Ростиславом?
- Предполагал, что ты спросишь меня об этом. Специально навёл справки у местного врача, но в палату к Ростиславу не заходил. У него вполне состоятельные родители, богатые, проще говоря. Так что в судебном отношении ему грозит максимум год условно… Его уже подлатали. Позже сможет сделать пластику нижней губы. В общем через пару месяцев станет таким, каким был… Впрочем, ты, скорее всего, не представляешь, как он выглядит.
- Это верно… Но вряд ли он захочет со мной встречаться. Это же я маску с него сняла. Подставила… И на суде могу это подтвердить.
- Только не говори, что и свою маску снимала.
- Там видно будет… Теперь насчёт знакомства со мной. Я, разумеется, не возражаю. Для меня каждый лишний друг всегда в помощь. Сам это понимаешь. Но тебе в этом нет никакого резона. Зачем?
- Ты очень красивая, Надя. Никогда таких не встречал. Разумеется, и в плане какой-то помощи тебе – принести-отнести – это само собой.

Надя улыбнулась, но как-то грустно. Её серо-голубые глаза, которые трудно было назвать незрячими, заблестели от слезинок.

- У тебя необыкновенное лицо, - продолжал Володя. - Вернее – необыкновенная красота. И когда плачешь, остаёшься красивой, и без всякого макияжа тоже красивая.

- Господи, какой у меня может быть макияж? Я только губы могу чуть-чуть подкрасить и то при выходе на улицу спрашиваю у консьержки – ровно ли легла помада?.. - Она тихо рассмеялась. - Мне всегда говорили, что я красивая. С детства внушали. Сама любила на себя в зеркало любоваться. За это Бог, видимо, и наказал. Но обо мне позже поговорим… Вряд ли тебе нужна моя дружба. Я права?
- Не совсем. Сначала дружба потом, может быть, и любовь.
- Дружить я согласна, но любви к тебе, Володя, у меня никогда не будет. Ты уж прости меня за такие слова.
- Почему?
- Можешь думать обо мне, что хочешь, но я собираюсь выйти замуж только по расчёту. Или стать чьей-нибудь любовницей, но тоже по расчёту, то есть за большие деньги.
- И зачем тебе большая сумма денег? 
- Мне нужно два с половиной миллиона и ещё тысяч сто или двести, наверное, - на дорогу и проживание. Операции по восстановлению зрения, которые мне необходимы, эффективно делают только в глазных клиниках Израиля или Швейцарии. Учитывая, что я живу на пенсию по инвалидности в двенадцать тысяч рублей, сам понимаешь, без богатого спонсора мне не обойтись. Тем более, что я вряд ли смогу вернуть такую сумму.
- Родные у тебя есть?

Надя вздохнула:

- Отец с матерью погибли в автокатастрофе. Я с ними была, сидела на заднем сидении. Сильное сотрясения головы, а в остальном почти без царапин. Я, дурочка, больше всего за лицо боялась. Отделалась ушибами и ссадинами, а зрение неожиданно за полгода сошло до нуля. Кое-как успела ЕГЭ сдать. Там уж не до баллов было. А потом мне сказали, что если бы раньше обратилась, то помочь было бы легче. Но на меня навалились сразу похороны, потом экзамены. Ни о чём другом не думала, да и видела поначалу вроде неплохо… Из родных осталась только тётка, сестра матери. Она взяла на себя оплату моих трат по ЖКХ. Я ей за одно это уже страшно благодарна. Но живут они в Рязани. Приезжают с дочкой ко мне два раза в год: все окна перемоют, уберут квартиру, накупят мне продуктов и назад. Что им у меня здесь делать? А в последний приезд тётя предупредила, чтобы я быстрее находила себе кого-нибудь, кто бы меня содержал. Юлька, это её дочь, моя двоюродная сестра, собралась замуж выходить. А свадьба и медовый месяц – расходы большие. Мне уже так, как раньше, помогать не сможет. Она права, конечно. Вот я и ищу богача-спонсора, чтобы стать его содержанкой.
- Печальная история. А если я достану тебе эти деньги? В принципе два «лимона» в рублях это не двадцать. Тогда что скажешь?
- Отвечу очень цинично. Спать с тобой буду. Но вряд ли тебя устроит жизнь с девушкой, которая ненавидит твою работу, а значит, в какой-то степени и тебя самого. Вторая причина – я даже не знаю, как ты выглядишь. Сейчас для меня это не имеет значения, но вдруг я действительно смогу вернуть себе зрение. Согласись, что внешность партнёра – не самое последнее дело для влюблённости.
- Ты можешь ощупать моё лицо. Обычно так делают те, кто не видит.
- Володя, ты старше меня и должен знать это чувство. Бывает так, что увидишь красивого парня, а чувствуешь к нему неприязнь: какой-то слащавый и неестественный. Увидишь другого… Вроде ничего особенного, а сердце ёкнуло и забилось. И уже ничего с собой поделать не можешь, тянет к нему и всё! Чтобы себе не внушала: и нос у него не тот, и подбородок не такой, а… глаз от него не отвести. Я понятно выразилась?
- Вполне. Хотя всегда скептически относился к любви с первого взгляда. Но вот увидел тебя и, как ты выразилась, сердце ёкнуло… О своём лице самому рассказать трудно. Здесь главное – твоё собственное восприятие. Говоря метафорически, должна между людьми проскочить некая искра.
- Да, ты правильно выразился… Мы с Ростиславом так и договаривались. Он даёт деньги и, если операция проходит успешно, я год живу с ним и отрабатываю, так сказать, затраченные на меня финансы. Но мне девчата о нём рассказали… ну, не очень хорошие вещи… А мне не хотелось бы целый год провести в «постели с врагом». Был такой фильм с Джулией Робертс. Не видел?
- Нет.
- Ну, не суть… Глупо, наверное, в моём положении выбирать, но я решила его узнать поближе, поговорить… Тут вмешался ты со своим выстрелом… Я это восприняла, кстати, как знак свыше. В верующую после смерти родителей не превратилась, но в такие неожиданные знаки почему-то стала верить. Ты знаешь, перед той аварией с родителями… Буквально за минуту до неё о лобовое стекло нашей машины ударилась птица. Мы даже не разглядели какая. Отец выругался и сказал: «Слава богу, что стекло не треснуло. Птица-дура!» А через несколько секунд на повороте самосвал прямо в нас въехал. Лоб в лоб.
- Кошмарная ситуация…
- Так что, если подвести резюме всему вышесказанному, то деньги мне нужны, но брать их у тебя я не буду.
- А если я уйду с этой службы? Я же командированный из своего госпиталя на год. Приказали отобрать тех, кто помоложе, вот я в эту группу и попал. Через месяц командировку можно продлить или вернуться на старое место работы.

Надя долго молчала, поглаживая тонкими пальцами банку с цветами.

- Не знаю, Володя. Честное слово не знаю, что ответить. Откуда у тебя такие деньги? Хорошо платят за отстрел?
- Я давно коплю деньги на хороший внедорожник. Разумеется, и родители обещали помочь. Твоя сумма ещё не набралась, но всегда можно взять кредит в банке…
- Мне надо подумать, Володя. Не хочу лишать тебя машины, о которой ты мечтаешь… Не жалко отказываться от мечты?
- Я не отказываюсь. Просто надеюсь обменять железную мечту, на живую… Лицо моё ощупать не хочешь?
- Хочу… Только ты, пожалуйста, руки не распускай, ладно? Я же и так вся у тебя на виду. Ты не мальчик, что не видишь, без труда представишь… Не вставай. Я сама подойду, мне так удобнее. И не беспокойся, руки у меня чистые.

Надя подошла к Володе, положила руки на голову. Погладила.

- Ты брюнет?
- Почти.

Медленно провела ладошками по лицу.

- Энергичный и… самоуверенный, да?
- Может быть... Но есть у меня редкий признак, по которому, не глядя, наверняка меня узнаешь среди сотен других людей.
- Какой?
- Возьми меня за правую руку.

Надя протянула к Володе руку и он тихонько пожал её, задержав в своей ладони.

- Ой! У тебя что-то с мизинцем?
- Да. Была в детстве травма. Это называется отсутствие третьей фаланги правого мизинца.

Надя вернулась на свой стул.

- Володя, я не хочу оставаться слепой. Если бы такой родилась, может быть относилась к этому как к врождённому дефекту, с которым можно жить и к которому можно приспособиться. Но я до семнадцати лет всё прекрасно видела. А через год ослепла. И зрение продолжает ухудшаться. Я ещё вижу, когда в комнате горит яркий свет. С балкона иногда вижу, когда встаёт солнце… Но с каждым днём всё хуже…
- Значит, нечего тянуть и надо быстрее договариваться относительно операции. Деньги я постараюсь достать.
- А тебе не приходит в голову, если, конечно, обе операции пройдут успешно и зрение у меня восстановится, что я вернусь к своим честолюбивым мечтам? Вряд ли ты удивишься, если я скажу, что мечтала стать киноактрисой или фотомоделью… В школе как-то проводили конкурс красоты среди девушек десятых и одиннадцатых классов. Разумеется, никаких спонсоров и никакого блата. Всё по-простому, сами устроили такую самодеятельность. И я заняла первое место… Но как сейчас признаются подруги, характер у меня всегда был эгоистичный… Это позже несчастье меня сломало. Но изменилась ли сама натура? Не знаю… Понимаешь, что я имею ввиду? Я же тебе понравилась вот такой, как сейчас – скромной и пугливой… А когда верну себе зрение…
- До полного выздоровления ещё дожить надо?
- Ты прав. Именно – дожить.
- Надюш, я принёс с собой бутылку вина и банку кофе. Ты как к этому относишься?
- Вино не буду.
- Я так и предполагал. Оставлю его, когда будешь что-нибудь праздновать. Вот поставил на стол рядом с банкой. Не опрокинь. А кофе я мог бы и сам сварить на двоих.
- От него не откажусь.
- Тогда я пройду на кухню, хорошо?
- Хорошо. Только не разбей там ничего. Я сама уже половину посуды перебила…

Пили кофе и разговаривали. Надя заметила:

- Спасибо. Отличный кофе… Ты знаешь, я должна сказать ещё одно «спасибо» тебе или твоему стрелку.
- За что?
- Когда вы подвозили меня к дому, я не выдержала и сказала твоему водителю что-то неприятное про вашу работу. И он мне ответил так: «Скажи спасибо, что снайпер не выстрелил заодно и в тебя. Ты тоже без маски была в тот момент. Но наш лейтенант не разрешает женскую красоту портить». И я представила, что было бы со мной. Слепая и в придачу с изуродованным лицом… Впрочем, знаю. Я бы повесилась. Мне такие мысли периодически в голову приходят.
- Не будем о грустном.
- Я хотела сказать ещё неприятную для тебя вещь.   Если ты снова навестишь меня, то я буду рада пообщаться с тобой. Но без кофе, цветов и финансовых предложений. Ты уж прости меня, но считать тебя своим другом, пока ты работаешь «военным санитаром» и уродуешь ни в чём неповинных людей, я не смогу. Извини за такие слова. Я понимаю, что у всех своя работа, но… В общем, ты меня понял?

Надя в очередной раз удивила Володю своей прямотой.

- Понял.
- Вот и слава богу!

Прощались через час, который к удивлению обоих пролетел незаметно.

- Спасибо тебе, что зашёл ко мне и поговорил. С подругами по школе общение у меня больше телефонное… И отдельное спасибо за кофе. Его всегда приятнее пить с кем-нибудь, а не в одиночестве… Мой давно уже закончился…
- Позвонить тебе можно?
- Конечно. Специально стационарный телефон установила. Мобильным мне пользоваться сложно. Только с кнопочной клавиатурой и то не очень получается.

В коридоре, глядя в её серо-голубые глаза, Володя добавил:

- Трудно избавиться от ощущения, что ты меня не видишь. Всегда смотришь на меня таким взглядом, что…
- Я невольно смотрю в ту сторону, откуда слышится обращённая ко мне речь… Но если бы при этом ещё видеть того, кто со мной говорит…


***

Через несколько дней рано утром раздался звонок:

- Здравствуй, Володя!
- Здравствуйте!
- Я – Маргарита, подруга твоей Нади. Не твоей, конечно, но ты понял, о ком я говорю. Извини, что так рано звоню. Мы с тобой один раз пересеклись у неё. Помнишь?
- Помню. Слушаю, Маргарита. Что-то случилось?
- Да. После твоего последнего приезда… За продукты, конечно, спасибо, а то мне надоело ей картошку таскать… В общем, Надюшка заболела. Ты сам не болеешь? Может, от тебя вирус подхватила? Она же практически никуда не выходит.
- Нет, я абсолютно здоров. Устраиваюсь на работу и только вчера мне делали тест и брали кровь на антитела. Всё нормально. А что у неё?
- Температура за тридцать восемь, слабость дикая, и кашель сильный. Сразу за один день скрутило. Похоже на ковид?
- Когда появилась эта симптоматика?
- Как ты уехал в последний раз, так на второй день и загнулась.
- Трудно ответить тебе точно. Вызови ей на дом врача. Нужен, как минимум, рентген лёгких, пусть он напишет направление. Потом я попробую договориться у себя о компьютерной томографии или УЗИ лёгких.
- Я врача в твоём лице и вызываю. Ты же терапевт. А наша участковая приходит, когда температура под сорок градусов и больной задыхается. Пока этого нет, советует всем по телефону принимать парацетамол в течение пяти дней… А рентген я Надьке сама устроила. У нас здесь есть блатной ночной приём. Днём-то не пробьёшься, а только заразу в поликлинике подцепишь. Придёшь с одним диагнозом, а уйдёшь с тремя. У меня рентгенолог знакомый. Сделал снимок, написал своё заключение. Так что теперь нужен врач: больная и снимок – имеются.
- Так… Дай подумать… Я приеду сразу после обеда. Часа в три буду у неё. Дверь она сможет открыть?
- Кто её знает, вон лежит, помирает. До туалета водить приходится. Давай не в три, а в четыре или лучше полпятого. Я к этому времени сама должна вернуться. Буду у неё.
- Оставь ей побольше воды. Пусть пьёт. Приеду, разберёмся. Кашель сухой?
- Вроде да. Ничего не отхаркивает.
- Маргарита, ты же в медицинском учишься, правильно?
- Да. Но пока не только живых больных не видела, но даже трупов: всё по манекенам, интерактивно и виртуально изучаем. Так что от меня толку в плане лечения ноль.
- Понял. Я в половине пятого буду.
- До встречи, док.
- До свидания. Спасибо, что позвонила.

***

Володя приехал по знакомому адресу, захватив помимо фонендоскопа, тонометр, прибор для экспресс-диагностики ковид-25 и некоторые лекарства.
Маргарита первая тихо вошла в комнату:

- Уснула, наверное.

Раздался тихий голос Нади:

- А Володя где?
- Здесь я, Надюша, здравствуй.
- Здравствуй. Я тебя не услышала.
- Марго заставила разуться. На улице дождь. Так что я в носках.

Взял стул, сел около кровати.
Надя лежала не в спальне, а на диване в гостиной.
Осунулась, щёки ввалились.
Открыла глаза и они показались Володе особенно большими и яркими на бледном лице.

- Ты где? – тихо спросила Надя.
- Здесь я. Дай руку.

Внимательно пощупал пульс. Измерил давление.

- Какая температура?
- Сейчас измерим, - ответила Марго.
- Не надо, - сказала Надя. – Я недавно меряла. Градусник на столе. Посмотрите.

Маргарита взяла градусник и объявила:

- Тридцать семь и восемь. Не смертельно, правда, док?
- Разберёмся.

Маргарита встала у изголовья, внимательно наблюдая за Володей:

- Жидкость пьёт? – спросил он.
- Нет. Говорит, не хочется.
- Мало ли что она говорит. Надюша, слышишь меня?
- Да.
- С понедельника я выхожу на свою старую работу. Заявление уже приняли. Это поняла?
- Поняла. Рада за тебя.
- Спасибо. Поэтому ближайшие четыре дня парадом у тебя буду командовать я. Согласна?
- Володя, я действительно ничего не хочу. Ни пить, ни есть.
- Что ты хочешь, я спрошу у тебя, когда поправишься. И немедленно исполню твоё желание. А пока будешь делать то, что скажу я.
- Ну… если мучить меня не будешь…
- Не буду. Обещаю только обильное питьё, таблетки и, видимо, капельницу придётся поставить. Это – мелочь, а не мучение. Зато быстрее поправишься.
- Ладно… Я согласна…

Марго вмешалась в разговор:

- Док, а где штатив возьмёшь для капельницы?
- Без него обойдёмся. Смотри и учись. Только не мешай и не отвлекай…  На всякий случай сначала мы проведём экспресс-тест на ковид… Так… Отрицательный… А теперь покажи мне её рентгенограмму и заключение…

Подошёл к окну, внимательно рассмотрел рентгенограмму.

- Страшного ничего нет… Это когда делали? Вчера?
- Ночью. Только не этой, а прошлой. Вчера я была целый день в Москве. А сегодня смотрю, она похуже стала. Сразу тебе и позвонила.
- Вчера надо было звонить… Надюша, мне тебя надо как следует послушать. Но сначала помыть руки.

Вернувшись из ванной, продолжил:

- Одеяло опусти, а свитерок свой поднимай выше. Лучше совсем снять… Вот так… А зачем бюстгальтер надела? Он же тебе наверняка дышать мешает.
- Нет, не мешает. Это я так… Для тепла.

Марго встряла в разговор:

- Перед твоим приходом надела. Скромница.
- Володя, если надо, я его сниму… А ты, Ритка, заткнись.
- Оставь пока свой бюстгальтер, - сказал Володя. – Он у тебя вроде ремешка, узенький. Может и не помешает… Теперь все молчим. А ты дышишь тихо и спокойно. Я сначала сердце послушаю… А теперь дыши поглубже. Захочется покашлять, кашляй… Вроде только жёсткое дыхание. Хрипов не слышу… На пневмонию не похоже…
- Ты правильно сердце слушал. Нам тоже так показывали: сначала в пятом межреберье слева… - начала свои комментарии Марго.
- Давай мы позже на эту тему поговорим… Надюша, ты где могла простудиться, если не выходила на улицу?
- Не знаю. В квартире тепло.
- В квартире-то у неё тепло, - снова вмешалась Марго. – А на балконе? Володя, ты «Евгений Онегина» только читал, а я его наизусть учила. Слушай ответ на твой вопрос: «Она любила на балконе Предупреждать зари восход, Когда на бледном небосклоне Звёзд исчезает хоровод». Колись, подруга. Опять на балкон выходила рано утром?
- Один раз. Хотела узнать, увижу ли солнце.
- Ну и дурочка! А теперь возись с тобой.
- Спокойно, Ритуля! Бронхитик мы вылечим на раз-два-три. А сейчас составим план наших с тобой действий. Или, как принято говорить, дорожную карту… Так. Где ближайшая аптека?
- В сторону станции метров сто… Да они сейчас на каждом углу стоят, - доложила Марго.
- Я иду в аптеку, а в продуктовом куплю боржоми, молоко и мёд. Ты должна сварить куриный бульон. Сможешь?
- Элементарно. Только из чего я его сварю?
- Тогда идёшь со мной и купим курицу. Я сам не соображу, какую лучше взять. На сырое мясо даже смотреть не могу. Люблю его только в жаренном виде.
- Чего же во врачи тогда пошёл? – не отставала от него Марго.
- Я не патологоанатомом и не хирургом работаю, а терапевтом. Две большие разницы.

Во время похода в магазин Володя узнал от словоохотливой Маргариты массу интересного о Наде. Близкая подруга не могла отказать себе в удовольствии поведать и некоторые интимные подробности.

- Видел бы ты её два года назад. Остолбенел бы. Так со всеми парнями происходило. Интересно, что именно её необычная красота всех отпугивала. Мы с десятого класса уже иногда перепихивались с ребятами. Не столько ради удовольствия, сколько для понта. А она до сих девственная ходит. Из-за своего выпендрёжа ни на кого внимания не обращала… Намечался у неё там роман с одним парнем, но наверняка ничего не успели. Авария, а потом ей уже не до секса было… Так что девушка она, скорее всего, необъезженная, если ты понимаешь, о чём я говорю… Сейчас, правда, это уже не та Надя. Не тот видок у неё. Похудела, потускнела, без боевой раскраски и то ты на неё запал… Кстати, ты симпатичный парень, высокий, но могу поклясться, что на тебя пару лет назад она бы и не взглянула. Прошла бы, как мимо пустой стенки. Она и меня-то раньше не очень примечала. Просто так оказалось, что я в её подъезде живу. Родители раньше были знакомы. Ну вот по старой дружбе, которой, впрочем, у нас с ней не было, захожу и помогаю.
- Это благородно с твоей стороны.
- У всех свои недостатки. Я, знаешь ли, тоже не сахар… У неё, кстати, сахар закончился. Не забыть и его купить…

Вернувшись с покупками в квартиру Нади, Володя сразу начал «командовать парадом»:

- Ритуль, у тебя ещё час времени есть?
- Да.
- На тебе два дела. Первое. Помоги Наде перейти на её кровать в спальню. Затем – на кухню и готовишь наваристый куриный бульон.
- Для этого надо было на рынке нормальную курицу покупать, а не скороспелого бройлера.
- Студентка Маргарита Брильон! Мои распоряжения не обсуждаются, а выполняются. Приступай!.. Надюша, у тебя швабра есть?
- Нашёл у кого спрашивать! – Вместо Нади ответила Марго. – Полы здесь мою я, а не она. На балконе стоит.
- Спасибо за инфу. Работаем!
- А зачем тебе швабра?
- Скоро увидишь.

Наконец подала голос и Надя:

- Володя, я позже перейду. Ты уйдёшь, я и перейду в спальню.
- Во-первых, я никуда не уйду. Во-вторых, сказал перейти, значит переходишь. Там мне удобнее капельницу установить.

Раздался одновременный удивлённый возглас двух голосов:

- Ты останешься с ней ночевать?
- А зачем ты останешься у меня?
- Чего раскудахтались? Или мы устраиваем вечер вопросов и ответов. Или начинаем терапию. Или лечитесь сами, а я поехал домой. Кстати и ужинать пора.
- Хочешь, я тебе что-нибудь по-быстрому сварганю, пока бульон готовлю? – спросила Марго.
- Вот за это спасибо. Только через полчаса. А сейчас делайте, что я сказал и меня не отвлекайте… Да, и сразу градусник пусть поставит.

Володя разложил на столе все имеющиеся у него лекарства и систему для внутривенного вливания. Он решил, что первую дозу антибиотика лучше сделать внутривенно, так как у Нади иммунитет наверняка снижен и желудок пустой. А потом уже, избежав возможных побочных действий, перейти на таблетки.
Набросал на листке блокнота схему и время приёма необходимых препаратов.
Маргарита с Надей медленно перешли в спальню, посетив по пути туалет.
Очень хорошо, подумал Володя. Теперь самое время ставить ей капельницу. Нашёл на балконе швабру. Протёр ручку висящей на верёвке для сушки белья тряпицей.
Прислушался. Вроде угомонились. Пора начинать лечение.
Постучал в открытую дверь:

- Можно зайти?

Надя уже лежала, укрывшись одеялом и держала в вытянутой руке свой бюстгальтер.

- Рит, убери его быстрее, ради бога!
- Сейчас. У меня же не сто рук. Док сказал поставить градусник. Подними руку.
- О господи! Давай я сама поставлю. Лифчик спрячь в комод.
- Ритуля, всё её постельное бельё, включая интимное, в стирку, - распорядился Володя. - Надя, ты мне дашь напрокат полотенце, простынь и подушку.
- Конечно. Рита, ты знаешь, где всё лежит. Достань, пожалуйста.
- Рита-Рита-Рита! Чтобы вы без меня делали?.. Вот, всё достала. Но постелю тебе на диване только в том случае, если ты скажешь, зачем тебе швабра.
- Смотри и учись. Сначала прикрепляю её внизу лейкопластырем к кровати… А вот здесь, наверху, креплю её к стене…
- Догадалась-догадалась! А к ручке прикрепишь флакон с раствором и получится у тебя капельница. Ты гений, док!
- Умница. Пять с плюсом. А теперь иди готовь бульон.

Пока занимался установкой капельницы, Надя спросила:

- Зачем ты всё-таки остаёшься? Я же не умирающая больная.
- С умирающей я бы и оставаться не стал, отправил бы тебя в реанимацию. Марго скоро уйдёт, у неё же свои дела есть, не забывай. И утром очень рано уедет в универ. А надо следить за капельницей. Нужно сейчас, на ночь, утром и в обед дать тебе определённые лекарства. Наощупь ты в них запутаешься, проспишь и пропустишь время приёма. А принимать надо по схеме… Давай термометр… Так, тридцать восемь. Нормально. Капельницу я сделаю тебе только один раз, если температура к ночи не подскочит ещё выше…
- Ты, конечно, можешь остаться. Только я попрошу тебя надеть туфли. Мне спокойнее, когда я знаю, где ты находишься… У меня иногда появляется ощущение, что в квартире кто-то есть и смотрит на меня… Страшновато и очень неприятно, понимаешь? А так буду слышать твои шаги и знать: ты здесь и никого больше нет… Глупо, да?
- Нет. Вполне нормально для невидящего человека. Марго уйдёт, тогда и надену.

***

Володя поставил капельницу, а сам, убедившись, что всё идёт нормально, пошёл на кухню. Марго приготовила громадный омлет с колбасой и ломтиками помидора.

- Ты божественно готовишь, Ритуль. Умница. Твоему будущему мужу повезёт с тобой.
- Я бы предпочла, чтобы мне больше повезло с ним, чем ему со мной… Завтра приходить или третий лишний?
- Если сможешь, то зайди. Мне с тобой легче. Лишняя пара рук.
- Кроме рук тебе, смотрю, от меня больше ничего и не надо… Ну ладно. Бульону сначала дашь настояться и пусть остынет немного. Ей нальёшь в чашку. Только поставь чашку на плоскую тарелку, вот эту. И полотенце чистое ей под шею положи. И не смотри на неё, а то будет смущаться.
- Она всё равно не видит, куда я смотрю.
- Не видит, но слышит и чувствует, кто где находится и что делает.
- Понял.
- Ладно. Приятного тебе аппетита. Я пойду проверю капельницу и попрощаюсь с Надькой.

Через минуту из коридора раздался голос Маргариты:

- Володя, за мной дверь закрой. Я пошла.

Когда Володя подошёл к Марго, она прошептала:

- Надеюсь, что к моей подруге ты не станешь ночью приставать с грязными помыслами?
- Не беспокойся. Это ты у нас сексуально озабоченная.
- Верно. Я и не скрываю.
- Наде сейчас не до этого. Болеет человек.
- Ей не до этого было, когда и здоровая была. Такие красотки иногда бывают фригидными. Любуются сами на себя и от этого кайф ловят. Нарциссистка. До двадцати лет дожила и наверняка ни разу… Это уже патология, согласись, док?
- Не попался ещё подходящий мужчина.
- И не скоро попадётся. Хочет только за большие деньги. А когда за деньги, то оргазм уже не тот… Ладно. Спокойной ночи, док!
- Спасибо за помощь, Ритуль! И тебе спокойной ночи!

***

- После капельницы вечерний ланч, - торжественно объявил Володя, заходя с чашкой бульона в спальню.
- Только немного, - попросила Надя.
- Сколько сможешь… Вот тарелка, а на неё я ставлю чашку. Держи… Не торопись. Хотя бы несколько глотков.
 - Спасибо… Рита всегда хорошо готовит. У неё любое блюдо вкусно получается. Я так не умею… Вот полчашки выпила. Могу ещё немного.
- Пей, сколько хочется. Только не быстро.
- Знаешь, у меня даже настроение поднялось.
- Радоваться рано. Посмотрим какая температура будет ближе к ночи.
- Забери, пожалуйста, у меня всё. Спасибо большое.
- А теперь таблеточки. Подставляй ладошку… Две штуки. Другой рукой возьми стакан. Запьёшь. Давай… Вот и молодца! Теперь ложись и отдыхай.
- Я и так весь день лежу… Настроение знаешь почему хорошее?
- Почему?
- За мной никогда никто так заботливо не ухаживал.
- А Марго?
- Она хорошая. Но всегда помогает с небольшим раздражением. Я даже заплатить не могу за помощь. На этот день рождения подарила ей последние серёжки свои с бриллиантиками. Больше ничего у меня из ценностей не осталось… Вроде всё по-дружески, хотя никогда не дружили… У неё всегда такой характер был – немножко вредный. Но я ей всю жизнь буду благодарна, потому что без её помощи не выжила бы. А сегодня вообще роскошь: ты – лечишь, она – помогает. Так приятно, когда за тобой ухаживают.
- Это я тренируюсь перед выходом на работу. Уже отвык за год от пациентов… Надюш, я приму у тебя душ, можно?
- Конечно. Полотенце у тебя есть. А я подремлю пока.

Володя позвонил матери, сообщил, чтобы не волновалась, что сегодня он домой не вернётся. Потом искупался и даже постирал своё «исподнее».
Стараясь ступать тихо, зашёл в спальню.

- Володя это ты?
- Если каблуки стучат, значит я.
- У меня всё хорошо. И вроде кашляю реже.
- Вот и ладушки. Ещё часик потерпи не засыпай. В десять часов измерим температуру, я дам тебе пару таблеток и бай-бай до утра.
- Хорошо, Володенька. Ты не переживай за меня. Я только кажусь такой слабой, но вообще я терпеливая.
- Ты точно ничего не видишь?
- Я же говорила тебе… Разве такими вещами шутят?
- Не обижайся. Извини за такой вопрос. Просто я сейчас стою перед тобой совершенно… В общем на мне только рубашка и туфли. Ничего больше нет. Устроил небольшую постирушку.
- Ты голый?
- Не совсем. Я же говорю – в рубашке и туфлях.
- И тебе не стыдно?
- Конечно, стыдно, как хорошо воспитанному интеллигентному человеку. Потому и уточнил у тебя: видишь или нет?
- Ты как ребёнок, ей-богу. Мог бы мне этого и не сообщать. Какая мне разница, как ты одет? Главное, чтобы в туфлях был… И нечего голышом стоять около моей кровати. Извращенец! Иди в свою комнату.

В десять вечера разложил на тумбочке около кровати Нади всё необходимое и продиктовал:

- С краю, как и раньше, стоят твои часы без стекла. Дальше бутылка боржоми. Крышка только надета. Из горлышка тебе легче будет пить. Станет вдруг плохо и захочешь меня позвать, вот здесь твоя швабра стоит… Нащупала? Опрокидываешь её на пол, я в любом случае стук услышу. Больше ничего не надо?
- Ты как на войне, всё предусмотрел… Знаешь, что мне хочется? Положи рядом с бутылкой шоколадку.
- На сладкое потянуло? Это хорошо.
- Лучше на сладенькое, чем на солёненькое?
- Это ты так пошутила?
- Да.
- Отлично! Значит выживешь. Оптимизм и хорошее настроение – великая сила. Лучше любых лекарств. Спи. Кстати, терапевтический поцелуй в лобик усиливает фармакологическое действие лекарств. Неоднократно мною проверено на других пациентках.

Володя поцеловал Надю, пожелал спокойной ночи и ушёл в свою комнату.


Глава третья

Через неделю Володя уже приступил к работе, но и состояние Нади к этому времени практически нормализовалось.
Приехав к ней во вторник, он снова послушал лёгкие и объявил:

- Всё! Активная терапия завершена. Сейчас сделаем одну малоприятную физиопроцедуру, а дальше начинай самостоятельную реабилитацию.
- Почему малоприятную?
- Пахнет она противненько. Но я практиковал её раньше на своих лёгочных больных, всем помогало. Хуже, во всяком случае, не становилось. Я намажу тебе грудь и спину барсучьим жиром. Нужны будут пара старых полотенец, которые не жалко. Обверну тебя ими. Утром их можешь выбросить, смоешь с себя остатки жира и станешь совсем здоровая.

Маргарита, которая обычно появлялась у Нади в дни его приезда, не удержалась от замечания:

- Не бойся, Надюха, я буду контролировать его действия. И сфоткаю на всякий случай. Мужикам нешто можно на слово верить? Наобещают с три короба…
- Марго, пустые разговоры прекратили, - строго сказал Володя. - Хочешь смотреть, смотри, но не мешай.

Надя сняла футболку, несколько секунд прикрывала обнажившиеся груди ладонями, потом руки опустила. Тихо спросила:

- Ты всё будешь мазать?
- Нет. Груди не трону, не беспокойся. Только сверху, снизу, бока и спину… Начали.

Володя стал зачерпывать со дна банки барсучий жир и лёгкими движениями смазывать Наде грудь.
Марго продолжила свои комментарии:

- Не только запах противный, но и название. Бар-сучий! Слышишь, какая символика в названии скрывается?.. Володя, а сиськи у неё нормальные, правда? Хотя могли быть и побольше.
- Ритка, ради бога, заткнись! – Не выдержала Надя. - Контролируй молча. И не вздумай фотографировать меня!
- Всё у неё нормальных размеров, - ободрил Володя свою пациентку. Хотя груди, на его взгляд, действительно могли быть и побольше.
- Эх, если бы мне так кто грудь гладил, я бы уже стонала от оргазма… - мечтательно произнесла Марго.
- Я не глажу, а мажу… - Прервал её Володя. – Так… Теперь накрываю тебя полотенцем. Прижми его к себе. И переворачивайся на живот.
- Мне что ли тоже простудиться, а? – спросила Марго. - Володя, ты меня полечишь сучьим жиром?
- Нет. Видишь, у меня на донышке осталось. Только ей на спину хватит и всё.
- Ну, меня можно и без сучьего жира погладить. Тоже наверняка бы помогло.
- Рит, замолчи ты наконец! Озабоченная наша… - Снова упрекнула подругу Надя.

При прощании договорились, что Володя приедет дня через три, чтобы убедиться, что никаких осложнений он не пропустил и Надю можно окончательно считать выздоровевшей.
Накануне созвонились. Надя попросила купить хлеб и творог, так как в эти дни Рита не приходила, а специально просить её Надя не хотела. В конце концов у подруги своя жизнь и она ей не сиделка. Тем более, что теперь Надя сама могла бы спуститься в магазин за продуктами. Последние две недели она свои деньги не расходовала и можно было не бояться, что при расплате в кассе, денег на банковской карте не хватит. Несколько раз такое с ней уже случалось и было очень стыдно. Она сразу терялась, забыв, что успела набрать в корзину. К счастью, кассирши её уже знали. Они перечисляли отобранные ею продукты и спрашивали, что отложить до следующего раза…
Когда в квартиру вошёл Володя (ключ от квартиры у него был), Надя выходила из ванной в цветастом шёлковом халатике.

- Володя, это ты?
- Я. Добрый вечер. Слишком рано?
- Здравствуй. Нет, не рано. Просто закопалась и не следила за временем. Я сварила гречневую кашу. Будешь? Ты ужинал?
- Спасибо, не надо. Я успел перекусить. Ушёл сегодня пораньше, чтобы успеть до часа пик… Иди в спальню, оденься, а я здесь тебя подожду.
- Да, конечно… - Неуверенно произнесла Надя, продолжая стоять на месте. – А ты помнишь, как сказал, что когда я поправляюсь, ты немедленно исполнишь любое моё желание?
- Не очень, но готов в это поверить. И какое твоё желание требует немедленного выполнения?
- Я хочу, чтобы ты… Ну, если… В общем, чтобы ты меня обнял и поцеловал. Только не в лоб, а по-настоящему.

Желание Нади Володя немедленно удовлетворил, ощутив, что под халатом нижнего белья на ней не было. Разумеется, Надя не замедлила прошептать ещё одно желание, а потом и следующее… И ещё одно…
С девушками так иногда бывает. Предложишь угостить её мороженным, а она сведёт разговор к тому, что в конечном итоге приходится вести её в ресторан. Но все желания Нади полностью совпадали с желаниями самого Володи…
О чём потом думала Надя, Володя не гадал, но его мысли быстро приняли деловой характер:

- Тебе надо созвониться со своим офтальмологом и спросить, можно ли сначала заплатить за операцию только одного глаза?
-  Помню, она говорила, что можно. Но обойдётся дороже. Я хотела обменять свою квартиру на однокомнатную с доплатой. Этого хватит только на одну операцию. А потом что делать? И жить одноглазой как-то…
- Всё-таки узнала бы у неё цену. Мне это нужно, чтобы не обещать тебе того, что не смогу исполнить. Не все твои желания такие приятные и легко исполнимые, как последние… Чтобы я был уверен, что сразу смогу перевести нужную сумму. И потом, Надюшенька, надо мыслить более реальными категориями. Согласись, что один глаз лучше, чем полная слепота.
- Ты прав. Завтра созвонюсь с ней.
- И ещё одна проблема. Сопровождать тебя я не смогу. Только устроился на работу и уже договорился о совместительстве. Как ты одна долетишь?
- Там таких больных встречают. В зале ожидания прилетевших. И отвозят сразу в свою клинику. Там у них Центр микрохирургии глаза… Но это я тоже уточню.
- До зала ожидания ещё нужно дойти. Аэропорт в Тель-Авиве по размеру как десять стадионов... А посадка? Ты представляешь, что тебе надо будет пройти таможенный, паспортный и медицинский контроль. Десть раз раздеваться и одеваться. У тебя это получится?.. Тебе обязательно нужен сопровождающий.
- Об этом я ещё не думала.
- Уговори лететь с тобой Риту. У неё как раз каникулы. Её дело сдать тебя встречающим. А сама поселится в отеле и будет мотаться по экскурсиям. В Израиле есть что посмотреть из достопримечательностей, есть где позагорать и потусоваться. Скучать ей не придётся. Узнай, как долго тебе надо будет находиться в клинике. Глядишь, и назад вернётесь вместе.
- Я знаю, что она ездила в прошлом году в Египет. А в этом хотела посмотреть на мексиканские пирамиды. У неё родаки при деньгах. Ей ни в чём не отказывают… Но попросить её можно. Особенно, если ты присоединишься к моей просьбе. Она к тебе неровно дышит, может, и согласится…

***

Володя стал приезжать к Наде каждый свободный вечер. Учитывая его совместительство и суточные дежурства, которые он взял для подработки, раза три в неделю влюблённым удавалось встретиться.
Приезжал он всегда поздно, часам к девяти вечера и к себе домой возвращался часто уже за полночь.
Надя решилась на одну операцию и узнала счёт, на который надо было перевести первый транш, который обеспечивал Володя. Заказали два билета на самолёт. Марго, к удивлению обоих, довольно легко согласилась «проводить» Надю. Себе забронировала номер в пятизвёздочном отеле Тель-Авива на берегу моря. Она же, расщедрившись, положила деньги на кнопочный телефон Нади. Договорились, что та сама будет звонить им в свободное от процедур и обследований время и сообщать, как у неё идут дела.
В последнюю ночь перед отлётом Надя, прижавшись к груди Володи, шептала:

- Володенька, милый, я сейчас скажу, наверное, страшную глупость.
- Говори. Всегда приятно узнать, что кто-то глупее меня самого.
- Ну вот, ты уже заранее смеёшься надо мной. А я серьёзно хотела сказать.
- Молчу и слушаю.
- Володенька, милый, я не хочу уезжать от тебя. Боюсь остаться без твоих ласк. Я к ним уже привыкла. Мы же прощаемся на целый месяц. А если операция пройдёт успешно, если вы найдёте покупателя для обмена квартиры, то ещё на месяц, если не дольше… И ещё боюсь, что когда увижу твои фотографии, вдруг ты мне не понравишься. А я уже влюбилась в тебя… Представляешь, что у меня в голове творится?
- Представляю… Нормальная путаница мыслей для красивой девушки. Давай выберем самый важный пункт и от него начнём рассуждать. Что ты хотела больше всего на свете? Вернуть себе зрение. Так? Всё остальное уже является производным от этого обстоятельства.
- А если я увижу тебя и ты мне не понравишься?
- Всей Московской области нравлюсь, а тебе нет? Такого быть не может. Но допустим, что не понравился. Значит, начнёшь искать того, кто тебе понравится. Уже не вслепую, а своими глазами.
- А вдруг он окажется хуже тебя? Не такой заботливый и вообще… Не такой, как ты, когда ласкаешь меня.
- Ты надеялась с первого выстрела попасть сразу в яблочко?
- Хочешь сказать, что если он мне разонравится, я смогу вернуться к тебе? Это, во-первых, не честно, а во-вторых, не реально. Тебя уже тогда не будет.
- Привет! Куда же я денусь?
- Тебя сразу перехватит какая-нибудь девица. Хотя бы та же Ритка. Она очень целеустремлённая и не такая простая, какой прикидывается. Любительница эпатажа, но единственная в нашей школе набрала 297 баллов из трёхсот! Представляешь? И спокойно прошла по конкурсу на медицинский факультет. И вообще. Раньше она ко мне заходила раза два в неделю, а как ты появился, ни одного твоего приезда ко мне не пропустила. Хорошо, что про наши ночные свидания ничего не знает… У неё много возможностей любого парня закадрить. Отец тебе в качестве свадебного подарка может преподнести какой-нибудь Медицинский центр, в котором ты будешь главным врачом.
- Почему ты у него не попросила деньги? Ваши родители дружили, ты рассказывала.
- Да, дружили. Только весьма своеобразно. Риткин папаня постоянно моей мамы домогался. В последнее время в наглую. Родители даже ссорились из-за этого. Разумеется, я всё замечала... Ты видел на стене нашу фотографию? Мы там втроём.
- Видел. Мать у тебя ещё та красавица была. Я как увидел её, так и понял в кого ты такая расцвела.
- Так вот. С похоронами Риткин отец мне помог. И то больше в организационном плане. Первый год я спокойно жила на родительские накопления. А потом узнала, что у меня атрофия зрительного нерва, что операции лучше делать за бугром, для чего нужны большие бабки. А я к тому времени уже осталась на одной пенсии по инвалидности. Попросила Риту узнать у отца, сможет ли он помочь. Он ответил, что благотворительностью не занимается. Так или не так, не знаю. Сама к нему не обращалась. Обижена на него из-за мамы… Когда та авария случилась, папа в очередной раз выяснял отношения с мамой… Потом Ритка познакомила меня с Ростиславом. Потом ты его «устранил»… Потом появился сам… А теперь я должна с тобой расставаться… Вот так всё и складывается у меня…




Глава четвёртая

Прошёл месяц. Надя оставалась в Израиле, но связь с ней неожиданно прервалась.

В эти тревожные для меня дни позвонила Маргарита.

- Володя, привет! Нам надо срочно встретиться.
- Я вообще-то занят допоздна.
- Это серьёзный разговор о Наде. Предлагаю в любое удобное для тебя время в квартире у Надьки. Ключи от неё у нас есть. Давай в субботу.
- Почему она не отвечает на мои звонки?
- Я сказала – в субботу. Потерпи. Телефонный разговор тебя явно не удовлетворит. Потерпи.
- Она хоть жива?
- Хуже. С моей точки зрения, она бы лучше скончалась на операционном столе. Но давай оба потерпим до субботы. Во сколько приедешь?
- Часов в девять, вряд ли раньше.
- Хорошо. Буду тебя ждать.

Когда Володя зашёл в квартиру Нади, Марго сразу позвала его на кухню. На столе стояла запотевшая пол-литровая бутылка «Белуги», на широкой тарелке – бутерброды с сыром и красной икрой.

- Это ещё зачем? Я поужинал и есть не хочу.
- Сам скоро попросишь выпить. А потом и закусить. Чай, мы не американцы. Вот и приготовила заранее... Дело в том, что я привезла тебе письмецо от твоей любимой девушки. Танцевать не заставляю - не тот случай.

Марго протянула ему заклеенный конверт. И пока Володя читал письма, не отводила от него глаз.

«Володенька, любимый мой! Знаю, что пишу тебе очень плохое письмо. Зато у меня появилась надежда полностью вернуть себе зрение и сохранить квартиру. Возможно даже смогу отдать тебе долг. Но главное – я видела, пусть и одним глазом, тебя на фотографиях, которые Рита мне показывала. Их оказалось больше десятка. Посмотрела и пришла к выводу, что примерно таким я тебя и представляла. Вот и всё. Звонить тебе не буду и ты меня не ищи. Только когда я стану полностью свободной и буду иметь всю необходимую сумму, тогда и появлюсь. Ты сам тогда решишь, нужна я тебе или уже нет. Подробности тебе расскажет Рита. Мне пока нельзя долго напрягать глаз. Целую тебя. Надя».

- Ты права, Марго. Давай выпьем, - убитым голосом предложил Володя.
- Разумеется. Только я тебе в этом деле плохая компаньонка. Выпью одну рюмку, не обижайся. А ты, сколько хочешь, чтобы успокоиться…

Утром Марго приготовила ему на завтрак бульон и овсянку

- Странный завтрак, Ритуль. Я думал, сделаешь яичницу.
- То, что надо в сильном похмелье. Пей и ешь то, что дала.
- Когда бульон успела сварить?
- Я предвидела, что он тебе утром потребуется.
- Ты уж извини меня. Я вчера явно перебрал.
- Причина была достаточно веской.
- В этом ты права… Я даже не помню про нас. Надеюсь, я вёл себя по-братски.
- Вот тут – нет!
- Что? Приставал?
- Ты сначала перекуси. Нам уже надо выезжать, если не хочешь опоздать на работу. По дороге всё тебе и поведаю.

На работу в больницу Володя должен был успеть до восьми часов. За рулём своей «Тойоты» сидела, разумеется, Марго.

 - Пристегнись, родимый. Поедем быстро. После сегодняшней ночи ты мне особенно дорог в здоровом состоянии: без травм, переломов конечностей и других членов тела.
- А что было ночью? Что-нибудь… Значит, секс был?

Девушку не пришлось долго уговаривать, так как Рита была весьма словоохотлива:

- Я бы сексом это не назвала. Здесь нужен какой-то особенный термин. Я его ещё не придумала. Сама пока полностью не оклемалась… А было вот что. Ты сначала отодрал меня как самую последнюю привокзальную шлюху. Я поначалу даже немного испугалась, но так как считала полезным приобретение всякого опыта, то не сопротивлялась. Надеялась, что тебя надолго не хватит, однако ошиблась. Тогда решила тебя слегка утихомирить. Сделала это в самой тактичной форме, твоя же реакция была ужасной. Ты, от которого я за всё время даже грубого слова не слышала, начал материться. Я снова впала в ступор от твоей непредсказуемости. Зато быстро убедилась, что твои познания в этой области языкознания весьма ограничены. Твоя матерная лексика уложилась в три обсценных термина, которые ты периодически, как воспитанный человек, смягчал, когда это оказывалось в рифму, вполне приличным словом «****ь»… Тебе не приходилось присутствовать на тусовках студентов-филологов?
- Нет, - мрачно отрезал Володя.
- Вот у кого мат звучит музыкально и этимологически почти не напоминает своих первоначальных предков, - с удовольствием продолжала Марго. -  Мне неудобно было включать в компании диктофон, о чём до сих пор жалею, но несколько предложений смогла запомнить почти дословно за счёт того, что повторяла их про себя в течение вечера несколько раз. Прислушайся. Это почти вербальная музыка, соло а капелла, если капеллу можно представить в одном лице. Девушки обсуждали своих парней и одна выразилась так: «Этот не отягощённый законченным высшим образованием уёбок обвинил меня в банальном промискуитете. И я решила, что ***пут;ну пора заканчивать, пока море не разбушевалось окончательно и нас не накрыл девятый вал Айвазовского. Третью психическую дефлорацию я уже не вынесу. Мне вполне хватило его последней неизвестно откуда взявшейся ювенильной ****атуленьки». И так далее и тому подобное. Супер! Жаль, что не записала на диктофон: в жизни полезны любые знания…
Но вернёмся к нашим баранам. Когда твоё водочное амбре стало уж совсем невыносимым, я крикнула на тебя вполне по-бабски, чтобы ты заткнулся, так как мешаешь наступлению того оргазма с тобой, о котором я так давно мечтала. И снова неожиданность. Мало того, что ты сразу замолчал, но ещё и заплакал. Разумеется, не заревел по-детски, но твои слёзы на моё лицо текли как струя из кухонного смесителя. И мне стало тебя жалко. Я же понимала, что ты мучаешь и ругаешь не меня, а свою Надюшеньку. Трахаешь меня, а представляешь её… Ты стал извиняться, перестал терзать мою вагину, начал нежно гладить груди (между прочим, я эту ласку обожаю, nota bene), целовать шею и левое ухо. У меня до сих пор ощущение, что оно мокрое от твоих слёз. А дальше последовала внезапная для меня реакция уже с моей стороны. Я расчувствовалась, жалея тебя, и сама разревелась. И так мы с тобой вдвоём хорошо поплакали, лаская друг друга, что под эти всхлипывания оба одновременно и кончили. У меня такого ещё в жизни не было. Поразительный случай!.. Выражаясь спортивным языком, наш счёт стал один-один. Пока у нас с тобой ничья, Володечка… Но не буду отвлекаться от основной темы. - Красноречие Риты невозможно было остановить.  - В этот момент приключилась другая природная неожиданность. Вопреки всем законам физики и физиологии, ты, моментально заснув, стал килограмм на десять тяжелее. Я чуть не задохнулась под тобой. Вот мой спортивный фитнес и пригодился. Я смогла перевалить тебя со своего нежного тела на другую сторону кровати к стене. У Надьки-то постель односпальная. В другую сторону тебя сталкивать было бы легче, но ты бы свалился на пол и – не дай бог – свернул себе шею… Оставила тебя на кровати, подставив сбоку для безопасности стул, а сама перешла на диван. Возвращаться домой не хотела и тебя в таком состоянии одного оставлять – плохая идея… Так что всё у нас прошло в целом благополучно, инвалидность никто не схлопотал, а удовольствие получили оба. А то, что ты его амнезировал, сам виноват… Ну вот: семь сорок пять. Видишь, не опоздали.

Она остановила машину напротив больничных ворот.

- Заезжать не надо. Пройдусь немного по свежему воздуху… Марго, скажи честно. Ты это всё не сейчас придумала? Не наврала с три короба?
- Нет, Володечка, не придумала. Я иногда обманываю исключительно из чувства жалости только двух человек, которых люблю больше всех на свете – мать и отца. Всем остальным – от продавцов и любовников до профессорско-преподавательского состава говорю только правду. Такой у меня принцип. Так что если ты когда-нибудь заметишь, что я тебя обманула, знай, значит я тебя полюбила… А сейчас, милый, желаю тебе успехов в работе и возможного счастья в личной жизни. Работать сегодня тебе будет тяжело, так что заранее прими мои искренние сочувствия по этому поводу. Адью!

***

Вскоре Володя снова встретился с Маргаритой.

- Всё переживаешь по Надьке? Да, выглядит она, как инопланетный ангелочек. А я земная женщина. Как врач ты долен понимать, кто здоровее и перспективнее для совместной жизни. Вспомни её субтильную фигурку и посмотри на меня.
- Занимаешься фитнесом?
- Да. И будь уверен, если я сниму платье, тебе будет на что посмотреть, - самоуверенно заявила девушка.
- Марго, только без обоюдных обязательств.
- У тебя, если не хочешь, никаких обязательств не будет. А я обязуюсь не изменять тебе, пока мы будем вместе.
- Так не совсем справедливо, - уныло заметил Володя.
- О Господи! Тебе не угодишь! Кстати. Я подсчитала, во сколько тебе обошлись сексуальные утехи с Надькой. Трахнул ты её за эти три недели раз восемь не больше. Делим твой миллион на восемь и получаем… - Марго на несколько секунд задумалась. - Ровным счётом сто двадцать пять тысяч рублей за ночь. Я не знаю, какая самая дорогая путана брала бы столько за весьма скромные по ассортименту сексуальные услуги!
- Всё-то у тебя продумано и всё просчитано.
- Разве это плохо?
- Сам не знаю, Марго… Действительно, не знаю…
- Но периодически общаться нам твоё незнание вряд ли помешает.
- Пожалуй, ты права…


Глава пятая

Осень следующего года накрыла особенно сильная волна коронавирусной инфекции.
Планета, продолжавшая бредить теорией Мальтуса, методично освобождала себя от наиболее бесполезных представителей Homo sapiens: жителей домов престарелых, интернатов для психохроников и всех других, кто на свою беду оказывался на пути коронавируса. В первую очередь в понятном раздражении вирус не щадил тех, кто ему мешал спасти людей от предстоящего голода и неизбежных войн – медицинских работников.
Не было ни одного лечебного учреждения, где бы коронавирусный шар не выбил из медицинского штата, как в боулинге, если не страйк, то сплит.
В одну из таких московских инфекционных больниц, где кроме административных и хозяйственных работников никого больше не осталось, Володя был направлен с группой других медиков. Так как из всей их команды только он один был специалистом по лёгочным заболеваниям, его и назначили «курировать» проводимую врачами других специальностей (от стоматологов до гинекологов) терапию.
Непосредственным лечением больных Владимир не занимался. Стандарты терапии были давно установлены, но во избежание жалоб и прокурорских проверок назначения должны были делать медики, имеющие диплом врача. Его задача сводилась к проверке соответствия имеющейся клинической симптоматики применяемому в каждом конкретном случае стандарту лечения, а также решению трудных ситуаций.
Будучи загруженным сверх нормы, он, как и большинство других медиков, оставался ночевать в специально освобождённой для них старой пристройке к больнице, которую переоборудовали во временное общежитие. Забирал в свой закуток очередную пачку историй болезни для проверки, чтобы не скучать вечерами.
Статистика Владимира показывала, что за день в больницу поступали до двадцати пяти пациентов, около десяти умирали, пять человек, примерно, выписывались ежедневно на домашнюю изоляцию в удовлетворительном состоянии. Что с ними происходило дальше, в его компетенцию уже не входило.
Володя не сразу обратил внимание на поступившую в общем потоке некую Надю Иванову. Его внимание обычно сосредотачивалось на результатах компьютерной томографии или ультразвукового исследования лёгких и назначенной врачом терапии. Лишь при повторной проверке этой истории болезни ему бросилась в глаза в графе «Осложнения» короткая запись: «Полная потеря зрения». Вот только тогда он и сообразил, кто такая эта Надя. Посмотрел на неё в палате, сразу узнал, но разговаривать не стал. Состояние у неё было тяжёлым, она с трудом дышала с помощью кислородной поддержки. Да и что он мог ей сказать в такой момент?
 Но с этого времени особенно тщательно следил за её лечением, которое, как в большинстве других случаев, оказывалось не очень эффективным.
Через несколько дней к нему обратилась старшая медицинская сестра больницы:

- Владимир Алексаныч, у нас осталась только одна ампула нового препарата. Сейчас больных на ИВЛ девять человек. Двоих дольше оставлять нельзя. Они только хужеют. А лекарства привезут в лучшем случае завтра к вечеру. Надо отключать, но кому из них вводить препарат?
- Что говорит их лечащий врач?
- Сказал, чтобы я обратилась к вам. На себя ответственность брать не хочет.
- Кто там у вас?
- Девушка, которая ослепла, и мужчина сорока лет. Он, конечно, покрепче её. Думаю, надо сделать ему, чтобы наверняка помогло.
- Покажи мне последние данные их обследований.

Володя взглянул на показатели. Была надежда, что мужчина сможет выкарабкаться и на более простых препаратах. Надю без дополнительного введения специального препарата ожидала верная смерть.

- Делайте девушке.
- Вы серьёзно? А если мужик того?
- В любом случае у нас один кто-то выживет. А при моём варианте, даст бог, могут выжить оба.

***

- Владимир Алексаныч, - в дверь его кабинета заглянула старшая, - с вами хотела поговорить одна больная.
- Кто?
- Господи, я разве всех здесь по именам упомню? Которая слепая.
- В какую палату её перевели?
- В тринадцатую. Завтра пойдёт на выписку.
- Не слишком ли быстро?
- Всё по правилам, Владимир Алексаныч. Своё она у нас отлежала. Пусть долечивается дома.
- Сейчас подойду.

На одной из четырёх коек «выздоравливающих» пациентов лежала Надя. Лицо неподвижное, взгляд устремлён на потолок

- Здравствуйте, Надежда. Вы хотели мне что-то сказать?

Респиратор надёжно приглушал его голос. А видеть Володю она не могла. Коронавирус нанёс сокрушительный удар по самому слабому звену в её организме – по оперированным нервам глазных яблок. Надя вновь ослепла от осложнения вирусной инфекции. И, видимо, уже навсегда.

Девушка приподнялась и села в кровати. Поправила на груди больничный халат. Взгляд переместился на лицо Володи.

- Спасибо вам большое, доктор. Мне сестра сказала, что я вам обязана жизнью. Я не очень поняла детали, но буду благодарна, пока живу. Надеюсь, что другой больной из-за меня не пострадал?
- Нет. Он уверенно идёт на поправку.
- Слава богу! Простите, к сожалению я ничем не могу вас отблагодарить. Завтра меня обещали выписать. Разрешите мне хотя бы пожать вам руку. И ещё раз – спасибо!

Надя вытянула перед собой руку и Володя пожал её. Неожиданно она задержала его ладонь, стиснув её своими пальчиками.

- Подождите. Ведь вас зовут Владимир Александрович?
- Да.
- А что у вас с мизинцем?
- Детская травма.
- Володя, это ты?
- Я, Надюша. Собственной персоной.
- Ты? Здесь?.. Получается, опять спас мою жизнь… Почему раньше не сказал, что лечишь меня?
- Ты только сейчас пришла в то состояние, когда с тобой можно разговаривать. И потом - я не мог гарантировать тебе выздоровления.
- Я бы поняла тебя. Этот чёртов ковид действительно не насморк. Все знают об этом… А я часто вспоминала тебя, но не думала, что ты можешь оказаться в этой больнице… Как жаль, что я так и не смогла увидеть тебя своими глазами. Только на фотографии и смотрела… Но в этом сама виновата.
- Номер твоего телефона прежний?
- Да.
- Я позвоню тебе.
- Буду ждать. – И добавила: - Теперь я опять буду всегда в своей квартире.
- Я тебе позвоню как-нибудь вечером, когда ты выпишешься. Тогда и поговорим, не возражаешь?
- Конечно, нет.
- У меня накопилось много вопросов, ответы на которые вряд ли что решат. Но хотелось бы их знать.

***

Через несколько дней Володя позвонил своей бывшей возлюбленной.

- Добрый вечер, Надюша!
- Здравствуй, Володя! Рада слышать тебя.
- Скажи, почему ты перестала звонить мне оттуда и сменила номер? Пропадала больше года.
- Я боялась, Володя. И не знала, что тебе сказать, как всё объяснить. И, если честно, было стыдно за себя… Денег, чтобы вернуть долг, как наобещала, так и не заработала. Квартиру сохранила, а тебя потеряла…
- Кто оплатил вторую операцию?
- Ритка разве тебе ничего не говорила? У неё в Тель-Авиве живёт двоюродный брат. У него своё фотоателье. Договорился через каких-то знакомых с моим хирургом… В конечно итоге мне потом пришлось спать с обоими. Только через полгода оказалось, что я никому ничего больше не должна. Сказали, что я семьдесят тысяч чёртовых шекелей отработала. Впрочем, приходилось несколько раз продлевать визу. А без специальных медицинских документов это невозможно. Снова обращалась к своему хирургу. И опять приходилось «благодарить» его. Брат Риты мне обеспечил кое-какую работу. Разумеется, совсем не то, о чём я мечтала, но всё-таки на жизнь хватало: снимки для глянцевых журналов, несколько рекламных роликов с моей физиономией. Всё это такие мелочи, что я совсем упала духом. Жила в съёмной комнатушке и в постоянных долгах… Не хочу даже говорить об этом. Только недавно после двух очень удачных фотосессий воспарила духом, появились деньги. Я отказалась от предлагаемого контракта и смогла вернуться в Россию. Остановилась у знакомых в Москве. Хотела наладить какие-нибудь деловые связи, привезла своё портфолио… А через неделю где-то подхватила ковид. Дальше – больница и темнота… Бумеранг возвратился домой. Неплохое название для романа, правда?
- Подходящее. А ты что, стала сочинять? - удивился Володя.
- Представь себе, да. Как побывала в иудейском плену, так сразу поумнела и на прозу потянуло. Так, набрасывала небольшие заметки. Теперь и с этим будут трудности.
- Жить на что будешь?
- Снова оформляю себе пенсию по инвалидности. Уже созвонилась со своим офтальмологом. Она меня хорошо помнит… Даже не представляла себе, что я вернусь такой же слепой…
- Но поумневшей. И значительно повзрослевшей. Может быть нет худа без добра?
- Мне больше нравится другая пословица: Не родись красивой, а родись счастливой… - Надя вздохнула и покачала головой. - Расскажи лучше о себе. Ты живёшь с Ритой?
- Маргарита взяла академ и улетела в Исландию. Сейчас это самое безопасное место на земле в плане коронавируса. Так что я последние месяцы живу с пациентами, Надюша. И сам не знаю, как долго мне осталось. По одному врачу в месяц заражаются. Двое за время работы здесь уже умерли. Вот такая пропорция… У меня ещё к тебе вопрос. Кому принадлежала идея рассчитаться с хирургом за вторую операцию сексом? Он сам предложил?
- Нет. То, что не он, это точно. Может быть я сама как-то проболталась? У меня же эта идиотская мысль постоянно вертелась в голове. Брат Риты сразу за неё ухватился. Позже согласился и хирург.
- Мне кажется, что без подсказки Марго здесь не обошлось. Но теперь это уже не столь важно.
- Володя, если у тебя будет возможность и желание навестить меня, я хотела бы подарить тебе небольшой сувенир. – Голос Нади приобрёл решимость: - Он очень символичен для меня. И эта символика возрастёт, если ты у меня его возьмёшь. Это макет иерусалимской Стены плача. Я ослепла во второй раз, но решила, что сама возможность жить важнее постоянного плача по утраченным мечтам. Вот и хочу, чтобы ты эту Стену плача у меня забрал… Я наверное путанно всё изложила?
- Нет. Всё вполне ясно. И я эту плаксивую стену у тебя изыму, чтобы ты вышла из депрессии и зарядилась оптимизмом. Мы здесь работаем вахтовым методом. Через неделю у меня должен быть десятидневный отпуск. Я приеду к тебе. Тогда и договорим. Хорошо?
- Буду ждать тебя.
- Я накануне позвоню и скажу, в какой день приеду.

***

В назначенный день Володя не приехал. И не позвонил. А Надя специально заказала в ближайшем кафе, чтобы ей принесли домой бутылку вина и ужин на две персоны.
Она подумала, что наверное так лучше. Володя прав. Зачем ему слепая любовница? Да ещё после всего, что с ней происходило в Израиле… С ней больше возни и ухода, чем удовольствия. Он и так сделал для неё больше, чем кто-либо другой. А она даже долг не смогла вернуть…

Через несколько дней Наде позвонили:

- Вы Надежда Иванова?
- Да.
- Вы знаете врача Владимира Александровича Сахранова?
- Конечно. Знаю.
- Он просил передать, чтобы вы его не ждали и не искали. Мы похоронили нашего доктора два дня назад. Хороший был человек. Добрый… Сочувствуем вам. Всего хорошего вам и не болейте...

Надя долго сидела за столом, смотря в тёмную пустоту.
Потом подошла к книжной полке и нащупала приготовленный для Володи сувенир – Стену плача. Взяла его, прижала к груди и заплакала.


Эпилог

Перед входом в резиденцию Президента Министр обороны опять прошёл через специальное помещение. В этом туннельного вида коридоре всех входящих обдувало с разных сторон облако дезинфицирующего раствора.
Встретивший его при выходе из «дезкамеры» полковник негромко произнёс:

- Здравия желаю, товарищ маршал. Вы позволите?

Полковник протянул руку к папке, которая была у Министра. Аккуратно расстегнул замок «молнии» на папке, распахнул её, но трогать и перелистывать лежащие в ней бумаги не стал. Также тихо прошелестев, закрыл «молнию» и отложил папку в сторону:

- Пожалуйста, товарищ маршал. Вас ожидают.

В кабинета Президента было пусто. Главнокомандующий любил приходить на встречу с небольшим опозданием.
Министр остановился у торца длинного стола, который начинался от президентского письменного, и слегка приподнял лицо. Он знал, что и здесь должны быть камеры слежения и опознавания лиц.
Неторопливой походкой вошёл Президент.

- Чего стоим, Сергей? Присаживайся.
- Здравия желаю, господин Президент. Как и обещал, хотел бы ознакомить Вас со своим новым предложением.

Президент закашлялся, прикрывая рукой рот.

- Не бойся, Кужегетыч. Доктора заверили, что это не вирус. Обычная простуда. Пора, видимо, завязывать с купанием в холодной воде… Продолжай.

Маршал внимательно всмотрелся в лицо Президента. Все признаки, о которых ему говорили, были налицо. Неужели сработало? Комитетчики, хоть их и прижали после перевыборов, своё дело знают туго. Молодцы, ребята! Значит, всенародному любимцу осталось недели две, не больше. Нормально. Две недели поводить его за нос – это не вопрос... Ишь ты, даже в рифму получилось.

- Предложение, Иван Иванович, у меня следующее…

***
Июнь-июль 2020.