Заповедные уголки. Шедевр деревянного зодчества

   Кто из творческих людей, занимаясь любимым делом, не допускал досадных промахов и упущенных возможностей? Хотя бы раз в жизни, а то и многократно, ясно представляя вполне завершённым художественное произведение, в итоге не создавал его в силу сложившихся обстоятельств или попросту откладывая на потом? А со временем совершенно менялась поразившая воображение  картина, художник оказывался далеко от нужных мест или же творческую натуру покидало приподнятое состояние духа и утрачивалось соответствующее настроение. И почти родившееся произведение так и не появлялось на свет. Зато продолжало тревожить впечатлительную душу возможного автора и зачастую казаться ему очень важным, может быть даже главным, почти шедевральным, от которого ни в коем случае не следовало отказываться. Он же не довёл дело до конца и вот теперь пожизненно, вполне заслуженно страдает.

   Подобные чувства переживала и я. Работая фотографом, помнила каждую картинку, которую в своё время не смогла зафиксировать, а затем полюбоваться сама и показать людям. Именно эти, не запечатлённые на плёнке, а затем и в цифре, но такие возможные для создания фотографии свежи и постоянно живы в моей памяти. Годами  откровенно и подспудно ищу подобные и как правило редко могу найти. В частности, крепко засело в голове коротко мелькнувшее, но весьма впечатляющее видение с козочками.

   Выполняя редакционное задание и будучи в пути по направлению к городу Георгиевску, с моста через реку Подкумок увидела на противоположном, зелёном от свежей травы бережку, семейку белых козочек, живописно расположившихся в соответствии с личными предпочтениями и наслаждавшихся относительной свободой и развлечениями в естественной среде.

   Под единственным кудрявым деревом спокойно сидела пожилая сельчанка, видимо, хозяйка этих неугомонных проказливых созданий. Одна из коз взобралась на нижний  отросток дерева и тянулась к его листьям. Другая запрыгнула на торчавший из речки, омываемый волнами быстрого течения, огромный валун. И как только сумела добраться до него и не свалиться в воду! Горное течение показало бы ей свою силу и норов.  Торжествуя, гордо стояла на вершине. Похоже, таким образом  демонстрировал себя всё же козёл, он выглядел  крупнее остальных, был рогат и вполне смотрелся главой семейства. Козочки помельче, надо полагать их дети, держались кучно, не разбредаясь и не отбиваясь от стада.

   Имея в запасе к фотоаппарату набор объективов, какие интересные  снимки можно было сделать! Но в тот день я торопилась на встречу, опаздывать было никак нельзя и фотографии миру не явились. Впрочем, в реальности ожидания порой и не оправдывались. Фотографии получались недостаточно выразительными и едва ли могли считаться художественными, однако теория упущенных возможностей всегда срабатывала безотказно - все творческие люди, однозначно, если не гении, то уж непременно таланты. И лучшие их произведения не появились лишь в силу непреодолимых обстоятельств.

   Так что меня магнитом тянуло к мосту через Подкумок, но козочек больше ни разу не увидела. Впрочем сама станица Лысогорская была во многом очень интересной и в некотором роде даже уникальной. К примеру, в ней сохранилась красивейшая, редкая в степном краю деревянная Церковь Рождества Пресвятой Богородицы, построенная в девятнадцатом веке. У меня были фотографии церкви, выполненные в осенне-зимний период, а вот чтобы она была окружена зелёными кронами деревьев, не имелось. И когда выдался с лёгкой облачностью светлый, но не яркий солнечный день, решила, что пришёл час запечатлеть бело-синюю, устремлённую в небо церковь, а заодно пройтись к мосту, неподалёку от которого гуляли по весне симпатичные козочки.

   Маршрутка оказалась полупустой, а вошедшая вслед за мной в неё женщина словоохотливой. Ещё на стоянке она поведала, что любит ездить на машине,  автобусами с маршрутками старается не пользоваться и вслух радовалась не слишком жаркому летнему дню.

   Когда проезжали мимо огромного рынка "Лира", уже говорила со мной как со старой знакомой: " Вот видите лесок возле Подкумка? Я живу в посёлке неподалёку  и ежедневно гуляю рядом с лесом со своей собакой."

   Леска видно не было. За окнами маршрутки мелькали рыночные контейнеры и барахольные магазины.

- Так вот, - обратив внимание на мой, устремлённый в указанном направлении  взгляд, удовлетворённо продолжила спутница, - в лес я обычно не захожу, а в тот день будто меня кто подталкивал. Мы шли между деревьев с собакой, забираясь всё глубже и глубже, пока не достигли большой поляны, с четырёх сторон которой стояли, закопанные в землю высокие деревянные идолы. Кажется, и по центру поляны тоже. Я так испугалась тогда, что перестала соображать и сейчас вполне могу ошибаться. Но кострище там было точно. 
   Напугал меня рослый мужчина, который ходил по этой поляне будто отрешённый. Он даже не посмотрел на нас, вроде как был в своих мыслях или же немного не в себе. Хорошо, что рядом со мной находилась крупная, обученная собака, иначе бы просто умерла от страха. Было что-то противоестественное, непривычное для современного человека - рядом с обустроенным жилым городским посёлком существовало и использовалось, судя по вытоптанной траве, старинное капище для идолопоклонников. Столбы с идолами были почерневшими от времени и осадков, и от этого казались ещё страшней. Не помню как выбрались оттуда с моим псом, но уходили в противоположную сторону от случайно встреченного путника. И больше я туда не ходок.

   Мы проехали небольшой участок с поспевшим, тучно налитым зерном, следом в поле солнечно заиграл широко раскрытыми шляпками цветущий подсолнечник, за которым уже виднелась сама гора Лысая. И то ли по аналогии с направлением мыслей рассказчицы, то ли само по себе возникло в памяти прошлогоднее событие, услышанное от шапочно знакомой Елены в компании увлечённых шитьём и вышивкой женщин.

   - Дело было несколько лет назад. Мой тогдашний друг Николай всё уговаривал побывать с ним на горе Лысой, где по его словам, на огромной поляне в лунную ночь летнего солнцестояния проходил шабаш ведьм и нечистой силы. Мне, воспитанной советской властью и побывавшей в своё время октябрёнком, пионеркой и комсомолкой, непривычно было ходить в церковь, но и ко всякого рода сектам и духовным практикам, всегда относилась с подозрением и неприятием. Просто не ощущала в них  потребности. Моя духовная жизнь направлена на саморазвитие и поиски красоты, а разного рода "уклонисты" кажутся извращенцами и откровенно пугают.

   Но не зря говорят, что вода камень точит. Уговорил-таки Николай поучаствовать в шабаше ведьм, вернее убедил хотя бы раз поехать туда и увидеть что это такое. Уже в темноте он заехал за мной и мы отправились в путь. Мне и в день предстоящей поездки было не по себе, будто собиралась заложить нечистому душу, а в дороге уже ощущала себя подлой предательницей, готовой из нездорового любопытства навечно осквернить в себе самое чистое и святое, невосполнимо утратить собственное я.

   Мы свернули с дороги и поехали вначале полем, а затем по неудобной, плохо накатанной дороге стали круто взбираться в гору. Вдали уже виделись костры, двигавшиеся фигуры, стоявшие тёмными пятнами на некотором расстоянии автомашины. Ведьмы, похоже, чувствовали себя вполне современными и на мётлах уже не летали. И тут Николай ненароком выдал себя. Он заметил мучившие меня сомнения и стал горячо убеждать, что страшно только в первый раз, а потом становится всё становится привычным. И это  безошибочно подсказало - на шабаше ведьм мой друг вполне мог  оказаться своим человеком, поэтому и меня настойчиво втягивал в близкий ему круг. Волосы на голове зашевелились. И я как могла энергично взмолилась высадить меня и вообще оставить в покое. Обозванная истеричкой, всё же была доставлена домой и с непривычным холодком и недовольством выдворена из машины.

   Кто его знает, может Николай просто пошутил надо мной и не было на поляне никаких ведьм, а развлекались да дурковали его друзья среди ночи, но струхнула я тогда основательно, - с долей сомнения закончила свой рассказ Елена.

   Будто услышав мои беззвучные воспоминания, словоохотливая попутчица подвела резюме: "Ведь более тысячи лет прошло, как на Руси принято христианство, а вишь ты, продолжают верить кто во что горазд. Некоторые до сих пор поклоняются множеству деревянных богов и пляшут на капище у костра."

   Я, не вступая в беседу, согласно поддакнула: "Ну да, у нас свобода совести, что ни говори!"

Дорога между тем разделилась на две: одна вела направо, в объезд населённого пункта, к тому мосту, с которого я увидела и запомнила пасторальную картинку с белыми козочками, наша же круто спускалась к центру станицы, с расположенными в нём администрацией, церковью, Домом культуры, школой, магазинами. Маршрутка притормозила на минутку, я расплатилась с водителем и вышла на свежий воздух навстречу новым впечатлениям.

   Казачья станица Лысогорская или в обыденности Лысогорка, родилась двести лет назад по известной присказке: "Не было бы счастья, да несчастье помогло." Потому что изначально она здесь не планировалась.

   В 1836 году отряд горцев из кабардинского аула Бабуков, располагавшегося на правом берегу реки Подкумок напротив станицы Незлобной, пользуясь ненастной погодой, глухой тёмной ночью совершили набег на станицы Александрия (ныне Александрийская) и Подгорную. Обычно строгие и требовательные к дозору казаки на сей раз были застигнуты врасплох. Дома в ту пору строились турлучные, из плетней, обмазанных глиной, а крыши покрывались сухим камышом или соломой, которые вспыхивали как порох и в краткий срок сгорали до основания. Станицы запылали гигантскими кострами и к утру многие жители остались без крова и имущества.

   Казачьи семьи, помимо обязательного приусадебного участка, имели наделы земли в степи, где они выращивали зерно для собственного питания и на фураж животным. Погорельцы, чьи поля были близ горы Лысой, предпочли переселиться к своим наделам. Так к осени того же года на левом, высоком берегу Подкумка образовалось небольшое казачье поселение.

В низине реки располагалось огромное болото, поросшее камышом. Пресная вода на возвышенности отсутствовала и казачкам приходилось спускаться к Подкумку, наполнять вёдра и на коромыслах носить в гору или же возить в деревянных бочках на подводах. Хозяйства тогда, как и семьи, были большими и воды требовалось огромное количество. Но человек умеет наступать на природу. Болото постепенно стало мелеть и пересыхать. Только кое-где оставались небольшие озёра-бочаги, окружённые камышом и богатые рыбой.

   Станичники в 1860 году стали постепенно переселяться в низину, на правый берег Подкумка. Подворья организовывали на высохших участках, обходя озерца и болотца стороной, поэтому улицы изначально были неровными, можно даже сказать, излишне  кривыми. Но людей не пугало не только отсутствие уличной эстетики, но даже наличии малярии, которой они болели из-за близости стоячей болотной воды.

   Переселение из Верхней Лысогорки в Нижнюю длилось до самой революции. И в настоящее время о существовании поселения на левом берегу напоминают лишь могильные плиты и кресты на старом кладбище, выпиленные из местного камня и  наполовину утонувшие в земле, с сохранившимися на них выбитыми именами и датами.

   На новом месте у казаков появилось огромное преимущество - с пикетов  семисотметровой горы Лысой обзор открывался не только на Пятигорск, Железноводск, Минеральные Воды и Георгиевск, но и на окрестности со всеми горами-лакколитами, а также белоснежную цепь Кавказской горной гряды во главе с красавцем Эльбрусом. К природным достопримечательностям относились и источники термальных и нарзанных минеральных вод на склоне горы Лысой и так называемый, и самый известный "Пользительный", открытый в девятнадцатом веке в степи, к северо-востоку от горы.

   Но большим достоянием казачества и гордостью местного населения стала построенная без единого железного гвоздя воронежскими мастерами и освящённая в 1886 году деревянная Церковь Рождества Пресвятой Богородицы - апофеоз русского гения  деревянного зодчества и крупная жемчужина в короне исторических и православных ценностей. Построена она из деревянных брусков, закреплённых в специальные пазы. Примерно по той же технологии, что прославила, в частности, знаменитые на весь мир Кижи.
 
   Выполненная в бело-синих цветах, с золотыми куполами, в характерной благородной и одновременно стройной и нарядной храмовой композиции, церковь казалась воздушно-невесомой, устремлённой ввысь. Окружённая разросшимися деревьями, мирно соседствуя со старым колодцем во дворе и скамейками для отдыха прихожан, она была и остаётся опорой и духовной крепостью на все времена. Спокойно гулявший по двору подросток Глеб и его бабушка, протиравшая влажной тряпкой входную дверь церкви, дополняли мирную картину церковного быта. А аккуратные дорожки, подстриженные вечнозелёные хвойные деревья и ухоженные цветы подчёркивали заботливость прихожан.

   Имени автора проекта, к глубокому сожалению, в памяти станичников не сохранилось, но помимо воронежских мастеров в строительстве принимали участие местные казаки, а также чернорабочими были екатерининские солдаты, провинившиеся в русско-турецкой войне 1875 - 1877 годов. Под фундамент рыли траншеи и укладывали привозной отёсанный камень. Несколько лет он давал усадку. А тем временем по реке Дон завозили лес для продолжения строительных работ.

   Каждое значительное дело обычно сопровождается разного рода историями, которые с годами приобретают статус легенд и преданий. Не обошлось без них и при возведении лысогорской церкви.

   От стариков слыхали, будто собрались станичные казаки вместе и решили отправить делегацию в Георгиевск к наместнику атамана Брянцеву испросить разрешения на строительство церкви. Привезли в подарок лучшего барана. Принял наместник дар и немного подумав молвил: "Внимаю я и разрешаю строить православный храм на земле вашей при соблюдении малого условия - уместить церковь на шкуре барана, коего вы привезли мне."

 Видать большой шутник был господин Брянцев и любил говорить загадками и давать казакам задачи, решаемые с помощью народной смекалки.

   Выбрали станичники примерно такого же барана, что подарили наместнику атамана, зарезали и разделали его. Затем выделали шкуру, порезали её на тонкие полоски, соединили их между собой и длина этой верёвки послужила периметром для основания церкви. Порадовался Брянцев сообразительности своих подчинённых и дал разрешение на их благое начинание.

   Интересно предание и о том, как выбирали место для храма. Долго спорили казаки на круге, на каком месте возвести храм, но так ни о чём и не договорились. Тогда решили бросить жребий и позвали для этой цели детей местного атамана. Малышка Васютка Амехина вытащила бумажку, где указано было место, на котором впоследствии и построили церковь. Говорят, в этот момент люди увидели на небе красочное явление, похожее на радужное северное сияние. Все решили, что это божественный знак.

   Церковь Рождества Пресвятой Богородицы во многом разделила судьбу своего народа. В разные времена подо что только не использовали православный храм, пока в конце концов он не вернулся к своему исконному предназначению. В тридцать седьмом году, после его официального закрытия, здесь действовала изба-читальня. Во время Великой Отечественной войны храм открыли и в нём обучали школьников. Затем  заняли под немецкий госпиталь.

    Было время, когда его, как и многие другие храмы, коммунисты хотели напрочь стереть с лица земли. И тогда вступился за неё сам народ. Иконы верующие разобрали по домам, а внутреннее помещение по приказу председателя колхоза Николая Архиповича Пискарёва было засыпано зерном, на месте алтаря стояли колхозные веялки. Местные жители склонны думать, что благодаря его мудрым поступкам и решениям удалось в своё время спасти от разрушения уникальную для степного края церковь, а сразу после изгнания фашистов засеять поля, заранее спрятанным от оккупантов зерном. За что его советская власть и осудила на реальный срок, который он отбыл. Конкретно за то, что не сдал в район зерно, но засеял им колхозные поля. Кстати, получив в первый же год освобождения от фашистов достойный урожай пшеницы.

   Погода продолжала благоприятствовать мне, пронзительного солнца не было и,  сфотографировав церковь с нескольких удачных ракурсов, сделала вполне достаточное количество кадров. Сейчас в интернете можно найти сколько угодно снимков на любую интересующую тему, но привычка иметь фотографии, выполненные собственным  фотоаппаратом на свой вкус и не замыленный взгляд, стала неотъемлемой привычкой, почти частью натуры.

Можно было пройти пешком к мосту в надежде снова увидеть беленьких козочек. Но становилось душно и что-то, похожее на интуицию, мне подсказывало, что этот визит в очередной раз окажется напрасным.

   Первой пришла на автобусную остановку. Лихо, на приличной скорости подлетела маршрутка. Часть народа вышла, незаметно прибывшая другая часть, толкаясь и, стремясь заскочить вне очереди, торопливо расположилась внутри. Мест  в маршрутке на всех не хватило. Нисколько не обиженная, снова присела на скамейку у остановки. Люди торопятся, значит им нужней, мне спешить особо некуда. Следующая маршрутка появилась довольно скоро и была почти пустой.

Поездка моя оказалась не напрасной, в душе осталось чувство наполненности новыми впечатлениями, земным теплом, миром и благодатью. Наверное вот такие впечатления от дороги влекут в короткие и дальние путешествия  снова и снова. Когда от избыточной любознательности вначале торопишься в дорогу, а затем, как осыпанный цветами и заполненный драгоценностями кувшин, стремишься поскорей вернуться в  родной дом. Чтобы устно и письменно выплеснуть из себя незабываемые впечатления.