Гошка, я и машина

   Мы решили подарить нашу битую машину моему брату Гоше. Гошка всегда мечтал о машине, несколько раз его мечта чуть было не осуществилась, но происходил какой-то сбой – и мечта оставалась мечтой. Недосягаемой и манящей.
   Мы же в свою очередь мечтали о покупке новой машины, желательно подержанной иномарки. Очень нам хотелось узнать, чем иностранная штучка отличается от детища отечественного автопрома. Почему от них так народ тащится. Почему предпочитает подержанную иностранку новехонькой «ладе» или «волжанке». Но денег на машинку не было. И она тоже оставалась для нас мечтой прекрасной и недосягаемой, как у брата.

   После того, как мы хорошо приложились о придорожное дерево – не вписались в поворот, – мы решили, что пробил «час Х» и пришла нам пора расстаться с нашей ласточкой, а заодно можно осчастливить брата. Подарок, конечно, был с душком и требовал немалых вложений. Но брат обрадовался, сказал, что берет не глядя и даже премного благодарен.
   Он договорился с каким-то дядькой, у которого были знакомства в ГАИ, что тот поможет ускорить процедуру перерегистрации, и мы поехали.

   Гошка с любопытством оглядывал «свою» машину: заглянул в пепельницу – там было пусто, пошуровал в бардачке – ничего, кроме старых свечей зажигания, включил магнитолу – зазвучал Шопен. Я поразилась – муж оставил ему автомагнитолу вместе с любимой кассетой – щедро!
   Машина шла на удивление легко. Мотор работал мерно и ровно как хорошо отлаженный механизм, ни тебе хрипов, стуков и звяков. Я не удержалась и сказала:
   - Вот это машина! После такой аварии такой ход! Танки грязи не боятся!
   - Просто Вам попалась очень удачная машина, – отозвался Гошка.

   И прибавил газу. И зря он это сделал. Очень зря! Потому что капот начал подниматься. Передок у нашей красавицы был изрядно разбит. Бампер отсутствовал начисто. Декоративные решетки брызнули мелкими осколками еще при ударе. Станина изогнулась. Так что беззубая красавица была еще и с изрядно попорченной нижней губкой. А капоту, попросту, не за что было зацепиться. Мы его привязали кое-как проволочками, как смогли. Но на рекорды рассчитано не было. Вот он и начал на скорости открываться. Я-то к этому внутренне была готова, поэтому сразу заметила этот финт капота и заорала: «Гошка, не гони! Капот открывается! – Брат скрипнул зубами. – Не ори, без тебя вижу – не слепой». Но скорости при этом не сбавил. Мы уже въезжали по средней полосе в туннель. В ту же секунду «Бац!!!» Капот открылся и, что есть силы, вдарил нам по лобовому стеклу. Надо отдать ему должное – оно уцелело. Но в то же мгновение весь мир исчез, закрытый темной плоскостью цвета мурены.
   – Кто тебя просил говорить под руку. Глазливая ты! Из-за тебя еще на сто баксов попал!
   С этими словами Гошка плавно затормозил, включил аварийку и, чертыхаясь, полез из машины. Справа и слева на огромной скорости неслись машины. К сожалению, с такой же скоростью они неслись и за нами. Мы были в самой глубине, внизу и видно нас было плохо. Я увидела, как газель за нами резко изменила траекторию, увидев неожиданное препятствие, и успела обогнуть нас, чуть не чиркнув нас по багажнику. А он у нас пока был целый! Тойотка за газелью сильно удивилась, обнаружив нас прямо перед носом, но успела проскочить мимо. За ней в опасной близости просвистел грузовичок.
   – Сейчас в нас вмажутся на полном скаку, – поняла я, – сшибут машину и задавят брата. А ведь формально владелица машины еще я. Зачем мне такие неприятности? Я и водить-то не умею!
   И я полезла с риском для жизни из машины.
   – Дура! Сейчас же сядь на место! Тебя же сшибут! Связался на свою голову! Сядь в машину, кому сказал! – заорал Гошка.
   – Братик! Гошенька! Давай откроем багажник – выставим треугольник! Они же все несутся как угорелые! Врежутся в нас! Нас же совсем не видно!
   – Уйди, чтоб я тебя не видел! Сядь в машину, кому сказал! – орал Гошка, пытаясь справиться с капотом.
   В конце концов, ему это удалось. Я покорно сидела в машине, стараясь не смотреть назад, было страшно. Наконец Гошка сел. И мы поехали дальше. Но проклятый капот опять стал угрожающе подниматься.
   – Гошка, Гошенька, давай остановимся у обочины и привяжем его получше, он опять поднимается! – заныла я.
   – Вот только говорить ничего не надо. Ты только молчи. И мы доедем. Я медленно поеду, – процедил брат.
   Медленно ездить Гошка в принципе не умел. К тому же был бывший таксист. А им вообще законы не писаны.

   Тем не менее, мы в конце концов доехали до ГАИ. Славный дядечка уже поджидал нас. Они с братом деловито просмотрели документы и потопали в сторону конторы.
   Я сидела в машине и слушала фортепьянные сонаты Шопена. Прекрасная музыка скрашивала мое сиротливое одиночество. Единственным развлечением было наблюдать за автоинспектором, деловито проверявшим подъезжающие на площадку машины. Погода была мерзкая. За окном дул пронизывающий ветер, а низкие рваные тучи готовы были просыпаться снегом. Прошел час, потом второй. Я изрядно подзамерзла и хотела домой. Шопен играл как ни в чем ни бывало. На какой-то момент из-за туч выглянуло солнце, лучи брызнули во все стороны. Пейзаж сразу повеселел. Я попробовала вылезти из машины, размяться, но оказалось, что видимость обманчива. И на улице страшный колотун. Я полезла обратно – в машине хотя бы ветра не было.

   Еще через час меня стали посещать мысли, что автоинспектор, проверяющий машины, наверняка, замечательный спец по машинам. Сколько он их тут виделперевидел. И может подсказать мне какую нам купить машинку – конечно, когда деньги будут, – чтоб и недорого, и надежная, и запчасти подешевле, и не очень угоняли. Я уже обдумывала, как бы мне подкатиться к нему с таким вопросом, как вдруг ко мне подошел брат:
   – Выходи, пойдешь с нами. Хотят видеть продавца живьем, будешь самолично бумаги подписывать.
   Я тут же сильно зауважала гаишников и сказала:
   – Молодцы какие! Честные люди! А то, может, Вы укокошили девушку и теперь прибираете себе ее имущество.
   Мы подписали все нужные бумаги. Сотрудник спросил:
   – Какую сумму писать?
   – Да, я ему ее бесплатно отдаю. Вы ее видели, машину эту? Там еще прибавить надо! Она же битая! Какая минимальная сумма сделки возможна?
   Сотрудник обиделся за отечественный автопром:
   – Я Вам и ноль могу проставить, но сейчас детский велосипед полторы тысячи стоит.
   – Хорошо. Пишите полторы тысячи рублей, – покладисто согласилась я, – все равно я из них ни копейки не увижу.
   И как в воду глядела. Брат подошел ко мне и спросил:
   – У тебя деньги есть?
   – А сколько надо? – осторожно переспросила я.
   – Четыре тысячи на автогражданку, – ответил брат.
   Я посмотрела в честные Гошкины глаза и нечестно сказала:
   – Столько нет.
   – А сколько есть? – не отставал Гошка.
   – Ну, пятьсот или тысяча, а в чем дело?
   – Мне выдали бумажные транзитные номера, а нормальные выдают только после заключения автогражданского страхования.
   – А ты что же денег с собой не взял, что ли? – удивилась я.
   – Взял. Кончились, – коротко ответил брат.
   Тогда приятный дядька решительно сказал:
   – Что тут думать! Поехали, займем на работе.
   Тут я взмолилась:
   – Отпустите меня домой, я же Вам больше не нужна.
   – Я тебя отвезу домой, я же обещал, – сказал Гошка.
   – Так это когда будет! Я устала, замерзла, домой хочу.
   – Нет, – сказал Гошка, – вдруг ты еще понадобишься.
   – Правильно, – сказал дядька, – мы ее на работу с собой возьмем. Чего ей здесь одной мерзнуть.

   Мы сели в его машину – иностранку! – и поехали. В машине было хорошо: тепло и музыка играла. Только не Шопен, а рвущие душу песни ребят, воевавших в Афгане… Дядька – его звали Анатолий Иванович – сказал, что у них на работе сплошь такой контингент подобрался: десантники и погранцы, он сам – ВДВ.
   – А что другие не удерживаются? – поинтересовалась я.
   – И эти не удерживаются, – припечатал Анатолий Иванович.
   Они заняли три тысячи, из расчета – четвертая моя. И я с ней мысленно попрощалась. Пусть это будет последнее прости нашей машинке. И брат застраховал свою гражданскую автоответственность. Анатолий Иванович попрощался и уехал. А брату выдали новенькие блестящие свежей краской номера. Он положил их на сиденье рядом.
   – А на букву «Х» значит хорошие?
   – Тебя не спросили, – отозвался брат.
   – А ты не хочешь их привинтить, хотя бы сзади на шурупики?
   – Машина идентифицируется по номерам спереди, если ты не знаешь, – Гошка начал сердиться. Он сел в машину и включил зажигание. Машина молчала.

   – Гошка, может ты ключ не до конца всунул? – предположила я.
   – Вот учить меня не надо, – отозвался Гошка, – музыку не выключили, вот аккумулятор и сел. Шопен тут часа 4 или 6 играл? Вот аккумулятор и разрядился. Вылезай давай.
   – Зачем? – не поняла я.
   – Машину будешь толкать!
   – До проспекта Мира? – изумилась я. Как я жалела, что не смылась домой раньше.
   – Нет, покатим здесь, а там она заведется.
   Мы стали толкать. Прокатили ее по всей дорожке.
   – Теперь обратно! – скомандовал брат.
   Я послушно стала толкать машину в обратную сторону. С каждым метром мне становилось теплее. Мужики-водители смотрели на нас кто с интересом, кто с сочувствием.

  – Мужик, брат, помоги,- обращался ко всем Гошка. Кое-кто помогал. Так мы прокатили туда-сюда машину раз пять или шесть. Наконец, один из ребят, обращаясь к Гошке, предложил:
   – Трос есть? Я тебя зацеплю, только с руководством сам договорись.
   – Да у нас цеплять не за что, у нас крюк при ударе отвалился, – влезла я.
   Но мысли уже был дан толчок. Гошка полез в багажник и обнаружил трос.
   – Гош, а к чему был приварен этот крюк? – спросила я брата задумчиво.
   Гошка присел на корточки и ткнул пальцем в разбитую губу машины, потом накинул туда петлю. Я тоже не теряла времени даром. Я подошла к инспектору, за которым наблюдала вот уже 4-6 часов и мысленно сроднилась. Даже знала, что за длинный металлический прут торчит у него из кармана. Оказывается эта штучка – фонарик, при помощи которого он сличает номера, прячущиеся в недрах машины. Подошла и сладким голосом спросила:
   – Пока мы у Вас оформлялись, у нас сел аккумулятор. Вы бы не могли помочь нам, попросить кого-нибудь нас зацепить?
   – Я очень занят, у меня нет времени Вами заниматься, – проскрипел инспектор, и я отошла «не солоно хлебавши».
   – Кто тебя просит? Что ты все лезешь? – прошипел Гошка. – «Дядю Степу» начиталась?
   Вскоре он сам договорился с каким-то мужичком, тот подцепил нас – и мы завелись.

   – Сейчас отвезу тебя домой, – сказал Гошка, – и машину у Вашего дома оставлю.
   – Почему? А не лучше у Вашего? – я вытаращила глаза, пытаясь понять логику мыслей братца.
   – У нашего растащат к утру – капот-то не закрывается, забыла?
   Я согласилась. В центр нужно было ехать в обратную сторону. Брат переждал, пока в потоке встречных машин появится разрыв, и лихо развернулся. В десяти метрах от нас гаишник засвистел и показал палочкой место у обочины.

   – Слушай, по-моему, это нас.
   – Ты лучше, вообще молчи. Как только рот откроешь – жди беды. Связался я с тобой…- брат взял документы и сел в гаишную машину, где сидел второй инспектор. Я видела, как он жестикулирует, показывая на капот, что машина битая, и он ее только что купил, едет в ремонт. В это время, останавливая еще какую-то иномарку, ко мне приблизился первый гаишник. Я не утерпела, приоткрыла дверцу и спросила:
   – Скажите, пожалуйста, почему остановили моего брата? Мы что-нибудь неправильно оформили?
   - Нет, – сказал гаишник, – он нарушил правила!
   Взгляд мой упал на номера – я все поняла и начала хохотать. Я же говорила ему прикрепить номера, а он не послушался. Хорошо, что машина уже не на мне. Но, учитывая, что у него денег нет, штраф сейчас слупят с меня. И я заплачу – ехать же надо! Плакала моя заначка! Ай да братик! На меня напал родимчик! Я хохотала как ненормальная, каталась от смеха, корчилась от смеха, глядя на брата и то, как гаишник тычет ему пальцем в раскрытую брошюру. Гошка показал мне язык, кулак, покрутил пальцем у виска. Ничего не помогало. Я хохотала! И думала, что лучше бы он себе подкрутил мозги, а еще лучше прикрутил эти номера чуть раньше через дорогу отсюда, на площадке ГАИ, как только ему их выдали.

   Еще через десять минут брат вернулся.
   – Гошка, это тебя за номера, да? Что он тебе в книжке показывал?
   – Что у меня три нарушения, – Гошка принялся прилаживать номера у ветрового стекла.
   – А какие еще два?
   – Выезд на встречную полосу и через двойную сплошную.
   Я присвистнула: силен у меня брат – прямо у ГАИ так нарушать правила!
   – И сколько штраф?
   – Права отобрали! – с досадой ответил Гошка и начал названивать по мобильнику.
   – Гош, а как же мы теперь без прав доедем? – тоскливо спросила я, теперь у меня уже не было мысли бросить брата в беде.
   – Ничего, еще сутки дают, ездить можно. Сейчас заедем на сервис. Узнаем стоимость ремонта.

   Сервис был в двух шагах. Вышел оценщик и сказал:
   – Хорошо ты попал, брат. Машина – эксклюзив. Теперь таких не выпускают, поэтому запчасти у тебя дороже, чем на мерседес. Твои запчасти и полторы-две штуки баксов за две недели сделаем – будет как новенькая.
Брат застонал:
   – Зачем только Вы так врезались? Ее дешевле выбросить.
   Я возмутилась – обиделась за свою ласточку:
   – Это замечательная машина, сзади и сбоку она вообще как новая, главное, спереди не смотреть. А если б мы не разбились, мы бы сами на ней сейчас ездили.

   Мы поехали дальше.
   – Не расстраивайся так, Гошка, они цену в два-три раза загнули, цена ремонта с запчастями гораздо меньше, мы тоже узнавали.
   – Да, знаю я, – невесело отвечал брат. – Поставлю ее рядом с работой, буду потихоньку колупаться.

   Мы поехали к нему на работу уже во второй раз за этот день. Из ворот выезжала на рено Гошина знакомая.
   – Ирэн, смотри, какую я машину приобрел, – похвастался ей брат.
   – Да, хороша, особенно, если спереди не смотреть, – подтвердила мои мысли молодая женщина, – и куда ты теперь с ней?
   – Сам не знаю, хочу где-нибудь на работе поставить, а то ведь растащат.
   – Давай временно ко мне в гараж. У меня же здесь рядом.
   – Давай. А ты куда сейчас?
   – Домой.
   Про меня все как-то забыли. И тут я не выдержала:
   – Извините, а Вы меня не подвезете до какого-нибудь метро?
   – Подвезу, садитесь в машину, – согласилась женщина.
   Мы поехали.
   – Что за человек Ваш брат? Можно ему доверять?
   – Шебутной, конечно, но я его люблю. Думайте сами. И смотря, что Вы хотите получить от мужчины.
   – Я – самодостаточная женщина. А тепла и участия хочется.
   – Я думаю, тепло и участие можно получить от любого мужчины, а вот с надежностью и обеспечением – сложнее.
   В это время мы подъехали к метро. Распрощались и расстались. С наилучшими пожеланиями. Да здравствует женская солидарность!