Ты назвал меня гадиной

  В моем дворе возле детской площадки стояла беседка с навесом. Мы зашли в нее, присев на лавочки, расположенные между небольшим столиком. Облокотившись на стол, опустили подбородки на распахнутые ладони. Даша пристально смотрела на меня. Я не сводил с нее глаз. События последних дней после возвращения из Уральска таяли, приобретая в моем подсознании черты некой истории, произошедшей не с нами. Прежняя Даша, иронизирующая и подкалывающая меня, тоже растаяла. Исчез и я, со своими заскоками и бесконечной придурью.
 
 - Маски сброшены, господа, - произнес я.
 
 - По-моему, твоя маска еще не до конца слетела, - сказала Даша.
 
 - Похоже, что и твоя пока сидит, как влитая.
 
 - Ты хочешь сказать, что бывших мошенников не бывает?
 
 - Как не бывает бывших рэкетирш.
 
 - Обвиняешь?
 
 - Сама начала.
 
 - Я? Это ты начал со своими масками. Привязался!
 
 - Это я-то привязался? Сама навязалась: «можно мне поехать с тобой в Уральск?»
 
 - Ну, ты и сволочь!
 
 - Сама ты гадина!
 
 - Игорешка! – воскликнула Даша.
 
 - Дашка! – заорал я.
 
  Как гильзы после выстрела, мы выпрыгнули из-за столика и бросились друг к другу в объятия.
 
  Маленькая черная собачонка, трясясь от злости, бегала вокруг беседки, облаивая находящуюся там пару. Длинный, ссутулившийся парень крепко обнимал прижавшуюся к нему невысокую изящную девушку. 

 - Кузя, Кузя! – кричала подбежавшая к собачке женщина. Она размахивала рулеткой, из которой торчал кончик поводка.
 
  Парень с девушкой, ослабив объятия, повернулись к собаке и громко расхохотались. На их лицах блестели слезы.
 
 - Какой-то карабин ненадежный, все время отстегивается! – сетовала на механизм женщина. Ловко пристегнув устройство к ошейнику, Кузина хозяйка виновато взглянула на парочку и сказала:
 
 - Извините, но вообще-то он очень добрый. Не знаю, какая вошь его укусила.
 
  Дамочка взяла на руки присмиревшего неврастеника. Ворча на собачку, она поспешила к последнему подъезду моего дома и скрылась в нем.
 
 - Кузя? Не думаю, что это совпадение.
 
  Даша плакала и одновременно продолжала хихикать. Я вновь крепко стиснул ее. Затем, как подросток с ломкой в голосе проговорил:
 
 - Это не совпадение. Какая-то мистика окружает меня. Что-нибудь ляпну, и оно тут же материализуется. Еще все карманные собачонки мира, словно сговорившись, тянутся в мою сторону.
 
 - Страшно, - прошептала Даша.
 
 - Да, а если бы я Любе предложил назвать кота Барсиком, то женщина кричала бы: «Барсик, Барсик?»
 
  Я сел на лавочку, а Даша устроилась на моих коленях. Она приблизила лицо ко мне, и наши носы соприкоснулись. Даша подрагивавшим голосом тихо сказала:
 
 - Я о другом. Когда обозвала тебя, то мое сердце чуть не разорвалось от горя и отчаяния.
 
 - А я едва не сошел с ума, обозвав тебя гадюкой. До сих пор болит душа.
 
 - Ты меня назвал гадиной. Я – гадина.
 
 - Ах да, прости, ты не гадюка, совсем забыл, что ты гадина. Извини.
 
 - А я не забыла, кем тебя назвала. Ты – сволочь.
 
 - Все верно, я – сволочь. Спасибо, родная.
 
 - И тебе большое спасибо, за гадину, любимый.
 
  Даша осторожно поцеловала меня в губы.
 
 - Тебе больно? – спросила она.
 
 - Терпимо, я привык. Ну что, пошли?
 
 - Куда?
 
 - Домой. Я имею в виду - ко мне.
 
  Даша покинула мои колени. Я встал и подал ей руку. Она засунула руки в карманы курточки. Прохаживаясь около меня, Даша поворачивала голову из стороны в сторону, как будто что-то искала. Потом остановилась. Разведя руки, она пожала плечами.
 
 - Хм, как странно, а его здесь нет, - сказала Даша.
 
 - А кого тут нет? – спросил я, с тоской взглянув на подъезд.
 
 - Здесь нет того симпатичного, высокого парня, которого я считала весьма умным и волевым человеком.
 
 - Ты можешь прямо сказать, что сейчас-то не так?
 
 - Да у тебя все не так! И сам ты – не так! Я тебе не на марсианском, а на человеческом языке только что сказала – вы-би-рай! И что? Ты выбрал? Тоже мне, нашел подругу на час!
 
  Я все понял, но наивно надеялся на то, что Даша передумает. Представив себя торчащим в одиночестве, среди звенящей пустоты своей холостяцкой собачьей будки, внутренне содрогнулся.
 
 - Мой милый друг, прошу тебя не делать таких страдальческих глаз, а вызвать такси.
 
  Даша побледнела. Прикрыв лицо ладонями, разревелась. Я попытался ее обнять, но она вырвалась. Плюхнувшись на лавочку, скрестила руки на столе и уткнулась в них зареванным личиком.
 
  Я махнул рукой и покинул беседку. Вытащив из внутреннего кармана китайской «М-65» телефон, набрал номер диспетчерской.
 
  У меня адски звенело в ушах от страшной тишины, царящей в квартире. Еще никогда в жизни мне не было так плохо. Нет, не кошки скребли на душе, а ее разрывали в клочья огромные амурские тигры. Я слышал их рычание, когда они грызлись между собой из-за сочного куска моей бьющейся в последней агонии души, иногда ударяя тяжелой когтистой лапой по оскалившейся морде соперника.
 
  Я не помнил, как добрел до квартиры, проводив Дашу. Ехал ли я в лифте или шел по лестнице - в голове не осталось ровным счетом ничего. Только рев хищников и оглушительный звон раздавались в ней после того, когда такси проглотило дорогого моему сердцу человека и унесло прочь.
 
  Метнувшись к телефону с желанием позвонить Любе, я остановился. Задумался о том, что ей скажу.  Расскажу, как мне плохо или пожалуюсь на то, что пусть хоть и временно, но все же Дашка бросила меня. Вряд ли она посочувствует. Я вспомнил Дашины слова о том, как они с Любой договорились больше не делить меня на двоих. Значит и от Любы услышу тоже самое – выбирай. Я ведь прекрасно знаю, какой из меня выбиральщик. Растянувшись на диване, я внимательно разглядывал потолок - вдруг на нем появится надпись: что делать и как мне быть.