Дыхание Чейн-Стокса

В реанимационном отделении областной больницы умирал от тяжёлой травмы Виктор Сахранов. Его бывший сокурсник, а ныне заведующий этим отделением Климов, перед уходом домой ещё раз зашёл в палату. Сахранов лежал как распятый Иисус на кресте: к раскинутым рукам тянулись трубки от капельниц, в теменные кости черепа, как колючки тернового венца, вонзились стальные крючья клеммы вытяжения.

"Попал и переплёт Витька... Теперь вряд ли выберется..."- подумал Климов, склонившись над товарищем.

- Виктор, слышишь меня? - в очередной раз негромко по¬звал он и повернулся к дежурной медсестре. - Посмотри за ним, вдруг придёт в сознание, скажет что-нибудь... Сердце вроде тянет нормально... Хороший был мужик... дружили мы... А я пойду, вымотался уже за сегодня.
- Конечно, посмотрю, о чём речь! Не беспокойтесь. Если что, Вам позвонить?
- Сначала вызови дежурного врача, а потом обязательно сообщи мне... Обидно в таком возрасте помирать, да?.. Ты ещё не привыкла?
- Привыкаю помаленьку, - невесело улыбнулась медсестра - Когда незнакомые, легче. А вот если как у Вас... Я пони¬маю... Знаете, есть такая песня: «Если смерти, то мгновенной»? Хорошо сказано...
- Нет, не согласен. Обидно умирать вот так - сразу. Очень уж безжалостно. Хотя бы на полчаса придти в себя, сказать или спросить что-нибудь перед смертью. Мало ли что у человека может быть важного...
- Зачем мучиться? Уж лучше сразу!..
- Да у него тетрапарез, он всё равно ничего не чувствует. И была бы боль, долго её снять что ли? И потом я не говорю о том, чтобы тянуть его неделю-другую, а потом в морг. Просто – пришёл бы в сознание на полчаса, а потом уж... Ну, я пошёл…

Светлана добросовестно находилась в палате до ужина. Затем, прикинув, когда все больные должны быть уже покормлены, пошла в раздаточную сама. Надо же и ей перекусить!

Придя в сознание, Виктор не мог вспомнить, что с ним произошло. Впрочем, было достаточно одного взгляда на капельницы, на индивидуальный процедурный столик около кровати и стоящий рядом аппарат искусственного дыхания, чтобы оценить значение такой декорации. И героем на этой сцене, естественно, был он. Вот только каков будет финал у пьесы?

- Есть кто-нибудь? - прошептал он.

Тишина.
То, что положение серьёзное, было ясно. Но насколько? Виктор попробовал пошевелиться, но ничего не почувствовал. Такое ощущение, что у него осталась одна голова, а тела нет. Да и головой пошевелить нельзя. Хорошо, хоть боли нет... Впрочем, чему уж тут радоваться... Итак: если капельницы, значит, был шок и кровопотеря. Следовательно, какая-то тяжёлая травма. Если рядом аппарат искусственного дыхания, значит он в реанимации... Но в какой больнице? В каком городе? Никуда он не уезжал?.. Ничего не помнит. Будто заново родился.

- Есть здесь кто-нибудь? — снова позвал он и сам не услышал своего голоса. Может быть, это ему только кажется, что он произносит слова? Или у него глухота после травмы?

Виктор прислушался к себе. То, что он дышит, это несомненно. А сердце?.. Частоту пульса не определить... Ну, ладно, а какое у него дыхание?.. Сосредоточился... Слишком редкое, но вроде равномерное. И как же его угораздило? Что с ним случилось?
Но тут сознание стало заволакиваться тёмным туманом, мысли перестали подчиняться его воле...
Через некоторое время он вновь пришёл в себя.
Что это? Сколько раз так было? Он только что очнулся? Или то очнётся, то потеряет сознание? Почему?.. Снова прислушался к себе... Дыхание постепенно становилось всё глубже, вздохи всё продолжительнее, мысль работала всё более чётко... А почему «становилось»? Каким оно было раньше?
Явно реже. А сейчас вдох и выдох увеличиваются по амплитуде. Так это же дыхание Чейн-Стокса! Значит у него поражение ствола мозга. Следовательно - крышка!.. Это предагональное состояние!
Виктор заметил, что, достигнув большой глубины, дыхание снова стало урежаться. Да, это Чейн-Стокс. Сейчас он совсем перестанет дышать и потеряет сознание. Через минуту дыхание может возобновиться... А может и не начаться. И наступит смерть... Да, смерть... Конец... А что будет после смерти?.. Он как-то шутя пытался доказать у себя на кафедре, что душа после смерти продолжает жить. Смешно! Казалось бы именно им, физиологам, не полагалось бы сомневаться в этом вопросе. Ан нет! Шилин ищет доказательств телепатии, хотя ему приходится публично разоблачать эту лженауку на лекциях, а Виктор, прикрываясь шутками, разумеется, несерьёзно, но защищает тезис о бессмертии души. Пусть шутовски, но любит иногда продемонстрировать своё «инакомыслие». Как там у Тютчева? - «Не плоть, а дух растлился в наши дни». Вот ему сейчас и представится возможность убедиться на своём опыте в возможности существования души... Или духа?.. Или что там останется от него?..
Дыхание становилось всё реже и реже. Виктор снова потерял сознание.

Неожиданно Виктор увидел себя лежащим на кровати в той же палате. Оказывается стена у изголовья представляла собой перегородку, которая разделяла палату на две секции: в каждой кровать, приборы, капельницы.
Отрылись дверь и вошла медсестра. Симпатичная девица. Какого чёрта здесь таких держат? Её бы к выздоравливающим бoльным для гормональной стимуляции, а не к смертникам!
Медсестра подошла сначала к соседу Виктора по палате, а затем уже к его кровати. Наклонилась. Замерла, ойкнула и выбежала из палаты. Ага!!! Переполошились! Нечего было с поста уходить! Ну и дисциплинка у них! А ещё реанимация называется... Сейчас набегут...
Но почему он видит всё сверху? Каким образом? Неужели душа действительно отделилась от тела и, так сказать, воспарила? Чушь собачья! Не может же этого быть на самом деле?..
Быстро распахнулась дверь, вошёл дежурный врач, ещё одна сестра и та самая красавица, которая была дежурной по палате. Ну, сейчас начнётся!..
Смотреть, как тебе запрокидывают голову и вставляют в рот интубационную трубку для управляемого дыхания, мало¬приятно. Да ещё эти крючки, впившиеся в голову! Бр-р-р... Не даром Виктор после окончания института пошёл не в практические врачи, а в теоретическую медицину. Каждому - своё... Хорошо, хоть он там ничего не должен чувствовать... Собственно говоря, умер он или ещё нет? Как он может всё это наблюдать? И вообще - кто он теперь? Дух?..
Виктор попробовал переместиться к дверям. Трудно сказать, что он для этого сделал... Просто посмотрел (чем?) на дверь. Мысленно потянулся к ней и увидел, что дверь приблизилась к нему. Правильнее, конечно, сказать - он к двери. Интересно, что сейчас «он» из себя представляет?.. Как бы ему выйти из палаты? Неприятно смотреть, как тормошат твоё собственное тело. Сейчас дефибриллятор должны подключить...

В этот момент красавица выпорхнула в коридор и, пока дверь за ней не успела закрыться, Виктор рванулся вперёд. И очутился в коридоре. А ведь дверь практически уже закрывалась. Какой же он сейчас по своим размерам? С человеческое тело? С голову?..
Виктор медленно поплыл по коридору, стараясь держаться выше уровня человеческого роста. Не хватало ещё с кем-нибудь столкнуться - то-то паника поднимется? Ведь он, судя по всему, невидим. Виктор остановился напротив форточки. Сможет ли он вылететь через неё? И потом здесь четвёртый или пятый этаж. Не упадёт?.. Впрочем, чему тут падать? Ведь он остался там – в палате интенсивной терапии. Виктор приблизился к форточке. Если он сейчас не больше головы, то должен пройти.
В стороне под ним дежурная сестра кому-то звонила и дрожащим голосом просила позвать Геннадия Ивановича. Уж не Генке ли Климову он подложил такую свинью? - помер в его отделении... Ну, да ладно, у него профиль работы такой... Виктор отметил, что как-то отстранёно и даже безразлично относится ко всему происходящему... Ведь это же его там пытаются реанимировать, а ему почему-то всё равно... Странное ощущение...
Виктор осторожно вылетел в форточку, потом дальше и застыл при виде пропасти, открывшейся перед ним. Пятый этаж! На всякий случай приблизился к наружному подоконнику... А чем он собирается за него держаться?! Глупец. Он теперь - дух! И Виктор полетел...

Довольно быстро Виктор убедился в том, что он представляет собой нематериальное тело, которое с одинаковой лёгкостью и быстротой перемещалось как в открытом пространстве, так и сквозь дома. Нужно было только выбрать какую-нибудь точку и подумать: «Вон к той крыше хочу», как сразу оказывался у «той крыши». Состояние, испытываемое им, было настолько фантастично, что он не сразу подумал о семье. Надо же узнать, что с ними! Как они без него?
Виктор поднялся повыше, на всякий случай облетая электропровода, которые ещё вызывали у него опасение, нашёл вдали высотные корпуса микрорайона и... оказался около своею дома. Отыскал знакомые окна и застыл (или завис?) в неpeшительности. Что он там может увидеть? Плачущую жену и играющею в солдатики сына? Он их будет видеть, а они его нет…  Помедлил еще немного, потом проплыл сквозь окно в комнату. Квартира была пуста. Где же они? Жена, скорее все¬го, у него в больнице (ведь он сам, его тело находится там!), а сын - у родителей.
Виктор медленно облетел полки с книгами. Теперь он, на¬верное, не сможет больше и читать. Что же это будет за жизнь?.. Летать и смотреть?.. Разумеется, сначала должно быть интересно - мир велик! - а потом?..
Вдруг вся окружающая Виктора обстановка его бывшей квартиры и вообще весь реальный мир показался настолько чужим и отстранённым, что он спиной (впрочем, какая уж тут «спина»!) вылетел из дома.

Это что же получается? - и жена, и сын теперь для него не то что чужие, а люди из другого измерения, из другого мира!?.. С одной, стороны открываются совершенно уникальные возможности выбраться за «железный занавес», которые даже трудно себе представить. В прошлом году он собирался по туристической путёвке в Болгарию, но угораздило принести на кафедру контрабандный эротический журнал... и всё! Не выпустили. А ведь кроме кафедральных мужчин никто не видел. Значит кто-то из своих и «стукнул». И потом пришлось выслушивать, что «людей с такими интересами мы за границу не выпускаем»... А с другой стороны, кому и какая теперь польза от его волшебных способностей? Не запросит ли он ещё настоящей, окончательной смерти? Или он теперь бессмертен? Вроде бога. Но бог только тогда Бог, когда может влиять на судьбы людей, на события. А без этого могущества Бог — фикция...
Один ли он такой?
"Сам факт происшедшего отделения сознания от тела невероятен, но ещё невероятнее предположить, что такое случилось только с ним. А где же души других умерших людей? Эй, вы, души?! Есть вы или нет?
- Здесь мы, рядом, - услышал Виктор. - Ты ещё не привык к своему новому состоянию?.. Привыкают обычно быстро... Мы друг друга не видим, но когда зовут, всегда слышим.
- Кто ты?
- Такая же душа, как и ты. Я из района, всю жизнь на ферме отгорбатил, вот теперь с вашим городом знакомлюсь. Много тут у вас интересного... Сам ещё не привыкну: у нас, у вас...
- А можно как-нибудь установить связь с реальным ми¬ром?
- Говорят, что нельзя. Уже все способы перепробовали. Вековой опыт. Да я и сам что только не делал: и перед локатором летал, и даже в работающем моторе своего «Беларуся» побывал - ни черта не делается! Никто нас не видит, не слышит и не чувствует.
- Грустное положение.
- Да как сказать... Тут у нас есть типы - ещё до революции хекнулись. Вот с кем поболтать интересно. У нас какая особенность - ещё не уловил? - чтобы куда-нибудь попасть, надо видеть это место. В Америку, например, хрен два так просто попадёшь. Самый лучший способ - забраться в самолёт, который туда летит. У меня это в плане. А многие почему- то исчезают. Здесь мы уже толковали: есть только два пути - не отвечать никому или улететь в космос. Большинство специально поднимаются повыше и просто теряются там. Это жутко по-моему. Да и рано мне пока. Не всё посмотрел ещё. А на беседу с Лениным очередища, как за колбасой. Ради этого стоило умереть, правда? Я-то немного и потерял. Что за жизнь-то была?..

В беседе с новым знакомым Виктор ознакомился со своеобразной жизнью духов. Кто-то продолжал своё, так сказать, «загробное существование» семьями, другие путешествовали в одиночку и т.д. Но при всём том общества духов как такового не существовало. В силу своей невидимости и полной независимости любой из них мог исчезнуть или остаться в невидимом одиночестве. Пропадал основной мотив всякого вида власти и всякой организации - необходимость принуждения, воздействия на других. Но теоретическое бессмертие духа отнюдь не cпасало от процесса старения, протекавшего отлично от привычною физиологического. Речь шла о бесконечном накоплении ненужной информации, которые постепенно вызывали непреходящее чувство утомления и безразличия к окружающему. В этот период дух и выбирал один из путей «самоубийства». Вырисовывалась картина не столько утопической страны, сколько антиутопии. Виктор не мог согласиться с мыслью о таком виде существования, которое ему представлялось бесцельным. Нет. Это тоже не жизнь! Будучи человеком энергичным, он не мог примириться с созерцательным, пассивным существованием. Вокруг на его глазах все живут, что-то дела¬ют, к чему-то стремятся, переживают, любят, страдают, а он... будет парить над миром и лицезреть суету людскую?
Виктор решил попробовать ещё один вариант связи с реальным миром, который пришёл ему в голову. А напутешествоваться он всегда успеет.

По вечерам, каждую третью пятницу, на кафедре физиологии ассистент Анатолий Шилин проводил занятия научного студенческого кружка. Увлекаясь телепатией, он зачастую после разбора очередной запланированной темы предлагал студентам поставить эксперимент по экстрасенсорному восприятию. Естественно, что находил среди них самых горячих своих сторонников. Вот на такой опыт Виктор и рассчитывал, когда летел по тёмному коридору своей кафедры и рассматривал с непривычного ракурса портреты выдающихся физиологов, подпиравших высокий потолок. В лаборатории, где обычно проводились заседания кружка, горел свет. Шилин демонстрировал крысу с введёнными в мозг микроэлектродами, но дело явно близилось к концу. Виктор расположился у потолка и стал терпеливо ждать. Наконец опыт был закончен, и на удачу Виктора одна из студенток сразу предложила провести эксперимент по экстрасенсорному восприятию. Шилина уговаривать не пришлось и он попросил остаться всех желающих.
Сначала обсудили книгу Хэнзела «Парапсихология» - одну из первых ласточек на эту тему, но время было уже позднее и решили поставить несколько опытов. В двух смежных аудиториях разложили на столах листки с написанными буквами. В одной комнате расположился индуктор - он выбирал букву и «передавал» эту информацию мысленно перципиенту. А тот, сидя в другой комнате, в свою очередь задумывался и тоже выбирал букву. Выбор проводили каждые тридцать секунд и через пять-десять минут проверяли процент совпадений.

И Виктор включился в опыт. Он смотрел, какую букву выбирал «телепат». Затем проскакивал сквозь стену и, засев в го¬лове нервной девицы, которая выступала в качестве перципиента, внушал: «выбери букву Р, выбери букву Р»... В мозгу была темнота и от волнения Виктор не мог сообразить, где именно он находился, но старался держаться ближе к лобным долям. С третьей попытки пошли сплошные совпадения. Сам Шилин находился с индуктором, чтобы следить за чистотой проводимого эксперимента и записывать последовательность выбираемых букв. В комнате перципиента никто не мог ещё знать, насколько правильно совершается выбор.
Через десять минут бойкой походкой Шилин направился в соседнюю комнату, неся листочек с колонкой букв. Стал сверять с отобранными перципиенткой и... покрылся красными пятнами. Все возбуждённо загалдели, но Шилин раздражённо махнул рукой и сказал, уверяя, видимо, больше всего самого себя, что одно удачное совпадение ещё ни о чём не говорит и что они сейчас всё повторят.
Виктор чертыхнулся и снова стал мотаться сквозь стену из комнаты в комнату. Шилин заметно нервничал. Сам вмешивался в выбор букв индуктором, усложняя тем самым опыт. Но Виктор уже убедился, что суть была не в «телепатемах», которые якобы продуцировал индуктор, а в нём самом. Телепатом здесь был он. Девица, ещё более возбудившаяся от неожиданного успеха, повиновалась ему на удивление легко.

- Ты почему выбрала именно эти буквы? - набрасывался на неё Шилин, словно подозревая в мошенничестве.
- Не знаю. Просто думала о ней в этот момент и всё... Давайте попробуем по-другому, -  предложила она, повторяя то, что внушал в её голове Виктор. Вы переверните все листки, чтобы и не видела, где какая буква. А я потом наугад выберу несколько листков. Может быть что-нибудь и получится...
- Да что из этого может получиться?! Ты что, ясновидящая? Это же совсем другая область экстрасенсорного восприятия? Ну-ка, скажи, только честно, ты можешь читать закрытый текст?
-Не-е-т...
- Ну, а что же ты тогда? - неуверенно произнёс Шилин, уже переворачивая дрожащими руками раскиданные по столу листки с буквами. Все бросились ему помогать, а ошарашенную происходившим перципиентку вывели в коридор, чтобы она не запомнила, где какие буквы лежали.

 «Ничего, - шептал ей Виктор. - Мы им сейчас с тобой покажем, где раки зимуют! Они у нас сейчас все с ума сойдут. Главное - сосредоточься и не отвлекайся».
Девицу ввели в комнату как на расстрел. Шилин ещё раз оглядел притихших студентов и предупредил:

- Только не подсказывать!

Виктор быстро подлетал под листки, отыскивал нужную букву, затем внушал студентке выбрать именно её и отложить в сторону. В мёртвом молчании она отобрала тринадцать букв и остановилась.

- А почему ты выбрала именно тринадцать? - угрожающе прошипел Шилин, но, не получив вразумительного ответа, громко добавил: - Товарищи, не путайте грубое суеверие с наукой! - и перевернул листки. Из букв сложилась фраза:

Я ДУХ САХРАНОВА

Климов осторожно вытащил интубационную трубку и Сахранов перешёл на самостоятельное дыхание.
- Ну, вот, и по второму разу откачали, - флегматично заметил дежурный врач.
- Да, пока два-ноль в нашу пользу. Но как бы финальный счёт не оказался два-один...
Последив ещё некоторое время за ритмом сердца и дыхания, врачи вышли. В палате осталась дежурная сестра.

Сознание снова вернулось к Виктору и он открыл глаза. Некоторое время непонимающе смотрел перед собой и наконец сообразил, что лежит в той же самой же самой реанимационной палате. А как же его дух? Или это всё ему пригрезилось? При кислородной недостаточности мозг, конечно, может выдать и не такое! Впрочем, в чём тут сомневаться? Глупо верить в эту галлюцинаторную чушь. Но как же хорошо он помнит всё происшедшее с ним! Как в сказке побывал.

- Есть здесь кто-нибудь? - прошептал он.

Раздались мягкие шаги и над ним склонилось лицо дежурной медсестры. Две пряди у висков выбились из-под чепчика и повисли как серёжки, чуть ли не касаясь его щёк. Вдруг Виктор понял, что это та самая медсестра, которую он видел сверху здесь в палате! И в коридоре, когда она звонила по телефону! Так значит... Пригрезилось или всё было на самом деле?

- Вы меня звали? Вы что-нибудь хотите сказать? Хотите? Ну, говорите же?..
- Это реанимация?
- Да, реанимация.

Опять совпадение? Впрочем, где он может ещё находиться в таком состоянии. Дурацкий вопрос... Чтобы спросить такое, чтобы окончательно выяснить, происходила ли с ним в действительности та фантастическая метаморфоза?

-Климов здесь был?
- Да, Геннадий Иванович только ушёл. Ему что-нибудь передать? Или позвать дежурного врача?

Опять не то. Виктор и так прекрасно знал, что Климов работает в этом отделении и, следовательно, нет ничего удивительного в том, что его вызывали к нему

- Позвоните, пожалуйста…
- Куда? Кому позвонить?
- Семь-шестнадцать-сорок… Кафедра физиологии... Шилину.
- А что ему передать?.. Вы знаете, сейчас уже поздно. Ваш Шилин на кафедре?
- …и спросите, он проводил только что... опыты по телепатии...
- По телепатии?
- Да. Только побыстрее... быстрее...
- Хорошо-хорошо, сейчас позвоню. А Вы лежите спокойно, не волнуйтесь. Какой номер?  Семь-шестнадцать-сорок? Да? Подождите минутку.

Светлана вышла в коридор, секунду помедлила, но потом повернула к кабинету дежурного врача. Решила, что сначала сообщит ему о больном, а потом уже позвонит на эту кафедру. Всё равно так поздно там никого не должно быть.
Дежурный врач философски заявил, что его нужно вызывать, когда больной помирает, а если он приходит в себя, зачем нужен реаниматор?… Но всё же нехотя поднялся с дивана. Медсестра выскочила в коридор, чтобы оттуда позвонить в на кафедру физиологии. К её удивлению ответил взволнованный мужской голос.

- Это кафедра физиологии?
- Да. Вам кого?
- Это из областной реанимации звонят. У нас лежит ваш сотрудник Сахранов...
- Сахранов??!!
- Да, сбило машиной... Так он просил позвонить Шилину и узнать, проводились ли сегодня опыты по телепатии?.. Может быть он, конечно, бредит...
- А что с ним? У него тяжёлое состояние?
- К нам с лёгким не поступают... Так что ему передать? А то он уже дважды был в клинической смерти...
- Послушайте... Скажите ему, что я сейчас приеду! Тут такое было! Я мигом...
- Вас всё равно сюда не пропустят... Лучше скажите, что передать, а то поздно будет...
- Скажите, что я ставил сегодня такие опыты и что всё получилось!.. Да, я сейчас приеду. Я пройду!

 Светлана вернулась в палату. Дежурный врач стоял у постели Сахранова, опершись руками о бока.

- Он опять потерял сознание?
 - Он в него и не приходил. Тебе, голубка, померещилось.
- Да разговаривала я с ним сейчас, честное слово!
- Может что и бормотал в бреду. Думаю, больше ничего делать и не надо. Всю ночь что ли с ним возиться? Любому ясно, что мужику крышка. «Отбегался, отпрыгался, отпелся, отлюбился», а по-нашему - это повреждения, несовместимые с жизнью.

Медсестра приблизилась к Сахранову. Дыхания снова не было. У неё невольно выступили на глазах слезы и она прошептала:

- Вы слышите меня?.. Были опыты. Были! Помните, Вы спрашивали?.. Я звонила... Они были!

Когда врач ушёл, Светлана села за свой столик в углу палаты. Какая-то непонятная история произошла! Надо брать себя в руки, нельзя так распускаться с каждым больным. Нужно отвлечься, труп всё равно выносить только через два часа.

Она достала принесённую на ночное дежурство книгу, это были «Рубаи» Омара Хайяма. Но первое четверостишье, которое попалось на глаза, заставило её снова задуматься:

«Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,
Смерть терзает сердца и кромсает тела,
Возвратившихся нет из загробного мира,
У кого бы мне справиться, как там дела?»

***

1979 год