Эсперанто

Мальчику было 13 лет, не молодому советскому государству - 35.
Хорошее соотношение, - казалось бы?
Но все не так просто: страну лихорадило, в стране рвались все гражданские связи, а насаждались… Впрочем, все по порядку.
Паренька, учившегося в пятом классе московской школе № 57, именовали Илья Пригожев.
Мальчик был любознательный, подвижный и сметливый.
Преподавателям нравилось с ним работать, он был податливый и неупрямый ученик.
Кто не знает, что московская школа № 57 находилась в переулке, названном в честь основателей коммунистического учения Карла Маркса и Фридриха Энгельса, в непосредственной близости от сокровищницы мировой культуры Библиотеки имени В.И.Ленина.
Библиотека уже тогда занимала практически весь квартал между четырьмя улицами. На улицу Фрунзе выходили окна юношеского читального зала, здесь же был вход для юных москвичей.
Готовить уроки тут было одно удовольствие: просторные помещения, отзывчивые библиотекарши, свободный доступ к учебной литературе.
После нескольких месяцев посещения библиотеки и чтения в ее залах Илья обнаружил, что можно попросить, а точнее, заказать, например, на следующий день литературу и издания, не относящиеся к учебной программе ученика 5-го класса средней школы, например, журнальные каталоги марок, иллюстрированные альбомы о разных странах и др.
Завораживали фото в трехтомной книге «Африка грез и действительности» издание пражской «Артии» на русском языке, написанной и оформленной во время экспедиции 1947-1950 гг. путешественников Ганзелки и Зикмунда, объехавших на автомобиле «Татра» страны Африки (Алжир, Ливию, Египет, Судан Сoмали, Эфиoпию, Кению, Танзанию, Уганду, Кoнгo, Замбию, Рoдезию, Южноафриканскую республику), Южную и Среднюю Америку (в частности Аргентину, Парагвай, Бразилию, Бoливию, Перу, Эквадoр, Панаму, Сальвадoр, Гватемалу и Мексику).
Такой широкий взгляд на мир неизбежно приводил к выводу, что социализм как мировая политическая и экономическая система – не столько бездарен и бесперспекти-вен, сколько претенциозен и смешон.
ВКП(б) стала во многих отношениях инструментом Иосифа Виссарионовича Сталина. Этому способствовал выспренний менталитет советских людей: в недавнем прошлом беспощадно ограбляемые бесправные крестьяне, не познавшие азов пролетар-ской демократии в буржуазном обществе.
Все чуждое советскому было объявлено капиталистическим, хотя советским уче-никам начальных классов было доступно различие капитала денежного, материального, природного, человеческого, интеллектуального и прочее, и т.п.
Между тем, жертвы сталинских репрессий воплощали собой фантастического размера физический и интеллектуальный капитал, который был загублен в силу убогого псевдо-пролетарского, а по существу криминально-буржуазного сознания Сталина и его окружения.
Дьявольское искушение настигло лидеров: сколотить огромной массы бездуховный капитал и бросить его…
Но бросили не капитал, а в топку мировой войны партийные бонзы бросили все, чем люди могли гордиться перед грозными силами природных катаклизмов: противодействие голоду, заразным эпидемиям, землетрясениям, наводнениям и разрушительным прибрежным цунами.
Все природные беды нанесли человечеству меньший урон, чем две мировые войны.
Между тем, интеллектуальное развитие советского общества было преступно заторможено.
Достижения, которыми кичилась советская пропаганда, в той или иной мере были характерны для многих стран послевоенного мира: стоило только чуточку приоткрыть «железный занавес». Об этом, например, не уставал говорить с эстрадной сцены Аркадий Райкин в юмореске про ботинки, но казарменные держиморды требовали безоговорочного прославления любых мало-мальских свершений: постройка мукомольного предприятия, доведение выплавки чугуна до уровня 1913 года, очередной пуск электростанции, запуск автомобильного завода, снижение зерновых потерь в совхозах до уровня колхозов. Про подвиги стахановых, порываевых и чуваевых – и говорить не приходится.
Быть винтиком, шайбочкой, гаечкой – вот предел мечтаний советского рабочего класса и жидкой прослойки угнобляемой, многократно репрессированной и отосланной в сибирские топи интеллигенции.
Заглянуть за тяжелый занавес коммунистического спектакля, режиссируемого Сталиным никому не было дано. Илья Эренбург не в счет – лауреат Сталинской премии. Его раннюю книгу «Приключения Хулио Хуренито» Илюша Пригожев случайно обнаружил в библиографическом каталоге советских писателей.
Книгу маститого автора Илья прочитал за один день, но библиотекарша предупредила, что не будет записывать ему в читательскую карточку соответствующую строчку с датой и подписью, сказав «от греха подальше».
Учащийся мало что понял и в содержании «хулительной» книги, и в словах учетчицы внеклассного чтения: его больше интересовала мировая география.
А надо сказать, что еще до школы советский пионер приобщился к коллекционированию марок. Начало его хобби, как принято сегодня говорить, было положено подарком от родного дяди, гостившего у них в московской квартире несколько дней проездом из Берлина, где он служил последнее время сержантом в Советской Армии, на постоянное место жительства в город Тулу.
Подарок состоял из двух альбомов-кляссеров и нескольких конвертов с отклеенными с писем марок.
Марки для паренька представлялись бесценными: на каждой были изображены достойные люди, заводы и фабрики, воздушные и морские суда, живописные картины и скульптуры, диковинные фрукты и сказочные цветы. Смущало одно: все надписи были на иностранных языках, причем, совершенно Илье непонятных и таинственных.
 А надо сказать, что с начала занятий в 5-ом классе у него появился новый предмет: испанский язык.
Мальчик с энтузиазмом воспринял новшество: активно вел себя на уроках, тщательно выполнял домашние задания, но… об освоении языка для беглого чтения марок не было и речи: предстояло изучать только один язык целых 6 лет.
О чем, кстати, думали в Кремле трудно понять: получалось, что на помощь от Советского Союза в реванше за поражение Народного фронта в 1936 году испанские рабочие и крестьяне могли рассчитывать не раньше 1958-1959 гг.
Между тем, занимаясь в залах библиотеки, он стал перелистывать журнал «Фи-лателия» на польском языке, близком к русскому по славянской группе языков: один язык использует латиницу, другой – кириллицу.
В журнале его внимание привлекла информация и короткие статьи, посвященные языку эсперанто.
Мальчик прочитал, что эсперанто отражает особенности практически всех европейских языков романской группы, и если не заменяет их использование, то облегчает изучение таких языков как французский, испанский, итальянский, португальский, румынский, а также польский и русский.
Выглядело очень заманчиво: получалось, что эсперанто – это лингвистическое окно во внешний мир, незнакомый и разнообразный.
Очевидно, с русским языком проблем освоения и изучения у паренька не было, но все другие представлялись в полном тумане, тем более, если их изучение потребовало бы последовательно все те же шесть школьных лет.
Илья заполнил бланки заказа книг, и вскоре на полке, зарезервированной за ним, как постоянным читателем, оказались учебник эсперанто и маленький эсперанто-русский словарь.
По прошествии нескольких месяцев изучения основ эсперанто, Илья решился на авантюрный шаг: он самочинно написал письмо на эсперанто в журнал «Филателия» в раздел поиска зарубежных друзей и стал ждать ответа.
Ответ, точнее, ответы не замедлили себя ждать. С интервалом в несколько дней ему пришли на домашний адрес по Крестовоздвиженскому переулку три письма.
 В одном письме у него просили прислать адресату новые советские марки. Илья вежливо ответил отказом, поскольку у него не было свободных денег на столь щедрый подарок.
Второе письмо было из Польши от мальчика, предлагавшего к обмену довоенные польские марки высокой стоимости.
Не ожидая, ничего приемлемого, Илья вскрыл третье письмо и обомлел. Оно было написано на испанском языке от имени девушки, изучающей эсперанто. И поскольку в нем всего-то было два предложения:
Yo quiero tener amigo en la Union Sovietica. Yo escribo on esperanto.
Илья в тот же день отправил по обратному адресу весточку со словами:
Yo tambien quiero escribir on esperanto!
 Через три недели Илья получил от Эстреллы, как звали девушку, второе письмо.
То обстоятельство, что письмо шло так долго, Илью нисколько не смутило. Как говорится, ему некуда было торопиться: уроки в школе и самостоятельное изучение эс-перанто требовали немалого времени.
Надо сказать, что оба корреспондента щедро обклеивали свои конверты почтовыми марками мелкого достоинства, отчего письма приобретали все большую ценность для Ильи, поскольку он отпаривал марки, сушил их и затем вкладывал в отдельный кляссер с надписью «Espa;a».
Более того, однажды он обнаружил, что на заднем дворе набросано много вскрытой корреспонденции в адрес ленинской библиотеки. На каждом конверте красовались одна или несколько разнообразных марок. Если быть точным, то коллекционных марок было немного, все погашены почтовым штемпелем и намертво приклеены к конвертам. 
Тем временем, в школе Илюшу заинтересовали уроки истории преподавателя Юлия Матвеевич Посольского.
С какого-то момента преподавателя истории заинтриговала испанская переписка Ильи по поводу эсперанто.
Более того, выяснилось, что историк стоял у истоков движения эсперантистов в СССР в 30-годы. У него, например, оказался Эсперанто-русский словарь, составленный В.Г.Сутковой в 1929 г.
Поговорив с Ильей и узнав, что тот не возражает записаться в кружок по изучению эсперанто, учитель истории стал пропагандировать эту идею среди старшеклассников московской школы.
По итогам его агитации в кружок записались три школьника: Илья, Георгий Поцелус и Виталий Фишман.
Изучение эсперанто в факультативной группе сильно вдохновило Илью. Более того, он заметил, что ему стало интереснее на уроках испанского языка, поскольку было с чем сопоставлять отдельные слова и изучать отличия обоих языков с филологической точки зрения.
Тем временем, Эстреллу все более увлекала переписка, и по мере увеличения словарного запаса и освоения грамматики эсперанто письма корреспондентов становились все длиннее и обстоятельнее.
Позже Илья стал обсуждать с преподавателем полученные письма и варианты текста для отправки девушке в Испанию.
Юлий Матвеевич принял самое живое участие в переписке и пару раз попросил Илью, чтобы он переписал своей рукой текст, сочиненный им самим.
Определенная интрига заключалась в том, что Илья, не будучи еще достаточно силен в эсперанто, не понимал текста учителя.
Гром грянул с той стороны, откуда его никто не ждал, по крайней мере, не ждал Илья.
В понедельник одной из недель в середине весны на занятиях по эсперанто появился человек в штатском, который по свойски расположился за последней партой в кабинете истории и… попросил, не обращая на него внимания, продолжить занятия кружка под руководством преподавателя истории.
По существу, трое школьников даже не обратили на него никакого внимания, поскольку их кружок посещали порой то старшеклассники, то преподаватели испанского языка, чтобы понять, чем занимаются их ученики в свободное от основных занятий время.
Однако, на этот раз Юлий Матвеевич явно был смущен и расстроен: он сбивался, стал пересказывать тему предыдущих занятий, короче, был не в своей тарелке.
Кончилось тем, что учитель продиктовал задания на следующее занятие и, не устроив контрольного опроса, объявил, что на сегодня занятия окончены, а следующее будет в среду.
Однако, в среду занятие кружка не состоялось. Был отменен и урок истории по расписанию, который должен был вести Юлий Матвеевич Посольский.
Через две недели, также в понедельник, завуч после основных уроков вызвал к себе в кабинет троих эсперантистов и устроил им нечто вроде допроса.
Он спрашивал ребят, как они могут охарактеризовать своего учителя истории, потом поинтересовался его умением преподавать эсперанто.
Все это выглядело странным и по-заговорщицки подозрительным.
Илья по большей части решил отмалчиваться, а ребят - как будто черт дергал за их языки: они так разоткровенничались с завучем, что у того голова пошла кругом
Двое учеников поведали завучу, что учитель не пользуется письменными конспектами, что у него отменная память, что он иногда курит кубинские сигары, что он мало задает им уроков на дом, что…
Поняв, что его сознательно или неосознанно водят за нос, завуч по прозвищу, Сирано (за непомерно длинный нос) спросил напрямую:
- Заводил ли Юлий Матвеевич разговоры о политике, в частности, о Гражданской войне в Испании?
Ребята, естественно, подтвердили то, что преподаватель проводил параллели ме-жду гражданскими войнами в Древнем мире и в новейшей истории.
Не находя понимания у школьников, Сирано уточнил конкретно:
- Упоминал ли преподаватель об интернациональных бригадах и участии в них троцкистов?
Не выдавая своего замешательства подозрительными вопросами, все трое заяви-ли, что ни о каких троцкистах они от преподавателя не слышали, знать не знают, ведать – не ведают и, вообще, им пора домой готовить уроки, потому что учителя задают сложные домашние задания.
Осознав, что от своих подопечных ничего подозрительного выведать не удалось, завуч отпустил ребят восвояси.
Придя домой, после срыва занятий и странных расспросов, Илья вспомнил, что Юлий Матвеевич в тексте на эсперанто интересовался у Эстреллы, ведется ли в Испании радиовещание на эсперанто.
Посольский в письме напоминал, что по предложению Троцкого, эсперанто после Великой Октябрьской Революции широко изучался в Советской России и за рубежом как «язык мировой революции».
Учитель уточнял, что эсперанто активно использовался в сети «рабкоров», на этом языке велось радиовещание в Советской России.
Посольский пояснял, что в это время даже надписи на почтовых конвертах дублировались на двух языках, русском и эсперанто (мол, по некоторым свидетельствам почтовые открытки выходили и позже — например, в 1946 году).
В коллекции Ильи даже обнаружилось несколько раритетных марок. Он был признателен учителю за помощь в расшифровке особенностей советских довоенных почтовых знаков.
Юлий Матвеевич говорил ученикам, что в 1920-х годах существовала так называемая Всемирная молодёжная эсперанто-ассоциация (эспер. Tutmonda Esperanto-Junulara Asocio), издававшая журнал «Эсперанто-молодёжь» (эспер. Esperantista Junularo).
Создателями TEJO выступила нидерландская семейная пара ван Венендаль, организовавшая т. н. «Международную молодёжную встречу» (прообраз нынешних молодёжных эсперанто-конгрессов) в небольшом нидерландском населённом пункте Groet (1938 г.). Этот конгресс был ориентирован большей частью на детей, говорящих на эсперанто; а на самом конгрессе была организована «Всемирная молодёжная организация» (эспер. Tutmonda Junular-Organizo, TJO), основной целью которой объявлялась пропаганда эсперанто среди молодёжи и организация его преподавания в школах. Вторая подобная встреча была проведена в 1939 году в бельгийском городке Tervuren. В то время в TJO состояло более 800 членов из 20 стран
Из-за Второй мировой войны, пояснил учитель истории, следующий конгресс был организован лишь в 1947 году. Постепенно возрастной состав организации менялся — её членами становилась молодёжь, она же постепенно заняла и все руководящие посты; так, уже в 1951 году правление организации целиком состояло из молодёжи.
В 1952 году появилось намерение TJO поменять своё название на TEJO как молодёжной секции UEA с раздельными системами финансирования.
Илья поинтересовался у Юлия Матвеевича:
- А почему у нас в стране эсперанто не распространяется, почему его изучают не в классе, а в малочисленных кружках?
- Дело в том, - отвечал учитель истории, - что с середины 1930-х годов   носители эсперанто подверглись в СССР репрессиям как «троцкисты», «шпионы» и «террористы».
Илье все это показалось странным: язык, облегчающий общение пролетариев всех стран и преследование его приверженцев (создателей и распространителей).
- Многие отечественные эсперантисты, - продолжал Юлий Матвеевич, -  например, Николай Хохлов и Николай Кабанов, отошли от активной деятельности. Как результат, движение эсперантистов в сталинской Советской России и гитлеровском Третьем Рейхе фактически прекратило существование.
- А что сталось с марками на эсперанто? - полюбопытствовал Илья.
- Количество марок с надписями на эсперанто резко сократилось, - пояснил учитель, - хотя их распространение могло бы помочь материально движению множества молодых людей, объединенных в организацию TEJO, по расширению круга пользователей языка эсперанто.
С самого начала Илье показалось, что Юлий Матвеевич Посольский, работая с учениками что-то не договаривает, а может быть и остерегается.
Он, например, так и не посвятил двух других учеников в переписку, которую они вместе с Ильей вели с Эстреллой.
Между тем, испанская девушка дала знать, что в переписке с друзьями из Советского Союза ей помогает ее дядя, в Гражданскую войну участвовавший в борьбе с Франко на стороне коммунистов-троцкистов.
И поскольку в стране сохраняется власть каудильо, то у дяди большие проблемы. Его периодически допрашивают в тайной полиции Испании, мешают его творческой работе кинорежиссера, не выпускают за границу.
Судя по всему те, кто перлюстрировал почту с обеих сторон практически не владели эсперанто, а в сопроводительном тексте на испанском и русском языке адресаты не допускали политических рассуждений.
И все же сталинские ищейки заинтересовались личностью Юлия Матвеевича Посольского весной 1952 года.
Ему припомнили его давние симпатии к «языку мировой революции».
Когда же чекисты узнали, что Посольский нелегально, вне школьной программы ведет занятия с учениками по эсперанто, то их ярости не было предела.
Два мальчика отвертелись – помогли родители… И у них не было материальных свидетельств в намерении заглянуть без спроса «свыше» за границы социалистического лагеря.
А домой к Илье нагрянули следователь и двое понятых.
Переписывали марки альбомами и полными конвертами.
Родители Ильи были в шоке…
Сталинские ищейки уже собирались привлечь к ответственности Илью за переписку с иностранцами, но Юлий Матвеевич Посольский взял всю вину на себя, сказав, что это он дал адрес Илье для переписки «с целью установления контактов со шпионами и террористами, окопавшимися в фашистской Испании».
Представить себе фашистов в образе Эстреллы могло только воспаленное воображение обезумевшего тирана, пытающегося ценой смерти ни в чем не повинных людей удержаться у власти в стране, которую он в шутку называл «коммунистической», а все паскудные лизоблюды и безнравственные сатрапы ему поддакивали, даже тогда, когда он их по дьявольской разнарядке прореживал «тиранической» человекокосилкой, сея в их среде видимое почтение не силой убеждения, а физическим страхом обезумевшей силы.
Судьба марок, которые описали опера, Илье не известна до сих пор. Скорее все-го, их «скоммуниздил» какой-либо высокий чин из сыскной советской канцелярии.
Недавно мелькнуло сообщение, что у одного генерала КГБ на письменном столе видели пресс-папье, конфискованное у Николая Бухарина. Дело в том, что его жена Ларина собственноручно подписала список вещей и предметов, изъятых верными сталинцами у верного ленинца.
*   *   *
По завершении весны, в начале лета 1952 года школьникам предстояло сдать эк-замены по итогам 5-го класса.
Все ученики и их учителя переживали за исход контрольных испытаний.
По истории экзамена не было, поэтому никто из школьников не заметил исчезновения Юлия Матвеевича Посольского. Коллектив же учителей хранил заговорщицкое молчание.
Неокрепшие души учеников не были подвергнуты испытанию на преданность своим учителям.
Увы, когда позже, в начале 1953 года, полетели головы всей массы учителей, ученики, получив инъекцию гражданского безразличия и предания принципов истины и справедливости, не откликнулись на их стенания, а молча прошествовали в следующее сорокалетие, с безучастным видом невозмутимых особей советской генерации.
 В 1992 году Илья с туристической группой попал в Испанию, в Барселону, где когда-то жила Эстрелла.
Выяснилось, что ее за переписку с советским юношей подвергли всякого рода притеснениям и гонениям.
Кончилось тем, что она со своей семьей: муж и два сына - эмигрировала в 1972 году в Аргентину.
Обо всем этом Илья узнал от дяди Эстреллы, который в возрасте 72 лет жил по тому же адресу, на который Илья писал письма для его племянницы.
Эстрелла возглавила в Аргентине Общество эсперантистов.
Грустно было Илье возвращаться на родину в новое охлократическое государство. Больно было осознавать, сколько прекрасных человеческих жизней было принесено в жертву на прокорм параноидальному тирану и кровопийце. И сколько выживших граждан оказались отравлены трупным ядом невинных жертв.

См.:  Скворцов Э.С. Перепутье времен (сборник: рассказы и притчи). - М.: Экслибрис-Пресс, 2013. -256 с.