Стук-нога

                отрывок из романа "ВЕРА"

             В один из вечеров, когда на Пашку до одури накатила тоска по Вере, ему во что бы то ни стало захотелось с ней повидаться. Топать одному через бор  было не с руки, и он позвал с собой Валерку Зоткина, острого на язык и склонного на отчаянные поступки бесшабашного парня. Скорый на ногу, порывистый в движениях, он всегда размахивал руками и сыпал скороговоркой, да и внешне напоминал взъерошенного бойцовского петушка. Здоровался  обычно в свойственной ему манере: - "Держи набор костей!", - и протягивал руку. Подобный “суповой набор” едва не присох к нему кличкой - ведь телосложением и впрямь был худощав. Тот долго не раздумывал и сходу согласился:
           - Кого нам бояться, местных парней знаю - нас пугать, надо шубу выворачивать, - расхорохорился он. Фильм с интригующим названием "Бандиты из Оркосона", где воры похищали овец, не понравился и они покинули клуб на половине сеанса. Чтобы сократить путь рванули напрямки - лесной просекой, малоезженой, короткой, так называемой “кроличьей” дорогой. Как только кроны сосен сомкнулись над ними, закрыв небо, стало пасмурно и непривычно тихо, лишь изредка подавали голос какие-то пташки да отдаленно постукивал неутомимый дятел. Из  духмяной сутемени бора, его глубины, настоявшейся на дневном зное, ребят обносило чередующимися волнами тепла. К целебному лесному озону примешивался запах перепрелой хвои и грибной плесени. Шли, часто запинаясь о корневища деревьев, выступающие смолистыми окаменелыми щупальцами на поверхность.
          - Ну, ё-моё! - только лешему здесь бродить, - споткнулся в очередной раз Валерка. Поражало обилие грибов на заброшенной дороге, часто натыкались на них, негде было ступить: грузди, валуи, сыроежки - они крошились, хрупали под ногами. В развороченной трактором колее и ямах-низинах глубокими лужами застоялась грязно-зеленая дождевая вода. Эти места, лавируя и перепрыгивая через препятствия, приходилось обходить. Пелена серой рассеянной полумглы давила и действовала угнетающе. Неожиданно сбоку, справа от них раздался стук, будто кто-то палкой или клюкой с размаху ударил по сухой валежине или пеньку. Ребята оторопели и в удивлении замерли. Стук повторился и участился, причем показалось - уже с разных сторон.
          - Что это, Валерка, кого там нелегкая носит? – скорее к  себе, чем к Зоткину обратил вопрос Вербин.
          - Сам не пойму, видно, берут на испуг, а кто нас попугивает - того я сейчас конкретно уработаю. Выходи, пень замшелый, я тебе долбодятел, по роже настучу! - заорал он. - Покажись, козлопас, - мигом ребра пересчитаю! -  упражнялся в красноречии Зоткин. Его угрозы результата не дали, канули в пустоту: стук колотушки стал ближе и громче, а тот неведомый, кто его производил, показаться не спешил. Нервы у наших путников начали сдавать - спину Вербина обнесло неприятным холодком. Это были еще цветочки: неожиданно нед головами что-то громко треснуло - с огромной сосны обломилась крупная ветка и рухнула рядом с ними, едва не задев Пашку. Она была совершенно свежей...
          - Так могут и заикой сделать! Похоже, обложили вкруговую - может домой деру зададим?
          - Нет, только вперед - до деревни рукой подать, давай вооружимся и на прорыв! В едином порыве парни бросились к ближней куче хвороста и выбрали по увесистому толстому суку. Теперь у них появилась возможность хоть чем-то отбиваться. Воинственного порыва Зоткина хватило ненадолго: после очередной порции дикарского тамтама парни не выдержали, припустили со всех ног прочь - на выход из бора. Благо, вскоре лес стал редеть, и перед беглецами обозначился желанный просвет. Запыхавшиеся, натерпевшиеся страху, они остановились на горке, еле переводя дух, и долго не могли отдышаться.
          - Догонял нас "Стук-нога", мы ударились в бега, - приободрился Валерка.
          - Зря ты к ночи в лесу про лешего вспомнил, вот он нас и шуганул, - отозвался на его шутку Вербин. Наконец лес расступился, и за длинными рядами птичников открылось село, привольно растянувшееся берегом реки. Уже совсем стемнело, когда они подошли к интернату. Света в окнах не было, очевидно, его обитатели только что расположились ко сну. Пашка загрустил - они опоздали, и увидеть Веру ему уже не удастся, но тоже подошел к окну и встал рядом с Валеркой.
          - Айн момент, сейчас мы их вызовем, - без малейшей доли сомнения в голосе обнадежил тот, подтянулся на носках к форточке и постучал  костяшками пальцев по стеклу. Зоткин - любитель щегольнуть некоторым знанием немецкого языка, еще в ходу у него “абгемахт”, и ругательное - “ферфлюхт”. В целом, язык Генриха Гейне и Вольфганга Гёте тут отдыхал. Их неожиданный визит вызвал у девчонок нечто среднее между испугом и легким переполохом: в комнате - спальне послышались голоса, колыхнулась занавеска, раздался негромкий  смех, потом все затихло. Постучав опять, Зоткин дурашливо пропел:
          - Девоньки, выходите - я, Миша косолапый, к вам из леса пришел, пирогов короб принес, вас угощать… Что последовало затем, иначе как шоком не назовешь - в ответ угостили их: сказочная ария оказалась внезапно прервана хлестнувшей из фрамуги струей  какой-то жидкости. Валерка отскочил, но было поздно - его окатило всего. Пашке досталось тоже, но поменьше, он стоял чуть поодаль. Следом раздался дружный девичий смех, который добил их окончательно. Вспыхнул яркий свет, и незадачливые кавалеры спешно ретировались.
            Конфуз для ребят выпал - хуже некуда! Валерка ругался на чем свет стоит, стаскивая на ходу рубаху и утирал лицо. Вербину намочило только рукав рубахи и часть плеча. Хотя чуткий нос Зоткина не уловил никакого запаха, ребята, решили подстраховаться и направились темной улицей вниз к реке смывать следы “радушного приема”. Он через силу пошутил: “Шли с Павлухой мы на б...ки, удираем без оглядки”. Подошли к паромной переправе, река дремотно хлюпала у мостков. Следы “Эликсира любви” постирали проточной речной водицей. Любовный агитпоход, на который оба возлагали большие надежды, обернулся полным крахом: ребята, отжав и натянув на себя мокрое, “не солоно хлебавши” поплелись домой. Обсыхали на ходу.
            Возвращаться той же короткой дорогой они бы не рискнули ни за какие коврижки – там и днем-то черт ногу сломит! – отправились  наезженной. Тоже было жутковато - вдоль обочин мерещилась разная всячина: то бабка, прикорнувшая в форме пенька, то скрипнувшая в полном безветрии коряжина, которая казалась чем-то страшным и растопыривала над ними руки... От Валеркиных шуточек-прибауточек не осталось и следа. Пашка, помалкивая, испытывал некоторое чувство  вины перед напарником оттого, что вовлек его в эту авантюру. Тот, будто угадав  мысли, неожиданно спросил:
          - А может, это Верка твоя попотчевала нас через форточку? Что молчишь, Ромео?
          - Думаю, сама проговорится. Точно, что не она, не в её это характере. Хорошо, что они нас  толком не разглядели, так бы ославили - хоть сквозь землю проваливайся... О том, что с ними произошло, клятвенно договорились молчать.  В село пришли далеко за полночь, обескураженные и невеселые...