Новояз

Вопрос речи, ее эволюции в контексте подавления свободы слова, дополнительно позволяет осмыслить происходящие на Западе процессы в свете влияния на них классической революционной этики.

Действительно, так называемая «политкорректность», зародившаяся на Западе в начале 90-х и проявляющаяся в табуировании ряда самых базисных слов, конгениальна коммунистической пропаганде, славящейся не только цензурированием и затыканием ртов, но и использованием своеобразных эвфемизмов.

Так, например, всякое очередное ограничение, вводимое властями, именовалось в СССР «упорядовачиванием», преследования — «принятием мер»; забастовки в Польше в 80-81 годах советские СМИ прозвали «временными перерывами в работе». А вот какой перл советской политкорректности приводит Довлатов:

    «По ленинградскому телевидению демонстрировался боксерский матч. Негр, черный как вакса, дрался с белокурым поляком. Диктор пояснил: — Негритянского боксера вы можете отличить по светло-голубой каемке на трусах».

Записная книжка «Соло на ундервуде», из которой взят этот пример, велась Довлатовым с 1967 по 1978 год.

Но после того, как в Восточной Европе от этого словоблудия, наконец, отказались, ему с энтузиазмом стали предаваться в Европе западной!

Из лексикона Западного мира политкорректность день за днем изымает очередные слова, заменяя их безвкусными эвфемизмами: вместо «хромой» или «глухой», теперь говорят «лица с ограниченными возможностями», вместо «отец» и «мать» в анкетах появились графы «родитель номер 1» и «родитель номер 2». А женщин, как мы недавно узнали, и вовсе стали величать «людьми, которые менструируют».

Разумеется, политкорректность не чисто коммунистическое изобретение, оно восходит к более универсальному явлению, о котором пишет Оруэлл в статье «Политика и английский язык»:

    «Если вы не знаете, что представляет собой фашизм, как вы можете против него бороться? Надо осознать, что современный политический хаос связан с деградацией языка, и тогда, возможно удастся внести некоторые улучшения и предотвратить надвигающуюся кончину. …Политический язык (это можно отнести практически ко всем политическим партиям, начиная с консерваторов и заканчивая анархистами) создан, чтобы заставить ложь выглядеть правдоподобно, и вынуждает нас, позабыв обо всех приличиях, признать непоколебимой истиной то, что является чистейшим вздором».

И все же в своем романе «1984» Оруэлл гиперболизирует этот подход в идее «новояза» — языка, строящегося на изъятии одних слов, и их заменой другими. Герой романа так и говорит о сокращающемся (за счет новояза) лексиконе нового языка: «Это прекрасно — уничтожать слова».

Западная политкорректность, хронологически зародившаяся в годы перестройки, пошла именно этим «гиперболическим» путем лжи, обнаруживая свое внутренне сродство коммунистической риторике.

В последние годы стало окончательно ясно, что былое доброкачественное противостояние «либералов» и «консерваторов», сохраняя то же самое наименование, превратилось в злокачественное противостояние «марксистов» и «консерваторов», принимающих под свое знамя шокированных происходящим истинных либералов.