Глава 3. Часть II. 4987 франков

Утро в усадьбе французского города Родез департамента Аверон прошло тихо под неровное постукивание Сайтко ложкой об кружку с холодным молоком. Напротив неё, проглатывая звуки, что-то нашёптывал Ринго, а Патрисия удерживала при себе Арчибальда Торга, который засиделся в полуприсядь возле деревянного кресла-качалки. В том кресле… спал Гера.

На вопрос, когда человек с тростью в последний раз спал, его сестра ответила правдиво. Патрисия не знала. Оно и ясно, Гера спал бесшумно и без движений. Он даже не дышал. Только кресло покачивалось из стороны в сторону, и подбитые каблуки малость касались пола.

- Девяносто четыре. – Показала на пальцах Патрисия.
 
Сильвия, спускавшаяся с лестницы, вместе с Аюной подумала, не умер ли Гера вовсе. Аюна же знала, что её отец не может умереть просто так, никого не предупредив. Но Сильвию с вопросом опередил Виктор Фёдорович, потирающий нос, прижавшись к шкафу с часами-будильником, из которых пришлось выкрутить пару деталей.

- Он умер?

На французском языке жестов Арчи ответил: «Нет», затем добавив: «Пока ещё». Патрисия же просто отрицательно помотала головой, одновременно показав комбинацию из трёх пальцев. Она считала в уме. 

- Что они считают?

- Стихи.

И тут спящий Гера хрипло произнёс:

- Мы… рассудим вас… по сути… Движимы душами… вашими… будем. – Гера прочитал девяносто пятый стих за утро.

- Они у него вообще кончаются? – Самозабвенная Патрисия на вопрос не ответила. 
Арчи не мог и слова поперёк возразить. Вчера дремлющая в качалке фигура запросила у него товар, по стоимости равный пяти тысячам франков. Договор был подписан обеими сторонами в эту же ночь, и после одна из сторон заснула и более не просыпалась. Притом Арчи лично подписался под пунктом о эскортном сопровождении Геры вплоть до завершения покупки, и был привязан к нему товарно-денежным обязательством.

Но сто раз об этом пожалев, Арчи не сдержался, вскочил на ноги и заявил:

- Друзья, я, конечно, душа грешная. Челядь, да и только. Мой разум затмевают деньги. Но, вопреки заявленной сумме, он не вынесет этого… творца! Я требую разрыва контракта!

- Деньги наши, нервы ваши. – Посмеиваясь, ответила ему Патрисия тридцатым стихом Геры, шедшим под запись.

- Последние шесть лет творческих кризисов у Геры не наблюдалось. – Часовая стрелка пересекла отметку «десять», и Виктор Фёдорович счастливо выдохнул.
- Виктор Фёдорович, у нас общая родина! Подумайте сами, представить страшно его занятие метрикой. Мало того, он читает их по-французски! Повторы за повтором, стиль меняется, рифмы за уши притянуты, темпа никакого, размер не выдержан. Ритм отвратительный или отсутствует, звукозаписи нет…

- Не могли бы вы, дорогой Арчибальд, вашим челядным языком повторить последнее предложение.

За спиной Арчи раздалось лёгкое: «Ох…», принадлежащие Патрисии. Арчибальд вздрогнул и обернулся, другие люди перестали для него существовать. Прямо здесь, глаза в глаза, в сторону торговца смотрел пробудившийся Генгель Ланер. Говорить за спиной человека с другом – дело одно, а встретиться с тем человеком секундой позже на анфас, совсем иное.

- Г-г-г-г-Гера?

- Ритма, говорите, нет, это так. Но не всегда он есть, и не везде он нужен. – С законом подлости Гера ознакомился в юности, и просыпался лишь когда следовало. – Хотя, прежде я думаю, сделка на четыре тысячи девятьсот восемьдесят семь франков прошла удачно.

- Как четыре…? А где тринадцать? – Пришла очередь Арчи вступить в игру с Герой, выставив на торги заработок, которой, при данном положении, ему не сулил.

- Саечка, у тебя сохранилась третья копия накладной?

Под довольный кивок Сайтко, началось утреннее пиршество. Арчибальда Торга просто поставили перед фактом написания им накладной в трёх экземплярах на товар, находящийся в двух улицах от места обсуждения, под наблюдением пяти свидетелей. Ночь, стало быть, прошла весьма интересно.

Двадцать седьмой пункт договора гласил: «Сопровождающее лицо обязуется вычитать стоимость всех предоставленных покупателем услуг из цены товара». В накладной уже числился «суп» за «минус три франка» и «ночлег» за «минус десять франков». Это фирменное безобразие скреплялось печатью парижского нотариуса, чего Арчи объяснить даже себе толком не сумел.

- Но как вы достали печать? Такую печать невозможно подделать!

- Вот мы и вышли на главную ошибку юного криминалиста, дорогой Арчи, - Гера ссутулился, опираясь на трость, – прибавьте скептицизма. Подделать можно всё. Правда, печать подлинная. Я разве не поведал вам, что мой брат Ринго, прожив в Париже восемь лет, вошёл в состав нотариальной конторы. Ринго?

 - Salut! – Прокричал Ринго, показывая печать нотариуса. – Всё честно.

- Да и после четвёртой рюмки коньяка вы были готовы подписать любой документ, называя вашу супругу: «Неприятным жизненным обстоятельством». – Подытожила Патрисия, встав с колена.

- Боже, на глазах у тебя такое натворил… - А Арчи, напротив, на колени спустился.
 
Гера, не меняя положения, показал, за кем останется последнее слово. Ланеры продумывали план, не оставив Виктора Фёдоровича в стороне. Гера не видел в своей работе ничего, помимо холодного расчёта, с торговцами нельзя говорить мягко. Вместо гнетущего нависания над упавшим Арчи, Гера решил не вставать с кресла-качалки, а просто пододвинулся. Вероятно, он продолжал считать Арчибальда равным себе. Креслу не осталось выбора, кроме как подняться под неестественным углом и застыть.

- Но будет вам, душа угнетённая! Проиграть мне в игре на дешевизну – лучшая из возможных альтернатив! На порядок выше остального. Тем более, я не говорил, что не могу поменять своего решения…

- Точно! – Спохватился зацепившийся за надежду Арчи.

- Я не говорил вам этого, потому что я его и не поменяю. – Гера, наконец, вернул кресло на место, заглушая его стонами стоны Арчибальда Торга. – Но я поборюсь за вас перед женой, иначе вероятность появления на вашем надгробном камне надписи: «Умер от бытовой травмы», увеличивается в разы. Я прав?

- Вы правы… - Дома Арчи ждала неминуемая кара.

- Впрочем, вы слишком на меня ровняетесь, Арчибальд. Не хотите отбить многострадальные тринадцать франков? – Даже если бы хотел, Арчи знал: это просто бесполезно. – А я так хотел ещё посидеть, облокотившись на это кресло из палисандра. Нет вам, торговцам, прощения! Сильвия, здравствуй!
 
- Доброе утро, дядя Гера!

До недавнего времени Сильвия полагала, будто Гера не обращал на неё внимания. Но он не отводил взгляд от лестницы с первых секунд после пробуждения. Она стояла вместе с его дочерью, и от этой радости Гера только сильнее оттолкнулся ногами от земли, откачнувшись до предела кресла.

- Никак не перестаю удивляться твоему росту. На глаз сто семьдесят девять сантиметров? – Лишь Гера на глаз мог и точный рост человека назвать, и реактивы разводить. – Вот и настал тот день, когда мне не придётся опускать голову. Виктор Фёдорович, не изволите ли вы с Арчи показать нам город? Вы же всё-таки вчера видели мой.

Закончив пререкания с Торгом, Гера, смеясь, направился в сторону двери. А вместе с ним и вся семьи Ланер. Арчибальду же было не до веселья. Его развели на тринадцать жалких франков.