Ч. 2. Вологодская кружевница. 06

       Михайло Воронов родился под Ярославлем, в цыганской кибитке. В ней он и вырос, скитаясь с табором по многочисленным уездам Российского царства. Мать свою он не помнил, лишь тёток, таскавших его просить милостыню на рынках, перед храмами и богатыми домами. Вопреки нищете и вечному голоду мальчик вырос крепким и здоровым, и с четырёх лет занимался исключительно «мужскими» делами. Отец привил ему любовь к лошадям, а дядя – к кузнечному делу. Мишка каждое утро проверял копыта у своих подопечных, и если что-то не так, докладывал дядьке. По вечерам он отводил лошадей к реке на водопой, а чуть повзрослев, правил ими из кибитки, крепко держа в руках вожжи, и под скрип деревянных колёс мечтал о лучшей жизни.

       Мишке нравилось вечерами греться у костра и слушать протяжные песни, когда ёкало сердце, а душа, окутанная тоской и печалью, уносилась вдаль, над степями и дорогами, туда, где он ещё не был, к порогу собственного дома. Он мечтал о тёплом добротном жилище, где его ждут, о сытном обеде, чистокровных лошадях и огромной кузне.

       Когда Михайло исполнилось пятнадцать, тело его отца нашли окровавленным под дубовыми стенами Тамбова. Река Цна равнодушно прибила к берегу красный кушак, с которым Воронов старший не расставался, но не выдала тайны и имена нападавших. Скорее всего, это были местные жители, отомстившие за исчезнувших коней и томные взгляды своих жён на статного цыгана. После похорон Михайло попрощался с седым дядькой, оседлал коня и направился на север, в противоположную сторону от Азовского моря, конечной «зимней цели» табора.

       На покинутой Тамбовщине ещё жарило солнце, а в Ярославле осень прощалась холодными проливными дождями. Помотало Михайло по северным землям. Пожил он и в Костроме, и Вологде, и в Архангельском городе. Хоть и тяжела жизнь на Севере, но по нраву ему пришлась. Многому научился цыган Воронов, и пахать, и строить, и в море ходить. Полюбились ему бескрайние просторы и вольные люди на Беломорье, но рыбацкое дело не отозвалось в его душе так, как воспоминания о кузнице и табунах.

       Михайло уже подумывал осесть в Вологде, где кузнечное дело процветало. Оставалось только скопить определенную сумму денег на жильё, грамоты и строительство  кузни. Последние два года вместе с другом Петром он зарабатывал тем, что сопровождал и охранял от лихих людей одиноких путников или небольшие семьи, переезжающих с места на место, или путешествующих по Северу.

       Как-то в начале лета друзья перевозили молодую бездетную вдовушку к её родителям на берега Белоозера. Петру Крюкову так понравилась вдова Наталья, что расставаться он не захотел, и в обратный путь не спешил. А как увидел цветущий яблоневый сад и добротный дом, да отведал уху наваристую с ядреной настойкой, так уже не сводил осоловелых глаз с разрумянившейся хозяйки.

       Михайло лишь ухмылялся, периодически нашептывая другу:

       – Петька, а ты приглядись! Хоромы-то какие! И сад, и скотина! А пироги да каша! За такой бабёнкой, как за дубовым частоколом!

       Сам же Михайло женщин любил, но обзаводиться семьей не стремился. Десятки вдов и замужних баб вздыхали о нём у окошек, вспоминая жаркие зимние ночи, силу и удаль весёлого темноволосого парня. Невинных дев он не обижал, но женщин обманывал и  святым не был. Частенько ретировался по крышам домов неверных жен, запрыгивая в седло порой в чём мать родила. Считал удачным, если успевал прихватить штаны и рубаху, а бывало, наскоку прикрывался вязаной шалью. Мужей он не боялся, мог справиться с любым. Но компрометировать своих подруг, чтоб потом жениться, как честный человек, он не собирался. Пару раз, правда, сбегал из-под венца, когда осознавал, что воля, конь и дорога, для него важнее сомнительного семейного счастья.

       Глядя на влюбленного друга, Михайло впервые задумался, почему он сам, здоровый мужик, мечтающий о доме, ни одну из женщин не решился назвать своей женой. Что с ним не так? Ответственности он не боялся. Да и испугать его чем-либо было сложно. Неужели ни в одной из них он не видел мать своих детей? Может быть, потому что свою мать не знал? Но и без детей люди живут. Перед глазами возникли босоногие мальчики и девочки из его табора, вечно голодные и грязные. Но ведь он был счастлив! Михайло улыбнулся, вспоминая, как он гордо вёл на водопой коней, доверенных ему дядькой кузнецом.

       Постелили Петру и Михайло на полу в просторной чистой горнице. Блаженно растянувшись не на траве и ветках, а на перине и подушках из куриных перьев, друзья мгновенно уснули, не успев даже перекинуться парой слов. Рано утром, пока хозяйки пекли блины и варили гостевую кашу, молодые люди отравились вслед за Иваном, отцом Натальи, на конюшню, а затем на озеро.

       Бескрайняя водная гладь! Лёгкая рябь, туман крадется к горизонту, справа ширится оранжево-розовая полоса. Чайки поднимаются над темными рыбацкими лодками и их владельцами, недовольно покрикивают и пикируют в воду. Настоящее море, если бы не кваканье лягушек слева в зелёных камышах.

       Вдоволь наплескавшись в прохладной воде, напоив и почистив коней, мужчины в предвкушении завтрака вышли на берег. Пётр ускорил шаг, завязав разговор с потенциальным тестем. Михайло замешкался, поглаживая шею внезапно разволновавшегося коня. С виду грозный, но всегда послушный руке хозяина, Кузьма заржал и попытался вырваться. Сдерживая коня, Воронов развернулся и застыл, как соляной столб.

       К озеру приближалась серой масти кобылица. Она словно плыла по заросшему травой берегу, гордо встряхивая белоснежной гривой и обмахиваясь таким же роскошным хвостом. Держа поводья правой рукой, боком на лошади сидела светловолосая девушка в выбеленном льняном сарафане. Улыбаясь, она смело разглядывала крепкого загорелого мужчину, открывшего рот. Михайло не осознавал, насколько он нелепо смотрится. Перед собой он видел лишь ангела, спустившегося с небес на волшебном коне. Неожиданно этот ангел повернулся и раздался звонкий девичий голос:

       – Дядя Ваня! Батюшка просил передать: выковал он то, что просили! Милости просим!

       – Марьюшка! – Остановился отец Натальи. – И мы милости  просим! Гости у нас. Дочка вернулась! Приходите к нам всем семейством к обеду!

       – Наташка вернулась?! Придем, дядь Вань! – Девушка схватилась за холку лошади и ловко спрыгнула в воду босыми ногами. – Что смотришь? – Обратилась она к начинавшему приходить в себя Михаилу. – Коня не забудь, а то за собой уведу! – Марья рассмеялась, закинула толстую косу за спину, и повела свою кобылу в озеро.

       Осенью сыграли две свадьбы. Пётр Крюков женился на Наталье, а Михайло Воронов, влюбившись с первого взгляда, взял в жёны Марьюшку, одну из четырёх дочерей местного кузнеца Андрея Григорьева, беловолосого богатыря с курчавой бородой и серыми глазами. Девочки в этой семье чуть ли ни с пеленок готовили, шили, пряли и вязали. Мать Марьи – красавица Айлин, крымчанка с турецкими корнями, рыбачила не хуже соседей-рыбаков. Марьюшке же не нравились ни прялка, ни рыбацкие сети. В детстве она как хвостик ходила за отцом, любила смотреть на огонь в кузне или пропадала на конюшне. От матери ей достались лишь чувственные губы, миндалевидные глаза и гибкий стан.

       Трудно, но дружно жили Вороновы-Григорьевы. Холодные зимы, проливные дожди весной и осенью, растущие налоги, и новые указы воевод. Между тем Михайло каждый день благодарил судьбу, что привела его дальними дорогами к берегам Белого озера. Он обожал жену. В ней он видел не только красивую женщину, но и верного друга. Однажды в кузне на Воронове загорелась одежда. Каким-то шестым или седьмым чувством Марья уловила, что муж в беде, и прибежала на помощь. Обрабатывая его ожоги, она словно забирала боль на себя, а ласковым взором красивых глаз заживляла раны. Михайло понял, что нашел, наконец, настоящий дом и семью, и от этой женщины он не уйдет до конца жизни.

       Правда, свой бревенчатый сруб он построил не сразу. Сначала они с тестем расширили и обустроили кузницу, расположенную вдали от домов, ближе к озеру.

       Вскоре Андрей Григорьев убедился, что Михайло знает кузнечное дело, а оно его любит. Всё спорилось в руках зятя, а главное, работал он много, и работал с фантазией. Ножи и топоры удавались на загляденье, хоть в горнице вешай, а подкованные лошади со двора уходить не хотели. Тогда тесть доверил Воронову ковать оружие: мечи, шпаги и кинжалы, а сам взялся за топоры.

       Вести о новом искусном кузнеце разлетелись быстро, и со всей округи потекли к ним простые люди, воины, дьяки, и подьячие. Заказы росли, только успевай высекать огонь и разжигать горн, раздувать меха и молотить по наковальни.

       Следующую весну строили дом, а в начале лета Марьюшка родила сына с  красивыми миндалевидными глазами, и чернявого как Михайло. Счастливы были все, а новоявленный дедушка даже расплакался. Всю жизнь он ждал сына, и наконец, судьба подарила ему внука. Воронов назвал сына Петькой – в честь друга, и гуляли они всем Белоозером три дня и три ночи.


       * Иллюстрация: Картина Виллема Хайенраетса.

       Вологодская кружевница. Глава 7. http://proza.ru/2020/09/28/721