Золотой век народного рабства

«Между тем воздух затих совершенно. Лишь изредка ветер набегал струями и, в последний раз замирая около дома, донес до нашего слуха звук мерных и частых ударов, раздававшихся в направлении конюшни. Мардарий Аполлоныч только что донес к губам налитое блюдечко и уже расширил было ноздри, без чего, как известно, ни один коренной русак не втягивает в себе чая, — но остановился, прислушался, кивнул головой, хлебнул и, ставя блюдечко на стол, произнес с добрейшей улыбкой и как бы невольно вторя ударам: «Чюки-чюки-чюк! Чюки-чюк! Чюки-чюк!»

— Это что такое? — спросил я с изумлением.

— А там, по моему приказу, шалунишку наказывают… Васю-буфетчика изволите знать?

— Какого Васю?

— Да вот что намедни за обедом нам служил. Еще с такими большими бакенбардами ходит.

Самое лютое негодование не устояло бы против ясного и кроткого взора Мардария Аполлоныча.

— Что вы, молодой человек, что вы? — заговорил он, качая головой. — Что я, злодей, что ли, что вы на меня так уставились? Любяй да наказует: вы сами знаете.

Через четверть часа я простился с Мардарием Аполлонычем. Проезжая через деревню, увидел я буфетчика Васю. Он шел по улице и грыз орехи. Я велел кучеру остановить лошадей и подозвал его.

— Что, брат, тебя сегодня наказали? — спросил я его.

— А вы почем знаете? — отвечал Вася.

— Мне твой барин сказывал.

— Сам барин?

— За что ж он тебя велел наказать?

— А поделом, батюшка, поделом. У нас по пустякам не наказывают; такого заведения у нас нету — ни, ни. У нас барин не такой; у нас барин… такого барина в целой губернии не сыщешь.

— Пошел! — сказал я кучеру. «…Вот она, старая-то Русь!» — думал я на возвратном пути».
Из «Двух помещиков» И. С. Тургенева. 1818 – 1883г.г.

О том, что в России существовало крепостное право, знают все. Но что оно представляло собой на самом деле — сегодня не знает почти никто. Не будет преувеличением утверждать, что после гневных обличений крепостничества А. Герценом и еще несколькими писателями, и публицистами того времени проблема эта была окружена у нас своего рода заговором умолчания, продолжающимся и до сих пор. Естественно, кому это понравится распространяться о своих «культурных» закидонах, когда Вожди наши даже при построении «светлого коммунистического будущего» нашего обращались с народом как и помещики в свое время со своими крепостными крестьянами.

Ну а уж о том, о том, что история России сведена у нас исключительно «на дифирамб побед и риторику подобострастия», было подмечено ещё А. Герценом. То есть, политические прибабмбасы эти, появившись когда-то в целях защиты умов от нежелательных веяний, стыдливые умолчания неудобных фактов прошлого приобрели со временем характер последовательной официальной лжи, и превратились в традицию, живущую и доныне, что в свою очередь всегда при любых режимах давало российским силовикам полную уверенность в своей правоте при подавлении ими всех несогласных  и недовольных с тем, что с ними вытваряют власть придержащие. То есть, палка стала главным орудием русской культуры.

- Все пришли в ужас. «Как! не почитать церковь божию! прочь, хамово племя!» Потом, обратясь к Кирилу Петровичу: «Слыхано дело, ваше превосходительство, – продолжал он, – псари вводят собак в божию церковь! собаки бегают по церкви. Я вас ужо проучу».
Сторожа сбежались на шум и насилу им овладели».
«Слова возопившего в суде поручика Андрея Дубровского из повести А. С. Пушкина Дубровский».

И вот в осень 2019 года из Интернета.
"Узнают коней ретивых
По их выжженным таврам;
Узнают парфян кичливых
По высоким клобукам;".
Александр Пушкин

«История Павла Устинова становится всё более показательной, причем многогранно. В ней буквально концентрируются особенности сегодняшнего времени.

Сам по себе Устинов - практически идеальный гражданин. По крайней мере с точки зрения правящей братвы. Почти аполитичен, служил в силовой структуре, его страница в соцсетях пестрит милитари-фото крайне патриотического содержания. И всё это никак не мешает ему попасть под замес карательной команды.

Сама команда зачистки тоже выглядит примечательно - обычные провинциальные парни, у которых нет ни малейших перспектив дома, кроме как спиться, вербуются в "силовики". У них есть потребность в лютой ненависти за свое скотское, в общем-то, положение, а тут их выпускают на охоту в Москву, где живут те, кто отбирает у них нормальную жизнь - проклятые москвичи. Команда карателей попадает в практически в компьютерный шутер с чит-кодами, дающими им бесконечные жизни и неуязвимость. Поэтому им вообще неважно, кого хватать и кого бить. Женщину - да хоть в печень. Стоит хмырь с хипстерской бородкой и разговаривает по дорогому телефону? - Ах ты, с..ка, на тебе!

Поведение патриотической общественности абсолютно предсказуемо - он посмел оказать сопротивление! Вердикт - преступник и несомненно виновен. Мало дали! Уже есть видео, где посекундно голос за кадром разбирает действия Устинова и полицаев и приходит к выводу - перед нами захват матерого преступника, умеющего и в силовые приемы, и в удушающие захваты, и умело подсекающего ноги гвардейцам Путина, и если бы не их героические действия - ушел бы дворами. Однозначно, диверсант на задании. Срок в 3,5 года - вне всякого сомнения, мало. Пожизненное! И даже когда становится известно, что Устинов - практически "свой", на путинскую торсиду это не оказыват никакого воздействия - он враг просто потому, что "органы не ошибаются". Наказания без вины не бывает, и точка.

Парадокс, но наиболее человечными в этой ситуации выглядят пресловутые "либералы". Они просто вступаются за незнакомого им человека, с которым поступили предельно несправедливо. И не из ненависти к власти, а просто потому, что в фашистском государстве на месте Устинова может быть вообще любой.

5 секунд захвата Устинова и 10 минут конвейерного судилища над ним - это буквально капля воды в океане. У Стругацких в "Обитаемом острове" был персонаж - Колдун. Который обладал интеллектом, способным по одной-единственной капле воды сделать вывод о существовании океана, даже если никогда его не видел и не слышал о нем. По случаю с Устиновым вполне можно делать вывод о состоянии как государства, так и общества - они оба больны. Тяжело больны, на грани между жизнью и смертью. И пока никто из них не намерен себе в этом признаваться, делая вид, что все в полном порядке.

Вот для примера поведение патриотической общественности, о котором пишет Эль Мюрид, – тоже вполне внутренне логичное».