Ретро-жизнь

    "Жив ли человек, если вся его жизнь –только воспоминания?" (х/ф Проект Лазарь (2016) 

  В детстве была невообразима мысль, что когда-нибудь станешь старым и больным, а потом  и вообще умрёшь. Это могло случаться с какими-то другими людьми, но не с ним. Он –особенный, он –это он! В нём кипела энергия и искала выхода и приложения. Иногда он просто начинал прыгать или приседать,  вызывая тем самым изумление  у бабушки.

   Однако, жизнь настойчиво опровергала детское убеждение. Менялся организм, и не в лучшую сторону. Болезни бывали и в детстве, но протекали они, тогда как-то по-другому, не доставляли больших неудобств и быстро проходили. Сергей Павлович вспомнил как мама рассказывала, что однажды он-маленький увлечённо играл во дворе и   вдруг упал. Принесли домой, измерили температуру, оказалась под сорок два градуса. Болезнь игре не помеха. Игра отрицала само присутствие болезни.
     Сейчас после пары часов сидения за компьютером в офисе руки становились ледяными и было неудобно здороваться за руку с молодыми сотрудниками, руки у которых были тёплые. Когда-то у него тоже были тёплые, даже горячие руки. Настолько горячие, что иногда мальчишкой он засовывал их в снег или под струю холодной воды, чтобы остудить. 

   Каждый меняющийся сезон года стал восприниматься острее и эмоциональнее, как будто он видел их в последний раз или впервые. Раньше не замечал.  Прилетели стрижи, огласили своими криками город на закате солнца. Значит лето пришло. И будет жара, и дожди и везде проникающее солнце и это прекрасно. А закаты над городом –хороши в любое время года. Почему-то именно у них в городе такие красивые   закаты. В других местах не так.   
А как хорошо осенью. Дожди и мрачные тучи настраивают душу на какой-то особый, философско-лирический осенний лад.
   Зима нравилась меньше чем в детстве. Тогда сугробы были большими, и он с друзьями проводил в снегу весь короткий зимний день: строили крепости, рыли пещеры и ходы. Шерстяные варежки, пальто и штаны с валенками были облеплены снежно-ледяной субстанцией, которую было невозможно соскрести. Можно было только растопить на батарее при возвращении домой.
  Наступающая старость оказалась не самой хорошей порой жизни. Старость была обозначена усугубляющимся одиночеством. Молодёжь на работе и молодые родственники не то, чтобы третировали и не общались. Относились уважительно, но у них была своя жизнь, в которой ему не было места.
 
   Родителей уже нет в живых. Кто из стариков будет заявлять, что он не одинок? Одинок уже потому, что остался сиротой.  Друзья, настоящие друзья тоже выявляются только с годами, а потом встречаешься с ними несколько раз в год, на днях рождения. В другое время ни у кого уже нет времени. Чем старше становишься, тем меньше остаётся отпущенного тебе времени.
Вполне закономерно поэтому, что в старости взоры обращаются назад, а не вперёд. Что там впереди и так ясно, а всё самое значимое и удивительное осталось там в прошлом.
    Такие мысли обуревали Сергея Павловича после того как он прослушивал ретро мелодии на ю-тьюбе. Он опять становился маленьким и видел мир глазами себя-ребёнка. Вот только сам окружающий мир сильно изменился с тех пор и  Сергею, несмотря на то что он уже не был старым, всё равно было одиноко в этом изменившемся чуждом мире. Ностальгия засасывала, она была сладостно-мучительной, но безрезультатной. Как алкогольный запой. Сколько ни пей, всё равно настанет момент, когда надо будет возвращаться в трезвую жизнь. А если нет, то придётся распрощаться с самой жизнью.  Нельзя жить в иллюзии.
 
  Сергей Павлович вспомнил самый длинный наблюдаемый им в жизни запой. Он был тогда студентом и снимал комнату в старинном доме с коммунальными квартирами. Говорили, что до революции в этом доме были знаменитые на всю столицу «номера»-публичный дом. Люди, которые жили здесь тоже, видимо, были заселены ещё во времена революции и гражданской войны: старые, пьющие и очень бедные. Дом представлял собой очень длинный коридор комнатами. На одном углу коридора был туалет. Воды для смыва не было. Напротив каждой квартиры-номера в коридоре стояла газовая плита и рукомойник с ведром под раковиной. По большому в туалет ходили с этим ведром. Заодно воду использованную сливали и смывали за собой в унитазе. У одной из соседок начался очередной запой.  Звали её кажется, Рая, а может и нет. Людей звали по номеру квартиры. Она была –«Тридцать шестая». Непонятно где она брала деньги на выпивку, но запой продлился полгода, до её смерти. Ходила по коридору в ночнушке, спущенной с одного плеча, всклокоченная, в совиными глазами.  Однажды приходила к ним. Хозяйка квартиры, зная что «Тридцать шестая» пришла чтобы деньги занять, настрого запретила студенту Сергею открывать и производить шум в комнате. Как будто никого нет дома. Но «Тридцать шестая» точно знала, что хозяйка дома и очень долго стучалась и просила открыть. Потом сходила по большому прямо в коридоре напротив двери в отместку, что не открыли и ушла.
  Во как жили! И было –то ведь это по историческим меркам совсем недавно. Нет больше этих домов-«ветхового жилья» и людей, которые в них жили-городских маугли, алкоголиков и полубезумных стариков.

  Может быть прошлое кажется прекрасным, несмотря даже на такие ужасы с точки зрения сегодняшней жизни, потому что тогда, в молодости , это не воспринималось как ужасное?
Может быть с возрастом меняется только мировосприятие, становится всё более эмоционально тяжёлым и безрадостным? Жизнь, по большому счёту, во все времена  мало в чём меняется. Меняется только наше отношение к ней.
  В компьютере зазвучала новая  старая песня. «Налетели вдруг дожди, наскандалили..Говорят они следов не оставили…» Он и не знал, что исполнителя зовут Вадим Мулерман.  А песня у него ассоциировалась с приездом к отцу, который трудился на всесоюзной комсомольской стройке.
Они с мамой  долго ехали на попутном  «бобике» в гости к отцу, который жил тогда в общежитии.
- А вон и город!-воскликнул водитель. Они посмотрели вперёд и  увидели посреди степи широкий столб пыли. Города не увидели. Вовсю велась стройка.
 Комнате с отцом жил ещё один строитель –дядя Дима. У него был проигрыватель складной для пластинок «Юность» и пластинка. Сергей часто ставил эту пластинку и слушал песню. Тогда ему казалось, что певец поёт про какое –то место под названием Скандали (Грузия что-ли?).

«Налетели вдруг дожди на Скандали…». Утром необходимо было обязательно закрывать балконную дверь, иначе на полу появлялся песок, несмотря на то, что комната находилась на десятом этаже.
Одно воспоминание цеплялось за другое, Сергей Павлович слушал старые мелодии и как будто  гулял по временам своей жизни. Оказывается, он живёт уже давно и как сильно всё изменилось.
Песни Тухманова: «Когда это было, когда это было во сне, наяву?
Во сне наяву по волне моей памяти я поплыву…»
  - А если бы можно было вернуться в своё прошлое, согласился бы он это!- вдруг подумал Сергей Павлович,- Не снова стать молодым в этой жизни, а возвратиться в прошлую жизнь и повторить её?
- Всё лучше, чем вечный покой в могиле, -решил для себя, поразмыслив, Серей Павлович.
-А с какого момента прошлого хотел бы повторить жизнь? –возник новый вопрос, словно внутри него вёл с ним беседу невидимый собеседник.
Сергею Павлову не понадобилось много времени на то, чтобы выбрать время. Ранее детство в деревне ни к чему, он его помнит смутно. Первое воспоминание –больница. Он болеет, лежит в больнице с мамой, так как одного не оставляют из-за того, что слишком маленький.

В палате лежит ещё пять человек кроме него с мамой. Тускло светит лампочка без какого-либо абажура. Входят врач и медсестра. Маленький Серёжа знает, что это пришли к нему, чтобы сделать укол. Он соскакивает с кровати, встаёт между кроватями,   и накрепко хватается за металлические трубки двух кроватных спинок.
 Медсестра пытается приблизиться к нему.
-Уйдите, дураки, -кричит Серёжа и топает ногой, - Я когда вырасту, стану трактористом как дядя Петя и вашу больницу сломаю.
Сергей Павлович улыбается. Самое раннее  воспоминание, в котором стыдно за себя.
Нет. Лучше начать с посёлка нефтяников, куда они переехали, когда ему исполнилось пять лет.
Посёлок строился посреди лесов, и он много времени проводил там. С тех пор ему не хватает леса. Настоящего, а не лесо-парковой зоны.
И ещё там он встретил своего самого первого и   лучшего друга. Сергей Петрович закрывает глаза.

 Первый день переезда, первый выход на улицу. Они переехали в огромный пятиэтажный дом с четырьмя подъездами. Вокруг дома шла стройка, лежал неприбранный мусор, строились ещё дома. Вышел  и оглянулся. Возле соседнего подъезда стоял мальчик примерно такого же возраста как и он и внимательно смотрел на него через бетонную подпорку подъездного  козырька.
Это и был его друг Ильшат. Их первая встреча.
- Гульшат, позови Ришата- сказал он не отрывая насторожного взгляда от Сергея.
Интересно звали детей, всех на «шат»: Ильшат, Ришат, Гульшат.
Потом они подрались с Ильшатом, Сергей Павлович уже и не помнил из-за чего. Территорию делили может?

- Ты точно хочешь всё повторить и жить в прошлом?- спросил голос внутри.
Сергей Павлович не колебался.
И началась новая старая жизнь у Серёжи в посёлке. Про Сергея Павловича он ничего не знал, да и откуда было ему знать? Всё ещё будет. Не было  никакого Сергея Павловича. Был только Серёжа. И годы шли шестидесятые, двадцатый век.